Текст книги "Загадочное имя"
Автор книги: Лаура Леоне
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– Так-то вы все подправили, – сухо заметила Нина.
– Я не хотела, – оправдывалась Джинджи, – но он просто вывел меня из себя.
– Можем мы уйти? – взмолился Сэнди.
– Да, конечно. Пойдете с нами, Нина? – спросила Джинджи.
– Нет. Я постараюсь найти Люка. Он будет волноваться, если я исчезну, не предупредив его.
Она довольно долго разыскивала Люка, чувствуя себя весьма скверно в своем наряде. Люк полностью ушел в спор с Кейт и мужчиной в старомодном костюме. Его отделяли от Нины человек пятьдесят, но она прекрасно видела, что они не соглашаются друг с другом и что он чем-то недоволен.
Многие стояли просто так, надеясь пообщаться с певцом, и напряженно вслушивались, что он говорил Кейт и мужчине.
Нина чуть не плакала, пробиваясь сквозь толпу людей, которые глазели на нее и отпускали двусмысленные шуточки. Кое-кто просто не обращал внимания на ее просьбу дать пройти. Добравшись до Люка, она готова была разрыдаться, но сдержалась, чтобы не устраивать на людях сцену.
– Нина, – Люк обнял ее и притянул к себе.
Она закрыла глаза и прижалась к нему, чувствуя себя защищенной его теплом. Беседа закончилась. Нина слышала только обрывки речи и отдельные фразы, что-то по поводу гастролей. Люк не хотел ехать, а Кейт и мужчина настаивали.
Нине было все равно, она мечтала уйти как можно скорее и сказала ему об этом, как только Кейт осторожно напомнила, что в полночь Люку предстоит выступить наряду с другими знаменитостями и сказать несколько слов, как он и обещал.
Он вздохнул:
– Может, это сделает кто-нибудь другой?
– Я думаю, – Кейт подбирала слова, – это было бы неплохим знаком доброй воли.
Люк оглянулся на Нину и нерешительно провел рукой по волосам. Нина приняла решение. Она никогда не будет стоять между Люком и его работой и никогда не позволит ему встать между ней и ее делом, но здесь она больше не останется ни на минуту.
– Все в порядке, – сказала она спокойно. – Оставайся. Я возьму такси.
– Нет.
– Будь благоразумен. Люк опять вздохнул:
– Я выйду с тобой.
Улица, хотя и не пустынная, выглядела после набитого шумного зала почти безлюдной.
Люк взял Нину за руку и отвел подальше от любопытных взоров.
– Извини, дорогая, что я оставил тебя одну. Я собирался быть весь вечер рядом с тобой, но сначала пришлось поговорить кое с кем из фирмы, потом ко мне прицепились Кейт и менеджер по гастролям. – Он устало потер подбородок. – Не буду спрашивать, как ты провела время. Вижу, что паршиво и что ты недовольна.
– Я… – Нина вздохнула. – Для меня это было ужасно.
– Извини. Это я виноват.
– Нет-нет, – сказала она твердо. – Я взрослая женщина, и ты не можешь постоянно быть со мной рядом. Я хотела сегодня выяснить для себя, могу ли общаться с людьми из шоу-бизнеса сама. Понять это, оставшись одной, было проще.
– Ну и что ты поняла? – спросил Люк хриплым голосом.
Глаза Нины наполнились слезами.
– Не знаю, – прошептала она после долгого молчания.
Он встревожился:
– Я не должен был тебя сюда приводить. Глупая затея.
– Нет, неправда, – спорила Нина, вся в слезах.
– Больше на такие сборища мы ходить не будем. Ни один из нас.
– Мы не можем разговаривать здесь, – сказала наконец Нина. – Мне пора домой.
– Хорошо, как только я освобожусь, тут же приеду к тебе, и мы поговорим.
– Не стоит. – Нина заставила себя взглянуть в его встревоженные глаза. – Мне надо побыть одной. Я не хочу сказать что-нибудь сгоряча.
– Нина…
– Пожалуйста.
– Хорошо. Я приеду завтра. Нет, черт возьми, не могу. У нас запись на студии. Тогда завтра вечером.
– У меня спектакль.
Они растерянно смотрели друг на друга: их занятость лишь подчеркивала безнадежность ситуации.
– Тогда послезавтра.
Люк остановил для Нины такси. Он казался совсем чужим, даже не коснулся ее руки.
Он открыл перед ней дверцу. Нина все-таки сумела привить ему кое-какие манеры. Она, не глядя на него, села в машину, и Люк дал водителю адрес.
– Нина? – Было темно, и она почти не видела его лица.
– Да?
– Не торопись решать. – Люк закрыл дверцу и долго смотрел вслед.
Нина не могла заснуть всю ночь. Боясь душевной боли, она собиралась порвать с Люком как можно раньше. Теперь же уходить было поздно.
Она была влюблена в Люка и почти сердилась на него за это. Ведь хотела быть разумной и осторожной, но он помешал. Нина пыталась сопротивляться сближению, но Люк оказался сильнее. Как же теперь она может уйти, если часть ее останется с ним навсегда?
Нина так и не научилась мириться с ажиотажем вокруг Люка, уставала от необычных людей рядом с ним. Ей претили притязания на него, на его время и силы; ее раздражали фанаты, ни на минуту не оставляющие Люка. Время шло, а ей становилось не легче, а наоборот, труднее. Почему?
Наконец усталость и нервное истощение взяли свое. Нина провалилась в беспокойный сон и проспала до полудня. Проснулась совершенно разбитой, так и не приняв никакого решения.
Она была рада, что сегодня вечером ей надо работать. Нина любила театр, его высокие потолки, темные углы, гулкий зал. Любила нарастающую, тревожащую душу музыку Верди, профессионализм, интеллигентность своих коллег, горячее поклонение публики. В этот раз она готова была остаться на сцене всю ночь, надеясь, что ее отдача пению и увлеченность ролью развеют страх и напряжение этих тяжелых дней. Но спектакль закончился, и пора было возвращаться в реальную жизнь.
Нина сидела в своей гримерной в теплом купальном халате и снимала грим. В дверь постучали.
– Джесс! – воскликнула она. – Вы не говорили, что придете.
Старый саксофонист с женой вошли в маленькую комнатку. Оба улыбались, у Джесса в руках были цветы.
– Хотели сделать сюрприз, ведь мы не виделись уже несколько недель.
В гримерную заглянул Джорджо Белланти, и Нина представила их.
– Друзья Нины – мои друзья, – расцвел Джорджо, больно прижимая Нину к себе.
Мужчины сразу почувствовали симпатию друг к другу и начали оживленно беседовать.
Ребекка напомнила им, что Нина, возможно, хотела бы переодеться.
– Конечно! – воскликнул Джорджо. – Мы сейчас все вместе пойдем перекусить. Согласны?
Джесс тут же согласился и, как только они вышли, предложил пойти в джазовый клуб.
– Если вы не возражаете, – сказала, поколебавшись, Нина, – я пойду домой. Ужасно устала.
– Она слишком много работает, – произнес Джорджо с отеческой озабоченностью.
Нина слабо улыбнулась.
Он попрощался и, взяв Ребекку под руку, вышел из комнаты.
Джесс внимательно посмотрел на Нину:
– У вас все хорошо?
Она кивнула.
– Этот канзасский парень хорошо с вами обращается?
– Да, – грустно улыбнулась Нина и добавила: – На свой лад, конечно.
– Я не хочу совать нос в чужие дела, но я умею слушать.
Нина, вздохнув, села:
– О, Джесс, вы знаете, какая у него жизнь. Это отражается на всех, кто рядом с ним.
– Знаю. Не мне давать вам советы. Я не буду говорить, что вы научитесь на многое закрывать глаза, если действительно любите друг друга. Я даже не скажу, что он отличный парень и умеет беречь самое важное для него.
– Спасибо, Джесс. Больше вы мне ничего не скажете?
– Только то, что тридцать лет назад Ребекка испытывала похожие сомнения. Когда она сейчас на меня сердится, ей нравится делать вид, что она еще ничего не решила, – добавил он с усмешкой.
Нина тоже улыбнулась:
– Всего доброго, Джесс.
Она провела еще одну бессонную ночь. Ей не хватало Люка.
Их встреча на следующий день в ее квартире поначалу была неловкой. Казалось, он испытывал не меньшее замешательство.
– Привет, – сказала Нина.
– Привет.
Несколько минут они напряженно сидели.
– Ты собираешься вежливо попросить меня удалиться? – спросил Люк низким голосом.
– Нет, конечно, нет. – Ее глаза наполнились слезами.
– Обними меня, – попросил он хрипло.
Нина бросилась в его объятия, и на некоторое время они замерли, как двое уставших пловцов, добравшихся до спасительного берега.
Люк поцеловал ее в голову.
– Так-то лучше, – прошептал он. – А то ты была за тысячу миль от меня.
– Ты тоже.
Спустя некоторое время Нина рассказывала Люку о своих впечатлениях от того злосчастного вечера, растерянности, желании как можно скорее уйти.
– Было так тягостно. Я чувствовала себя… дешевкой.
– Потому-то я и не хотел отпускать тебя. Шоу-бизнес полон такого рода типов, и я научился держать их на расстоянии. Я не работаю с ними и не подпускаю их близко к себе.
– Но мне нравятся Джинджи и Робин… и Сэнди. В самом деле нравятся, – сказала Нина.
– Мне тоже, дорогая. Они прекрасные люди. Но было бы нечестно знакомить тебя только с моими друзьями. Ты бы подумала, что в этом мире все такие. Нам рано или поздно пришлось бы иметь дело и с другими. Я не хотел, чтобы ты встретилась с ними лицом к лицу одна, но не ожидал, что ко мне привяжется этот тип в костюме с жилетом.
– Так даже лучше, Люк. Ты не можешь постоянно оберегать меня.
– Я хочу.
– Верю, что хочешь. Но не можешь. Не стоит и пытаться. – Она отодвинулась от него и прилегла на кушетку. – Я знаю тебя как человека, как мужчину и совершенно падаю духом, когда вижу, что тебя воспринимают как идола. Иногда это забавно, но чаще это пугает меня.
– Меня тоже. Время от времени. Поэтому ты мне нужна, Нина. Мне просто необходимо, чтобы во мне видели обыкновенного человека. Когда мы с тобой закрываем на ночь дверь, мне не нужен больше ни мой имидж, ни моя репутация. Я – это просто я. – Люк грустно улыбнулся. – И никому после отца так, как тебе, не удается указывать мне на мои человеческие недостатки. Я не хочу показывать свои отрицательные качества, когда ты со мной, но ты просто удивительно умеешь вытаскивать их на свет Божий. – Он поцеловал ей руку.
После долгой паузы Нина осторожно спросила:
– А другие женщины, до меня… Они что, постоянно восхищались тобой?
– Не всегда.
– Их было очень много?
– Нина, мне тридцать три года. Ну как ты думаешь?
– Позавчера кто-то назвал меня «новой девушкой Люка Свейна». Это прозвучало так, будто ты часто меняешь женщин. Мои прочитали в светских сплетнях, что ты просто бабник. Я видела, как женщины на тебя вешаются.
Люк тяжело вздохнул:
– Я не буду оправдываться за свое прошлое ни перед кем, Нина. У меня действительно была буйная молодость. Я был одинок, неугомонен, да и образ жизни сказывался. Могу лишь честно сказать, что мне нечего стыдиться и что для меня главным всегда была моя работа.
– У тебя был кто-то, когда мы встретились?
– Нет.
– Я помню, у тебя было назначено свидание.
– Я привык к тому, что у меня их много. Одной женщины у меня не было. А с тех пор как я тебя увидел, вообще ни с кем не хотел встречаться. – Люк долго и внимательно смотрел на Нину, затем сказал: – Я понимаю, как тебе тяжело. Мне тоже было бы трудно, если бы ты была…
– Секс-символом? – подсказала Нина.
– Я не секс-символ! Дай мне сказать. Если бы все было наоборот, я бы тоже, наверное, временами чувствовал страх, особенно если бы прошел через похожий развод.
– Вот именно, – печально сказала Нина.
– У тебя нет причин бояться меня, – сказал Люк твердо. – Как мне убедить тебя в этом?
«Просто скажи, что любишь», – подумала она, желая всем сердцем получить такой ответ. Пусть она у него не первая женщина, но обязательно останется последней. Этих слов Нина ждала от Люка.
Она успокаивающе улыбнулась ему:
– Меня все это гнетет. Я знаю, что ты… не ловелас.
Люк обнял ее и тяжело вздохнул:
– Я очень хотел бы снять с тебя этот груз, но не знаю как, разве что бросить петь и уйти в пустыню.
Нина невесело улыбнулась:
– Боюсь, отшельника из тебя не выйдет. Не тот темперамент. И уж конечно, я никогда не попрошу тебя бросить петь: ты так же сильно любишь свою работу, как я свою. Я бы возненавидела себя, если бы встала между тобой и твоей карьерой. Но как тебе самому удается со всем этим справляться?
Люк пожал плечами:
– Я не сразу этому научился. Думаю, что именно поэтому Сэнди… так не похож на других.
Вначале тебя все это просто с ног сбивает. Мне помогла суровая десятилетняя школа, которую я прошел. Она научила меня не обращать внимания на пинки, да и вообще многому.
С прессой у меня особые отношения. Я в контакте с несколькими серьезными журналистами и не обращаю внимания на других.
Нина свернулась клубочком рядом с Люком. Вот бы ей стать такой сильной. Но у нее не было в прошлом тех десяти лет, которые подготовили бы ее к роли возлюбленной рок-певца, уверенной в себе и умеющей ни на что не обращать внимания.
Она все еще не совсем пришла в себя после того вечера, и, если бы ей опять напомнили, что он рок-идол, ее нервы просто бы не выдержали. Поэтому они решили остаться дома и побыть вдвоем, как обычные люди.
«Как жаль, что он не оперный певец!» – улыбнулась про себя Нина, представив Люка поющим Верди. Вообще-то ему лучше бы подошел Вагнер.
Она слышала, как в спальне Люк по телефону кричит на Кейт. Он поставил на проигрыватель пластинку – оперу, возможно, для того, чтобы она не слышала, что он говорит. Крик наконец прекратился, хотя Люк еще минут десять продолжал говорить.
Когда он вошел в комнату, Нина спросила:
– Как только Кейт тебя выносит?
– Так же, как и ты. Но она не обладает твоими достоинствами. – Он перегнулся через спинку дивана и провел носом по ее щеке.
– Перестань. Я сказала тебе, что хочу сегодня посмотреть партитуру.
Люк уселся на другом конце дивана и какое-то время рассматривал Нину.
– Что ты на меня так смотришь?
– Пытаюсь представить тебя старой и седой.
– Если ты не оставишь меня в покое, я стану такой уже через три месяца.
– Ты и в старости будешь красивой. Колючей, но красивой.
– Тихо! Это лучшее место.
С пластинки звучало страстное сопрано. Нина с партитурой в руках слушала закрыв глаза.
– Я бы могла убить, чтобы мне дали спеть это, – сказала она, когда пластинка кончилась. – Как ты думаешь? – Она попыталась, как Люк, поднять одну бровь, но у нее не получилось.
– До сих пор не научилась? Смотри, как надо, – продемонстрировал он.
– Это нечестно. Ты знаешь, что у тебя преимущество.
– Я думаю, ты бы потрясла их в этой роли, дорогая.
– Если, конечно, я ее получу, – вздохнула Нина. – Хочешь послушать другую сторону?
– Кстати, о работе. Я хотел тебе сказать…
– Та сторона даже лучше…
– Я уже давно собирался…
– Интересно, согласится ли Джорджо работать в Нью-Йорке в следующем сезоне?
– Нина, ты меня слушаешь? – Люк бросил в нее подушку.
– Эй, – воскликнула Нина, – нечестно! Это я придумала. А ты придумай что-нибудь свое.
Люк бросил в нее две подушки.
– Это мои подушки. Осторожно: картина! Что ты делаешь! – Нина буквально зашлась от смеха.
Он бросился на нее, как вратарь, и они свалились на разбросанные подушки.
Нина каталась с ним по полу, задыхаясь от смеха. Все красивые хрупкие безделушки могли свалиться на пол.
– Осторожно! – пыталась крикнуть она, задыхаясь от смеха и его поцелуев.
Он стаскивал с нее юбку.
– Кофейный столик! Не разбей вазу! Люк, осторожно, лампа! – Нина совсем задохнулась: – О-о-о! Люк, можешь еще раз?…
– Что «еще раз»?
– Вот так… – Она стащила с него рубашку, стремясь почувствовать прикосновение его тела. Гладила, ласкала, дразнила. – Щекотно?
– Да.
– Что ты делаешь?
– Тебе нравится?
– Пониже.
– Сама приподнимись.
В отчаянии Люк пробормотал:
– Тебе не приходило в голову, когда ты это все покупала, что здесь может происходить?
– Нет, я думала…
– Что думала?
Нина не могла сосредоточиться. Он делал с ней такое!… Она вообще не подозревала, что подобное возможно.
– Я думала… мы можем… пойти… в кровать… ох! – Нина громко застонала и отказалась от попытки что-либо сказать.
– Наверное, в некоторых штатах это запрещено, – прошептал Люк.
Нине было уже на все наплевать. На какое-то время Люк забыл обо всем на свете.
Уже потом, значительно позже, показывая Нине, как делают запеканку из тунца и вермишели, он снова заговорил об этом.
– Мне непросто сказать тебе, Нина, что я должен уехать. Я не говорил, потому что надеялся, что сумею от этого отбиться.
– Куда? Когда?
– На Западное побережье. На следующей неделе.
– На следующей? Надолго?
– На шесть недель.
– На шесть недель? – Нина широко раскрыла глаза. – Полтора месяца. Тебя не будет здесь на Рождество?
Люк кивнул:
– Мне очень жаль, Нина. Я пытался это отменить, не получается.
«Так вот в чем дело», – догадалась Нина.
– И по этому поводу вы воевали с Кейт? – спросила она.
– Да, – тяжело вздохнул Люк. – Я должен выступать на телевидении на праздниках – это давний контракт – и дать серию больших концертов на Западном побережье до конца января. Мы спорили об этом с Кейт неделями, но она права: я связан обязательством, деньгами. Если откажусь, выплачу огромную неустойку и приобрету репутацию ненадежного исполнителя.
– Я понимаю.
– Кейт говорит, что ты поймешь. – Он положил ей на тарелку запеканку.
Нина недоуменно уставилась на нее:
– У меня, кажется, пропал аппетит.
– Я буду звонить тебе каждый день. Два раза в день. Может, ты сумеешь прилететь ко мне…
– Нет, не смогу. Мы начинаем через несколько дней репетировать новую оперу. Я не могу уехать.
В глазах Люка была озабоченность. Он старался как мог. Нечестно еще больше усложнять положение. Сколько раз в самом начале она грозила, что уйдет! Сколько раз высказывала сомнения по поводу их совместного будущего! Люк всегда казался таким уверенным в себе, но и ему хотелось, чтобы его успокоили.
Нина изо всех сил старалась казаться спокойной.
– Ты прав, мы ведь знали, что рано или поздно так будет. Мы оба должны будем часто уезжать. Придется привыкать к этому.
– Да, – согласился он. – Я пытался отложить это до весны или до лета. Я не хотел бы расставаться сейчас с тобой надолго, – сказал он неуверенно.
– Да… Время не самое лучшее, – призналась она. – Но у нас нет выбора.
Глава 11
Следующие дни были просто сумасшедшими. Люк выглядел усталым от длительных репетиций и долгих ночей любви. Ему хотелось подольше оттянуть отъезд.
В эти роскошные, полные неги и страсти ночи Нина откликалась на нетерпеливые ласки Люка с яростью и отчаянием. Она не могла избавиться от ощущения, что надвигается катастрофа, но не хотела делиться своими предчувствиями с Люком, говорить ему, как ее пугает разлука, – он и так был измотан.
«Нельзя так распускаться», – твердила она себе. В конце концов, чего ей бояться? Жизнь ее будет идти так же. У нее остаются работа, друзья, семья. Она будет очень скучать по Люку, но он уезжал и раньше, будет уезжать и потом. Она сама за время своего брака провела много месяцев без Филиппа, а ведь была намного моложе и менее независима.
Конечно, нелепо сравнивать Люка с Филиппом. Люк – сложный, честный, зрелый человек. Филипп – нерешительный, глупый, эгоистичный. Нельзя сопоставлять ее замужество с отношениями с Люком. Девушкой Нина идеализировала Филиппа; став женщиной, превратила их брак почти в деловое соглашение.
Однако она никогда не идеализировала Люка, а часто вообще считала его самым несносным человеком в мире.
Нина знала его таким, каким он был на самом деле – со всеми его достоинствами и недостатками. Она любила его и в то же время боролась со своим чувством, ведь вся жизнь Люка проходила на публике, а Нине не хотелось, чтобы ее вновь публично унижали. Сейчас эти страхи казались ей смешными. Люк проник ей в самое сердце, заполнил собой ее душу и тело, и публичные оскорбления были просто ерундой по сравнению с разлукой.
В те темные ночи в объятиях Люка, наслаждаясь его горячими поцелуями, проникновением его мускулистого тела в ее собственное, всем этим трепетным и жгучим слиянием, она жаждала рассказать ему, как он изменил ее. Нина страстно желала прошептать ему: «Я люблю тебя», чтобы видеть, как тонет ее признание в его темных глубоких глазах. Но она боялась давать больше, брать больше и уже не понимала, где кончается он и начинается она. Ее преследовал страх, что, когда все кончится, она уже не сумеет собрать себя в единое целое.
Рабочие будни Нины были не менее напряженными, чем его. Работа отнимала время, которое они могли бы провести вместе, и ее буквально лихорадило. И вот настал день, когда Люк приехал к Нине домой, чтобы попрощаться наедине. Они договорились, что она не поедет с ним в аэропорт, где могут сфотографировать «их страстные прощальные объятия».
Его не будет шесть недель. Нина буквально обвилась вокруг него.
Через минуту его руки уже бродили по ее телу и замерли на широком поясе из змеиной кожи.
– Новый? – спросил он подозрительно.
– Да. Пожалуйста, Люк, не говори мне, что и змей ты тоже обожаешь. Бесконечные открытия – это, конечно, хорошо, но не доводи все до абсурда.
– Как твоя совесть позволяет тебе носить…
– Подумать только, а я-то боялась, что буду скучать без тебя! Ты не увидишь меня полтора месяца. Можешь ты поговорить о чем-то более романтичном, чем безнравственность моего гардероба?
– Не перекорми мою рыбку. Она увеличилась за мой последний отъезд.
– И что только я в тебе нашла?
– «Ленивую сексуальность».
Зазвонил телефон.
Нина сняла трубку:
– Да, Робин, он еще здесь. Ладно. Не волнуйтесь. Скажите Кейт, что выставлю его вовремя. Встретимся в будущем году. И пожалуйста, Робин, присматривайте за ним. Он наглый, непредсказуемый, вспыльчивый тип, но он лучшее, что у меня есть.
Она положила трубку.
– Тебе пора, – сказала Нина, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.
Люк смотрел на нее и в эти последние перед расставанием минуты старался запомнить все, даже змеиный пояс. Нина бросилась в его объятия. Он прижал ее к себе так, что у нее перехватило дыхание.
– Думай обо мне, – прошептал он.
Они резко отпрянули друг от друга.
Он открыл дверь…
Люк позвонил ей вечером из Лос-Анджелеса.
– Привет, это Люк.
– Какой Люк?
– Я могу успеть на последний рейс, чтобы освежить твою память.
– Мне хватит имеющихся воспоминаний. Оставайся в Лос-Анджелесе и зарабатывай деньги, чтобы каждый день водить меня в «Пресье».
– А я-то думал, что женщины грустят после отъезда своих возлюбленных.
– Распространенное мужское заблуждение. – Нина слышала музыку, смех, крики. – Где ты? Что там у вас происходит?
– Да это Кейт с ребятами. Радуются солнцу в Калифорнии. Работа начнется завтра.
Они поговорили минут десять. Так, ни о чем. Нина прижала к себе трубку после того, как он повесил свою. Все будет хорошо.
Понимая, что это не последние гастроли Люка, Нина старалась жить как всегда, а не скулить, как влюбленная фанатка, пока он не вернется.
К счастью, работа поглощала почти все ее время. Приближалось Рождество, и выступлений на праздниках и благотворительных концертах становилось все больше. Нина встречалась с родственниками и друзьями. Было смешно думать, что раньше это в той или иной степени заполняло всю ее жизнь и у нее и в мыслях не было, что ей чего-то не хватает.
Люк уехал, но и без него ее жизнь была уже не той, что раньше: в ней поселилась любовь к нему, тоска по нему и мечты о будущем. Она, насколько могла, была с ним рядом, хотя он и находился за тысячи миль от нее. Нина водила для практики его машину. Она оказалась недостаточно сентиментальной, чтобы учиться готовить без него, но читала его любимые книги, слушала пластинки. И разумеется, были его звонки.
Звонил он не ежедневно: у него был слишком плотный график гастролей. Да и Нина редко позволяла себе сидеть дома. Она знала телефонный номер его гостиницы в Лос-Анджелесе, но Люк так быстро перемещался по Западному побережью, что ей никак не удавалось его поймать. Иногда он звонил ей два раза в день, иногда она не слышала его дня четыре. Телефонные счета росли.
Однажды, когда она под вечер вернулась домой, телефон звонил как сумасшедший. «Наверное, это Люк, – подумала Нина, – даже звонок его нетерпелив и требователен». Автоответчик она включить забыла.
– Да, – сказала она в трубку.
– Где, черт возьми, ты была? Я с ума схожу от беспокойства. Не могу дозвониться до тебя со вчерашнего вечера.
– Привет, дорогой. Отлично, спасибо. А как ты? – кротко спросила Нина.
Сердитая пауза. Затем последовало:
– Привет.
– Я ездила в Вестчестер на школьный спектакль, в котором участвовали Анджела и Мария, и осталась на ночь у Майкла и Нэнси.
– О!
– А ты что думал? Разве я тебе не говорила, что занята по горло?
– Мне мерещились всякие страхи. Я представлял тебя под колесами машины или что кто-то воткнул тебе в сердце нож. Я не хотел звонить твоей маме и пугать ее.
Нина улыбнулась:
– Люк, ты мне как-то сказал, что я всю свою жизнь переходила дорогу без твоей помощи. Жизнь с тобой не настолько расплавила мне мозги, чтобы я не могла функционировать нормально.
– Да, я знаю. Я просто беспокоился о тебе.
– Это мило, – сказала она мягко.
– Я все время думаю о тебе.
Они долго и грустно молчали.
– Я хочу видеть тебя, касаться тебя. Я хочу…
– Лучше не говори мне, что ты хочешь еще, а то я не засну сегодня, – пробормотала она охрипшим голосом, чувствуя, как в ней разгорается желание.
Люк сказал, что, наверное, сумеет позвонить ей теперь только в Рождество в дом ее родителей, так как несколько дней будет в пути.
Сочельник в доме Ньяньярелли всегда был веселым и суматошным. Тон, конечно, задавали дети, но и взрослые не отставали.
– Марк, не трогай этот сверток.
– Ну мам, я просто…
– И ты, Джо. Вам не кажется, что вы не должны так себя вести: опоздали лет на двадцать?
Джулия завизжала. Мэттью поднял ее и пронес под веткой омелы. Нина, с трудом балансируя на стремянке, никак не могла прикрепить ветку к стене.
– Бабушка! Бабушка! – кричал младший. – Дедушка опять жульничает в шахматы! Он выиграет все печенье. Скажи ему, чтобы он играл честно.
Только Стефано убедил Джулию повесить омелу по-другому, как в дверь позвонили, и все семейство бросилось открывать. Принесли огромную посылку из Калифорнии от Люка: подарки для всех членов семьи. Нина удивилась. Она купила ему в подарок красивый кожаный пиджак, но собиралась вручить его, когда он вернется, надеясь, что сумеет уговорить принять его. Конечно, ей хотелось открыть посылку тут же, но братья отобрали ее, сказав, что она, как и все, должна подождать до утра.
Люк позвонил поздно вечером в Рождество, когда все Ньяньярелли собрались в гостиной и Стефано уже обыграл каждого по очереди в новый электронный футбол.
– Я думал, что это для детей, – сказал Мэттью.
– Потому мама и подарила эту игру папе, – пошутила Нина.
– Веселого Рождества, дорогая!
– Веселого Рождества! – пыталась она перекричать шум в комнате.
– Подарки вам понравились? – спросил Люк.
– Очень.
Люк прислал сделанные на заказ яркие футболки. Имя каждого было напечатано на спине. Спереди большими буквами – фамилия, а ниже – как ее нужно произносить. Семейство было в полном восторге.
– Мы все сейчас в них нарядились, – сказала Нина.
– Я рад, – ответил Люк.
– У меня для тебя тоже подарок, но я хочу видеть выражение твоего лица, когда отдам его тебе.
– О! – В его голосе было подозрение.
– Подумай и кое-что припомни. Люк…
– Да?
Нине не хотелось демонстрировать свои чувства перед всей семьей, но пришлось.
– Я получала много подарков в жизни: и меха, и драгоценности, но этот – самый лучший.
– У меня есть для тебя еще один. Это не драгоценности и не меха. Одних у тебя достаточно, других слишком много. Подарок специально для тебя. Я хочу, чтобы ты посмотрела меня по телевизору в предновогоднюю ночь.
– А что это?
– Не скажу. Смотри телевизор.
– Это ты так изобретательно хочешь заставить меня еще раз послушать рок-музыку?
– Пойман с поличным.
– Я посмотрю.
– Я буду думать о тебе, – сказал Люк.
– Я… э…
Племянницы не сводили с нее глаз.
– Да, дорогая? – поддразнивал он. – Разве ты не хочешь мне сказать, как ты скучаешь по мне все ночи напролет в твоей одинокой постели?
– Вот именно. Так и есть, – неловко сказала Нина и повесила трубку.
Следующая неделя была сплошь забита репетициями, спектаклями, праздничными сборищами, но она не забыла о своем обещании Люку.
Джорджо Белланти пригласил Нину и Джесса с Ребеккой на Новый год к себе. После ужина он включил телевизор. В программе было ревю из лучших хитов популярной музыки, анонс на следующий сезон в Нью-Йорке и прямое интервью с Люком. Журналист поздравил певца с огромным успехом альбома «Загадочное имя» и спросил о планах на будущий год. Тот сказал, что на некоторое время прекращает свои гастроли.
Закончив интервью, журналист сказал, что он рад представить зрителям премьеру нового клипа Люка «Не бойся любви».
Нина в волнении вскочила со стула.
– Вот негодяй! Он пропадал на студии дни и ночи. И ничего мне не сказал!
– Хороший сюрприз, Нина? – спросил весело Джорджо.
Его огромная семья столпилась у телевизора.
Клип был забавный и сексуальный. В нем был весь Люк: дерзкий, отчаянный, ни на кого не похожий. Это была не ее музыка, но никакая оперная ария, никакой сонет времен Елизаветы не доставляли Нине такого удовольствия, как эта нахальная джазовая рок-песня, написанная для нее Люком Свейном.
– Он гений! – закричал Джорджо. – Ты счастливая, Нина!
У нее на глазах выступили слезы. Ей очень хотелось перенестись через три тысячи миль, обнять Люка и сказать, как много значит для нее этот подарок.
Клип кончился, и все бросились шумно на итальянском и на английском поздравлять Нину, как будто это она была автором клипа. Джесс и Ребекка сияли, как гордые родители.
– Подумать только, это ведь я их познакомил, – вздохнул Джесс.
– Вовсе не ты, – возразила Ребекка.
– Ну и что? Все равно они встретились из-за меня, – упорствовал Джесс.
– Уймись. Уже почти двенадцать, – прервала Ребекка.
Они вслух вместе считали последние минуты старого года и шумно приветствовали новый. Нина отдала бы все на свете, чтобы быть в этот миг с Люком. Она закрыла глаза и изо всех сил постаралась сконцентрироваться, надеясь, что он почувствует: она думает о нем.
Нина рано ушла домой, надеясь, что Люк позвонит ей. Сама она не знала, где его искать. Казалось, сердце разорвется, если она и дальше будет хранить в себе переполняющее ее чувство. Как глубоко она ошибалась, боясь будущего, не решаясь шагнуть навстречу счастью! Она должна сказать ему о своей любви.
Нина ждала долго. Люк не позвонил. Она была огорчена, но понимала, что, видимо, он не смог. Разница во времени между Западным побережьем и Нью-Йорком – три часа. Возможно, он просто боится разбудить ее. Сегодня Люк – герой вечера, у него, может, и минуты-то свободной нет. Она скажет ему все, что хотела, завтра.
