Текст книги "Фантастика и Детективы, 2013 № 11"

Автор книги: Леонид Каганов

Соавторы: Юлий Буркин,Владимир Марышев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Иллюстрация к рассказу Виктории Шамыкиной

* * *

Врага нельзя недооценивать – он коварен, многочислен и живуч. Помня об этом, «Протей» трижды пересек поле недавнего боя. Затем двинулся вдоль северной границы Территории. И на одном из примыкающих к защитному периметру участков, с виду совершенно голом, его сенсоры учуяли неладное.

Охотник завис в нескольких метрах от подозрительного места и оценил обстановку. Враг, несомненно, скрывался под землей и, судя по крайне слабому сигналу, засел необычайно глубоко. Он не имел ничего общего с «кротами» – те закапывались от силы на два-три метра и определялись без труда. Значит, новая модель – наверняка хитроумная и опасная. Ну что ж, тем интереснее будет ее поразить. Желательно – одним ударом, прямо в логове…

Сигнал дрожал, расплывался, временами совершенно затухая. Так и должно быть, если объект применил для маскировки сильный генератор помех. «Протей» сталкивался с этой проблемой, а потому подключил резервные сенсоры и увеличил мощность сканирующего луча. Но вражеский робот не стал дожидаться, когда его точные координаты поступят в мозг охотника.

Рядом с красным столбиком – одним из эмиттеров силового поля – словно взорвалась бомба. Из образовавшейся воронки выпрыгнуло блестящее веретенообразное тело. Оно тут же распалось на десятки веретенец поменьше, которые металлическим дождем посыпались на врага. Четыре из них каким-то чудом преодолели защиту охотника и, превратившись в ослепительные сгустки пламени, прожгли его корпус насквозь. Но остальные элементы смертоносного роя были пойманы системой перехвата и отброшены к самому периметру. Где и взорвались.

Первым делом «Протей» зарастил полученные в бою пробоины. Это было нетрудно. Затем, обогнув догорающие на земле веретенца, продолжил обход границы. А когда, обследовав весь периметр, вернулся к месту последней схватки, ему открылась удивительная картина.

Он, конечно, не раз наблюдал аборигенов, но, пока они находились по ту сторону границы, не проявлял к ним интереса. В поле зрения охотника редко попадало больше двух-трех зеленоватых фигурок, да и те быстро скрывались в зарослях уродливого шипастого кустарника. Однако сейчас загадочная сила выдавила их сквозь проходы в колючей стене к самым красным столбикам. Туземцев собралось как никогда много – несколько сотен. И некоторые уже ступили на Территорию!

Охотник просканировал периметр и понял причину странного явления. Ну конечно – взорвавшись, вражеский рой повредил один из эмиттеров защитного поля. Кто-то из аборигенов обнаружил, что на этом участке невидимая стена исчезла, поделился своим открытием с соплеменниками, и те, бросив все дела, начали подтягиваться к бреши.

Это была серьезная проблема. И решить ее предстояло ему, «Протею».

* * *

– Скверно. – Мерфи нахмурился, и его крючковатый нос, казалось, загнулся еще больше. – Не думал, что это произойдет так быстро.

– Что именно? – не понял конструктор.

– Видите ли, Полак… У вас свой круг задач, и наблюдать, как поживают стефанийцы, в него не входит. Но у меня есть помощники, которые отслеживают обстановку. И недавно они сообщили, что ситуация заметно обострилась.

– Почему?

Похоже, в резервациях начались… скажем так… трудности с продовольствием. Вы же знаете: с одной стороны у них голые скалы, на которых и былинки не растет, с другой – наша Территория. А на ней – остатки той дряни, которую они выращивали до нашего прихода. Немного, но какое-то время прокормиться можно. А там, глядишь, и в резервации что-нибудь вырастет. Так вот, если они прорвутся к нам в достаточном количестве, мы уже с этим ничего сделать не сможем. Причину вы знаете.

Полак кивнул. Шеф, конечно же, имел в виду последние события на Земле. Там наконец-то победили сторонники Галактического кодекса и, получив большинство в парламенте, уже высказались по Стефании. Мол, так и быть, согласны признать статус-кво, поскольку оно сложилось до нашего пришествия во власть. Но если аборигенам удастся самостоятельно занять свои исконные земли, то эти территории останутся за ними, а СКС должен будет уйти.

– Мы бы, конечно, нашли способ справиться с полуголыми туземцами, – продолжал Мерфи. – Но… Чертова «Ретанко»!

Ему было из-за чего злиться. Проиграв битву за Стефанию, конкуренты выторговали право сохранить здесь свою крошечную базу. Якобы затем, чтобы контролировать ход ликвидационных работ, и еще для каких-то мелких надобностей. Боссы СКС не увидели в этом подвоха и согласились. Но теперь, когда значимость Галактического кодекса возросла, ситуация изменилась кардинально. Можно было не сомневаться: при малейшем подозрении на геноцид туземцев наблюдатели «Ретанко» с огромным удовольствием сообщат об этом на Землю. Наверное, для таких случаев их тут и держали…

– Я все понимаю, – сказал Полак. – Не понимаю одного: для чего вы пригласили меня к себе.

– Да-да, конечно. – Мерфи явно нервничал – таким взвинченным конструктор его еще не видел. – Как только помощники доложили мне обстановку, я задумался о последствиях. Разумеется, «Протей» не подведет. Думаю, сейчас мы увидим, как он вытеснит туземцев восвояси. Но в дальнейшем… Если они додумаются повредить эмиттеры и начнут штурм по всему периметру – ваш робот попросту не справится. Ведь убивать разумных существ он не имеет права, а больше эту шелупонь ничем не проймешь.

– Так вы хотите…

– Ну да – придумайте что-нибудь, чтобы избежать жертв, но надежно, раз и навсегда, оградить Территорию от аборигенов. Наверняка у вас есть какие-то наработки, идеи, которые можно быстро воплотить в железе.

Сделав паузу, Мерфи посмотрел на монитор – и неожиданно изменился в лице. Даже тугие щеки, казалось, обдрябли. Полак проследил за взглядом шефа, и от увиденного у него перехватило горло.

* * *

Стефанийцы, одетые в набедренные повязки из грубой бурой ткани, во многом походили на хозяев «Протея» – людей. От землян они отличались главным образом оливковым цветом кожи, почти треугольной формой лица и удлиненным разрезом глаз. Мужчин и женщин в толпе было примерно поровну. Многие женщины держали на руках детей. Одни малыши молча прижимались к материнской груди, другие плакали, растирая слезы крохотными кулачками.

У всех аборигенов были изможденные лица, а в глазах плескался страх.

Страх объяснялся просто. Еще бы не испугаться, увидев перед собой непобедимого робота-воина! Наверное, многие из переступивших границу были бы рады повернуть обратно. Но сзади на них напирала толпа, огромная и неудержимая, словно ищущая спасения от чего-то кошмарного.

Что же касается истощенного вида – его причиной мог стать недостаток питания. Хотя «Протея» создавали с четко определенными целями, минимум сведений о стефанийцах у него все же был. Он знал, например, что не так давно туземцы населяли Территорию, возделывали несколько видов растений, включая злаки с узорчатыми листьями. Потом аборигенов вытеснили отсюда в интересах СКС. И это было правильно. Он сам одерживал победы не по глупой иррациональной прихоти, а во благо СКС. Что может быть прекраснее и достойнее, чем служить Союзу?

Однако сейчас аборигены вернулись. Зачем?

Охотник не должен задаваться этим вопросом. Его задача – восстановить статус-кво. Хозяевам нужна стабильность, а прорыв периметра дикой ордой – это вопиющий инцидент. Значит, надо включить собственное барьерное поле, уравновесить напор толпы, а затем постепенно выдавить ее за границу Территории. Это не так трудно – гораздо легче, чем уничтожить всего одного металлического монстра, вооруженного ракетами и лазерами. Затем останется только дождаться ремонтников, которые восстановят поврежденный эмиттер и вновь замкнут силовую защиту периметра. Вот и все. А что дальше будет с туземцами – не имеет значения. Какая напасть привела их сюда? Война, мор, голод? При желании можно узнать, но зачем? Пусть продолжают растирать слезы кулачками…

«Протей» приготовился задействовать барьерное поле – и вдруг почувствовал неладное. Дискомфорт ощущался в одном из многочисленных участков наноэлектронного мозга – контуре 3 СИ7.

Почему-то охотник обратил внимание на одну из женщин – с самым острым подбородком и туго обтянутыми кожей скулами. Она пошатывалась, а ребенок у нее на руках дрожал всем тельцем и постоянно всхлипывал.

Дискомфорт усилился. «Протей» попытался изолировать и отключить забарахливший контур, но не смог. Более того – та же проблема обнаружилась в двух соседних. Охотник попятился, словно на ясность его мышления могла повлиять близость нелепых зеленокожих существ в набедренных повязках. Но стало еще хуже – количество пошедших вразнос контуров неудержимо нарастало.

Вдруг ноги у женщины подкосились, и она начала беззвучно оседать на землю. Кто-то из стоящих рядом мужчин не дал ей упасть, другой подхватил ребенка.

Эта незатейливая сценка произвела удивительный эффект: охотник почувствовал, что его сознание раздваивается. У одной половины управляющих ячеек сомнений не было – туземцев надо прогнать. Причем сделать это наиболее жестким способом, чтобы больше им в голову не пришло сунуться на Территорию. Другая половина противилась этому – вплоть до призыва к абсурдным действиям. В какой-то момент «Протей» поймал себя на нелепой мысли, что это он, могучий боевой робот, должен был поддержать ту женщину с ребенком!

Ощущение внутреннего разлада стало невыносимым. Охотник вновь попятился, затем, набирая скорость, устремился к центру Территории. И, пока летел, непрерывно трансформировался, принимал самые причудливые образы, будто надеясь, что от встряски обезумевшие контуры откажут окончательно и этим спасут здоровые.

У него ничего не вышло. Поняв, что спасения от раздвоенности нет, «Протей» прекратил борьбу. Он опустился на пятачок, заросший алыми цветами – яркое пятно, зажатое между уродливыми черными проплешинами. Затем перевел силовую установку в критический режим, отключил предохранительный контур и отдал команду на самоликвидацию.

* * *

– О дьявол! – простонал Мерфи, глядя в монитор, на котором клубилось, расползаясь в стороны, огромное дымовое облако. – Дьявол, дьявол, дьявол!

Он потянулся к графину, расплескивая воду, налил полстакана и залпом выпил. Затем повернулся к конструктору, и тот увидел, что у шефа дергается щека.

– Какого черта эта жестянка взорвала себя? Всего-то и надо было – вышвырнуть десятка два туземцев за периметр. Они же еще на Территорию как следует не ступили, у самой границы толклись! Шпики из «Ретанко» вовек бы не прикопались. Так нет – ваш железный идиот спокойно пропускает это отребье, а потом разлетается на атомы! Ну, чего молчите?

Полак отвернулся от монитора – смотреть на зловещее облако не было сил. Затем сухо ответил:

– Он не жестянка. И не идиот.

– Что-о?! – Мерфи встал и угрожающе наклонился вперед, упираясь в стол побелевшими костяшками пальцев. – Да вы отдаете себе отчет?.. Из-за вашей железяки толпа прорвалась на Территорию, и сейчас там зеленых – как саранчи. А мерзавцы из «Ретанко» фиксируют их продвижение и пляшут от радости. Это конец, понимаете? Конец разработкам, конец всему! Нас вышвырнут с работы, безмозглый вы кретин! Считайте, уже вышвырнули!

– Не смейте на меня кричать, – брезгливо поморщившись, сказал Полак. – Мы теперь равны – оба безработные. Я мог бы просто плюнуть в вашу сторону и уйти. Но все-таки скажу. «Протей» – не железяка. Он – сложная саморазвивающаяся машина, способная даже на эмоции. Долго объяснять, поэтому поверьте на слово: весь набор уникальных свойств и позволял ему побеждать любого противника. А что произошло сейчас? Я сам не ожидал, но… Видимо, он развился до стадии, на которой начал задумываться об этической стороне своих поступков. Только вряд ли вы поймете это своим ограниченным умом.

После того, как Полак замолчал, Мерфи какое-то время беззвучно хватал ртом воздух. Потом сгреб со стола фигурку Вулкана, взвесил ее в руке и вдруг со всей силы запустил в террариум.

Суперглассовая стенка выдержала удар, но пугливой стефанийской ящерице пережить такой шок оказалось не под силу. Бедная рептилия взвизгнула и подскочила метра на полтора, выпуская прямо в воздухе хилых полупрозрачных фантомов. Затем шмякнулась на дно, судорожно заскребла лапками по гальке – и испустила дух.

Лабиринт
Евгений Семенко

Евгений Семенко

30 декабря 1985 г.

Рядом присел высокий мужчина в кожаном плаще, приветливо кивнул, подвигаясь ближе.

– Тоже пытаетесь пройти лабиринт? – он взглянул на открытый блокнот, испещренный записями и рисунками, рядом с моей кружкой пива.

Я неоднозначно качнул головой:

– Можно и так сказать.

Собеседник широко улыбнулся и запустил руку в нагрудный карман, извлекая потертую записную книжку с множеством закладок. Развернув, положил передо мной.

– Дальше третьего зала пока зайти не удалось. Никак не одолею эти чертовы загадки. – Он крепко приложился к пиву, и пока опустошал кружку, я пробежал взглядом по страницам, пытаясь разобрать почерк. – А-а-а! – Здоровяк с удовольствием грохнул пустой кружкой о стол, и попросил бармена поскорей налить еще.

– Н-да, любопытно, – пробормотал я, покрыв ладонью собственные заметки. Посвящать незнакомца в личные дела раньше времени не стоило.

– Так что насчет вас? Далеко продвинулись? – Собрав губами пену, мужчина ополовинил тару в несколько больших глотков.

– Не особенно, – совершенно честно ответил я.

Мой собеседник вопросительно поднял брови.

– Дружище, все мы здесь ради одного и того же, так прекращайте же ерничать и выкладывайте начистоту.

Мне было симпатично его простодушие и не сходящая с губ улыбка. Такой человек располагал к беседе.

– Вы слышали о Роджере МакКейне?

Мужчина довольно хмыкнул, доставая из кармана трубку и кисет.

– Еще бы, здесь все о нем знают… – протянул он, набивая люльку табаком. – Только о Роджере и разговоров. История уже прилично обросла сплетнями и слухами, и превратилась в отличную байку под кружечку-другую темного пивка. Но сути не утратила: сукин сын добрался до последних врат, правда, так и не вернулся… Э-эх, везет же некоторым. – Он раскурил трубку и взглянул на меня. – Вы здесь из-за Мак-Кейна?

Я глотнул сладковатого, с привкусом жженого сахара пива, и утвердительно кивнул.

– Расследую его исчезновение.

Здоровяк нахмурился и оценивающе окинул меня взглядом, причмокивая мундштук.

– Стало быть, детектив… – Веселость и задор выветрились из его голоса, сменившись серьезностью. – Не позавидуешь такой работенке. Дело Роджера – загадка покрепче тех, что рождает лабиринт. К тому же, точно неизвестно, что находиться по ту сторону Золотых Врат.

– Тем не менее, это не отпугивает желающих выпотрошить дворец, – заметил я.

– Еще бы, – тон мужчины потеплел. – Не будь там настоящего сокровища, не было бы и заковыристых загадок. – Он допил пиво и засипел трубкой, мечтательно разглядывая ряды бутылок на полках бара. – Вы здесь надолго, дружище, – уверенно произнес он. – Чтобы найти Роджера, придется отправиться за ним. – Наши взгляды встретились, и в прищуренных глазах собеседника, казалось, мелькнуло соперничество.

– МакКейна кто-нибудь знал близко? – я достал из кармана куртки огрызок карандаша и перевернул чистую страницу блокнота.

Мужчина пожал плечами.

– Нет, насколько мне известно. Он почти ни с кем не говорил, никогда не замечал его в компании. Искатели не воспринимали Роджера всерьез: невзрачный, замкнутый, он редко появлялся на людях, только по делу. Странный малый…

– Может, с кем-то он общался чаще?

Собеседник задумался, и с грустью посмотрел в пустую кружку. Я подал знак бармену повторить.

– Да, есть такой человек, – продолжил здоровяк, промочив горло. – Старик Мартус, здешний торгаш.

Я сделал пометку в блокноте, спросил:

– Что их связывало?

– Ничего особенного. Мартус промышляет загадками и всяким барахлом, его здесь каждая собака знает. Держит лавочку, «Бронзовые Врата» называется, ее трудно не заметить. – Я кивнул, вспоминая большую красочную вывеску магазина на главной площади. – Роджер частенько к нему заглядывал.

– А вы когда-нибудь разговаривали с МакКейном? – осторожно поинтересовался я.

– Нет, не довелось, – совершенно спокойно ответил мужчина. Кружка его опустела, и он, извиняясь, развел руками. – Что ж, спасибо за выпивку и беседу… э-э…

– Кирилл, – представился я, протягивая руку. – А вас как…

– Григорий, Гриша. – Крепкая горячая ладонь с немалой силой сдавила мою хлипкую пятерню. – Рад знакомству. – Он как следует тряхнул меня, забрал свои записи, и, шутливо откланявшись, направился к столику, где вовсю шла карточная игра.

Допив пиво, я взглянул на часы. Пока имелось время, не помешало бы заглянуть в лавочку господина Мартуса…

Свет в магазинчике еще горел, и сквозь широкое витринное окно угадывалась фигура продавца за прилавком. Мой визит оповестил звон дверного колокольчика, и хозяин отвлекся от раскрытой перед ним тетради. Здесь стоял удивительный запах бумаги, смешанный с ароматом жареного кофе и множеством других оттенков. Полки были уставлены различными склянками, колбами и, конечно же, множеством книг.

Господин Мартус коротко кивнул, придирчиво оглядывая посетителя поверх очков.

– Чем могу быть полезен, юноша? – Он закрыл тетрадку.

Я поздоровался, протянул ему документы. Старый лавочник долго изучал удостоверение и, наконец, удовлетворенный, вернул мне.

– Имперский детектив… – прокряхтел Мартус. – Далеко же вас занесло. Чем старый скряга не угодил Его Величеству? – с улыбкой спросил он.

– Я здесь по делу Роджера МакКейна.

Торговец поморщился и, выйдя из-за прилавка, перевернул табличку на входных дверях на «закрыто».

– МакКейн… МакКейн… – сварливо заворчал старик, опускаясь в плетеное кресло у низкого столика. – Я мало знаю о Роджере, впрочем, как и любой в Вильмоте.

Мартус коротким жестом пригласил занять свободный стул напротив.

– Говорят, он часто заходил к вам. – Я достал блокнот и карандаш. Старик завозился в кресле, видно было, что от этого вопроса он почувствовал себя неуютно.

– Говорят, значит… Да, заглядывал иногда, – нехотя подтвердил старик. – Скупал загадки.

– Из лабиринта? – на всякий случай уточнил я.

Мартус раздраженно наморщил лоб, но сдержанно произнес:

– Разумеется.

– Как загадки попадают к вам?

– Очень просто: мне их приносят другие искатели, коих здесь развелось как мышей в зерновом ангаре. Неудачники, одним словом. Проходят от силы пару врат, записывают выражения привратников и мчатся ко мне, чтобы поскорей завести хоть немного денег и отправиться пить с друзьями в таверну, – желчно процедил старик. Очевидно, многочисленные добытчики изрядно раздражали его.

– А какая вам выгода от загадок? – Лицо продавца вдруг изменилось, точно была задета слишком личная, деликатная для него тема. Но такая уж у меня работа.

– Это увлечение, если можно так выразиться. Кроме того, сборники загадок отлично продаются. Множество гостей города и людей интересующихся помогают держаться на плаву.

– Конечно, понимаю. Скажите, а Роджер когда-нибудь приносил загадки вам?

– Нет, – быстро ответил он, покачав головой. – Никогда. Парень всегда покупал, и никогда не продавал. Для него, как и для меня, загадки являлись чем-то большим, нежели ключами к вратам. Роджер был умным парнем, слишком умным, чтобы бестолково расточать столь ценные вещи.

– Как вы считаете, для чего ему понадобились, хм… эти «ключи»?

Мартус едва улыбнулся, прищурившись.

– Вы уже ответили на свой вопрос, детектив. Чтобы открыть главные двери, конечно. МакКейн полагал, что в загадках скрывается, своего рода, карта, портрет лабиринта. Не многие знают, что МакКейну удалось дважды добраться до Золотых Врат. Мало кто достигал и Бронзовых, – здесь он сделал паузу, на лице отразилась гордость, а голос прозвучал самодовольно. – Мало кто, – с удовольствием повторил Мартус, – но Роджер обошел всех. Я видел его в один из тех дней: бледный, изможденный, он брел по улице, никого не замечая. Он пробыл в лабиринте три дня. Но врата не отпер. Однако, окрепнув, продолжал собирать загадки, пока не ушел навсегда.

– Вы так говорите, будто МакКейна нет в живых, – заметил я.

Мартус кивнул.

– Вероятно, так оно и есть. А иначе, парень бы вернулся, хотя, кто знает, что он нашел в конце.

– Расскажите о лабиринте, я имею ввиду о личном опыте. – Эту тему затрагивать было вовсе не обязательно, но я решил побольше узнать о древнем дворце от человека увлеченного им.

Старого торговца явно порадовал поворот беседы, он изрядно оживился и, пообещав сварить свой лучший кофе для подобной темы, удалился в подсобку. Вскоре помещение магазинчика наполнилось восхитительным густым ароматом свежесваренного кофе, и спустя несколько минут, с подносом, появился хозяин лавочки.

– Мне было шестнадцать, когда наша семья осела в Вильмоте, – начал Мартус после глотка горячего. – Уже тогда о лабиринте знали, народ съезжался отовсюду, чтобы попытать счастья и прикоснуться к тайнам странного сооружения. Не говоря об исследователях и ученых, коих в то время, равно как и сейчас, здесь околачивалось никак не меньше коренных жителей. Имперские прихвостни долго держали дворец под колпаком, но им так и не удалось откупорить его или высмотреть прок в государственных целях, за сим они оставили город.

Местные привыкли к диковинке и редко входили под своды дворца, но некоторые буквально жили у его стен, мечтая покорить лабиринт. Я был одним из таких. Свободного времени у меня почти не было – наша семья возделывала землю с утра до вечера, и когда выпадал отдых, я бежал изо всех ног, чтобы поскорей услышать сухой, свистящий голос привратника, и отгадать его загадку.

В то время ни у кого не было полной карты: каждый искатель самостоятельно заносил на бумагу пройденный маршрут. Я потратил много лет, чтобы добраться до Бронзовых Врат и составить подробный чертеж.

– Когда состоялся ваш последний поход? – полюбопытствовал я.

– Очень давно, как только стало ясно, что дальше идти нет смысла, – с горечью отозвался старик. – Загадки никогда не повторяются – это известный феномен. Впервые услышав третьего привратника, я вдруг понял, что больше не отгадаю ни одной из них. Лабиринт, будто говорил мне: здесь твой путь окончен. Так я и поступил. – Торговец глубоко вздохнул и глотнул кофе.

Получив задание, я ознакомился с множеством литературы касательно лабиринта, и в каждой находил подтверждение слов господина Мартуса: за все время ни одна загадка не прозвучала дважды.

– Вы пытались ее решить? – История начинала меня захватывать.

Лавочник отрицательно покачал головой.

– Некоторые вещи лучше оставить как есть. Я повидал многое, и поверьте, могу сказать наверняка: лабиринт сам решает сколь далеко зайдет человек. Неясно чем руководствуется дворец, но за долгие годы наблюдений у меня сложилось именно такое впечатление.

– Может быть, у вас есть какие-то версии? Благодаря чему, к примеру, МакКейн смог открыть все врата?

– Версии… даже не хочу об этом думать, – он отставил чашку, и хрипло рассмеялся. – Понимаете, даже если мы узнаем, это ничего не даст. Уверен, появится нечто новенькое. Неизвестно еще кто кого изучает: мы лабиринт или он нас. А что касается Роджера… хм… пожалуй, парень обладал невиданным упрямством, – хохотнул лавочник, и уже серьезно продолжил: – Трудно что-то сказать, когда почти не знаешь человека. Роджер был другим, это замечали все. Я не имею ввиду его уединенность или замкнутость… а было в нем что-то… необыкновенное.

– На что жил МакКейн? Ведь не задаром же вы отпускали ему загадки.

– Хм, да. Он работал в одной из гостиниц – мыл по ночам посуду и убирался в обеденном зале. Управитель давал ему кров, пищу и немного приплачивал.

Мартус замолчал и, сложив руки на груди, задумчиво взглянул на меня.

– Вам поручили непростое дельце, детектив, хэх! – заметил он весело.

– Мне уже это говорили.

Старик с кряхтением поднялся и направился к большому деревянному шкафу с книгами, свитками и прочими безделушками. Бормоча под нос и выводя что-то пальцем в воздухе, он, вскоре, достал тугой свиток, перетянутый фиолетовой лентой, и протянул мне. Я, было, потянулся, но Мартус отдернул сверток и хитро улыбнулся.

– А что известно о МакКейне вам? – вкрадчиво спросил лавочник. Я невольно улыбнулся предприимчивости старика.

– Не больше вашего. – Скрывать и вправду было нечего. – Несколько месяцев назад в один участок обратился отец Роджера, с заявлением о пропаже сына. Когда всплыли подробности, дело быстро попало наверх – к нам, в главное управление. МакКейн-старший мало рассказал о сыне, поскольку виделись они редко. Парень постоянно разъезжал в поисках лучшей жизни, дома почти не появлялся, но писал родителям регулярно. Ни друзей, ни знакомых. У меня есть лишь несколько фотографий да пара зацепок. Белое пятно. – Я развел руками, давая понять, что больше сказать нечего.

Улыбка старика стала шире, и он вручил мне свиток.

– Это самая полная карта. Подарок.

– Спасибо, право, неожиданно. – Распустив гладкую ленточку, я развернул плотный, приятный на ощупь пергамент. Схему наносил, несомненно, мастер – каждая линия безупречна. Вещь определенно не из дешевых, и Мартус, как мне показалось, слишком расщедрился.

– Простите за нескромный вопрос, – я свернул и перевязал карту, – какой выгоды ищете вы?

В мутных старческих глазах на секунду вспыхнул хитрый огонек.

– Одному Роджеру МакКейну известно, что находиться по ту сторону Золотых Врат. И мне бы очень хотелось узнать, что же скрывает лабиринт.

Что ж, объяснение выглядело достаточно веско.

Допив кофе, который, к слову, был великолепен, и поблагодарив за все хозяина магазина, я отправился в гостиницу, где остановился. Пожалуй, с делами на сегодня довольно.

Пребывание в Вильмоте определенно шло мне на пользу: вдали от городского шума и суеты, я проснулся бодрым и свежим, готовым взяться за работу.

Справившись с завтраком и заказав кофе в номер, я решил сравнить карту выданную управлением и подаренную Мартусом. Сказать, что они отличались – ничего не сказать. В штатском плане лабиринта не доставало главного, последнего зала, множества стен и ложных коридоров. Чертеж новой схемы был гораздо полней: он делился на пять равных прямоугольников – больших залов, переплетенных сложными ходами, и, что, несомненно, удобно, располагал несколькими вариантами верных маршрутов, нанесенных разными цветами.

Я решил, на всякий случай, захватить обе карты, и, собрав самое необходимое, отправился к лабиринту.

Здание дворца лежало в широкой долине, среди пышной зелени, и больше всего напоминало древний храм. Потемневшие от времени каменные стены, казалось, росли из земли, упираясь в пологий скат крыши, закрученный «волной». Огромное сооружение выглядело величественно и пугающе одновременно.

Несмотря на ранний час, у входа уже собирались люди. Я поднялся по ступенькам и, достав карту Мартуса, вошел в лабиринт.

Внутри это место больше походило на склеп. Тяжелый сырой воздух, смешанный с дымом факелов, густой сумрак и тишина нагоняли жути. Останавливаясь у факелов, чтобы читать карту, я понемногу продвигался вперед. А вскоре оказался перед первыми, Каменными Вратами. По левую сторону громоздилась статуя привратника, изображавшая воина со щитом и опущенным мечом. Как утверждали многочисленные книги о лабиринте, следовало коснуться стража, чтобы услышать загадку. Я осторожно положил ладонь на щербатую каменную грудь. Но ничего не услышал. Прождав некоторое время, решил коснуться повторно, но вдруг, будто отовсюду, раздался хриплый властный голос:

 
«Приветствую, искатель. Первых врат ты достиг.
Чтобы дальше идти – обдумай сей стих:
Соткана нитка, да нет к ней иглы.
И есть мастерица, да только нет и канвы.
Но время прошло – как вышит узор.
И ткач потрудился, и работа радует взор».
 

К горлу подступил ком – одно дело, когда читаешь о подобном в книгах, и совершенно другое, когда испытываешь сам. Уняв дрожь и накатившее волнение, я постарался собраться и мысленно повторить услышанное.

Загадка была простой, но я не торопился с ответом, решив как следует все обдумать. Речь, конечно же, шла о пауке… впрочем, и о паутине тоже. Многие искатели упоминали, что если ответ в целом верен, но неточен в деталях, – привратник его не примет. Обычно простые загадки попадались у первых двух стражей, дальше – сложнее. Но в некоторых источниках описывались и противоположные случаи. Буду считать, что мне повезло.

Итак, ответ у меня был:

– Паук и паутина, – произнес я, глядя на стража.

Спустя несколько секунд, привратник прогремел:

 
«Ясные мысли – вот основа пути.
Верный ответ, ты можешь идти».
 

Гранитная стена со скрежетом ушла в пол, открывая вторую комнату запутанных переходов. Облегченно вздохнув, я шагнул в следующий зал. Благодаря помеченному на карте маршруту, проблем с продвижением не возникло.

Стальные Врата недаром носили свое название – относительно гладкая поверхность, тронутая бурыми пятнами, имела мутный металлический отблеск. Привратник был выполнен из того же материала, и в каждой руке держал кривой меч.

Мне часто приходилось слышать, что лабиринт, якобы, не поддается разрушительному воздействию – и действительно, до сих пор я не заметил ни трещин, ни сколов, хотя врата приводили в движение часто.

Загадка оказалась простой, и решение не отняло много времени.

Два зала остались позади, не вызвав трудностей, – пока удача улыбалась мне.

Голос сторожа Бронзовых Врат звучал грозно и звонко, я невольно поежился, слушая его загадку:

 
«Ходит по кругу, а сестрица – за ней,
В доме без окон, замков и дверей.
Одна лишь сделает шаг, как вторая – уж круг,
Но как бы ни шли, ничто не разлучит подруг».
 

Меня вновь удивила простота загадки. Если так будет продолжаться и дальше – дело будет закрыто уже сегодня.

– Секундная и минутная стрелки, – уверенно произнес я, улыбнувшись.

 
«Поспешность, как ветер гасит разума свет,
Возвращайся в начало, ибо неверный ответ».
 

Запоздало я понял, где прокололся, но сказанного не воротишь, теперь придется возвращаться к первым вратам и начинать все сначала. Предприняв еще несколько безуспешных попыток и изрядно подустав, я решил выбираться из лабиринта и отправиться перекусить. Кроме того, у первых врат толпилось много желающих попытать счастья, так что и без того спертый воздух начинал походить на кисель.

Дневной свет брызнул в глаза, и меня тут же обступили перекупщики загадок. Как я не отпирался и расталкивал людей – появлялись все новые. Только когда спустился к дороге, барышники оставили меня.

Обедал в трактире. Посетителей собралось немного, обстановка царила спокойная, как раз располагающая к размышлениям.

Итак, верный ответ на загадку был, вероятно, часовые стрелки…