Текст книги "Оторва с пистолетом"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

ПОДЛЯНКА

Андрей взвалил Чернобурову на плечо, как мешок с картошкой, и понес к джипу. А Валерия, взяв кейс, задержалась на крыльце, чтоб запереть дом на висячий замок. Пошла было к машине, потом обернулась, глянула: на неутоптанном снегу тропинки-траншеи остались отпечатки ее утепленных кроссовок. Это Лере не понравилось, и она поспешно побежала к машине, где Андрюха, открыв левую дверцу, усаживал спящую Лиису на сиденье.

– Хорошо пристегнул? – спросила подошедшая Лера.

– Нормально, – хмыкнул водила, – ну что, поедем?

– Погоди, – нахмурилась Лера. – Там, на дорожке, мои кроссовки отпечатались. Иди и замети по-быстрому! Там веник на крыльце был, помнится?

– На фига это? – проворчал Андрей. – Мы и так до фига времени потеряли из-за твоих причуд! Если нас здесь Драч зажопит, то, что ты свои следы уберешь, не поможет… А почему бы тебе, кстати, самой веником не помахать? Шибко благородная, что ли?

– Надо, чтоб моих отпечатков не было от двери дома до самой дверцы, понял? Ни одного!

– Ну и заметай до самой машины, а веник в джип возьми, какие проблемы… Мне тоже своих следов здесь оставлять не хочется!

– То, что твои следы на дорожке останутся, это как раз хорошо, – с досадой произнесла Валерия. – Ты здесь хозяин, мог за вареньем малиновым или банкой соленых огурцов съездить.

– Ну, мог и бабу свозить потрахаться на выходной… – хихикнул Андрей.

– Опять рассуждаешь? – прошипела Лера. – Сказано: делай! Понял? Драч раньше чем через два часа своей Лисой не заинтересуется, у него до фига других проблем будет. Но если он, кроме твоих, мои следы найдет, то о многом догадается раньше, чем нужно. Усек?

– Между прочим, во второй половине дня сильный снегопад обещали, – припомнил Андрей. – Засыплет все, на фиг, и никаких следов не останется…

– Через два часа, милок, только полдень будет, – проворчала Валерия. – Короче, не будь упрямым, сделай как прошу!

– Ладно, – вздохнул Андрюха, а про себя подумал, что все же при первой возможности надо от этой бабы отделаться. Только вот когда такая возможность представится?

Андрей отправился мести дорожку, а Лера, убедившись, что он достаточно далеко удалился от джипа, открыла кейс с долларами. В карманчике, с внутренней стороны крышки, лежала плоская металлическая фляжка с завинчивающейся крышкой на цепочке. Натянув на руки белые шерстяные перчатки, Валерия вынула фляжку из кармашка, отвинтила пробку и понюхала. Хороший коньячок, ароматный и крепкий. Приложилась, попробовала на вкус. Нормально!

После этого Лера, еще раз поглядев в сторону Андрея, заметавшего ее следы на дорожке, подтянула к себе голову спящей Лиисы и, разжав ей рот, осторожно стала вливать коньяк… Медленно, буквально по капельке, чтоб госпожа Чернобурова не закашлялась и уж тем более не захлебнулась. Наверно, и двадцати граммов не влила в общей сумме. Впрочем, не потому, что торопилась сделать это до прихода Андрюхи. Когда Андрей вернулся, Валерия уже сама прикладывалась к фляжке.

– Нервишки укрепляю, – сказала она, когда Андрей садился за баранку.

– А мне глотнуть?

– Тебе нельзя, ты за рулем!

– Да тут всего ничего, – усмехнулся водила. – Даже в полной небось четвертинки не будет. А я могу поллитру засосать и ехать как по ниточке.

– Бахвал! – улыбнулась Лера. – Ладно, только чуть-чуть мне оставь.

– Как скажешь! – Андрюха присосался к горлышку и вернул фляжку. – Грамм пятьдесят оставил.

– Все, поехали! – посерьезнела Валерия. – Теперь будем торопиться.

– Ну и куда теперь?

– Пока по вашей дорожке, ты ее знаешь, – уклончиво ответила Лера, – а куда дальше – потом скажу…

– Ну, а все-таки? – понастырничал Андрюха. – Чего теперь темнить?

– Ладно, скажу, – расщедрилась Валерия. – На Лутохинской дороге есть поворот к бывшему молзаводу. Знаешь?

– Конечно, знаю, сам сколько раз бывал. Давно, правда… Там, между прочим, несколько лет назад ребята Сенсея какие-то дела делали. Даже разборки, говорят, из-за этого молзавода были. А потом «Куропатка» этот объект прикрыла. То ли невыгодно стало, то ли стремно, не знаю. Осталась пара цехов по производству кефира и мороженого, кажется. Только, по-моему, оттуда дальше дороги нет…

– Как видно, ты и впрямь на этой горке давно не бывал, – усмехнулась Лера. – Есть там просека, и, между прочим, езжая.

– И ее не замело?

– Ее раз в два дня бульдозерами чистят. Она, между прочим, на военную бетонку выводит, а оттуда на военный аэродром. Вроде бы он уже несколько лет как законсервирован, но с него еще кое-кто летает. А по этой дороге, через молзавод, кое-кто кое-что на этот аэродром возит. Неужели ты, абориген, ни хрена этого не знал?

– Не-а, – Андрей подивился осведомленности спутницы. – Я ж сюда не по делам езжу, а так, до отцовской хаты… Я ж говорю, тут «Куропатка» крутилась, а может, и сейчас крутится. Тут, знаешь, лучше не интересоваться. Небось слышала, как наш Филя Рыжий тягался с Сенсеем?

– «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…» – с выражением процитировала Валерия. – Или «бодался теленок с дубом».

– Во-во! – кивнул Андрей. – Филя в тюряге от инсульта помер, а Сенсей получил приз областного УВД «Лучшему охранному предприятию». Вот так жить надо! Погоди, он еще у нас губернатором будет.

– Это потому, Андрюша, что ваша здешняя прокурорша Алпатова замужем за его бывшим одноклубником, тренером по карате, – подпалив сигарету, произнесла Лера. – Тут еще от Иванцова все завязки накручены… Так, вот он, поворот на молзавод, по-моему!

– Не забыл еще, – усмехнулся Андрей, выворачивая баранку вправо.

Действительно, дорогу эту время от времени расчищали, и вообще она была хорошо прикатана. Если участок от Марфуток до поворота был наезжен только колесами Андрюхиного джипа да машин еще двух-трех автовладельцев, которые зимой приезжали в деревню за картошкой и прочими осенне-летними заготовками, то тут, по направлению к молзаводу, ездили почаще. И вряд ли сюда катались только цистерны-молоковозы, тем более что зимой коровы меньше доятся и рейсов наверняка нужно меньше, чем летом. Наверно, Лера знала точно, что именно возят по этой дороге в направлении военной бетонки и далее на аэродром, но спрашивать об этом Андрей не стал – не хотел знать лишнего. Он задал другой вопрос:

– Ладно, свернули мы к молзаводу, доехали, допустим, до бетонки. Дальше куда?

– Там увидишь, не спеши ради бога, – Валерия затянулась сигаретой.

Раньше, как помнилось Андрею, дорога упиралась прямо в ворота завода и дальше никакого проезда не было. Даже летом никакой проезжей дороги в объезд завода не имелось. А теперь можно было повернуть направо и, обогнув бетонный забор, опоясывавший завод, спуститься с холма и въехать в лес, на просеку. Надо же! Ни фига-то Андрей, оказывается, не знал своих родных мест. А вот Валерия, похоже, мозги ему пудрила, будто первый раз в здешних краях. В Марфутках-то она, может, и вправду не бывала, но округу хорошо знает – это точно.

– Мы, случайно, не на сам аэродром едем? – полушутя спросил Андрюха. – Может, у тебя там личный самолет припрятан?

– Догадливый, – осклабилась Валерия.

– Что, серьезно, что ли, полетим? – недоверчиво пробормотал Андрей.

– Я пока никуда не полечу, – нехотя ответила Лера. – Полетишь ты и вот эта кукла.

– Не понял… – в полном недоумении произнес Андрей. – Как это ты не полетишь? Что я с этой дурой буду делать?! Особенно когда она проснется в самолете и орать начнет? Я лично думал, что мы ее еще раз уколем, бросим где-нибудь вместе с джипом и к утру, при минус 35, она уже как статуя будет…

– Я тебе что говорила? – ухмыльнулась Валерия Михайловна. – Думать, дорогой, не твоя привилегия.

– Но ты же говорила, блин, что вечером…

– Вот это говорила, не отрекаюсь. Буду предаваться с тобой буйной страсти.

– Бляха-муха, ты мне все мозги заполоскала. Я улечу, а ты откуда к вечеру возьмешься?

– Андрейчик, – Лера нежно погладила его по шее, – люди для того и выдумали самолеты, чтоб за несколько часов перелетать туда, куда поездом пилить сутки или больше. Кроме того, транспортные самолеты существуют для того, чтоб перевозить по воздуху не только людей, но и автомобили. Ты уже что-нибудь понимаешь, мой маленький друг, или тебе надо все еще раз разжевать?!

– Хорошо, считай, что я тупой. Аэродром военный, так? Там, наверно, охрана какая-то есть, может, даже с автоматами. Пропуска, должно быть, тоже спрашивают?

– Андрюш, – усмехнулась Лера. – Ты в какой стране живешь, а? В великом, могучем Советском Союзе, может быть?

– По-моему, Совок он как был Совком, так и остался. Только территории убыло, а бардака прибавилось…

– Вот тут ты не прав, Андрюша. Ты живешь в свободной и офигительно демократической России! А потому запомни: если у тебя есть много-много баксов и ты четко знаешь, кому и в каком количестве их надо дать, то можешь делать все, что захочешь. В том числе летать военными бортами, возить на них угнанные машины, ворованные деньги и похищенных баб. Ваш уважаемый Драч будет зря напрягать гибэдэдэшников, разыскивая тебя и свой любимый «Чероки», а менты будут в свою очередь усердно доить его, поскольку найдутся свидетели, которые видели в этом джипе бабу, по приметам похожую на Лиису Карловну Чернобурову, в девичестве Мяккинен! Причем незадолго до жутко таинственного взрыва на Коммунистической улице. Да еще обнаружат рядом с бренными телами господина Шипова и неизвестной террористки шесть красных роз! То есть, по имеющимся у ментов оперативным данным, фирменный знак заказухи по-лавровски! Каково?! А вы уже через четыре часа окажетесь далеко-далеко отсюда, где вас встретят, накормят и обогреют. Потом они купят у тебя за двадцать тысяч баксов джип, а за сто с небольшим – бабу. Конечно, джип этот хороший и, наверно, двадцать тонн за него маловато, но если захотим больше – огорчим приличных людей. Я уж не говорю о бабе, за которую можно пару зеленых «лимонов» снять. Однако нам надо прежде всего спихнуть их с рук, а не башлиться. Пусть больше скидки, зато разбираться Драч, если что, будет не с нами. Больше того, когда его оповестят о том, что госпожа Лииса покамест жива-здорова, но может заболеть, если деньги вовремя не перечислят, он даже тебя искать перестанет. Потому что будет убежден, будто ты до последней капли крови защищал свою госпожу и тебя, так сказать, «при исполнении» просто урыли в снежок… То есть раньше весны ты никак не найдешься.

– Это что ж за люди такие? – с явной опаской спросил Андрюха. – Чеченцы, что ли?

– А тебе не все равно? – прищурилась Лера.

– Да как сказать… – у Андрюхи явно испортилось настроение. – Ты вообще-то уверена, что они меня в натуре не уроют и не заберут все забесплатно плюс наши полмильона?

– Если будешь все делать, как я скажу, не станешь выступать и задавать такие же дурацкие вопросы, как сейчас, – ничего не случится. И будет у нас с тобой сегодня клевая ночка… – Лера провела ладошкой по небритой щеке водилы. – Я часиков в семь прилечу туда же…

– Но почему ты сама с нами не улетишь? – ошеломленный масштабом деятельности своей подельницы, пробормотал Андрюха. – Два рейса, блин, небось дороже обойдется?

– А фига ли мелочиться? – хмыкнула она. – Это ж копейки по сравнению с этим…

Она постучала ладошкой по кейсу.

– Ну а все-таки? – упорствовал Андрей. – Почему мы раньше, а ты потом?

– Настырный ты какой! – вздохнула Лера. – Потому что то место, куда мы сегодня прилетим, – это еще не конечная, соображаешь? Мне надо заехать в одно местечко и получить там хорошую-прехорошую ксивку, с которой можно хоть в Полинезию ехать. А тебе такую же сделают завтра, но уже там, где мы будем ночь любви проводить. Причем ксиву сделают по моему образцу и забесплатно. Потому что этот образец тоже стоит денег. Уловил, парниша?

– Вроде уловил… – Андрюха ощущал себя младенцем, которому задали задачку из высшей математики.

– Приятно слышать. Опять же, если и ты, и Лииса, и я исчезнем из города одновременно, то это сразу Драча насторожит. Он сразу поймет, что здесь без меня не обошлось. И даже может, к сожалению, за какой-то хвостик ухватиться. А так я появлюсь в городе, приду на работу, покажусь трем-четырем хорошим знакомым Драча, даже ему самому, если время позволит. После чего уеду домой, а окажусь у тебя в постельке за две с половиной тыщи километров отсюда. Или даже за три, я точно не мерила. Причем завтра у меня отгул, и еще целые сутки меня никто искать не будет. То есть заволнуются только послезавтра, когда мы с тобой удалимся от Драча еще на пару тысяч километров или дальше…

– Здорово! – Восхищение так и вырвалось у Андрюхи из глотки. – Ты прямо это… как Штирлиц! На восемь ходов вперед видишь.

– Ты Штирлица, случайно, со Стейницем не путаешь? – хмыкнула Валерия. – Это самый первый чемпион мира по шахматам. Правда, лично я в шахматы не играю… Кстати, вот он, поворот на бетонку. Влево сворачивай!

– Понял! – Андрюха выкатил на припорошенную снегом бетонку и, перескочив осевую, с удовольствием покатил дальше. У него уже не было никаких сомнений. И мыслей насчет того, что при удобном случае надо отделаться от Валерии, тоже больше не появлялось. Напротив, Андрею только теперь стало ясно, как ему обалденно повезло, что такая умная, хитрая и в натуре крутая баба проявила к нему благосклонность. Пусть даже она со странностями – хрен с ними, все умные со странностями!

Минут через пять справа показался поворот, около которого на столбе висел «кирпич».

– Сюда, – лаконично приказала Лера, и Андрей проигнорировал запрещающий знак.

Метров через пятьсот джип выехал к развилке. Прямо впереди поперек бетонки стояли козлы с плакатом: «Проезд закрыт! Ремонтные работы!», а влево в глубь леса шла просека с указателем: «Объезд!» Тем не менее дорога, перекрытая козлами, выглядела не менее накатанной, чем объездная. Правда, она была припорошена тонким слоем нетронутого снега, но самое раннее – со вчерашней ночи.

– Прямо поедем, – пояснила Валерия. – Указатель для блезиру стоит, а те, кто свои, знают… Тормози. Отодвинем козлы, проедем, поставим как было – и дальше…

– Да я один справлюсь, – хмыкнул Андрей и вылез из машины. Он и правда легко отодвинул заграждение, вернулся в джип, проехал метров на десять вперед, а потом вернул козлы на прежнее место.

Когда он вторично уселся за баранку, Валерия вдруг испуганно вскрикнула:

– Ой! Там, слева!

Андрей резко повернул голову, пытаясь углядеть опасность, но в этот момент что-то больно укололо его в шею. Он даже понять ничего не успел… Дневной свет померк так быстро, будто его выключателем вырубили.

– Подлянка… – это Андрей пробормотал одними губами. Даже Валерия, которая выстрелила ему в шею из специальной авторучки, стреляющей шприц-иголками, этого не расслышала. В данной шприц-иголке находилось мгновенно действующее снотворное, точно такое же, которое Андрей вколол Лиисе Чернобуровой. Но можно было снарядить иголку и смертельным ядом – просто сейчас Лера решала другую задачу.

– «Баю-бай, должны все люди ночью спать…» – нервно пропела Валерия, оглядываясь по сторонам. И хотя она знала, что никого тут, по идее, быть не может, все же волновалась. Даже самые взвешенные и хорошо продуманные планы рушатся от дурацких случайностей…

ВСЕ ПО ПЛАНУ

Нет, никого, кто мог бы ей помешать, поблизости не оказалось. Валерия наскоро протерла платком ручку кейса, а затем положила его на колени к спящей Чернобуровой. Затем взяла рюкзачок, позабытый Леной, выдернула из него сумку, в которой лежал таинственный сверток, а все прочее оставила на месте. Завязав стяжку и застегнув клапан, Лера положила рюкзачок на заднее сиденье, внимательно осмотрела салон и протерла тряпкой подножные коврики. После этого она взяла веник, которым Андрей заметал ее следы на тропинке у дома в Марфутках, и перелезла на водительское место, усевшись прямо на колени к слабо похрапывающему Андрюхе. Тронула машину с места и не спеша проехала еще двести метров под горку, не закрывая левой передней дверцы.

Дальше начинался крутой спуск к небольшому деревянному мосту, пересекавшему замерзшую реку. Неширокую – всего метров сорок, может быть, однако довольно глубокую. Мост, впрочем, как таковой не существовал. Среднюю часть его снесло еще весенним половодьем прошлого года, и никаких восстановительных работ никто не вел – денег не было. Военные соорудили для себя объезд из штатного понтонного имущества, но километрах в двух выше по течению – именно туда уводила стрелка «объезд» от развилки. Но был и еще один объезд, который действительно соорудили для себя те, кто, по утверждению Леры, «кое-что» возил на аэродром. Выражаясь словами Райкина-старшего, «через заднее крыльцо». Умельцы попросту напилили штук пятьдесят бревнышек сантиметров по тридцать-сорок в диаметре и длиной по четыре метра, просверлили в них дыры перфоратором и нанизали на два параллельных довольно толстых стальных троса. Тросы, оставив на них солидную слабину, закрепили за глубоко вбитые в почву обрубки рельсов, песочку с гравием подсыпали с обоих берегов, чтоб удобнее въезжать было, – и получилось нечто, похожее и на плавучий мост, и на висячий, и даже на гать. Соответствовало ли «нечто» строительным нормам и правилам – неизвестно. Навряд ли какая-нибудь комиссия это сооружение рискнула принять и допустить к эксплуатации, но ее, естественно, никто не приглашал. Военные, само собой, про это сооружение знали, и, как люди, ответственные за жизнь подчиненных, своим водилам ездить тут строжайше запрещали.

Так что ездили тут и впрямь только «свои». Те, кто знал, зачем ладили эту самую не то гать, не то мост. Главное дело, не как это «нечто» называть, а то, что по нему мог пройти груженый бортовой «КамАЗ» или «ЗиЛ». А сейчас, зимой, когда все бревна капитально вмерзли в лед, по самодельному сооружению, наверно, и танк бы мог проскочить.

Но в данный момент Лере эта переправа была не нужна.

Придерживая баранку правой рукой, а дверцу левой – разумеется, на обеих были все те же шерстяные перчатки! – Валерия внимательно смотрела на левую обочину. Вот она, черная рогулька из березовой ветки, воткнутая в придорожный сугроб!

Валерия на малом ходу сперва выбросила веник, а потом и сама легко выскочила из джипа. Тяжелый «Чероки» на стометровом тридцатиградусном спуске быстро раскатился до большой скорости, промчался мимо поворота на «нелегальный мост», переломил доску, перегораживающую въезд на обломки моста, с еще одним плакатом: «Проезда нет!», вылетел передними колесами на пустоту, а затем, капотом вниз, нырнул с моста. Банг! – бодалка джипа врезалась в лед. Дзынь-ля-ля! – стекла посыпались. Крак! – лед проломился под тяжестью свалившегося «Чероки». П-шш! – студеная вода зашипела, соприкоснувшись с раскаленным мотором. Буль-буль-буль! – машина пошла под воду.

Лера к мосту не побежала. Ей все уже рассказали звуки да парок, заклубившийся над местом катастрофы. Первым делом она подобрала веник и аккуратно разметала по дороге отпечатки своих кроссовок на снегу. Конечно, это, наверно, уже перестраховка была. Серое небо, затянутое низкими облаками, подтверждало прогноз насчет грядущего снегопада, но все-таки береженого бог бережет… Валерия очень не хотела, чтоб те, кто сюда рано или поздно пожалует – менты или Драч с братанами, однохренственно, – присмотревшись к месту происшествия, догадались: был кто-то третий, кроме тех, кто сейчас уже захлебнулся в джипе. Снотворное в крови не обнаружат, а вот следы алкоголя найдут и легкие будут полны воды – значит, упали живыми, просто пьяный Андрюха не справился с управлением. Возможно, ушлые спецы обнаружат и такую интимную подробность, как то, что между Андрюхой и Чернобуровой был, научно выражаясь, ненасильственный половой контакт…

И все же надо спешить, убираться отсюда побыстрее.

Там, где в придорожный сугроб была воткнута рогулька, у Леры была зарыта не очень длинная веревка с приделанной к ней трехзубой «кошкой». Кроме того, из того же сугроба она вынула небольшую, но прочную дощечку с треугольными пропилами на концах, похожую на сильно увеличенный рыбацкий уток для лески.

Метрах в полутора от обочины росла старая разлапистая береза. Одна из ее длинных ветвей нависала над дорогой, а над сугробом, около которого стояла Валерия, толщина ее была такова, что вполне могла выдержать шестьдесят пять килограммов веса…

Лера сильно размахнулась и точно рассчитанным движением забросила кошку на ветку. Свободный конец веревки повис в полуметре над землей. Валерия ухватилась за веревку обеими руками, поджала ноги – еще раз убедилась, что ветка хоть и прогибается, но выдерживает ее вес. Затем она соорудила на веревке довольно широкую незатягивающуюся петлю, накрутив хитрый узел, который моряки называют «беседочным». Сразу после этого она пристроила в петлю дощечку с треугольными пропилами, и получилась штуковина, похожая на качели или «тарзанку», которую все те же моряки и называют «беседкой». С этих «беседок» они обычно проводят покраску надводной части борта.

Но Лере эта «беседка» понадобилась только для того, чтоб, усевшись на нее, нагнуться и еще раз помахать веником – замести последние следы, оставленные на снегу. Конечно, веник свои следы оставил, но все же это не отпечаток кроссовок 38-го размера. Авось снегопад все сровняет…

Покончив со следами, Валерия встала на дощечке во весь рост, засунула веник под куртку, за резинку своих спортивных брюк – со спины, естественно!

– а затем, обхватив веревку руками и ногами, быстро полезла вверх. Добравшись до самой «кошки», Лера уцепилась за ветку сперва одной рукой, потом другой, после этого отцепила ноги от веревки и крест-накрест обхватила ветку голенями. Еще движение – и она уже сидела на ветке верхом. Теперь она могла выбрать веревку с «беседкой», закинуть ставшую ненужной дощечку поглубже в кусты и отцепить «кошку» от ветки.

Передвинувшись по ветке к стволу березы, Валерия перебралась на почти такую же толстую ветку, но растущую в противоположном направлении. Оседлав эту ветку и добравшись примерно до середины, Лера опять раскрутила «кошку» и точно забросила ее на крепкий сук соседнего дерева, а затем, ухватившись за веревку и оттолкнувшись, как заправский Тарзан, перескочила с дерева на дерево. Повторив еще несколько раз подобные цирковые трюки – маршрут у нее был строго выверен! – Валерия оказалась метрах в ста пятидесяти от дороги, над хорошо утоптанной, даже слегка обледенелой тропой, по которой с утра прошло несколько десятков пар ног. Никаких отпечатков на такой уже невозможно оставить, и Валерия просто аккуратно на нее спрыгнула. Так что веник ей уже не понадобился, и Валерия с легким сердцем забросила его в кусты.

От веревки с «кошкой» она отделалась чуть подальше, когда переходила по бревнышкам незамерзающий теплый вонючий и мутный ручей, вытекающий, как она знала, из-под забора близлежащей войсковой части. А тропинка, по которой она сейчас топала, вела к этой самой части от военного городка. Сейчас, когда в части завершился развод на занятия, повстречать тут кого-либо было маловероятно.

Валерия прибавила шагу, потом перешла на оздоровительный бег трусцой и минут через двадцать выбежала на все ту же военную бетонку, только в паре километров от поворота с «кирпичом». Здесь и находился военный городок, жители которого протоптали тропинку через лес. Городок стоял по одну сторону бетонки, а по другую находился самый обычный дачный поселок с шестисоточными участочками, в котором, по зимнему времени, никого не было. Только на выходные кое-кто приезжал на лыжах покататься.

По плохо расчищенной улочке, ни с кем не повстречавшись, Лера добралась до самого крайнего участка, за которым поселок заканчивался и снова начинался лес. Но у этого участка калитка была хорошо расчищена, а из трубы избушки, рубленой, но размером чуть-чуть побольше бани, курился смолистый дымок. Услышав скрип калитки, на крылечко вышел тощий мужик-доходяга в черной ушанке и ватнике зэковского образца.

– С приездом, Валерия Михайловна! – Мужик приподнял шапку с лысой башки и ощерил редкие гнилые зубы. – Докладам: происшествий нет, ничего не скоммуниздили и даже не сдемократили. Хе-хе…

– Снегоход не замерз? – строго спросила Лера.

– На ходу! Полчаса назад за пузырем гонял. Прогревал, так сказать! И себя, и технику…

– Молодец ты, жертва амнистии. Вот тебе на «горючее», – Лера подала экс-зэку стольник. – Выкатывай!А я тут заберу кое-что…

Мужик этот – Лера звала его Иванычем без имени и фамилии – сидел по бытовухе, спьяну затоптав жену после того, как она у него отсудила квартиру. Мужику было за пятьдесят, здоровья у него уже не имелось, и он считал, что все бытовые вопросы государство будет решать за него до конца жизни. А оно взяло, да и амнистировало несчастного. Само собой, что сын, которому досталась мамина квартира, его видеть не хотел, а никакого иного жилья у мужика не было. На работу никто не брал, воровать мужик не умел – куды крестьянину податься? Поэтому Валерии Михайловне, нанявшей его в сторожа и поселившей на старой дачке, доставшейся от бабки, он был по гроб жизни благодарен.

Пока «жертва амнистии» возился у гаражика, Валерия Михайловна забежала в избушку. Там стоял капитальный духан от перегара и иных бомжовых испарений. Но амнистированный, видать, всегда предпочитал маленький Ташкент большой Сибири, а потому прогрел все до африканской температуры. Отперев ключом маленькую кладовку, куда Иванычу заходить строго воспрещалось, Лера вынула из-под вороха тряпья тощий кожаный рюкзачок, смотревшийся чуть лучше, чем тот, который был утоплен вместе с джипом, Андрюхой и Лиисой Чернобуровой. Вынула из-за пазухи погрызенную собакой брезентовую сумку, в которой лежало нечто, укутанное в черный пластик и перевязанное бечевкой. Нет, разворачивать эту штуковину Лера не стала, а, наоборот, обернула старой газетой, засунула в прозрачный полиэтиленовый пакет и еще раз перевязала суровой ниткой. После этого она уложила сверток в рюкзачок, продела руки в лямки и, заперев дверь кладовки, вышла во двор.

Снегоход – это был не навороченный канадский «Бомбардье», а старенький и обшарпанный советский «Буран», завелся нормально.

– Осторожней, Валерия Михайловна! – посоветовал Иваныч. – Пурга скоро будет, нюхом чую. Глядите, не заплутайте…

– Не переживай, все нормально будет! – Лера крутанула газ, и «Буран», выбрасывая снег из-под гусеницы, понесся по накатанной лыжне через лес.

Снег действительно пошел, хотя, конечно, покамест это была не пурга. Но снежинки явно слипались в хлопья, и в том, что еще до вечера на землю ляжет приличный слой снега, который окончательно подчистит все огрехи, случайно оставленные в Марфутках или около моста, можно было не сомневаться.

Настроение у Валерии было приподнятое. Она сделала это! Она прошла почти весь намеченный маршрут, хотя на каждом шагу могла оступиться и погибнуть. Да, еще есть впереди скользкие места, еще будут шансы свернуть шею, но все же основная программа выполнена. Пусть пришлось безбожно, беспардонно лгать, заполаскивая мозги Андрюхе, который, вообще-то, не самый доверчивый парень. И тоже, кстати, наверняка кинул бы Леру, если б нашел такую возможность. Всем его словам о любви – грош цена. Как у всякого мужика, у него есть наработанные приемы, дабы производить впечатление на среднестатистическую российскую дуру.

Однако Лера не среднестатистическая и вообще не дура. У нее есть трезвая, холодная голова, которая может планировать и руководить осуществлением планов. И ее не бросает в дрожь от того, что она затевает. Даже если по ходу дела надо взять на душу минимум четыре трупа – при взрыве в доме на Коммунистической мог и кто-то лишний погибнуть. Зато теперь она одна владеет полумиллионом баксов, и никто не заподозрит, что эти деньги у нее. Да еще этот сверток, который Андрей с приятелями должен был утащить с фабрики по приказу Драча… Что там конкретно и сколько это стоит, Валерия пока не знает, но узнает обязательно. Впрочем, можно уже сейчас, ничего конкретно не зная, кое-что вычислить.

Валерия сбавила скорость, поскольку лес стал гуще, а снегоходная лыжня – все извилистей. И продолжала размышлять, благо на малом ходу это было проще совмещать с управлением.

Фабричку на Федотовской она никогда не посещала и понятия не имела о том, какую продукцию сие предприятие выпускало прежде. Ну и, естественно, знать не знала, что эта фабрика производит теперь.

Но, с другой стороны, Лера хорошо представляла себе, какого масштаба дела крутит Драч. Конечно, международным воротилой криминального бизнеса он еще не стал и даже в масштабе области играл вторые роли, но в городе и, уж конечно, в поселке Лавровка кое-что значил. По крайней мере, . он не стал бы отправлять трех вооруженных братков на иномарке для того, чтоб ломануть кассу фабрики. Хотя, конечно, то, что увязано в свертке размером примерно 15х5х5 сантиметров, по объему вполне соответствовало той пачке рублей, которую можно было отыскать в фабричной кассе.

Впрочем, Драч не стал бы так мелочиться, даже если б в свертке лежал брусок золота или платины, хотя уже по весу свертка можно определить, что он слишком легкий. Конечно, если в свертке лежало несколько крупных алмазов, обложенных ватой, чтоб не брякали, вес соответствовал, но Драч алмазами не занимался. Этот бизнес делают более эрудированные граждане.

Лавровская ОПГ, насколько было известно Валерии, имела две главных статьи дохода – от наркоты и рэкета. Конечно, были и другие поступления – от продажи угнанных тачек, например, или изготовления липовых документов и небольших партий фальшивых денег, – но они погоды не делали.

Вряд ли визит Гундоса на фабрику был связан с рэкетом. Жалко, конечно, что не удастся подробнее расспросить Андрея, но и без того ясно – Гундос пребывал там не в качестве представителя «крыши». Потому что такому «представителю» скорее всего разрешили бы вынести оттуда через проходную. все, что душе угодно. А Гундос, по словам Андрюхи, вынужден был перелезать через забор, поскольку не мог вынести сверток через проходную. Из этого следовал еще один важный вывод.

Если Гундос – Лера его в глаза не видела, но догадывалась, что он парень не хилый – не рискнул выносить сверток через проходную, хотя мог бы его просто под куртку спрятать, то есть всерьез опасался, что его обыщут на выходе с фабрики, это, в свою очередь, означает, что на этой, вроде бы хилой фабричонке стоит серьезная охрана.

Во всяком случае, это не «бабушки – божьи одуванчики» и не старички-ветераны с клюшками. Ясно, что Гундос таких мог просто отпихнуть с дороги и не дать им себя обшмонать. Да и молодых крепких, но безоружных мужиков в принципе он мог не бояться. Ведь у Гундоса имелась при себе пушка. Даже стрелять не пришлось бы, скорее всего – не стали бы связываться. Однако Гундос прорываться не стал, не рискнул. Значит, и у охранников скорее всего имелось что-то стреляющее.