Текст книги "Закрытый город (СИ)"
Автор книги: Лаура Ходова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Глава 10
Благополучно добравшись до своего спального места, я укрылась шерстяным колючим одеялом. Сон не шел, а вместо него были мысли. Почему Кейн хотел моего поцелуя? Почему я вызываю в нем такой интерес? Я не знала, хочу ли я знать ответ, но больше всего меня удивила собственная реакция. Тот неожиданный отзвук желания, который зародился во мне. Я сама себе была противна в тот момент слабости. Мне было стыдно за него, я презирала себя за него, я не могла объяснить его. Я крепко зажмурилась и представила Дрейка. Его мягкие черты лица, его теплые руки, губы, обволакивающий и всепоглощающий взгляд. От этих воспоминаний стало еще хуже. Как бы я ни старалась вернуть лицо Дрейка, его вытеснял Кейн, и мысль о том, что было бы поцелуй я его.
Уснуть я смогла только под утро. Ранний подъем и утренняя пробежка помогли собраться, но голова все еще была тяжелая. На девять часов вечера был назначен рейд. Я и еще 15 человек выступали в город патрулировать улицы и зачищать их от «беспредельщиков» и нарушителей. Я знала много мест, где могли быть такие "нарушители", еще недавно и я была в их числе. Со страхом я представляла, как мне придется ударить какого – то бродягу за то, что он не успел спрятаться до комендантского часа, или парочку, возвращающуюся с позднего свидания. Если днем нарушители порядка могли отделаться простым замечание или предупреждением, то с наступлением ночи все кардинально менялось. Из надзирающих черновые превращались в жестоких вышибал. Я всегда боялась попадаться им на глаза, потому что видела их в действии.
Однажды, после того как поработала сверхурочно, я дворами пробиралась домой. Прошло несколько часов после комендантского часа, и мне казалось, что пик опасности миновал. Я шла по темному переулку и увидела, как двое черновых били парня лет восемнадцати. Не знаю, что он натворил, но живого места на нем не было. Я быстро вильнула в сторону, пока меня не заметили. Как сложилась судьба того парня? Страшно предположить. Вся та деятельность, которую выполняли черновые шла вразрез с моими принципами. хватит ли у меня сил ударить безоружного? Хватит ли сил выстрелить? Вряд ли мне доверят оружие сейчас, когда я только – только стала учиться боевым приемам, но однажды я его получу и мне придется его применить. Я не смогу жить, если убью человека, специально ли, случайно ли, не важно.
В восемь тридцать нас позвали на инструктаж. Проводил его некто капитан Эдельстин. Высокий, широкоплечий и весьма суровый мужчина лет сорока пяти. Если Кью был способен иногда улыбаться, и показывать нам, курсантам, что он человек, а не машина, то у капитана Эдельстина эта функция попросту отсутствовала.
– Значит так, – начал он, и от его сурового баса внутренности сжались в комок, – сегодня для пятерых новобранцев первый рейд. Ваши старшие и более опытные товарищи вам подробно все объяснят, я же хочу сказать одно – если хоть один из вас посмеет запороть мне смену и нарушить отчетность ненужным трупом, то ваша жизнь в академии покажется вам адом на земле. Я же в свою очередь буду вашим персональным демоном, который позаботится о том, чтобы вы молили меня о пощаде, но ее не будет. Сегодняшний план такой – из непроверенных источников нам стало известно, что существует некий подпольный цех по производству взрывчатки, ваша задача, как действующих сил правопорядка в нашем городе выяснить, правдивы ли сведения, и прекратить действие данного цеха. Так же мне известно, что в наших доблестных рядах появилось слабое звено. Я считаю, что женщина, похожая больше на цыплёнка, чем на солдата, будет лишь обузой в любом рейде, но начальство распорядилось, относиться к ней как к любому из вас, поэтому ответственность и наказание она несет наравне со всеми. Все понятно?
– Так точно, капитан! – хором ответили парни и отсалютовали. Я повторила все вместе с ними, пытаясь собраться с духом.
Когда капитан Эдельстин ушел, вся группа собралась для обсуждения плана. Я стояла позади, в поле слышимости, не решаясь подойти ближе. Все было предельно просто – трое охраняют вход, трое запасной выход, остальные идут внутрь для проведения переговоров. Вопреки ожиданиям, командующий группой, солдат по прозвищу Фарт, назначил меня идти на переговоры, считая, что если я буду в поле его зрения, то не смогу все испортить и запороть операцию. Я была с ним согласна. Так будет спокойнее. Пока что я сама себе не доверяла, а ждать этого от группы я не вправе. Нам выдали форму, и надев ее, я словно потеряла часть себя. Маленькая частичка, которая цеплялась за прошлое, и верила в возможность все исправить умерло в тот момент, когда я надела черную, похожую на восковое лицо маску.
Я была гораздо ниже, чем другие члены команды и было похоже на то, что черновые взяли с собой ребенка. На выходе из академии я увидела Дрейка, он стоял прислонившись к дверному косяку. Все, проходящие мимо отдавали честь, а Дрейк кивал им, давай понять, что их знак почтения был оценен и замечен. Я шла последняя, и на секунду задержавшись около него, так же отдала честь. Дрейк зеркально повторил мое движение, и тепло, слегка смущенно улыбнулся и одними губами сказал: "Осторожно". Я быстро кивнула и бегом бросилась в темноту и холод.
Здание академии было окутано тьмой, но ровно в девять оно включилось, и нам в спины ударил резкие лучи прожекторов. Я не хотела оборачиваться, просто старалась не отставать от остальных. Со мной поравнялся один из солдат и похлопал меня по плечу.
– Ты не обижайся на ребят, они в общем – то неплохие, просто слегка безмозглые, – весело затараторил он, – меня зовут Маус.
– Вайолет, – отозвалась я, – ничего страшного, я привыкла. Ты новобранец?
– Нет, служу уже три года, – ответил Маус.
– Нравится?
– Да, после двух – трех рейдов, мне даже заплатили жалование.
– Высокое?
– Выше, чем у многих! – гордо отозвался Маус – мы ведь элитное подразделение!
– Как так, элитное?
– В городе около десятка зданий с солдатами, но они просто патрулируют улицы, разбирают мелкие нарушения, мы же что – то вроде спецназа, нас только на миссии высокой важности.
Какая же я глупая! Не додумалась сразу. Конечно, теперь все встало на свои места. Мне все казалось странным, от чего тут так мало солдат, и как они обеспечивают охрану многомиллионного города? Произошло так много событий, что я просто не подумала об этом. Мне все казалось странным, от чего тут так мало солдат, и как они обеспечивают охрану многомиллионного города? Произошло так много событий, что я просто не подумала об этом. Стыдно за свою глупость, но Маус, похоже ничего не заметил. Мороз крепчал, и хотелось скорее добраться до места назначения. Мы вышли за территорию академии, и сели в бронированный фургон.
– Эй, Вайолет, – обратился ко мне начальник группы – Стайлз.
– Да, командир, – я быстро выучила к кому и как обращаться. Не хватало еще и за это получать нагоняй.
– Во время операции, приказываю тебе, держи свой рот на замке.
А вот это было обидно, но справедливо. Видимо, вся академия наслышана обо мне и моей несдержанности. Не самая приятная новость, хотя чего я ожидала вступая в драки и открытые пререкания с монархом. Едва я подумала о Кейне, как кровь прилила к щекам. Хорошо, что на мне маска, и не видно, что я покраснела как рак сначала от смущения, а потом от злобы за это смущение. Я сжала кулаки и уставилась в пол.
– Слушаюсь, командир, – спокойно ответила я.
– Ты знаешь, что бывает за невыполнение прямого приказа? – сухо поинтересовался Стайлз, и я тут же вспомнила комнату со стулом.
– Знаю, – тихо ответила я, и мысленно съежилась.
– Вот и хорошо, – лица командира я не видела, но знала, что он ухмыльнулся.
Остаток пути мы проделали молча, тишину нарушал лишь шум мотора. Мы двигались к окраинам города, здания становились все ниже, дороги хуже, пейзаж печальнее. Наконец – то мы добрались до места назначения, и нашему взору предстало обшарпанное здание складского типа. Оно было окутано тьмой, и было едва различимо в плотно сгустившихся сумерках. Я потянулась за карманным фонариком, но рука Мауса перехватила мою.
– Не светись, – прошептал он мне на ухо, – я тебя прикрою в случае чего, ты похожа на мою младшую сестренку.
Группа рассредоточились, трое остались у входа, трое бесшумно побежали в обход. Остальные вытянулись в колонну и вошли в здание. Мы двигались максимально бесшумно, полы были усыпаны битым стеклом, и мне казалось, что громыхаю только я. Мы продвинулись вглубь здания, все еще не зажигая фонарики. Темнота была такая, что хоть глаз выколи. Мы дошли до второго этажа, и обследовав его вновь, спустились вниз к подвалам. Внезапно мне показалось, что кто – то переговаривается за одной из закрытых дверей.
– Маус, там кажется кто – то есть, – прошептала я и потянула напарника за рукав, но он не среагировал, видимо не расслышав меня.
Я немного отстала, и на цыпочках подойдя к двери, прислушалась.
– Вроде ушли, – послышался напряженный испуганный шепот.
– Сиди и не рыпайся, – другой, менее напуганный, но напряженный голос.
Я поспешила догнать группу. Стоит ли мне выдавать спрятавшихся? С другой стороны, они изготавливают взрывчатку, и от нее могут пострадать невинные. И большой вопрос – кто прав, кто виноват. Каждый смотрит и судит со своей стороны. Сейчас я часть команды, у нас задание. Стараясь не колебаться, я добралась до командира.
– Там, за дверью голоса, – сказала я ему в самое ухо, чтобы он точно меня расслышал.
– Ты что несешь? – грозно проворчал начальник Стайлз. Он поднял руку вверх и сжал ее в кулак. Вся группа синхронно остановилась.
– Там, за дверью голоса, – твердо сказала я.
– Какие к черту голоса?
– Мужские.
– Вы, двое, – Стайлз указал куда – то за мою спину.
Два высоких парня с автоматами быстро вернул в назад. После секундного колебания один из них высадил ногой дверь, и послышались крики, мат и звуки борьбы. Остальная группа поспешила следом, отталкивая меня с дороги.
– Держись позади, – бросил Маус, пробегая мимо.
Я направилась следом, очень жалея, что у меня нет при себе никакого оружия. Весь мой гуманизм улетучивается, когда надо мной, а теперь и над моими товарищами нависла угроза. Внезапно воздух разрезал резкий шум – выстрел. Не было больше в мире иных звуков, кроме него. Не раздумывая, я бросилась на звук, скорее рефлекторно.
Я достала фонарь и принялась светить им в сторону помещения. Неожиданно я попала в самую гущу рукопашного боя. Моя команда билась с десятком мужчин в камуфляжной одежде, но не такой как у черновых, а цвета хаки, маскирующей носителя от ненужных глаз.
Мужчины отчаянно сопротивлялись, и один из них пошел на меня. Впервые я столкнулась с реальным соперником. Похожий на машину для убийства, он кинулся на меня и сразу сшиб с ног. Я отлетела и больно ударилась головой, на секунду потеряв ориентацию, тут же вскочила на ноги. Мужчина вцепился в карабин на моем плече. Я ударила его по руке, и вывернула ее. Я приложила все силы, и послышался противный хруст. Противник взвыл, осыпая меня матом и руганью, я, не теряя времени, ударила его в колено, и он рухнул как подкошенный. Кажется нет на свете более мерзкого звука, чем хруст ломающихся костей, а затем, следующий за ним вопль. Едва я успела подняться, как на меня навалилось еще нечто неопределенное. Тело было недвижно, и я еле выползла из под него. Поднявшись на колени, я увидела, что команда быстро управилась с остальными.
– Вайолет, берегись! – прокричал Маус, но слишком поздно.
Один из бандитов поднял с пола пистолет, и не целясь выстрелил в меня. Все происходило как в замедленной съемке. Вот я вижу, как Маус кидается ко мне, но не успевает. Пуля попадает куда – то в бок. Жуткая обжигающая боль пронзает все тело, и через несколько секунд я падаю без сознания. Тревожная тьма окутывает меня, тянет за собой, я пытаюсь бороться с ней, но она сильнее. Я сдаюсь, она окружает меня, даря покой.
Глава 11
Я прихожу в себя от сильной, но все же не такой сногсшибательной и сознаниеотключательной боли. Снова меня окружают тошнотворно белые стены лазарета. Я тянусь к источнику боли, но чьи – то холодные руки перехватывают мои, и мягко отводят их.
– Тише, не трогай! – я слышу голос Кейна.
Он отличается от всего, что я когда – либо слышала от него. Мягкий, заботливый, обеспокоенный. Все это кажется мне неестественным, и я начинаю ерзать на постели, но вскрикиваю от боли и замираю как статуя.
– Ты потеряла много крови, – спокойно говорит Кейн.
– Спасибо, что напомнили, – прохрипела я.
– Не за что, – Кейн снова надел маску бесчувственной скотины. Теперь он казался нормальным.
– Чем могу помочь?
– Зачем так официально?
– Как же иначе?
– Ты могла быть ко мне чуточку добрее.
– Не могу, – выдавила я.
– От чего же?
– Вам это и так известно, но я могу уточнить, – я чувствовала как к горлу подступает жёлчь, и как трудно дышать. Каждый вдох давался с трудом и болью.
– Уточни! – показалось, что Кейн был уязвлен.
– Вы отдали приказ о депортации моих родителей и брата, отдали приказ о их расстреле, хотели убить меня, грозились, как вы сказали, "овладеть мной на холодном полу", так что я не могу быть к вам добрее!
Кейн смотрел на меня широко раскрыв глаза.
– Да, в душевой я был не прав, но к смерти твоей семьи я не имею отношения!
– А кто имеет? Не сама ли я их расстреляла? – слова с трудом выходил, наверно, если бы я могла, то ударила бы Кейна.
– Меня не было в то время в городе. Я был с дипломатической миссией в на другом конце планеты!
– Этого я не узнаю, и родителей это мне не вернет. На приказе была ваша печать и ваша подпись.
– Я в этом не участвовал! – крикнул Кейн и порывисто встал со стула, – ты мне не веришь?
– Нет, – тихо ответила я, – мою семью это не вернет, и жизнь моя лучше не станет.
– Мне жаль что так вышло, и я проведу внутреннее расследование.
– Не надо, господин Кейн, – гордо ответила я.
– Я сам решу, – огрызнулся монарх.
– Вы не обязаны, – не хочу быть ему обязанной.
– Обязан, это дело подсудное, если на документе стояла моя печать и подпись, в то время, когда я их не ставил. Твои родители заслужили смерти или заключения как бунтовщики, но приказ отдал не я. Что касается приказа убить тебя, то это было сказано на эмоциях. Позднее мы с капитаном Голдом заключили соглашение по поводу твоего пребывания тут.
Я потрясенно молчала. Мне казалось, что весь мой мир, который строился на ненависти к Кейну. Что если он говорил правду, и действительно не имеет отношения к смерти моей семьи. Все что есть у меня это чьи – то домыслы и голословные утверждения, но мне почему – то хотелось, чтобы Кейн говорил правду и действительно был не при чем.
– Ты считаешь меня монстром, чудовищем, я не хочу чтобы ты так думала, – отвернувшись от меня сказал Кейн.
– Зачем это вам? Вас ненавидит весь город, что до меня, обычной девушки с окраины? Я для вас никто, – прохрипела я.
– Это не так, – Кейн повернулся в профиль, и на фоне белых отштукатуренных стен выделялся словно написанный кистью художника.
Больше не говоря ни слова, он вышел из лазарета, тихо прикрыв за собой дверь. Я лежала, словно забыв про боль, пыталась переварить услышанное, но большая доза обезболивающего не давала мне это сделать, мысли путались, глаза сами собой слипались. Цепляясь за остатки реальности, я пыталась вообразить, во что превратилась моя жизнь. Я жила не легко, но спокойно. Мои родители не были мертвы, я думала, что они здоровы и нашли лучшую жизнь. Но весь мой мир рухнул, рассыпался и растаял как снег. Я была на грани жизни и смерти, почувствовала сильную привязанность к кому – то кроме моей семьи и Кайла. Испытала те эмоции и чувства, которые как думала не смогу испытать. Все это произошло в такой короткий период времени, и времени осмыслить сложившуюся ситуацию, не было.
Отнять и забыть, потом уже не смогу остановиться, стану тем винтиком, в машине тоталитарного режима. Но прошлое задание показало, что я не такая уж уникальная, не такая исключительно правильная. Я без колебания сломала руку и возможно ногу тому человеку на складе. Да, возможно он и был бандитом, готовил динамит, но беда не в том кем он был, а кем становлюсь я. Будь у меня оружие, возможно я бы выстрелила, и тогда точно все бы рухнуло. Могу ли я допустить, что Кейн говорит правду? Трудно признать это, но я хочу чтобы это было так. Но тогда у меня не будет личных причин ненавидеть его, и он начнет мне нравится. Нет! Только не это! Этого не слаучится.
Я крепко зажмурилась и постаралась не думать о Кейне. Более противоречивой и непонятной фигуры я в жизни не встречала.
– Вайолет? – послышался теплый и родной голос Дрейка.
– Ммм? – я тянула время и пыталась унять дрожи в голосе.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дрейк, касаясь моей руки.
– Вроде жива, – я с трудом открыла глаза.
– Я очень зол, – голос его оставался мягким, но я чувствовала что он на грани.
– Знаю, – я закрыла глаза. Дрейк искал мой взгляд, а я была не готова выдержать его.
– Ты позволила тебя подстрелить! – Дрейк повысил голос, и внутри у меня все сжалось.
– Знаю, – тихо ответила я, знала, что Дрейк прав.
– Ты могла умереть!
– Я в курсе.
– Ты…
– Хватит, – устало сказала я, – кажется, я поплатилась за свою ошибку.
– Я думал, что потерял тебя, – успокоившись, Дрейк коснулся губами моего лба.
Мягкие губы, всегда теплые руки. Дрейк весь был словно соткан из уюта, спокойствия, нежности, страсти, с начинкой из силы, храбрости и решимости. Пьянящая смесь, которая притягивала меня к нему, как слабого тянет к сильному. Это происходит инстинктивно, и рядом с ним я могу расслабиться и забыть обо всем, что происходит в наших жизнях. Это спокойствие много стоит, если не всего. Наши пальцы переплелись, и мне казалось, что сила и энергия перетекает от него ко мне, и я начинаю чувствовать себя лучше. Он мой источник жизненной силы. Я смотрю в его глаза, они как бездонный океан, хранящий тайны, загадки и опасности, и в то же время спокойный и умиротворяющий. Пьянящая смесь возбуждения и страсти заставляет сердце колотиться и рваться из груди.
С того дня, когда я узнала о смерти моей семьи, у меня не было времени побыть наедине со своим горем. Динамичность происходящих вслед за этим событий если не вытеснила, то сильно притупила боль утраты. Все чаще и чаще перед моими глазами вставала картина из уже далекого прошлого. Мы с братом в гостиной играем в шахматы, а мама с папой наши болельщики. Они то напряженно следили за нашими рокировками, то громко нас подбадривали. Игра почти никогда не доходила до конца, потому что мы с братом начинали дурачиться. Он был моей частью. Его звали Пенни. Да…
Сейчас, больше всего на свете я боюсь, что их лица сотрутся из моей памяти, и лишь старые фото будут напоминать о том, что они были. Самое страшное, что система не щадит никого, и ты либо в ней, либо против, а с теми, кто против у власти разговор короткий. До меня дошло, что винить надо не Кейна, а систему. Пусть он и монарх, но такой же заложник тех норм и устоев, которые сложились задолго до нашего появления на свет. Он должен подчиняться ей, быть тем кем должен быть. Жестоким ублюдком, способным отдать приказ об убийстве. Таков он, таков его отец, и вся монархия.
Система не вернет мне семью, но она дала мне новую жизнь, человека, который всей душой за меня, но самое главное, что оно мне дала – это шанс. Шанс если не развалить, то хотя бы пошатнуть ее. Родители пытались сделать это снаружи, я попробую изнутри. Знаю, что еще не раз буду наказана, избита, а может и убита, но это несомненно стоит попытки.
Почему? Просто потому, что не должно быть произвола, казней, комендантского часа, наказаний за то, что ты косо смотришь, или просто оказалась не в то время не в том месте. Я не хочу возглавлять открытое сопротивление, но тайно и скрытно, изнутри попытаться хоть что – то изменить в этом городе, иначе смерть моей семьи была напрасной, и я не заслуживаю жить.
Мне кажется, что целеполагание – самая, что ни на есть движущая сила. Не иметь цели в жизни, ни к чему не стремиться, просто быть, и жить сегодняшним днем большая ошибка. Пусть цель будет маленькая, но четкая, и за ней последуют большие, грандиозные. Так и только так возможно развитие личности. Оставаться овощем, плывущим по течению я не хочу, и пока живу, буду пытаться что – то изменить. Я попробовала жить, подчиняясь приказам, и мне не понравилось. Не иметь свободы выбора, шанса на ошибку очень жестоко.
