Текст книги "Хочешь жить - стреляй первым"

Автор книги: Леон Маркс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 7

– Это очень трудное положение, в котором ты сейчас оказался, – сказал Максим, когда я ему рассказал беседу с полковником. – Я думаю, что оптимальным вариантом является снятие с тебя всех обвинений. Для этого нам нужно найти настоящего убийцу.

– Сделать это будет очень не легко. Похоже, против нас работает целая команда, которая каким-то образом связанна с исчезновением Даши и убийством Омельченка.

– Почему ты так думаешь?

– Смотри, как минимум двое продажных ментов, плюс люди, которые на меня напали в подъезде.

– Может это и были менты.

– Нет, на руке у одного из них я заметил татуировку анархиста, которую делают на зоне. Так что служители правопорядка отпадают.

– И что ты предлагаешь?

– Я предлагаю для начала наведаться на киностудию и попытаться найти пленку с записью убийства. Хотя это и монтаж, но настоящая съемка, я думаю, проходила там. Есть одна зацепка: визитная карточка киностудии "Белый Орел", которую я нашел в доме Степана. Я сейчас отправляюсь туда. А ты отправляешься к Железняку с парочкой ребят и тщательно осмотришь весь особняк в поисках "прослушки". О результате потом мне доложишь.

– Договорились. Все будет сделано до твоего прихода. Будь спок по этому поводу.

Киностудия "Белый Орел" представляла собой четырехэтажное здание с европанелями и металлопластиковыми окнами, и было похоже на огромный коттедж. Я зашел в холл и остановился перед охранным пунктом.

– Куда? – спросил скучавший охранник, читая дешевую бульварную газетенку.

– Я к режиссеру.

– Фамилия режиссера?

"Вот прицепился, – подумал я, – делать ему больше нечего. Читал бы себе и дальше газету".

– Вы знаете я не помню. Скажите, что его желает видеть Козаков.

Охранник выполнил мою просьбу:

– Проходите прямо по коридору

Я так и сделал, и очутился в роскошном уютном кабинете, который предназначенный лишь для состоятельных людей. Режиссер был среднего возраста, очень высокий под два метра, в светлом пиджаке и таких же светлых брюках. Лицо у него было круглое с плотно сжатыми губами и немного сплюснутым носом. Волосы были рыжие, которые были аккуратно уложенные на голове и зачесанные на бок.

– Добрый вечер, – поздоровался он, – меня зовут Геннадий Иванович.

– Владимир Сергеевич, – я протянул ему руку, – очень приятно.

– Так что вас интересует? – спросил он. – Только я должен сказать, что у меня есть максимум пять минут не более. Дел много.

– Хорошо, вы знаете этого человека? – я показал ему фотографию Степана.

– Никогда его раньше не видел.

– А кого-нибудь на этой фотографии узнаете? – спросил я, показывая снимок, на котором изображена Даша со Степаном и парень с девушкой.

– Да, этих я видел. Парень с девушкой приходили сюда и просили одолжить на время цифровую видеокамеру.

– Они сказали с какой целью?

– Да, сказали, что хотели заснять уик-энд на природе.

– Они вернули ее вам?

– Кого вернули? – не понял Олухин.

– Цифровуху.

– Да, вернули.

– А вы знаете что они сняли?

– Нет… – сказал он слишком быстро.

Я уже более пяти лет работаю частным сыщиком и опыт работы позволяет мне судить – поспешный отрицательный ответ свидетельствует о том, что собеседник, с которым я разговариваю – лжет мне. В этом я не раз убедился в своей сыскной деятельности. И не два раза.

"Интересно, – думал я, – зачем он обманывает меня? Какая здесь для него выгода? Может быть он замешан в убийстве Омельченка".

Я сомневаюсь, что он не знает Степана. Когда режиссер смотрел на фотографию, я заметил, что он себя с трудом держал в руках, чтобы я поверил ему.

– Скажите, а какой фильм вы снимаете? – спросил я между прочим.

– Фентези с элементами ужасов.

– Сценарий интересный?

– Мне лично сценарий очень понравился.

– Рассчитываете на большой кассовый сбор за фильм?

– Еще не знаю. А почему это вас так интересует?

– А что здесь такого? Что уже и спросить нельзя.

– Да нет, можно.

– Кто снимал уик-энд на природе?

– Наш оператор. Мужчина, который просил цифровую видеокамеру, заплатил Федору деньги.

– Федор – это оператор? – спросил я.

– Да…. Подождите, я что-то чепуху говорю, – я заметил, что Гена спохватился, наболтав много лишнего. Этого я и добивался. – Вы извините меня, Владимир Сергеевич, но меня ждет работа.

– Было приятно с вами пообщаться, Геннадий Иванович. Вы дали мне очень много полезной информации.

Последняя фраза свалила его на повал. Он повернулся ко мне:

– Разве я вам чем-то помог? – спросил он озабоченно.

Теперь у меня не оставалось сомнений, что он лжет относительно записи, сделанной цифровой видеокамерой.

– Да, вы мне очень помогли. Большое вам спасибо.

– Не за что. До свиданья.

– До свиданья, – я вышел на улицу.

Теперь, я уверен, режиссер будет гадать, почему это он вдруг дал мне много полезной информации. Пусть поломает голову.

Мой визит даром не прошел, мне стало уже кое-что ясно. Во-первых, Олухин видел запись на пленке. Во-вторых, скорей всего он знает Степана и в-третьих, я теперь знаю оператора, который все это снимал. Эти обстоятельства мне многое могут дать, если все правильно делать.

То что я собирался делать теоретически правильным не назовешь, да и юридически тоже. Это было не формальное дело, которое уже пахло криминалом. Короче говоря, я собирался проникнуть на киностудию сегодня ночью и поискать там какие-нибудь улики. В первую очередь нужно будет обыскать кабинет Гены.

Да, не спорю, это не законно с юридической точки зрения, но моя интуиция подсказывает, что я найду что-то важное, что может помочь продвинуться мне в следствии. И в данном случае плевал я на законы, которые должны выполняться, но как правило это не происходит. И нарушают их не только обычные граждане, но и сама верхушка власти, которая считает себя господствующей силой над народом и использует его как пешек на шахматной доске, играя в свои "грязные" игры, достигая целей. А цель у них одна – побольше накрасть денег и подольше удержаться при власти.

Ну не будем отвлекаться от дела. Так вот, моя идея пробраться на киностудию интересна, но и одновременно и рискованна. Ну, во-первых, – это очень опасно. Меня может поймать охрана или застрелить. Во-вторых, не секрет, что такое здание имеет хорошие бронированные двери с "крутым" замком. Я не взломщик и в одиночку не справлюсь с замком. А воспользоваться той связкой ключей, которая у меня есть, можно, но осторожно. Это очень долго подбирать все ключи. Возникает большая вероятность, что если не охрана, то кто-то другой застукает меня за таким занятием.

Кроме этого, не исключено, что за мной следят менты, которые меня подозревают в убийстве. И если они увидят, что я незаконно взламываю двери, то находиться в камере с отморозками и смотреть на небо через решетку мне придется очень долго, если не всю оставшеюся жизнь. И мне тогда уже точно не отвертеться. Оперы проведут следствие и сопоставят факты: убийство Омельченка, цифровая видеокассета, беседа с режиссером, попытка проникнуть в киностудию и возможно другие улики, которые могут их ожидать в киностудии. И сопоставив их они смогут без труда посадить меня и даже Шередев не спасет меня от этой участи.

Я еще не должен забывать о том, что меня хотят уничтожить. И наверняка бандиты пойдут вслед за мной в киностудию, и что там произойдет дальше – одному Богу известно.

Вот так я прикинул различные ситуации, которые могут произойти, если я собрался нелегально проникнуть на киностудию "Белый Орел". Риск, конечно, большой. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское.

Если мне удастся найти новые доказательства, которые снимают с меня всю вину, то это будет просто здорово. Я смогу искать Дашу без помех со стороны блюстителей порядка.

Наконец, мне удалось очнуться от мыслей и вернуться в реальность, которая меня окружала. Если я собрался туда ехать, то неплохо бы перестраховаться и взять с собой напарника Максима.

Я подъехал на "BMW" к своему дому, который состоял из двух этажей с газончиком и небольшим садом, который представлял собой снежное поле. Все деревья были покрыты снегом, который слетал с них при сильном ветре и окрашивал землю в белый цвет.

Я мог бы и сейчас этим любоваться, но мне было не до этого. Когда приходиться решать сложную проблему, то обычно передо мною вызревают различные альтернативы и пути ее решения. И перебирая все варианты, которые мне пришли на ум, я не нужные отсеиваю и оставляю более перспективные, в которых я уверен. Из них я выбираю наилучший оптимальный вариант. который и помогает в дальнейшем решить такую трудную, на первый взгляд проблему.

Я снял трубку и набрал номер Вишнякова. Прошло три коротких гудка, прежде чем я услышал голос своего друга:

– Алло.

– Привет, Макс, это я. Как дела?

– Ничего. Ребята обыскали дом Железняка но "прослушки" найти не удалось. Вообще впустую потраченное время.

– Зато ми убедились, что прослушивающее устройство стояло только в его кабинете. Послушай сюда, Макс. Был я на этой киностудии и беседовал с режиссером. Короче, вел он себя подозрительно.

– Можно подробней? – попросил Максим.

– Можно. Сначала Олухин обманул меня, сказав, что не знает Степана. Затем, я понял, что режиссер видел запись на диске. Его поведение и реакция на мои вопросы говорили об этом. У меня появилась одна идея.

– Какая идея?

– Проникнуть на киностудию сегодня ночью. У меня возникло желание обыскать кабинет Геннадия.

Повисла минутная тишина.

– Что ты по этому поводу думаешь? – спросил я Вишнякова.

– Даже и не знаю. Невероятно просто. Как тебе такое пришло в голову?

– Легко. Ты едешь со мной?

– Ты думаешь, что они оставили открытую дверь специально для тебя?

– Нет, конечно. Для этой цели есть воровские отмычки, которые я собираюсь использовать. Так ты едешь?

– Разумеется. Я захвачу тоже свои отмычки.

– Давай. Значит встречаемся возле киностудии, скажем в час ночи, когда все люди уже будут дрыхнуть в своих кроватях. Устраивает?

– Вполне.

– Великолепно, тогда до встречи, – я положил трубку на аппарат.

Поскольку до часа было около шести часов, я решил посмотреть телевизор. Уже в начале первого, когда на экране шумели звуки выстрелов, я вспомнил, что собирался проверить багажник. Не подкинули ли мне оружие, которым убрали Степана?

Я нехотя выключит телевизор, и вышел на улицу. Багажник был пуст, кроме нескольких нужных мне вещей. Ствола там не было. Я бросил взгляд на кустарник и заметил небольшой след, который плохо замели. Подойдя, ближе я раздвинул кусты и у меня перехватило дыхание от увиденного. Пистолет лежал в самом центре кустов, засыпанный снегом. Я надел перчатки на руки и осторожно поднял оружие со снега. Оно было очень холодным. Я положил его в карман и решил, что уже пора ехать.

По дороге, когда я проехал уже приличное расстояние, мне пришлось остановиться и выбросить его в озеро, покрытое льдом. Пистолет пробил лед и с бульканьем погрузился на дно. Теперь его по крайней мере найдут не скоро. А когда это произойдет, то шансов догадаться, что я его выбросил практически нету.

Покончив с этим неприятным занятием, я поехал на встречу. Я думал, что Макс меня уже давно ждет, но вышло все наоборот. Я подождал минут десять, прежде чем он приехал.

– Чего ты задержался? – спросил я, когда он вышел из машины и подошел ко мне.

– Тачку долго не мог на морозе завезти.

– Нужно было ее в гараже оставлять. Ладно, ты не видел, чтобы за тобой следили?

– Нет, а что?

– Да так спросил на всякий случай. Я тоже обкрутил ментов, которые думают, что я сплю. Они дежурят у моего дома, но про тайный ход они нечего не знают.

– Это плохо, что они постоянно за тобой наблюдают. Значит ты влип реально и они могут в любой момент тебя арестовать.

– Это я хорошо знаю и поэтому собираюсь найти улики, которые снимут с меня обвинения.

– Да, думаю на киностудии найдем такие улики. Ладно, пойдем. А то время быстро летит.

Мы подошли к зданию и остановились возле парадных дверей.

– Здесь не стоит открывать – в холле охрана. Давай лучше обойдем здание и попробуем с другой стороны. Меньше риска, что охранники увидят или услышат нас.

Обойдя здание, мы остановились напротив массивной двери, оббитой деревом.

– Доставай пальчики [отмычки], – сказал я в темноте.

Он снял рюкзак с плечей и вытащил пару отмычек и ломик. С правого кармана пальто я вытащил большую связку ключей.

– Их лучше пока не использовать. Я клешем открою, – сказал он, просовывая в щель двери лом и в замке поворачивая отмычку.

Должен сказать, что с таким типом замка я плохо был знаком и неумел его быстро открывать. И поэтому, когда Максим разбирался с замком, я внимательно за ним наблюдал, стараясь запомнить весь процесс. При этом я не забывал осматриваться по сторонам, чтобы нас никто не засек.

Прошла буквально минута, когда напарник справился с замком на двери.

– Ну вот и все, – сказал он, – здесь нет ничего трудного.

– Заходим.

Я зашел первый в помещение и включил фонарик, чтобы лучше ориентироваться. Луч света прорезал тьму и облегчал мне задачу при перемещении в этом темном пространстве. Вслед за мной зашел Вишняков, который тоже освещал темный холл. Мы старались не шуметь, потому, что охрана находиться в соседнем крыле, но это не исключает вероятности, что она может нас обнаружить и принести нам массу хлопот.

– Ты знаешь, где кабинет Олухина? – в темноте голос Максима прозвучал неожиданно.

– Да, днем я специально запомнил дорогу, чтобы сейчас долго не искать.

Мы прошли по темноту коридору, освещая себе впереди дорогу, повернули направо и остановились возле двери.

– Это его кабинет, – пояснил я и вытащил связку ключей, пробуя по очередности открывать замок разными ключами.

Примерно на седьмой попытке дверь сдалась мне и, толкнув ее впереди себя, я зашел в кабинет. Осветив помещение фонарем, я глянул на шторы и кивнул другу:

– Задвинь их полностью – я настольную лампу включу.

Когда он это сделал, то я подошел к письменному столу и включил настольную лампу. В кабинете стало гораздо светлее и удобней ориентироваться. Я, не спеша, внимательно оглядел весь кабинет. Он был широким с двумя стульями, письменным столом, (о котором я уже упоминал) шкафом, стоявшем в самом углу и с кактусом, который стоял в горшке на подоконнике.

Я снова бросил взгляд на окно и подумал, что, не смотря на плотно задвинутые портьеры, свет сквозь них пробивается и на улице – это хорошо видно на фоне темного окна. Но другого варианта обыскать кабинет при хорошем освещении – я не видел.

Мы взялись обыскивать кабинет, как это делают менты, когда получили ордер у прокурора. Только разница заключается в том, что они делают это легально на основании фактов, а мы – не законно без весомых на то доказательств и полномочий.

Я открыл шкаф и начал осмотр именно с него. В одном ящике хранилось несколько видеокассет. Среди них были и матрицы. На одной из них с боку было написано: "Отдых на природе". Я сразу отложил ее в сторону и быстро просмотрел остальные. Среди них не нашлись те, которые могли меня заинтересовать, и поэтому я вернулся к той, что отложил на стол. Включил компьютер и вставил диск в дисковод, я увидел запись идентичную той, что нашел у Железняка дома. Теперь я не сомневался, что режиссер мне лгал. И возможно он знает больше чем, сказал мне сегодня, может, стоит внести его в список подозреваемых под первым номером.

Я открыл другой ящик и собирался ознакомиться с содержимым его более подробно, когда Максим меня позвал:

– Володя, подойди сюда. Кажется, я нашел кое-что интересное.

Я подошел к нему и он показал мне папку с бумагами:

– Представляешь, здесь среди бумаг храниться часть акции "Техно-Днепр".

– Значит, Олухин является акционером этой компании.

– Может быть.

– Подожди, давай посмотрим. Здесь должен быть документ, указывающий фамилию владельца этих акций, – я внимательно просмотрел все бумаги. – Вот здесь указанно, – торжественно заявил я, – что десять процентов акций принадлежат Степану Омельченку.

Максим замолчал и уставился на стенку. До меня медленно начинало доходить, что это все более чем серьйозно, чем мне казалось раньше. Получается вот что.

Олухин очевидно украл эти акции у Степана и прячет в своем сейфе. Мотив убийства Омельченка очевидный – забрать себе акции. Но что толку, если они официально принадлежат Степану? Режиссер даже продать их не сможет на фондовой бирже. Насколько я знаю, там при торговле, необходимы все документы и под Омельченка он не сможет "косить". Но может, забрав акции, он шантажировал Степана, например, заставил его сделать так, чтобы Даша исчезла навсегда. Но зачем ему это? И потом зачем прятать акции в сейфе собственного кабинета. Здесь возникает вероятность того, что в случае обыска это всплывет наружу. Если бы режиссер украл акции, то он спрятал бы их в более надежном месте чем здесь. Но может быть и такая гипотеза, что его специально подставили.

Пока я размышлял, Вишняков вышел за дверь. Я тем временим, взялся открывать остальные ящики и проверять их содержимое. Последний из них оказался коварным и выскользнул из моих рук. Упав на пол, он перевернулся, рассыпав при этом все содержимое. Среди всякого барахла я ничего существенного не нашел и поэтому начал собирать вещи обратно в ящик.

Вдруг послышался легкий скрип двери. Я даже не обратил внимание на этот звук, так как подумал, что вернулся Максим. И только через пару секунд, я заподозрил что-то неладное. Не колеблясь ни минуты, я полез рукой в карман за пушкой и услышал хриплый и противный голос:

– Не дергайся, фраер. Отдай мне ствол и отойди от него подальше.

Мне не улыбалось находиться под его прицелом, ожидая, когда тупой охранник вздумает выстрелить. Я молча выполнил то, что он велел мне.

– Значит, проник сюда, открыв замок отмычкой, – сказал охранник, – захотел что-то стырить отсюда, а? Отвечай!

– Я не понимаю, к чему ты клонишь? – притворился я дурачком.

– Не валяй дурака, вор несчастный. Вот как мы сейчас поступим. Ты сиди и не рыпайся, а я позвоню легавым и сдам тебя.

– Да ну испугал. Я не боюсь ментов.

– Это мы сейчас проверим, – охранник поднял трубку набирая номер, и одновременно держа меня под прицелом.

Мой блеф в этом случае не сработал. Я думал, как мне выкрутиться из этой паутины. Если этот мужик сдаст меня легавым, то мне светит тюрьма. Может попробовать отобрать у него оружие…

– Алло, милиция?! Добрый вечер, ой простите уже ночь. Впрочем, это неважно. На киностудию "Белый Орел" проник грабитель и пытался очистить кабинет режиссера Олухина. Я этого бандита держу под прицелом. Приезжайте, пожалуйста, по быстрее, хочется, чтобы схватили этого простофилю… Хорошо, буду ждать, – он положил трубку, – ну что, пижон, влип ты.

– Слушай, чувак, отпусти меня без базара.

С такими личностями приходилось разговаривать на их сленге.

– Ха! Вот так просто отпустить. Нет, ничего не выйдет. Думал украсть здесь вещи.

– Это не то, что ты думаешь.

– Ну да, конечно. А откуда ты знаешь, что я думаю?

– Догадался.

– Короче, фраер, базар окончен. Заткни глотку и жди мен… – он оборвал фразу, потому что, кто-то нанес ему тяжелый удар по голове и он упал на пол.

Я глянул на Максима: он стоял с пистолетом в руке и смотрел молча на меня.

– Спасибо тебе. Я уже не знал что делать.

– Нашел еще чего-нибудь новенького?

– Нет. Слушай, этот баклан вызвал ментов. Будут с минуты на минуту. Быстро смываемся отсюда, если не хотим с ними столкнуться.

Повторять второй раз не пришлось. Такое усваивается с первого раза. Мы покинули кабинет и спустились на первый этаж. К киностудии подъехали блюстители порядка.

Главный ход был отрезан!

– Быстрей сюда, – шепнул я Максу и показал рукой налево.

Мы бросились бежать по темному коридору, стараясь не создавать лишнего шума. До черного хода оставалось немного, когда парадные двери выбили, судя по шуму. Времени почти не оставалось. Мы открыли двери и побежали по мокрому снегу. С боку послышался реп снега. Человек посветил на нас фонарем. В следующий миг мелькнула вспышка, и прозвучало два отчетливых выстрела. Похоже, они окружили нас с обеих сторон. В темноте я догадался, что они еще и между собой перестреливаются. Очевидно, не разобрались где кто.

Мы, нырнув в кусты, осторожно проползли немного по снегу лишь, оказавшись на безопасном расстоянии, поднялись на ноги, побежали к своим автомобилям.

После ночного приключения, ложась спать, я глянул на часы: пол пятого утра. Да, удалась ночка славная. Улыбнувшись самому себе, я быстро уснул, подавленный усталостью.

Глава 8

Утром, когда я еще спал, позвонили в двери. Я проснулся, чувствуя себя подавленным, я решил не открывать, но позвонили опять. И поскольку мне сон все равно уже испортили, я пошел открывать дверь. Лучше бы я этого не делал, но я не мог бы знать, что меня будет ожидать. А в таком состоянии – я плохо соображал.

Открыв двери, я увидел на улице милиционеров. Сон как рукой сняло, и я поежился от холода.

– Доброе утро, уголовный розыск, подполковник Сверлов, – представился он. – У меня есть ордер на обыск вашего дома. Вот, пожалуйста, – он протянул мне лист, подписанный окружным прокурором.

Мне стало совсем не хорошо. Я понял, что мне придеться впустить их в дом. Не исключено, что меня они могут забрать с собой на допрос. Я попытался овладеть собой.

– Проходите, – сказал я.

– Приступайте к делу, – сказал подполковник своим ребятам, – переверните весь дом вверх дном, но найдите улики, которые на него указывают.

Я стоял рядом и чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке произнес:

– Таковых вы не найдете.

– Нет, я уверен, что найдем.

– Ваше право так считать, но скоро время покажет.

К этому времени я взял себя в руки и держался довольно-таки уверенно. Что они найдут? Мою "берету". Ну это им ничего не даст. Подброшенный мне ствол, я выбросил, и вряд ли его найдут в скором времени, если вообще найдут.

– Ну, Козаков, пока мои люди обыскивают ваш дом, мы здесь можем спокойно побеседовать. Поправка – это не беседа, а допрос третьей степени.

Его шутка оставляла желать лучшего и я не был от нее в восторге.

– Какое дело вы сейчас расследуете? – начал он допрос.

– Это конфиденциальная информация, – невозмутимо заявил я.

– При необходимости я могу потребовать у вас всю информацию изложить.

– Разумеется, если этого потребует закон.

– Вы знали Степана?

– Какого еще Степана? Их сотни в городе.

– Омельченка Степана.

В данном случае мне не было смысла лгать и я ответил, что знаю.

– По какому поводу?

– Это касается того дела, что я веду.

– Послушайте, вы упорно продолжаете гнуть свою линию. Будьте добры ответить на поставленный вопрос.

– Давайте разберемся вот в чем. Это – официальный допрос?

– Безусловно, разговор записывается на пленку. А затем ваши показания будут внесены в протокол.

– Я знаю, можете дальше не говорить. За дачу ложных показаний меня могут притянуть к уголовной ответственности. Я выступаю как свидетель или как подозреваемый?

– Как подозреваемый.

Я заставил Сверлова открыть его же собственные карты.

– Поскольку я выступаю как подозреваемый, то по закону могу не отвечать на ваши вопросы. Либо же делать это в присутствии адвоката.

– Не хотите, не отвечайте, – вздохнул подполковник, – но на суде вам придется отвечать на все вопросы прокурора четко и ясно.

– У вас не достаточно улик, чтобы мне предъявлять обвинения.

– Вы так уверенны? Отпечатки пальцев, визитная карточка вашего агентства и свидетель, который видел, как вы выходили из дома Омельченка в день убийства.

– Свидетель? Какой свидетель? – спросил я.

– В зале суда увидите.

– Как я могу быть уверен, что его показания достоверны?

– Не волнуйтесь – мы проверяем показания свидетеля. А пока вам не нужно знать кто он. Когда вам предъявят официальное обвинение, вы можете поинтересоваться личностью свидетеля. Вашему адвокату будет предоставлена необходимая информация. Итак, я установил, что вы знаете Степана и были у него в доме в день убийства.

– Минуточку, а показания одного свидетеля не достаточно. По закону – нужно хотя бы два свидетеля.

– Тем не менее я спрашиваю вас: вы были у Омельченка дома в день убийства?

– Простите, но это может рассматриваться уже как клевета, – я не собирался так легко сдаваться и использовал все возможные средства, в рамках закона.

– Вот тут вы ошибаетесь. Это мое предположение, что вы там были, и что бы развеять сомнения я вам задал вопрос. Учтите, что если вы обманите меня, то вам будет плохо. Не спасет даже адвокат.

Я понял, чтобы выкрутиться из этого положения, мне придется в большинстве случаев говорить правду.

– Да, я был у него дома в день убийства.

– В котором часу?

– Я уже не помню.

– Что вы у него делали?

– Хотел с ним поговорить.

– И почему не получилось?

– Потому что в живых его уже не было.

– Хорошо, вы видели что-нибудь необычное в доме?

– Конечно, в библиотеке я нашел труп.

– Как вы очутились в библиотеке?

– Входная дверь была открыта, а на первом этаже я заметил свет в комнате. Зашел в дом и открыл двери, из-за которой, выбивался луч света. Это оказалась библиотека. Там я и увидел труп Омельченка.

– Вы что-нибудь трогали на месте убийства?

Этот вопрос мне нравился меньше всего. Я везде успел наследить и не знаю, какие результаты экспертизы на руках у Сверлова.

– Да, огляделся по сторонам в поиски чего-то необычного, но такое мне на глаза не попалось.

– Вы ничего с собой не забирали с места преступления?

– Нет, – я держался уверенно, хотя сердце казалось выскочит из груди.

– А почему вы не сообщили об этом милиции?

– Потому что сам едва с ней не столкнулся. Когда я уносил оттуда ноги, опергруппа прибыла на место происшествия. А потом не звонил, так как не было уже смысла.

– Мне тогда тем более не понятно, почему вы сбежали с места преступления, когда приехали оперативники, если вы знали, что вам нечего бояться. Ведь по вашим словам вы не убивали Степана.

– Я опасался, что мне не поверят и поэтому улизнул от них.

– Это не убедительный аргумент.

– Меня бы все равно повязали на месте преступления, и тогда у меня не было бы никаких шансов найти убийцу.

– Ха! – усмехнулся Сверлов. – Вы очень интересный человек. Вы же знаете, что это абсурд. Зачем вам искать убийцу?

– Как зачем? Чтобы с меня сняли все подозрения.

– А я подозреваю, что вы что-то недоговариваете. Вы наверняка замешаны в этом деле, даже если прямого отношения не имеете.

"Наверное, – эта часть беседы не записывается на диктофон или он потом сотрет эту часть, иначе он себя выставляет в невыгодном свете. Например, его могут обвинить за клевету".

– Вы знаете, что я вам скажу, товарищ подполковник. Вы глубоко заблуждаетесь в своих доводах. Как ни жаль, но вы заслеплены желанием посадить меня за решетку и кроме этого ничего не желаете знать. А ведь настоящий убийца преспокойно отдыхает и смеется с вас. Подумайте, может в вашем отделе кто-то из ребят замешан в убийстве. Никогда об этом не думали?

Сверлов моментально напрягся и нахмурился. На его лице было написано изумление. Такого удара от меня он никак не ожидал.

– О чем вы говорите? – спросил он.

– О том, что двое ребят с убойного отдела, который вы возглавляете, являются продажными. Они работают на того, кто убил Омельченка и хотел подставить меня.

– Откуда у вас такая информация?

Вовремя я все-таки выложил на стол козырь, который Сверлов никак не ожидал увидеть у меня. Правильно, лучшая защита – это нападение. В этом я сейчас убедился.

– Мне дали некоторую наводку, но это не важно.

– Блефуете, сыщик?

– Нет, конечно. Этим занимаются те, кто играют в покер. А я сказал правду, что двое ментов – коррумпированы.

– Назовите их.

– Я не идиот, чтобы это делать, но вы будете лишены к доступу информации такого рода. Мы с вами можем найти общий язык. Вы можете для меня сделать услугу, а я – для вас.

– Я на это не клюну, не расчитуйте.

Я сделал неосторожный ход и теперь могу осложнить создавшеюся ситуацию.

– Ладно, я просто думал, что вы поймете о чем я. Но на нет и суда нет.

– Козаков, вы опять пытаетесь запудрить мне мозги. Я уже говорил, что улик достаточно, чтобы вас представить перед судом. Скоро так и произойдет.

– Вы же прекрасно знаете, что этих улик достаточно, чтобы подозревать человека, а не сразу сажать за решетку. Здесь вам меня не запугать, что бы я сдался. Я – юрист по образованию и не хуже вас знаю тонкости проведения техники допроса и порядка выдвигания конкретных обвинений. Должен подчеркнуть, что на мой взгляд, лучше пойти в другом направлении. Например, на киностудии "Белый Орел" навестить режиссера Олухина.

– А вы что, были на этой киностудии?

– Я следил за Степаном и видел, как он заходил на киностудию. – уклонился я от ответа.

– А вы там были?

– Все, без адвоката не буду отвечать на ваши вопросы. С меня хватит.

– Хорошо, не забудьте на суд взять адвоката.

Я пропустил дурацкую фразу мимо ушей. По-моему положение никак не улучшилось. Дверь приоткрылась и в дверном проеме показалась голова капитана:

– Товарищ подполковник, обыск дома полностью проведен.

– Хорошо, что нашли полезного, капитан?

– Давайте выйдем и я за дверью вам все скажу.

– Ладно.

Сверлов поднял свое грузное тело с кресла и вышел с другим следователем за дверь. Я остался в комнате и пытался прикинуть, что они могли найти такое, что может обернуться против меня еще одной уликой.

Примерно минут через пять, дверь открылась и подполковник зашел в комнату. На его лице было написано некоторое разочарование.

– Ну как? – спросил я.

– Да никак. Ничего не нашли такого подозрительного. Жаль. Кстати, вы в курсе, что вчера ночью на киностудию "Белый Орел" была попытка обокрасть кабинет режиссера Олухина?

"Внимание! – обратился я мысленно к себе. – Это может быть ловушка".

В новостях не сообщалось этого, и если бы я ответил, что в курсе, то выдал бы себя с головой. К счастью хладнокровность и здравый рассудок не дали мне этого сделать.

– Та вы что? – спросил я, стараясь не переусердствовать. – Как это произошло?

– Охранник, который курил на улице, увидел на третьем этаже свет, пробивающийся через задернутые шторы. Он поднялся на верх и увидел мужчину, который находился в кабинете режиссера. Охранник вызвал милицию, но они не успели.

– Почему?

– Потому, что у взломщика был сообщник, который ударил охранника по голове. К сожаленью он не запомнил примет преступника. А жаль – могли уже его арестовать.

У меня отлегло от сердца. По крайней мере одна новость за всю беседу с Сверловым меня порадовала, но не надолго.

– Но ничего, ми найдем этих воришек. Не исключено, что они имеют отношение к Степану.

Невидимая рука сжала мне горло и от этого мне стало тяжелее дышать. Я чувствовал, что начинаю терять контроль над ситуацией. Мой озабоченный вид наверняка не останется без внимания Сверлова.