Текст книги "MultiMillionaires"

Автор книги: Лена Ленина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 8
Михаил Куснирович «BOSCO»

Глава о том, у кого в кабинете нет часов и кто останавливается в «Георге Пятом»; о том, кто одевает президента и спонсирует нашу олимпийскую сборную; о том, кто слушается маму и не изменяет жене; о том, кто в свободное от работы время работает пионервожатым, а также о том, кто не хочет продавать ГУМ за миллиард

Куснирович Михаил Эрнестович – глава группы компаний «Боско ди Чильеджи». Компания входит в тройку крупнейших в стране фирм по продаже предметов роскоши. Империя «Боско» включает в себя ГУМ с его 80 тысячами квадратных метров на Красной площади, Петровский пассаж, «Ар-тиколи» и др. Всего в сети «Боско ди Чильеджи» около 70 магазинов в Москве, Петербурге, Новосибирске и Самаре. Партнерами «Боско» являются ведущие итальянские, французские и американские марки – «Мах-Мага», «Kenzo», «Etro», «Jean-Paul Gaultier», «Antonio Marras» и многие другие.

Михаил родился в 1966 году в Москве. В 1989 году окончил МХТИ им. Менделеева. Женат, вместе с женой Екатериной воспитывает сына.

Впервые Михаила Куснировича я случайно встретила в магазине «Луи Витон» на авеню Монтень. Правда, сначала я заметила светского льва, всегда роскошно одетого, заместителя Куснировича – Константина Андрикопулоса, француза греческого происхождения. Константин живет в Москве и уже много лет работает в компании «Боско». Мы с ним – старые приятели, и я была искренне рада нашей встрече. Мы обнялись, расцеловались. Андрикопулос, как мне кажется, типичный представитель зодиакального знака Весы, т е. человек, приятный во всех отношениях. Константин мне сказал: «Я тут со своим шефом. Вот познакомьтесь – это Михаил Куснирович – руководитель «Боско», а это – Елена Ленина, первая русская красавица Парижа». Какова кокетка!

Я увидела симпатичного невысокого брюнета, в стильном и смелом костюме. Он выбирал сумку из новой коллекции «Луи Ви-тона», где традиционные логотипы этой фирмы украсили маленькие вишенки. Михаил непременно хотел купить такую для своей жены Катерины. Она, кстати, тоже работает в компании «Боско ди Чильеджи», что с итальянского переводится как «Вишневый сад».

Я, пользуясь случаем, попросила Михаила дать интервью для моей книги о крупных российских предпринимателях, которую тогда писала для французского издательства «Grasset» (ed. «Grasset», Elena Lenina «Russe comme Cresus», 2006). Я хотела, чтобы Михаил поделился своими представлениями о современном российском бизнесе. Он согласился встретиться со мной в тот же день в отеле «Георг Пятый» перед своим вылетом. Этот роскошный парижский отель, признаюсь, мой самый любимый. Он принадлежит известному принцу Саудовской Аравии. Наши крупные бизнесмены традиционно предпочитают останавливаться здесь. Несмотря на социалистический уклон Франции в вопросах обслуживания, «Георг Пятый» отличается изысканным сервисом и по праву соперничает с отелями более капиталистических городов мира, таких как Нью-Йорк и Москва. В общем, вечером мы присели в баре «Георга Пятого», чтобы поговорить о бизнесе. И то ли в силу правильного понимания законов формирования имиджа, то ли в силу исключительной симпатичности характера, но Михаил Эрнестович произвел на меня самое благоприятное впечатление.

К сожалению, времени для знакомства, а тем более для интервью до его отлета из Парижа оказалось недостаточно, и второй раз мы встретились, когда я приехала в Москву. Михаил принял меня на Красной площади, в ГУМе, в своем кабинете с высокими потолками и роскошным дизайном. Замечательной особенностью кабинета является отсутствие настенных и любых других часов. Оказалось, счастливцу, для того чтобы узнать, который час, стоит только посмотреть в окно и свериться с кремлевскими курантами.

Однажды один крупный бизнесмен, рассуждая об идеальных взаимоотношениях, сказал мне, что самая крепкая семья – та, в которой жена встает на 15 минут раньше мужа, приводит себя в порядок, а он соответственно видит ее всегда прекрасной и свежей. В этом, по его мнению, и есть залог крепкой и успешной семьи. Я спросила, что думает по этому поводу Михаил.

– Отношения в семье, – сказал он, – должны быть толерантными, без раздражения, такими, которые позволяют твоему партнеру встать утром, как он может и как он хочет.

– А что же делать, – спросила я у Михайла, – если, как это часто бывает в семьях крупных бизнесменов, через несколько лет совместной жизни с бывшей однокурсницей, один из партнеров, чаще всего сам бизнесмен, замечает, что он растет и развивается, а жена остается на том же уровне, стагнирует.

– Да, – согласился он, – это большая проблема.

– У вас нет такой проблемы? – поинтересовалась я.

– Я стараюсь догонять, – отшутился Михаил.

У Куснировича репутация верного мужа и хорошего семьянина – впору тихо завидовать его жене.

Мы разговорились о женщинах, о том, какой тип женщин считается идеалом у мальчиков в подростковом возрасте, и я спросила, выбрал ли он себе, как это часто бывает у мужчин, жену, внешне похожую на свою маму.

– У меня другая проблема, – снова пошутил Михаил, – похожести на тещу.

В общем, с ним весело.

Мы перешли на общечеловеческие ценности, моральные и религиозные принципы. Я затронула десять заповедей строителей коммунизма, оказалось, что вопрос о щеке и правило «око за око, зуб за зуб» – для Михаила спорные.

– Даже если у вас что-то украли? – поинтересовалась я.

– Это наша системная ошибка, – ответил он.

В этой связи я вспомнила, что Кусниро-вич работает в торговле, т е. там, где с советских времен процветали воровство и всякого рода выносы с рабочих мест. Тогда, при общественной собственности, это было весьма распространенным явлением. Попросила рассказать, как при капитализме ему удается противостоять на своих предприятиях этому злу.

– Стараюсь его не допускать. Мы боремся за социализм с человеческим лицом. У нас стыдно украсть, ты рискуешь стать изгоем.

И снова Михаил отшутился, когда я спросила, как он поддерживает свою репутацию в узком кругу близких людей и какие черты характера он старается проявлять в отношениях со своими друзьями.

– Стараюсь их не раздражать, – сказал он.

– Многие состоятельные люди считают, что деньги делают человека зависимым.

– Я обеспечен, – сказал Куснирович, – но вопрос богатства шире, чем деньги. А обеспеченность – это материальные блага. Я могу себе позволить то, что средний человек не может. Но самое интересное, что я могу это себе и не позволить. А другие не могут потому, что это становится защитой.

– Один мой знакомый рассказывал мне, что выносливость в бизнесе и неуязвимость у него выработались от необходимости много раз начинать все сначала.

– Я уже терял, – поделился Куснирович, – и мне приходилось начинать с нуля. Это случилось потому, что я кокетничал и первые два года готов был работать на начальника. В строгом смысле, это не были отношения начальник – подчиненный. Это была хозрасчетная модель с вложенными мною деньгами. А он сказал, что их там нет. Сейчас – он наемный менеджер у своего же бывшего фотографа.

– Желание отомстить – очень деструктивное чувство, но кто из нас его не испытывал?

– Первые дни я горел желанием отомстить. Потом смог дистанцироваться. Я прощаю многим. К тому же быстрее создать новое, чем дергаться, стараясь вернуть старое. Если такое случилось, значит, плохо хранил то, что зарабатывал. Вот и все. До этого вы у меня спрашивали про мое отношение к религии. Я допускаю, что есть другая сила, чтобы наказывать. Почему я должен пачкаться? А еще до этого спрашивали, что я скажу сыну. Что я скажу сыну?

На вопрос, что же такое настоящий мужчина, Михаил опять отшутился:

– А он такой же, как настоящая женщина, только любит женщину.

Куснирович рассуждает как толерантный европеец. Толерантный почти ко всему.

– Я не толерантен к агрессии, я не толерантен к тем людям, которые проявляют воинственную, тупую агрессию. Я не готов быть толерантным к фракции «Родина», к сегрегации.

Перевожу разговор на более приятную для блондинки тему. Прошу его поделиться секретом возникновения люкса в России.

– Я читаю об этом большие лекции во всех странах мира. Вкратце: последние десять-пятнадцать лет менялась страна и с небольшим опережением менялось предложение. Люкс начался с желания демонстрировать принадлежность к другой касте. Во всем – начиная от холодильника и заканчивая галстуком. Формирование люкса бывает либо по образовательному уровню, либо по накопительному. У нас он формировался по накопительному признаку.

– Лично у меня появление люкса в стране ассоциируется с появлением цветной жевательной резинки импортного производства.

– У меня он начался с момента, когда я пересел с «Жигули» на «Сааб».

Высокий уровень люкса в стране отмечается с 1997 года. Это поступательное движение. Вы же пользуетесь зубной пастой, а не зубным порошком. Играет роль ощущение себя, комфорт, а потом привычка. Сначала возник люкс потребления, потом люкс предоставления услуг. Вот мы сейчас говорим о люксе, а подразумеваем только узкую его сферу. В широком понимании люкс – это свобода выбора, все остальное – либо фетиш вещи, либо фетиш себя, либо комплекс. И ничего более. Многие этим живут, и это хорошо. Это здорово. С другой стороны, это ущербно. Они перестают иронизировать. Сегодня можно уже говорить не о люксе, а о культуре потребления. Это проявляется не только в одежде и обуви, но и в часах, самолетах, антиквариате, уже и в домах, в образовании. Люкс на первом этапе был каким-то смешным. И у женщин, и у мужчин – это было стремление внешне походить на модель на картинке. «Я женился на такой девушке, с которой ездил в студенческий стройотряд. Сейчас мне положено выбрать другую» – а потом он стыдится и этой другой. Даже здесь: сначала комсомольская любовь, потом топ-модель и так далее.

Я поинтересовалась у профессионала от люкса, по каким признакам можно отличить хорошо, со вкусом одетого человека.

– Такой человек комфортно себя чувствует. Движения его не стесняют. Очень важно чувствовать себя комфортно и быть уместным.

А что, интересно, определяет сексуальность в женщине и может ли это быть выражено в одежде?

– Сексуальность – она в самой женщине: в походке, в руке, в силуэте. Во всем женщина может проявить свою сексуальность, даже в мешковатой одежде.

А хотел бы Куснирович одевать королевских особ и жен президентов?

– Нет, – отмахнулся Михаил, – это большая ответственность. Мне достаточно того, что я одеваю президента Путина.

– Он что, сам приходит в магазин? – удивилась я.

– Нет, приходит похожий на него человек, чтобы примерить одежду. К тому же у него есть портные, которые могут подогнать все по необходимости. Кстати, новогодние поздравления он произносил в нашем костюме от «Нина Ричи». К сожалению, магазин этой марки закрылся у нас. Это большая потеря для Парижа. Во всем мире считается, что «Нина Ричи» изжила себя. Ее купил Фукс, потом его наследники ничего не делали для развития марки, потом ее перекупила группа Puig. Наш магазин был ее последним оплотом. Потом они постепенно перестали поставлять модели.

Мне понравилось одно выражение короля люкса: «Переодеться – это хуже, чем не доодеться». Постараюсь запомнить.

Если предположить, что Куснирович вдруг совершит историческое преступление против национальных памятников архитектуры и продаст ГУМ какому-нибудь американскому концерну, интересно, сколько это будет стоить?

– Конечно, не меньше миллиарда. Это вопрос сделки. Но, должен предупредить, ГУМ не продается.

Мне хотелось знать, как он начинал свой бизнес.

– Я – москвич, – начал Куснирович, – закончил химический институт, Менделеевский. Со сменой власти менялась страна. Те, кто хотел заниматься туалетами, устанавливали частные туалеты. Те, кто хотел по утрам овсяную кашу, открывали кооперативные кафе. Те, кто не хотел стоять в очередях, открывали магазины. Было много возможностей. Мы открылись 28 марта 1992 года. Нас было двенадцать человек В этот день заработала касса. У меня были уже подчиненные, но я стоял за прилавком. Мне это нравилось. Я и сейчас это готов делать, хотя теперь у нас более 3500 человек.

Из этих 3500 сотрудников пятеро – его водители, которые никогда не возят своего начальника.

– Это великолепное ощущение, – радостно поделился Куснирович, – когда ты сам за рулем. У меня нет охраны. Я могу обходиться без водителей. У меня они есть, пять водителей. Они возят тещу, папу, маму, всех.

Коррупция считалась бичом советского общества. Впитали ли мы ее вместе с молоком матери, или коррупция капиталистической России отличается от социалистической?

– Москва отличается от Парижа тем, – утверждает Михаил, – что если у тебя есть сто долларов в кармане, то любой гаишник готов стать твоим другом. Коррупция была и есть повсюду, но она стала более изощренной, более развитой. И все-таки в цивилизованных странах она на более высоком уровне, особенно если сравнивать с примитивными и грубыми методами коррупции российской.

Мы попытались разобраться, почему в нашей стране не любят миллиардеров.

– Это определяется тысячелетней российской традицией, – высказал свое мнение Куснирович, – отношение к состоятельным людям не меняется. Леность – главная черта несостоятельных. Не любят тех, кто выделяется из массы, и не только богатых. Раньше не любили стахановцев: они перевыполняли план. Для меня большое удовольствие составляет отдавать, но для того, чтобы заставить взять, требуется много денег и усилий.

– Неизбежным атрибутом жизни миллиардеров, когда нам ее показывают в кино, является частный самолет…

– У меня нет самолета, – честно признался Куснирович, – но в последнее время много предложений, и моя помощница часто обосновывает необходимость его покупки. Самолет – это свобода передвижений. Но у меня нет в этом плане ограничений. Остальное – понты. Может, если бы я рулил сам, и отношение к этому было бы другое.

Когда у нас зашла речь об искусстве, оказалось, что Михаил вот уже лет пять-шесть спонсирует фестиваль искусств.

– Это большой бюджет, кстати, – заметил он, – на эти деньги можно было бы купить несколько самолетов. Но я люблю этим заниматься. Это ежегодные большие мероприятия в мае месяце. В позапрошлом году, например, отмечалось столетие со дня смерти Чехова. Мы поставили три спектакля во МХАТе, я поддерживаю дружеские отношения со многими деятелями искусства в России и за рубежом. Мы провели выставку в Пушкинском музее, организовывали симфонические концерты. На меценатство такого рода уходят миллионы. Кроме того, мы – генеральные спонсоры нашей Олимпийской команды. С итальянской компанией мы изготавливаем одежду для наших спортсменов.

Но у Куснировича есть более существенный повод для гордости.

– Более всего я хотел бы гордиться своим сыном, – заявил он.

Я заметила, что качества детей зависят не только от родителей. Есть еще другие определяющие факторы.

– Мои факторы должны перевесить, – отрезал Михаил Эрнестович. – Я кое-что делаю для этого. В прошлом году я поехал вместе с сыном в лагерь для детей десяти-одиннадцати лет и в течение месяца работал там пионервожатым. Это было в Греции. Там было тридцать восемь детей, с которыми у меня установились настоящие взаимоотношения. Я им был нужен, я не мог от них уехать. Они от меня не зависели, я не платил им зарплату. Поэтому они могли меня любить бескорыстно, что для меня очень важно. Дети в этом возрасте закрепощены, и для них очень важно почувствовать радость от сделанного добра для других. У меня был огромный авторитет. И в результате в этом году я снова еду в лагерь.

С улыбкой поинтересовалась, чем он там занимался целый месяц.

– Несмотря на то что я – толстый, я учил их играть в теннис, плавать, играть в футбол. Это важно – преодолеть себя.

Куснирович, как и большинство успешных бизнесменов, ведет правильный образ жизни – не курит, не пьет. Среди своих главных достоинств называет три:

– Во мне нет подхалимства, я никогда не иду на компромиссы с совестью, и для меня очень важно выполнять свои обещания.

Я предложила ему сделать интервью для французского журнала мод «Citizen К», в каждом номере которого я интервьюирую «королей люкса». Михаил отказался, сказав, что в рекламе не нуждается. Хотя злые языки поговаривают, что прессу он любит.

– Я не люблю прессу, – категорически заявил Куснирович.

– Это потому, наверное, что она вас не любит, – съязвила я.

– Напротив, – не согласился Михаил. – Но она такая зависимая.

Мне пришлось настаивать и упрашивать.

Не думаю, что это рекламный ход, но он сдался – я всегда с большим энтузиазмом добиваюсь интервью у Куснировича.

Многие из моих героев – заядлые коллекционеры. Прекрасное совмещение инвестиций и искусства. Я поинтересовалась, имеет ли он слабость к живописи.

– Почему надо иметь слабость, а не силу? И при моих дружеских отношениях с Пушкинским или Русским музеем мне ничего не стоит прийти туда и просмотреть все произведения искусств. Кроме того, мне могут организовать экскурсии со специалистами. Они у меня не будут выглядеть лучше, чем в музее.

Я рассмеялась от всей души. Действительно, очень грамотно. При таком подходе создается иллюзия, что все это искусство – ваше. В таком случае действительно нет необходимости покупать картины. Зачем они вам, если у вас там целый музей стоит! Да и условия для хранения в музее гораздо лучше, и складских помещений больше. Очень свежая идея. Возьму на заметку.

Невооруженным глазом видно, что Михаил очень любит маму.

– Да. Маму я не могу огорчать. Мое окружение предпочитает говорить мне приятные вещи, одна мама говорит все и откровенно.

А вот судя по тому, что домашних животных у Михаила Куснировича нет, мебель он любит больше, чем кошек и собак…

– Это большая ответственность. Дай бог, чтобы хватило этой ответственности на ребенка. В такой ситуации безответственно иметь собаку. Хотя очень хочется.

На прощание захотелось поговорить о самом приятном и радостном.

– Приятные события всегда возникают при завершении очередного этапа работы при достижении результата, которого ты ждешь. Например, я испытал это чувство в момент приобретения ГУМа. А еще когда я узнал, что у меня родился сын. Было такое идиотское состояние, что я делился радостью с охранником на стоянке, с продавцом при покупке торта, с людьми в очереди. Это было несдерживаемое состояние.

Девушки, правда, немного обидно, что он женат?

Глава 9
Сергей Пластинин «ВИММ-БИЛЬ-ДАНН»

Глава о том, кто является молочным королем и владельцем 30 заводов; о том, кого лучше один раз увидеть, чем услышать; о том, кто судится с налоговой инспекцией и кому государство задолжало более 100 млн долларов; о том, какие бывают финансовые махинации; о том, как делается сок и может ли минеральная вода быть из-под крана, а также о том, кто из крупнейших предпринимателей не женат

Во время работы над очередной серией телевизионной программы «Деловая лихорадка» я позвонила Давиду Якобашвили, мобильный телефон которого с трудом заполучила у одного знакомого бизнесмена. Господин Якобашвили сказал, что он интервью не дает, но если я хочу взять интервью у руководителя «Вимм-Биль-Данна» – самого крупного производителя молочной продукции в России, то должна буду обратиться к Сергею. Пластинину, и продиктовал мне номер мобильного телефона. Я тотчас же позвонила Пластинину и получила категоричный отказ. Я не стала его убеждать. В конце концов, есть и другие бизнесмены, готовые выступить в эфире.

Спустя несколько лет, в процессе работы над этой книгой, я обнаружила, что у меня много интервью с нефтяниками и сырьеви-ками. А мне хотелось показать разноплановость российского бизнеса, сделать портреты миллиардеров, которые не участвовали в приватизации государственных предприятий, а начинали свое дело с нуля. И снова всплыла фамилия – Пластинин. Один из моих знакомых, Евгений Львович Ярославский, мудрейший человек, настоятельно рекомендовал мне включить в книгу интервью с Сергеем Аркадьевичем. Я сказала:

– Ну нет, я еще помню его грубый отказ. Ярославский усомнился:

– Это такой милый и любезный человек, что я с трудом верю в это. Позвони ему еще раз и скажи, что ты – от меня. Я уверен, все будет в порядке.

Я скрепя сердце позвонила господину Пластинину, и он, уже забыв свой предыдущий отказ, пригласил меня к себе в центральный офис, занимающий роскошное многоэтажное здание в центре Москвы. При встрече я не преминула напомнить, как несколько лет назад он обидел меня категоричным отказом.

Сергей удивленно сказал:

– Не может быть! Искренне извиняюсь и прошу прощения.

В процессе этой встречи я поняла, насколько разное впечатление можно произвести по телефону и при очном знакомстве. Мне иногда говорили о резкости моих высказываний по телефону. Я тоже удивлялась, думая, что я – милая и улыбчивая. Оказывается, при телефонном разговоре улыбки не воспринимаются. А может быть, я забывала улыбаться в телефон?

В общем, при личной встрече Сергей Аркадьевич Пластинин произвел на меня самое благоприятное впечатление. Я была настолько покорена его обаянием, деликатностью и открытостью, что заметила в себе что-то вроде светлых материнских чувств по отношению к нему, желание обнять и оградить от любых неприятностей.

Сергей Пластинин – председатель правления компании «Вимм-Биль-Данн», которая с 2002 года котируется на Нью-Йоркской фондовой бирже. В собственности компании 30 молочных заводов, на которых производится 40% упакованной молочной продукции страны, 25% российских соков и детское питание. Годовой оборот «Вимм-Биль-Данна» (2005 г.) – 1 млрд 400 тысяч долларов США. В штате 18 000 сотрудников.

Первое, что я спросила, после того как расположилась в очень небольшой комнате для заседаний, пройдя кордон из трех симпатичных секретарш, – это как он начинал.

– Это тесно связано с началом нашей компании, – спокойным, тихим голосом ответил Пластинин, как будто бы отвечал строгой учительнице, – потому что это был 92-й год. Тогда у нас была совсем маленькая компания, и она принадлежала мне и моему партнеру Михаилу Дубинину. Кроме нас в ней еще работали три наемных работника. Бухгалтера даже не было, мы сами были бухгалтерами. Были какие-то менеджеры, которые занимались всем, как и мы. Наш офис был в коммунальной квартире на Мясницкой улице, мы ее арендовали. Тогда компания была очень маленькая, мы занимались тем, что покупали какую-то мебель. Однажды, в 92-м году, мне тогда было двадцать три года, моему партнеру Мише Дубинину еще меньше, я ехал после работы, а у нас не было даже своего автомобиля, мы арендовали «Волгу» у водителя, и он нас возил. И вот однажды вечером, после работы, я ехал к себе домой. Нужно сказать, что я сам родился не в Москве, я родился в Архангельской области, в маленьком поселке, после восьмого класса я учился в интернате в Ленинграде, потом в Москве. В интернате оказался, потому что в поселке негде было дальше учиться после восьмого класса, вот я и поступил туда. Потом учился в Институте электронной техники в Москве. Отучился один год, служил в армии, потом еще проучился один год и уже бросил институт, потому что надо было как-то зарабатывать себе на жизнь. Вот я тогда ехал вечером домой, а мы снимали квартиру на окраине Москвы, в Бибиреве. У меня только что родилась дочь, и, возвращаясь домой, я подумал, что нужно купить в магазине какой-нибудь сок, чтобы были витамины, чтоб жена пила и хорошо кормила ребенка. Мы остановились в магазине на Ботанической улице, я зашел туда, но сока в магазине не было. Продавец мне сказал: «Послушай, ну купи вот концентрат сока! Разбавишь его в шесть раз водой, как написано на упаковке, и получится сок». Я сказал – хорошо. Приехал домой, разбавил, попробовал, получилось очень вкусно. Я посчитал, выгодно. Товарищ мой меня с этой идеей поддержал. На следующий день мы поехали на московский Лианозовский молочный завод. Он тогда был в очень тяжелом состоянии, производил совсем мало продукции, и мы очень дешево арендовали на этом заводе простаивающую линию, которая была создана для того, чтобы производить молоко в картонных пакетах. Причем арендовали не на все время, нам это было не надо, а на один день в неделю. В наших планах было производить не так много соков изначально, а дальше нам Сбербанк дал пятьдесят тысяч долларов кредита под этот проект, по тем временам страшные деньги. Мы на эти деньги купили тетрапаковскую упаковку, у немецкой фирмы купили концентрат сока. Это был 92-й год, когда только открылись границы и на наши прилавки попали иностранные продукты питания. Продать что-то российское в тот момент было невозможно. Вот мы и придумали для нашего первого напитка такое, по-заграничному звучащее, название «Вимм-Биль-Данн». Всю упаковку исписали на английском языке, а дизайнера попросили придумать какое-нибудь не существующее в природе существо, для того чтоб было легче его рекламировать и продвигать на рынке. Первый опыт был успешный. Мы год производили этот напиток. За это время мы стали разбираться в соках и поняли, что этот наш продукт вообще не сок – в нем содержание сока всего 5%. Мы осознали задачу своей компании, поняли, что хотим делать только качественные и полезные продукты. И так в начале 94-го года появился «J-7». Это уже стопроцентный сок, сделанный по классической технологии, которую сейчас применяют в Европе и Америке.

Приятный такой голос, век бы слушала, но пришлось прервать для того, чтобы поближе перейти к молочной продукции.

– Я сейчас расскажу, – охотно согласился Пластинин. – Компания начала быстро расти, мы становились все больше и больше и в 95-96-м годах купили тот завод, на котором когда-то арендовали оборудование. И таким образом мы и стали молочной компанией. К молоку мы применили те же методы, что и к сокам. То есть принялись создавать торговые марки, продвигать их, но с одной только разницей. В 96-м году отношение потребителя полностью изменилось: уже никто не хотел ничего заграничного, все хотели только российские продукты питания, поэтому наши более поздние марки носят чисто российские названия: «Веселый молочник», «Домик в деревне», «Милая Мила», «Чудо-йогурт», «Любимый сад». Еще есть у нас марки: «БиоМакс», «Иммунель», «Нео», – это все наши продукты. Потом стали продвигаться в глубь России. Покупать предприятия в разных регионах. Так, сегодня самый дальний завод «Вимм-Биль-Данна» находится во Владивостоке, есть заводы в Сибири, на Урале, на юге России.

Интересно, может быть, и здесь не обошлось без мутных приватизации государственной собственности.

– Нет, не было такого, – отверг мои подозрения Пластинин. – Откуда вообще такое представление о российском бизнесе? Все наши предприятия мы покупали на вторичном рынке. То есть из всех наших тридцати заводов на сегодняшний день нет ни одного, который бы мы купили у государства в процессе приватизации, то есть все предприятия к тому времени уже были приватизированы, они уже принадлежали разным владельцам.

Но проблемы, как оказалось, все-таки у молочного короля есть. И одна настолько же оригинальная, как и его бизнес. Если весь честной народ обычно налоговой инспекции должен, то здесь все наоборот, это налоговая инспекция должна «Вимм-Биль-Данну».

– Самая большая проблема, – пояснил Сергей Аркадьевич, – на сегодняшний день у нас с налоговой инспекцией. Несколько десятков судебных дел, может быть, пятьдесят-шестьдесят судебных дел одновременно в разных регионах, мы с ними судимся.

Смело! А разве это не запрещено по закону? Кто-то недавно из бизнесменов говорил, что надо это запретить, чтобы по сто проверок в день не приходили.

– Нет, это не проверки, это судебные дела. Проверки постоянно работают, мы уже привыкли к тому, что они работают постоянно. Нет, судебные дела – это обычно возврат НДС. Просто такая специфика российского налогового законодательства, что обычная ставка НДС – 20%, 17% сейчас, да? А на какую-то группу товаров, ну, например, на молочные продукты – 10%. И получается, что когда мы покупаем упаковку, то мы платим нашему поставщику «в том числе НДС 20%», а государству мы должны за свою продукцию от того, что мы получили, «в том числе НДС 10%», получается, что мы НДС, отдавая в «Тетрапак», переплатили. То есть у нас есть определенное количество этого НДС к возврату у государства, и вот за последние несколько лет уже накопилась достаточно большая цифра. Порядка ста миллионов долларов нам должно государство, но возвращать переплаченный НДС государство не хочет. Поэтому мы обращаемся в суд и просим, чтобы нам вернули деньги. Мы выигрываем суд, районные инстанции. Они подают апелляцию. Мы выигрываем следующий вышестоящий суд. Они дальше подают. Мы выигрываем третий суд. Дальше уже все, и вот мы выиграли все суды. Нам НДС должны вернуть, но не возвращают. Тогда мы снова подаем в суд и судим их за бездействие, такая вот процедура. Они просто не отдают, и все, хотя есть судебное решение. Потом они апеллируют туда-сюда, все это проходит по второму кругу. Мы получаем решение высокого суда, что надо заплатить, тогда мы возвращаемся, говорим, платите, и тут мы получаем отказ. Если тогда было бездействие, то теперь мы начинаем их судить за противные действия, снова выигрываем три суда. Пройдя девять судов, мы наконец идем к судебным приставам и получаем, и то не сразу, деньги, возвращаем этот НДС, но происходят постоянные суды. Вообще о теме возврата НДС ходит очень много легенд и историй. Но это еще и происходит из-за того, что существует много схем по созданию «придуманного» НДС. Например, одна из схем, о которой мне рассказывали мои знакомые. Допустим, вы решили заработать денег, приехали в Россию, создали компанию, назовем ее «А», допустим, где-нибудь в Воронеже, и создали «Б» в Москве. Дальше, вы от компании «А» покупаете какие-нибудь майки, например. Реально покупаете майки у какого-нибудь российского производителя, у которых максимальная цена десять рублей за штуку. Дальше, вы продаете от компании «А» компании «Б» в сто раз дороже. Внутри одной страны вы можете продавать, а поскольку вы контролируете эту компанию, то продаете в сто раз дороже. Дальше, вы берете эти, уже дорогие, майки от компании «Б» и продаете вашей же компании, но зарегистрированной в офшорной зоне на Кипре, но за ту же цену. Поскольку эти майки пересекли границу, т е. реально, физически уехали на Кипр, допустим, на десять миллионов долларов, вы приходите к государству и говорите, майки на десять миллионов уехали, верните нам НДС два миллиона, и государство возвращает вам этот НДС. Затратили вы, реально, на покупку маек сто тысяч. А заработали два миллиона, которые вам заплатило государство. Здесь вообще нет никаких нарушений, вот такое у нас законодательство. Но на самом деле нарушение, конечно, есть, потому что эта компания, которая зарегистрирована здесь, должна заплатить два миллиона НДС в бюджет. Но она ничего не платит, потому что вы ее не на свое имя зарегистрировали, а нашли какого-нибудь бомжа, которому дали сто долларов, он пришел, зарегистрировал эту компанию, подписал все бумаги.