Текст книги "Плохие парни по ваши души. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Лаура Тонян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Если Анну до сих пор ищут, значит, Миднайт не открыл Тардес. Они скрылись из Дайморт-Бич две недели назад. Чего он ждет? Чем занимается? Готовит свой супер-ритуал?
Сорок восемь часов на поиски ведьмы. Этого мало. Очень мало.
Росс прав.
Нельзя разбрасываться временем, данным нам на поиски Анны. Нужно действовать. Прямо сейчас.
***
Я останавливаю машину у нашего дома с первыми лучами солнца, пронзающими затянутое светло-серыми тучами небо, они окрашивают их в блекло-лиловые, розовые и пурпурные тона.
Я надеюсь скорее добраться до кофеварки и сделать себе крепкий кофе, чтобы снять легкую дымку сонливости и упорядочить сумбур в голове.
Дверь открыта, так что мне даже не приходится вытаскивать из кармана ключи. На удивление, свет тоже горит, и, пройдя в гостиную, я вижу отца со своими... приятелями. Они восседают на наших диванах, но как только видят меня, заметно напрягаются. А папа и вовсе встает.
Что еще случилось?
– Сынок, – он теряется, но находится с тем, что мне предъявить мгновенно: – Где ты был? Тебя не было всю ночь.
Боже, я пережил кошмарный день. Поэтому на его замечание закатываю глаза и, вытянув ключи и бумажник из кармана, бросаю на кухонный островок. После мое внимание привлекает то, что друзья отца прожигают меня взглядами. Без сомнений, это демоны, работающие на Ад, которые так же, как и мой папа мечтают предотвратить открытие Тардеса. А значит, мы по разные стороны. Не в одной команде. И я готов играть против них, да и Росс тоже. Хотя его видения, вызванные Себастьяном, не дают мне покоя. А то, что не сумел связаться с Иветт, и вовсе выводит из себя.
– Я хочу принять душ, – стоит мне пройти к комнате, как голову тут же посещает мысль о том, что нужно поговорить с папой.
Он должен знать, что его сыновья в опасности. Черт. У нас реально мало времени. А если... если отец будет в курсе, что мы можем умереть, вдруг я смогу таким образом заполучить его в союзники? Сторонник вроде него мне совершенно не навредит.
Времени мало.
Я напоминаю себе это снова и снова, пока не поворачиваюсь к папе и не маню его пальцем. Бросив взгляд на неожиданных гостей, я могу заметить, как они отворачиваются молниеносно, застигнутые на подсматривании за мной.
Шагнув к двери своей комнаты, я открываю ее настежь и предлагаю папе войти внутрь. Он какое-то время размышляет, но потом все-таки переступает порог, немного поигрывая желваками.
– Эйден, я бы не хотел говорить, что ты пугаешь меня, но это так.
В ответ я лишь достаточно красноречиво на него смотрю. Все еще сомневаюсь, стоит говорить, или нет, но на самом деле другого выхода не представляется.
– Слушай, – начинаю, облизнув губы и приставив кулаки к бедрам, – это действительно очень серьезно...
Отец прикрывает дверь и, нахмурившись, вновь переводит обеспокоенный взгляд на меня.
– В общем, демоны – не твои друзья – другие демоны, пап, желающие нашей с Россом смерти, скоро будут в городе. Мы... мы... я, – должен сказать это, но язык не поворачивается. – Мне очень страшно, пап.
Я не знаю, какой будет реакция отца, хотя он, наверное, знает, что мы увлеклись Джейн Мортис, однако вряд ли догадывается, что все настолько серьезно, что адские черти гонятся за нами именно по этой причине.
До чрезвычайности удивив меня, отец облегченно вздыхает и облокачивается о стену боком. Стойте. Мне не показалось? Он действительно испустил легкий смешок?! Как будто у него от сердца отлегло?
– Ты об этом... – качнув головой, изрекает папа оторопело.
Я поражен, поэтому делаю шаг назад. Я просто в чертовом шоке от того, с какой легкостью отец произносит слова. Мы с Россом совсем ему не важны?
– Так ты знал? Знал, что нам угрожает опасность? – не сдерживая голоса, давлю на него я.
Но мой собеседник совершенно не меняется в лице, оставаясь все таким же спокойным.
– Было глупо думать, что я не в курсе, – моргнув и посмотрев себе под ноги, выдает отец.
И правда.
Это было очень глупо.
– Ты обманул своих сыновей, – начинаю я на высоких тонах.
Но теперь и отец, не собираясь мне уступать, кричит:
– Один из них тоже обманул меня!
Он выпрямляется, и мы сталкиваемся стальными, непреклонными взглядами.
– Ты думал, я настолько слеп, Эйден? – говорит он, подходя ко мне. – Думал, мне неизвестно, что ты на стороне нашего врага, желаешь открыть Тардес и спасти душу своей девчонки, в которую безнадежно влюблен? Это я тебя породил, – кулаком мужчина ударяет себе в грудь. – Это я. Считаешь, ты умнее меня?
Когда я ничего не отвечаю, он отступает. Невероятно, но на его лице расцветают признаки сожаления. Пока еще я ничего не могу сказать, потому что изумлен вещами, происходящими со мной, но вскоре голос прорезается сам собой.
– Без нее мне плевать на этот мир, пап, – наконец, выговариваю я.
Он мотает головой.
– Не смей так говорить. Ты…
– Разве бы ты не сделал то же самое для мамы?
Я вступаю в контратаку и использую действенное оружие против него. После упоминания о маме он замирает на какое-то время, глядя на меня в упор, и я вижу, как в его глазах распадаются и сгорают звезды.
– Меньше всего на свете я бы хотел, чтобы моим сыновьям пришлось пережить то, что пережил я, – шепчет он. – Я бы хотел сказать, что, влюбившись в человека, вы совершили огромнейшую ошибку в своей жизни. Но я не имею права упрекать вас в том, что до последнего защищал сам. Я все понимаю, Эйден, – он делает глубокий вдох и вновь подходит ко мне. Его ладони накрывают мои плечи. – И мне невероятно жаль, что мы находимся по разные стороны. Как бы я ни хотел, чтобы вы с Россом разделяли мои взгляды и убеждения, судьба все перевернула и разделила нас. Я принимаю это и не держу на вас с братом зла.
– Тогда помоги нам, – я хватаюсь за его предплечья и с отчаянием в голосе прошу. – Пожалуйста, помоги спасти ее.
Папа смотрит на меня с бесконечным сожалением, и я знаю, что он хочет сказать, и что скажет, но не готов мириться с этим.
– Я люблю тебя, Эйден. Я не хочу, чтобы ты страдал.
Я болезненно сглатываю, чувствуя, что за этими словами последует роковое «но». И я с трепещущим страхом в груди жду продолжения.
– Ни ты, ни Росс.
– Пап…
– Я защищу вас. Сделаю все для этого. Но ты должен отказаться от своей любви. В первую очередь, ни ради себя, ни ради безопасности семьи. Ради нее.
Я опускаю взгляд, совершенно растеряв все слова для ответа. Но когда поднимаю глаза обратно на отца, то вижу, что он больше не смотрит на меня. Точнее его взор устремлен сквозь меня. Я отчетливо читаю на его лице легкий шок.
– Ты… – произносит он.
Я собираюсь обернуться.
Но чувствую резкий, сильный удар, и мои глаза закатываются против моей воли. Темнота стремительно накатывает огромной волной и поглощает меня, унося в непроглядные, глубокие воды.
Реальность бесследно ускользает сквозь пальцы.
Печальное, меркнущее лицо отца растворяется в небытие.
ГЛАВА 10
АННА
Иерусалим встречает нас адским пеклом.
Овации пассажиров все еще звенят в ушах, когда мы спускаемся по трапу. Миднайт свободной походкой идет вниз, его даже не подташнивает, в отличие от меня. Я безумно боюсь летать, а этот паршивец подверг меня такому испытанию. Ко всему прочему воздух здесь густой, сухой и чертовски горячий. Интересно, температура выше тридцати градусов по Цельсию? Тридцать пять? Нет. Такое чувство, будто все сорок.
Я задыхаюсь, желая облиться ледяной водой, и мысленно рыдаю от тоски по Дайморт-Бич. В это время года в городе начинается сезон дождей, который длится около двух недель. Я ненавидела холодную, пасмурную погоду… до сегодняшнего дня. Как только моя нога ступает на раскаленный асфальт столицы Израиля, я совершенно неожиданно обнаруживаю в себе нерушимую тягу ко всему холодному.
Почему, черт возьми, мы не полетели в Арктику?
В аэропорту имени Давида Бен-Гуриона нас встречает черный BMW последней модели с тонированными стеклами. Водитель ожидает нас у задней дверцы, которая уже открыта. Другой сопровождающий в строгом костюме и темных очках забирает наш немногочисленный багаж и довольно небрежно бросает его в багажник. Позже мы с Миднайтом юркаем на задние сидения, и за нами закрывается дверь.
В салоне, как ни странно, не душно – работает кондиционер. Во встроенном мини-холодильнике на выбор есть несколько напитков: простая вода, лимонад и виски. Не трудно догадаться, какой выбор делает Миднайт... А я останавливаюсь на водичке. Тем более что водитель на чистом английском отмечает, что она родниковая. А это еще один плюс к ней.
Я залпом осушаю небольшую бутылочку и лезу за второй.
Из окна я могу видеть все прелести чудесного и величественного Иерусалима, пока мы едем к нашей точке назначения. О том, что за чертой города у Миднайта есть недвижимость – «Скромный домик площадью в тысячу триста квадратных метров» – я узнала, когда мы пролетали над Атлантическим океаном. Конечно, он заявлял об этом не без своей фирменной надменной физиономии.
Я стараюсь не выдавать своего любопытства, но мне безумно интересно увидеть его дом.
Дорога довольно долгая, но совершенно не утомительная благодаря кондиционеру и прохладным напиткам, которые я по очереди достаю из мини-бара и прикладываю к своему лицу. Стараюсь не замечать насмешек Миднайта, который изредка поглядывает на меня, отрывая взгляд от телефона, я наслаждаюсь видами бесчисленных пляжей города под музыку, льющуюся из колонок. Сопровождающий включил радио, и песня Little Mix звучит очень громко. Оно и к лучшему, мне совсем не хочется слышать голос противного Миднайта.
Он выкрал меня из Штатов, и как бы мне ни нравился Иерусалим, это не значит, что подонку можно поступать так со мной. Сыворотка, которую он применяет на мне, действует совершенно без сбоев, что раздражает еще больше.
– Ты заболела? – вдруг интересуется блондин, наконец, откладывая в сторону свой телефон. Он принимает расслабленную позу, широко расставив ноги, и расстегивает три верхние пуговицы рубашки. – Выглядишь паршиво и молчишь с тех пор, как мы приземлились. Язык отсох от жары? Мне стоит поблагодарить здешний климат.
И он усмехается, похоже, невероятно довольный своим грандиознейшим уровнем сарказма.
Я закрываю глаза, мечтая, чтобы у Миднайта отсохла вся голова и отвалилась. Прислоняюсь липким лбом к прохладному окну и стараюсь перенаправить всю концентрацию на звуки приятной музыки. Мне с легкостью удается отвлечься на звучащую песню. Она мгновенно привлекает мое внимание. Исполнители поют не на английском. Кажется, это корейский.
– Тебе что, ни капельки не интересно, зачем я привез тебя в Иерусалим? – Миднайт не собирается закрывать свой рот. Очень жаль.
Я не считаю нужным отвечать ему. Все равно не добьюсь внятного объяснения. Он снова начнет увиливать и неуместно придуриваться.
Неугомонный британец фыркает и наклоняется ко мне, чтобы щелкнуть по носу. Черт!
Серьезно?!
– Будь добра использовать свои голосовые связки, когда я разговариваю с тобой, – произносит он с играющей улыбкой на губах.
– Тц, – я убираю его руку от своего лица. – Просто оставь меня в покое.
– Что? Это невозможно, – Миднайт качает головой. – Мне просто любопытно, что ты думаешь об этом, – он кивает подбородком на пейзажи, мелькающие за окном.
– Ничего хорошего, – бурчу я, отворачиваясь.
Очевидная ложь, которую проще простого раскусить. Все потрясающе!
Наш автомобиль несется мимо большого холма с изобилием оливковых деревьев и исторических строений. Мне виднеются будоражащие воображение картины, выворачивающие наизнанку душу виды.
– Это Гефсиманский сад, – раздается приглушенный голос Миднайта. – Именно среди бессмертных масличных деревьев Иисус был предан Иудой. Там же он молился перед тем, как быть распятым, и вознесся на Небеса.
Я слабо вздрагиваю, ощущая, что он находится очень близко ко мне, но не собираюсь оборачиваться и сжимаю в кулаках всколыхнувшееся волнение.
– «И станут ноги Его в тот день на горе Елеонской, которая перед лицем Иерусалима к востоку; и раздвоится гора Елеонская от востока к западу весьма большою долиною, и половина горы отойдет к северу, а половина ее – к югу»...
Наконец, я реагирую.
– Ты что, цитируешь Библию?
– Не спрашивай об этом так удивленно, Анна, – Миднайт закатывает глаза. – Я разочарован, что выгляжу в твоих глазах невежественным.
– Ты же... злодей, – я возмущенно хмурю брови.
– Эй, с каких пор нам запрещено знать Библию? Ты ущемляешь права всех злодеев!
Мы проезжаем под широким мостом и скрываемся в туннеле, из-за чего хоть на несколько мгновений можно не смотреть на Миднайта. Хоть чуть-чуть. Не видеть его лица, насмехающейся улыбки, тщеславного выражения и пронзительных глаз.
– Слушай, ты мне надоел, – абсолютно честно отзываюсь я, махнув на парня рукой.
Он цокает языком, и когда я отворачиваюсь, кладет палец на мой подбородок, заставляя вновь встретиться с ним взглядом.
– Я не говорил, что по уставу тебе запрещено...
Но он не договаривает, потому я спешу его перебить.
– Ах, так у нас еще и устав есть? – мой голос полон ехидства.
Миднайт убирает руку от моего лица и указывает на себя, блаженно улыбаясь.
– У меня, крошка, у меня.
– Я, наверное, тебя жутко удивлю, если скажу, что мне глубоко наплевать на все твои правила? – наклонившись к нему максимально близко, я прикладываю ладонь ко рту и говорю все это заговорщическим шепотом.
Меня сначала забавляет то, что Миднайт смотрит на меня серьезно первые несколько секунд. Показалось, что его раздосадовали мои слова и рассердили, однако я не успеваю опомниться, как его губы оказываются на моих губах. Как и в прошлый раз, поцелуй Миднайт мягок и нежен. Но теперь он целует меня не потому, что хочет заткнуть, чтобы я не наговорила лишнего. Теперь он желает этого? Поцелуя?
Я опускаю ладонь вниз, и, исправляя положение, парень кладет свою на мое лицо, безмятежно касаясь пальцами моих скул, нижних век и мочки уха. Когда он собирается углубить поцелуй и уже просовывает язык в мой рот, слышится покашливание водителя, отчего я вмиг отстраняюсь, пылая и краснея.
– Приехали.
Я отталкиваю от себя Миднайта и залепляю ему пощечину.
– Держи свой болтливый рот подальше от меня, понял? – хватаю его за воротник и встряхиваю, с яростью процеживая эти слова.
– Лгунишка Анна, – Миднайт тянет губы в дразнящей улыбке и накрывает мои сжатые в кулаки руки своими ладонями. Без усилий заставляет мои пальцы отпустить черную ткань рубашки. – Признай, что ты вовсе не против, чтобы мой, как ты выразилась, болтливый рот истязал твои сладкие губы.
Когда он подается вперед, я инстинктивно отстраняюсь, прижавшись затылком к стеклу. Не сводя с меня шального взгляда мерцающих глаз, Миднайт протягивает руку, и я слышу негромкий щелчок.
А затем опора позади меня куда-то исчезает. Дверца распахивается, но я слишком поздно осознаю это, поэтому лечу назад.
Миднайт не дает мне упасть. Резко тянет на себя и прижимает к своей груди. Его подбородок ложится на мою макушку, а теплые руки как будто утешают, стискивая в порывистых объятиях. Я невольно прижимаюсь щекой к оголенному участку его нежной кожи и раскрываю рот в беззвучном изумлении.
Хочу потребовать, чтобы он немедленно отпустил меня, но мое сердце с такой оглушительной силой тарабанит в груди, что я перестаю слышать даже собственные мысли. Я теряюсь и не шевелюсь. Со стороны выглядит так, будто мне нравится, что Миднайт обнимает меня. Но это совсем не так!
Чертова судьба смеется надо мной, бросая в объятия отморозка, который пытается использовать меня в своих грязных злодейских делах!
– От-ва-ли, – я собираюсь с духом и упираю руки в его грудь.
Миднайт лениво высвобождает меня и делает это с легким раздражением, как будто я нас задерживаю. Он подталкивает меня вперед, я выползаю из автомобиля, ворчливо перебирая все известные мне ругательства. Блондин не скрывает своего веселья, заливаясь басистым смехом позади. Чем громче он хохочет, тем сильнее мне хочется напакостить ему.
Но многочисленные планы мести тут же испаряются, как только я замечаю перед собой дом. Нет. Неправильно называть это домом. Скорее огромный, четырехэтажный дворец с раскинувшимися по обеим сторонам цветочными аллеями, высокими и низкими пальмами, длинными, узкими фонтанами с радужной подсветкой.
– Ты могла бы подобрать свою челюсть, Анна? – ухмыляется Миднайт. – Она упала прямо на мой ботинок из крокодиловой кожи.
Заткнись, чтоб тебя.
Я в полном шоке смотрю на парня.
– Эта роскошь не может быть твоей, – говорю я. – Кто ты такой, черт подери?!
Он кичливо вскидывает подбородок, его так и распирает от заносчивости.
– Ты многого обо мне не знаешь, дорогуша. Все вблизи гектара принадлежит мне.
Я давлюсь его словами.
– Скромный домик?! Тысяча триста квадратных метров?! Твоему тщеславию нет предела!
– Ну, я не соврал про площадь дома.
– Это не оправдание, – рычу я.
– Не вижу логики в твоем поведении, Анна, – с усталостью вздыхает Миднайт и берет меня за руку. – Я готов великодушно распахнуть перед тобой врата рая, а ты благодаришь меня очередной порцией гадостей? Ты уверена, что верно понимаешь такое простое понятие, как признательность? Я бы не отказался услышать от тебя «спасибо».
Я пытаюсь выдернуть свою руку из его, но все мои действия приводят к тому, что Миднайт лишь усиливает хватку.
– Пойдем.
Он буквально тащит меня в дом вдоль фонтанов и остальных красот. Мне бы хотелось остаться в саду и просто побыть подальше от него. После того, что Миднайт сделал, я хотела бы всего лишь любоваться местным колоритом и не думать о произошедшем поцелуе. Но когда мы заходим внутрь, я понимаю, что времени и желания на размышления не останется. Все потому, что такого величия я не видела нигде! Прожив всю жизнь в скромном, маленьком Дайморт-Бич, я и не подозревала, что в действительности у людей есть возможность позволить себе такую роскошь.
Это же все стоит огромных денег. Лампа в холле из хрусталя и золота. Мраморный стол посреди комнаты, на котором стоит огромная ваза с целой дюжиной красных роз. Миднайт отпускает мою руку, ведь теперь точно знает, что я не хочу никуда уходить. Все, что мне хочется – это кружиться на месте и разглядывать исписанный чудесными ангелами, высокий потолок.
– Ты подрабатываешь наркодиллером? – это первое, что приходит мне на ум, и я немедленно озвучиваю свою догадку.
– Слишком предсказуемо, – с разочарованием отвечает Миднайт. – Давай же, поднапряги свои извилины и озвучь вариант оригинальнее.
– Ты выжал все соки из моих извилин своими выходками, – вздыхаю я.
– Хмм. Я рад это слышать. А теперь…
Из передних, огромных, деревянных дверей выходит молодая женщина в скромной униформе черного цвета. Она и дворецкий забирают чемоданы, которые внес в дом охранник. Миднайт что-то говорит служанке на незнакомом языке, а потом легко подталкивает меня вперед, и горничная, все быстро болтая, рукой машет в сторону гостиной.
– Приведи себя в порядок, – великодушно предлагает блондин.
– Не беспокойся. Я собираюсь оттянуться по полной. Ведь все за твой счет, да?
Он ухмыляется, и я следую за прислугой.
Эта комната еще лучше предыдущей. Мебель из настоящей темной кожи, дубовый обеденный стол и такие же стулья стоят у левой стены. Яркий, солнечный свет проникает через окна рядом. Я любуюсь выдержанным цветом стен, не сумев спрятать восторга. Мы поднимаемся по широкой, дубовой лестнице на второй этаж, который делится на два крыла.
Служанка сопровождает меня в левое и останавливается через пару метров. Отворяет передо мной третью сосновую дверь и отодвигается в сторону, пропуская меня в светлую комнату в лимонном цвете. Шторы, подушки и даже ковер – ярко-желтые. Не совсем в моем стиле, но настроение, и вправду, заметно поднимается.
Женщина обращается ко мне, по всей видимости, на иврите, кивает головой и, прощаясь, выходит.
Я обхожу кровать и быстро вхожу в очередную дверь. За ней оказывается... о, Бог мой! Шикарная ванная в бежевых тонах, а самая важная часть этой комнаты – произведение искусства из слоновой кости. В самом центре, вашу мать. В высоту оно не меньше восьми футов.
Я уже хочу скользнуть в эту ванну, наполненную горячей водой и ароматными маслами.
***
Должна признать, в моем спонтанном и безумном путешествии есть очевидный плюс. Сам факт путешествия. Конечно, оно не было бы таким увлекательным, если бы не состояние Миднайта, благодаря которому сейчас я могу наслаждаться жизнью, плескаясь в джакузи под мягкие звуки джаза, словно доносящиеся извне этой комнаты, дома, реальности.
Сколько скелетов он прячет в своем шкафу? Каких размеров его гробница секретов? Нет, не подумайте, будто я горю желанием узнать, что скрывается за его коварной душонкой. Просто мне нужно знать чуть больше о своем враге. Информирована – значит, вооружена.
Есть ли у него семья и счет в швейцарском банке? Насколько он богат? Почему притащил меня в Иерусалим? Именно сюда, а не в любую другую точку мира. Оказавшись в таком роскошном месте, я не сомневаюсь, что Миднайт имеет недвижимость где-нибудь еще. Монако? Швейцария? Арабские Эмираты? Сингапур? Возможно, и там, и там.
После водных процедур я обнаруживаю в своей комнате серебряный поднос с бутылкой шампанского и бокалом-флюте. Пытаюсь прочесть название напитка, но мой французский не настолько хорош. И где, черт возьми, пояснение на английском? Бутылка выглядит дорогой.
Я открываю ее, чтобы наполнить представленный бокал. Чьей бы идеей ни было споить меня, я благодарна этому человеку. Пусть даже им окажется Миднайт.
– Будь аккуратнее с Перье Жуе. В коллекции всего двенадцать бутылок. Точнее, уже шесть. Это шампанское очень...
С моих губ непроизвольно слетает писк мыши, попавшей в мышеловку, и я подпрыгиваю от испуга. Потому что, господь всемогущий, Миднайт стоит в дверном проеме, скрестив руки на груди, и пялится на меня. Но я точно помню, что закрывала дверь. Однако сейчас это не так важно, как то, что бутылка с шампанским выскальзывает из моих вспотевших пальцев.
И разбивается.
– ... Дорогое.
Я отскакиваю, когда брызги напитка попадают на мои ноги.
В спальне виснет тишина. Я медленно и с опаской открываю глаза, которые зажмурила секунду назад. Миднайт по-прежнему выглядит отстраненным. Он не расстроен, и на лице не появились признаки без контрольного гнева. Можно выдыхать с облегчением?
– И как я мог усомниться в твоей грациозности? – но он по-прежнему может язвить.
Я прочищаю горло, кашлянув, и отпиваю из бокала.
– Вкусно, – говорю. – Хочешь попробовать?
Парень поджимает губы, опуская взгляд к осколкам битого стекла и впитавшемуся в светлый ковер пятну.
– Я скажу Эстер, чтобы она убрала здесь все.
– Угму.
Я изо всех сил стараюсь не придавать своему виду виновности и изображаю крайнее недовольство.
– Почему ты врываешься без стука? А если бы я была не одета?
– Во-первых, дверь была открыта. Во-вторых, – Миднайт прячет руки в карманы, – это мой дом, и я могу быть везде, где только пожелаю. Комната, любезно выделенная мною тебе, не является исключением. Знаешь, я мог бы запереть тебя в подвале, в сырой и темной камере. Но позволяю наслаждаться шампанским за пятьдесят тысяч долларов.
Сколько?!
Он делает короткую паузу, чтобы смаковать вид моих выпучившихся глаз.
– Я даже спускаю тебе с рук, что ты разбила этот вкуснейший напиток прямо на моих глазах! Я гурман и алкогольный эстет, поэтому очень трепетно отношусь к своей коллекции выпивки.
Проклятая совесть. Я опускаю голову, прикусывая нижнюю губу. Нет. Не-а. Ни за что не скажу этому мерзавцу, что мне жаль.
– Но рядом с тобой мне хочется быть всепрощающим рыцарем, – приглушенно добавляет он.
– Что? – переспрашиваю я, сама не знаю, почему. Хочу, чтобы Миднайт повторил свои слова, потому что они странной взволнованностью отозвались в моем сердце? Или для того, чтобы убедиться, что мне не послышалось, и рассмеяться ему в лицо и ответить что-нибудь едкое?
Миднайт пересекает спальню и останавливается напротив меня. Он забирает бокал и допивает шампанское.
– Я должен отлучиться. Меня не будет до утра. Так что тебе придется развлекаться самостоятельно.
Я сглатываю, ощущая некую нервозность в теле. Кожу вдруг покрывает обжигающий зуд, и дико хочется куда-нибудь пристроить свои блуждающие, избегающие лица Миднайта глаза.
– Почему ты говоришь мне об этом? – не понимаю я.
– Просто, чтобы ты знала. Не пытайся сбежать. Дом надежно защищен, персонал и охрана предупреждены о том, что не должны спускать с тебя глаз и выпускать.
– Как предусмотрительно.
– Само собой.
– А... куда ты уходишь?
– Ого, – присвистывает Миднайт, наклоняясь вперед, чтобы лучше видеть мое лицо. – Неужели, тебе интересно?
– Вовсе нет, – я отворачиваюсь и молюсь, чтобы краска не залила мои щеки.
– У меня назначена встреча, – его голос звучит бодро и довольно. – Но не переживай. Я не стану флиртовать с девушками.
– Можешь спать, где угодно и с кем угодно. Мне все равно, – бросаю я.
– Я притворюсь, что поверил тебе, – Миднайт смеется в кулак. – Выспись, потому что завтра мы с тобой кое-кого навестим.
– Может, достаточно говорить загадками? – я вскидываю руками. – Зачем мы в Иерусалиме? Точно не из-за того, что в тебе проснулся азарт туриста.
Он слегка щурит глаза и наклоняет голову вправо.
– Узнаешь обо всем завтра.
Я даже не злюсь. Потому что, когда я рядом с Миднайтом, то в ярости всегда.
– Надеюсь, ты отлично проведешь ночь в моем доме, – радушно улыбаясь, он разводит руками. – Только постарайся больше ничего разбивать и ломать до моего возвращения, договорились?
Может, мне тут все поджечь?
– Да, – я улыбаюсь ему в ответ.
– Твое лицо выглядит пугающе, но я надеюсь, что ты будешь хорошей девочкой.
Миднайт разворачивается и идет к выходу. Он останавливается прежде, чем переступить порог, но так ничего и не говорит.
Еще через несколько секунд его стройная фигура скрывается из поля моего зрения.
Я тереблю пояс белого махрового халата, пока мне в голову не приходит мысль, что лучше его снять и надеть что-то легкое и удобное из имеющихся в моем гардеробе вещей. Я рыскаю в чемодане и быстро нахожу голубой топ к черным джинсам. Быстро надеваю это поверх нижнего белья, затем бросаю халат на спинку стула, а после выхожу из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь. Постоянно оглядываясь, я чувствую себя шпионом. Миднайт мог бы сговориться с прислугой, чтобы те следили за мной, не выпускали из спальни и так далее. Но меня невозможно удержать в клетке, именно поэтому я двинулась на осмотр большого дома, что принадлежит мерзавцу, не заслуживающему даже кирпича с фасада.
Мне повезло. На пути никто не встречается, а это значит, что я смело могу пройти в левое крыло. Двери там повыше и двустворчатые. Так и не поймешь, за какой из них кроется комната Миднайта. Я открываю одну за другой, пока не встречаю что-то оригинальное среди одинакового, светло-бежевого цвета всех дверей. Та, у которой я стою, выкрашена в темно-коричневый, и высота ее достигает до самого потолка. Учитывая то, насколько славолюбив этот парень, можно с уверенностью предположить, что впереди меня ждет именно его спальня.
Я угадала. Заперевшись, не спеша разглядываю золотые узоры на темно-зеленых стенах, кровать огромнейших размеров с балдахином, гардеробную и два кресла у окна. На них висят черные шторы. Они приоткрыты, поэтому в спальню просачивается солнечный свет. Он, кстати говоря, стал более ласковым, и уже не так адски печет, поэтому позже я даже могу прогуляться по саду, без опасений получить удар.
– Как здесь красиво, – тихо говорю сама себе, проведя рукой по поверхности камина, на котором стоят фотографии в рамках.
Я решаю не вглядываться. Возможно, знать про Миднайта больше, чем я рассчитывала, – ошибка.
Прыгаю с разбега на мягкую кровать, и пушистые покрывала встречают мое тело с особым теплом. Я ощущаю на простынях запах парня и, сама того не ожидая, вбираю ноздрями его аромат, сжав пальцами подушку, буквально приклеившись к ней носом. Даже не хочется делать замечание самой себе. Знаю, что это неправильно, но безумно хочется.
Все-таки, не выдержав, подрываюсь и, подбежав к камину, принимаюсь разглядывать фотографию справа. Я не сразу замечаю ее, потому что она менее приметная: очень старая, черно-белая. На ней двое взрослых мужчин с лихо-закрученными усами, двое молодых парней с гладко выбритыми лицами и милая, юная девушка, длинноволосая и изящная. Ее волосы захвачены в свободный хвост, несколько темных прядей струятся по одному плечу. Все бы ничего, если бы не один странный и интересный факт, невероятно меня пугающий. Один из молодых парней на старом фото – Миднайт.
Я совершенно точно не могу спутать. Я совершенно точно понимаю, что это тот самый парень, который обожает сарказм и готов соревноваться в нем с кем угодно. Сощурившись, я беру рамку в руки и хмурюсь, чтобы рассмотреть все, не упустив ни одной детали.
Черт! Да на них же одежда восемнадцатого, или девятнадцатого веков! Мои познания в истории не позволяют мне сделать окончательный вывод, однако понятно, что столько люди… даже ведьмы и колдуны молодыми быть не могут!
Как такое возможно?
Я пальцем провожу по фотографии, задевая голову Миднайта, такого беззаботного. Внешне он совсем не изменился, но взгляд стал другим, более циничным. А на этом старом фото Миднайт добр, юн и мил. Наверное, такой Миднайт мне бы с легкостью понравился.
Но я все еще в ужасном шоке. Отшатываюсь, присаживаясь на край кровати, опустив руку с фото, но разглядывая каждый угол с настойчивостью, страхом и любопытством.
Эти люди на фотографии – его семья? Дальние родственники? Может, они его предки? И жил когда-то человек, как две капли воды похожий на моего нового знакомого.
Самый важный вопрос, ответ на который я так и не получила до сих пор… Кто такой Миднайт?
ГЛАВА 11
ДЖЕЙН
Я всюду слышу его. Голос, преследующий меня, куда бы ни пошла, куда бы ни взглянула. Голос, произносящий слова, ранящие сотней кинжалов в самое сердце. Отравляющие сознание, испепеляющие чувства, что бурлили во мне безудержной силой и помогали оставаться в здравом уме.
