Текст книги "Нити, что не сплетутся в узор (СИ)"
Автор книги: Лауриэль Анарвен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Можно было повторить отказ, вряд ли она стала бы настаивать… но Карантир вместо этого протянул руку в ответ. Хватка у Халет была сильная, совсем не женская, и на руках – мозоли от рукояти меча, знакомые каждому воину.
Танец под бой барабанов и быстрые переливы свирелей казался, на первый взгляд, совершенно диким, но, присмотревшись, в нём можно было найти своеобразную гармонию. Странно: вроде бы все делают, что хотят, а получается… пожалуй, даже почти красиво. Волосы Халет в свете костров отсвечивали тёмным золотом, и молнией сверкала улыбка, и Карантиру быстро стало всё равно, что танцевать и как – просто двигаться в ритм, просто ловить в объятия Халет и тут же отпускать, забыть обо всём, даже о том, что эльдар не умеют ничего забывать, и жить только этим мигом без прошлого и будущего…
Но даже этот бесконечный миг закончился. Люди вокруг всё так же неслись куда-то в танце под звуки барабанов и свирелей, пели, смеялись, говорили что-то на своём гортанном наречии. А Халет вынырнула из их волнующегося моря так же ловко, как в него нырнула, и, залпом осушив чей-то попавшийся под руку кубок, ушла в темноту, куда уже не доставал свет костров и факелов.
Карантир нагнал её быстро – он не особо-то думал, нужна ли ей сейчас компания, просто поддался порыву, как привык.
– Халет…
Она стояла одна, обхватив себя за вздрагивающие плечи и низко опустив голову. На оклик не обернулась, лишь мотнула головой:
– Я… я сейчас, лорд. Иди… я подойду.
Ломкий, задыхающийся голос.
“Я думал, ты не умеешь плакать”.
Сам он давно уже не умел.
Вместо того, чтобы послушать её, напротив, подошёл вплотную, мягко развернул к себе – и Халет, уткнувшись ему в плечо, расплакалась уже по-настоящему, всхлипывая и комкая в пальцах ткань его верхней рубахи.
Наверное, надо было что-то сказать, но Карантир не был мастером говорить, особенно в таких ситуациях. А, если точнее, в таких ситуациях он и не оказывался никогда. Поэтому он просто держал её в объятиях, неловко поглаживая по встрёпанным после танцев волосам, пока не иссякли слёзы.
После они не говорили об этом.
Когда Карантир вернулся, Таэнора, разумеется, пришлось искать по всему лагерю людей, и нашёлся он в чрезвычайно странном месте: в той части, где разместили раненых. Сидел прямо на расстеленном на земле плаще в компании трёх совсем маленьких большеглазых детишек и, развесив уши, слушал старую женщину, с ног до головы увешанную какими-то подвесками, бусами и браслетами. Карантир какое-то время молча стоял и смотрел на эту дивную картину, прежде чем Таэнор соизволил его заметить. Оруженосец сразу подхватился, бормоча извинения, детишки притихли, глядя на эльфийского вождя с восторженно-пугливым любопытством, а женщина степенно поздоровалась с ним на синдарине. Выговор у неё был, что удивительно, неплохой, куда лучше, чем у Халет.
Таэнор заслужил выволочки, но Карантир был так погружён в думы, что об этом даже не вспомнил. Спросил только с иронией:
– Ты хоть слово понял из того, что она говорила?
– Нет… – смутился Таэнор, но тут же снова просиял: – Но я начал уже учить язык! Аданет Таннаан была так добра, что согласилась помочь, и если ты будешь не против, лорд…
Карантир только закатил глаза.
*
Люди разбили лагерь у замка на берегу озера, что носило имя Хелеворн. Раненых разместили в самой крепости, и Карантир пытался то же предложить Халет, но она отказалась наотрез – её место было с её народом.
Замок был, наверное, прекраснее всего, что Халет доводилось видеть в жизни из сотворённого руками людей, эльфов или гномов. Казалось, что он вот-вот оттолкнётся от склона горы и взмоет в небо – таким он казался лёгким, будто устремлённым вверх. Но это была обманчивая лёгкость.
Их, разумеется, давно заметила стража на галерее. И когда они подъехали к пропасти, что зияла между замком и единственной дорогой к нему, – привратники опустили через эту пропасть хитрый мост на толстых цепях.
– Вот это да! – восхищённо выдохнула Халет и повернулась к Карантиру. – Это ты придумал?
– Нет, – отозвался он, как-то разом поскучнев. – Мой брат.
Халет хотела было похвалить этого таинственного брата, но глянула на Карантира и передумала.
Внутрь вела длинная галерея с узкими прорезями в стенах, и такая же галерея тянулась вдоль стены с внешней стороны, не защищённой скалой. Никогда в жизни Халет не видела подобных построек, но догадаться, зачем нужны такие стены, было несложно. Она не знала, сколько в этом замке защитников, но с этими укреплениями даже очень маленький отряд сможет удерживать его долго хоть против целой армии. Особенно если внутри есть вода.
И вода была, разумеется. Даже не просто один колодец – целая система труб, подающая воду в помещения из колодцев, горных рек и родников. Это сколько же нужно было сил, времени, а главное – ума, чтобы построить что-то подобное?
Окна в замке были большие – как показалось Халет, даже слишком большие, но в покоях всё равно было тепло. Вид на окрестности с высоты должен был открываться потрясающий, но, самое главное, – можно было издалека заметить любую опасность. Да, дом лорда Карантира был красив, но строился явно не для одной красы. Его ни осадой, ни приступом так просто не возьмёшь, хоть и стоит он почти под самой Тенью…
Эльфы и впрямь поделились припасами и очень помогли с ранеными. И когда люди перестали то и дело, бросив всё, восхищённо глазеть на невиданный замок и эльфийские конные разъезды, а в лагере установилась ежедневная рутина, для Халет настало время задуматься о том, что же делать, когда закончится зима. Отец её хотел идти дальше на запад, считая, что земля между горами и Гелионом их племя долго не прокормит, и у него было немало сторонников. Халет и Халдар тоже поддерживали эту идею – им было интересно узнать, что находится на западе. Люди, и иногда даже гномы, приносили слухи об удивительных королевствах эльфов, где золото чуть ли не на деревьях растёт, а города прекраснее всего, что есть в подлунном мире. А совсем далеко на западе – Море, огромное, красивое и опасное, и за ним – самое великое и прекрасное из всех эльфийских королевств, куда нет хода смертным. Увидеть это заморье Халет даже не мечтала (нет, мечтала, конечно, но не всерьёз). Но просто западные земли – почему бы и нет? Есть же там и волшебные леса, полные дичи, и поля, где родятся рожь и пшеница. Где-то там есть, наверное, место и для её племени. Вернее, того, что от него осталось.
Она твёрдо решила, что после солнцеворота вынесет вопрос на совет племени, – и весной, коли люди согласятся, можно будет отправляться в путь на поиски лучшей доли. Странно, но теперь это решение отзывалось внутри не столько радостью и предвкушением, как прежде, сколько непонятной тоской. Словно, если она уйдёт сейчас, то потеряет что-то очень важное… Но что?
Лорд Карантир часто бывал в лагере людей и ещё чаще приглашал Халет в замок. Они перенимали друг у друга приёмы боя на мечах, делились опытом сражений с орками, Карантир учил её языку заморских эльфов, а она его – языку своего племени. Она знала, как эта странная дружба могла бы закончиться, если бы он был человеком. Но он человеком не был, и непонятно было, не оскорбит ли его её… излишняя заинтересованность. А потому приходилось каждый раз бить себя по рукам: не трогай, не твоё, не имеешь права. Что не отменяло главного: отдирать всё равно придётся с мясом, прямо по сердцу.
Мужчины, что были в жизни Халет прежде, приходили и уходили, едва оставляя след. Не всех из них она могла даже вспомнить по именам – и, уж конечно, никто из них никогда не увидел бы её слёз. Почему с этим эльфом всё было иначе? Да, он спас её и её народ, и она была благодарна. Но благодарность была лишь малой толикой того, что он будил в её сердце, а это уже становилось опасным. Если бы не раненые, если бы не зима и призрак голода – Халет давно бы распрощалась с Карантиром. Хотя поздно было, кажется, уже с самого начала, с той битвы, в которой она должна была погибнуть. Но не погибла – благодаря ему.
Дочь вождя и воина, никогда не знавшая материнской нежности, Халет не боялась ни опасностей, ни битв, ни смерти. Но сейчас ей было страшно, и боялась она себя самой. Не стань она в одночасье матерью нескольким сотням соплеменников – была бы уже на полпути ко всем этим сказочным королевствам. Которые то ли есть, то ли нет их, и к совсем не сказочным опасностям, которые есть точно. Халет, дочь Халдада, ещё могла бы сбежать, а вот Халет, вождь халадин, – уже нет. Что ж, это всего лишь значит, что забывать придётся дольше.
– Халет, – на пороге шатра возник Элхор. – Там лорд Карантир пришёл…
На ловца и зверь бежит, верно?
*
Привыкнуть к шуму и неразберихе в лагере людей было решительно невозможно. Каждый раз, оказываясь в нём, Карантир начинал сомневаться, правильно ли поступил, позволив им жить рядом, – они же сущие дикари! Но потом он вспоминал, как эти дикари сражались с орками, – с той же страстью и отдачей, что и жили. Вспоминал, как Халет прикрывала ему спину в бою, и как схватывала всё новое буквально на лету, и как смотрела, не опуская глаз… Финрод говорил, что люди поначалу приняли его за бога и даже хотели ему поклоняться – видно, то были какие-то другие люди, потому что эти не только поклоняться, но и кланяться не собирались. Наверное Карантир что-то не так делал: надо было не сражаться за них, а встать в красивую позу и спеть что-нибудь, тогда бы его сразу богом признали. И, пожалуй, приносили бы ему жертвы только ради того, чтобы он больше никогда ничего не пел.
В лагере всё было так же, как и в первые дни обустройства. Карантир думал, что когда люди наладят быт, станет тише, но ошибся: шум, гам и суета никуда не делись. У нолдор даже в первые дни на берегу Митрим было спокойнее. Может, это потому, что в лагере людей было много детей?
Люди узнавали его, отрывались от своих дел, кто-то приветствовал, кто-то просто глазел, дети носились вокруг восторженными стайками. Карантир отвечал на приветствия кивком, надеясь, что выглядит не слишком раздражённым. Не так-то просто оказалось быть гостеприимным хозяином, ещё и для таких необычных гостей. Он уже начинал скучать по гномам.
Халет ждала его, перебрасывая меч из руки в руку. Смотреть на неё было одно удовольствие… А вот смотреть на её меч – иное. Кусок скверно обработанного железа с обмотанной кожаными полосками рукоятью, он, казалось, готов был переломиться от первого же удара обо что-то прочнее деревяшки, и Карантир уже не в первый раз подумывал о том, чтобы выковать для Халет достойное её оружие. Пока же она на удивление хорошо противостояла ему даже с этим мечом-недоразумением, и не дай Эру замечала, когда он дрался не в полную силу… Впрочем, после того, как она пару раз поваляла его по песку тренировочного поля под восторженные вопли соплеменников, он так делать перестал.
– Какой у нас счёт, лорд Карантир? – весело спросила она вместо приветствия.
– Семь-три, – ответил он.
– Если бы вместо меня ты тренировался с Халдаром, – вздохнула Халет, – этот счёт мог бы быть и не в твою пользу. Но я сделаю всё, чтобы не посрамить племя халадин перед вами, премудрыми эльфами.
– Что ж, значит, нам обоим повезло, Халет, – криво улыбнулся Карантир. – Потому что если бы вместо меня ты или даже Халдар встретили моего брата – не видать бы вам было победы, как… – что там говорил Таэнор насчёт интересных идиом в языке аданов? – …как ваших ушей.
Халет весело сверкнула глазами:
– Твой брат настолько хороший воин?
– Лучший здесь и за Морем.
– Вот оно даже как, – задумчиво протянула Халет. – Хотелось бы мне скрестить с ним мечи и посмотреть, так ли он хорош.
Эти слова почему-то очень разозлили Карантира, вызвав в душе странное чувство, похожее на зависть и обиду разом. Представлять, что Халет вот так же стоит на тренировочной площадке напротив Нэльо, так же улыбается ему и рассказывает о своём брате, было… неприятно. Неприятно было даже думать о том, что однажды она увидит его братьев и невольно сравнит… с ним. Захотелось прикусить язык – а то и вовсе откусить совсем, чтоб впредь не болтать, когда не надо. Вспомнил тоже…
– Сначала сравняй счёт со мной, – бросил он злее, чем собирался.
– О, так это вызов? – глаза Халет смеялись. – Тогда готовься сегодня вытряхивать песок из волос, лорд!
Они разошлись и, отсалютовав друг другу клинками, начали боевой танец, столь разный у людей и эльфов, но одинаково опасный. В стиле боя Халет почти не было плавных текучих движений, не было сложных рисунков, зато было много резких коротких выпадов и ударов, и двигалась она очень быстро и смертоносно. Если бы Карантир не проводил долгие часы в попытках выиграть у Нэльо хотя бы один бой из пяти, ему бы сейчас приходилось куда труднее. Он был сильнее и гораздо техничнее, но Халет – быстрее, ей лучше давались неожиданные решения, и он уже успел поплатиться за то, что сначала недооценил её как мечника.
Вихрем крутанувшись на месте, Халет, не оборачиваясь, блокировала удар Карантира сверху и тут же развернулась, нанося свой – он парировал. И ещё раз, и ещё, позволяя ей вести и усыпляя бдительность. Халет не умела плести сложные стальные кружева, и, если навязать ей такой стиль, не позволяя закончить бой быстрым коварным ударом, она начинала сбиваться. Но чем дольше они тренировались – тем дольше она держалась. Карантир подмечал все детали: чуть сбившееся дыхание, бисеринки пота на лбу, дерзкую улыбку, всё больше начинавшую походить на напряжённый оскал. Сейчас она чуть опоздает с ударом – и он выиграл.
Карантир так и не понял, как это произошло – но вот он отвёл руку для удара, и вот уже смотел в тёмные из-за расширившихся почти во всю радужку зрачков глаза Халет, чувствуя щекой её горячее быстрое дыхание, а шеей – холодок стали. Или как там называлось то, из чего был сделан её меч.
– Попался, – сказала она почти шёпотом.
– Я бы успел ударить, – ответил он почему-то так же тихо. У неё были пушистые ресницы, а на нижней губе – не до конца зажившая трещинка, шершавая на вид. На ощупь, наверное, тоже…
– Но не успел бы увернуться, – она попыталась усмехнуться, получилось не очень.
– Неважно, – он уже не совсем понимал, о чём речь. Только ли об этом бое? И глаза у неё – как зеленоватый лесной сумрак с золотыми искрами…
Халет оттолкнула его и отступила сама.
– Значит, нет в этот раз победителя, – сказала, глядя в сторону. – Оба мы проиграли.
“Только ли в этом бою?”
*
Горы грозно сверкали на солнце шапками ледников, и издалека казалось, что пройти их невозможно. Но Халет, не раз бывавшая в горах на востоке, понимала, что впечатление это обманчиво. Если знать тропы и перевалы – через горы пройти можно, и даже не только вооружённым отрядом налегке. Все люди, живущие на западе от Синих Гор, когда-то через эти самые горы прошли, со всем скарбом, женщинами, детьми и стариками. Халет и Халдар родились уже на западе, но почти всю жизнь прожили под сенью гор, пусть и гораздо южнее. Здесь, на севере, было холоднее, но горы оставались горами.
Ближайшая застава находилась чуть менее, чем в дне пути от замка, гарнизон составлял около двадцати человек. Вернее, эльфов. Оттуда ходили в дозоры на сторожевые башни на перевалах – их всего пять от Маглоровых Врат до Восточного Лотланна, объяснял ей Карантир, водя пальцем по карте, – и в разъезды вдоль горной цепи. По его словам, гарнизон проводил на заставе около месяца, потом сменялся. Если нападали орки, дозорные зажигали на башнях сигнальные огни, которые было отлично видно из замка – и тогда вперёд высылался боевой отряд.
– В последнее время нападения орков участились, – говорил Карантир, пока они ехали в сторону заставы. – Пришлось оттянуть сюда и к Вратам большую часть моих воинов, и теперь я понимаю, ради чего всё это было затеяно.
– Из-за нас? – догадалась Халет. – Тот-Кто-Ходит-Во-Тьме не потерпел отказа служить ему, и мы всегда знали, что он ещё придёт за нами… Но я родилась и выросла, а он всё не приходил. Многие уже перестали ждать, но отец говорил нам с Халдаром, что мы должны быть готовы всегда… И мы были готовы. Но недостаточно.
– Это его особый почерк, – мрачно сказал Карантир, – бить в спину, когда меньше всего ждёшь.
Что-то крылось за этими словами, за тенью, омрачившей его лицо, за помертвевшим голосом. Отсветы факелов, лязг оружия и страшное алое зарево… Но Карантир не говорил, а Халет не спрашивала. Для этого пришлось бы заглянуть во тьму слишком далеко.
К заставе подъехали, как и ожидалось, уже в сумерках. Их ждали: эльфы, довольные тем, что через день-два отправятся домой, встретили лорда и сменный дозорный отряд с большим оживлением, а Халет и людей, что она привела с собой, – с вежливым любопытством. Многие халадины, узнав о дозорах на севере, пожелали отправиться туда на помощь эльфам, чтобы и за гостеприимство отблагодарить, и хоть как-то отомстить ненавистным врагам: почти у каждого выжившего орки убили кого-то из родичей или друзей. Слишком многие хотели поквитаться с врагами и их хозяином, а на самой границе защищённых земель сделать это было больше шансов, чем в лагере у подножия почти неприступного замка, куда без целой армии и не сунешься. Халет и сама была бы рада остаться сторожить перевалы и встречать угрозу с севера первой, но не могла оставить новообретённых подданных надолго, потому с ней, как командир десятка самых нетерпеливых будущих дозорных, ехал Элхор. Никогда прежде никто из халадин не работал с эльфами сообща, и спокойный, мудрый не по годам Элхор, как считала Халет, мог справиться с этой задачей лучше, чем кто-либо. Возможно, даже лучше, чем она.
– Отправимся в горы завтра на заре, – сказал Карантир, когда все новоприбывшие расположились за столом в большом обеденном зале форта. – Заступающие на дежурство должны быть готовы… Как и ты, Таэнор, – он остановил тяжёлый взгляд на оруженосце. – Больше опозданий я не потерплю, и если завтра с утра ты не будешь здесь прежде меня – отправишься обратно к отцу.
– Да, мой лорд, – пробормотал Таэнор, низко склонив голову. Карантир, впрочем, больше на него не смотрел, занявшись ужином.
Когда они уже заканчивали, у входа раздались голоса, поднялась какая-то суета – но, как всегда у эльфов, суета упорядоченная.
– Дозорный разъезд вернулся, – пояснил Карантир в ответ на вопросительный взгляд Халет. – Вовремя, я начинал уже беспокоиться…
Дозорный разъезд представлял собой десяток уставших эльфов в чёрно-серой одежде, вооружённых лёгкими мечами и самострелами. Они, поприветствовав лорда и всех новоприбывших, расселись за столом, а их старший, золотоволосый и зеленоглазый, поклонившись, сказал:
– Мой лорд, рад видеть тебя в добром здравии. Говорят, ты привёл нам подкрепление?
– Я лишь привёл вам смену, Лауренаро, как и всегда. А за подкрепление стоит благодарить Халет из племени халадин.
– Тогда благодарю тебя, Халет из племени халадин, – эльф повернулся к ней с вежливым поклоном, она ответила кивком.
– А теперь садись и ешь, Лауренаро, – велел Карантир. – Доклад подождёт, у нас впереди весь вечер.
Вечером собрались в зале у очага: Карантир, Халет, Лауренаро, Элхор и, разумеется, Таэнор.
– Орки на северных границах в последнее время поутихли. Иногда шныряют западнее, близ Врат, но прорываться, как месяц назад, уже не пытаются, – доложил Лауренаро. – От Арагваэнора пришла весть о том, что всё это было только отвлекающим манёвром для того, чтобы заставить нас оттянуть силы с юго-восточной границы.
Карантир кивнул, задумчиво вертя в руках кубок.
– Тех орков перебили всех, но и они успели нанести племенам аданов немалый вред. Уцелевшие под предводительством Халет сейчас разбили лагерь на берегу Хелеворна и будут нашими гостями до весны… А там решим. Многие мужчины племени выразили желание вступить в наши дозорные отряды на временной основе, и я не нашёл причин им в этом препятствовать.
– Я считаю это решение разумным, мой лорд, – ответил Лауренаро, откинув назад волосы, частично заплетённые в сложные косы. Он был явно утомлён, но не пожелал пойти отдыхать, не разобравшись со всеми вопросами.
Расстелив на столе карту горной гряды и вооружившись несколькими резными деревянными фигурками, Лауренаро и Карантир принялись расставлять дозоры. Халет быстро влилась в обсуждение, и в итоге численность, расположение и график дежурств дозорных были составлены и тщательно записаны Таэнором. Элхор писать не умел, но зарисовал всё ему одному понятными схемами.
– И последнее, прежде чем мы разойдёмся, – скатав и убрав карту, Карантир обвёл всех цепким взглядом. – Ни мы, эльдар, ни вы, люди, прежде не работали сообща. У нас разные обычаи и разные пути, но случилось так, что пути эти пересеклись. И сейчас очень важно найти общий язык, потому что мы делаем одно дело и сражаемся с одним врагом. Когда я и госпожа Халет уедем, ты, Лауренаро, и ты, Элхор, останетесь отвечать за ваших бойцов и за то, сумеют ли они поладить друг с другом. Прошу вас помнить, зачем все мы здесь, каковы цели – и какова цена ошибки.
– Мы в большом долгу перед вами и вашим народом, лорд Карантир, – ответил Элхор с неглубоким, но вежливым поклоном. – И нет у нас иных врагов, кроме Того-Кто-Ходит-Во-Тьме. И я, и мои люди принимаем командование Лауренаро с честью и радостью.
– Я же с благодарностью принимаю твою и твоих людей службу, – отозвался Лауренаро так же серьёзно. – То верно – Враг у нас один, и дело общее.
– Что ж, – сказала Халет, – тогда беспокоиться нам не о чем, лорд Карантир. Как сумели поладить мы с тобой – так, я верю, поладят и наши воины.
– Вы сказали, а я услышал, – лорд поднялся из-за стола. – В таком случае – встретимся завтра, подъём за час до рассвета.
Халет выделили личные покои, совсем маленькие и обставленные просто, по-походному, но ей этого хватало с лихвой – даже будучи дочерью вождя, о том, что такое личные покои, она не знала никогда, постоянно деля кров с братом или девушками племени. Лишь после смерти отца у неё появился свой собственный шатёр, в котором не жил никто больше, но радости в том было мало. Она, не задумываясь, обменяла бы это одиночество на живых отца и брата… Но со смертью не поторгуешься.
Первые дни в лагере на берегу Хелеворна Халет даже уснуть толком не могла – так непривычно было лежать в темноте одной, не слыша чужого дыхания, не чувствуя рядом присутствия других людей. Она думала даже попросить кого-то из девушек ночевать с ней в шатре, но так и не сделала этого: вождь не имеет права на слабости, а это была слабость. Потом попривыкла. И всё равно было неуютно. Карантир пытался предложить ей покои в замке – настоящая огромная комната с тяжёлой дверью, с большим окном, в ней не то что жить – пиры давать можно было! Халет стало тоскливо от одной мысли о том, чтобы спать там в одиночестве, хоть и отказалась она по совсем иной причине.
Комната в форте была небольшая и полностью деревянная, что было уже гораздо привычнее. А комната лорда была через стену, и казалось даже, что, если прислушаться, услышишь шаги или дыхание… Что за ерунда, одёрнула себя Халет. Шаги – ещё может быть, а вот дыхание – точно нет, откуда такие мысли? Верно, потому, что не спится… И, всё же, ей казалось, что она слышит – и дыхание, и ровное биение сердца. Закрыв глаза, она постаралась дышать в унисон, и вскоре сама не заметила, как заснула.
Чтобы, кажется, через мгновение проснуться от какого-то шороха за дверью и вскочить, выхватывая из-под подушки кинжал, раньше, чем осознать, что происходит.
– Госпожа Халет, – в дверь очень деликатно постучали. – Мне поручено разбудить вас. Через час в горы отправятся сменные дозоры, сейчас время завтрака.
– Да… – хрипло ответила Халет, отложив кинжал и растерев руками лицо. – Да, благодарю, я сейчас выйду.
Надо же, прошло уже несколько часов, а она и не заметила… За стеной было тихо.
За завтраком все проснулись окончательно: Таэнор всё-таки опоздал, явился в наспех нацепленных доспехах и растрёпанный, и Карантир орал так, что слышали, наверное, даже дозорные на перевалах. Юный эльф стоял, опустив голову, и с вскипающими на глазах слезами просил прощения и заверял, что это в последний раз.
– Разумеется, в последний! – рявкнул Карантир. – В следующий раз – вылетишь со службы быстрее, чем Торондор летит отсюда до Химринга!
Халет спрятала усмешку: она не сомневалась как в том, что это повторится ещё не раз, так и в том, что Карантир свою угрозу не исполнит. Только на её памяти он грозился выгнать оруженосца уже раз пять, но так и не выгнал. Таэнор, впрочем, каждый раз верил и пугался не на шутку, но прилежности его хватало дня на два.
Северные горы в свете восходящего солнца были прекрасны до слёз, но суровой и почти пугающей была эта красота. Север вообще был суров – с его ветрами, горными вершинами, увенчанными белыми шапками снегов, и холодными зимами, а главное – с близостью Тени. Сияющие эльфийские мечи защищали эти земли, но могли ли они защитить души?
И, всё же, этот край до странного подходил тому, кто им правил: Карантир был таким же неулыбчивым и суровым. Но если ты видел его улыбку – равнодушным остаться уже не мог. Счастье, что улыбался он нечасто, больше хмурился. Но Халет нравилось смотреть на него и тогда. И не нравилось, что нравилось. Вот же проклятье…
– Глядите, – воскликнул Элхор, указывая вверх и в сторону.
Халет повернулась и увидела на нависающем над головами плато большого пятнистого горного кота. Сразу несколько эльфов и людей быстро повыхватывали самострелы, кто-то бросился натягивать лук – но кот, заметив первые же движения, взмахнул длинным хвостом и исчез. Несколько разочарованных вздохов раздалось с разных сторон.
– Непросто убить такого кота, – хмыкнула Халет, повернувшись к лорду. – Я вот не смогла ни разу, а мой брат был более удачлив и потом носил его шкуру с гордостью.
– Мой брат тоже охотился на таких, – ответил Карантир, – и ни разу не промахнулся.
– А есть что-нибудь, чего он не умеет? – поинтересовалась Халет.
– О чём ты? – растерялся Карантир. И буркнул сердито: – Он… много чего не умеет, чтобы ты знала.
– По твоим словам он и поёт, и сражается, и придумывает всякие сложные штуки, и вот теперь ещё охотится… Прямо интересно стало его увидеть.
Лорд в ответ издал какой-то странный звук. Выглядел он при этом так, будто старался одновременно не рассмеяться и не выхватить меч в приступе ярости.
– Их шестеро, – ответил он наконец сдавленным голосом.
– Что?
– У меня шестеро братьев, не один.
– …Шестеро?
– Да!
– Прости, я не знала… значит, охотник, певец, кузнец и воин?
Он молча кивнул.
– А что тогда умеют остальные двое?
– …Ты о чём? – опасно-вкрадчиво спросил Карантир, помедлив.
– Четверо братьев, о которых ты говорил, умеют что-то лучше других. А оставшиеся двое?
Карантир всё-таки засмеялся, но как-то не слишком весело. Потом лицо его чуть смягчилось, и он ответил:
– Оставшиеся двое… это младшие, близнецы. И умеют они в основном только трепать нервы.
– Ну, тогда всё в порядке, – улыбнулась Халет. – Интересная у тебя, похоже, семья. И большая…
У неё семьи теперь не было совсем. От этой мысли уже привычно кольнуло тоской.
– Они все обещали приехать на Долгую Ночь, так что ты, вероятно, сможешь их увидеть. Но, – хмыкнул он, – не обещаю, что тебе понравится. Мои братья иногда сами себя вынести не способны, что уж говорить о других.
Это ведь не только про его братьев, подумала Халет. Он имеет в виду и себя. Снова вспомнились эти багровые огненные отсветы во тьме и неотступная мысль: лучше не знать. Это было странное, почти детское, неимоверно глупое чувство – пока ты не назовёшь чудовище по имени, оно тебя не увидит.
Наверное, надо больше спать. Халет тряхнула головой, улыбнулась:
– Чем труднее задача, тем интереснее, не так ли, лорд?
========== Часть 3 ==========
Комментарий к Часть 3
Поскольку в именах эльфов немудрено запутаться, оставлю тут подсказку, чтобы было понятнее:)
Сыновья Феанора:
Маэдрос – Нэльяфинвэ Майтимо Руссандол (Нэльо)
Маглор – Канафинвэ Макалаурэ (Кано)
Келегорм – Туркафинвэ Тьелкормо (Тьелко)
Карантир – Морифинвэ Карнистир (Морьо)
Куруфин – Куруфинвэ Атаринкэ (Курво)
Амрод – Питьяфинвэ Амбарто (Питьо)
Амрас – Телуфинвэ Амбарусса (Тельво)
Другие:
Король Нолдор Финголфин – Нолофинвэ Аракано (Ноло)
Сын Финголфина Фингон – Финдекано Астальдо (Финьо)
Сын Куруфина Келебримбор – Тьелперинквар (Тьелпе)
Нельзя было не рассказать братьям об орках, резне у Сарн Атрад и странных планах Моргота. А рассказать об этом – значит, и о халадинах тоже. Что, в свою очередь, не могло не вызвать интереса, и все шестеро обещали приехать на Долгую Ночь. Каждый год они старались по возможности собраться все вместе, и чаще всего это удавалось. Причём Нэльо всякий раз настаивал на том, что Барад Эйтель для этого подходит как нельзя лучше, а сам Карантир был категорически против: ни так называемого короля (Нолофинвэ просто воспользовался слабостью Нэльо после плена и радостно принял корону – король, называется, да как же!), ни даже Финьо видеть не было никакого желания, хотя последнему Карантир был благодарен. Но благодарность вовсе не предполагала частых встреч – напротив, одного раза в сотню-другую лет было бы более чем достаточно. К тому же в Барад Эйтель могли приехать и Арфинги, а это было даже хуже вечного нудежа Нолофинвэ и неуёмной энергии Финьо. Особенно если Ангрод опять раскроет рот не вовремя…
В общем, Карантир не любил праздники, но не отмечать их было нельзя хотя бы потому, что не поняли бы собственные подданные. Слишком мало у нолдор находилось причин для радости в последнее время, чтобы лишать их ещё и этого. Иногда хотелось скинуть Таргелион хоть на того же Курво, хоть на Кано, и отправиться… куда-нибудь. Туда, где не будет этих вечных забот, и этой Тени, и Клятвы… но он знал, что это невозможно. Клятва последует за ним даже в Мандос, да и Таргелион и братьев оставить никак нельзя – кто ещё сможет обеспечить казну деньгами, наладить торговлю с гномами и пути сообщения между землями?
Братья не могли не приехать, учитывая обстоятельства. Конечно, Нэльо был уже оповещён – Карантир слал ему настолько подробные письма, насколько это было возможно, – но хотел всё увидеть лично. А потому даже изменил намерение поехать в Барад Эйтель до Долгой Ночи, решив отправиться сразу после, будто не верил, что младший брат справится сам. Про остальных и говорить было нечего. С одной стороны, это хорошо – уж у себя-то можно было всё организовать так, как хотелось, без накладок, проблем и неудобств (и, главное, без Второго и Третьего Домов), а с другой – придётся всё делать самому, отказаться ни от чего будет нельзя, уехать пораньше, отговорившись делами, тоже.
