Текст книги "Свадебный переполох"

Автор книги: Лаура Ли Гурк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Но девушка отреагировала на эти его слова не так, как он надеялся.

– У мужчин иногда бывают любовницы, – сказала она. – Такое случается...

Герцог поднес ладонь ко рту и покашлял, скрывая улыбку.

– Да, но Рамсфорд будет оплачивать их, пользуясь вашими деньгами. Он сможет покупать им дома, одежду, украшения...

– Только через мой труп, – заявила Аннабел.

– А как вы сможете предотвратить это? Лишите его средств, если он заведет любовницу?

Аннабел в замешательстве уставилась на собеседника. Прошло несколько минут, прежде чем она наконец ответила:

– Разумеется, нет! Это даже не приходило мне в голову. Но разумеется... – Она умолкла в нерешительности, и это вселяло оптимизм. – Разумеется, в этом не будет необходимости. Бернард не станет... Он не воспользуется этим своим доходом, чтобы тратить его... тратить его на других женщин.

Почувствовав, что берет верх, Кристиан одарил девушку взглядом, исполненным жалости.

– Вы и впрямь в этом уверены, не так ли?

– Да! – Она снова нахмурилась. – Да, уверена!

Кристиан пожал плечами, решив разыграть свою партию так, будто в этой игре у него не было ставок.

– Рамсфорд ваш жених, и вы знаете его лучше, чем я. Однако какой же доход он сможет использовать, если не ваш? У него нет никакого другого. Кроме того, в Британии подобное является нормой, и никто не считает, что это неправильно. Напротив, над вами посмеются, если вы вздумаете жаловаться на то, что он тратит ваши деньги на любовниц. Мы, британцы, ненавидим излишнюю суету. Так что вам придется снести это. И улыбаться, играя роль счастливой жены – что бы ни происходило.

Девушка вскинула подбородок – похоже, этот жест был их семейным жестом.

– Я не верю вам, – заявила она. – Содержать любовницу на деньги жены считается приемлемым? Нет, это невозможно. Это непорядочно. Да это просто... Просто несправедливо! Вы лжете!

К сожалению, он не лгал. Вероятно, преувеличил, но лишь чуть-чуть.

– Говорите, несправедливо? Милая, если вы думаете, что в английских браках есть хоть что-нибудь справедливое, вам лучше бежать прямо сейчас, пока у вас еще есть шанс.

– Почему? – Ее брови приподнялись. – Потому что вы тот, кто никогда не лжет девушкам?

Как ни странно, эти слова его задели, хотя он много лет преуспевал во лжи. Однако он не собирался терять лицо.

– Я никогда не лгу, говоря на эту тему, Аннабел. Я знаю, что часто говорю глупости, но не сейчас. Если вы вступите в брак, полагая, что в вашем случае все будет по-другому – лучше и честнее, чем для других американок, приехавших до вас, – то вы испытаете огромное разочарование. Потому что самое большое несчастье, с которым только может столкнуться человек, – это неоправданные ожидания.

Девушка с усилием вздохнула.

– Нет, Бернард не станет тратить мои деньги на любовниц, – сказала она так, будто пыталась убедить себя в этом. – Он никогда не поступит со мной подобным образом.

Но Кристиан услышал сомнение в ее голосе и постарался сыграть на этом.

– Но если это так, – пробормотал он, – то тогда граф должен очень вас любить.

Девушка вздрогнула и отвернулась, чтобы скрыть свою реакцию. Но ей это не удалось.

– А он вас не любит, не так ли?

Не глядя на герцога, Аннабел направилась к выходу. Но, увидев тяжелый ящик, подпирающий дверь, остановилась.

– Я Бернарду очень нравлюсь, – сказала она, повернувшись к собеседнику.

– Нравитесь? – Он рассмеялся. – Что ж, разумеется, это заставит его относиться к вам с уважением.

Лицо ее исказилось, словно от боли. Но она не собиралась признавать свое поражение.

– Я не нуждаюсь в ваших насмешках, милорд.

– Я знаю, что вы ему нравитесь. – Кристиан постарался смягчить предыдущие свои слова. – Но это не остановит его от траты ваших денег по собственному усмотрению. Он сможет платить за своих любовниц и бастардов. Он сможет пить, играть и путешествовать без вас. Именно так он будет поступать.

– Почему вы так уверены?

– Мужчины есть мужчины. – Герцог пожал плечами. – Назовите это еще одним правилом.

Она посмотрела на него так, словно это он выдумал все эти правила.

– Не все мужчины обращаются со своими женами с таким неуважением, как вы описываете.

– Мне очень не хочется лишать вас иллюзий касательно мужского пола, но по большей части мы делаем то, что хотим. Если только это не влечет неприятных для нас последствий.

– И вы тоже так делали?

Сбитый с толку неожиданным вопросом, герцог заморгал.

– Прошу прощения, вы о чем?..

– Ведь вы тоже были женаты на американской наследнице. Вы тратили ее деньги на других женщин?

И тут же перед глазами герцога возник образ – ангельское личико в форме сердца, золотистые волосы и голубые глаза, смотревшие на него с обожанием, которого он не заслуживал.

Кристиан тяжко вздохнул.

– Нет. – Он был благодарен судьбе за то, что хоть что-то в его браке не зиждилось на лжи. – Я тратил много на другое, но никогда на женщин. В это нелегко поверить, я знаю, – добавил он со смешком, усилием воли отогнав образ Эви. – Я ведь такой негодяй... Но моя жена умерла всего три года спустя после нашей свадьбы, и у меня было мало шансов продемонстрировать свою неверность. Однако со временем, возможно, я бы сделал это. Впрочем, я делал все остальное... Почему бы и нет? Я ведь джентльмен, принадлежу к аристократии, и в моем распоряжении оказался огромный доход. К тому же я никогда не отличался высокими моральными принципами, поэтому не сопротивлялся соблазнам. Да что могло остановить меня? Любовь? Но мы с женой не любили друг друга. По крайней мере... – Он умолк, а потом выпалил на одном дыхании: – По крайней мере я ее не любил.

– Понятно, – кивнула девушка. Ее враждебность исчезла, и теперь она внимательно смотрела на него.

И под ее пристальным взглядом Кристиану вдруг показалось, что она читает его мысли и видит истинное положение вещей – понимает, что он винит себя в смерти Эви.

– Боже правый... – пробормотал герцог, пытаясь нарушить внезапно воцарившуюся тишину. – Как нам удалось так далеко уйти от темы нашей беседы? Мы обсуждали ваш будущий статус, а не провал моего брака. А теперь...

– Так это было провалом?

В вопросе прозвучало сомнение – казалось, она не верила ему.

Эта девушка совершенно не походила на Эви. Она обладала сильной волей и упрямством, и в ней не было ни малейшего романтизма, так характерного для мягкосердечной Эви. Но все же обе женщины стремились к одному и тому же губительному концу. И обе были уязвимы.

Да-да, уязвимость сквозила в каждой черточке лица этой девушки. И в ее огромных карамельно-карих глазах, и в пухлых губах, и в крошечной морщинке между бровями. И если не обращать внимания на головокружительную красоту Аннабел Уитон, то можно было читать ее лицо как книгу. Она слишком заботилась о том, что подумают о ней люди. Слишком верила, что сможет сделать свою жизнь именно такой, какой захочет. Верила, что большинство людей – хорошие, поэтому будут поступать достойно. И самое важное: в глубине души она была уверена, что сможет изменить даже негодяя. Девушки, похожие на нее, были просто мечтой охотников за богатством.

Кристиан снова вздохнул и проговорил:

– Да, мой брак оказался полным провалом. Я не любил свою жену. Я женился на ней из-за денег. – Он умолк, чтобы Аннабел успела осознать ужасную правду, а потом жестко добавил: – И по этой же причине Рамсфорд женится на тебе.

Он ожидал, что она взорвется от возмущения и станет отрицать это, однако ничего подобного не произошло.

– Я знаю, отчасти так и есть, – признала Аннабел. – Он не женился бы на мне, если бы я не была богатой, – это правда.

Но герцог знал: это была не «отчасти» правда. Это была абсолютная истина.

– И такое положение не беспокоит вас?

Она тут же заявила:

– Нет, ничуть.

Герцог искренне удивился такому ответу. Разве все девушки не мечтают о настоящей любви и счастливом браке? Или она все же лукавила?

– Каждый брак должен быть основан на любви, Аннабел. По крайней мере поначалу. Неужели вам не нужна любовь?

Она презрительно фыркнула.

– Кажется, вы считаете меня наивной дурочкой со звездами в глазах. Но я не такова. Я знаю, что Бернард меня не любит, но я нравлюсь ему...

– А что же вы? – перебил Кристиан. – Вы его любите?

Она долго молчала. Наконец ответила:

– Конечно.

– Насколько сильно?

Аннабел вскинула подбородок.

– Достаточно сильно, чтобы хранить ему верность.

– То есть вообще не любите.

С этими словами герцог склонился над ней, и его дыхание коснулось ее шеи. При этом губы его находились совсем близко от ее губ. И все же Кристиан старался контролировать себя. Он помнил: главное – объяснить этой девушке, насколько она не права, выходя за Рамсфорда.

– Ведь на самом деле вы не хотите за него замуж, верно?

– Разумеется, хочу, – прошептала она и облизнула губы. – А почему бы и нет?

– Потому что тогда вы совершите ошибку.

– Это почему же? – Ее губы искривились в усмешке. – Потому что мне следует выйти замуж за вас и отдать мои деньги вам?

– Я уже говорил вам, что больше не намерен жениться. – Кристиан пытался мыслить здраво, но им уже овладело желание, которому нелегко было противостоять, – страсть почти лишила его способности мыслить. – Однако я один из тех, кого вы могли бы покорить, если бы захотели, – добавил он, не удержавшись.

– В самом деле? – Ее губы чуть приоткрылись. Когда же она заговорила, ее голос словно источал мед. – Почему-то мне это не кажется достойным предложением, милорд.

– Предложения бывают разными... – Даже не осознавая собственных намерений, Кристиан взял ее лицо в ладони.

Но девушка тут же отпрянула – словно очнулась. Упершись ладонью ему в грудь, она пробормотала:

– Черт побери, что же я делаю? – Теперь она смотрела на герцога в ужасе.

Он улыбнулся:

– Думаю, вы едва не позволили мне поцеловать вас.

Аннабел вздохнула.

– Должно быть, я самая большая дура во всей Америке. Отойдите, – добавила она, отталкивая его ладонью.

Так ему и следовало поступить. Это было бы безопаснее всего. Но он этого не сделал и снова взглянул на губы девушки. В следующее мгновение она зажала ему рот ладонью. А затем проговорила:

– Послушайте, мой сладкий, я очень ценю все то, что вы мне сообщили. В самом деле ценю. Я уверена, что эта информация окажется крайне полезной для меня, но... – Она умолкла, и ее теплые пальчики соскользнули с его губ. – Но это все, что мне от вас нужно, и я надеюсь, что вы это понимаете.

Она прошла мимо него к двери и, обернувшись, сказала:

– А теперь будьте любезны, отодвиньте этот ящик.

Кристиан подчинился, и секунду спустя она уже неслась по коридору к лестнице.

Герцог не пошел за ней. Пока он не мог этого сделать – был немного сбит с толку ее поспешным бегством; а еще – слишком возбужден. Мужчина не мог разгуливать по коридорам в таком состоянии.

Сев на ящик, Кристиан прислонился к стене и провел ладонью по лицу. Как, черт возьми, это случилось? Минуту назад он рассказывал ей о «правилах», а мгновение спустя уже нарушал одно из своих собственных правил.

Он никогда еще не занимался любовью с незамужней женщиной. Ни разу. Риск был слишком велик, а возможные последствия могли обойтись слишком дорого.

Скорчив гримасу, герцог поерзал на ящике, подумав о том, что если бы Аннабел осталась еще на несколько секунд, то он все-таки пошел бы на такой риск. И послал бы к черту все возможные последствия.

Аннабел взлетела по лестнице, преодолев три пролета, и ее каблучки отбивали по железным ступенькам ритм ее сердца. Чувственный и возбуждающий голос Скарборо все еще звучал у нее в ушах, когда она бежала по длинному коридору класса А в свою каюту. Оказавшись внутри, она захлопнула за собой дверь, но все равно не могла выбросить из головы его слова.

«Разве вы не хотите любви?»

Тяжело дыша, Аннабел прислонилась к двери, проклиная себя за слабость. Ах, неужели Билли Джона было ей не достаточно, чтобы раз и навсегда покончить с глупостями? Неужели не достаточно было единственного мужчины, способного раздеть женщину глазами, чтобы заставить ее распознавать ему подобных? В семье всегда называли ее упрямой, и с этим нельзя было не согласиться лишь потому, что она оказалась просто неспособной усвоить урок с первого раза.

Такие, как Скарборо, умели только разбивать сердца.

Аннабел три раза стукнулась затылком о дверь, пытаясь вбить себе в голову хоть немного здравого смысла.

«Разве вы не хотите любви?»

Любовь?.. Она презрительно фыркнула. Этот мужчина ничего не знает о любви. О занятиях любовью – да, возможно, но это далеко не одно и то же.

Жаль, что ей самой пришлось узнать разницу такой ценой.

Но Боже правый, когда он говорил о способах согреться холодными ночами, одних только его слов хватило, чтобы она пришла в возбуждение. О да, она сразу же начала таять. К тому мигу, когда он попытался поцеловать ее, она дрожала как в лихорадке, а ее колени были готовы подкоситься, так что она едва держалась на ногах. Как ей удалось прийти в себя и убраться из той комнаты, избежав поцелуя, – этого она до сих пор не могла понять.

Когда же дело дошло до уговоров, герцог Скарборо сделал Билли Джона Хардинга неопытным мальчишкой, – а это кое о чем говорило, ведь Билли Джон слыл самым сладкоречивым негодяем во всем Миссисипи.

Стиснув зубы, Аннабел еще раз ударилась головой о дверь. Ох, она ведь прекрасно знала, каково это – тонуть в голубых глазах, растворяться в чарующей улыбке и в сладких словах. А еще она знала, каково стоять на коленях, всхлипывая, когда мужчина, только что овладевший твоим телом, вышел вон, оставив тебя поруганной, с разорванным на куски сердцем. Она знала, каково быть использованной – и выброшенной.

Подавив желание в отчаянии расплакаться, Аннабел прижала пальцы к губам; она знала, как близка была к тому, чтобы предать Бернарда и их общее будущее. Сделав глубокий вдох, она постаралась успокоиться, постаралась унять бешеное биение своего сердца и направить мысли в нужное русло. «Я не поцеловала его, – напомнила себе Аннабел. – Я не сделала ничего плохого. Пока...»

Через четыре дня она выйдет замуж, и последнее, что ей нужно, – это проверка своей решительности поблизости от герцога Скарборо. Ах, как жаль, что она не может запереться в своей каюте до самого дня свадьбы.

Глава 6

К сожалению, запереться в собственной комнате было совершенно невозможно; она должна была появляться на людях все последующие несколько дней. И все это время она думала о том мужчине, которого всеми силами старалась избегать.

Аннабел пыталась проводить как можно больше времени с Бернардом, но теперь ей казалось, что каждую минуту рядом с женихом она критически оценивала все, что только можно, – его чувства к ней, его слова, даже его подбородок. И она начала замечать, что он избегал отвечать на все ее «неудобные» вопросы. И он по-прежнему принимал решения вместо нее – не советуясь с ней. В результате она все чаще вспоминала шепот Скарборо, и он все громче звучал у нее в ушах.

Стараясь найти подтверждение тому, что поступает правильно, Аннабел все больше времени проводила с младшей сестрой, поскольку именно Дайна была одной из основных причин этого решения – решения выйти за графа. Но несмотря на все усилия, Аннабел чувствовала, что ее сомнения лишь усиливаются. Когда же до свадьбы оставалось лишь двадцать четыре часа, эти сомнения переросли в стойкое ощущение страха, и девушке оставалось лишь надеяться, что чай, назначенный перед церемонией, поможет ей обрести уверенность в себе.

Свадебные подарки расположили на покрытых бархатом столах в малой столовой, и Аннабел, пока под руку с Бернардом шла среди серебра, фарфора и хрусталя, пыталась вообразить, как будет пользоваться всем этим. Она восхищалась серебряным заварочным чайником – подарком Вирджинии Вандербильт и благодарила Мэйми Паджет за необычный экран для камина из китайского шелка – благодарила, как она надеялась, с достоинством настоящей графини. Слушая разговоры сестер Бернарда о замке Рамсфорд и прекрасных окрестностях Нортумберленда, Аннабел мечтала назвать эти места своим домом, и ей казалось, что так и будет.

Но затем Мод упомянула о предстоящем королевском визите в замок будущей осенью, и Аннабел в ужасе уставилась на свою будущую золовку – ей тотчас же вспомнились слова Скарборо.

«Королю достаточно будет лишь взглянуть на вас, моя бедная овечка, и он тут же сделает стойку», – кажется, так он сказал.

– Аннабел, с вами все в порядке? – послышался голос Миллисент, прервавший эти ужасные размышления.

Аннабел вздрогнула и повернулась к сестре Бернарда, изо всех сил пытаясь удержать на лице улыбку и старательно делая вид, что с ней действительно все в порядке.

– Ох, простите, Миллисент, я просто... я всего лишь... – Она умолкла, не зная, что сказать.

Сестры графа весело рассмеялись.

– Только посмотрите на нее, мои дорогие, – произнесла Элис. – Кажется, она занервничала, узнав о королевском визите.

«Не сомневаюсь, что он заставит Рамсфорда отступить в сторону», – звучал у нее в ушах голос герцога.

Занервничала?.. Да она была в ужасе!

– Нет нужды так волноваться, Аннабел, – заверила ее Мод, улыбнувшись. – Королевские визиты всегда пугают, но ты отлично справишься, я уверена. Король обожает американок.

Аннабел с грохотом поставила чашку на стол и вскочила на ноги. И тотчас же почувствовала, что все смотрят на нее. Но она просто не могла заставить себя снова сесть.

– Прошу меня простить, – пролепетала девушка. – Кажется, я не слишком хорошо себя чувствую. Полагаю, мне не помешает немного свежего воздуха.

Она рванулась к двери, а затем – вниз по коридору. Бежала, проклиная Скарборо и все эти глупые разговоры о правилах. Если она сейчас так нервничала, то исключительно по его вине.

Несмотря на свои слова о недостатке свежего воздуха, Аннабел не пошла на палубу, а побежала в свою каюту, где и провела несколько минут, сидя на балкончике и полной грудью вдыхая свежий морской воздух, то и дело бросая тревожные взгляды на променад. Она немедленно исчезла бы в случае появления там кого-нибудь из знакомых, в особенности Скарборо.

Через некоторое время, немного успокоившись, Аннабел смогла вернуться к чаепитию. После его окончания Аннабел вместе с матерью отправилась на прогулку по палубе. Она краем глаза видела Скарборо, прогуливающегося с сестрой, но он не предпринял ни единой попытки вовлечь ее в беседу, и вскоре девушка окончательно успокоилась. Последнее, что ей сейчас было нужно от этого мужчины, – это еще один жаркий взгляд его голубых глаз.

Учитывая это, она решила не рисковать и не ужинать в главной столовой. И попросила мать зарезервировать частную. А еще она попросила ее извиниться перед Бернардом и его сестрами – объяснить им, что она чувствует себя не лучшим образом и не хочет, чтобы ее жених видел ее в таком состоянии. В конце концов, никому из них она не могла сказать правду. И действительно, ведь нельзя же было сказать, что она не желала видеть Бернарда, потому что сомневалась в том, что хочет выходить за него замуж...

Генриетта удовлетворилась объяснениями дочери, но на протяжении всего ужина Аннабел чувствовала на себе ее тревожные взгляды – как и взгляды дяди Артура. И ей все время приходилось напоминать себе, что между ней и Скарборо не произошло ровным счетом ничего. Вроде бы у нее не было никаких причин для сомнений, но все же она не могла их отбросить.

«Думаю, вы едва не позволили мне поцеловать вас».

Каждый раз, когда она вспоминала эти слова герцога, все тело ее охватывал жар, и Аннабел никак не могла сосредоточиться на еде. Она гоняла фасоль вилкой по тарелке и терзала свой кусок хлеба до тех пор, пока он не превратился в кучу мелких крошек, а ее десерт превратился в месиво из сливок и печенья. Ей было отлично известно, что мать и дядя Артур наблюдали за ней, но все же она ничего не могла с собой поделать и постоянно ерзала на стуле. И даже Дайна заметила, что с ней творится что-то неладное.

– Боже правый, Нэн, что с тобой такое? – спросила она, глядя на Аннабел. – Ты сейчас как непоседливая кошка на железной крыше, нагретой солнцем.

– Все в порядке, Дайна. Ешь свой десерт.

– А она непоседливая? – осведомился Джордж, самый невнимательный из мужчин. Он поднял голову от тарелки. – Что случилось, дорогая?

– Я сказала, что все в порядке. У меня это лишь предсвадебное волнение, вот и все.

– Это действительно все, Аннабел? – Дядя Артур внимательно посмотрел на племянницу. – Или у тебя появились разумные сомнения относительно твоего брака с Бернардом?

– Нет-нет! – поспешно ответила девушка. – Нет, дядя. – Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал уверенно и спокойно. – У меня нет никаких сомнений.

– Но если они есть, – продолжал Артур, – то это не так уж и плохо. Лучше, если сомнения появятся сейчас, а не после.

– Почему у меня должны быть сомнения? – спросила Аннабел, услышав в собственном голосе панические нотки. – Ведь брак с Бернардом – самое правильное, что я могу сделать, – добавила она, но эти ее слова прозвучали не более убедительно, чем слова мошенника на ярмарке. А так и не случившийся поцелуй, казалось, огнем горел у нее на губах.

Аннабел потянулась за стаканом и сделала глоток ледяной воды, но губы все равно пылали.

– Тебе не обязательно выходить за него, – сказал Джордж, и от этих его слов девушке стало еще хуже. Уж если даже приемный отец заметил, что с ней не все ладно, то, значит, она... прозрачная как стекло. – Еще не поздно все отменить, дорогая.

Страх, весь день опутывавший Аннабел, будто клубок змей, внезапно превратился в туго затянутый узел.

– Я не могу ничего отменить, – заявила она, вдруг почувствовав себя невероятно несчастной. Окинув взглядом всех, сидящих вокруг стола, девушка в отчаянии выкрикнула: – Я не могу!

Ее глаза наполнились слезами – такого разочарования и такой неуверенности она еще никогда не испытывала. Но она ведь не испытывала ни малейших сомнений, пока не появился герцог. И она будет самой большой дурой на свете, если позволит себе из-за дурацкой слабости в коленях при виде парня, которого знает всего несколько дней, забыть обо всем, о чем мечтала все эти годы.

– Я не собираюсь ничего отменять, – заявила Аннабел решительно. Она изо всех сил пыталась справиться со слезами, подступившими к горлу. – Но даже если бы я хотела все отменить, то никогда не поступила бы так с Бернардом. – Заметив, какими взглядами обменялись Артур и ее мать, девушка, бросив салфетку, в исступлении закричала: – Я ничего не отменю! Я знаю, что вы хотите от меня именно этого, дядя Артур! Но я выхожу замуж за Бернарда, и это произойдет в любом случае! А теперь, если вы простите меня, я пойду спать. Завтра важный для меня день, и мне необходимо выспаться.

В третий раз за последние двенадцать часов Аннабел убегала. Девушка вернулась в свою комнату, и на этот раз она собиралась оставаться там до начала церемонии. Она попросила Лизу приготовить ванну, надеясь, что теплая вода поможет ей расслабиться и успокоиться. И заказала стакан молока, который выпила, пока Лиза переодевала ее в ночную рубашку и причесывала. После этого Аннабел отпустила горничную и скользнула в постель, мысленно твердя себе, что сейчас ей требуется лишь длительный крепкий сон, завтра утром, при ясном свете дня, все эти ужасные сомнения и страхи уйдут, оставят ее. Более того, они покажутся ей просто смешными.

Кристиан не был таким уж дисциплинированным, но он был реалистом. А еще он был игроком, к тому же весьма неплохим. Поэтому он точно знал, когда удача отворачивалась от него, когда ставки были слишком высоки и когда наступала пора затаиться. К концу вечера он понял, что этот момент наступил. И понял, что нельзя отговорить девушку от брака с идиотом, если нет возможности поговорить с этой самой девушкой.

После беседы с Аннабел в комнате на нижней палубе Кристиан пытался найти способ поговорить с ней еще раз, но так и не нашел. Она провела последние три дня рядом со своим женихом и его сестрами, а вечера проводила у себя в комнатах, и у него не было ни малейшей возможности предпринять еще хотя бы одну попытку заставить ее передумать. Более того, едва ли у него появится шанс и завтра утром, поскольку церемония была назначена на десять.

Герцог провел вечер накануне свадьбы в бальном зале, надеясь, что сможет пригласить девушку на танец. Однако ему не представилось даже этого шанса, так как она с семьей ужинала в отдельной столовой, после чего ушла к себе. Позже Артур присоединился к нему, но лишь для того, чтобы рассказать о постигшем их поражении. И он сообщил, что его племянница уже отправилась спать.

Насколько Кристиан мог судить, делать ему теперь было нечего, если только он не собирался проникнуть в комнату невесты, когда она будет надевать свадебное платье.

Однако эта идея показалась ему крайне заманчивой, когда он вошел в свою каюту и запер за собой дверь. Да-да, очень даже заманчивой... Улыбнувшись про себя, герцог представил, как Аннабел стоит перед ним в белом кружевном белье, а он в это самое время снимает смокинг, жилет и ослабляет узел галстука.

«Она должна быть окружена облаком кружев и тюля, – думал он, прислонившись к двери. – А солнце, падающее из окна, играло бы в ее распущенных волосах...» Герцог прикрыл глаза, и эта картина в его воображении стала еще более живой, так что он ощутил такой же прилив возбуждения, как и в тот день, когда едва не поцеловал ее. Черт побери, какое же у него живое воображение!

Но даже если бы он пришел в ее комнату, этот визит скорее всего оказался бы бесполезным. Аннабел Уитон уже продемонстрировала, что она столь же упряма, как ее дядя, и вряд ли ему удалось бы ее образумить. Да, было совершенно очевидно: он, Кристиан, сделал ставку, но проиграл.

Герцог тихо пересек комнату, чтобы не разбудить Сильвию – та легла спать еще два часа назад, – и налил себе коньяка. В конце концов, если уж ему придется отказаться от денег Артура, то по крайней мере следует выпить.

Со стаканом в руке он уселся на стул, обдумывая свои следующие шаги. Послезавтра, когда судно прибудет в Ливерпуль, он сразу же закажет обратный билет в Нью-Йорк, чтобы осуществить свои изначальные планы. А что еще ему оставалось делать?

Какой-то звук снаружи вдруг привлек внимание Кристиана; казалось, это был тихий щелчок – как будто кто-то отодвинул защелку перед тем, как открыть дверь. Герцог нахмурился, прислушиваясь. Однако он не услышал ни шагов по коридору, ни какого-либо стука, ни голосов, а это значило, что никто не звал слуг. Вскоре дверь закрылась, и мимо его двери кто-то прошел, ступая очень осторожно.

Заинтересовавшись происходящим, Кристиан отставил стакан, встал, подошел к двери и отворил ее. Выглянув наружу, увидел Аннабел, шагавшую по коридору. Он безошибочно узнал ее чудесные волосы, лежавшие на плечах и тускло поблескивавшие в свете электрических ламп, освещавших коридор. Она была в свободном светло-голубом пеньюаре, а в руке держала небольшую квадратную бутыль.

Сгорая от любопытства, Кристиан дождался, когда она исчезнет за углом, потом, захватив пиджак, последовал за ней. Девушка же свернула в боковой коридор, и он заметил, как она исчезла в проеме двери, ведущей к лестнице для слуг. Чтобы не обнаружить себя, Кристиан старался производить как можно меньше шума, входя в ту же дверь. Он даже сбросил ботинки, прежде чем начал спускаться по лестнице. Он слышал, как туфли девушки загрохотали по металлическим ступенькам.

Вслушиваясь в ритм ее шагов, он мог сосчитать все лестничные пролеты, которые она миновала. Когда же Кристиан услышал щелчок открывающейся двери, он уже точно знал: девушка прошла всю лестницу до самой нижней палубы. Но едва ли она могла отправиться в служебные помещения. Так что единственным местом, куда Аннабел могла пойти, являлся грузовой отсек. К любопытству герцога добавилось еще и беспокойство. «Что она собирается там делать?» – спрашивал он себя.

Кристиан поспешил вниз, затем, уже внизу, надел ботинки, открыл дверь и проник в огромное отделение для грузов. Несколько лампочек горели, но герцог не мог увидеть девушку среди нагромождения ящиков.

– Аннабел!.. – позвал он.

Из дальнего угла отсека донесся стон, но не более того.

– Аннабел, с вами все в порядке?

– Уходите!

Не обратив внимания на этот весьма воинственный приказ, Кристиан пошел в том направлении, откуда раздался голос. Прокладывая себе путь среди ящиков и труб, он дошел до противоположной стены грузового отсека, где наконец и обнаружил девушку, сидящую в вишнево-красном «форде».

Аннабел расположилась на одном из двух пассажирских сидений, положив босые ноги на водительское место. Она не включила свет в этой части отсека, и в полумраке ее шелковый пеньюар сверкал, как серебро.

При виде герцога она снова застонала, запрокинув голову.

– О Боже, почему? – прошептала она, глядя куда-то вверх, как будто говорила с самим Господом Богом. – Почему ты навлек на меня эту чуму египетскую?

Немного помедлив, герцог направился к «форду».

– Когда молодая женщина бродит по кораблю среди ночи, кто-то должен присматривать за ней, – произнес он, потянув на себя заднюю дверцу автомобиля. Он забрался на пустое сиденье и подмигнул девушке. – Представьте, что я ваш ангел-хранитель.

– Вы больше походите на дьявола, – отозвалась Аннабел, и в этих словах прозвучала не злость, а скорее печаль.

– Замечательная машина, – заметил Кристиан, откидываясь на спинку сиденья. – Ваша, не так ли? – Когда девушка утвердительно кивнула, он добавил: – Когда-нибудь вы должны позволить мне поводить ее. Я никогда не ездил на «форде».

– Никто не водит эту машину, кроме меня, – заявила Аннабел. – И мистера Джонса, разумеется. Это наш шофер, и он просто исключительно разбирается в моторах. Он и научил меня водить машину.

– Между прочим, я и сам неплохо в них разбираюсь. В Скарборо-Парке мы каждый год проводим благотворительные гонки, и нам с Эндрю всегда выпадала честь открывать их.

– Что ж, «форд» вряд ли когда-нибудь их выиграет. Он способен выжать лишь двадцать восемь миль в час.

– Но все-таки я попробовал бы. Не стану хвастаться своими успехами, но обещаю победить. Я ни разу не попадал в аварии. Даже близко не был к этому.

– Нет! – Девушка решительно покачала головой. – Только я и мистер Джонс. Даже Бернарду не позволено водить мою машину.

– Это переменится после свадьбы, – заверил Кристиан. – Все ваше имущество будет принадлежать Рамсфорду, когда вы поженитесь.

– Нет, не будет. Я предусмотрела это в брачном контракте.

– И вы полагаете, контракт будет иметь значение? Поверьте, если Рамсфорд захочет взять вашу машину, то возьмет. Кто остановит его?

Девушка ухмыльнулась, как всегда делала, когда считала, что герцог говорит глупости, но не стала спорить. Поерзав на сиденье, она скрестила ноги, от чего ее юбка приподнялась на несколько дюймов, так что Кристиан увидел не только восхитительные розовые пальчики на ее ногах, но и очаровательные лодыжки и даже коленки. Созерцая все это, он вдруг понял, что температура воздуха в грузовом отсеке была по меньшей мере на пятнадцать градусов ниже, чем на остальном корабле. Сняв с себя пиджак, герцог протянул его девушке.