Текст книги "Стальные когти"

Автор книги: Лео Кесслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава шестая

– Вы все превратились в жалких слизняков, обожравшихся мяса с картошкой и перепивших пива! – стоя на броне новенького «тигра», яростно выкрикнул Стервятник в лицо 800 бойцам «Вотана», застывшим перед ним.

– Вы слишком долго околачивались без дела на родине, – продолжал орать Гейер. – Вы были слишком заняты набиванием своих кишок. Вы не занимались никакой серьезной работой. Вы забыли, что Германия ведет напряженную борьбу за выживание, и что в это самое время сотни молодых людей, гораздо лучших, чем вы сами, гибнут на Восточном фронте, чтобы вы, паразиты, могли жить счастливо в благополучной Вестфалии. Но все это должно закончиться! Тысяча чертей, это должно обязательно прекратиться!!

Стервятник резко хлестнул стеком по своим начищенным сапогам. Стоявшие в передней шеренге бойцы невольно вздрогнули. Командир батальона обвел эсэсовцев тяжелым взглядом и продолжил:

– Вы должны твердо уяснить себе, что здесь, в штурмовом батальоне СС «Вотан», мы не в бирюльки играем. Мы – элита СС, мы – личная пожарная команда нашего фюрера! Именно так нас неофициально называют в Генеральном штабе. Но пока вы представляете собой сброд слабаков, которые не в силах затушить даже горящую траву. – Он с презрением уставился на бойцов «Вотана». – Почему? Да потому, что вы все слишком мягкотелые. Мягкотелые, понятно? Но с сегодняшнего дня с этим будет покончено. С вами перестанут наконец обращаться, как с маленькими. И вы узнаете, что означает на деле высокая честь служить в пожарной команде фюрера!

Стервятник перевел дыхание. Он казался бесконечно взволнованным, однако с восхищением следивший за ним фон Доденбург отлично знал, что в действительности Стервятник целиком и полностью контролирует себя, и всё, что они слышат сейчас, – тщательно и четко продуманное представление. Его целью было вызвать соответствующую реакцию солдат – ту реакцию, которая требовалась Гейеру.

– Позади меня вы можете увидеть 37-миллиметровую противотанковую пушку [23]23
  Гейер имеет в виду немецкую пушку Pak-35/36, базовое противотанковое орудие вермахта времен Второй мировой войны. – Прим. ред.


[Закрыть], – рявкнул штандартенфюрер. – По всем показателям это не очень мощное оружие. Однако если из такой пушки выстрелить по танку с близкой дистанции, то можно создать очень много проблем. – Гейер улыбнулся, но его улыбка была предельно холодной.

– Сам я стою сейчас на железном монстре, который не способна остановить ни одна существующая в мире противотанковая пушка, если только правильно управлять им. – Он пнул ногой башню «тигра». – Даже на дистанции в 200 метров выстрел из 37-миллиметровой противотанковой пушки не способен пробить лобовую броню «тигра». Конечно, не очень-то приятно сидеть внутри танка и слышать, как противотанковые снаряды бьют тебе прямо по лбу. Но ведь есть и такие, кто вздрагивает даже оттого, что неожиданно хлопает оконная форточка.

Повысив голос, Стервятник продолжал:

– Итак, начиная с сегодняшнего дня я начну превращать вас из сопляков в настоящих мужчин. Каждый танковый экипаж сядет в «тигр» и проедет по проложенному для танков учебному маршруту со скоростью 20 километров в час. Как только танк достигнет отметки, обозначенной зеленым цветом, Шварц и фон Доденбург откроют по нему огонь из этой 37-миллиметровой противотанковой пушки.

Услышав это, бойцы «Вотана» раскрыли от удивления рты. Довольный такой реакцией Стервятник продолжил:

– Из 37-миллиметровой пушки по каждому танку будет произведено по три выстрела. Когда же вы достигнете отметки, обозначенной белым цветом, то должны будете повернуть вправо и уехать с поля. Но я предупреждаю: если у кого-то сдадут нервы и он попытается улизнуть с поля раньше, чем танк достигнет обозначенной белым отметки, то я отдам приказ Шварцу и фон Доденбургу выстрелить такому танку в бок. И не сомневайтесь– выстрел из 37-миллиметровой противотанковой пушки, произведенный в бок танку, легко пробьет в этом месте броню даже такого несокрушимого монстра, как новый «тигр» [24]24
  На самом деле это было малореально. – Прим. ред.


[Закрыть]. И тогда кто-нибудь не только наложит себе в штаны, но и окажется с разбитым носом.

Стервятник сделал паузу, чтобы до бойцов «Вотана» хорошенько дошел смысл его слов. Затем он поднес к тонким губам свисток и дунул в него.

Стоявший вдалеке танк под управлением обершарфюрера Шульце начал двигаться по направлению к ним. Шварц и фон Доденбург подбежали к противотанковой пушке.

Когда «тигр» проехал мимо отметки, обозначенной зеленым цветом, Стервятник рявкнул:

– Огонь!

Шварц выстрелил. Снаряд попал точно в центр лобовой брони «тигра». По ней стало расползаться пятно раскаленного металла. Но в следующую секунду болванка снаряда, отразившись от броневой плиты, взмыла высоко в небо.

Фон Доденбург торопливо перезарядил пушку. Через несколько секунд Шварц вновь выстрелил. Противотанковый снаряд врезался в броню «тигра» с противным металлическим клацаньем. Бронированную махину качнуло в сторону. Но болванка снаряда вновь отскочила, оставив лишь раскаленную отметку на броне.

И уже за мгновение перед тем, как «тигр» достиг отметки, обозначенной белым, Шварц выстрелил в третий раз. Когда снаряд ударил в лоб танку, во все стороны полетели искры. «Тигр» вздыбился, точно норовистый конь, которому натянули узду, – но все же устоял, а мгновение спустя покатился дальше. Затем механик-водитель совершил поворот, и «тигр» скрылся в густом клубе пыли.

– Три прямых попадания, – прокричал Стервятник в громкоговоритель, стоя перед пораженными увиденным бойцами «Вотана», – и при этом бронебойный снаряд ни разу не смог пробить лобовую броню. Это со всей очевидностью делает «тигр» танком, которому не может противостоять ничто. А теперь…

– Командир, разве мы можем позволить себе, чтобы наши новые танки подвергались таким испытаниям и, возможно, были повреждены в результате них? – неожиданно подал голос унтерштурмфюрер Хортен, заместитель Шварца. – Думаю, что той демонстрации, которую мы только что наблюдали, вполне достаточно для того, чтобы убедиться в превосходстве и надежности танков, которые выпускают на военных заводах Германии наши товарищи.

Стервятник удивленно уставился на молодого офицера, только что закончившего Офицерскую школу СС в Бад-Тельце и успевшего прослужить в «Вотане» всего один месяц.

– Мой дорогой Хортен, – произнес он своим скрипучим голосом, – те товарищи, про которых вы говорите, – это человеческий мусор, который пригнали со всей Европы для работы на немецких военных заводах. Часть из них соблазнили высокой платой, часть просто заставили работать насильно. И прежде чем я доверю свою жизнь произведению, созданному руками какого-нибудь полячишки или итальяшки, я хочу убедиться, что то, что они сделали, сварено и собрано действительно хорошо. К сожалению, мой дорогой Хортен, во время боя, как вам наверняка придется убедиться, русские не позволят никому сделать паузу, чтобы исправить обнаруженные в танке недочеты, которые могут являться следствием плохой работы – или скорее саботажа – со стороны так называемых товарищей, про которых вы здесь упоминали.

Лицо Хортена вспыхнуло. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но Стервятник не дал ему такой возможности.

– Экипажи, в танки! – прокричал он в громкоговоритель. – Вперед!

Один за другим бронированные машины начали выкатываться на обозначенные разными цветами рубежи. Шварц и фон Доденбург стреляли по ним, затем танки поворачивали вправо, и из них с трудом выбирались экипажи, оглушенные грохотом выстрелов. Кое-кто блевал себе под ноги. После попадания противотанковых снарядов почти у всех неудержимо кружилась голова.

Но Стервятник не давал людям ни малейшей поблажки. Он не позволил ни одному бойцу «Вотана» уклониться от прохождения этой тренировочной дистанции. А рядом с противотанковой пушкой росла гора отстрелянных дымящихся гильз.

Вдруг все увидели, как после попадания снаряда в лобовую броню «тигра» командир очередного экипажа испугался и приказал своему механику-водителю немедленно отвернуть в сторону. Он явно опасался, что не выдержит третьего попадания. Стервятник не колебался ни секунды.

– Шварц! – крикнул он. – Всади-ка ему снаряд справа от башни!

Гауптштурмфюрер быстро прицелился и выстрелил. Снаряд попал в самое уязвимое место «тигра» – в узкий промежуток между его корпусом и башней. Из моторного отсека вырвалась струйка желтоватого дыма. Все охнули от ужаса.

– Вылезайте из танка! Немедленно! – закричал фон Доденбург. Он бросил на землю снаряд, который держал в руках, и стремительно побежал по направлению к горящему танку. Из него, корчась в огне и дыму, полезли маленькие фигурки танкистов.

Вслед за фон Доденбургом к пылающей машине помчались и все остальные. Но их помощь пришла слишком поздно – по крайней мере для командира экипажа, который, испугавшись обстрела, приказал отвернуть в сторону, и теперь неподвижно распростерся на обожженной земле.

Стервятник носком сапога небрежно перевернул труп на спину и с деланным удивлением уставился на его почерневшее лицо.

– А, все произошло так, как я и думал, – процедил он. – Это наш друг Хортен, любитель сравнительной антропологии. – Гейер с циничным видом взглянул на фон Доденбурга: – Ну что ж, теперь он узнал, что длина крайней плоти никак не может служить мерилом храбрости в бою, верно, фон Доденбург?

И, перестав улыбаться, штандартенфюрер стукнул стеком по голенищу своего сапога.

– Ну что ж, сосунки, – крикнул он бойцам «Вотана», которые расширившимся глазами смотрели на мертвое тело офицера, распростершееся на почерневшей обожженной земле. – Вы увидели первый труп. Отлично, продолжим наше занятие!

* * *

Времени на подготовку было в обрез. Это было ясно даже последнему новобранцу батальона. Поэтому каждый день Стервятник устраивал все более интенсивную боевую учебу и тренировки. Он учил бойцов «Вотана» ходить в наступление по отделениям, повзводно, поротно и всем батальоном. Он обучал бойцов отражению партизанских и ночных атак. А в промежутках между занятиями ветераны «Вотана» делились своими добытыми кровью и потом практическими знаниями с новобранцами. Они рассказывали им следующее:

– Если ночью на вас вдруг выкатится русский Т-34, не бойтесь. Просто выстрелите пару раз в его сторону осветительными ракетами. Это ослепит механика-водителя танка, и тогда даже вы, молокососы, сможете поразить его первым выстрелом.

– Лучше всего дождаться, когда Т-34 окажется на вершине какого-нибудь склона. Тогда его можно будет поразить выстрелом под днище. Оно у него совершенно не защищено, и вы сумеете быстро и легко вывести его из строя. Это все равно что быстренько засунуть свой член в подружку. Конечно, речь идет о тех, кто предпочитает в постели подружек, а не друзей…

– Их танки практически никогда не оснащены радио [25]25
  Здесь и далее: зачастую авторское изложение событий и ситуаций данного периода в Советском Союзе, а также описание лиц, действующих с советской стороны, не соответствует действительности и является либо переигрыванием общепринятых в западной литературе ложных клише либо прямыми инсинуациями. – Прим. ред.


[Закрыть]. У русских радио просто нет. Как же они тогда готовят общее наступление? Сейчас мы расскажем вам, сосунки. Они достают маленькие разноцветные флажки и принимаются подавать ими сигналы. Что же следует делать в таком случае? Надо навести пулемет на ивана, который вылез из своего танка и принялся махать флажками, и срезать его хорошей очередью. И тогда вся атака русских захлебнется. Потому что тот, кто будет размахивать флажками, наверняка окажется командиром роты или даже батальона. А оказавшись без командира, русские не посмеют перейти в атаку – они сразу теряются без своих офицеров и в отсутствие их приказов.

– Всегда старайтесь зайти русским танкам в бок. Помните: наш «тигр» настолько хорош, что может без труда справиться с любым русским танком или даже группой танков. Надо лишь сделать точный выстрел или пару выстрелов из его мощной пушки. Но желательно стрелять русским танкам именно в бок. В катки, в систему подвески, в башню, в моторный отсек. Стрелять русским танкам в лоб – практически бесперспективное занятие: пробить их лобовую броню практически так же нереально, как и броню нашего собственного «тигра». Так что если вы не желаете отдать жизнь за народ, родину и фюрера раньше, чем запланировали, старайтесь заходить русским танкам в бок.

И так продолжалось каждый день без остановки. Через какое-то время фон Доденбург почувствовал себя таким измотанным, что его не возбуждала даже мысль о прекрасном молодом теле юной Карин Шмеер. И даже неутомимый любитель вкусной еды обершарфюрер Шульце больше не рвался, как раньше, в дом гауляйтера Шмеера, чтобы отведать там шницели с жареной картошкой. Что же касается гауптшарфюрера Метцгера, то его беспокойство по поводу возможных измен жены уступило место глубокой тревоге по поводу возможной отправки их батальона на Восточный фронт. Судя по столь интенсивной подготовке, это было практически неизбежно. И опасениям Метцгера суждено было подтвердиться. 20 июня 1943 года старших офицеров «Вотана» вызвали на совещание в Билефельд, которое проводил сам Зепп Дитрих – командир дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер».

Обергруппенфюрер Дитрих, коренастый ветеран-танкист Первой мировой войны с грубым обветренным лицом, встретил офицеров СС со своей обычной грубоватой непринужденностью, чему несомненно способствовало то обстоятельство, что, как обычно, он уже успел подкрепиться с утра бутылочкой шнапса. Не тратя времени, любимец фюрера сразу же, по своему обыкновению, приступил к делу:

– Господа, на этот раз верховное командование поручило нам выполнение действительно грандиозной задачи. Мы будем действовать совместно с дивизией «Великая Германия» [26]26
  Элитная панцергренадерская дивизия вермахта; хотя она не входила в состав войск СС, ее служащие имели привилегию ношения нарукавной именной ленты дивизии.


[Закрыть]. Наша первоначальная цель – Прохоровка. Прорвав фронт под Прохоровкой, мы сможем обойти Курск с фланга. И, клянусь Богом, нам вполне по силам сделать это: ведь в нашем распоряжении будет 700 танков, включая 100 новейших «тигров». Далее мы должны двигаться в северном направлении и соединиться с группировкой под командованием Вальтера Моделя.

Зепп Дитрих протянул руку к стакану шнапса, который адъютант поставил справа от него, и осушил его одним глотком.

– Большинство из вас, я вижу, и так уже заработали все жестянки [27]27
  Имеются в виду боевые награды.


[Закрыть], какие только можно. Но за это сражение нам суждено заработать еще больше наград. Тот, кто будет воевать хорошо, получит и продвижение по службе. Но вы не должны думать, будто это будет легкой прогулкой. Советское командование организовало под Курском очень глубокую эшелонированную оборону. – Он ударил по карте кулаком. – Русские зарылись глубоко в землю и везде наставили противотанковые укрепления. Если верить людям Старого Лиса [28]28
  Прозвище адмирала В. Канариса, руководителя германской военной разведки (абвера).


[Закрыть], иваны ожидают в этом районе танковый удар – и готовятся к нему. Но при этом они полагают, что мы сначала пошлем вперед танковые группы, чтобы совершить прорыв их линий обороны, а уже затем в образовавшиеся бреши двинется наша пехота, чтобы развить успех. Соответственно, они готовятся к тому, чтобы пропустить наши танки вперед и, дождавшись появления здесь пехоты, измотать и уничтожить ее. А потом расправиться с прорвавшимися далеко вперед танками. Но они могут дожидаться этого шанса хоть до второго пришествия, потому что мы не дадим им его! Наша пехота не пойдет вслед за танками – она рванется вперед вместе с бронетехникой, пехотинцы поедут вперед на броне и будут выполнять свои задачи одновременно с танкистами, а не после них. Сейчас же начальник штаба Кремер доложит вам, какие точно силы собрали русские в районе Курска. А ты, адъютант, принеси-ка мне еще выпить, пока я не сдох тут от жажды!

Начальник штаба дивизии Кремер, который всегда выручал в подобных случаях Дитриха, не обладавшего систематическим военным образованием и не умевшего читать даже штабную карту, выступил вперед и принялся излагать точные данные о состоянии оборонительных рубежей русских в районе Курска:

– Глубина линий обороны в местах сосредоточения войск Центрального и Воронежского фронта составляет от 120 до 170 километров.

Эта громадная цифра произвела сильное впечатление даже на закаленных офицеров СС. Но Кремер, точно не заметив их вытянувшихся лиц, спокойно продолжал:

– Русские вырыли в общей сложности 5 тысяч километров траншей и окопов и установили 400 тысяч мин и противотанковых фугасов. На один километр фронта у них приходится до 2400 противотанковых и до 2700 противопехотных мин. Это в шесть раз превышает плотность минирования во время битвы под Москвой и в четыре – под Сталинградом. Русские также уделили огромное внимание организации противовоздушной обороны. Согласно данным военной разведки, у них в этом районе сосредоточено 9 дивизий ПВО и 40 полков…

– Хватит, хватит, – поморщился вдруг Зепп Дитрих. – Кремер, ты что же, хочешь испугать всех нас?

– Я просто излагаю факты, – ответил начальник штаба.

– Факты! – фыркнул Дитрих. – Настоящие солдаты не должны позволять фактам гипнотизировать себя. Иначе они никогда не осмелятся перейти в атаку. – Командир дивизии обвел глазами выстроившихся перед ним офицеров и ухмыльнулся: – Господа, раз я ознакомил вас всех с планом предстоящих боевых действий, а Кремер рассказал о системе обороны русских, которую нам придется преодолевать, я предлагаю на этом закончить. Теперь пусть каждый боец займется тем, что обычно делает перед боем всякий солдат – хорошенько напьется и переспит с ядреной девкой, если только сможет.

Он повернулся к адъютанту и рявкнул:

– Принести шнапс!

В помещение вбежали одетые в белую форму официанты с серебряными подносами, на которых были расставлены запотевшие рюмки с охлажденным шнапсом. Они быстро раздали его присутствующим офицерам.

Зепп Дитрих высоко поднял свою рюмку.

– Господа, выпьем за успех операции «Цитадель»! – проревел он.

– За успех операции «Цитадель»! – хором откликнулись офицеры.

Одним глотком они опорожнили свои рюмки. В следующую секунду помещение наполнилось звоном разбиваемого стекла – по традиции, все швырнули пустую посуду в камин.

Глава седьмая

Фон Доденбург потряс головой, пытаясь сфокусировать зрение. Когда это ему наконец удалось, он увидел, что по всей комнате разбросана одежда Карин. На полу валялись ее белые трусики и юбка, а свитер свешивался с изголовья кровати.

Повернувшись, он увидел, что сама Карин безмятежно спит рядом с ним. Видимо, во сне ей стало жарко, и она откинула одеяло, как это порой делают маленькие дети. Но в обнаженном теле девушки уже не было ничего детского. В глаза фон Доденбургу бросились пленительные округлые очертания ее полной груди, крутые бедра и темный пушок между ногами. Все это наглядно свидетельствовало о том, что она – женщина, вполне сформировавшаяся женщина.

Вчера, когда Шульце привез его из Билефельда после совещания у Зеппа Дитриха, то Карин, ничуть не колеблясь, схватила его за руку и сама увела в свою спальню. Там она, не давая фон Доденбургу опомниться, принялась дрожащими от желания руками срывать с себя одежду.

После этого они занимались любовью почти всю ночь, точно она никак не могла удовлетворить ту страсть, которая переполняла все ее юное гибкое тело. В конце концов фон Доденбург не выдержал и взмолился о том, чтобы она дала ему хоть немного поспать. И, несмотря на ее горячие возражения и слезы в ее глазах, он заснул и уже не помнил ничего.

Карин открыла глаза, увидела его и обвила его шею своими сильными руками.

– Поцелуй меня, – попросила она. Ее губы были слегка потрескавшимися после жгучих ночных ласк.

Он поцеловал ее. Но в его движении не было настоящей страсти, и Карин сразу почувствовала это. Она отодвинулась и пристально посмотрела на Куно, затем откинула со лба густую прядь белокурых волос.

– Что случилось? – Ее голос был спокоен и вполне трезв.

Он пожал плечами.

– Понимаешь, Карин, все это как-то неправильно… нехорошо. Ты же все-таки школьница. А я взрослый офицер СС. Я… – Он неловко замолчал, не в силах подобрать нужные слова, чтобы выразить свою мысль.

– Куно, ну неужели ты думаешь, что у меня до тебя не было мужчин?

– Ну конечно, я так не думаю. Но что, если твой отец заметит, как мы с тобой…

– Не беспокойся! – воскликнула она. – Ему в принципе все равно. Все, что его волнует, – это как набить собственные карманы и закатиться в гости к еврейским шлюхам в старом городе, которые беспрекословно обслуживают его и делают все, чего только не продиктует его фантазия, чтобы лишь он не распорядился отправить их в концентрационный лагерь.

– Набить карманы и закатиться к еврейским шлюхам… и все это происходит в национал-социалистической Германии? – в изумлении уставился на нее фон Доденбург. – Ты шутишь?

Карин Шмеер улыбнулась и достала из пачки сигарету.

– Известно, что немецкая женщина не должна красить губы и курить, – протянула она, делая глубокую затяжку и выпуская густое облачко синеватого сигаретного дыма. – Но, как ты видишь, лично я это делаю. Только не смотри на меня так, Куно. Где ты был все эти годы начиная с 1939-го, черт побери?

– На фронте, – лаконично бросил Куно фон Доденбург.

– А, на фронте! – беззаботно бросила она, точно речь шла о поездке на отдых. – Тогда понятно. Но ты тоже должен понять, что за это время страна изменилась. Германия образца 1943 года – это уже не Германия образца 1939 года. Очень многое здесь поменялось.

– Но каким образом все могло поменяться? – спросил он. Карин уже ласкала рукой его член, по ее лицу блуждала блаженная улыбка.

– Просто поменялось, и все. Люди хотят думать о себе. О своих удовольствиях. Этим живет теперь каждый.

– Но ты же еще только ребенок, откуда ты можешь знать все это? – Ее нежная рука продолжала трудиться над его членом, и Куно почувствовал, как в нем вновь пробуждается желание.

– Ребенок! – хрипло прошептала она. – Обними меня, и тогда ты узнаешь, ребенок я или нет.

Фон Доденбург попробовал убрать ее руку со своего члена, но Карин крепко вцепилась в него и не отпускала, как будто не могла позволить себе лишиться столь волшебного источника неземного наслаждения. Он почувствовал, как она вся дрожит от страсти.

– Давай, иди ко мне! – прошептала она, раздвигая ноги.

Подчиняясь голосу плоти, фон Доденбург взобрался на нее, готовый погрузиться в бархатные глубины, дарящие ему непередаваемое наслаждение.

Однако судьбе было угодно распорядиться иначе. В дверь громко постучали.

– Это я, господин офицер! – раздался знакомый голос.

В следующий миг Шульце распахнул дверь и ввалился в комнату вместе со служанкой фрау Шмеер. Служанка была совершенно голая и беспрерывно хихикала. На самом Шульце были только сапоги и китель. В огромной волосатой руке он сжимал полупустую бутылку шнапса.

– О, господин офицер, я не знал, что… – смущенно пробормотал он, увидев, что собирается сделать фон Доденбург.

Фон Доденбург упал на спину и торопливо натянул одеяло на себя и на Карин.

– Что, черт побери, ты себе позволяешь, Шульце? – зло вскричал он.

– Не злитесь на меня, господин офицер – я всего лишь выполняю свои служебные обязанности.

– Какие, к черту, обязанности?!

– Вы знаете роттенфюрера Дена?

Фон Доденбург кивнул.

– Он только что приехал сюда и сообщил, что батальон отправляется на фронт. Готовность – двенадцать часов. Ден ждет нас в «Кюбельвагене» снаружи.

* * *

Растущее осознание того, что их батальон вот-вот могут послать на фронт, заставило торопиться и гауптштурмфюрера Метцгера. Выйдя из расположения батальона, он направился не в пивную, чтобы полакомиться там так называемым «вторым завтраком», состоящим из пива и шнапса, а в штаб-квартиру гауляйтера Вестфалии Шмеера.

Когда Метцгер сообщил секретарше гауляйтера, что хотел бы увидеть ее шефа, она отрицательно покачала головой:

– Господин гауляйтер – очень занятый человек. С ним нельзя встретиться без предварительной записи.

– Уверяю вас, лично мне – можно. Очень срочное дело. – Мысль о том, что он собирается сообщить Шмееру, придавала Метцгеру дерзости.

Женщина фыркнула, но все же направилась в кабинет Шмеера доложить ему о посетителе. Она проторчала там очень долго. За это время Метцгер успел рассмотреть находившийся в приемной бронзовый бюст Бисмарка, изображение фюрера, сидящего на белом коне и держащего в руках флаг со свастикой, и картинку с изображением маленького мальчика, который писал в пруд. Надпись на картинке предупреждала: «Не пейте воду – в нее писают дети».

Наконец секретарша возвратилась в приемную.

– Господин гауляйтер готов уделить вам пять минут, – объявила она Мяснику.

– А от меня он получит срок в пятьдесят лет заключения, если не проявит осмотрительность, – буркнул себе под нос Метцгер.

Войдя в кабинет гауляйтера, он вытянулся и проревел:

– Хайль Гитлер!

– Хайль Гитлер! —усталым голосом ответил Шмеер. – Пожалуйста, Метцгер, не ори так – у меня голова раскалывается после вчерашней ночи. Было слишком много пива и всего остального…

– Меня это ничуть не удивляет, господин гауляйтер, – мрачно процедил Мясник. – Вы же обожаете свои ночные посиделки, не так ли?

Шмеер в недоумении уставился на Метцгера. Его жирное лицо начало наливаться кровью.

– Что с тобой, Метцгер? Какая муха тебя укусила? У тебя что, не все дома?

– Да нет, господин гауляйтер. Со мной-то как раз все в порядке. Это вам следует нервничать. Вам – и вашей подруге по имени Сара.

– Какая Сара?!

– Не пытайтесь обмануть меня, гауляйтер, – зло бросил Мясник. – Я своими собственными глазами видел вас в компании проститутки-еврейки, совсем недавно.

– А, так ты об этом, – рассмеялся Шмеер.

– Да, именно об этом! Как вы думаете, как отреагирует гестапо, когда там узнают, что видный член нацистской партии поддерживает половую связь с чистокровной еврейкой?

– Если бы ты только знал, Метцгер, чем занимаются сами сотрудники гестапо у нас в городе, – хмыкнул Шмеер. Он, казалось, вообще ни капли не испугался.

– Пока такие, как я, проливают кровь на фронте, тыловые крысы вроде вас, гауляйтер, – Мясник с презрением покосился на Крест за военные заслуги второго класса, висевший на толстой груди Шмеера, – развлекаются с нашими законными супругами – помимо того что поддерживают половые контакты с еврейками!

– А, так вот в чем дело, Метцгер, – воскликнул гауляйтер. – Значит, ты думаешь, что я и твоя Ханнелоре… – Он не закончил своей фразы. Вместо этого он соорудил из своего большого и указательного пальца кольцо и стал тыкать туда указательным пальцем другой руки.

– Я именно так и думаю, – кивнул Мясник. – И намерен немедленно положить этому конец.

Шмеер почесал нос.

– Я не скажу тебе, Метцгер, что мне будет легко отказаться от Ханнелоре, – задумчиво произнес он. – Ведь у нее такие роскошные сиськи. И почти ни капли жира при этом. – Он вздохнул, – Но, боюсь, тебе придется разбираться не только со мной.

– Что? – взорвался Метцгер. – Что вы имеете в виду, черт побери?

– То, что я тебе сказал. Еще до того, как я познакомился с твоей Ханнелоре, с ней уже забавлялся другой парень.

– Кто же? – заревел Мясник.

– Да тот малыш, который работает у тебя в доме привратником. Ты что, никогда не замечал, как согнуты его плечи? Это всегда говорит о том, что он таскает между ног весьма увесистый кусок мяса… Ты что же, Метцгер, не видишь, что происходит у тебя прямо под носом? Я же говорю про этого маленького итальянца.

– Про Марио? – Лицо Метцгера приобрело багровый отлив.

– Точно. Как раз про него.

* * *

Влетая в свою квартирку, Метцгер слышал, как отчаянно скрипит всеми пружинами его двуспальная кровать. Звуки были совершенно отчетливыми, и Метцгеру сразу стало ясно, что его Ханнелоре отнюдь не меняет на кровати постельное белье.

– Прекрасно! – вне себя от ярости процедил он. – Слава богу, что я захватил с собой пистолет! Я пристрелю обоих прелюбодеев.

Но когда он вбежал в спальню и увидел то, что там происходит, то действительность превзошла даже его самые мрачные ожидания. Ханнелоре лежала на спине с бесстыдно задранными вверх ногами, широко разевая рот, точно выброшенная на берег рыба. А миниатюрный парень с темной кожей прыгал на ее белом теле, точно пытаясь накачать ее воздухом при помощи той штуки, которую он ритмично втыкал в темную промежность между ее ног. По нему градом катился пот. По тому, как Ханнелоре закатывала в истоме глаза, было ясно, что она получает от всего этого несказанное удовольствие.

– Ах ты, сука! – заорал Метцгер. – Грязная прелюбодейка!

Марио вздрогнул. Он обернулся, и его лицо пошло зеленоватыми пятнами.

– Ханнелоре, – закричал он в страхе, пытаясь соскочить с женщины. – Это твой муж приходить!

– Заткнись! – прохрипела она в экстазе и со всей силой притянула его к себе. – Мне так это нравится, львенок. Давай еще, еще!

– Еще?! – завопил Метцгер. – Сейчас я дам тебе еще, дрянь!

Марио отчаянно дергался на Ханнелоре, стараясь высвободиться из ее крепких объятий. Наконец, ему это удалось, и он соскочил на пол. Ханнелоре открыла глаза и обомлела. Прямо перед ней с перекошенным от ярости лицом стоял ее муж.

– Это ты, – выдохнула она.

– А кого, интересно, ты ждала – Деда Мороза? – Мясник так разозлился, что едва мог говорить. Он сжал свой огромный кулак и занес его над ней, готовясь изо всей силы ударить ее по лицу. Но ему так и не удалось сделать этого. Снизу донесся настойчивый звук автомобильного клаксона, и официальный офицерский голос повелительно закричал:

– Гауптштурмфюрер Метцгер! Тревога! Приказываю немедленно вернуться в расположение части. Мы выступаем на фронт!