Текст книги "Темень"

Автор книги: Леонид Сурженко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

По рассказам, обычно «Электра» не убивает с первого разряда. Посему, если тебя тут же каким-нибудь макаром вытащить, жить будешь. Но вот беда – после первого удара следует второй, потом третий – и так далее, пока не окочуришься. А бежать самому невозможно – первым же разрядом тебя парализует, и прийти в себя до следующего ты ни за что не успеешь.

Радиация потихонечку росла. Попадались очень нехорошие пятна, которые приходилось обходить. Мой примитивный счётчик был плохим помощником – он показывал наличие радиации, но не уровень радиоактивности. На малые дозы этот трескучий ящичек не реагировал никак. У Змея аппарат был получше, и я тут же востребовал его себе. Змей не возражал. Впрочем, следы радиации можно было отследить и без счётчика – рыжая мёртвая трава, сухие деревья, белые косточки всякой живности, околевшей там. Говорили, что зоновские звери в радиацию не лезут, но вот помирать предпочитают именно там. Чтоб не мучаться, что ли? Где радиации поменьше, чем на череп с костями, там трава наоборот, растёт сверх всякой меры. Иногда лопухи весь хутор закрывают – то есть с крышами,– то ещё зрелище… Там долго пастись не рекомендуется. Может, и не помрёшь, а вот с тёлками больше встречаться не захочется. Отпадёт нужда. Начисто…

Чем ближе мы подходили к точке, тем меньше было желание идти. Разбитый вертолёт – это, конечно, интересно… Может быть. Но там – люди. Вернее, трупы. Естественно, изувеченные. Можно себе представить, что остаётся от человека, который падает с высоты сотен метров… К тому же – в металлической коробке. Нет, не хочу такое видеть. Даже за очень большие бабки. Но выхода, походу, у меня не было.

И вдруг я его увидел. Из-за дальнего холма, слегка скрытый рыжим кустарником, уродливым крюком торчал обгорелый, изломанный вертолётный хвост.

– Мля, пришли, кажись! – облегчённо прохрипел Лось.

– Змей, он, точно он! Гадом буду! – вопил Бурый, порываясь вперёд.

Змей подошёл ко мне:

– Ну что, Птица, по ходу пришли…

Я осмотрелся. Местность мне сразу не понравилась, но чем – этого нельзя было объяснить. Вот она – Зона во всей своей красе. Тут она показала свои зубы, свою мощь, сбросив на землю крылатую машину. Глаза тут мало что могли сказать: но я чувствовал – нельзя нам туда. По крайней мере, вот так, напрямик.

– Нет. Не пришли. В обход надо. Тут не пройти.

И тут окрысился Паук, молчавший почти всё время после того боя на хуторе:

– Чё, охренел? Ещё ползать кругами? Давай прямо веди, понял?

Я не обратил на него внимания, но тут к нему неожиданно присоединился Змей:

– Какого хрена нам круги наматывать? Вон вертуха, тут километра не будет. Так что веди, не кобенься.

Я ещё раз глянул на холмы. Нет, тут я точно не пойду. Как хотят.

– Тут прямо нельзя. Хочешь попробовать – пошли кого. Я прямо не пойду. Нужно другой путь искать.

Теперь возмутился Бурый, схватив меня за грудки. Тут же рядом появился Лось. Ничего хорошего… Этим баранам не объяснишь, что и почему. Они, как дети малые – видят игрушку, и – прямиком к ней!

– Давай, вали вперёд! – орал прямо в ухо Бурый, и я, грешным делом, чуть было не поддался панике. Уж и готов был, забыв здравый смысл, потащится прямо… Но снова вспомнил, что за мной – Санька. И чтобы ему домой добраться, мне нужно выжить. Хотя бы на некоторое время.

– Да стой ты! – заорал я дурным голосом: – как хотите. Есть желание сдохнуть побыстрее – пойдём прямо. Прямо в братскую могилу. Знаете, сколько народу вот так вот в ящик сыграло? Зона им ловушечку приготовит, с приманкой со сладкой, вот пацаны бошки и теряли. Потому что спешить здесь нельзя. Нельзя, но если очень хочется – пожалуйста. Но сначала ты, Змей, обещание своё исполнишь. Звони Мастёвому. Малой уже дома должен быть.

Я протянул мобильник. Мои пилигримы притихли. Может быть, на них произвела впечатление моя наглость, а может быть, отрезвила необходимость реального выбора. Одно дело – заставить что-то сделать другого, и совершенно иное – когда приходится выбирать тебе. Змей стоял неподвижно, и я чуть не силой сунул мобильник ему в руку.

– Звони. Иначе можете меня тут же хоронить – дальше я не пойду.

Пока Синяк таскался за водой, Мастёвый разрабатывал план. Да, мелкого нужно хотя бы отмыть. Однако куда ж ты денешь побои? В принципе, сам виноват: нельзя было малого оставлять с Синяком. Синяк – придурок, да ещё и садист. Хрен его знает, чего он от малого добивался. В любом случае, пацан здорово его разозлил. На свою голову. И на его, на его голову тоже. Потому что теперь думать приходится ему, Мастёвому. Впрочем, есть одна мыслишка… Почему бы и нет?

Хлопнула дверь. Синяк, тяжко ступая, волок ведро воды. Вид у него был недовольный. Нос распух, на выгоревшей майке – следы плохо отмытой крови. Синяк поставил воду посреди комнаты и выпрямился, разминая спину.

– Давай, тащи малого…– приказал Мастёвый.

Синяк направился к кладовке. Мастёвый поднялся, повертел в руках тряпьё, принесенное Синяком, и уже принялся закатывать рукава рубахи, как растерянный голос Синяка заставил его похолодеть от неожиданности:

– Слышь, а где малой-то?

Мастёвый влетел в кладовку. Пол, четыре стены, крюки в стенах и Синяк. Больше никого… Мальчишка исчез.

Змей оторвал трубку от уха и протянул мобилу мне:

– Слышь, давай сам разберись…

Я схватил мобилу. Голос Мастёвого был вроде обычным, таким же нагловато-весёлым, но что-то в его интонациях мне не понравилось…

– Всё нормально, Птица… Только мне время нужно. Застрял я тут, тачка подвела… Да нет, никак малого не дам: я ещё не на месте. Ну, разберусь с машиной и позвоню… Да полчаса, не больше. Если что – попутку поймаю. Да зуб даю, нормально всё… Стою вон на трассе, стартер не крутит… Ну, полчаса, не больше… Да отзвонюсь, отзвонюсь. Слово пацана…

Итак, Мастёвый всё ещё в дороге. Пока починит машину, если она действительно сломалась, пока заберёт Саньку… Время ещё ого-го. Что ж, до вечера успеем…

– Змей! Предлагаю привал. Идти нам ещё не близко, если, конечно, народ не желает напрямки топать…

Я обвёл взглядом попутчиков. Вроде бы первый угар пропал, энтузиазма кидаться костьми на Зону у братвы поубавилось.

– Долго нам, если в обход?

Я пожал плечами:

– Змей, ну откуда я знаю, где Зона нас пропустит? Может, за тем холмом, а может, и вкруговую обходить придётся. Может получится, что и вообще не пропустит.

– Это как? – встревожился Змей.

– Просто. Тут не пройти – я не первый год в Зону хожу, знаю. Убьёмся. Попробуем правее. Если и там – не пройти, зайдём сзади. Ну, и так далее… Обычно проход бывает. Хотя не всегда…

– Ну, а если у нас – «не всегда»?

– Ну, тогда два выхода – или оглобли разворачивать, и живыми оставаться, или напролом переть. Тогда нам и гробы не понадобятся. Потому что хоронить нечего будет…

– Слушай, Птица, откуда ты это знаешь? Ты ж тут не был? Ты чего, сталкер охрененный?! Может, ты нам просто бошки морочишь?

Я не повёлся на эту атаку. На меня снизошла некая нездешняя уверенность, твёрдость, что ли… Посему я ответил не задумываясь.

– Хочешь, проверь. Вон холм ближний – метров триста. Дойди до него, а как вернёшься, я скажу, что был не прав.

Змей снова вперился в меня ледяным взглядом, но теперь на меня этот взгляд не действовал. Видимо, прочитав это в моих глазах, он отступился:

– Скидай манатки, братва. Привал…

Мы стали распаковывать рюкзаки. Змей занялся своей раной. Цепануло его здорово – сквозное в грудь, но держался Змей молодцом. Он отодрал старую повязку, присобаченную ещё на хуторе, и начал сооружать новую, потроша общую аптечку. Лось грубо и жёстко расправлялся с тушёнкой, кромсая жестяную банку охотничьим ножом. Паук занялся костром, а вот Бурый, нежданно-негаданно, подсел ко мне.

– Слыш, малой, а ты откуда это всё знаешь?

– Что – всё?

– Ну, про Зону. Что там не пройдём…

– Да я не знаю. Я чувствую. В Зоне нельзя ничего знать. Тут всего не предскажешь…

– Ну, вон досюда ты нас довёл. А говоришь, не предскажешь… А Ухо загнулся. Это как?

– Я говорю – не предскажешь… Но опасность чувствуешь. Я тоже не всегда знаю, почему нельзя туда соваться. Нельзя – и всё. Обошёл – и дело с концом. В Зоне на своей шкуре всего не проверишь… На чужой только.

Бурый помолчал.

– Тёмный ты какой-то, Птица… А травани байку сталкеровскую?

– Это про что?

– Да про что хочешь. Ну, как ты там с монстряками воевал…

– Да не воевал я.

– Да брешешь… Такой крутой сталкёр, и вдруг – «не воевал».

– Я их стороной обхожу… Разве что…

Тут мне вспомнилось последняя ходка на Живодёрню. Да, нарвался я там здорово. До сих пор помню пронзительный, липкий ужас, когда царапался в темноте по обломкам арматуры вверх, туда, к единственному серому пятнышку, к свету… А там, там внизу – Оно. Оно, располосовавшее мою куртку до самого до тела, сновавшее теперь где-то ниже, и, скорее всего, выжидающее удобный момент, чтобы вцепиться в тёплое перепуганное мясо…

Нет, про это я рассказывать не буду. Это – моё. Это – табу. Секрет мой и Зоны. Может быть, утаив его от других, я дам себе шанс.

И я рассказал байку про Зоновского Маугли, которую слышал не раз от местных сталкеров. Маленький мальчишка потерялся в Зоне. Как, почему – вариации были разные. Короче – потерялся. Бродил там, бродил… Наткнулся на стаю слепых собак, да давай удирать. Увидел какую-то нору – и туда. А там – прямо как по Киплингу: кормящая самка со щенками. Чёрный волк, по-нашему. Ну, или Чернобыльская собака – это уж как кто называет. И вместо того, чтобы этого пацана на корм щенкам пустить, вместе с волчатами своими пристроила. Сунулись туда было слепые собаки (по другой версии – всего лишь дикая кошка), а там – не человеческий детёныш, а здоровенная тварь вдвое больше любого из них… Ну, как полагается – батальная сцена, чёрная волчица рвёт всех, а сама, раненная, ползёт к щенкам помирать. А мальчишка, значит, её выхаживает. Естественно, дружба у них навек. И охотятся вместе, и от зверей она его защищает, а пацан растёт да сил набирается. Так вроде некоторые сталкеры их и видели – пацан лет двенадцати, и чёрный волк рядом. А ещё говорили, что мальчишка этот иногда сталкерам помогает. Не всем, правда, а только тем, кто его собратьев – то есть живность зоновскую, не трогает. Зато тех, кто с оружием в Зону идёт, очень не уважает…

– Нам, значит, стрематься надо… – издевается Бурый.

– Вроде того… – в тон ему отвечаю я, заканчивая рассказ.

– Ну, и? – вопрошает Бурый.

– Всё…

– Да лажа это… – резюмирует Паук.

– Не скажи… И не такое рассказывают, – заступается за мою байку Бурый. Судя по всему, он большой любитель сталкеровских историй.

Перекусив, мы собираемся. Никто не высказывает желания идти напрямик. Все ждут, что скажу я. Я собираюсь медленно, основательно. Мне спешить некуда. Скоро должен позвонить Мастёвый.

Саньке повезло. Наконец-то крупно повезло. Выбраться через окошко под потолком оказалось не так уж сложно. Сам он дотянуться до него не смог бы, а вот его майка… Всё равно она уже никуда не годилась. Саньке удалось зацепить майкой за скобу задвижки, а дальше… Вообще-то он неплохо лазал по деревьям, поэтому заползти по майке к окошку не составило большого труда. Взрослый человек в такое окно никогда бы не пролез. А вот для Саньки пролёт оказался в самую пору. Правда, на выходе пришлось извернуться, чтобы не грохнутся на голову. Но это тоже было не проблемой – Санёк ловко перевернулся и упал, прям как кошка, на лапы. То есть, на ноги, конечно… Солнце клонилось к западу. Становилось прохладно, поэтому Санька скоро пожалел, что не снял с окна свою маечку. Правда, надевать её, пропитанную вонючим пивом, было противно, но ходить так, в одних шортиках – это как-то слишком уж легкомысленно. И холодно…

Убегал Санька грамотно, как в фильмах про разведчиков – дворами. На улицу старался не показываться. Да и деревня эта была какая-то странная – пустая, что ли… Ни в одном из дворов он не видел ни одного человека. Попрятались, что ли? Санька пробирался всё дальше и дальше, но теперь он чаще заглядывал во дворы. Должны же тут быть какие-нибудь люди… Никого. Деревенька оказалась совсем маленькой – несколько хат. И стояли они как-то отдельно, далеко друг от друга. У них в Лесном – всё не так. Там и люди есть, и хаты – живые…И в окнах – занавески и тюли, а не пустота… Санька бежал всё быстрее и быстрее. Скоро обнаружат, что он сбежал, и бросятся в погоню… Если бы тут был Петя! Он бы его выручил. Это точно… Может быть, Петя ещё его найдёт. Уже, наверное, ищет. А пока – нужно спрятаться. Хотя бы вон в той хате, за высоким забором.

Санька осторожно подкрался к высокому сплошному забору, скользнул вдоль досок, выискивая щель. Забор давно не ремонтировали – наверное, в этом дворе тоже никого нет. Поэтому брешь нашлась – Санька отодвинул подгнившую доску и заглянул во двор. Никого. Просунул голову в щель и осмотрелся внимательнее. Правда, никого… Осторожно протиснулся в узкую щель между досками, сделал осторожный шаг по ту сторону забора… Второй… Всё тихо. Санька продолжал пробираться к хате, не переставая оглядываться, и стараясь не выпускать из вида путь к отступлению.

Вскоре было ясно, что во дворе никого нет. Наверное, в хате тоже. Санька подобрался к двери. Скрываться не было смысла – от кого? А там, внутри, возможно, он найдёт хоть какую-то одежду. Становилось не просто прохладно, становилось холодно. А что будет, когда наступит вечер?

Дверь была закрыта на замок. Но замок этот не был заперт. Это Санька понял, когда дернул ручку двери. Дужка замка отворилась, приглашая его войти вовнутрь. Нехорошее чувство вдруг охватило Саньку. Ему как-то сразу расхотелось входить. Но холод, холод – это не тётка… Он ведь только на минутку, правда? Ничего красть не будет, только посмотрит – нет ли здесь одежды… Тут ведь никто не живёт, никто и не разозлиться. Дверь отворилась. Санька осторожно заглянул вовнутрь. Глаза постепенно привыкали к темноте, и Санька вошёл в сени. Странно! Вроде бы тут никто не жил, но по всем сеням лежала на полу какая-то сушеная трава. Санька нагнулся, поднимая коричневый стебелёк. На нём ещё сохранилась головка – головка мака. Надо же, будет что поесть… Санька улыбнулся. Ему везло. Сейчас он найдёт что-нибудь тёплое, и будет вообще здорово. Он шагнул в комнату.

Здесь был кто-то живой. Санька понял это, как только вошёл. Сильно воняло мочой, какашками и собакой. Санька тревожно огляделся. Он не пойдёт туда… Лучше возвратиться, пока не поздно. Но он опоздал…

Грозное голодное рычание заставило Саньку вздрогнуть. Потом громадная чёрная тень поднялась на ноги, и Санька увидел ряд блестящих жёлтых клыков. Санька бросился бежать. Он слышал, как тяжело клацают по полу когти чудовища, как близко, страшно, ужасно близко раздаётся его рычание… Санька успел выбежать за дверь, но закрыть её не было ни времени, ни сил: чудище неслось по пятам. Собрав последние силы, Санька понёсся прямо к дыре в заборе. Где она, где эта дыра? Только бы пролезть, только бы успеть… Тварь неслась по пятам. Она была огромной – ростом с самого Саньку. И очень голодной… Санька влетел в забор, обдирая себе плечи и спину, отчаянно рванулся. Выдирая голое тело из-под досок, он вывалился за забор. И в ту же секунду в дыре появилась громадная морда… Это была собака. Громадная, чёрная собака. Сомневаться не приходилось: через секунду она вцепиться в него, её зубы сомкнуться на его теле, она перекусит его, как спичку… Санька заорал. Чудовище прорвалось в узкую щель, выламывая трухлявую доску, и кинулось на него…

Прямо за его головой ударил гром. Три или четыре раза. Собака взвизгнула, почему-то странно отпрыгнула назад и вдруг завертелась, кусая себя за бок. Потом гром грянул ещё – и чьи-то сильные руки подхватили Саньку, подняли в воздух и оттащили от страшного места. Санька кричал, он не мог остановиться. Он вцепился в руку, державшую его тело, вцепился мёртвой хваткой, дабы державший не упустил его, не уронил туда, где извивалось на земле чёрное чудовище.

– Тихо, тихо, малой… Всё. Всё нормально, понял? Я его убил.

Голос был знакомый, но Санька всё не мог сообразить – где он его слышал. Он уже не кричал, он просто скулил, дрожа всем телом.

Мастёвый сунул в карман горячий кольт, свою гордость, который не подвёл его и в этот раз, и перехватил мальчика обеими руками, прижав его к себе. Собака, нашпигованная шестью пулями, подыхала. Здоровая, тварь. Ротвейлер. Тощий, правда… Какая-то сука бросила его здесь то ли подыхать, то ли что-то сторожить. А с голодухи эти твари и человека сожрать могут…

Мастёвый поёжился. Он представил, что было бы, подоспей он чуть позже. Хорошо, малой вовремя заорал. Ладно, кончай лирику. Сейчас позвоним Птице, да поедем домой.

– Всё, малый, всё… Всё хорошо. Домой едем, домой… К маме.

Санька узнал этот голос. Конечно, это был он – его похититель. Он должен быть плохим, но он только что спас его от смерти. И теперь обещал отвезти домой… Санька был храбрым и терпеливым мальчиком. Но теперь он расплакался…

В трубке раздались короткие гудки. Я вздохнул. Санькин голос стоял у меня в ушах, и теперь я точно знал – Санька жив, и скоро будет дома. А значит, надо завершать свою работу.

Пока прохода к вертолёту не наблюдалась. Более того: при попытке зайти с юга пришлось отступить подальше, обходя громадную Плешь. Благо, на этот раз объяснять бригаде, отчего я снова даю крюк, не пришлось: Плешь видна невооружённым глазом. Правда, не сама, а место, где она примостилась. Ребятки немало повеселились, бросая в аномалию металлические гайки, но нужно было идти, и мы прибавили шагу.

Вечерело. Да захода оставалось часа три-четыре. При удачном исходе успеем вернуться затемно. Это если найдём проход. Если нет… Я не представлял, что будет делать Змей, если я сообщу, что добраться до вертушки невозможно. Повернёт назад? Слабо верится. Пошлёт друганов на верную гибель? Или отправит к вертолёту меня? Я вроде бы не член группы, мною можно и пожертвовать. Только кто их поведёт обратно… Надеюсь, Змей это понимает.

Где-то за спиной пронзительно мяукнула дикая кошка. Сколько я уже в Зоне, но никогда их не видел. Очень осторожный зверь. Говорили, что взрослая кошка больше всего похожа на рысь. Довольно крупный зверь, с длинными лапами и очень острым глазом. Водятся эти кошечки там, куда редко забредают другие жители Зоны – вроде слепых собак, тушканов или кабанов. Кошка бродит сама по себе – это правило соблюдается и здесь. Днём они вообще-то должны спать, но кошка – зверь непредсказуемый. Нападать на группу кошка не станет, не в её интересах. А вот детектором для нас послужит: пока её протяжное и тоскливое «Мя-а-у-у» разносится по холмам, можно быть уверенным – вряд ли у нас много шансов нарваться на стадо кабанов или стаю облезлых зоновских собак.

Ничто в Зоне не наводит такую тоску, как этот «мяв» дикой кошки. Здесь, в общем, и так невесело – людей нет, (единицы сталкеров не в счёт), птиц нет – разве что вороны, ничто не стрекочет, ни заливается трелью, ни прыгает в траве… А если и прыгает, то вызывает это действие вовсе не умиление, а страх. Только ветер, угрюмое завывание аномалий да вот жалобно-тоскливые «мявы». Иногда – далёкий лай слепых псов, только издали похожий на лай собак обычных, наших…

Вертолет мы видели несколько раз, под разными ракурсами. Только вот подойти пока к нему было невозможно. По крайней мере, на мой, дилетантский, взгляд. Мои спутники начинали терять терпение, и это мне не нравилось. Но ещё больше мне не нравилось лезть туда, где над холмами еле заметно дрожал воздух, безо всякой причины поднимались в воздух мелкие травинки и сухие листья, пробегала по траве едва заметная рябь или ловилось краем глаза непонятное мерцание… Нет, туда мы не пойдём. В большинстве случаев я не знал, да и не хотел знать, что это за фокусы. Но я чувствовал – ничего хорошего они не несут ни мне, ни остальным. Посему мы шли дальше.

Это должно было случится. Бандиты – не сталкеры, у них иная психология. Им не понять, что такое ходка. У них свой предел терпения, свои заморочки. Свои понятия… Последним сдался Змей.

– Птица, кончай нас по кругу таскать. Вон проход – рули туда.

Меня мигом окружили, и в выражении лиц моих компаньонов ясно читалось желание порезать меня на шашлыки, если я заявлю, что пройти здесь нельзя.

– Похоже, нормального прохода здесь не будет… – повернулся я к Змею: – но здесь мы не пройдём. Это я знаю точно.

– Кончай мозги парить…– начал заводится Бурый.

– Можно немного вернуться. Вон за тем холмом, похоже, аномалька двигается. Может, и проскочим…

– Мля, а сразу нельзя было? На кой ляд мы тащились столько? – завизжал Паук.

Я не ответил. Змей мрачно поправил свой рюкзак:

– Пошли…

Мы направились назад. Ту прореху я заприметил сразу, только больно уж она была ненадёжная. С опытным народом, может быть, и проскочили бы… А вот этих вести, которым ещё и на тот свет не терпится… Но – куда деваться. Сами просятся…

Да, еле заметное марево у подножия холма сдвинулось. Теперь, если по самому по краешку, можно и обойти холмик…

– За мной след в след. Я сказал: след в след! Буквально! И ближе стали друг к другу. Ещё ближе… Чтоб рукой соседа доставал…Скажу «влево», хвост уходит влево. Медленно уходит. Паук, усёк?

Паук кивнул. Он был готов на всё, лишь бы быстрее добраться до груза.

– Ещё. За всеми я не услежу. Так что если что-то увидел – неважно что – но необычное – уйди в сторону. К примеру, если паутинка на тебя летит против ветра, или воздух вдруг задрожит, как над костром… Дальше. Может быть, идти придётся поодиночке. Так вот – я покажу, куда бежать и где остановится. И чтобы стоять там и не рыпаться! Даже если рядом ничего «такого» не видно!

Я командовал, как генерал на параде, но меня никто не перебил. Слушали внимательно, хотя без злых ухмылок не обошлось… Ох, не нюхали вы настоящей Зоны, не нюхали… Снова тоскливое чувство пронзило меня всего: нехороший это поход и добром это не кончится. И для меня тоже… Тьфу ты… Не думай про такое. Нельзя… Господи, пронеси!

– Идём.

Мы выдвинулись. Мои подопечные, как старательные ученики, из кожи вон лезли, чтобы не выбиться из строя. Шли, как надо. Посему Карусельку ползучую одолели мы без приключений. Вот так бы и дальше… Змей даже заулыбался. Мы осторожно обогнули первый холм. Впрочем, это был даже не холм, а закругление, типа оврага, что ли. Вот завернём, и вертушка будет, как на ладони. По крайней мере, её верхняя часть… По склону холма кое-где просматривались небольшие Трамплинчики, но они были хорошо заметны на фоне голубого неба, поэтому их я не опасался. А вот этих… Этих опасаться нужно было.

Завернув за выступ холма, я понял: ягодки были впереди. Здесь были не Трамплинчики. Это были Трамплины… Разной величины и интенсивности. Причём они так густо усеяли узкий проход к вертушке, что казалось, пройти тут невозможно. Какое-то время мне очень хотелось повернуть назад – но Карусель уже вернулась на место, загородив проход. Идти через холмы, по вершинам – смерти подобно. После каждого выброса вся мерзость, начиная от радиации и кончая какими-то вовсе непонятными излучениями, скапливалась как раз в этих высоких точках. Загнуться на такой вершине можно было за двадцать секунд…

– Значит, идём так… Я иду вперёд, а когда останавливаюсь, следующий точно так же передвигается ко мне. Третий остаётся на месте, пока я не перебегу дальше… Понятно?

Змей кивнул и оглянулся на остальных. Вроде бы повторять не придётся… Я прислушался к счётчику Гейгера. Трещит, ох, трещит… Нахватаемся мы тут. Ладно, вперёд…

Я двинулся к ближайшему Трамплину, вытаскивая горсть гаек. Болтами бросаться в Трамплин я бы не посоветовал никому – отдача могла попасть прямо тебе в голову. Посему брал обычные гайки – тринашки, привязывал к ним ленточки-хвостики – и – в полёт. С ленточками оно заметнее. Да и летят не так быстро…

Гайки уходили одна за другой, а вот прохода я не видел. Если только здесь попробовать… Но тут ползти нужно. Рискнём…

Я пополз. Надо мной тихонько вибрировал Трамплин, слева и справа была та же история, но пару метров мне удалось преодолеть. Впереди маячил разбитый вертолёт – обгорелое чудище, смотреть на которое не хотелось. Совсем близко. Очень близко. Ещё метров тридцать-сорок, и хвост вертушки будет нависать над самой головой…

Пока шло всё более или менее. Змей перебрался на моё место. Я успел прощупать новый проход, чуть левее. Правда, нужно было пробираться осторожно – Слишком уж близко сошлись два Трамплина. Оно – ничего, пока хотя бы пальцем не заденешь аномалию. Тогда – лёгонький такой толчок, вроде как тебя школьный товарищ несильно толкнул на переменке… Но этого толчка хватит, чтобы вывести тебя из равновесия. Чтобы коснуться следующего Трамплина… Уже сильнее. А вот этот, второй удар может быть намного серьёзнее. А неизбежного третьего в такой толчее аномалий не переживёшь – это к гадалке не ходи… Я обернулся к Змею, который также исправно прижимался к земле:

– За мной сразу не иди… Подожди Лося и объясни ему, как идти. Видишь, здесь и здесь – воздух вроде как пульсирует… Это Трамплин. Его касаться нельзя. Я пойду здесь… – я ткнул пальцем в пространство между аномалиями: – но прямо здесь не пройти. Где нужно повернуть, гайку на землю брошу… Точно по ней иди. А теперь смотри, как делаю, и передай другому… И ещё: Трамплин пульсирует. Как бы сжимается и разжимается. Старайся пройти на сжатии… Понял? Да… Бурый тут не пройдёт. Толстый очень… Лось – не знаю… Решай сам.

Змей кивнул. Я потихоньку пополз под пульсирующим над головой Трамплином, потом смог подняться на ноги – но не во весь рост. Теперь самое сложное – между двумя огнями, как говорится в народе… На самом деле аномалий было много, слишком много для такого маленького пространства, как будто Зона сама закрыла подход к вертушке. Но пока лазейки оставались, можно было попробовать…

Я уже почти выбрался, когда сзади послышался испуганный крик. Только многолетний зоновский рефлекс удержал меня от резких движений. Я застыл на месте, осторожно оглядываясь.

Лось, это был он. Чёрт подери, если бы я мог его вытащить – но это было невозможно. Скорее всего, он просто зацепил аномалию. Теперь его зашвырнуло в самую гущу. Легко, как тряпичную куклу… Смотрелось это кошмарно – громадное тело бросало неведомой силой, ломая кости, перегибая конечности и всё туловище под невероятными углами, а затем… Я закрыл глаза. Я знаю, что бывает «затем». Но были другие, поэтому я закричал, что было силы:

– Не шевелится! Стоять! Стоять!!!

Бурый, пытавшийся в панике отползти назад, застыл на месте, чуть не уткнувшись задом в аномалию. Я крикнул ему, чтоб не шевелился. Полумёртвый от страха Паук упал на землю, отчаянно матерясь. Он был в крови, но я знал, что это не его кровь. Вообще-то Трамплин убивает бескровно, но это если он один. Что бывает редко… В такой катавасии это правило не действует. Жаль Лося. Жаль. У него вроде бы жена беременная? Вовсе ничего хорошего.

– Змей, давай, двигайся! Левее немножко… Не бойся, тут проход.

Змей пробрался без приключений. С Пауком было сложнее. Еле уговорили его вообще двинуться с места. Помог Змей… Вернее, его пушка. Между двумя выборами – умереть здесь и теперь или, возможно, остаться в живых, человек почему-то выбирает возможность жить. Поэтому Паук пополз к нам. Сам. Правда, под пристальным прицелом Змеейской «Беретты». Бурому велено было оставаться на месте. Там, где не прошёл Лось, он точно не протиснется. А с меня трупов достаточно…

«Ми-8» открылся, как на ладони. Пятнадцать шагов, и всё – вот он, разбитый обгорелый остов. Кабины не было видно – она ушла в землю. Где-то там должны быть они – пилоты… То, что от них осталось.

Я внимательно выглядывался в окружающую вертолёт местность. Где-то прямо под вертушкой, или где-то рядом должна быть здоровенная гравитационная аномалия. Что-то же притянуло к земле эту неслабую летучую машину… Но ничего похожего на Комариную плешь, или на Воронку не было. Возможно, аномалия, утянувшая вертолёт, распалась. Такое бывает. Холмы полукругом окружали место аварии, и теперь Зона, казалось, сама приглашала нас войти в узкий проход. Ничего странного я не видел, ни аномалий, ни ловушек, и даже чувство опасности моё на время улеглось. Я сделал шаг, другой… Какое-то смутное сомнение промелькнуло и тут же исчезло. Вроде бы всё нормально… Змей оставался на месте. Он смотрел, как я медленно вхожу в проход. Внимательно смотрел… Я сделал шаг, другой…

– Малой! – голос Змея был спокоен, но я слышал в нём какие-то странные нотки: – ты не спеши поперёк старших. Это наша добыча, так, Паук? Иди, глянь, что там и как… А ты, Птица, отойди, от греха…

Паук хихикнул, оттолкнул меня в сторону и направился к вертолёту. Я ждал, что Змей последует за ним, но Змей всё так же оставался на месте. Потом вытащил зажигалку, закурил и бросил на меня быстрый взгляд. И тут мне почему-то вспомнился умирающий Ухо. И его «смычок». Вернее, «от смычка»… Он узнал меня. Конечно, узнал. Я единственный, кто попытался ему помочь. И Ухо… Выходит, предупредил меня Ухо. Он ведь должен был знать, что тут и как… Он же – проводник… И никакой это не «смычок». Это… «От смычка»… От… мыч… ка… Вот зачем они меня взяли. Незнакомый левый пацан, который немного знает Зону. Значит, есть шанс дотащить его до места живым, при этом не особо напрягаясь. Как на проводника на него никто и не рассчитывал… Его брали не как сталкера. Его взяли как отмычку… Я похолодел. А значит… Змей предостерегающе взглянул на меня ледяным взглядом, но я уже кричал:

– ПА-УУ-К!!!

Паук обернулся, и застыл на месте. Мне показалось, что он даже сделал шаг назад…

Когда-то я читал такую книгу – «Пикник на обочине». Про нас. Про сталкеров. Там тоже это было. В самом конце. Чтобы пройти к Золотому шару, нужно было принести жертву. Потому что потом, после того, как сожрёт свою добычу, она отдыхала. Странное и зверское образование. Невидимое, неслышимое и нечитаемое ни одним детектором. Распознать её было непросто, и спасало только одно – она – Мясорубка – встречалась редко, и после убийства одной – двух жертв обозначала своё логово останками несчастных…

Паук не успел. Его вдруг вздёрнуло вверх, метра на два или на три, скрутило, как обычную мягкую тряпку, и уже через мгновение ошмётки того, что секунду назад было человеком, разлетелись во все стороны.

Я стоял, забрызганный кровью, и ошалело смотрел туда, где только что погиб Паук.

– Пошли, Птица. Пошли, времени нет…– голос Змея доносился как сквозь туман.

Да, времени было немного. Полчаса, может, больше Мясорубка безопасна. Она будет набирать силы. Потом здесь снова закроется проход…