Текст книги "Опьяненные страстью"
Автор книги: Лаура Паркер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
– Вчера вечером к самому берегу подходил французский шлюп. Я слышал, ночью он встал на якорь к западу от Хайса, насмерть перепугав местных рыбаков. Поговаривают, французы кого-то ждали. Как думаешь, кого?
Мадлен смотрела на его профиль на фоне пронзительно-голубого неба, чувствуя мучительный укол желания. Себастьян повернулся и лениво улыбнулся ей. Его глаза при ярком свете приобрели лазурный оттенок. Солнце поблескивало на гладкой, слегка загорелой щеке, ветер растрепал волосы. Стоило лишь протянуть руку…
– Значит, у тебя нет никаких предположений?
Мадлен растерянно заморгала: оказывается, Себастьян ждал ответа! Она не сразу вспомнила вопрос.
– Я француженка, но не сторонница корсиканца.
– Значит, Бони ты не считаешь соотечественником? – с тонкой иронией подытожил Себастьян. Господи, если бы она только подала ему знак, подтвердила, что ждет его прикосновений! – Ну что же, если ты не замешана в планах вторжения, тогда я могу спать спокойно.
Мадлен переложила зонтик с правого плеча на левое, отгораживаясь от Себастьяна. Ежедневные напоминания о войне тревожили ее, хотя она не подавала виду. Если Себастьян и вправду не доверяет ей, тогда зачем разрешил ей остаться в доме? Впрочем, ответ Мадлен знала сама. Он бился в ее сердце, в каждом взгляде, которым она обменивалась с Себастьяном. Он был неравнодушен к ней, но осторожничал.
Себастьян недоумевал: зачем он завел этот никчемный разговор о войне? Не в его правилах вызывать враждебность у желанной и привлекательной женщины. Возможно, все дело в том, что желание вконец измучило его. А может, ему просто хотелось поддразнить Мадлен. С ней он никогда не скучал и потому в любое время радовался ее обществу. Едва взглянув на серьезное личико спутницы, он мгновенно приходил в состояние интеллектуального и физического возбуждения. В чем-чем, а в партнершах по постели он никогда не испытывал недостатка. Но в этой женщине его привлекало не только тело, но и душа.
Себастьян внезапно испугался. В кои-то веки физическая привлекательность женщины отступила для него на второй план! Инстинкт тщетно напоминал об осторожности. Желание взывало к решительным действиям, а здравый смысл советовал набраться терпения.
Равнина, расстилающаяся впереди, постепенно приближалась, и наконец Мадлен увидела вдалеке, на плоской вершине утеса, толпу людей. Мужчины и женщины суетились вокруг предмета, напоминающего серебристо-бордовое озеро, волнообразно колеблющееся среди травы.
Зрелище чем-то напоминало ярмарку, только без прилавков, пестрых флагов, жонглеров и музыкантов. Но пока экипаж приближался к толпе, Мадлен ощущала усиливающуюся праздничную, наэлектризованную атмосферу, царящую в ней. Одни мужчины разгружали с телег бочонки, другие носили тяжелые бухты канатов, третьи волокли какие-то трубы. Носились стайки ребятишек, лаяли собаки.
Себастьян остановил повозку чуть поодаль.
– Подойдем поближе, узнаем, что тут происходит?
Он легко спрыгнул на землю и помог Мадлен спуститься. Когда он взялся за ее талию обеими руками, их взгляды встретились и на миг Мадлен увидела в глазах Себастьяна огонь, по которому успела истосковаться за месяц. Он улыбнулся, словно прочитав ее мысли, и поставил ее на землю.
Повесив плетеную корзинку с припасами на левую руку, он подал правую Мадлен, и они перешли невысокий мост, переброшенный через ручей шириной не более фута. Себастьян с приветственным возгласом поднял руку.
Человек в толстой саржевой куртке и кожаных сапогах услышал его, сорвал кепку с головы и поспешил навстречу.
– Доброе утро, милорд и миледи. Погодка выдалась в самый раз!
– Да, жаль, что мы не успели подготовиться, – подтвердил Себастьян. – Сегодня ограничимся только испытанием, Тобиас.
Его собеседник кивнул.
– Но если вы не против, вы с леди могли бы подняться вверх, а мы заодно проверили бы крепость канатов.
Себастьян с заговорщицким видом повернулся к Мадлен.
– Отличная мысль, Тобиас! Мадемуазель Миньон – отважная особа. Мадемуазель, позвольте представить вам капитана Тобиаса Уикама. Капитан Уикам – один из самых известных воздухоплавателей Британии. На его счету не менее пятидесяти полетов.
Мадлен улыбнулась и протянула руку.
– Рада познакомиться с вами, капитан Уикам! Однажды я видела полет в Тюильри. Никогда не забуду, как я восхищалась смелостью воздухоплавателей. Вы настоящий герой, капитан!
– Благодарю, миледи, – смущенно ответил Тобиас. – Это высшая похвала, на какую я мог рассчитывать. Надеюсь, сегодняшнее испытание позволит вам самой почувствовать всю прелесть полета. Мы будем рады поднять вас в воздух в любой момент.
– Правда, месье? – Мадлен вопросительно взглянула на Себастьяна. – Неужели это возможно?
Себастьян перевел взгляд с сияющего капитана, нежно жмущего руку новой знакомой, на саму Мадлен, излучающую неподдельное удовольствие. От ветра ее щеки раскраснелись. Внезапно Себастьян исполнился гордости оттого, что его спутница так отважна и любознательна.
– Полагаю, это можно устроить.
Тобиас приподнял кепку.
– Я вернусь сию же минуту – только проверю, правильно ли наполняют шар. Прошу прощения, милорд.
Себастьян отпустил его взмахом руки.
– Не спешите, Тобиас. Сегодня скорость для нас не имеет значения.
Когда он ушел, Себастьян понимающе кивнул Мадлен:
– Ты одержала свою первую победу.
Она пожала плечами:
– Это не входило в мои намерения. Я сказала то, что думаю.
– И правильно сделала, – подхватил он, ведя Мадлен к краю утеса, откуда открывался вид на море. – Теперь Тобиас будет вспоминать о встрече с тобой в каждой пивной, отсюда до самого Дувра. Но расскажи, что за полет ты видела в Париже? – Он вдруг насторожился. – Говорят, полетами на воздушных шарах увлекается сам Наполеон.
Мадлен шагала рядом с легкой гримасой раздражения.
– В то время мне было четыре года. Я видела один из полетов месье Бланшара.
– Как занимательно! Значит, тебе известно, что Жан-Поль Бланшар первым преодолел Ла-Манш на воздушном шаре? В 1784 году ему понадобилось на это два часа!
– В том году я только родилась, месье.
– Вот как? Я думал, ты на несколько лет старше, – должно быть, виной всему твой жизненный опыт.
Мадлен отвернулась, не понимая, почему ему доставляет такое удовольствие дразнить ее. Она заметила, что несколько человек раскладывают на земле веревки крест-накрест.
– Что они делают?
– Готовятся к первому взлету усовершенствованного мной воздушного шара.
Мадлен круто обернулась к нему.
– Вашего шара?
Себастьян смотрел сверху вниз в ее запрокинутое лицо.
– Не понимаю, почему это тебя так удивляет. Воздушный шар может принадлежать любому человеку, обладающему достаточным капиталом. Разумеется, при этом вовсе не обязательно нанимать опытных воздухоплавателей.
– Но ведь вы прибегли к помощи Тобиаса, – возразила Мадлен, размышляя, что будет, если она приложит ладонь к упругой щеке Себастьяна.
– Зато конструкцию шара я усовершенствовал сам. – Боже, как она может смотреть на него такими глазами и не ждать поцелуя!
– Вы конструируете воздушные шары? Но зачем?
За одно прикосновение Себастьяна Мадлен была готова броситься к нему в объятия, не заботясь о том, что их видят десятки незнакомых людей.
– Потому что кто-то должен этим заниматься. – С этим нелепым ответом Себастьян взял Мадлен под руку и повел прочь. Он опасался поставить в неловкое положение их обоих, если в ближайшее время они не окажутся наедине. – Давай перекусим, а заодно поговорим о полетах. Шар будет готов только через несколько часов.
Они нашли удобное местечко в сотне ярдов от вершины утеса, в тени большого камня, над обрывом. Себастьян вынул из корзины одеяло, расстелил его на жесткой траве и опустился на него.
– Ты не составишь мне компанию?
Мадлен, которая любовалась проливом, обернулась и увидела поданную ей руку. «Да, – мысленно ответила она, – я составлю тебе компанию где угодно, лишь бы ты позвал меня с собой».
Она устроилась на коленях рядом с ним, сняла шляпку и поправила примятые локоны.
Прищурившись, Себастьян внимательно наблюдал за ней. Как соблазнительно она выглядит, как он мечтает дотронуться до ее блестящих темных волос, запустить в них пальцы, привлечь ее к себе и припасть к нежным пухлым губам! Опершись на локти, Себастьян вытянул ноги перед собой.
Наблюдая, как Мадлен расстегивает мантилью, он думал о том, что предпочел бы сам вынуть из петли каждую пуговицу, а затем медленно спустить мантилью с плеч Мадлен. Он представлял себе, как поцеловал бы ее в шею – сначала нежно, а потом с возрастающей страстью, втягивая в рот ее атласную кожу, оставляя следы любви в напоминание о себе.
Мадлен вызвала у него желание обладать и защищать свою собственность. Он закрыл глаза, чувствуя, как возбуждение стремительно охватывает его.
– Братья Монгольфье сжигали пятидесятифутовые снопы сухой соломы, чтобы наполнить шар горячим воздухом, – заговорил он. – Чтобы дым имел более высокую температуру, к соломе подмешивали несколько тюков шерсти.
– Значит, чем горячее воздух, тем лучше?
Себастьян открыл глаза и обнаружил, что Мадлен не сводит с него взгляда. Она и вправду слушала его. Затем он заметил, что она уже сняла мантилью, в глубоком вырезе платья виднелась пышная грудь. Он насторожился: когда она успела расстегнуть платье сзади?
Мадлен с нескрываемым удовольствием взирала на торс и чресла Себастьяна.
– Когда воздух остывает, шар спускается, но при наполнении горячим воздухом он расширяется и поднимается вверх, так? – тихо предположила она.
Мадлен флиртовала с ним! Себастьян возликовал и попытался скрыть чувства, опустив веки.
– Тебе это и вправду любопытно?
Углы ее губ тронула улыбка.
– Мне нравится знать, что к чему, месье. – Ее блуждающий взгляд устремился в лицо Себастьяна, и у него екнуло внутри. – Тот, кто много знает, меньше боится, верно?
Оба прекрасно понимали, что отвлеклись от разговора о воздушных шарах. По спине Себастьяна пробежал холодок.
– Твоя рассудительность достойна похвалы. Я бы не хотел, чтобы ты опасалась набираться нового опыта.
Мадлен вспыхнула. Себастьян взял ее за запястье и нежно сжал его.
– Расскажите мне поподробнее про свой шар.
– Мы проводим опыт, пытаясь устранить множество препятствий в управлении полетом. – Опираясь на один локоть, он провел ладонью вверх по руке Мадлен, до манжеты пышного рукава. – Существует множество практических затруднений – к примеру, незначительная разница между плотностью горячего и холодного воздуха. Тысяча кубических футов воздуха нормальной температуры весит около семидесяти пяти фунтов, а горячего – пятьдесят восемь. Шары братьев Монгольфье могли подниматься лишь на определенную высоту. – Он зажал в пальцах манжету Мадлен и спустил рукав с ее плеча. – Кроме того, возникает необходимость постоянно поддерживать огонь, чтобы оставаться в воздухе.
– Как это, месье?
Она подалась вперед, и платье обнажило ее грудь, повиснув на кончике соска.
Себастьян расплылся в медленной и ленивой улыбке.
– Вес топлива значительно ограничивает вес груза и число пассажиров, которые может поднять шар.
Пальцы Себастьяна подцепили край упавшего лифа. Он увидел, как Мадлен покраснела и как упругая грудь затрепетала от прикосновения.
– Огонь весьма опасен. Если ветер раскачает гондолу, жаровня может сдвинуться с места, упасть или, хуже того, поджечь сам шар.
Мадлен затаила дыхание, когда он обвел большим пальцем ее сосок.
– Но теперь существуют шары, наполненные водородом.
– Верно. – Он просунул руку под ткань и подхватил грудь Мадлен. Она ахнула, а Себастьян быстро сел, заключил ее в объятия и прижал к груди, продолжая нежно сжимать налитой холмик. – Водород – газ, который значительно легче горячего воздуха, следовательно, он обладает большей подъемной силой и надежностью. – Он слегка взвесил грудь Мадлен на ладони и нашел ее неотразимой. – После того как шар наполнен и закупорен, он долгое время будет находиться в воздухе и преодолевать большие расстояния.
Мадлен уткнулась разрумянившимся лицом во впадинку между шеей и плечом Себастьяна и вздохнула, когда его пальцы сомкнулись на набухшем бутоне ее соска. Она не могла поверить собственной дерзости, но понимала, что умрет от разочарования, если Себастьян прекратит ласки.
– Значит, как только шар наполнен, необходимость в дополнительном топливе отпадает?
– Прежде всего надо правильно наполнить шар водородом. – Себастьян коснулся губами ее уха. – Иначе сам шар станет внушительным грузом. Первые воздушные шары делали из вощеной бумаги или плотного шелка, покрытого слоем каучука, природной резины. Но их не всегда удавалось как следует закупорить. Внезапная утечка газа из шара посреди полета может быть очень опасной, если не смертельной, для пассажиров.
Его ладонь узнавала на ощупь нежность кожи Мадлен, напоминающей то шелк, то плотный атлас, то тончайший бархат.
– Сегодня мы собираемся испытать шар из более тонкого шелка, почти как кожа.
– Полет пройдет без особых затруднений? – прошептала Мадлен и тихо ахнула, когда Себастьян посадил ее к себе на колени.
– А вот это, дорогая, зависит от природы участвующих в нем стихий.
Снова приподняв ее, он быстро завернул до талии ее юбки, и обнаженные ягодицы Мадлен коснулись натянувшейся кожи его бриджей.
– Вполне возможно, нас ждет плавный подъем, легкий полет и не менее удачное снижение на безопасную землю. – Он прижался бедрами к ее обнаженной плоти. – Бывает, что полет превращается в сущий кошмар – гондола раскачивается во все стороны, шар то взмывает вверх, то камнем падает вниз. Впрочем, такое развлечение горячит кровь. – Он взял Мадлен за подбородок и повернул лицом к себе. Насмешка в его глазах сменилась вспышкой пламени. – А какой полет предпочла бы ты?
Мадлен обвила рукой его шею и уставилась в затуманенные страстью глаза.
– Второе описание любопытнее, но боюсь, оно гораздо опаснее, ме… Себастьян.
– Неужели ты не любишь опасности, Миньон? – Он приложил палец к ее губам, слегка приоткрывшимся от попыток сдержать участившееся дыхание. – Одно из величайших наслаждений для мужчины… или женщины – заставить сердце колотиться быстрее.
Он притронулся пальцем к ее нижней губе, затем склонился, целуя ее в шею. Его ладонь, лежащая на талии Мадлен, приподнялась и подхватила грудь.
– К примеру, мое сердце ускоряет ритм, когда я прикасаюсь к тебе. – Он вскинул голову. – Разве мои прикосновения не оказывают на тебя такое же воздействие?
Мадлен вглядывалась в чувственные контуры его рта, к которому ей так отчаянно хотелось прижаться губами.
– Я не стану отвечать вам. Независимая женщина скрывает свои чувства. Ей позволительно выказывать лишь желания.
Себастьян придвинулся ближе, и его дыхание долетело до приоткрытых губ Мадлен. Оба совершенно забыли о десятках мужчин, работающих неподалеку.
– Что это за желания, Миньон? Ты хочешь меня?
Мадлен отстранилась, насколько позволяла ей рука Себастьяна, обнявшая ее талию. Не сводя взгляда с обольстительных синих глаз, она чувствовала себя так, словно стояла перед ним обнаженной. В отсутствие других способов защититься Мадлен прибегла к помощи ума.
– Вы на редкость привлекательный мужчина, а я – всего-навсего девчонка, мало повидавшая в жизни. Конечно, меня влечет к вам – тем более что вы так стараетесь облегчить мне эту задачу.
Себастьян опустил ладонь на колени Мадлен и слегка надавил на них, заставляя Мадлен раздвинуть ноги.
– Что, если я помогу тебе и на этот раз?
Он погрузил ладонь в теплый и влажный туннель между ее ног, потирая его сквозь ткань платья, пока каждое движение не начало вызывать у Мадлен легкий стон.
– Какая ты нежная и разгоряченная, Миньон… – Себастьян не спускал с нее глаз. – Ну, что ты теперь скажешь?
Ее голос стал хрипловатым и срывающимся от возбуждающего ритма движений Себастьяна, а сами слова вызвали у него головокружение.
– По вашей милости… мне… очень трудно устоять перед вами, месье.
– Я хочу сделать сопротивление невозможным! – Он крепко поцеловал ее.
Мадлен зажмурилась, признавшись самой себе, что именно об этом она и мечтала, и удивляясь тому, как просто все свершилось. Впрочем, ей явно недоставало опыта: она не могла забыть о доносящихся до нее голосах незнакомых людей. Ее неокрепшая страсть страшилась вторжения посторонних.
Когда Себастьян поднял голову и перевел дыхание, она слабо прислонилась к его плечу.
– Прошу вас, не надо! Вдруг кто-нибудь…
– Тсс! – Себастьян не дал ей договорить. Он мгновенно понял, о чем думает Мадлен, куда могут завести ее мысли и что станет при этом с ее желанием. Он не боялся, что их потревожат – тем, кто отважится на такое, придется иметь дело с самим лордом д’Арси. Но как подозревал Себастьян, Мадлен еще не понимала требовательности страсти, презирающей помехи.
Не убирая ладони с коленей Мадлен, он слегка приподнял ее лицо за подбородок и нежно поцеловал, тут же отстранившись. Но Мадлен метнулась к нему, прильнув послушными мягкими губами. Он принялся яростно целовать ее, их губы сливались в бесчисленных поцелуях, пока Мадлен не пронзило сладкое вожделение. Однако Себастьян не спешил, чтобы не лишать Мадлен удовольствия, которое ей только предстояло познать в полной мере. Несколько долгих недель Себастьян ждал этой блаженной минуты и теперь не торопился.
– Ты доверяешь мне, Миньон? – прошептал он, касаясь губами ее уха.
– Пожалуй, да, – с дрожащей улыбкой откликнулась она.
– Тогда слушай: твой полет состоится сегодня же днем. Это я тебе обещаю.
Он посадил Мадлен на одеяло рядом с собой, и она задумалась над смыслом его слов, растерянно глядя, как Себастьян раскладывает припасы – хлеб, холодную курятину, горчицу, пикули и сыр. Как он может думать о еде, когда ее губы, грудь и чресла пульсируют от невыносимого желания?
Мадлен подтянула повыше рукава платья и поправила опустившийся лиф.
– Повернись, я помогу тебе застегнуть платье, – предложил Себастьян.
Он проделал это с поразительным искусством, заставив Мадлен задуматься о том, где и как он ему научился.
Себастьян удобно вытянулся на одеяле, опершись на локоть, и принялся поглощать еду с усердием человека, старательно проработавшего целый день.
Мадлен с меньшим воодушевлением последовала его примеру, взяла хлеб с сыром, но почти не притронулась к ним. Право, мужчины непостижимы!
Глава 14
– Видите эти бочонки, миледи? – Капитан Уикам разъяснял внимательной слушательнице тонкости воздухоплавания. – В них содержится смесь железной и цинковой стружки, вода и серная кислота. Газ, образующийся при взаимодействии воды и серной кислоты, действует на металл. По трубам он поступает в центральную бочку. У нее нет дна, она стоит в медной лохани с водой. Пройдя через нее, газ очищается. Затем очищенным газом наполняется шар через специальный насадок, вставленный в его отверстие. Теперь вам все понятно?
Мадлен кивнула. Огромный мешок из бордово-серебристого шелка начал наполняться водородом, его очертания быстро изменялись. Шар бугрился и колыхался на ветру. Мадлен понимала, почему для этой работы потребовалось столько людей: с помощью тупых шестов и целой сети веревок, опутывающих шар, они поддерживали и перекатывали тысячи ярдов тонкого шелка, способствуя наполнению.
– Он гораздо больше, чем шар месье Бланшара! – в восхищении воскликнула Мадлен, когда шар наконец наполнился и заслонил собой все небо.
– Потому что он предназначен для перевозки пятидесяти человек.
Обернувшись, Мадлен обнаружила, что Себастьян отвлекся от наблюдений за аппаратом, производящим водород.
– Когда шар будет окончательно наполнен, его длина составит более двухсот шестидесяти футов. – Он указал, как изменятся очертания шара, водя рукой.
– Но зачем нужен такой огромный шар, месье?
Он усмехнулся:
– Чтобы перевозить солдат, Миньон.
– Солдат? – эхом повторила она. – Но кому это понадобилось?
Себастьян насторожился, но не заметил в поведении Мадлен ничего необычного.
– Еще два десятилетия назад, увидев полет в Париже, американский колонист Бенджамин Франклин предсказал, что воздушные шары станут летательными аппаратами будущего. Ходят слухи, будто полеты произвели неизгладимое впечатление и на Наполеона. Что ты об этом думаешь?
Мадлен перевела взгляд на блестящий гладкий шелк, медленно поднимающийся в небо.
– По-моему, жаль превращать такую красоту в орудие убийства.
– Неразумный ответ, Миньон. Так может рассуждать только женщина.
– А разве я не женщина, месье?
Он улыбнулся, глядя в ее запрокинутое лицо.
– Мадемуазель, в этом не может быть никаких сомнений.
Капитан Уикам с умилением следил за молодой парой.
– Ваша светлость, пора усадить леди в гондолу, пока та не поднялась.
Себастьян встрепенулся:
– Отличная мысль! Сколько времени вы собираетесь продержать шар в воздухе?
– Час или чуть больше – в зависимости от ветра. Незачем наполнять шар до конца, ведь ему не предстоит полет. И все-таки он должен пробыть в воздухе как можно дольше, чтобы мы успели проверить, выдержат ли швы такой груз.
– Вы будете удерживать его на месте с помощью веревок? – продолжал расспросы Себастьян, которого вдруг осенило.
– Да, милорд. Мы приготовили восьмифутовое якорное кольцо и самые крепкие морские канаты. – Капитан угадал мысли Себастьяна. – Она в полной безопасности, милорд. Я сам время от времени проверяю, как она наполняется.
– Странно, он упоминал о воздушном шаре в женском роде. Я слышала, так говорят и про морские суда. Почему? – спросила Мадлен, когда капитан отошел.
– Натура мужчин такова, что они причисляют к женскому полу любое средство передвижения, внутри которого они могут разместиться. – Лицо Себастьяна озарила коварная улыбка. – Особенно если это средство передвижения столь же непредсказуемо и темпераментно, как женщина. А может, дело в том, как оно реагирует на мужские прикосновения. – Он коснулся полей шляпки Мадлен, делая вид, что хочет поправить ее, и увидел, что губы Мадлен выжидательно приоткрылись. – Если судном легко управлять, капитан относится к нему как к леди. Если судно капризничает, оно напоминает мужчинам хитрую плутовку. – Голос Себастьяна понизился на пол-октавы. – Устроившись во внутреннем помещении судна, убаюканный качкой мужчина не может не сравнивать его с похотливой распутницей.
Слегка осипнув, Мадлен пробормотала:
– Не знаю, стоит ли радоваться такому сравнению, – ведь я сама женщина.
– И это меня вполне устраивает, – отозвался Себастьян, застегивая верхнюю пуговицу ее мантильи. При этом его пальцы на миг замерли на ключицах Мадлен. – Вскоре ты сама убедишься, как я рад тому, что ты женщина. – Слегка отстранившись, он взял Мадлен за запястье. – Надо поспешить, если мы хотим подняться в воздух.
Еще во время ленча Мадлен слегка пала духом, поняв, что соблазнить Себастьяна на виду у посторонних не удастся. Страсть, не нашедшая выхода, неуверенность в том, как будут восприняты ее смелость и отсутствие аппетита, повергли ее в мрачное расположение духа. Услышав последние слова Себастьяна, Мадлен потянула его за рукав.
– Куда мы идем?
Себастьян рассмеялся:
– Я же пообещал тебе полет, а ты сказала, что доверяешь мне. Не упрямься, Миньон, – второго такого случая тебе может никогда не представиться.
Мадлен не знала, что он задумал, но покорно побрела следом.
Едва они обошли рабочих, орудующих шестами и веревками в огромной тени, отбрасываемой тонкой оболочкой шара, Мадлен увидела поодаль гондолу. Она стояла на склоне утеса, и заметить ее можно было, только обойдя шар. Формой гондола напоминала плоскодонную лодку. Через ее борт был переброшен трап. Себастьян уверенно прошел по шатким доскам, увлекая за собой Мадлен.
Спрыгнув в гондолу с борта высотой четыре фута, он обхватил Мадлен за талию и поставил рядом с собой. Внутри гондола напоминала небольшое судно, с бортов которого свешивались мешки с песком, а на носу и корме сгрудилось несколько привязанных ко дну бочек.
– Зачем они? – спросила Мадлен, указывая на бочки.
– Каждая бочка весит примерно столько же, сколько человек, – объяснил Себастьян, отвязывая веревки, удерживающие трап на месте. – Сегодня мы испытываем влияние груза на подъемную силу шара.
– А почему пол застелен соломой? – спросила Мадлен, указывая на толстый слой сухой соломы под ногами.
– Из предосторожности, – отозвался Себастьян и сбросил трап на траву. – Солома смягчит удар, если какая-нибудь из бочек сорвется с места. Бочка весом двенадцать стоунов[22]22
Около 80 кг.
[Закрыть] способна проделать здоровую дыру в обшивке. Человек вряд ли причинит гондоле такой ущерб.
– Понятно… – пробормотала Мадлен. – А почему гондола имеет такую странную форму? До сих пор я видела только плетеные корзины.
– Форма была позаимствована у изобретателя гондолы, Меснера. Поскольку предстоит пересечь Ла-Манш, гондола должна иметь форму лодки, чтобы поплыть, если шар не долетит до берега.
Мадлен изумленно распахнула глаза. Себастьян наблюдал за тем, как над головой прошла тень шара. Затем из-за края шелкового эллипса вновь выглянуло солнце.
Мадлен не заметила, как днище гондолы под ее ногами дрогнуло, потому что именно в этот момент Себастьян заключил ее в объятия. Гондола сдвинулась на несколько дюймов, ветер подхватил воздушный шар, тот слегка качнулся… но ничего не произошло.
– Пожалуй, нам нужно покинуть гондолу, – негромко произнесла Мадлен, теребя указательным пальцем ленту шляпки.
– Всему свое время. – Себастьян развязал ленты и бросил шляпку на солому.
Мадлен быстро огляделась по сторонам, но борта гондолы надежно скрывали из виду округу. И все-таки она не сумела промолчать, когда Себастьян начал расстегивать ее мантилью.
– Нас кто-нибудь увидит.
– У кого, по-твоему, может оказаться столь острое зрение? У птиц?
Внезапно до Мадлен донеслись нестройные восторженные крики. Она снова взглянула в сторону борта.
– Просто мне кажется… – Она высвободилась из объятий Себастьяна и бросилась к борту.
Поначалу она ничего не увидела, разве что линия горизонта оказалась гораздо ниже. Пока взгляд Мадлен метался из стороны в сторону, ею начало завладевать ощущение тяжести в животе и растерянность. Мадлен не сразу осознала, что земля вдруг оказалась далеко внизу и продолжала удаляться с головокружительной скоростью.
– О Боже! Весь мир исчез! – в страхе выкрикнула она.
– Пока еще нет, – возразил Себастьян, стоявший у нее за спиной, – но в любую секунду может… – Неожиданно подъем прекратился, дно гондолы дрогнуло, и Себастьян едва успел подхватить пошатнувшуюся Мадлен. – Да, канаты выдержали, – заключил он со смешком. – Сейчас мы узнаем, что с нами стало – либо мы повисли в небе, как воздушный змей, либо… – Гондола резко качнулась, Себастьян не устоял на ногах и вместе с Мадлен повалился на застеленный соломой пол. – …Или же событие оказалось более знаменательным, чем я планировал, – закончил он.
Мадлен изо всех сил ударила его кулачком.
– Значит, вы сделали это нарочно!
Лежа на соломе, он расхохотался, не удосуживаясь отражать ее беспорядочные удары.
– Ты же сама хотела остаться наедине со мной. Нам представился случай, и я его не упустил. О, только не по носу!
– Вы должны были предупредить… Ой!
Мадлен осеклась, когда пол под ногами накренился, и у нее екнуло внутри. От толчка она упала лицом вниз на солому, раскинув руки.
Неожиданно гондола выпрямилась и повисла в осеннем небе, где слышался лишь шум ветра и гул натянувшихся канатов.
Мадлен считала, что страх полностью парализовал ее, однако ей первой удалось сдвинуться с места. Поднявшись на колени, она отползла подальше от Себастьяна.
– Не приближайтесь! – крикнула она, едва он сел, с торчащими из волос и складок одежды соломинками. – Не трогайте меня!
– Миньон, посуди сама: как же мы сможем испытать удовольствие, не прикасаясь друг к другу? – рассудительно спросил он. Поднявшись на ноги, он отряхнулся. – Прежде чем перейти к более приятным занятиям, следует сообщить тем, кто остался на земле, что с нами все в порядке. – Он подошел к борту гондолы и перегнулся через него, свесившись вниз так, что Мадлен в испуге ахнула, предчувствуя роковое падение. Она не сразу заметила, что Себастьян ритмично машет рукой – он подавал сигнал.
Мадлен осторожно поднялась, проверяя надежность коварной опоры под ногами. Пол гондолы выровнялся, но вибрировал, как палуба судна. Напряжение двух сил, борющихся друг с другом, было трудно не заметить.
Мадлен бросилась к Себастьяну и прижалась всем телом, словно стремясь слиться с ним.
– Боже мой! Я хочу вниз, на землю!
Себастьян, который в начале полета чувствовал себя не многим лучше, обнял ее.
– Тише, Миньон, все будет хорошо. – Он поцеловал ее в макушку. – Разве тебе не любопытно увидеть то, что видели лишь немногие? Посмотри, какой отсюда открывается вид!
Мадлен уткнулась раскрасневшимся лицом ему в грудь.
– Нет… не хочу… не могу… – Больше в ее сбивчивом бормотании Себастьяну не удалось разобрать ни слова.
Он убеждал себя, что в его объятиях Мадлен возьмет себя в руки и вновь обретет способность рассуждать разумно, а уж потом насладится чудесным днем и высотой. Посмотрев на юго-восток, она сможет увидеть родину, приморские города Кале и Булонь-сюр-Мер.
Вскоре прикосновение тела Мадлен привело Себастьяна в возбуждение. Она извивалась так соблазнительно, что давно сдерживаемое вожделение победило в нем холодный рассудок. Несмотря на всю опасность предстоящего, Себастьян понимал: близость должна наступить, иначе желание взорвет их обоих.
Он крепко прижал к себе Мадлен, взяв ее за бедра. Она застонала, но Себастьян так и не сумел определить отчего – от желания или испуга. Он провел ладонью по ее спине от плеча до ягодиц, наслаждаясь бесподобной упругостью ее тела под тканью платья. Наконец он решился опустить ее на застланный соломой пол гондолы и поднял ей юбки, обнажая разгоряченную кожу, гладкую, как атлас, ждущую его прикосновений.
Усадив полуобнаженную Мадлен к себе на колени, он принялся ласкать ее бедра и ягодицы. Ощущение податливости и вместе с тем упругости ее плоти было восхитительным. Себастьяну не терпелось сказать, как он ждал этого момента, но он промолчал: слова имели вес, а обещания, пусть даже непреднамеренные, оказались бы непростительной ложью.
Он коснулся ее щеки, чтобы успокоить.
Пальцы нежно дотрагивались до влажной от слез кожи. Мадлен чувствовала форму мышц, костей, гладкость кожи обнимающего ее мужчины и убеждалась, что это реальность. Себастьян вновь поцеловал ее.
Она выгнула спину, поддаваясь его ласкам. Себастьян уложил ее на чистую солому, ощущая, как она всем телом отзывается на прикосновения его рук. Мадлен вытащила подол рубашки Себастьяна из-под пояса и коснулась его груди, потирая ее, гладя и сжимая. Себастьян вздрогнул. В первый раз Мадлен вела себя совсем иначе – она ждала, теряясь в опасениях и неуверенности. Теперь же она стала женщиной, твердо знающей, к чему стремиться. Когда она опустила руку ниже и словно невзначай задела его чресла, у Себастьяна вырвался стон наслаждения. Услышав его, Мадлен сжала пальцы и придвинулась ближе.
