Текст книги "Контракт Паганини"

Автор книги: Ларс Кеплер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

По лицу Бьёрна текла кровь.

Они быстро приближались к большому острову. Бьёрн повернулся и увидел, что надувная лодка метрах в трехстах от них.

– Давай к причалу!

Пенелопа развернула яхту, задев кормой о причал, и заглушила мотор, когда нос со стуком ткнулся в бревна. Яхта всем бортом проскребла по влажному дереву. Волны с шипением нахлынули на берег и откатились. Яхта завалилась набок, ступени причала разнесло в щепки. Вода переливалась через поручни. Пенелопа и Бьёрн бросились бежать. Позади на волнах покачивалась, ударяясь о причал, разбитая яхта. Быстроходная лодка с ревом приближалась. Пенелопа споткнулась, коснулась рукой земли и, задыхаясь, начала карабкаться на крутой берег, к поляне. Мотор надувной лодки замолчал где-то внизу, и Пенелопа вдруг сообразила, что не знает, куда бежать. Они с Бьёрном кинулись к деревьям, углубляясь в лес; мысли Пенелопы метались в панике, а взгляд искал место, где можно было бы спрятаться.

4
Висящий

Параграф 21 Закона о полиции описывает, как именно полицейский должен входить в дом, комнату или иное помещение, если есть основания полагать, что там находится человек, который скончался, потерял сознание или же по какой-то причине не в состоянии позвать на помощь.

В ту июньскую субботу патрульный полицейский Йон Бенгтссон получил задание обследовать квартиру на верхнем этаже дома номер два по улице Гревгатан, где проживал генеральный директор Агентства по контролю за экспортом оружия Карл Пальмкруна, и выяснить, почему последний отсутствовал на рабочем месте и не явился на встречу с министром иностранных дел.

Не в первый раз Бенгтссон входил в жилище, чтобы обнаружить там убитого или раненого. В большинстве случаев полицию вызывали родственники, заподозрившие самоубийство. Притихшие, объятые страхом родители, которым приходилось ждать на лестнице, пока он обследовал комнату. Иногда он находил молодых людей, у которых едва прослушивался пульс после передозировки героина, а иногда обнаруживал женщин, забитых до смерти прямо в гостиной, перед телевизором.

Когда Бенгтссон входил в подъезд, при себе у него были набор для вскрытия замков и пистолет-отмычка. Он поднялся на лифте на пятый этаж и позвонил в дверь. Немного подождав, он поставил тяжелую сумку на пол и попробовал замок металлической двери. Вдруг он услышал шарканье на лестничной клетке этажом ниже. Кто-то спускался – тихо, почти крадучись. Бенгтссон какое-то время прислушивался, а потом нажал на дверную ручку. Дверь оказалась незапертой, ее колесики мягко прокатились по всем четырем рельсам.

– Есть кто дома? – крикнул полицейский.

Он немного повременил, затем втащил сумку в квартиру, закрыл за собой дверь, вытер ноги о коврик и шагнул в глубь просторной прихожей.

Из соседней комнаты доносилась тихая музыка. Бенгтссон постучал и вошел. Он оказался в небольшой, по-спартански обставленной гостиной: три мальмстеновских дивана, [6]6
  Карл Мальмстен – известнейший шведский дизайнер мебели прошлого века.


[Закрыть]низенький стеклянный столик и небольшое изображение парусника в штормящем море. Плоский прозрачный музыкальный центр испускал голубоватое свечение. Из колонок лилась печальная, удивительная скрипичная музыка.

Бенгтссон прошел через всю комнату, открыл двойные двери и заглянул в салон с высокими окнами в стиле модерн. Летнее солнце проникало в помещение через их верхние секции.

Посреди белой комнаты висел человек.

Картина была совершенно сверхъестественная.

Йон стоял и смотрел на мертвеца. Прошла целая вечность, прежде чем полицейский заметил бельевую веревку, привязанную к крюку от люстры.

Хорошо одетый мужчина висел неподвижно, словно высоко подпрыгнул, да так и застыл. Вытянутые запястья опущены, носки ботинок смотрят в пол.

Мужчина свисал с потолка… да, но тут крылось что-то еще. Что-то, что не укладывалось в общую картину, было неправильным.

Бенгтссон не имел права переступать порог – на месте преступления ничего нельзя трогать. Его сердце быстро забилось; в ушах загудело, стало трудно глотать, но он не мог оторвать взгляда от мужчины, висевшего в пустой комнате.

В голове Бенгтссона, словно кто-то нашептывал ему, зазвучало имя: «Йона. Надо поговорить с Йоной Линной».

Комната была пустой, не считая повешенного. Вне всякого сомнения, это и есть Карл Пальмкруна, генеральный директор Агентства по контролю за экспортом оружия.

Веревка, привязанная к крюку, торчащему посреди потолочной розетки.

Бенгтссон подумал, что ему не по чему было залезть. Высота потолка – метра три с половиной, не меньше.

Бенгтссон попытался успокоиться, собраться с мыслями и зафиксировать все, что видит. Лицо повешенного побледнело, как размокший сахар, и Бенгтссону показалось, что он замечает роковые следы точечного кровотечения в вылезших из орбит глазах. Мужчина был одет в легкий плащ и светло-серый костюм с галстуком, на ногах – ботинки. Черный чемоданчик и мобильный телефон лежали на паркете рядом с лужей мочи, прямо под трупом.

Внезапно повешенный дернулся.

У Бенгтссона перехватило дыхание.

На потолке что-то громыхнуло, с чердака послышался удар молотка. Наверху кто-то ходил; снова раздался грохот, и тело Пальмкруны дрогнуло. Дрель заработала, потом замолчала. Кто-то что-то поднял, крикнул: «Мне нужен еще провод! Удлинитель давай!»

Бенгтссон пошел назад, чувствуя, как выравнивается пульс. Дверь в прихожую была открыта. Бенгтссон немного постоял, размышляя, уверенный, что закрывал ее, однако решил все же, что мог ошибиться. Полицейский вышел из квартиры; прежде чем связаться со своим участком, он достал мобильник и позвонил Йоне Линне из уголовной полиции.

5
Государственная комиссия по расследованию убийств

Шла первая неделя июня. Уже почти месяц жители Стокгольма просыпались по утрам раньше обычного. Солнце всходило в половине четвертого, и почти круглые сутки было светло. Поздняя весна выдалась необычайно теплой. Черемуха и сирень распустились одновременно. Аромат от тяжелых соцветий плыл от парка Кронебергспарк до самого входа в полицейское управление.

Государственная уголовная полиция – единственный полицейский орган Швеции, служащие которого могут расследовать тяжкие преступления и в самой стране, и за ее пределами.

Шеф уголовной полиции, Карлос Элиассон, стоял у невысокого окна на восьмом этаже; из окна открывался вид на крутые склоны Кронебергспарка. Элиассон взял телефон, набрал номер Йоны Линны, в очередной раз услышал сигнал голосовой почты, положил трубку на стол и взглянул на часы.

В кабинет Карлоса вошел Петтер Неслунд; он осторожно кашлянул и привалился к плакату «Бдим. Предотвращаем. Раздражаем».

Из соседней комнаты доносился усталый голос. Телефонный разговор вертелся вокруг европейского ордера на арест и Шенгенской информационной системы.

– Поллок со своими ребятами скоро будет, – сказал Петтер.

– У меня есть часы, – миролюбиво отозвался Карлос.

– Бутерброды во всяком случае готовы.

Карлос выдавил из себя улыбку и спросил:

– Ты слышал, что в Комиссию по расследованию убийств сейчас набирают людей?

Петтер покраснел и опустил глаза, но быстро овладел собой и снова взглянул на Карлоса:

– Я бы… У тебя есть кандидатура получше?

Государственная комиссия по расследованию убийств состояла из пяти экспертов, которые оказывали помощь в расследовании преступлений по всей стране. Комиссия работала по системе, обозначенной аббревиатурой ПРТП – полицейское расследование тяжких преступлений.

Нагрузка на постоянных членов Комиссии по расследованию убийств была чудовищной. Их буквально рвали на части, и им очень редко удавалось собраться вместе в полицейском управлении.

Когда Неслунд ушел, Карлос уселся на стул и принялся рассматривать парадизок в аквариуме. В тот момент, когда он потянулся к банке с кормом, зазвонил телефон.

– Слушаю!

– Поднимаются, – доложил с поста дежурного Магнус.

– Спасибо.

Карлос сделал последнюю попытку связаться с Йоной Линной; потом встал со стула, глянул на себя в зеркало и пошел к двери. Когда он выходил из кабинета, раздался мелодичный звон, и двери лифта бесшумно разъехались. Карлос взглянул на членов Комиссии, и в памяти тут же всплыл концерт «Роллинг Стоунз», на который он пару лет назад ходил с двумя-тремя коллегами. Музыканты напоминали бизнесменов на отдыхе. На всех были темные костюмы с галстуками – точь-в-точь как на членах Государственной комиссии по расследованию убийств.

Первым шел Натан Поллок – седые волосы стянуты в хвост; за ним следовал Эрик Эрикссон в солнечных очках со стразами. Из-за этих очков его прозвали Элтоном. Затем плелись Никлас Дент с П. Г. Бондессоном; замыкал же шествие техник-криминалист Томми Кофоэд. Он был чем-то недоволен и сутулился, уставившись в пол.

Карлос жестом пригласил их в комнату для совещаний. Оперативный шеф Бенни Рубин уже сидел за круглым столом с чашкой черного кофе в руке и ждал их. Томми Кофоэд взял из вазы яблоко и с громким хрустом вгрызся в него. Поллок с улыбкой поглядел на коллегу и покачал головой; тот с удивленным видом прекратил жевать.

– Проходите, садитесь, – начал Карлос. – Я очень рад, что все нашли время и возможность. У нас на повестке дня несколько важных тем.

– А Линна разве не придет? – спросил Кофоэд.

– Придет, наверное…

– Линна поступает как хочет, – негромко пояснил Поллок.

– Йона пару лет назад раскрыл убийства в Тумбе. И я вот все думаю – насколько же он был в себе уверен… точнехонько угадал, в каком порядке произошли убийства.

– Причем против всякой логики, – улыбнулся Элтон.

– Я собаку съел в криминалистике, – подхватил Томми Кофоэд. – А Йона просто ходил и смотрел на кровавые следы. Не понимаю…

– Он словно бы увидел убийство целиком, – сказал Поллок. – Градус жестокости, напряжение… и по следам определил, что убийца, явившись в дом, уже побывал в раздевалке и успел устать.

– Я так и не могу в это поверить, – пробормотал Томми Кофоэд.

Карлос откашлялся и опустил глаза на листок с повесткой дня.

– Сегодня утром поступило сообщение от морской полиции, – начал он. – Какой-то рыбак обнаружил мертвую женщину.

– В сетях?

– Нет. Он увидел, как большая спортивная яхта дрейфует возле Даларё, подгреб поближе, поднялся на борт и нашел ее сидящей на кровати в форпике.

– Ну, Комиссии тут вряд ли есть что делать, – усмехнулся Неслунд.

– Ее убили? – спросил Поллок.

– Самоубийство? – быстро предположил Петтер.

– Пока неясно, – ответил Карлос и взял кусочек бисквита. – Однако я все-таки счел нужным упомянуть об этом.

– Что еще? – хмуро спросил Кофоэд.

Карлос сказал:

– У нас запрос из полиции Вестра Гёталанд. Письменный отчет – на столе.

– Я не собираюсь брать это дело, – заявил Поллок.

– У вас у всех полно работы, я знаю, – сказал Карлос и неспешно смахнул крошки со стола. – Может, нам сменить тему и поговорить о… о наборе в Государственную комиссию по расследованию убийств?

Бенни Рубин цепко оглядел присутствующих и заговорил о том, что руководству известно об их колоссальной нагрузке и поэтому оно постаралось найти средства и привлечь в Комиссию по расследованию убийств еще одного служащего.

– Приступим к обсуждению! – предложил Карлос.

– А не лучше будет дождаться Йону и потом уже обсуждать? – спросил Томми Кофоэд. Он перегнулся через стол и выбрал себе парочку завернутых в целлофан бутербродов. Карлос сказал негромко:

– Неизвестно, придет ли он.

– Можно пока устроить перерыв на кофе. – Эрикссон поправил свои сверкающие очки.

Томми развернул бутерброд с лососем, вытащил оттуда укроп, выдавил каплю лимонного сока и развернул салфетку с ножом и вилкой.

Дверь в просторную комнату для совещаний вдруг открылась, и вошел Йона Линна – светлые волосы взъерошены и топорщатся.

– Syö tilli, pojat, [7]7
  Ешьте укроп, ребята (фин.).


[Закрыть]– с улыбкой произнес он.

– Точно, – рассмеялся Поллок. – Он же полезный.

Натан и Йона радостно посмотрели друг на друга. Кофоэд покраснел и с улыбкой покачал головой.

– Tilli, – повторил Натан Поллок и захохотал, когда Йона вернул вынутую укропную веточку на бутерброд Кофоэда.

– Может, продолжим обсуждение? – предложил Петтер.

Йона пожал руку Поллоку, потом подошел к свободному стулу, повесил свой темный пиджак на спинку и сел. И произнес негромко:

– Прошу прощения.

– Тебе всегда рады, – сказал Карлос.

– Спасибо.

– Мы как раз говорили о наборе в Комиссию, – пояснил Карлос. Неслунд заерзал на стуле, а Карлос, пощипав губу, решил: – Передам-ка я, пожалуй, слово Натану.

– Окей, с удовольствием продолжу. Я сейчас говорю не только от своего лица, – начал тот. – Мы все… все надеемся, Йона, что ты присоединишься к нам.

В комнате для совещаний воцарилась тишина. Никлас Дент и Эрик Эрикссон кивнули. Петтер Неслунд, сидевший против солнца, казался силуэтом, вырезанным из черной бумаги.

– Нам бы очень этого хотелось, – сказал Кофоэд.

– Я ценю ваше предложение, – заговорил Йона, запустив пятерню в свои густые волосы. – Все вы специалисты высочайшего класса, я уважаю вашу работу…

Собравшиеся улыбнулись, глядя в стол.

– Но я… я не могу работать по методу Комиссии, – закончил он.

– Мы это знаем, это понятно, – быстро сказал Кофоэд. – Наши методы не очень гибкие, но они могут быть полезными, оказалось же, что…

Он замолчал.

– Мы бы все-таки хотели попросить тебя! – поднажал Поллок.

– Вряд ли мне это подходит.

Собравшиеся опустили глаза, кто-то кивнул; Йона извинился – у него зазвонил телефон. Он встал из-за стола и вышел из комнаты. Через пару минут он вернулся и снял со стула пиджак.

– Мне очень жаль. Я бы остался, но…

– Что-то серьезное? – спросил Карлос.

– Звонил Йон Бенгтссон, патрульный. Он только что обнаружил Карла Пальмкруну.

– Обнаружил? – не понял Карлос.

– Повешенным, – пояснил Йона.

Его лицо с правильными чертами посерьезнело, глаза сверкнули, как серое стекло.

– Кто такой Пальмкруна? – спросил Натан Поллок. – Имя мне ни о чем не говорит.

– Генеральный директор Агентства по контролю за экспортом оружия, – быстро ответил Томми Кофоэд. – Отвечает за шведский экспорт оружия.

– Разве то, чем занимается Агентство, не относится к секретной информации? – спросил Карлос.

– Относится.

– Тогда пусть Пальмкруной занимается кто-нибудь из Службы безопасности.

– Но сейчас я обещал Бенгтссону прийти, – сказал Йона. – Там кое-что непонятное.

– Что? – заинтересовался Карлос.

– Это… Нет, сначала я сам должен посмотреть.

– Звучит интригующе, – заметил Кофоэд. – Можно с тобой?

– Если хочешь.

– Я тоже смотаюсь, – быстро заявил Поллок.

Карлос попытался напомнить, что собрание не закончено, но понял, что это бесполезно. Все трое оставили залитую солнцем комнату для совещаний и вышли в прохладу коридора.

6
Как пришла смерть

Через двадцать минут комиссар уголовной полиции Йона Линна припарковал свой черный «вольво» на Страндвеген. Сзади остановился серебристо-серый «линкольн-таункар». Йона вылез из машины и подождал обоих коллег из Государственной комиссии по расследованию убийств. Все трое завернули за угол и вошли в дверь дома номер два по Гревгатан.

Пока старый лифт, погромыхивая, вез их на верхний этаж, Томми Кофоэд – с всегдашней своей угрюмостью – спросил Йону, что тот вообще знает об этом деле.

– Агентство по контролю за экспортом оружия заявило об исчезновении Карла Пальмкруны, – начал Йона. – Семьи у него не было, никто из коллег не знал его близко. Но когда он не объявился на работе, в патрульном отделении пообещали проверить, в чем дело. Йон Бенгтссон пошел к нему на квартиру, нашел его повешенным и позвонил мне. Сказал – подозревает, что тут пахнет преступлением и чтобы я сам все проверил.

Обветренное лицо Поллока помрачнело:

– С чего он заподозрил преступление?

Лифт остановился, Йона отодвинул решетку. Бенгтссон, стоявший у двери в квартиру Пальмкруны, сунул в карман книжку. Йона пожал ему руку и сказал:

– Это Томми Кофоэд и Натан Поллок из Государственной комиссии по расследованию убийств.

Они обменялись приветствиями.

– Когда я приехал, дверь была не заперта, – начал Йон. – Я услышал музыку и увидел, что Пальмкруна повешен в одной из больших комнат. Я за время службы много чего повидал, и тут… тут вряд ли самоубийство. Учитывая, какое положение Пальмкруна занимал в обществе…

– Ты правильно сделал, что позвонил, – сказал Йона.

– Вы обследовали мертвеца? – хмуро спросил Кофоэд.

– Я даже не входил в комнату.

– Отлично, – пробормотал Кофоэд и принялся вместе с Бенгтссоном расставлять номерки.

Вскоре Йона с Поллоком смогли войти в прихожую. Бенгтссон ждал на синем диване. Он указал на двойные двери, приоткрытые в светлую комнату. Йона перешагнул через метку и толкнул обе створки.

Жаркий солнечный свет лился сквозь ряд высоких окон. Карл Пальмкруна висел посреди просторной комнаты. На нем были светлый костюм, плащ-пыльник и тонкие ботинки. Мухи кишели на его побелевшем лице, вокруг глаз и в уголках рта, откладывали желтые яички и жужжали над лужей мочи и щегольским «дипломатом» на полу. Тонкая бельевая веревка глубоко врезалась Пальмкруне в шею, борозда от нее была темно-красной, кровь просочилась через кожу и стекала на рубашку на груди.

– Казнь, – констатировал Томми и содрал с рук резиновые перчатки.

Из его голоса и с его лица исчез даже намек на недовольство. Он с улыбкой опустился на колени и стал фотографировать висящее посреди комнаты тело.

– Скорее всего, мы найдем повреждения на позвоночнике, – Поллок указал на труп.

Йона взглянул на потолок, потом на пол.

– Следовательно, мы имеем дело с демонстрацией, – с энтузиазмом продолжил Кофоэд, и фотоаппарат в его руках сверкнул вспышкой. – Убийца не пытался скрыть преступление. Наоборот, он хотел о чем-то заявить.

– Именно так я и подумал, – горячо подтвердил Бенгтссон. – Комната пустая – ни стульев, ничего, на что можно залезть.

Кофоэд опустил фотоаппарат и принялся изучать истекающий мочой труп.

– Повешение связано с предательством, – заметил он. – Иуда Искариот…

– Подожди-ка, – тихо перебил Йона и странным жестом указал на пол.

– Что такое? – спросил Поллок.

– По-моему, это самоубийство, – сказал Йона.

– Типичное самоубийство, – съязвил Томми Кофоэд, его смешок прозвучал несколько громковато. – Он взлетел…

– Портфель. Если бы он поставил портфель вертикально, то смог бы дотянуться до петли.

– Но не до потолка, – вмешался Поллок.

– Он мог привязать веревку раньше.

– Мог. И все же, по-моему, ты ошибаешься.

Йона пожал плечами и буркнул:

– Музыка, узел…

– Может, просто посмотрим, что в портфеле? – сосредоточенно спросил Поллок.

– Сначала мне надо проверить, что на портфеле, – сказал Кофоэд.

Все молча смотрели, как коротенький Томми, согнувшись, осторожно подбирается к «дипломату», расстилает на полу черную пленку с тонким слоем желатина, а потом аккуратно прижимает пленку резиновым валиком.

– Достаньте, пожалуйста, пару биопакетов и большую коробку, – попросил он, указывая на свою тканевую сумку.

– Гофрокартон?

– Спасибо! – Кофоэд поймал биопакет, который Поллок бросил ему высокой передачей.

Он взял анализы всего, что было на полу, и позвал Поллока в комнату.

– На торце ты найдешь отпечатки подошв, – предсказал Йона. – Портфель опрокинулся, и тело повисло.

Поллок молча подошел к кожаному портфелю и опустился на колени. Серебристо-седой хвостик лег ему на плечо, когда Поллок потянулся вперед и поставил «дипломат» вертикально. На черной коже отчетливо виднелись светло-серые отпечатки ботиночных подошв.

– Ну, что я говорил? – спросил Йона.

– Да пошел ты, – беззлобно отмахнулся Томми Кофоэд и улыбнулся всем своим усталым лицом.

– Самоубийство, – пробормотал Поллок.

– Во всяком случае – чисто технически, – заметил комиссар.

Они стояли и смотрели на висящее тело.

– Ну и что у нас есть? – спросил Кофоэд, все еще улыбаясь. – Покончил с собой человек, принимающий решения о продаже оружия за границу.

– Для нас – ничего, – вздохнул Поллок.

Томми Кофоэд стащил с себя перчатки, указал на покойника и спросил:

– Так что там с узлами и музыкой?

– Двойной морской. – Йона указал на узел. – Который я увязываю с флотской карьерой Пальмкруны.

– А музыка?

Йона помолчал, задумчиво глядя на него, и спросил:

– А что ты сам думаешь о музыке?

– Не знаю. Какая-то соната для скрипки, – сказал Кофоэд. – Начало девятнадцатого века или…

Он замолчал: в дверь позвонили. Все четверо переглянулись.

Йона двинулся в прихожую, остальные пошли следом за ним, однако замерли в салоне, чтобы их не было видно с лестничной площадки. Йона подошел к двери, поколебался, не посмотреть ли в «глазок», однако не стал. Ощутил поток воздуха из замочной скважины, когда протянул руку и положил ее на дверную ручку. Тяжелая дверь подалась. На лестничной клетке было темно. Временное освещение успело потухнуть, а свет, сочившийся через красно-коричневые окна подъезда, был слабым. Вдруг Йона услышал, как кто-то медленно дышит – совсем рядом. Шумное сопение стоящего за дверью человека. Рука Йоны потянулась к пистолету; он осторожно заглянул за приоткрытую дверь. В луче света, упавшем из квартиры, неподвижно стояла высокая женщина лет шестидесяти. Крупные руки, на щеке – большой пластырь телесного цвета. Седые волосы коротко подстрижены, девичья прическа «паж». Без намека на улыбку женщина взглянула Йоне прямо в глаза.

– Вы его сняли? – спросила она.