Текст книги "Сердца во тьме"

Автор книги: Лаура Кэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Холод ощущался бы хорошо прямо сейчас.

Макенна права. Кондиционер был бы кстати, который имеется в большинстве офисных зданий летом для поддержания приемлемой температуры. Еще не было жарко, но все шло к этому.

Как только Каден снова обосновался на полу и попытался найти положение, которое не усугубляло бы покалывания в его заднице и бедрах, Макенна вновь возобновила вопросы. – Итак, я работаю в этом здании, но как ты угодил в этот прекрасный лифт сегодня?

– Улаживал дела по поводу наследства своего отца. Офис его законного партнера находится на седьмом этаже.

– Ох, изви…

– Не стоит. Мой отец был очень несчастным человеком в течение очень долгого времени. И мы не ладили. Он должно быть в лучшем месте теперь. Во всяком случае, мне просто нужно было подписать кое-какие документы.

Он только едва услышал Макенну, – Ой.

– Итак, – сказал он, желая отойти от еще одной угнетающей темы, – Первые разы – кто, когда, где, как хорошо.

– Что? – Макенну переполнял недоверчивый смех. – Ммм, я думаю, нет.

– Почему нет? Мы поговорили, наверно, обо всем остальном. Я даже начну первым.

Макенна немного помолчала и затем начала двигаться по кругу. Она оказалась ближе, чем была.

– Что ты делаешь?

– Я не лелею идею говорить об этом, пока я, по крайней мере, не разделила трапезу с тобой. И я умираю с голоду здесь.

Он пытался игнорировать свой желудок последние... черт, он даже не знал сколько времени. Но от ее упоминания о еде потекли слюнки.

Макенна бормотала, – Давай, давай, где же она. Не та сумка, – она почти напугала его своим торжествующим, – Ха! Хорошо, мистер Грейсон, ты предпочитаешь злаковый батончик или небольшой пакетик смеси из сухофруктов и орехов?

Он усмехнулся, не ожидая того, что она поделится с ним. И у него, конечно, не было никаких намерений просить ее об этом. – Нет, Нет. Все твое.

– Ну, давай же, ты должен съесть что-нибудь. У меня есть два, так что по одному для каждого из нас. Так как это мое здание, это отчасти походит на то, что ты – мой гость. Итак, ты должен выбрать – злаковый батончик или смесь из сухофруктов и орехов, – Каден слышал ее встряхивание сумок, пока она продолжала говорить нараспев, – Злаковый батончик или смесь из сухофруктов и орехов, злаковый батончик или смесь из сухофруктов и орехов.

Он улыбнулся. – Хорошо, я возьму смесь из сухофруктов и орехов.

– Договорились. Гм, здесь?

Пакетик смялся от ковра, поскольку Макенна скользнула им в его сторону. Он протянул руку в поисках его. Когда они наконец встретились где-то в затемненной середине, Каден положил руку на ее. Она была маленькой и мягкой. Он удивился, подумав о том, что хотел продолжать держать ее руку больше, чем саму еду. Она не отстранилась. Они оба нервно засмеялись.

– Нам также придется поделиться водой. У меня только одна бутылка.

– Сколько всяких штучек у тебя там?

– Эй, не наезжай на мои сумки. Без них мы не разделили бы эту изысканную еду прямо сейчас.

– Заметано. Извини, – сказал он, когда забросил первую горсть орехов и изюма.

Они ели в тишине, и соль от смеси из сухофруктов и орехов заставила его захотеть пить. Он неловко чувствовал себя, спрашивая, но он безумно хотел пить. – Могу ли я попить сейчас?

– Конечно. Мне нужно убедиться, что крышка плотно закрыта, чтобы не разлить, – они выполнили передачу из рук в руки на середине лифта. Каден улыбнулся, когда они в очередной раз замерли от соприкосновения их пальцев, прежде чем отстраниться.

Он отвинтил крышку и наклонил бутылку к губам. – О, Боже. Как хорошо.

– Знаю. Я не понимала насколько хочу пить, пока не сделала глоток.

– Спасибо, что поделилась своими штучками со мной.

– Конечно. Что я, по-твоему, должна была делать? Сидеть здесь и есть перед тобой? Ну, давай же, ты знаешь меня лучше, чем думаешь. По крайней мере, мне так кажется.

Каден согласился. Каждая история, которой Макенна поделилась с ним, раскрывает какую-то часть ее характера – и все из ее рассказов, говорит ему о человеке, который дружелюбен, сострадателен и уступчив. – Ты права, – наконец-то сказал он. – Так и есть.

Смесь из сухофруктов и орехов закончилась слишком быстро, но, по крайней мере, она уняла голод. Они передавали воду туда и сюда, пока она почти не закончилась, и тогда Каден настоял, чтобы Макенна сделала последний глоток.

Они сидели в жарком темном лифте в течение нескольких минут, прежде чем Каден наконец пристально посмотрел в ее сторону и сказал, – Не думай, что твоя маленькая уловка с закусками отвлекла меня от текущего вопроса на кону.

– Совсем нет. Но ты сказал, что начнешь первым.

Глава 3

Макенна облокотилась на спину и уставилась в невидимый потолок. У нее появилась большая глупая ухмылка на лице, потому что Каден собирался рассказать ей о его первом разе, в то время как у нее не было абсолютно никакого намерения делиться с ним об этом.

– Ладно. Тогда я начну. Я ведь, в конце концов, человек слова. Мой первый раз был с Мэнди Марсден…

– Мэнди? – Макенна сморщила нос и ухмыльнулась.

– Эй, я здесь рассказываю историю. Сведи редакционные комментарии к минимуму.

– Ох, хорошо, прости. Пожалуйста, продолжай, – ее улыбка стала еще шире.

– Как я и сказал… мой первый раз был с Мэнди Марсден в гостиной ее родителей на диване, пока они спали наверху. Мне было шестнадцать лет, и я понятия не имел что, черт возьми, делал. Помню его как хороший раз, но предполагаю, что Мэнди, возможно, была... не впечатлена.

Макенна услышала смешок в его голосе, под конец он был таким очаровательным. Ей нравились парни, которые могли посмеяться над собой. Он должно быть довольно хорош в постели теперь, чтобы поделиться историей как эта – эта мысль сделала ее еще более горячей, чем она уже была.

– Звучит очень романтично, – съязвила она.

– Кто задумывается о романтике, когда тебе шестнадцать?

– Что ж, полагаю, верно подмечено. Ты хотя бы угостил ее ужином перед этим?

– Пицца считается?

Она не смогла сдержать смеха. Каден восхитителен. – Для шестнадцатилетнего, конечно. Я принимаю ответ.

– Как великодушно с твоей стороны. Хорошо, тогда твоя очередь, Рыжая.

Она не отвечала.

– Рыжая?

– Следующий вопрос.

Она услышала, что он перевернулся. Его голос звучал ближе. – Ни в коем случае. У нас был уговор.

– Может ли судебный секретарь, пожалуйста, прочитать обратно расшифровку стенограммы, чтобы установить, что мисс Джеймс никогда не соглашалась рассказать эту историю?

Он усмехнулся. – Ладно, я понимаю, что мы здесь уже некоторое время, но, пожалуйста, скажи мне, что ты еще не сходишь с ума.

– Вовсе нет, просто констатирую факт.

– Давай. В чем проблема?

Она была почти рада, что не могла видеть его – если его глаза в какой-либо степени так же убедительны, как и его голос, то она уже бы сдалась. – Просто... нет, – сказала она сквозь смех на его уговоры.

– Это не могло быть хуже, чем у меня.

– Нет.

– Рыжая.

– Нет.

– Эм Джей.

– Эй, Макенна для тебя, мистер. И ответ все еще нет, – хотя инициалы и не беспокоили ее в остальной части жизни, но было что-то в том, как ее имя слетало с его языка и ей это очень нравилось. Она не хотела, чтобы он относился к ней точно так же, как все остальные, просто, как один из парней.

– Это должно быть какая-то история. Ты же понимаешь, что тем самым обостряешь предвкушение.

Она застонала. – Нет, нет, нет, нет.

– Расскажи мне, и я угощу тебя пиццей. Ты даже сможешь выбрать начинки, – они просто шутили, но Каден в глубине души надеялся, что она согласится на пиццу, даже если это и не поможет выудить историю из нее. Он хотел убраться из ада этого ящика, но при всем этом нетерпеливом ожидании у него не было желания убежать от Макенны. Или желания ее побега от него.

Макенна не ответила сразу же. Кадену хотелось бы увидеть ее взгляд, заглянуть в ее глаза. – Какого цвета твои глаза? – прошептал он, вновь теряя контроль между его мозгом и ртом.

– Голубые, – прошептала она в ответ. – И, да.

– Что, да? – спросил Каден, отвлеченный желанием протянуть руку и коснуться ее лица. Шепот заставил почувствовать их разговор более интенсивно, близко. И внезапно его тело пробудилось к жизни. В этот раз, тем не менее, его ускоренный пульс и колотящееся сердце являлись результатом возбуждения, а не паники.

– Да, я поем с тобой пиццу. Если ты посмотришь фильм со мной.

Каден представлял, как ее слова скользят по его телу. Он хотел, чтобы это были ее маленькие мягкие руки вместо этого. Но он был рад, что она согласилась пойти с ним, и что превратила это все в настоящее свидание. – Да. Тогда, пицца и кино, – он провел рукой по волосам, поскольку темнота скрывала улыбку, украшающую его лицо.

– Мой первый раз был с Шэйном Кэфферти, – начала Макенна, все еще шепча. – Мне было восемнадцать. Это было спустя две недели после выпускного. Мы вроде как встречались все лето, прежде чем пошли в разные колледжи. Но той ночью мы взяли одеяло и положили его перед питчерской горкой на бейсбольном поле средней школы. О, Боже, это так унизительно, – застонала она.

– Это не так, выкладывай, – он был удивлен, что она наконец-то смягчилась, но ее откровенность заставила его почувствовать надежду.

– Он играл за школьную бейсбольную команду. И был хорош – в бейсболе, я имею в виду, Боже – в любом случае, взять одеяло туда той ночью было своего рода нашей фишкой. Первый раз был мил и короток, – она засмеялась – Но мил. Все же, это было лучше.

– Это хорошая история. Гораздо лучше, чем у меня. Спасибо за то, что поделилась. Видишь, это не было так уж сложно.

Она вздохнула. – Нет, думаю, что не было, – она замолчала на несколько мгновений и затем сказала, – Знаешь, у тебя есть нечестное преимущество передо мной. Ты видел меня, когда я зашла в лифт, но я была слишком отвлечена, чтобы увидеть тебя.

– Да, – он ухмыльнулся ей в темноте. – Я помню. Но я тоже не видел твоего лица, потому что твои волосы закрывали его.

– Какого цвета твои волосы и глаза? – она подвинулась, пока говорила, и ее голос звучал немного ближе.

Каден жаждал протянуть руку и определить насколько близко она находилась. Его интуиция подсказывала ему, что она располагалась в пределах досягаемости. Эта мысль заставила его руку покалывать от ощущения ее рядом. – Все коричневого, хотя у меня не так много волос, чтобы говорить о…

– Чт…, почему?

Смех вырвался из него. Это нарушило тишину между ними, но не напряженность. – Я поддерживаю голову побритой.

– Почему?

– Мне так нравится, – Каден не был готов раскрыть все свои причуды ей пока, ведь он не хотел напугать ее. Он уже почти намеревался упомянуть о своих пирсингах на лице, до того, как она сможет увидеть их, но почему-то решил, что так будет нечестно.

– Побритый под «ежик» или как мягкая попка младенца?

– Дай мне руку, – предложил Каден. – Ты можешь ощутить сама.

Макенна уняла свое волнение, чтобы наконец-то сделать то, чего ей до смерти хотелось на протяжении большей части ночи. Ее взгляд опустился, она жаждала иного способа, чтобы создать более осязаемую связь с Каденом. И между сексуальным разговором – с рейтингом G[1]1
  Рейтинг G – американская система оценки фильма, в которой «G» обозначает, что к просмотру фильма допускаются зрители всех возрастов.


[Закрыть], хотя это, возможно, было, и из-за планов относительно свидания, и из-за шепота, и из-за ощущения его тела так близко к ее, но тело Макенны начинало дрожать с пьянящим чувством предвкушения, которое заставило ее желудок трепетать, а ее дыхание слегка участилось.

По-прежнему лежа на спине, Макенна осторожно протянула руки. – Где ты?

– Прямо здесь, – Каден поймал ее правую руку в свою, и Макенна ахнула от такого контакта. Его рука обхватила ее, когда он потянул руку к своей голове.

Пульс Макенны участился, пока она проводила рукой по голове Кадена. Его волосы были побриты так коротко, что возникло мягкое и щекочущее ощущение, когда она задевала их пальцами. Еще долго, хотя в этом и не было необходимости, Макенна продолжала поглаживать его волосы. Она не хотела прекращать прикасаться к нему. И когда он придвинул свое тело поближе, чтобы ей не пришлось вытягивать руку так далеко, она улыбнулась, подумав о том, что ему тоже нравилось.

– Расскажи мне что-нибудь еще, – сказала Макенна тихим голосом, больше похожим на шепот, но говоря достаточно мягко, чтобы не рассеять ту магию, что витала между ними.

– Что, например?

– Например…, почему дракон?

– Хм, – он наклонил голову к ее руке. Она улыбнулась. Когда он, наконец, заговорил, его слова прозвучали сплошным потоком. – Дракон – это мой страх. Я набил его на руку, чтобы напоминать себе, что приручил его. Мы, эм, мы ехали домой после отдыха на пляже. Это была небольшая двух-полосная проселочная дорога, и это было поздно ночью, потому что я и Шон доконали наших родителей устроить нам весь воскресный день на пляже.

Макенна затаила дыхание от серьезности того, чем он делился с ней. Ее рука остановилась на его голове, пока она задалась вопросом, должна ли что-то сказать, или же ей просто стоит позволить ему высказаться. Она была удивлена почувствовать, как его большая теплая ладонь прижимает ее руку к его голове, и восприняла это как знак того, что он хотел, чтобы она продолжала проводить рукой. Так она и сделала.

– Мой отец был сторонником движения без превышения скорости. Он никогда не заботился, выстроились ли двадцать автомобилей в линию позади него, сигналили или мигали они фарами. Все могли бы обогнать на этих проселочных дорогах по прямой. Люди делали так все время. К тому времени, мы находились примерно в часе езды от пляжа, и была уже кромешная тьма. Я не видел, что произошло в тот момент, но позже узнал, что грузовая фура проехала мимо нас, но свернула на свою полосу слишком рано. Мой отец свернул в сторону, чтобы избежать столкновения.

Глаза Макенны наполнились слезами в ожидании того, как дальше развернется его история.

– Следующее, что я понял, автомобиль перевернулся. Вклинившись в большую ирригационную канаву на краю поля. Пассажирская сторона приняла весь удар на себя, когда автомобиль переворачивался, та сторона, где сидели Шон и моя мама. Я был единственным, кто все еще находился в сознании после несчастного случая. Но я не мог двигаться, потому что множество наших вещей из багажника – это был автомобиль универсал, все вещи – упали вперед на заднее сиденье и завалили меня. Мое плечо вывихнулось, и я не мог пошевелиться, чтобы выбраться. Я продолжал звать их по имени. Но никто из них не очнулся. Я терял сознание и приходил в себя несколько раз. Каждый раз когда я просыпался, вокруг было темно, и я все еще был пойман в ловушку. Мы находились там около четырех часов, прежде чем водитель другой проезжающей мимо грузовой фуры наконец заметил перевернутую машину в канаве и позвал на помощь. К тому времени, когда они вытащили нас, мама и Шон умерли.

– О, мой Бог, Каден, – Макенна возжелала ему почувствовать уют и покой, который она так сильно хотела, чтобы он имел. Из того, что он сказал ранее, она не поняла, что он также потерял и свою мать. Она искренне желала, чтобы не было чего-то еще, что было бы у них общего. – Мне так жаль. Неудивительно…

Он нежно схватил Макенну за руку и опустил ее к своей щеке.

Макенна застонала, когда почувствовала, как он прижал свое лицо к ее ладони.

Ей его жест показался храбрым. Она восхитилась его способностью попросить то, в чем он нуждался. Его скула почувствовалась массивной под ее пальцами, и легкая щетина покалывала ее ладонь. Она нежно провела большим пальцем по его щеке.

– Когда я, наконец, справился с худшим из страхов – клаустрофобией, то набил дракона. Я хотел быть сильным для Шона. И хотел, чтобы он знал, что я не собирался проживать свою жизнь в страхе, когда он не мог прожить ее вообще.

Макенну захлестнули эмоции. Грусть, которую она испытывала по отношению к нему была очевидна; она пробежалась от ее висков по волосам и сжала горло. Ее желание защитить его – чтобы убедиться, что ничего не ранит его, не испугает его, забрать у него всю боль, которая могла бы возникнуть когда-либо снова – появилось откуда ни возьмись, но Макенна чувствовала такое родство с Каденом, которое она всегда ощущала со своими братьями. Неважно, что она могла все еще сосчитать количество времени, которое она знала его в минутах.

И, Боже, она хотела его.

Она желала потянуть его на себя. Она жаждала почувствовать, как его вес устраивается на ее теле, его губы на ее, его руки в ее волосах и скользящие по коже. Прошло одиннадцать месяцев, с тех пор как она была с кем-то, и никогда она не чувствовала такой связи.

Макенна также хотела ее руки на нем. Теперь, когда она прикоснулась к нему, Макенна боялась, что будет не в состоянии остановиться.

– Не прекращай говорить со мной, Макенна. Мне нужны твои слова. Твой голос.

– Я не знаю, что сказать на все это. Я хочу забрать твою боль.

Его щека распростерлась в улыбке под ее рукой. – Спасибо. Но иногда я думаю, что мне это нужно. Это напоминает мне, что я жив. И это заставляет ощущать хорошие времена намного лучше. Как и сейчас, находясь здесь с тобой.

Глава 4

Между отсутствием какого-либо визуального контакта, ее мягкой руки, поглаживающей его волосы снова и снова, и им сумевшим поделиться историей о смерти матери и Шона ни разу не приблизившись к панике, Каден почти был сбит столку своим триумфом. Это Макенна, это все заслуга Макенны. И он обожал ее за это. Никто никогда не имел такого доступа к его сердцу, как она, и конечно же никогда не получал его так быстро за такой короткий промежуток времени.

Голос Макенны прервал его мысли.

– Ты говоришь самые милые вещи на свете, Каден Грейсон. Клянусь.

Каден улыбнулся около ее руки, которая все еще лежала на его щеке и, наконец, усмехнулся.

– Что смешного?

Он пожал плечами, затем вспомнил, что язык тела не будет замечен ею.

– Милый – не то слово, которое обычно применяют ко мне.

– Ну, тогда, люди не знают тебя.

Он кивнул.

– Возможно и так.

Он признавал тот факт, что сам держал людей на расстоянии. Ему не нравилось обременять окружающих своим багажом проблем. Иногда находиться на расстоянии было легче, чем притворствовать или объясняться.

– Так и есть, – ответила она.

Кадену понравилось характерное для нее желание к спорам. Она была игривая и бойкая, и за пару часов, которые он знал ее, Каден разговаривал и смеялся больше, чем вероятно за весь прошлый месяц. С ней он никогда не задумывался о том, чтобы держаться на расстоянии.

Каден почти застонал, когда она скользнула ладонью вверх по его лицу и начала поглаживать по виску, а затем обратно по уху вниз к шее. Его рот широко распахнулся. У него перехватило дыхание. Он не мог не поддаться ее удивительно чувственному прикосновению.

Он закрыл глаза на мгновение и просто растворился в ощущении. Каден услышал ее дыхание, до этого он даже не задумывался о том, что и ее вдохи тоже участились. Мысль о вероятности того, что она могла бы жаждать его так же, как и он ее, внезапно сделала его твердым. Низкий гортанный стон слетел с его уст, прежде чем он смог остановить себя.

– Макенна.

– Каден.

Он с трудом сглотнул и переместил бедра. Его пуговица была ослаблена, но недостаточно, чтобы вместить эрекцию без дискомфорта.

Сначала, он подумал, что представил все это: ее пальцы, прижатые к его затылку. Но она продолжала настойчиво поглаживать. Он просто не уверен. Каден сконцентрировал все свое внимание на движение ее руки и... я же не придумал себе все это, не так ли? Вот, это произошло снова – ее кончики пальцев, тянущие его к ней.

Пожалуйста, пусть все это мне не кажется.

Каден облизнул губы и придвинул голову вперед лишь на сантиметр или два. Боже, он хотел поцеловать ее. Его пальцы жаждали, наконец, запутаться в этих рыжих волосах. Его губы раскрылись в предвкушении ее рта. Он хотел вкусить ее. Он желал почувствовать ее под собой.

– Макенна, – выдохнул он.

– Да, Каден, да.

Это единственное подтверждение, в котором он нуждался.

Он продвинулся вперед по ковру, пока его грудь не натолкнулась на ее тело. Каден медленно опускал голову, таким образом, чтобы будучи ослепленным нетерпением не причинить ей боль. Его рот сначала наткнулся на щеку, и он прижал губы к мягкой коже. Она застонала и обернула руки вокруг его широких плеч. Его правая рука погрузилась в локоны шелковистых завитков, и удовлетворение, которое он чувствовал, наконец-то касаясь ее волос, заставило его с трудом сглотнуть.

– Такие мягкие, – пробормотал Каден, имея в виду ее волосы, кожу и грудь, прижимающуюся к его, в то время как он находился над ней.

Каден издал стон, когда ее губы прижались к коже около его уха. Макенна выдохнула с натиском. Порыв ее дыхания по его коже вызвал мурашки на его шее.

Он прокладывал нежные поцелуи по ее щеке, пока не нашел губы.

И затем он не мог продолжать медленно и дальше.

Как не могла и она.

Каден застонал, поскольку его первый поцелуй позволил захватить ее пухлую губу в рот. Обеими руками он обхватил ее лицо, чтобы у него появилась возможность управлять их передвижением. Пронзительный стон Макенны сопровождался руками, ухватившимися за его затылок и шею.

Когда ее рот открылся, Каден принял приглашение как изголодавшийся человек на банкете. Он просунул язык в ее сладкий рот и смаковал дразнящие ласки, которыми их языки обменивались. Макенна поглаживала его голову, массажировала шею и ухватилась за плечи. Каден придвинулся ближе к ней, потому что, того, как они располагались друг к другу, просто не было достаточно.

Ему нужно находиться ближе. Ему нужно больше ее.

Макенна растворилась в удовольствие, которое возникало от прикосновений Кадена. Тьма в сочетании с интенсивностью их связи заставила ее почувствовать, словно ничего другого не существовало в этом мире. Она никогда не испытывала такой страсти раньше – по крайней мере, не от одного лишь поцелуя.

Как только он пробормотал ласковые слова о том, насколько хорошо все это ощущалось с ней, она знала, что оказалась перед необходимостью поцеловать его. Ей нужно вкусить рот мужчины, который пережил такую трагедию, но сумел сохранить такую мягкость, так много сладости. Макенна подумала, что они разделили самый честный и приятный разговор в ее жизни. Она жаждала большего, чего-то, чтобы выжечь это в своей памяти навсегда.

В подсознании Макенна говорила себе «Поцелуй меня, поцелуй меня, поцелуй меня», но она не была так уверена, поскольку Каден, казалось, находился в размышлениях о том, в чем она нуждалась. Таким образом, она погладила его голову и нежно потянула за шею. И в ожидании того, чтобы он мог фактически понять, что она предлагала, а также перемещение ее бедер – сделало ее трусики мокрыми. Все это, и она никогда не видела его. По крайней мере, не глазами.

Она ахнула, когда теплый вес его упругой груди навалился на ее грудь. Его рука схватила длинные локоны ее волос, пока егорот нежно прижался к ее щеке. Она не смогла сдержать стон от изумления наконец-то почувствовать его так. Нуждаясь в нем еще больше, она наклонила его голову, придвинув ближе к себе, затем скользнула руками ниже, упиваясь точеными мускулами его широких плеч и твердого бицепса.

Тогда его губы требовали ее. В то время как Макенна наслаждалась сладкими поцелуями бабочки, которые он прокладывал по ее скуле, ее потребность слиться с ним была слишком велика, чтобы медлить. Ее рот приоткрылся после их первого поцелуя, и Каден не разочаровал. Он придвинулся ближе своим торсом и повис над ней, исследуя ее распутный рот своим языком. Иногда он нападал, и иногда она уклонялась. Каждое движение заставляло ее сердце трепетать в груди, а тело покалывать от предвкушения.

Когда Каден отступил и начал оказывать меньшее давление на ее губы во время поцелуя, Макенна воспользовалась возможностью, чтобы проявить инициативу в этот раз. Она схватила его за затылок и потянула к себе, после чего поцеловала его и засосала нижнюю губу. Она ахнула, когда почувствовала что-то металлическое на его губе. Макенна была так взволнована от неожиданности этого, что застонала и облизала эту вещь. Его ответный стон отразился чуть ниже ее живота. Его губы скривились в быструю ехидную улыбку, пока она уделяла особое внимание на то, что она наконец-то поняла, являлось пирсингом.

Еще более загадочным стал Каден Грейсон после этого. Татуировка. Пирсинг. Короткая стрижка. Он, вероятно, выглядит грубо внешне. Но он также огромный, милый, внимательный, иногда уязвимый простак внутри. И она хотела узнать обе эти стороны намного лучше.

Невозможно определить сколько времени они целовались во тьме – время, казалось, потеряло всякий смысл. Но у Макенны перехватило дыхание, она нуждалась в большем и уже стала влажной к тому времени, когда он прокладывал поцелуи и слегка покусывал вдоль ее линии челюсти к уху и затем обратно к шее. Его незначительная щетина послала жар по коже, когда Каден касался ее. Она обвила его ногами, нуждаясь ощутить большую близость с ним. Стон, который он издал, когда она резко перекинула колено через его бедро, заставил ее застонать и закачать бедрами в такт его.

Он придвинулся ближе и скользнул коленом между ее ног, не давая ей извиваться, как она делала прежде. Не то, чтобы она действительно не заметила, что Каден посасывал маленький алмазный гвоздик, находящийся в ее мочке уха, в то время как его правая рука блуждала по ее телу и обосновалась на бедре, обернутом вокруг него.

– О, Боже, Каден.

Его щеки растянулись в ухмылку, прижимаясь к ее коже. Она не возражала, когда он облизывал, целовал и посасывал ее шею. Макенна наклонила голову в сторону, чтобы открыть ему лучший доступ и обхватила его руками, чтобы проявить ласку к его шее и голове.

Именно тогда она почувствовала его. Пальцами левой руки отчетливо прослеживалось то, что могло являться только шрамом на голове. Она колебалась меньше секунды, но Каден ощутил это и слегка отстранился.

– Я расскажу тебе об этом, – прошептал он напротив ее шеи. – Обещаю.

Она сделала глубокий вдох, чтобы ответить, как вдруг лифт тряхнуло, и свет вспыхнул в небольшом пространстве.

Макенна взвизгнула и закрыла глаза. Каден пробормотал проклятья и зарылся лицом в сгиб ее шеи. После нескольких часов тьмы, свет стал болезненным, ослепляя глаза.

Макенна была разочарована от того в какой момент появился свет, избавляя их от тьмы. Она также боялась того, что произойдет с ней и Каденом теперь, когда они видят друг друга.

Но затем лифт содрогнулся. И они вновь погрузились во тьму.

Они снова оба застонали и обвились вокруг друг друга, пытаясь приспособиться к стробоскопическому эффекту, который свет вызвал у их глаз. Макенна испытала чувство от ослепления до видения циркулирующего калейдоскопа дезориентации красных и желтых пятен.

– Дерьмо, – пробурчал Каден.

Макенна перестала волноваться о своих напряженных глазах и снова обратила на него внимание. Она сразу же поняла, что его тело неподвижно над ней. О нет.

– Каден?

Его единственным ответом стал тихий гортанный сдавленный стон и левая рука, сжимающая чуть крепче ее плечо.

Макенна поняла, что это плохой знак. Хотя она и знала этого человека всего несколько часов. Хотя никогда и не видела его. Но Макенна знала его. И она осознавала, что он нуждается в ней.

– Эй, эй, – она ворковала с ним, пока гладила его волосы. – Все хорошо.

Он нисколько не расслаблялся, но она ощутила, что он слушал ее или хотя бы пытался.

– Я здесь. И у нас все в порядке. У нас все будет хорошо. Ты не один, – в этот раз Макенна добавила и про себя. Она мысленно проклинала это дразнящее временное возвращение электричества, потому что все это предполагает самое явное напоминание о том, что Каден всю ночь заперт в маленьком, черном как смоль металлическом ящике. Макенна заметила, что она в ярости от сложившейся ситуации для Кадена. Пока она продолжала поглаживать его и шептать все подбадривания приходящие ей на ум, мысленно Макенна прокляла изобретателя лифта, электроэнергетической компании и генератора света. И пока она находилась тут, то нашла также и несколько язвительных слов для Томаса Эдисона, потому что, ну, Каден не был бы загнан в ловушку в крошечном электрическом подъемнике, если бы старый добрый Том не взял бы себя в руки и не нашел бы способ применить электрическую теорию. Она также не была слишком довольна и Беном Франклином, и этим проклятым подъемным щитком.

Плечи Кадена наконец-то расслабились. Он вздрогнул и вдохнул. Макенна выдохнула с облегчением, до этого она не понимала, что почти не дышала.

– Я с тобой, Добрый Сам, – сказала она с улыбкой облегчения.

Он слегка кивнул, но, тем не менее, она почувствовала это.

– Иди сюда, – предложила Макенна, в то время как перенесла его голову с одной стороны шеи, где она располагалась, к ее противоположному плечу, чтобы он мог лечь рядом с ней. Она потянулась, чтобы обнять его и едва-едва смогла сжать пальцы вместе, когда полностью обхватила его.

Шок от мигающего света вызвал приступ панической атаки так неожиданно, что Кадену стало трудно дышать. Единственное, что удерживало его от полной потери контроля над всем этим дерьмом, являлся успокаивающий аромат волос и шеи Макенны.

Он не задавался вопросом, почему свет так воздействовал на него. Внезапно он перенесся на четырнадцать лет назад в свое прошлое. И вспомнил как, он висел вверх тормашками с головой, зажатой между передней центральной консолью и пассажирским сиденьем, похороненный в груде багажа и сувениров. Что-то острое упиралось в его бок, мешая сделать глубокий вдох без причинения жгучей боли от этого. Его голова звенела и пульсировала. Что-то мокрое стекало по его волосам. И его правое плечо находилось слишком близко к челюсти, чтобы это являлось естественным. В течение долгого времени тьма и тишина были полностью устрашающие. Но затем весь ужас его ситуации был полностью освещен вспышкой света от проезжающего мимо автомобиля.

В первый раз, когда это произошло, Каден вздохнул с облегчением и использовал большую часть оставшейся у него энергии для того, чтобы прокричать, – Сюда! Мы здесь!

Но никакая помощь не прибыла.

Немного фар проезжало мимо, поскольку было уже поздно, но с каждым разом Каден надеялся, умоляя о чуде и находясь в ужасе от разочарования. В то время как его израненное тело все также располагалось напротив утеса.

Когда он приходил в сознание, а затем вновь его терял, то эти редкие моменты были для него самым трудным испытанием, потому что ему становилось сложно отличить реальность от кошмара. К тому времени, когда проезжающая мимо фура, наконец остановилась помочь, уже прошло несколько часов, и Каден был так уверен, что не переживет катастрофу, что даже не ответил, когда водитель крикнул, спрашивая слышит ли кто-нибудь его.

– Боже, Каден, это ужасно.

Он нахмурился и неосознанно отодвинул голову, чтобы посмотреть на все еще скрытое лицо Макенны.