Текст книги "На поселение"

Автор книги: Леонид Каганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Леонид Каганов
НА ПОСЕЛЕНИЕ

– Сел, что ли?

– Сел.

– А куда сел?

– На спину.

– Эх, глупый! Полезай на голову.

Виталий Бианки

За спиной высился круглосуточный городской ларек. В этот поздний час трасса словно вымерла. Афганка ждал долго. Даже слишком долго – на малолюдных трассах и то получалось уехать быстрее. Было холодно и неуютно. Нельзя сказать, чтобы людей не было совсем. Нет, время от времени люди проносились мимо, один раз даже прошла целая кавалькада – они хохотали и кричали на всю улицу. Но все они двигались в другую сторону. А из тех редких прохожих, кто шел на север, ни один не остановился, как Афганка ни прыгал. Когда вдали послышались очередные шаркающие шаги, Афганка уже и не прыгал, только вяло помахивал ложноножкой.

Фигура приближалась. Это была самая обычная человеческая фигура – обшарпанный мужичок не первой молодости с красноватым дряблым лицом и глазами такими же полупустыми, как и бутылка крепкого дешевого пива в темноватой руке. Двигался он медленно, шумно, рывками. Но Афганка так замерз, что даже такой транспорт казался ему сейчас лучшим в мире.

Он еще раз махнул ложноножкой и с замиранием сердца увидел, как фигура сбавляет ход. Действительно, поравнявшись с ларьком, человек затормозил и остановился, чуть покачиваясь и разглядывая бутылки за стеклом. Из его уха выглянул немолодой микроб восточной внешности.

– Куда едем? – спросил он почти без акцента.

– Прямо… – неопределенно махнул Афганка. – Сколько по пути.

– Сколько денег? – настороженно поинтересовался микроб.

– Денег нет, на попутных добираюсь, – вздохнул Афганка.

– Денег нет, денег нет… – с омерзением произнес микроб, но неожиданно кивнул: – Садись.

Мужичок нагнулся к дорожной пыли за монеткой, Афганка проворно вскочил на палец, через порез зашел в кровоток и вскоре оказался в ухе. Человек уже двигался дальше, микроб сосредоточенно рулил, глядя вперед.

– И куда едешь? – спросил он.

– Работу получил, на поселение еду, – охотно сообщил Афганка. – Из южного региона, с приморья.

– Да… – микроб помолчал немного и включил радио.

Так они ехали долго, Афганка наслаждался теплом и покоем. Наконец микроб приглушил радио и сказал:

– После помойки – сворачиваю. Я там буду его останавливать, чтобы отлил, и ты как раз сойдешь.

– Спасибо, – кивнул Афганка и задремал.

У помойки было заметно теплее. Людей тут не оказалось, но это было не страшно – помойка жила своей жизнью. Уже пару раз мимо Афганки с дробным стуком проносились тараканы, но они были набиты битком, и Афганка даже не стал голосовать. Впрочем, он не стал бы голосовать, даже если б они шли порожняком – на местном транспорте далеко не уехать, только завезут в какую-нибудь глушь, как было позавчера, и выбирайся оттуда…

Не успел Афганка как следует оглядеться, как появилась вполне приличная крыса – скоростная и поджарая. Афганка махнул ложноножкой, и крыса остановилась, оглядываясь и принюхиваясь. Из трепещущей ноздри высунулся молодой кругленький микроб.

– Давно стоишь? – весело спросил он, окинув Афганку понимающим взглядом.

– Только что приехал, – улыбнулся Афганка.

– Ишь ты… – протянул микроб немного завистливо и скомандовал: – Залазь!

Через минуту Афганка сидел рядом с ним на мягком пульсирующем сиденье. Крыса плавно неслась вперед, покачиваясь на ухабах.

– Я ведь тоже, бывало, на попутках ездил, – сказал микроб с ностальгией. – Как сезон эпидемий, так мы и в дорогу. В молодости, с пацанами, – пояснил он.

Афганка посмотрел на него – с виду он был моложе Афганки.

– А теперь вот, – продолжал тот, – своей обзавелся.

Он с любовью похлопал по пульсирующему крысиному мозжечку.

– С рождения брал или подержанную? – из вежливости поинтересовался Афганка.

– С рождения. Только с рождения, – убежденно кивнул микроб. – Подержанную брать – себе дороже. Непонятно, кто на ней ездил, управление под себя перестроено, внутри все сгнило и посыпалось, свалится где-нибудь посреди трассы – и сиди, кукуй.

– А хорошая вообще штука – крыса?

– Это, брат, смотря для чего… Если по городу – надо, конечно, человека брать. Хоть он и не дешевый, и жрет много. Зато комфорт, скорость и все такое. А я здесь живу, мне крыса в самый раз. Нагрузил – разгрузил. А проходимость у крысы – пять баллов! Человека ты по такой дороге разве заставишь двигаться?

Афганка высунулся и глянул вперед. Дорога действительно была мерзее некуда, лучше и не смотреть.

– А ты сам-то в какой район направляешься? – поинтересовался микроб.

– Я в этом городе проездом, мне б к окраине, а там и дальше поеду, – махнул ложноножкой Афганка. – Определили мне местечко под заразу на поселение. Еду обживать. Как устроюсь на месте – жену перетащу с детьми, родню…

– Нет, я спрашиваю – где тебя высадить?

– На север… чем дальше, тем лучше, – беззаботно махнул Афганка.

– Я там одно неплохое место знаю, где высадиться, – пообещал микроб.

Место и впрямь оказалось очень даже неплохое – сырое, темное и затхлое. И, соответственно, довольно оживленное. Это была человеческая автобусная остановка, а рядом – полоса кустов и длинная канава, заваленная мусором. Нет, это была не скоростная трасса, где все спешат единым потоком и нет ни времени, ни желания останавливаться на поднятую ложноножку. Здесь трафик был хоть и плотный, но вполне умеренный. Пробегали крысы, топотали тараканы, шуршали мокрицы. В отбросах неподалеку копалась кошка – тяжело нагруженная и вполне готовая к отправлению, но совсем в другую сторону и недалеко – до ближайшей дачи. Вдалеке за кустами стояла человеческая автомашина и ритмично покачивалась. Изредка оттуда доносились невразумительные звуки – было ясно, что в машине люди. Неясно было только, куда они направляются. Можно, конечно, на попутках добраться до машины и залезть внутрь, чтобы это выяснить, но Афганка решил не быть таким назойливым.

Остановилась полевая мышь. На ней возвращалась домой целая семья – мама, папа и трое детишек. Но место имелось. Подвезти они были согласны, но ехали совсем недалеко. Пока Афганка выяснял, куда именно, вдалеке хлопнула дверца человеческого автомобиля, послышались робкие шаги. Афганка торопливо распрощался с владельцами мыши – кажется, даже разочарованными – и стал ждать человека. Это оказалась человеческая девушка. Афганка начал махать ложноножками, но девушка прошла мимо и скрылась за дальним кустом. Вскоре она вышла оттуда, на ходу одергивая юбку, и Афганка снова начал голосовать. На этот раз девушка остановилась. Из ее уха высунулся здоровенный крепкий микроб с неприятным взглядом и абсолютно лысый.

– Чо машешь? – проворчал он.

– На попутках добираюсь на север, можно с вами проехать немного?

– Чо, без денег? – удивился микроб.

– На попутных, – повторил Афганка. – Из южного региона.

Микроб хмыкнул и развернулся. Афганка подумал, что он сейчас уедет, но лысый советовался с кем-то в глубине. Девушка послушно стояла, задумчиво глядя в небо остановившимся взглядом. Наконец она присела, сорвала травинку, на которой сидел Афганка, и принялась задумчиво жевать ее.

– Садись, – сказал лысый, и Афганка проворно перескочил с травинки на язык.

Внутри обнаружилось четверо микробов, все как на подбор лысые, накачанные и неразговорчивые. Встретив таких на улице, Афганка поспешил бы отойти подальше…

– До границы автономии довезем, – буркнул Афганке первый микроб. – Мы несколько городов проедем на машине.

– До границы автономии? – изумился Афганка, не веря своему счастью. – Красота! Девушка выплюнула пустую травинку и вернулась к автомобилю. За рулем сидел молодой парень, он проворно завел мотор, человеческая машина выехала из зарослей на дорогу и рванулась вперед.

– Вот крутая техника! Машина – это не пешком человека вести! – произнес Афганка, чтобы завязать разговор.

Но микроб ничего не ответил, его товарищи тоже не проронили ни слова. Замолчал и Афганка. Всю дорогу микробы не общались ни с Афганкой, ни между собой. Так Афганка и не понял, зачем его взяли.

Машина долго неслась по шоссе мимо лесов и поселков, и наконец замелькали жилые человеческие кварталы городка. Девушка закурила сигарету и приоткрыла окошко.

– Вылазь, – сказал микроб, который вел девушку. – Я окурок здесь скину, место хорошее, много транспорта.

– Спасибо! Удачи! – крикнул Афганка, прыгая через губу на край догорающего окурка.

Место, куда упал окурок, перелетев через забор, было бы неплохим, но только для тех, у кого есть деньги. Оживленные задворки большого овощного магазина. В куче коробок рылось с десяток рейсовых бомжей – почти все забитые пассажирами с тюками и детьми. Судя по всему, они вот-вот должны были отправиться, оставалось только неясным, по какому маршруту. Пока Афганка узнавал у местных бацилл, какой бомж идет на север, нужный, как назло, ушел. Правда, был еще один, который, по словам местных, тоже шел в северные районы, только длиннее – через теплотрассу. Афганка нашел водителя, но тот наотрез отказался брать пассажира.

– Куда я тя? – орал он. – У меня по билетам все!

– Может, договоримся? – неуверенно намекал Афганка, нашаривая в кармане заветный полтинник.

Полтинник отдавать было никак нельзя – последний. А предлагать разменивать – неудобно. Афганка мялся.

– Не! – орал водитель. – Никаких тут!

Даже с каким-то облегчением Афганка отошел от него, подошел к кассе и узнал, что билетов на сегодня нет. Да и все равно таких денег у Афганки сейчас не водилось. Тем временем бомж ушел. Афганка вздохнул уже с полным облегчением. Сразу же вокруг начали прыгать блохи, из них поочередно высовывались микробы и кричали наперебой:

– Куда надо, командир? Куда надо?

– Нет денег, – отмахивался Афганка, и блохи тут же теряли к нему всякий интерес.

Начинало светать. Задворки стремительно пустели. Афганка плюнул и пошел прочь – на север по тропе, не оглядываясь. Прошел он всего-то ничего, когда сзади послышалось тарахтение. Афганка обернулся – так и есть, по дороге трусила грузовая собака. Старая, облезлая, чихающая и взревывающая, но еще вполне на ходу.

Афганка помахал ложноножкой, и собака послушно притормозила. Из нее никто не появлялся. Тогда Афганка забрался внутрь. Там сидел микроб самой простецкой и располагающей внешности, только немного уставший.

– Браток, подвезешь? – кивнул Афганка. – Из приморья еду на попутных, совсем без денег. На север мне.

– Я только до Мясного, – кивнул микроб, запуская собаку трусцой.

Сразу отовсюду затарахтело и заухало, и говорить стало невозможно.

– До Мясного – это где?! – проорал Афганка сквозь шум.

– А? – прокричал микроб, наклонившись к Афганке поближе.

– Где это – Мясное?! Сколько ехать?! – заорал Афганка изо всех сил.

– Мясное после Заборища, не доезжая железки! – гаркнул микроб и отвернулся.

Где находится Заборище и железка, Афганка тоже не знал. Выяснять или просить карту было неохота. Афганка решил, что это где-то совсем рядом. Очень хотелось спать, но уснуть не получалось: стоял шум и постоянно трясло. Выглядывая время от времени по сторонам, Афганка видел, что собака движется причудливым маршрутом – уже далеко за городом, лесами и полями, но вроде в нужную сторону и довольно бойко. Собака все шла и шла, а Заборища все не было. Разок микроб остановил собаку покормиться у бака, а сам вынул бутерброды.

– Хочешь? – предложил он Афганке.

– Спасибо, у меня есть, – Афганка достал свои припасы, но микроб улыбнулся и покачал головой.

Вскоре они двинулись дальше. После еды Афганку начало клонить в сон еще сильнее, наконец он все-таки задремал. Сколько они так проехали, Афганка не понял, но когда проснулся, вокруг уже темнело. Собака лежала посреди пустыря без движения.

– Просыпайся, приехали, – хмуро пробасил микроб.

– Это и есть Заборище? – Афганка удивленно оглядел бескрайний пустырь.

– Куда там… До Заборища – пилить и пилить. Собака подохла.

– Что, совсем? – огорчился Афганка.

– А черт ее знает… Сердце вроде стучит, а давления нет…

Микроб вышел наружу, деловито протер мутное глазное яблоко, попинал зачем-то переднюю левую лапу и углубился в шрам на брюхе.

– Могу я как-то помочь? – из вежливости спросил Афганка, хотя понятия не имел, как устроены собаки.

– Да не… – микроб высунулся наружу, его ложноножки были уже измазаны кровью. – Ты, браток, поезжай себе. Мне тут ковыряться долго…

– Удачи!

Афганка покрутился около собаки еще немного. Со всех сторон к ней уже слетались мухи, и Афганка подумал, что вряд ли микробу удастся ее поднять. Одна из мух на обратном пути добросила Афганку до края пустыря – к яме, заполненной мутной цветущей водой.

И вот здесь Афганка завис окончательно. Время шло, а попутного транспорта все не было. Афганка ходил взад-вперед, искал место, где лучше встать, стоял часами – и снова возвращался обратно. Афганка проклял тот миг, когда сел на собаку, и проклял себя за то, что так поспешно уехал от собаки. А вдруг водителю все-таки удалось ее поднять и она побежала дальше? – с тоской думал Афганка. А вдруг там были другие собаки? Или хотя бы мухи, летящие в более пристойное место?

В бурой воде отражалась луна – дрожащая и безнадежная. Кругом не было ни души, и лишь время от времени порыв сквознячка доносил издали невнятные крики местных микробов – то ли там пели, то ли дрались, то ли хохотали. В общем, праздновали – сытно, добротно, провинциально. Афганка развязал свою котомку – еды почти не оставалось. А вскоре спряталась и луна, видимо, решив не тратить свет на это убогое захолустье.

И вот, когда Афганка уже совсем отчаялся и понял, что завис в этом гиблом месте, как минимум, на неделю, вдали послышался шум комара. Но радость вскоре исчезла – Афганка разглядел, что это таксист. Комар летел низко-низко над землей, высматривая, кого бы взять. Поэтому Афганка даже не махал ему. Но комар сам снизился и сбавил ход. Афганка резко и с досадой махнул ложноножкой, мол, поезжай, поезжай дальше. Однако водитель истолковал жест по-своему и тут же приземлился рядом.

– Куда ехать? – деловито осведомился пожилой, но крепкий микроб, высунувшись из комариного хоботка.

– Денег осталось – копейки, – хмуро сказал Афганка. – Я на попутках добираюсь из приморья на север.

– Сотни за три до жилых кварталов доброшу, – предложил микроб.

Афганка вздохнул и печально помотал головой. Комар улетел. Его звук почти уже стих вдали, но затем снова стал нарастать. Комар появился и опять приземлился рядом.

– Две сотни до пешеходной тропы! – предложил микроб, как будто никуда и не улетал.

– Нету, – вздохнул Афганка. – Нет таких денег.

Комар обиженно взревел и свечкой взмыл в воздух. Он сделал в вышине здоровенный круг и через минуту приземлился снова.

– Ладно! – сказал микроб решительно. – Полторы сотни, и прямо до кожи доброшу!

– Да какие там полторы сотни… – махнул Афганка с такой тоской, что таксист кивнул.

– Ладно, поехали за так.

Афганка проворно забрался по хоботку внутрь, даже не спросив, куда он едет.

– Вообще я свою норму сегодня сделал, – говорил таксист, умело и небрежно ведя комара в сырых воздушных потоках. – Отвез клиента, а теперь возвращаюсь. Думал подвезти кого на обратном, но кого ж найдешь в такой дыре? А так хоть веселее вдвоем возвращаться, верно?

– Ага! – весело кивнул Афганка.

– Сам-то откуда?

– С юга я, – сказал Афганка, похлопывая по нагрудному кармашку с документами. – Определили мне человечка под заразу на поселение, буду обживать.

– Дело хорошее, – кивнул водитель. – Только без работы в городском человеке трудно удержаться. Ты кто по профессии?

– Дизентерийщик я.

– Это чего такое? – удивился водитель.

– Ну… – Афганка задумался, как бы получше объяснить. – Системы ввода-вывода.

– Мудрено чего-то, – сказал водитель.

– Да, в общем-то, ничего сложного, – покачал головой Афганка. – Дело техники и навыка.

– А, ну если техники… – Водитель некоторое время рулил молча, а затем сказал с горечью: – А я ведь когда-то малярийное училище закончил, полжизни в малярийном цеху отработал. И чего теперь? Кому эта малярия нужна? Развалили экосистему, подонки!

– М-м-м… – неопределенно сказал Афганка. Вдаваться в политические споры не хотелось.

– Вот и я говорю! – обрадовался водитель. – Раньше ведь как? Заселился в человека – и жми его, план гони! Не хочешь план гнать – просто живи, балду пинай. Никто слова не скажет, а сыт всегда будешь. И никаких тебе антибиотиков и прочей гадости! А сейчас – все в собственности, попробуй тронь!

Микроб высунулся из комариного глаза и с досадой плюнул вниз.

– Так ведь недолго и человека развалить… – аккуратно произнес Афганка.

– Развалить? Ты больше этих наших умников слушай! – возмущенно закричал микроб и ткнул в комариный потолок. – Ворье на ворье! Развалить! Никто не разваливался почему-то, и жили нормально! А даже если и гноили людей и сами гибли – то за идею.

Афганка тактично промолчал.

– Я, – доверительно сказал водитель, наклонившись к Афганке, – в своем малярийном получал сто двадцать – старыми. Да зарплата мне на дух не нужна была! Потому что я белка человечьего из разделочного цеха притаскивал и на рынке продавал на полторы тыщи! Понял?

– Хм… – сказал Афганка неопределенно.

– А сейчас знаешь, чего? – с горечью продолжал водитель. – Сейчас цеха продали буржуям! Они всех повыгоняли, новое оборудование привезли и охрану поставили. Я как-то попробовал белка вынести вот столько… – водитель сложил ложноножку щепоткой. – Все! Уволили! Чуть до суда не дошло!

– То есть при старом режиме воровали, а сейчас не дают? – не выдержал Афганка.

– Ох, какие мы умные! – злобно покосился водитель. – Сам-то понял, что сказал? Раньше-то воровали простые честные трудящиеся! А сейчас воруют несколько поганцев-олигархов. Нас обворовывают, нас! Чуешь разницу?

Афганка кивнул, и водитель успокоился.

– Я тебя высажу вон там, – сказал он, глядя вниз на одинокую козу, привязанную к колышку посреди поля. – Все равно заправиться надо.

– Может, рядом высадить? Навязываться неудобно, если ему пассажир ни к чему, – заволновался Афганка.

– Перетопчется, – уверенно сказал водитель, высунулся из комара и заорал вниз: – Эй, на козе!!! Эй, на козе, говорю!!! Мальца докинешь до жилья? Парень без денег на попутках добирается!

Что ему ответили, Афганка не расслышал, но водитель удовлетворенно откинулся на сиденье, приподнял хоботок комара и с победным жужжанием повел на посадку.

Водитель козы оказался добродушным микробом. Коза отправлялась с пастбища не скоро, и в другое время Афганка стал бы подумывать о том, чтобы вылезти и уехать на более скоростном транспорте, но сейчас он слишком устал. Они немного поговорили о навозе, сырости и новых антибиотиках, но вскоре Афганку стало клонить в сон. Заметив это, водитель указал местечко в углу и даже дал, чем накрыться.

Проснулся Афганка оттого, что водитель тряс его за плечо.

– Уже едем? – спросонья не понял Афганка.

– Поедем нескоро, – покачал головой водитель. – Но сейчас козу доить придут, я уже с молоком договорился, чтоб тебя довезли.

В бидоне молока было душно, толпилось огромное количество местных микробов и грибков, совсем негде было сесть. Афганка дремал всю дорогу, прислонившись спиной к чьим-то пыльным чемоданам. Наконец бидон остановился. Но народ не спешил расходиться.

– Что за остановка? – спросил Афганка у толстой плесени.

– Рынок.

– А чего ждем?

– Покупателя ждем, – прошамкала плесень.

– А когда он должен подойти?

– Да кто ж его знает… Как подадут, так и придет. Бывало, что и по три дня ждали, народу собиралось столько, что не продохнуть.

Плесень отвернулась, и Афганка стал пробиваться к выходу. Перспектива ждать покупателя его никак не устраивала.

Афганка вышел на бортик и начал энергично голосовать. Останавливались, в основном, частные мошки, отвезти они могли недалеко, а денег хотели много. Кончилось тем, что приземлилась милицейская оса.

– Документы! – потребовал пузатый микроб.

Афганка распахнул кармашек на груди и вынул паспорт с ордером на поселение.

– Тю! – сказал пузатый микроб. – Сам из приморья, ордер в городе, в северном микрорайоне. Как ты попал в западный пригород?

– С молоком…

– А ну-ка поехали, – сурово заявил микроб.

Пожав плечами, Афганка прошел в осу, и та с жужжанием взмыла в воздух. В осе сидел еще один микроб в милицейской форме – напарник. Он рулил, и оба внимательно глядели сверху на лотки рынка.

– В улей его повезем? – спросил первый микроб у напарника, возвращая паспорт Афганке. – Как раз сота свободная есть.

– На каком основании меня задерживают и в улей везут? – сухо поинтересовался Афганка.

– А чего на пригородном рынке делал без регистрации? – обернулся к Афганке напарник.

– На попутных еду с юга на север, – объяснил Афганка.

– На попу-у-у-утных… – удивленно протянул напарник. – А чего так?

– Денег нет, – спокойно ответил Афганка.

– Де-е-енег нет… – разочарованно повторил напарник. – На кой он нам в улье сдался?

Первый микроб строго повернулся к Афганке:

– А ты знаешь, что на рынке нельзя вот так стоять и голосовать?

– Ну а что ж делать-то?.. – философски произнес Афганка.

Первый микроб начал озадаченно чесать затылок, но тут напарник пихнул его в бок и многозначительно указал вниз.

– Черешня… – протянул он с уважением.

– Ух, сколько набежало! – присвистнул первый микроб. – Чего творят…

Оса резко пошла на снижение. Глянув вниз, Афганка увидел лотки с россыпями кроваво-алой черешни. По ней рулили толпы блестящих зеленых мух. Увидев пикирующую осу, мухи поспешно разлетелись.

Милиционеры выпрыгнули из осы, вразвалочку подошли к группе толстых бацилл и начали о чем-то не спеша беседовать. Затем вместе с одной из бацилл вернулись к осе. Первый микроб тщательно придерживал бациллу за рукав – неясно было, то ли в знак особого почтения, то ли чтоб не убежала.

– Вылазь! – скомандовал он Афганке и указал на самую дальнюю ягоду. – Вон там голосуй, понял?

Афганка кивнул и проворно вылез наружу.

Алый бок ягоды раскалился и пылал жаром, стоять на таком солнцепеке было тяжело. Но место было оживленным, вокруг плотным потоком сновали люди и мухи. Наконец Афганке удалось остановить нервную и энергичную старушку. Водитель ее оказался таким же энергичным стариканом.

– Куда путь держим? – осведомился он.

– На попутках добираюсь с самого юга, с моря. Мне в город, до северных кварталов.

– Море-то эвон где… – удивился старичок. – Это ты столько городов на попутках проехал?

– Ага! – улыбнулся Афганка.

– Ну а деньги-то есть? – подозрительно осведомился старичок.

– Были б деньги – разве б на попутках ехал? – улыбнулся Афганка.

– Логичненько, логичненько, – произнес микроб, поправляя очки. – Ну, садись.

Старушка взяла с лотка черешенку, положила в рот и двинулась в путь, немного прихрамывая.

– И что, сейчас разве возят? – недоверчиво поинтересовался старичок.

– Ну вот еду же, – самоуверенно кивнул Афганка, вспомнив, что старичок любит логику.

– Логичненько, – ответил старичок. – Но это тебе повезло, что я встретился. А если бы не я? И чего бы ты делал?

Афганка тактично промолчал.

– Вот и оно! – сказал старичок назидательно и замолчал на некоторое время.

Старушка бойко шла по рынку, размахивая кошелкой.

– Сейчас, – сказал старичок. – Еще рыбы куплю, и домой на трамвае поедем. Давай, милая, шагай, шагай!

– Вы прямо с ней, как с живой, говорите, – удивился Афганка.

– А что ж она, не живая, что ли? – охотно поддержал разговор старичок. – Все слышит, может, даже думает о чем-то своем…

– Кто думает? – насторожился Афганка, а про себя решил: угораздило же нарваться на психа!

– Человечинка думает, – кивнул старичок. – Шагает себе и думает о чем-то своем…

– Хм… – сказал Афганка. – И чем это она, простите, думает?

– Это уж я не знаю, чем. Да и какая нам разница, верно?

– Большая разница, – возразил Афганка. – Как и чем может думать многоклеточное? Оно ж многоклеточное!

– А вот сам посуди! – крякнул старичок. – Толпа ведь думать может? А многоклеточное – это, считай, та же толпа.

– Нет, – уверенно покачал головой Афганка. – Толпа думать не может.

– Может, может! – кивнул старичок. – Ты никогда не слышал, как толпа хором скандирует? Мысли, правда, у толпы куцые. Усредненные, я бы сказал. Но ведь есть же? Так что мы не можем отымать у многоклеточного права на разум!

– Разум, – хмыкнул Афганка. – Разум – это когда самое себя осознаешь. Может ли толпа осознавать самое себя? И думать о себе, как о толпе?

Старичок погрузился в мысли. А может, просто замолчал, сконцентрировавшись на сложном участке дороги. Его старушка остановилась, переложила кошелку в другую руку и двинулась дальше.

– Неправильно вопрос ставишь, молодой человек, – сказал наконец старичок. – Вот я сейчас переложил кошелку в ее другую руку, верно? А может, она при этом думает, что по своему разумению это сделала?

– Но это же сделали вы?

– Это я думаю, что сделал я, – возразил старичок. – Однако ж я не могу знать этого наверняка. Ведь мы тоже состоим из огромной кучи молекул, так откуда я знаю, сам я себе хозяин или мною управляют внутренние молекулы? Ну?

– Вами, может, и управляют, а уж мной точно не управляют, – усмехнулся Афганка.

– А чем докажешь? – хихикнул старичок. – Чем докажешь, что ты сам придумываешь свои мысли? А вдруг внутри тебя сидит крошечная молекула и рулит?

– Как это… – растерялся Афганка. – Если бы мною рулила какая-нибудь молекула, я бы… Я бы это чувствовал!

– Ой ли? – лукаво улыбнулся старичок.

– Нет, я бы тогда вообще ничего не чувствовал! – поправился Афганка. – Не было бы меня.

– Ой ли? – снова улыбнулся старичок.

– Да! – убежденно кивнул Афганка. – Я бы ничего не чувствовал! Чувствовать что-то может лишь разумный организм, который сам себе хозяин!

Старичок снова ехидно улыбнулся и долгое время рулил молча. Улыбка не сползала с его лица.

– Вернемся к толпе, – сказал он наконец. – Толпа ведет себя разумно? Да. Она двигается, развивается, борется, живет, строит… Вся наша цивилизация – это, ежели поглядеть со стороны, одна большая разумная толпа, которая…

– Все это так, но… – начал Афганка.

– Я еще не закончил! – строго оборвал старичок. – Если глядеть со стороны, толпа – это отдельный организм, который сам себе хозяин, и поведение его разумно. Если – подчеркиваю! – со стороны. Особенно, когда толпой управляет вождь или, скажем, рулевой. Идем далее. Может ли толпа что-то чувствовать? А как же! Толпа может впадать в ярость и успокаиваться, бояться или ликовать, верно?

– Да, но…

– А вот тебе и «но»! – подытожил старичок. – Мы пришли к тому, что толпа – это разумный организм.

– Толпа разумна, пока состоит из отдельных личностей, – уточнил Афганка. – Но как, по-вашему, толпа осознает себя?

– А вот это не дано знать нам, отдельным личностям, – назидательно сказал старичок. – Даже рулевой, который управляет толпой, не сможет сказать, существует у толпы коллективный разум или же нет. Потому что разум – такая штука, которую не измеришь и не пощупаешь. Я, например, уверен, что его и нет вообще, этого разума. А называют разумом то, что просто объяснить не умеют. И ежели, скажем, человек думает, что он – разум, то на самом деле он лишь игра клеток. А ежели клетка думает, что она – разум, то на самом деле она лишь игра молекул. А ежели молекула думает, что она – разум, то на самом деле… Напомни, из чего у нас молекулы устроены?

Афганка молчал, глубоко задумавшись.

– Да… – сказал он наконец. – Умеете вы загрузить!

– А то ж! – радостно кивнул старичок. – Кстати, готовься вылезать, подъезжаем.

– Уже? А где мы? – Афганка завертелся, пытаясь сориентироваться.

– В северном пригороде, уже и город проехали. Я большой крюк сделал и подвез прямо к твоему дому. Решил заодно свою старушку отвести к дочке погостить, она у меня тут поблизости. Сейчас вон выйдешь, на маршрутную муху сядешь – и до нужной квартиры.

– Ох, спасибо вам огромнейшее!!! – обрадовался Афганка.

– Давай, давай, успехов! – кивнул старичок и помахал ложноножкой. – И подумай крепко над моими словами!

Перед тем как выйти, Афганка все-таки обернулся:

– А кто вы по профессии, если не секрет? Философ?

– Инженер. Менингит преподаю студентам.

Попав на оживленный газон, Афганка спросил у прохожих микробов, где ходят маршрутные мухи, и поспешил на остановку. Муха уже стояла, набитая пассажирами и готовая к взлету. Было одно свободное место, как раз для Афганки. Он оплатил пролет и сел.

Муха летела в ночном небе медленно и неспешно. Афганка все время боялся, как бы не прозевать свою остановку, и донимал вопросами окружающих, пока пожилая бацилла не объяснила ему, что выходить надо после нее, а она выйдет у форточки.

– Остановите вон на той щеке! – попросил Афганка, когда бацилла сошла, но водитель не реагировал. – Вон на той щеке остановите, пожалуйста! Эй!

– Не глухой, слышу, – отозвался водитель лениво.

Муха пересекла комнату и медленно опустилась на щеку спящего человека. Афганка подергал жвалу, но жвала не распахивалась.

– От себя толкай, от себя! – зашумели пассажиры.

Афганка толкнул – жвала щелкнула и распахнулась. Афганка выпрыгнул наружу. Жвала захлопнулась, и муха с ровным гудением пропала вдали.

Афганка потоптался на месте и огляделся. Место было приятное, кожа ровная, румяная. Афганка пополз вверх по щеке, впереди замаячил посапывающий нос. Добравшись до него, Афганка остановился, улыбнулся, снял с плеча котомку и облегченно вздохнул. И нырнул в твою левую ноздрю, дорогой мой читатель. Приехали, поздравляю!

Журнал «Если», №10, 2003