Текст книги "Китай – великая держава номер один?"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

«Во время советской оккупации Маньчжурии, – докладывало 7 февраля 1947 года в Вашингтон американское посольство в Китае, – войска китайских коммунистов пользовались благосклонностью советских войск и могли довольно свободно передвигаться и действовать в подконтрольной советской стороне зоне. Китайское же правительство до ухода русских было лишено возможности активно восстанавливать китайский суверенитет. Вывод советских войск был спланирован таким образом, чтобы дать возможность прочно утвердиться в северо-восточных провинциях войскам китайских коммунистов, которые в изобилии снабжались японским оружием и снаряжением, оставляемым советскими войсками».

Деятельная помощь Советского Союза позволила Мао Цзэдуну сформировать мощную армию, способную противостоять правительственным войскам. С японским оружием и ограниченной поддержкой Москвы войска Мао начали брать верх.

7-й американский флот получил приказ вывести из Китая морских пехотинцев. 29 января 1947 года Джордж Маршалл, теперь уже государственный секретарь США, заявил, что отзывает из Китая американских представителей.

«Наша подлодка провела два месяца, патрулируя вдоль берегов Китая от Гонконга до Циндао, – вспоминал будущий президент Джимми Картер, в ту пору молодой флотский офицер. – Это было необыкновенно интересное время. Войска китайских коммунистов окружали города, и в горах были видны костры их лагерей. Витрины магазинов были заколочены. Люди нервничали. Войска националистов под угрозой штыка мобилизовали всех молодых и старых "добровольцев"».

Все меньше китайцев желало воевать за проигранное дело. Как бы их ни уговаривали. Об этом свидетельствуют записки американских дипломатов:

«Сам китайский язык дает возможность строить афористические фразы, подходящие для лозунгов. Китайцы обладают величайшей терпимостью к расхожим фразам, и это широко используется в системе начального образования, когда изложение упрощают и сводят к кратким сентенциям, повторяемым хором до тех пор, пока ученики не запомнят их. Эти приемы используются даже при обучении взрослых, например при воспитании партийных работников и государственных служащих При этом существует еще и пристрастие китайцев к пословицам и поговоркам…

В результате Китай буквально напичкан лозунгами… Они нарисованы на городских стенах, на скалах вдоль магистралей, на стенах домов. На северо-западе они иногда написаны на красных бумажных полосках, приклеенных над и по бокам парадных дверей. Во многих случаях при возведении новых стен или домов от строителей требуют, чтобы они подготовили места, где можно рисовать лозунги…

К универсальным лозунгам относятся:

– Следуйте за вождем, поддерживайте правительство!

– Следуйте за верховным правителем, председателем Чаном!

– Раса превыше всего, нация превыше всего!

– Будьте верны партии, любите свою страну!

– Хорошие китайцы идут в солдаты!

– У кого есть деньги – дайте деньги, у кого есть сила – дайте силу!»

Пропаганда гоминьдану не помогла. Два года гражданской войны принесли коммунистам победу. Мао Цзэдун торжествующе телеграфировал Сталину: «Гоминьдан потерял доверие китайского народа, широкие массы поддерживают нашу партию. Сейчас обстановка сложилась так, что в течение ближайших четырех лет режим Чан Кайши будет уничтожен. Китай вступил на путь нового революционного подъема».

А ведь еще в январе 1949 года Сталин сообщил Мао, что стоит за переговоры с Чан Кайши. Мао же считал, что врага нужно добивать как можно скорее. Уверенность Мао в себе произвела впечатление на Сталина.

Вашингтон предоставил Чан Кайши экономическую и военную помощь на два миллиарда долларов, но он проиграл войну. 24 января 1949 года Чан оставил пост главы государства. Новое правительство перебралось в Гуанцин (Кантон). Из всех послов за правительством последовал только советский – к изумлению коллег-дипломатов. Вот уж от советского представителя они этого не ожидали! Все остальные посольства, в том числе США и Великобритании, остались в Пекине.

Послом с лета 1947 года был Николай Васильевич Рощин, который до этого десять лет пробыл в Китае военным атташе. Его предшественника Аполлона Петрова отозвали в Москву, потому что в работе на американскую разведку обвинили его жену Юлию Павловну, доктора исторических наук, занимавшуюся американскими индейцами…

История с переводом посольства, видимо, означала, что Сталин не верил в окончательную победу коммунистов и не хотел рвать с Чан Кайши. Китайские коммунисты победили в гражданской войне, чего от них не ожидали в Москве. Войска Мао Цзэдуна взяли Пекин. Советское представительство получило личное сталинское указание «на время прекратить выполнение официальных функций». Общаться с чиновниками коммунистической власти Сталин позволил только консулам.

Чан Кайши бежал на остров Формоза (ныне Тайвань). В Соединенных Штатах это восприняли как собственное поражение. И это ощущение многие годы определяло американскую политику в китайских делах 25 апреля. 1950 года закрылось последнее дипломатическое представительство Соединенных Штатов в континентальном Китае – генеральное консульство в Шанхае. Правительство США опубликовало документы, связанные с политикой в Китае. Но президент Гарри Трумэн напрасно пытался прекратить истерию, охватившую страну. Особую роль играло «китайское лобби» – влиятельные группы, особенно среди республиканцев, которые утверждали, что Америка потеряла Китай и виной тому неправильная политика Вашингтона. Среди тех, кто атаковал Трумэна за Китай, был молодой конгрессмен Джон Кеннеди…

Мао Цзэдун 1 октября 1949 года провозгласил создание Китайской Народной Республики. Советский генеральный консул Сергей Леонидович Тихвинский (будущий академик) получил приглашение на торжественную церемонию и запросил Москву, как ему быть. Заместитель министра иностранных дел Андрей Андреевич Громыко ответил, что генконсул может присутствовать на церемонии, «но не должен выдвигаться на передний план». Точно исполняя указание центра, Сергей Тихвинский попросил китайцев выделить ему место во втором ряду.

Мао Цзэдун вновь сделал столицей Пекин. Асам разместился в огромном императорском комплексе Чжуннаньхай, как когда-то вожди большевиков обосновались в Кремле. Всех выселили, и в стенах Запретного города обитали сам вождь китайской революции, обслуживающий персонал и охрана.

Таланты фокусника

Через месяц после образования КНР Мао телеграфировал в Москву, что намерен посетить Советский Союз. Он хотел приехать на три месяца. У него были большие планы: первый месяц – переговоры со Сталиным и заключение нового договора, второй месяц – поездка по Восточной Европе, третий – отдых и лечение на юге СССР.

Еще за два года до этого советский вождь изъявил желание познакомиться с главой китайских коммунистов. 15 июня 1947 года Сталин отправил шифртелеграмму своим людям в Китай с приглашением Мао: «Передайте Мао Цзэдуну, что ЦК ВКП(б) считает желательным его приезд в Москву без какого-либо разглашения об этом. Если Мао Цзэдун также считает это нужным, то нам представляется, что это лучше всего сделать через Харбин. Если нужно будет, то пошлем самолет. Телеграфьте результат беседы с Мао Цзэдуном и его пожелания».

Это произошло после того, как правительственные войска заняли город Яньань, где десять лет располагалось руководство компартии. Но Мао отказался от приглашения. А наследующий год уже сам захотел побывать в Москве. 29 апреля 1948 года Сталин дал согласие. А 10 мая передумал и телеграфировал: «Мы считаем целесообразным временно отложить поездку Мао Цзэдуна». Сталин сослался на предстоящие военные операции коммунистов – Мао не стоит оставлять свои войска…

Наконец, 6 декабря 1949 года Мао уже в роли хозяина Китая отправился в долгий путь на поезде – договариваться со Сталиным об основах взаимоотношений и перенимать советский опыт. Он поехал один, без соратников. Возможно, боялся унижений со стороны Сталина и не хотел, чтобы это кто-то видел.

А советский вождь, похоже, не очень знал, как ему вести себя с Мао. Китай – слишком большая держава, чтобы Мао можно было командовать, как восточноевропейскими руководителями, которых Сталин сам же и назначил.

24 декабря 1949 года отправленный в Пекин главным советником при ЦК компартии Китая Иван Владимирович Ковалев, недавний нарком путей сообщения, докладывал Сталину: «В рядах партии, в том числе и среди членов ЦК, имеются люди, настроенные в прошлом проамерикански и антисоветски, которых руководство ЦК сейчас поддерживает… Сколько-нибудь активной работы по привлечению рабочих в ряды партии не ведется. Партийные организации в значительной степени засорены помещичье-кулацкими и буржуазными элементами, причем прием в партию в ряде районов проводится огульно».

Нелепо, конечно, полагать, будто Сталин не был рад победе коммунистов в Китае. Но в принципе Чан Кайши дал ему все, что он хотел. Договор, подписанный с китайским президентом 14 августа 1945 года, был крайне выгоден нашей стране. Советский Союз получил железную дорогу, которая через китайскую территорию вела к Тихому океану – теперь она называлась Китайско-Чанчуньской, и две незамерзающих гавани – Порт-Артур и Дальний.

Разумеется, Сталин хотел сохранить военно-морскую базу в Тихом океане и ведущую к ней дорогу. Но с Мао пришлось договариваться заново, потому что он заговорил о том, что договор, который Москва заключила с Чан Кайши, китайское общественное мнение считает утратившим свое значение. Сталин его прервал: «Этот договор заключен между Советским Союзом и Китаем в соответствии с ялтинскими соглашениями стран антигитлеровской коалиции, поэтому мы решили временно не менять никаких статей этого договора».

Сталин не хотел нового договора. Мао был разочарован и разгневан. Он показал характер – отказался от поездки по Советскому Союзу, заявив, что намерен «отоспаться на даче». Навещавшим его советским товарищам Мао говорил: «Состояние моего здоровья после двухнедельного отдыха стало лучше. Последние четыре дня я уже сплю нормально, по восемь часов в сутки, не принимая специальных для сна лекарств. Чувствую себя гораздо бодрее, но, выходя на прогулку, не могу пробыть на воздухе больше четверти часа – кружится голова. В связи с этим я намерен отдохнуть еще одну неделю в полном покое и окончательно восстановить нормальный сон».

Разговоры Мао в его Резиденции подслушивались, чтобы выяснить подлинные намерения китайского вождя. Вести переговоры с Мао поручили Андрею Януарьевичу Вышинскому, который сменил Молотова на посту министра иностранных дел. Разносторонне одаренный человек, профессиональный юрист и златоуст, Вышинский умел быть обаятельным и убедительным. Но столкнулся с крепким орешком: такого трудного партнера у Андрея Януарьевича еще не было.

Вышинскому Мао твердо сказал: «Я все более прихожу к убеждению о необходимости заключения нового договора о дружбе и союзе между Китайской Народной Республикой и Советским Союзом. Необходимость заключения нового договора между нами вытекает из тех совершенно новых отношений, которые сложились между КНР и СССР после победы народной революции в Китае… Кроме того, определенная часть китайского народа, как известно, выражает недовольство существующим сейчас между Китаем и СССР договором».

Вышинский возразил: пересмотром договора могут воспользоваться американцы или англичане, чтобы нанести ущерб интересам и Советского Союза, и Китая, а «это нежелательно и не должно быть допущено».

Мао ответил неопределенно: «Это обстоятельство, несомненно, должно быть учтено при определении формулы для решения данного вопроса». Он понимал, что не Вышинский принимает решения в Москве. Все это была проба сил. Сталин и Мао прощупывали друг друга, проверяли на крепость, ждали, кто уступит первым…

1 октября 1949 года Мао Цзэдун появился перед огромной толпой на пекинской площади Тяньаньмэнь, люди восторженно кричали: «Да здравствует председатель Мао!» Он взмахнул рукой и ответил: «Да здравствует народ!» И с этого дня загадочный Мао оставался в центре внимания всего мира. При жизни его фигура была скрыта покровом таинственности и благоговения в значительно большей степени, чем это бывало с китайскими императорами. Его высказывания цитировались с трепетным страхом.

Когда вождь китайских коммунистов Мао Цзэдун в декабре 1949 года приехал в Москву, во всем мире с надеждой или со страхом следили затем, что теперь произойдет. После победы народного Китая советские и китайские коммунисты сообща контролировали уже треть мира. И судьба всего человечества зависела от того, как складываются отношения Сталина и Мао. Что они замышляют вдвоем? И чего можно ждать от нового хозяина Китая, которого в мире еще совершенно не знали?

В декабре 1949 года в Москве пышно отмечали семидесятилетие советского вождя. После войны Сталин ежегодно проводил на юге три-четыре месяца. В Москву возвращался обыкновенно к 21 декабря, к дню рождения.

Высокопоставленные чиновники загодя получили приглашение, украшенное государственным гербом СССР:

«Товарищ…

Правительство Союза ССР приглашает Вас на прием, посвященный Семидесятилетию со дня рождения Великого вождя и учителя Коммунистической партии и советского народа товарища И. В. Сталина.

Прием состоится 22 декабря 1949 г. в Большом Кремлевском Дворце в 9 час. вечера».

Мао как дорогой гость сидел рядом со Сталиным. Но никто не знал, о чем они договорились. И договорились ли вообще. Ходили слухи, что Сталин не очень доверяет слишком самостоятельному Мао Цзэдуну, что он поддерживал совсем других людей в руководстве китайской компартии, но его главного любимца отравили, и что Мао намерен держаться наособицу, потому что он сам великий вождь.

«Документы показывают, – считает Андрей Карнеев, заместитель директора Института стран Азии и Африки МГУ им. М. В. Ломоносова, – что Сталин хотел победы коммунистов, но как главный человек в мировом коммунистическом движении не допускал мысли, что Мао может быть равным ему вождем. Надо подержать его в холодке, посмотреть, что он за фрукт. А Мао хотел, чтобы ему дарили фрукты…»

Матьяш Ракоши, тогдашний руководитель компартии Венгрии, который во время концерта оказался в ложе между Сталиным и Мао Цзэдуном, вспоминал, как вел себя Мао:

«Из отдельных номеров на сцене его не интересовали сольные певцы и декламаторы, а больше привлекали хоры и танцы. А когда вышли фокусники, показав множество самых различных увлекательных трюков, Мао совершенно изменился: он напряженно следил за их работой, провожал взглядом каждый жест фокусника и после каждого удачного номера весело, чуть ли не самозабвенно смеялся.

Китайский посол рассказывал, что Мао, находившийся к тому времени в Советском Союзе уже несколько недель, целыми днями мог смотреть один советский фильм за другим, так как считал, что это самый простой и самый быстрый способ познакомиться с советскими условиями».

Мао Цзэдун искренне называл советского вождя своим учителем. Сталин с конца 1920-х поддерживал Мао и помог ему подняться на вершину власти. Советский вождь исходил из того, что компартия Китая нуждается в жестком и властном правителе. Да Сталин и не мог позволить себе поссориться с Мао, за которым стоял огромный Китай. Победа коммунистов в этой стране была самым ярким свидетельством успеха общего дела.

Вечером на дачу к Мао приехали члены Политбюро Вячеслав Молотов и Анастас Микоян. Оба считались большими дипломатами. Они сообщили китайскому вождю: Советский Союз готов заключить новый договор. Китайский вождь был счастлив – настоял на своем! Начальник его личной охраны Ван Дунсин пометил в дневнике: «у Мао особенно хорошее настроение».

Договорились, что советский военный флот остается в Порт-Артуре, но отказывается от прав на порт Дальний. Железной дорогой временно будут руководить совместно советские и китайские работники. Потом все советское имущество перейдет к Китаю.

Мао провел в Советском Союзе два месяца, пока готовился текст документа. 14 февраля 1950 года министр иностранных дел Андрей Вышинский вместе с главой китайского правительства Чжоу Эньлаем в присутствии Сталина и Мао Цзэдуна подписали договор о дружбе, союзе и взаимной помощи.

Договор требовал совместных военных действий только в случае нападения на Советский Союз или Китай Японии или другой страны, которая объединится с Японией. Поскольку после оглушительного разгрома Япония перестала представлять военную опасность, военная составляющая договора не имела практической ценности.

Договор не обязывал Советский Союз вмешиваться в случае военного столкновения Пекина с войсками Чан Кайши, которые укрылись на острове Формоза (Тайвань) и пользовались американской поддержкой. А вот Соединенные Штаты взяли на себя прямое обязательство поддерживать правительство Чан Кайши, и это привело Вашингтон к длительному конфликту с Китаем из-за Тайваня.

Но в любом случае подписанный в Москве документ был выгоден Китаю, потому что подтверждал его суверенитет и обеспечивал экономические интересы. Зато решилась проблема Монгольской Народной Республики, которую признавал тогда только Советский Союз. На китайских картах она значилась как Внешняя Монголия. А Внутренняя Монголия входила в состав Китая… Мао со скрипом согласился признать независимость МНР.

Договору сопутствовало секретное соглашение, в соответствии с которым Китай обязался не допускать деятельность иностранных государств в Северо-Восточном Китае и Синьцзяне. Все права на экономическую деятельность передавались Советскому Союзу. Здесь добывались стратегически важные виды сырья – вольфрам, олово, сурьма. Мао впоследствии с раздражением говорил: «Был один человек по имени Сталин, который взял у нас Порт-Артур и превратил Синьцзян и Маньчжурию в полуколонии…»

Но Стали ну не удалось заставить Китай предоставить Советскому Союзу право в случае необходимости перебросить войска на Дальний Восток через Синьцзян, северо-западные и северо-восточные провинции Китая – Мао в ответ попросил дать Китаю возможность перебрасывать свои войска в Синьцзян через территорию СССР. На этом обсуждение завершилось. Настаивать советские руководители не решились.

Мао устроил прием в ресторане «Метрополь». На него – впервые в жизни (вождь не посещал иностранные приемы)! – пришел Сталин. Он провозгласил тост: «Дорогие товарищи, мы должны быть благодарны истории зато, что она дала нам такого выдающегося марксиста-ленинца, неустрашимого коммуниста Мао Цзэдуна. За его здоровье и успехи! До дна, товарищи!»

Сталин видел в Мао человека, который построит в Китае коммунизм. Даже когда у них бывали разногласия, когда Мао противоречил Сталину, советский вождь злился, но никогда не разрывал отношений.

Композитор Вано Мурадели написал песню на стихи Михаила Вершинина:

 
Русский с китайцем – братья навек,
Крепнет единство народов и рас.
Плечи расправил простой человек,
Сталин и Мао слушают нас!..
 

Исполнял песню ансамбль песни и пляски Советской Армии имени Александра Васильевича Александрова. Вано Мурадели удостоился Сталинской премии.

О тесном сотрудничестве Москвы и Пекина свидетельствовало взаимодействие спецслужб. Министр госбезопасности генерал-полковник Виктор Семенович Абакумов сообщил Сталину 16 ноября 1950 года:

«В настоящее время на территории Китайской Народной Республики, главным образом в Шанхае и городах Маньчжурии, проживает свыше 40 тысяч русских эмигрантов, большинство которых в 1945-47 гг. приняло гражданство.

В результате обработки японских архивов, захваченных советскими войсками в 1945 году в Маньчжурии, а также по агентурным материалам и показаниям арестованных шпионов, прибывших под видом реэмигрантов в СССР из Китая после окончания войны, органами МГБ СССР из числа русских белоэмигрантов, проживающих в Китае, выявлено 470 агентов иностранных разведок.

Эти агенты в период войны вели активную подрывную работу против Советского Союза по заданиям японской разведки, а после войны значительная часть из них была завербована американскими и английскими разведывательными органами и в настоящее время продолжают вести шпионскую деятельность против СССР и народно-демократического Китая.

МГБ СССР считает необходимым через органы Министерства общественной безопасности Китая постепенно арестовать агентов иноразведок из числа русских белоэмигрантов и вывезти их на территорию СССР, где провести тщательное следствие.

При этом представляю проект постановления Политбюро ЦК ВКП(б) по указанному вопросу. Прошу Вашего решения».

Информация Министерства госбезопасности была липой. Но, во-первых, борьба с эмиграцией все еще оставалась одной из важнейших задач чекистов. Во-вторых, советские спецслужбы жаждали обрести на территории Китая ту же свободу рук, что и в других странах «народной демократии».

Помощник вождя Александр Николаевич Поскребышев написал на донесении: «т. Сталин не возражает».

20 декабря волю вождя оформили решением Политбюро ЦК ВКП(б):

«Вопрос МГБ СССР

Политбюро ЦК ВКП(б) постановляет:

1. Разрешить МГБ СССР (тов. Абакумову) постепенно арестовать через органы Министерства общественной безопасности Китайской Народной Республики выявленных агентов иностранных разведок из числа русских белоэмигрантов, проживающих в Китае, и доставить их на территорию СССР, где провести тщательное следствие.

2. Поручить МИД СССР (тов. Громыко) согласовать этот вопрос с Центральным Народным Правительством и Народным правительством Китайской Народной Республики…»

На переговорах советского и китайского вождей в Москве незримо присутствовали Соединенные Штаты. Сталина мучили сомнения: почему в 1949 году американцы все-таки не отправили свои войска на помощь своему союзнику Чан Кайши? Не потому ли, что между китайской компартией и американским руководством существует некая тайная договоренность?

В начавшейся холодной войне Сталину было жизненно необходимо, чтобы народный Китай оставался на его стороне. Но Сталин не очень доверял Мао Цзэдуну. Опасался, что китайский вождь вслед за проявившим самостоятельность югославским лидером Иосипом Броз Тито тоже отдалится от Москвы и поладит с Западом.

Мао это чувствовал. В 1957 году он рассказывал новому советскому министру иностранных дел Андрею Громыко: «А ведь Сталин обвинял меня в том, что в Китае коммунизм является националистическим, что Мао Цзэдун, хотя и коммунист, но настроен националистически…» А еще через год предъявил приехавшему в Пекин Хрущеву целый реестр обвинений в адрес Сталина: «Его первая главная ошибка та, из-за которой одно время у китайской компартии оставалась одна десятая той территории, что была. Вторая его ошибка в том, что когда в Китае созрела революция, он нам не советовал подниматься на революцию и говорил, что если начнете воевать с Чан Кайши, это может грозить гибелью всей нации…»