Текст книги "Почти мой (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Почти мой
Лаванда Риз
Глава 1
– Мия, не делай этого! Вот ты чокнутая! О, я не могу на это смотреть! – пискнув, отворачиваюсь в сторону, чтобы не видеть, как пост этой дурёхи появится в ленте новостей. – Фух, мне дурно. Пойду за минералкой. Тебе что-нибудь притащить?
– Какая минералка! Там в холодильнике есть пиво, а в среднем шкафчике чипсы. Давай отмечать и наблюдать, сколько найдётся желающих купить невинность восточной красотки! – хихикнув, Мия взбудоражено заёрзала, а я поплелась на кухню, причитая себе под нос. Во-первых, я до ужаса боялась её отца, мэра нашего города. Причём, я была такая не одна, Рубена Таджи боялись абсолютно все: полиция, бандюги, мелкие и крупные предприниматели, и даже пастор. А моя подруга нарочно злила своего папочку, поступая наперекор его воле. И с каждым годом этот бунт набирал оборотов. Мия даже не проголосовала за него на выборах, испортив бюллетень матерным словом. Во-вторых, мне жутко не нравилась её идея! Даже в шутку гадко как-то выставлять на продажу свою девственность! Мужики будут смотреть на её фото, пускать слюни или чего хуже. Хлопаю дверцей шкафа, достаю чипсы, которые Мия ест только потому, что отец запрещает ей употреблять вредную пишу. Это и пива касается, но оно каким-то волшебным образом оказывается в её холодильнике. В огромном семейном особняке Мие выделили целое крыло, где у неё есть своя кухня, четыре комнаты, огромный балкон, я на нём в прошлом году училась на роликах кататься, и две ванные комнаты. Зачем одному человеку две ванные и два унитаза я до сих пор понять не могу. И я единственная, кому Рубен Таджи позволяет приходить к ним без приглашения и оставаться на ночь, потому что мы дружим с Мией с пяти лет. Мой отец тогда работал личным водителем Рубена. И после того, как мой папа погиб, прикрыв собой своего шефа от бандитской пули, Рубен стал относиться ко мне чуть человечнее. Деньгами не помогал, потому что жлоб, но время от времени позволял обедать за их столом. Я вообще заметила, чем человек богаче – тем он жаднее. Мия вот тоже с жиру бесится.
– Смотри, доиграешься! – сую ей её чипсы и пиво. – У меня дурное предчувствие.
– Снова колет под левой коленкой? Дженифер, куколка моя, ну почему ты такая стремная?! Я ведь под вымешенным ником эту страницу зарегистрировала. Тут нигде моё имя не указано.
– Но фотки ведь твои!
– Ой, его люди следят только за тем, что я выкладываю на своей странице в инстаграме. Не трусь, мы просто прикалываемся! Если папик запалит, скажу, что просто дурачилась. О, глянь, уже суммы начали предлагать! Сейчас упаду, ой не могу, триста баксов какой-то лох предлагает! Да я миллион стою! Так и отвечу, пусть сидит локти кусает и дрочит на журнальчик! У-у-у, как у некоторых воображение разыгралось! – Мия в ударе, быстро шлёпает ответное сообщение, игриво закусив губу. Мне остаётся только головой качать, отпивая холодное пиво маленькими глоточками.
Мия красивая девушка на зависть многим. По-настоящему красивая. Не результат работы талантливых пластических хирургов и фитнес тренеров, а произведение природы. Восточные корни наградили её чёрный шикарной шевелюрой, идеальной персиковой кожей, пухленькими губками, невероятной красоты глазами и стройной фигурой. Раньше я сильно комплексовала рядом с ней теперь меня попустило, другие проблемы заняли свои первые позиции. Рубен настолько трясся над своей единственной дочерью, ограничивая её свободу, подбирая ей выгодную партию, что в свои двадцать три года она до сих пор была девственницей и ни разу не целовалась с парнем, хотя в вопросах секса было подкована на все сто, пересмотрев кучу видео и перечитав гору литературы. Я порнушкой не увлекалась и книжки про «это» не читала, но мне повезло больше, у меня всё-таки был «почти» парень, мы пару раз целовались, и он даже решился пощупать меня за грудь. Но на этом всё закончилось, мне было не до личной жизни, я пытаюсь заработать денег, чтобы помочь матери с сестрой и наконец подпрыгнуть над чертой бедности.
– А хочешь, мы и твою фотку разместим? Ты у нас такая хорошенькая? Мы ведь вместе с тобой читали ту историю, как одна «Мисс Февраль» продала свою девственность одному миллионеру, – не унимается Мия.
– Спасибо, я лучше почку продам, – скривилась я ей в ответ. – Это так унизительно. Это даже не проституция – это что-то более гадко-эксклюзивное. Шлюхи хотя бы превращают это в профессию и даже платят налоги. А я не шлюха, Мия.
– Можно подумать я рвусь пополнить ряды ночных фей! Знаю, что ты у меня гордая воинственная канарейка, просто расслабить тебя хочу. Это ведь игра. На самом деле мою девственность мой папочка планирует вложить как можно выгоднее, подсунет мне какого-нибудь позолоченного старого козла. А я если на то пошло, на зло ему отдамся нашему садовнику!
– Местные на тебя даже смотреть бояться, моя принцесса. Для них жизнь дороже. Так что садовника можешь сразу вычёркивать. А что, если этот позолоченный козёл будет молодым и симпатичным?
– Ага, сейчас! Думаешь, папочка мне не отомстит? Да я уверена, что он заставит меня выйти за самого мерзкого старикана-извращенца! Я завидую тебе, Дженифер, так завидую твоей свободе! А ты это даже не ценишь! Захотела пошла в клуб, захотела в бар или на крутую тусовку, чтобы подцепить там накаченного симпатягу.
– Хочу сообщить, о несравненная, если вдруг ты не знала, что для всех этих походов нужны деньги и время, – смеюсь я, скорчив ей смешную рожицу. – И накачанный симпатяга вряд ли поведётся на мои потёртые джинсы, невзрачную майку и сиськи первого размера. Меня так бесит, что вся твоя одежда на меня большая! Я бы могла за тобой столько классных шмоток донашивать!
– Ты что это меня только что толстой назвала? – притворно хмурится Мия.
– Ага, доска гитаре не конкурент, – фыркаю я. – Ты у нас визуальное объедение. Даже мне нравится смотреть на твою фигуру, ведьма восточная! Твой муж сам себе будет завидовать! – мы снова дурачимся, Мия бросила в меня подушкой, я бросилась её щекотать, параллельно запихивая ей в волосы чипсы.
– Дурочка, мне снова голову придётся мыть! Вот я тебе сейчас!
Мия гоняется за мной по всем комнатам, затем мы меняемся местами, пока она не заперлась в ванной.
– Выходи, персик! Иначе я сейчас напишу на твоей фейковой странице, что на самом деле ты мужик, зовут Гарри, что тебе пятьдесят шесть лет и ты далеко не девственник!
– Не смей прерывать мой аукцион! – и догонялки возобновляются снова, пока мы не падаем на её кровать-аэродром чтобы отдышаться. – Останешься на ночь? – с надеждой спрашивает Мия.
– Не могу. Завтра мой первый рабочий день, – бросаю в ответ и замираю, зная, что сейчас до неё дойдёт и начнётся истерика.
– Значит, мы перестанем видеться? – выдыхает Мия уже другим голосом. – Дженифер, зачем тебе эта вторая работа? Почему бы тебе не устроиться на одну из фирм моего отца?
– Мия, ты сама себе противоречишь. Я не хочу быть обязанной твоему отцу. Одно дело навещать тебя и другое дело от него зависеть.
– О-о-о, это твоя гордость! Нужно быть просто хитрее! Я ведь не воюю с ним в открытую, я подсовываю ему свиней исподтишка! Ну, пожалуйста, Дженифер, не бросай меня!
– Я не бросаю тебя, персик. Мы будем созваниваться и чатиться. Я буду заглядывать, но только реже. Сколько там уже дают за ночь с тобой? – пытаюсь отвлечь её внимание, потому что не люблю, когда она расстраиваться, тогда она расстраивает меня и мы вместе ревём.
– Хм, один араб предлагает, ого, уже пятьсот тысяч долларов! Как думаешь, отправить ему фото моей коленки? – и Мия снова хохочет. – Как же вы меня бесите, мои озабоченные жеребцы! Вот скажи, что им в жизни не хватает?
– Явно, что острых ощущений, – пожимаю плечами.
– Угу, острых ощущений на кончике крохотного члена. Хотят драйва, пусть покоряют горные вершины, объезжают диких лошадей, ныряют с аквалангом! Так нет, им на девственницу вскарабкаться захотелось.
– Эх, жаль не сняла тебя на видео! Какой бы социальный ролик можно было запустить! – хмыкаю я, начиная собираться. – Ладно, ты тут не кисни, себя на запчасти не продавай, и чуть что звони мне!
Мия всё равно скисла, ажиотаж вокруг её девственности радует её уже не так остро, а я спешу смыться до возвращения её деспота-отца.
Вот только моим надеждам сбыться было сегодня не суждено, потому что повернув за угол, я натыкаюсь на многочисленную охрану и самого его величества мэра Рубена Таджи.
– Здравствуй, Дженифер, – медленно растягивая слова, произносит он, как обычно смерив меня подозрительным взглядом.
Я кивнула. Обычно я стараюсь с ним не разговаривать.
– Как там Мия? – блин, придётся отвечать.
– Нормально. Как всегда, – пожимаю плечами, косясь на ворота. – Мне пора бежать, – но бежать мне некуда, потому что меня уже окружили его мордовороты.
– Даже минуты не можешь уделить другу семьи? – один щелчок и дрессированная охрана, надев наушники, разворачивается спиной, типа оставляя меня на едине с Рубеном. Друг семьи, тоже мне. Ещё названным отцом назовись. Значит, собрался ставить деликатные вопросы. И, если я не совру что-нибудь правдоподобное – мало мне не покажется.
– О чём вы разговариваете с Мией? Что её тревожит? Мне бы хотелось быть в курсе проблем моей дочери, ведь я единственный, кто любит её настолько сильно и преданно. Со мной она разговаривать отказывается, капризничает. Но я уверен, что с тобой Мия делится каждой своей шальной мыслью, – всё, я под прицелом этих чёрных уничтожающих глаз. Всё его внимание сосредоточено на мне и меня потихоньку начинает коробить, даже физически ощущаю, как ломит спину и выкручивает ноги. Своим змеиным взглядом Рубен умел смотреть так, что его жертва начинала ощущать, как горит кожа. Жуткий человек, наделённый богатством и властью. И дело даже не в том, что он мусульманин, как считали многие, видя причину в этом. Нет, вероисповедание тут ни при чём, деспотом нужно уродиться, а деньги просто отшлифовали его.
– Да ни о чём таком серьёзном мы не болтаем. Так, ерунда. Сериалы, сплетни о симпатичных актёрах. Мода и всякие девчачьи примочки, типа того, как ухаживать за кожей, – выдала я, не моргнув и глазом. – Никаких заговоров, мистер Таджи. Дурачимся и воображаем.
– А парни? Вы разговариваете о мужчинах, Дженифер?
Твою ж мать! Издевается он что ли или проверяет меня?! Он ведь умён, как дьявол и в три раза коварней всей чертей ада.
– Было бы странно, если бы две взрослые девушки не болтали о мужчинах, – смело смотрю ему в глаза. – Какая внешность нравится, какими чертами характера должен обладать избранник и что хотелось бы быть любимой. Но мы скорее мечтаем, потому что опыта общения с мужчинами у меня кот наплакал, а Мия вообще девственный лотос, в ожидании явления своего солнцеликого господина.
– Иронизируешь? – его правая бровь слегка вздёрнулась. Он выслушал меня с таким холодным видом, будто я ему список продуктов, который нужно купить домой, зачитывала. – Ты всегда была Мие хорошей подругой. А вот люди нашего круга не заводят друзей, мы исповедуем принцип использования людей, и моя дочь воспитана на этих устоях. Дженифер, была бы ты умнее и откровеннее со мной – купалась бы в деньгах. Мне всё предельно ясно, можешь идти. Рождённый убогим на трон не взойдёт!
Меня трясло до самого дома! Это был излюбленный приём Рубена Таджи – убедить человека в собственной ничтожности, а затем заставить возненавидеть свою жизнь. Самовлюблённый божок! А ещё искренне удивляется почему собственная дочь так к нему относится!
Забравшись в постель на своём узеньком диванчике, бросаю Мие сообщение:
«Мистер Фу подкараулил меня за углом. Меня почти пытали, так сильно мистер Фу печётся о своей принцессе. После, как обычно, в меня бросили дерьмом благословили побираться. Удали ту ерунду, Мия. Придумай что-то более безобидное. Устрой аукцион для фетишистов, любителей несвежего белья)))»
В придачу отправляю ей картинку обнимающихся панд. «Мистер Фу» – эту кличку Мия дала своему папочке, когда ей было десять, и теперь иногда мы использовали это кодовое прозвище. Собираюсь дождаться ответа, но сон сморил меня раньше.
Боже, а утром! Почему у меня такое чувство, что ночью меня кто-то разбирает, а утром собирает впопыхах и как попало? То обе ноги левые, то руки из задницы. Вылетаю кубарем даже не позавтракав, некогда! Сегодня у меня первый рабочий день в супермаркете строительных товаров. Я и стройматериалы – это, конечно, понятия совершенно не пересекающиеся и даже не параллельные, но я решительно настроена научиться разбираться в гвоздях, верёвках, досках, сухих растворах и ещё в сотне наименований.
Менеджер мне не понравился сразу. Он даже рта не успел раскрыть, а мне уже противно. Ну, не знаю, у добрых и отзывчивых людей не бывает такого мелочно-презрительного выражения лица и сальных глазок. А ещё он постоянно облизывает свои губы. И из троих новичков «школу молодого бойца» он почему-то решил устроить именно мне.
– Бестолочь – это было самое мягкое, что я услышала от него в свой адрес за полдня, и как я вынесу вторую половину я уже даже не представляла.
– Хватит рассиживаться! Учись жевать быстрее! – ворвался он через три минуты в подсобку, хотя на обед мне отпущено целых десять. И нечего на меня глазища свои выкатывать! Такими темпами ты стажировку не пройдёшь! – пока он всё это выдал, четыре раза лизнул нижнюю губу, покраснел и пару раз потрогал бляшку своего ремня.
– Какой мерзкий тип, – тихо вздыхаю себе под нос, доедая бутерброд, когда за ним закрылась дверь.
– Со Стивеном можно поладить, если подход к нему найти, – замечает мне одна из кассирш, которую тоже отпустили поесть.
– Какой ещё подход? – изображаю отвращение, быстро просматривая новые сообщения в телефоне. Хм, странно. Мия так и не ответила, хотя сообщение доставлено, прочитано, но реакции ноль. Неужели обиделась, что я вчера не осталась у неё ночевать?
– Ты же девушка, – дёргает плечом кассирша, радостно хлебая что-то из судочка. – А женщины устроены так, что они способны приручить любого мужчину.
– Оно не мужчина, – спокойно возражаю я.
– Глупая ты. Стив работает здесь давно. И тех, кто с ним ласков он не обижает. У нас в коллективе есть и одинокие женщины, и не все молодые, но он никем не брезгует, а даже премию начисляет…
– Так, стоп! Не нужно дальше. Мне и без этих подробностей жить тошно. Спасибо за совет, но я ещё не настолько отчаялась и до безобразной старой девы мне ещё далеко! И не дай бог этот слюнтяй распустит руки – подам жалобу за домогательство!
– Тебе не позволят, и никто тебя не поддержит. Свидетелем никто не пойдёт, потому что всех всё устраивает, а кому не нравится тот здесь надолго не задерживается. И ко всему Стивен сын генерального директора.
– Ясно, с этого нужно было и начинать! – хлопаю дверью и несусь на своё рабочее место уже не горя желанием присоединяться к этому сплоченному коллективу, мать их.
– Поиграем в продавца и покупателя, может хоть так стажировка пойдёт веселее, – тут как тут нарисовался Стивен. – Я покупатель. Хочу купить герметик. Предложи какие есть в ассортименте, чем отличаются и в чём преимущество каждого!
С каменным лицом тянусь к третьей полке. Ростом я не вышла, поэтому приходится подниматься на цыпочках, моя кофточка при этом задирается, и я как на зло ловлю на себе похотливый взгляд этого лизуна. В такие моменты я жалею, что у меня нет парня, которому можно рассказать об озабоченном придурке, которому будет плевать чей он там сын, а просто даст ему в морду или прищемит пальцы дверью. Иногда хочется, чтобы у тебя был тот, кто в состоянии тебя защитить. Сама я бить людей не умею, хотя некоторые этого очень заслуживают. Нет, видимо во мне ограниченный резерв ласки, или я неправильная женщина, или жизнь меня ещё мудростью не прибила, но приручать этого похотливого суслика я не намерена. Мы не сработаемся. Дура. Вообще не стоило сюда приходить!
– Жаль, что твоему папаше никто вовремя не посоветовал пользоваться презервативом! Не выйдет у нас с тобой сыграть в магазин, Стиви, – разворачиваюсь, чтобы уйти, но Стиви, оказывается, решительно против.
– А ну стоять! Я что зря тут на тебя столько времени угробил? – больно хватает он меня своими клешнями. И я не придумала ничего лучше, как плюнуть ублюдку в лицо, а затем дотянувшись до свёрл умудрилась приставить его к горлу Стиви, который тут же молча убрал руки. Смотрите-ка, не понравилось ему! Из-за таких козлов скоро превращусь в мужененавистницу!
Дурацкий день!
На улице выуживаю из кармана телефон и пытаюсь дозвониться Мие. Набрала раз десять. Такого ещё не было, чтобы она не брала трубку. Она ведь телефон даже в ванную с собой таскает. Это начинает меня не на шутку беспокоить. Продолжаю попытки, одновременно пытаюсь поймать такси.
Через двадцать минут я возле ворот особняка Рубена Таджи и двухметровый охранник на входе лишь отрицательно качает головой, перегородив мне дорогу.
– Мне не позволяется войти? – опешила я. – Ты что немой? Где Мия? Кто-то может мне объяснить? Я не уйду, пока не получу вразумительного ответа!
Охраннику по барабану, перекачанные мускулы освободили мозг от способности думать предложениями, у него только получается отдельными короткими словами. Но я существо упрямое, присаживаюсь на бордюр и начинаю ждать, набирая Мию с периодичностью каждые десять минут.
Ровно через два часа, взвинченная волнением за подругу до предела, наблюдаю возвращение отца-деспота, и мой нервоз видимо напрочь лишил меня страха. Потому что я бросаюсь наперерез и водителю ничего не остаётся как остановить машину.
– Я хочу знать, почему я не могу увидеться с Мией? И почему она не отвечает на мои звонки? – кричу, чтобы Рубен смог меня услышать.
Пассажирская дверь приоткрылась. Неужели мне соизволят ответить?!
– Я больше не позволю, чтобы моя дочь водилась с такой гадкой тварью, которая уговорила её ради развлечения выставить на продажу свою девственность! – чеканит ненавистью каждое своё слово Рубен. – Убирайся! Мы не желаем тебя больше видеть! Из-за тебя моя дочь опозорена! Скажи спасибо, что мы не разобрались с тобой, как ты того заслуживаешь!
– Я? – выдохнул мой омертвевший голос.
Такого унижения, такой растерянности …и разрушающего предательства в своей жизни я ещё не переживала. Так больно меня растоптали впервые. …Не знаю, сколько я брела пешком, пытаясь перестать плакать и собрать свои мысли. Неужели чтобы избежать гнева отца она пожертвовала нашей дружбой? Я не могла в это поверить. …Не могла. Бормоча одно и тоже, даже не помню, как села в автобус и добралась домой. Это было не просто потрясение. У меня впервые заболело сердце, и я узнала, что душа тоже может ныть. Я не знаю, прощают ли подобное и как это сделать? Не знаю смогу ли когда-нибудь доверять. Не понимаю, с кем я дружили все эти восемнадцать лет. Как она могла так подло соврать??? И где-то в самой глубине, маленькой искоркой не затухает надежда, что Рубен мне соврал, что Мия не способна на такое предательство.
– Вот, – встречает меня в дверях Синди, кивая на лежащую в коридоре мать. Младшая сестра, судя по её кричащему макияжу, снова собралась тусить в одном из этих дешёвых клубов. – Опять напилась! Сказала, что её хахаль бросил. Разбирайтесь сами, я уже вызвала доктора Торренса.
– А у неё разве кто-то был? – устало, почти на автомате произношу я, больше всего на свете желая перемотать этот день или поставить на паузу.
– Понятия не имею! Всё, я ушла! – хлопнула дверью Синди, тем самым показывая, как она зла на мать.
Опустившись рядом с мамой пытаюсь осторожно её перевернуть:
– Мам, как же так? Вед ты же знаешь, что тебе нельзя пить, – она меня не слышит, но я всё равно продолжаю с ней разговаривать. – У нас с тобой сегодня выпал паршивый день. Ты бы сейчас, конечно, начала меня уверять, что это магнитные бури на Солнце или что Уран в козероге предполагает подобную хрень. Сейчас приедет Джек, поставит тебе капельницу и сразу станет легче. …А вот мне капельница не поможет. И я без понятия как мне быть.
Глава 2
Джек Торренс давно присматривает за моей мамой. Ещё с тех пор, как погиб мой отец. Сначала Джек был её психотерапевтом, затем они как-то вдруг сдружились, и он стал поддерживать её просто так, по-человечески. Даже денег уже потом не брал за продолжительные беседы «по душам». Мама часто впадала в депрессии, я всему винила её увлечение астрологией и картами Таро, а Джек уверял меня, что это такая особенность её психики. Джек добрый парень, и это настолько удивляет, что мне постоянно мерещится какой-то подвох, потому что в наше время добрые люди такая редкость, они как вымирающий вид, и их можно сосчитать на пальцах. Нет, очень многие косят под добрых, таких пруд пруди и у них так здорово получается притворятся, что они начинают верить сами себе. Но стоит копнуть поглубже, либо ситуация сложится не в их пользу – и всё, конец конспирации, не получается держать лицо. И вроде бы никакого тайного умысла в помощи Джека не просматривалось, но я всё равно как-то неловко чувствовала в его присутствии. Он был старше меня на пятнадцать лет, для меня это ого-го разница, почти в отцы мне годится. И он нравился мне как человек, но не как мужчина. Внешностью наш доктор не блистал, прямо скажем он был некрасивым: невысокого роста, со значительными залысинами, крупный лоб, очки на носу. Правда за очками скрывались добрые серые глаза, которыми он заглядывал в самую глубину, будто читая твои мысли, иногда его взгляд становился похожим на взгляд старого, доброго и верного пса. И вот мне всегда казалось, что он смотрит на меня с каким-то ожиданием, с вовсе не дружеской симпатией, а как-то более заинтересованно. Будто он в меня тайно влюблён что ли. Он всегда очень мягок со мной и учтив, всегда спокоен, всегда у него можно спросить совета, потому что чего у него не отнять – так это ума. Джек очень умный мужчина, мудрый я бы даже сказала. С ним интересно поговорить, и каждый раз умиляет это благородство, никаких тебе намёков, никаких похотливых взглядов.
Я так и сидела в ожидании его прихода прямо на полу, не закрывая дверь.
Войдя в коридор, Джек участливо кивнул, в этом кивке были и «привет» и «держись». Повесив на штатив капельницы пакет с лекарством, мастерски отыскал вену и ввёл иглу. Следуя своей профессиональной привычке, проверил мамин пульс и приподняв веки, заглянул в глаза.
– Минут через тридцать начнёт приходить в себя, – выпрямился Джек, протягивая мне руку. – Что на этот раз?
– Якобы несчастная любовь. Бросил дружок, хотя я даже не подозревала о его существовании. Чаю? Кофе? – иду на кухню.
– Ох уж эта любовь и придуманные иллюзии вокруг неё, – Джек идёт за мной и присаживается у окна, это его любимое место. – Пожалуй, чаю. С ним разговоры длятся дольше. А у тебя что случилось, Дженни?
– Это так заметно?
– Заплаканные глаза? Да, это даже не психологу заметно. Но я знаю, что ты плакала не из-за матери. Это что-то глубоко, беспощадно полосующая боль. Тебя кто-то обидел?
Почему бы и не рассказать, если мне так нужно выговориться? Тем более от него фиг что утаишь. Даже соврать не получится.
Делаю две чашки чёрного чая, себе добавляю сахар ему нет, потому что Джек пьёт без сахара. Раньше я думала, что у него диабет, а оказалось, что он просто противник сладкого.
– Извини, чай самый дешёвый и финики кончились.
– Ничего страшного, переживу. Тебе сложно начать? – вот как можно всё знать.
– Сложно. Потому что всё ещё не могу осознать и не знаю, поймёт ли другой человек глубину трагедии. Ведь то, что для меня может быть горем, другому может показаться сущей ерундой. …Сегодня меня предали, – и я поведала ему свою печальную историю.
К чаю мы даже не прикоснулись. Джек меня очень внимательно слушал, а я бесконечно говорила, выплёскивая частями свою обиду и разочарование. Жестикулируя, вздыхая, не стесняясь подробностей.
– Элизабет нужно перевести на кровать, – сдержанно произнёс Джек первым услышав шевеление в коридоре.
– Дочь, моя дочь. Прости меня, я не хотела, – начала бормотать мама, как только я наклонилась, чтобы помочь ей подняться. – Мне было так плохо. О, и Джек тут. Так неловко. Не нужно было приезжать, я бы проспалась и всё.
– Нет, нужно. Девочки правильно сделали, что вызвали меня. Тебе нужно прилечь, Элизабет. Попытайся снова заснуть. Позже мы с тобой побеседуем, – бесстрастно и убедительно произнёс Джек авторитетным тоном, подхватывая мою мать с другой стороны.
Она уснула моментально, как только её голова коснулась подушки, а мы снова вернулись на кухню. Ведь я ждала его вердикта, наверняка ему было что сказать в ответ на мою драму.
– Лично я с нашим мэром не знаком, но наслышан. Сложный человек с преобладающей манией власти. Почему ты поверила ему, Дженни? Почему позволила себя убедить? Не поговорив с подругой, ты не можешь быть уверенна, что она действительно тебя предала. Ты ведь не получила никакого подтверждения лично от Мии? Возможно, позже всё прояснится. Дай ситуации немного уложиться во времени. И ты можешь получить совершенно другой ответ. Это раз. Второе. Ваши миры с Мией разные, и восприятие тоже разное и это естественно. Люди совершают ошибки, из-за страха, эгоизма, растерянности. Потому что проявление слабости для человеческого существа – это норма. Допустим, она действительно соврала, испугавшись отца, решив, что ты поймёшь её желание спасти собственную шкуру. В этой ситуации она оказалась слабее тебя. Мия достойна жалости, ведь она лишена свободы и собственного выбора. А у тебя это есть. Главное оставаться верной себе. Ты знаешь, что ты не совершила ничего постыдного, и некрасивый поступок избалованной эгоистки не должен влиять на твоё отношение к жизни. Ты поставила перед собой цель, хорошо. Вот и следуй ей согласно выбору своего сердца. Точно так же, как ты поступила с этим Стиви – ты ушла, освободилась от неприятной ситуации. Перестань мусолить, накручивать себя и страдать из-за чужих ошибок. Лучше объясни мне, почему ты не ищешь работу в той сфере, которая тебе действительно нравится? Ты ведь хорошо поёшь, Дженни.
– С чего ты взял! Я ведь самоучка! – возмущаюсь и смущаюсь одновременно.
– Потому что я слышал, как ты поёшь. Этого достаточно. Самоучки порой куда талантливее образованных. Можно ведь попробовать себя в живом исполнении в ресторанах или клубах. Наш город богат на такие заведения. Для хозяев иногда диплом не важен, важно, как ты можешь привлечь публику. Займись поисками в этом направлении и перестань пережёвывать не подтверждённые эмоции. Тебе стало легче после нашего разговора?
– Да. Определённо, – улыбаясь киваю я. И я сказала ему чистую правду. Меня перестали съедать мои мысли.
– Я рад, что смог помочь. Мне всегда была приятна твоя компания.
Вот снова он на меня так посмотрел. С мягкой многозначительностью. Вряд ли я ошибаюсь. Я нравлюсь ему, но он не говорит прямо, боится спугнуть и разрушить нашу дружбу. Потому что от меня ответных знаков внимания не поступает и открытого выражение симпатии тоже. Прости, Джек. Ты хороший человек, но влюбиться в тебя я не могу. Мне хочется, чтобы с головой, до одури, до безумной страсти, чтоб пушок на руках дыбом вставал при его появлении, а от голоса кружилась голова. И чтоб красавец, конечно, и чтоб весь такой достойный по всем параграфам. В общем, дурацкие мечты, которым вряд ли суждено сбыться. Ни моим мечтам, ни мечтам Джека в этой реальности, видимо, исполнится не суждено. Такая вот несправедливость в мире творится.
– Мне пора, – кивает Джек, подхватывая свой чемоданчик.
– Огромное спасибо за всё. Ты нас так выручаешь. Мы перед тобой в неописуемом долгу, – с облегчением вздыхаю я.
– Пора брать натурой, – скупо усмехается Джек. – Шучу. Пока, Дженни. Скажешь матери, что я зайду к ней завтра.
А как насчёт того, что в каждой шутке есть доля правды?
Закрываю за ним дверь, проверяю, как там мама. Снова заглядываю в телефон в надежде увидеть сообщение. Но нет, там так же пусто. Ладно, попробуем прислушаться к совету психолога, отпустить ситуацию и заняться своими целями.
На следующее утро, набравшись смелости, абстрагировавшись от негатива, отправилась устраиваться на должность певицы. Да уж, звучит тупо. Ну, как певицы, в газете появилась заметка, что ресторану «Генерал Флэш» требуется вокалистка.
Нас таких мечтающих о сцене и на «вы» с микрофоном оказалось трое. И в жюри, как на зло тоже трое парней, которые с видом оценщика изучают каждую твою складку, длину волос, ноги и умение держаться на людях. Накачанные, раскрепощённые и нахальные критики, которые, как выяснилось за словом в карман не лезут и смущать девушек своими подначками – их любимая развлекуха. Я прослушивалась последней.
– И что ты нам исполнишь, птичка? – критик номер один, любитель острот, татуированный симпатяга Энди, даже встал, сложив руки на груди. А у меня уже от волнения зуб на зуб не попадает и микрофон пытается из рук выскочить и под рояль от стыда запрятаться. И я, наверное, тоже с ним полезу. Это тебе не на кухне дома петь. Когда на тебя вот так пялятся смеющимися глазами, уже заранее готовые обсудить и поржать с твоего провала. Им это как бальзам к одному месту.
– Кристина Агилера «Сердце», – выдохнула я мышью в обмороке, с трудом вспоминая слова песни.
…Да, я перенервничала. Брови Энди изобразили знак вопроса, губы скорбно поджаты, а замысловатые тату подпрыгивают на накачанных руках.
– Голос пробивался временами, – вынес он свой приговор. – А когда ты побледнела мне даже страшно стало, всё думал, когда нужно бросаться, чтоб подхватить твоё хрупкое тельце.
– Это волнение первого выступления. Прошу, дайте мне шанс. Я могу лучше.
– Когда ты налажаешь и опозоришься перед посетителями, что я, по-твоему, должен сказать шефу? Что она может лучше? Не катит. За такой ответ он мне яйца открутит. Так что нет, малышка, ты однозначно не подходишь!
– Может, выйдешь и покажешь, как нужно? – осмелела я.
– Увы, я не умею петь. По крайней мере, не со сцены. Я танцую.
– Почему меня тогда оценивает танцор?
– Потому что у меня есть соответствующее образование, умница. С поражениями тоже нужно уметь мириться.
– В жопу философию! – меня даже разозлил этот его надменный высокомерный вид главного пажа, которому позволили немого покомандовать. – Мне нужна работа! И я готова учиться. Пахать сутками, потому что я упрямая и трудолюбивая!
– И настырная, как я погляжу. Официанткой подойдёт? – криво усмехнулся Энди.
– Подойдёт! – гордо вскидываю голову. Думал испугаюсь? Как бы ни так. – Заодно, бегая между столиками, посмотрю, как ты виртуозно танцуешь!
