Текст книги "Смертоносный всадник (ЛП)"

Автор книги: Ларисса Йон (Айон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Танатос должен был чувствовать себя как дома, не так ли – с горечью подумал он.

Идесс с легкостью согласилась помочь ему, и пока Тан нес мертвое тело Реган в своих объятьях, а ее душу в своей броне, Идесс в жесте поддержки и утешения коснулась его спины.

– Спасибо за то, что спас меня от Мора.

Он не хотел это обсуждать, но брат Тана пытал ее и девушка заслуживала большего нежели молчание.

– Извини за то, что он с тобой сделал. Мор так же отчаянно хотел найти нашего отца, как и я. – Хотя цель Мора скорей всего состояла в том, чтобы не столько уничтожить их отца, сколько получить доступ к Шеул-гра. Более того, он хотел избавиться от всего личного.

– Почему ты хотел найти Азагота?

Тан безучастно уставился вперед.

– Теперь это уже не имеет значения. – Да, он хотел встретиться с отцом по многим причинам, но эти причины больше не были столь важны.

Выражение лица Идесс стало жестким.

– Ну, Мор никогда бы не смог его найти. Я бы ни слова ему не сказала. – Ее сила напомнила Тану о Реган, и он чуть запнулся, приближаясь огромными шагами к храму.

– Ты уверена, что мне нужно принести ее тело с нами? – хрипло спросил он.

Грустная улыбка Идесс почти сломала его в очередной раз. Да, он плохо воспринял это, когда она сказала ему, и еще хуже, когда ему пришлось оставить своего сына в имении.

Мальчишка теперь стал частью сердца Тана, и находясь вдали от него оно, казалось, переставало биться.

– Нет, – созналась она, – но если он увидит тебя с ней, твоя боль может стать более… реальной… для него. – Идесс двинулась вперед. – Он не самый добрый человек из всех кого ты встречал, поэтому тебе придется использовать любое преимущество.

Кинг-конговские двойные двери распахнулись перед ними, и насколько мог видеть Тан, впереди простирались бесконечные коридоры. Как и снаружи, здесь все было черным, за исключением того, что внутри храма все поверхности сверкали.

Комнаты и залы были заполнены статуями людей и демонов, запечатленных в момент агонии, а из фонтана, возле которого они проходили в гигантском холле били струи крови.

– У твоего папаши интересный вкус в искусстве, – пробормотал Тан.

– Интересный не то слово. – Идесс провела его лабиринтами однообразных коридоров. – Вы уже выбрали имя?

– Имя?

– Для твоего сына. – Ее улыбка сияла теплотой. – Он прекрасен.

– Ага, – прохрипел Тан. – Он такой. И нет, мы не обсуждали имена.

– Уверена, что бы вы не выбрали, оно идеально ему подойдет. – Идесс остановилась перед дверью – откуда она знала которая из сотен одинаковых дверей мимо которых они прошли была верной, Тан не мог представить – и потянулась к ручке. – Готов?

Словно почувствовав его состояние, Реган напомнила о себе – тепло распространилось от брони к коже Тана.

– Насколько это возможно.

Идесс открыла дверь и они перешагнули порог яркого и красочного подобия офиса.

Высокий черноволосый мужчина стоял перед аркой, которая выглядела так будто была вырезана в стороне тоннеля, и наблюдал как гриминьоны сопровождают души умерших демонов словно на конвейере.

Мужчина поднял руку и парад остановился.

Танатос задержал дыхание, когда парень повернулся к ним.

– Идесс. Дорогая, рад тебя видеть.

– Отец. – Почтительно кивнула она.

Азагот перевел свой льдисто-изумрудный взгляд на Танатоса.

– Смерть. Интересно наконец-то встретится с тобой. – Он махнул на людей в туннеле. – Ты прислал мне столь многих моих подданных.

– Я делаю все, чем могу помочь, – сухо ответил Тан. – И теперь мне нужно от тебя то же самое.

Одна из черных бровей поползла вверх.

– Предполагаю, что это имеет нечто общее с трупом, который ты с собой таскаешь?

Труп. Стикс на руке встал на дыбы, но его действия отображали не внезапную вспышку ярости Танатоса, а его собственную. В какой-то миг, жеребец научился любить Реган, и он не оценил пренебрежительные холодные слова, так же, как и сам Танатос.

Идесс предупреждала Тана на счет парня, поэтому он сдержал свой нрав. Он мог разорвать Азагота на кусочки после того, как получит то, чего хочет.

– Она мать моего ребенка. Она стала бы моей женой. Но я убил ее.

– Почему? – С видом абсолютной незаинтересованности, Азагот сложил руки на груди. – Она предала тебя? Согрела чью-то постель? Может одного из твоих братьев?

Танатос собирался задушить этого мудака.

– Она родила, – прохрипел он. – Я пытался ее спасти.

– Значит, говоришь она теперь в твоей броне. – Он запнулся. – И что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?

– Я хочу, чтобы ты убрал ее оттуда и позволил перейти на Другую Сторону, вместо того, чтобы твои гриминьоны забрали ее в Шеул-гра.

– И зачем мне это делать?

Ладно, Тан собрался выложить карту, которая как он надеялся была тузом.

– Потому что ты мой отец.

Идесс резко повернула голову и уставилась на него. Азагот смотрел на него какое-то время, и у Тана сложилось впечатление, что чувак намеренно позволял ему попотеть.

– А у тебя есть яйца, раз уж ты пришел ко мне и ждешь услуги от отца, которого никогда не встречал.

– Значит это правда?

Азагот рассмеялся.

– Нет. Я не ваш отец. Я бы запомнил если бы трахнул Лилит. Эта сука столетиями таскалась за мной.

Чёрт, это был единственный козырь Тана. Крыть больше было не чем. Будь на месте Азагота кто-либо другой, Танатос бы угрожал, пытал, был до тех пор, пока тот бы не согласился помочь.

Но перед ним стоял тот, кто владел силой управлять душами, а это значило, что он мог мучить Реган и всех, кто дорог Танатосу целую вечность.

– Пожалуйста, – Танатос прижал безжизненное тело Реган ближе, словно она могла защитить его от необходимости умолять. – Я сделаю всё, что угодно.

– Все что угодно? Даже сына своего мне отдашь?

Горячий огненный шар осел в желудке Тана, а внутри, он чувствовал будто его избивают кулаками. Кулаки Реган.

– Все, кроме этого, – рыкнул он.

– Но именно этого я хочу.

Внутри доспехов, Реган вцепилась в Тана ногтями. Ей не стоило беспокоится. Никто не заберет их сына.

– Катись к чёрту, Азагот, – Тан направился к двери, пока совсем не обезумел и не замочил ублюдка.

– Танатос, подожди, – Идесс подошла к отцу, сложив руки словно в молитве. – Танатос спас мне жизнь.

Прекрасно. Была веская причина, почему Тан об этом не упоминал. Нет ничего хуже, чем сообщить отцу, что твой брат жестоко пытал его дочь.

Азагот прищурил глаза.

– Объясни.

Танатос замер от такого приказа, но поумерил свою гордость до того, как успел испортить единственный шанс спасти душу Реган.

– Ты ведь знаешь, что Мор пытался уничтожить Шеул-гра.

– Конечно, – ответил Азагот, развернувшись к камину, который горел но не давал жара. – Сюда доходят слухи.

– Отец, – произнесла Идесс, – Мор отлавливал Мемитимов и пытал их, чтобы узнать место расположения твоего царства.

Азагот совершил трюк, напоминающий фильм "Экзорцист". Он повернул голову к Идесс – развернув на 180 градусов, хотя его тело в это время не двигалось. Глаза Азагота почернели, полностью скрыв белки, и тогда он заговорил, опасным, страшным хриплым голосом:

– Он осмелился вредить моим детям? – наконец его тело повернулось за головой. – Он поймал тебя?

Идесс кивнула.

– Если бы не Танатос, Арес, Лор и Ривер, то я бы всё ещё висела на колючей проволоке.

Рык Мрачного Жнеца заставил души и гримионов в тоннеле бросится врассыпную.

– Сбрось свои доспехи, – резко приказал он Танатосу.

– Зачем?

Азагот практически плевался огнём.

– Затем, что я приказал.

Неохотно Тан повиновался.

– Что теперь?

– Снимай одежду.

Тан сжал челюсти чтобы сдержать ругательства. Если Азагот захочет сексуальных услуг… Тан вздрогнул, но осторожно опустил Реган на пол и разделся. Никогда в жизни Танатос не чувствовал себя настолько обнаженным, чем в то время пока Азагот кружил вокруг него, по пути очерчивая пальцем кожу Тана.

По крайней мере, Идесс отвернулась. Интересно, заставит ли отец присутствовать свою дочь при том, что будет происходить.

Тан гадал, позволит ли ему Идесс после всего убить её отца.

– Я знаю твой секрет, Всадник, – произнес Азагот и встал за ним, и, прижавшись телом к спине Тана, прошептал на ухо: – Знаю, что ты праотец всей расы вампиров. Иногда сюда попадали и твои дневальники.

– Это уже больше не секрет, – выдавил он.

– И то правда. А знаешь ли ты, что за мной последнее слово в решении, будет ли истреблён тот или иной вид? – Чёрт побери, нет. Танатос этого не знал. – Но ты знаешь, что я уничтожил все виды, которые не имеют права на существование. Хочешь знать, почему я не истребил вампиров?

– Почему?

– Потому что, как и мои Мемитимы, они являются прекрасным сочетанием добра и зла. Они сбалансированы. Да, они сами выбирают, на какую сторону стать – добра или зла, но это же относится и к людям. И я позволил им существовать, хотя когда о твоей тайне узнают на Небесах, то отдадут приказ уничтожить всех вампиров, а я окажусь по уши в дерьме за то, что знал всё это время.

– И что ты сделаешь тогда?

Вместо ответа Азагот продолжил рассматривать тело Танатос, время от времени останавливаясь, чтобы обрести линии той или иной татуировки. Ну и конечно, больше всего его интересовали рисунки на задницы. Ублюдок.

– Они неповторимы. Я их хочу.

– Я бы привел тебе своего мастера, но она мертва.

– Я знаю, но это бы всё равно не имело значения. Я хочу твои.

– Почему?

Азагота зашипел:

– Пусть тебя не волнуют мои причины. Но уверяю тебя: Ты дашь и не то, что я желал на протяжении очень долгого времени.

Танатос был чертовски уверен, что Азагот мог получить гребаное тату когда бы не пожелал. Очевидно, ему нужно было что-то особенное от рисунков Тана. И отдать их, скорее всего, было очень, ну очень плохой идеей.

Не важно.

– По рукам.

– Эту, – сказал Азагот поглаживая пальцем крылатого змея на бедре Тана.

Агония пронзила Тана когда татуировку вырвало из его плоти, а потом последовали муки от воспоминаний, которые она подавляла.

Образы и эмоции были острыми, резкими, и Тан пошатнулся от взрыва того дня, почти тысячу лет назад, когда он вырезал целый легион мужчин, чьим символом был крылатый змей.

– И эту.

Танатос зашипел, ибо острая боль мук оказалась еще сильнее в этот раз. Азагот забрал лук, который заглушал воспоминания об убийстве его отца.

Азагот забирал татуировки еще с десяток раз, и каждый раз Тан почти падал на колени. Он задавался вопросом, могла ли Реган чувствовать его боль, или все же была ограждена от его эмоций, когда исчезла броня.

Наконец, Азагот шагнул назад и разорвал свою рубашку. Грудь падшего ангела украшали четырнадцать татуировок Тана.

– Вся красота и почти без боли, – задумчиво проговорил Азагот. – Круто.

– Говори за себя.

Азагот наклонил голову, изучая Тана своими оценивающими глазами.

– Представляю как тебе сейчас больно.

– Переживу. – Тан надел штаны.

– Да, будешь. Ты проживешь остаток жизни не сделав себе ни одной татуировки.

Одевая рубашку, Тан замер.

– Почему?

– Потому что ты жульничал на протяжении пяти тысяч лет. Смерти, которые ты сеешь кругом, должны что-то значить. Должны заставлять тебя страдать. Вместо этого, ты хоронишь их глубоко в себе и ничего не чувствуешь. Это меня бесит.

Боже правый, Реган говорила ему то же самое. Тогда он отмахнулся от неё, поскольку как человек, она не могла постичь каково это, убивать на протяжении пяти тысяч лет. Краска стыда залила его лицо.

Азагот поумерил свое гнев, и его голос тоже стал тише.

– Я понимаю почему ты это делал. Ты рос среди миролюбивых людей. Принять смерть и жестокость тебе было особенно трудно. А ты, из всех своих родственничков, больше всех познал и то и другое. Так что возмещал боль единственным путём, которым мог. Но продолжать ты не можешь. Это уговор. И ещё, ты пообещаешь, что больше не будешь создавать дневальников. Когда эти ублюдочные небожители придут ко мне и спросят, почему я не истребил вампиров, то я смогу ответить, что, поскольку убить тебя нельзя, ты всегда сможешь создавать новых дневальников, даже если я сотру с лица земли весь вампирский род. Поэтому ты пообещал больше их не создавать, бла бла бла. Это хорошая сделка, соглашайся, или уходи.

– Я согласен.

Азагот склонил голову.

– Ты так быстро это сказал. Но как ты можешь гарантировать, что не сделаешь больше, если ты обращаешь вампиров во время неконтролируемых приступов смертельной ярости?

Танатос закрыл глаза, попавшись в ловко расставленную паутину Азагота.

– Я смогу. Я стану медитировать или буду путешествовать с адскими гончими, которые могут меня укусить… – Он открыл глаза и встретился с безжалостным взглядом Азагота. – Пожалуйста.

– Дурак. – Фыркнул Азагот. – Разве за свою древнюю жизнь ты ничему так и не научился? Все имеет свою цену. Ты создаешь жизнь, значит плати. Вспомни время, когда ты впервые создал вампира.

Тан порылся в тайниках своего мозга и нашел кучу гадости. Но там было одно воспоминание, искра из которой началось все это.

– На меня наложили проклятие Всадника. У меня появились клыки, и я был зол. Я укусил парня и выпил его. Он же вернулся в качестве дневальника.

– Был ли ты тогда в смертельной ярости?

– Нет. Это еще не началось… – Тан глубоко и сильно вдохнул. – Приступов не было пока я не обратил первого дневальника. Они не… святой ад. Я сам из-за себя временами схожу с ума?

– Откуда мне знать? Я что похож на Бога? – Азагот закатил глаза. – Я просто говорю, что ты должен найти цену каждому своему действию. Сделал дневальника – ушел в убийственную ярость. И так далее. – Азагот пожал плечами. – В любом случае, мне пофигу. Я просто хочу твое проклятое слово, и хочу, чтобы ты его сдержал.

– Оно у тебя есть, – выдохнул Тан. Черт, теперь вся его ярость обрела смысл. Она питалась сама от себя в цикле, который он не знал как разорвать. Превратив вампира, который порождал гнев, в свою очередь порождающий вампиров, которые вызывали ярость… сукин сын.

– Также, ты должен знать, что в будущем эмоции, которые обычно ты подавлял своими татуировками теперь будут переходить к Реган. Она ощутит всю глубину твоей боли.

– Что? Нет! Ты не можешь этого сделать…

– Я могу сделать все, что хочу, Всадник, – рыкнул Азагот. – Все имеет свою цену. Если для тебя это слишком много, забирай свой труп и убирайся отсюда к чертям собачим.

– Ты ублюдок. – Танатос поднял Реган на руки. – Я согласен. – Реган сможет чувствовать его боль, но по крайней мере ее не будут преследовать демоны всю вечность. Она уйдет на Небеса и будет счастлива. Свободна.

– Хороший выбор. – Азагот щелкнул пальцами. – Броня. Сейчас же.

Танатос был так рад, что этот придурок оказался не его отцом. Хотя Азагот был их последней зацепкой, и теперь… им не осталось ничего. Сегодня он потерял брата и отца.

И Реган.

Танатос прикоснулся к своему шраму и костные пластины его брони сложились на место. В то же мгновение он почувствовал Реган и с облегчением вздохнул.

Прощай,

молча сказал он, чувствуя жаркую влагу слез на глазах.

Теперь ты уйдешь на Небеса. Но помни, что я люблю тебя. Надеюсь ты это слышишь. Однажды я найду тебя, Реган. Клянусь тебе, я найду тебя.

– Какого черта ты слюни распустил? – Слова Азагота вылетели потоком отвращения. – Я думал Всадники не такие плаксы. – Он щелкнул пальцами по плечу Тана и ощущение души Реган внутри него исчезло.

Он остался один.

– Теперь убирайтесь. – Азагот повернулся к параду душ в тоннеле и те снова начали двигаться.

На руках Тана, тело Реган дернулось; она всосала глоток воздуха настолько сильно поразив Танатоса, что почти выронил ее.

– Реган?

Она моргнула.

– Где мы?

Тан прижал ее к себе в удушающем объятии, а радостный вопль заставил Азагота повернуться к ним и закатить глаз.

– Почему ты все еще здесь? – Азагот казался серьезно обозленным. – Разве не этого ты хотел?

– Да, – воскликнул Тан. – Боже, да!

– Танатос? – Голос Реган был приглушен его грудью. – Раздавишь… меня.

– Извини, детка. – Тан немного отстранился, ровно на столько чтобы впиться в нее безумным поцелуем. – Не могу поверить, что ты здесь. Ты жива. К тому же идеальна.

– И все еще сплющена.

Улыбаясь словно идиот, Тан опустил Реган на землю, хотя и предпочел бы отнести ее в свое имение на руках. Он не хотел выпускать ее из своих объятий. Реган, казалось, даже не замечала, что все еще одета в, заляпанную кровью и местами разорванную, больничную рубашку.

Тан прижал ее к себе, но Азагот вздохнул, снял свою рубашку и протянул ее Танатосу. Тан держал ее на подобии занавеса, пока Реган снимала свое платье и одевала рубашку, которая повисла до середины ее бедер.

– Спасибо тебе, отец, – поблагодарила Идесс.

Танатос с чувством повторил за ней.

– Спасибо тебе, Азагот. Я твой должник.

– Да, – промурлыкал Азагот, – ты должник. – Он махнул рукой, отпуская их. – А теперь убирайтесь. И будь с ней осторожен. Она бессмертна до тех пор, пока не сломается твоя Печать, но во всех остальных смыслах она обычная. Обычная, слабая человечишка, которая будет страдать от порезов, сломанных костей, и всего такого. Просто она не умрет от них.

– Ты ошибаешься, Жнец, – сказал Танатос. – Она особенная во всех смыслах.

Переводчики: silvermoon, navaprecious

Редактор: natali1875

Глава 40

Танатос не мог перестать улыбаться, когда закрывал за собой, Реган и Идесс портал в своей крепости.

– Я не представляю как отблагодарить тебя, Идесс. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, приходите ко мне, и оно твое.

– Когда-нибудь наверное расплатишься, – сказала она.

– А теперь, какие планы? Я бы хотела взглянуть на твоего сына.

Реган взяла его за руку и практически потащила через входную дверь. Все, кто присутствовал при рождении ребенка, были еще там. Атмосфера депрессии царила вокруг, воздух был настолько густой от печали, что Тан мог есть его ложкой.

– Эй, – позвал он. – Кто-нибудь хочет принести сына его мамочке?

Из ошеломленных их лица быстро стали восторженными, и в одно мгновение Реган и Танатос были окружены. Тут же последовали объятия и смех, кто-то даже передал Реган одежду.

Тан выбрался из этой толпы, чтобы дать ей немного время пообщаться с Кинаном и Декером, но увидел, как Кара принесла ребенка и передала его Реган.

И тогда женщина, которая клялась, что в ней нет материнского инстинкта, взяла младенца на руки и заулыбавшись, расплакалась.

– Мои поздравления.

Произнес громким незнакомым голосом мужчина, который подошел со спины к Танатосу, пока тот наблюдал за Реган.

Он повернулся к вампиру, которого видел в ЦБП. Парень был таким же высоким, как и Тан, поэтому спокойно встретился с ним взглядом. Черные волосы мужчины струились плотной завесой до его талии, а жесткая ироничная улыбка на его лице заставляла подумать, стоило ли шутить по этому поводу. Любого, кроме Тана.

– Если ты пришел сюда, чтобы доставить неприятности, дневальник, то знай, я уничтожу тебя так же легко как и создал.

– Год назад, – сказал он медленно, – неприятности могли бы возникнуть.

Танатос посмотрел на Реган и на душе у него потеплело от вида того, как она держала своего сына, будто делала это на протяжении многих лет.

– Что изменилось?

– Я. – Он протянул руку, это показалось так… странно… учитывая, что Тан в какой-то момент взял его кровь почти наверняка против его воли. – Я пара Владлены. Натан.

Тан замер, как из тумана в памяти всплыло… два века назад?

– Переулок…

Танатос сражался с демоном и в тумане жажды крови, он увидел человека, который в ужасе за ними наблюдал, и Тан напал.

– Да. Я видел тебя в ЦБП в прошлом году и узнал в тебе своего создателя.

– Так значит ты там работаешь? Призрак соврал мне?

Натан покачал головой

– Нет. Я там не работаю. Я хожу в больницу только, чтобы увидеть Лену. Если Призрак и не сказал тебе, что знает меня, то только потому что я попросил каждого, кто знает кто я, сохранить это в тайне. Я рано узнал, что ночные пиявки, кажется, ненавидят дневальников.

– И наоборот, – сказал Тан с иронией, заметив, что вампир использовал термин "ночные пиявки".

Он непринужденно пожал плечами.

– Я был в больнице в качестве пациента, когда в первый раз увидел тебя, и когда Лена сказала мне, что ты Всадник, я решил, что я ошибся на счет тебя.

Его взгляд проникал прямо до чувства вины Тана.

– Затем я снова увидел тебя несколько дней назад, когда приносил Лене обед, и тогда у меня уже не возникло никаких сомнений.

Ну, разве не было это неловко. Тан нашел многих дневальников и извинился перед ними. Ох, он убил тех, кто перешел на сторону Мора и планировал убить его сына, но он хотел начать все с начала с другими. Им больше не надо было бояться, что он убьет их или обратит в рабство.

Тан прочистил горло, но чувство раскаяния никуда не ушло.

– Я сожалею о том, что сделал.

– Я ненавидел тебя так долго, – признался вампир.

– Но сейчас, я хочу сказать спасибо. Я был осчастливлен больше, чем могу выразить

Танатос повернулся обратно к Реган, которая теперь принадлежала ему до того момента как его печать будет сломана, и он молился, чтобы этот миг настал очень-очень не скоро.

– И я тоже, Натан. И я тоже.

***

У Ривера могли возникнуть серьезные проблемы из-за того, что он собирался сделать. Блядь, у него могли возникнуть проблемы только за то, что он оказался здесь.

В Шеул-гра, в сточной канаве, где обитали демоны и злые человеческие души. Здесь в темной, насыщенный парами пещере обитатели были твердыми как камни, жесткими как психически неуравновешенные подростки, и никто не был счастлив.

– Эй, ангел.

Не обращая внимания на шипение и оскорбления, которые полетели в его сторону, от окружавших его демонов, Ривер подошел к представителю, стоявшему на базальтовой платформе. В его руке был кнут, с которого капала кровь.

– Гадес.

Гадес приподнял черную бровь.

– У кого ты отсосал, чтобы получить дозволение прийти сюда? Азагот не из таких. Я пытался.

Когда доходило до грубости, ничего худшего чем падший ангел просто не существовало. Но да, чтобы получить разрешение на вход, Риверу пришлось наведать Азагота. Еще нужно выяснить какую цену потребует Жнец.

– Не имеет значения, как я попал сюда. Не думаю, что у вас появилась новая жительница по имени Гетель.

– А она горячая штучка? – Гадес закатил глаза, увидев равнодушный взгляд Ривера. – Ладно. Нет здесь Гетель.

Черт возьми. Значит она еще жива. И кто знает какие проблемы она успеет создать в человеческой реальности пока не вернется Ривер.

– Следующий вопрос. Где Ресеф?

– Ресеф? – Глаза Гадеса стали столь же безразличными и холодными как оставленный в снегу клинок. – Его тело находится в пещере позади меня. Его разум… я не знаю где он.

Ривер направился к входу в пещеру, который зиял острыми зубами, с которых капала кровь. Услышав злобное рычание, Ривер остановился.

– Скажи ему, чтобы пропустил меня, Гадес.

Гадес появился рядом с Ривером.

– Зайти не проблема, ангел. Фокус в том как оттуда выбраться.

– Почему ты держишь Ресефа здесь?

– Максимальная боль. Приказ Азагота. Ты поймешь, когда его увидишь. Он не похож на те души, которые ты видишь вокруг. Его нельзя возродить. Он такой каким всегда был. Только без здравомыслия.

– Значит хорошие новости умерены плохими.

– Разве не всегда так было?

– Да, Падший, это так. – Ривер шагнул внутрь пещеры, и его мгновенно обволок зловонный запах гнили. Он шел, выбирая свой путь между наполовину съеденными трупами… которые на самом деле мертвыми не были. В Шеул-гра, ничто не умирало.

Создания страдали пока… и? если… не возрождались в новом теле. Определенно, существа, которые здесь находились не могли выбраться и просто медленно переваривались.

Он продолжал идти под стоны жертв, поднимающиеся от болотистой, пропитанной кровью земли. Где-то впереди, воздух пронзили крики, от чего волосы на затылке Ривера поднялись дыбом. Бросившись бежать, он больше не пытался избегать извивающиеся тела под ногами. Его ботинки крушили ребра, конечности и черепа.

Там впереди, Ресеф попал в беду.

Когда он наконец-то увидел Всадника, то понял, что "беда" не то слово, которое нужно было использовать.

Ресеф свернулся на земле в луже того, что скорей всего являлось его собственной кровью, держался за голову и кричал. Один глаз отсутствовал и ясно было, что Ресеф сам его и выколол.

Изо рта Всадника вырвался еще один крик, и он отбросил свое тело о стену позади него так сильно, что повсюду брызнула кровь, а Ривер услышал хруст ломающихся костей.

– Кровь… столько крови… когти, лапы, головы… ебать… я имел их… слёзы, крики, ох, блядь… боль… – Бормотание Ресефа прерывалось криками, ударами об стену и царапаньем собственного тела.

– Ресеф. – Голос Ривера был едва ли громче шепота, пронизанного эмоциями. Он ненавидел Мора, задавался вопросом какого будет снова увидеть Ресефа, и теперь знал. Было… больно. – Ресеф.

Задыхаясь, Ресеф взглянул на Ривера. В залитых кровью глубинах мелькнула растерянность, затем ужас. Ресеф отполз назад, понесся вдоль стены, чтобы уйти подальше.

– Нет, – прохрипел он. – Нет. Ломающиеся кости и вырванные потроха…

Ривер кинулся вперед, схватил Всадника за плечи и заставил остановиться.

– Эй. Прекрати. Это я, Ривер.

– Нет… нет. Я… – Ресеф рванул назад, пытаясь сбежать, но Ривер сжал его сильнее. – Я навредил тебе. Я ранил… столь многих.

– Это был не ты, Ресеф. Это был Мор.

Ресеф схватился за голову и судорожным движением бросился об стену.

– Заставь их остановиться! Заставь их прекратить!

То, что должно быть видел сейчас Всадник, воспоминания, которые он переживал… Ривер мог себе только представить. И так достаточно сложно было видеть то, что натворил Мор, но знать, что за все это ответственный ты должно быть выходило за пределы всего, с чем мог справиться достойный человек.

А Ресеф был достойным. Плейбой и любитель вечеринок с сомнительной моралью, но он никогда не был жестоким. То, что он делал в качестве Мора, выходило за пределы жестокости в совершенно извращенное, больное и злое в невиданных ранее масштабах.

Ривер сжал Ресефа в своих объятьях, используя свое тело, чтобы сдержать метания Всадника. Это было похоже на попытку обнять быка для родео.

– Уничтожь меня, – стонал Ресеф. – Убей меня.

Сердце Ривера дало трещину.

– Я не могу. – Ривер не мог его исцелить, не мог облегчить даже капельку боли. Но кое-что он все же мог сделать.

Ривер поставил Ресефа на ноги и приложил ладонь ему ко лбу.

– Прощай, – прошептал он. – Будь счастлив.

И Ресеф пропал во вспышке серебристого сияния. Пусть мир людей примет его с распростёртыми объятиями, словно новорождённого.

Для того, что сделал Ривер потребовались все его силы, до остатка. И вот он, опустошенный, упал на колени. Его голова поникла, и даже дышал он с трудом.

Азагот пропустил Ривера в Шеул-гра, позволив тому оставить силы при себе. Но теперь Ривер полностью их исчерпал, а подзарядится здесь способа не было. Ангел оказался легкой добычей для любого демона, с которым мог столкнуться.

Но всё, что может случится, покажется мелочью по сравнению с тем, что с ним сделают за грубейшее нарушение правил Наблюдателей, когда всё обнаружится. Хотя, по правде сказать, существовало множество лазеек в правилах, которые касались ангела, попавшего в Шеул-гра.

– Что, во имя адского пламени, ты натворил? – голос Гадес эхом разнёсся по пещере. А разве не понятно? – Где Ресеф?

– Я уничтожил его, – прохрипел Ривер.

Его слова были ложью, но сказать правду – тоже не вариант. Ни для кого. И никто не должен знать, что Танатос использовал не тот нож, чтобы убить Мора.

Какова ирония судьбы. Танатос так долго искал способ исправить Печать Ресефа, а, в конце концов, нашел его, даже не подозревая об этом.

Клинок Избавления – чтобы исправить, Клинок Судьбы (Вормвуд) – чтобы убить.

– Ага, – ответил Гадес, присев на корточки перед Ривером. – Так я тебе и поверил. В любом случае, Азагот сожрёт тебя вместо ужина. Он невероятно зациклен на том, чтобы Ресеф страдал.

Гадес смотрел на Ривера так, словно определял, подходит ли он для ужина… и оказалось, что так оно и есть.

– Запечённые ангельские крылышки под острым соусом. Вкуснотища. – Он ткнул Ривера в грудь пальцем и опрокинул его на спину. – И кажется, кто-то исчерпал свои небесные силенки. Ты хоть понимаешь, что в дерьме по уши?

– Я так понимаю вопрос риторический, – ответил Ривер поднимаясь. Он сидел, оперевшись спиной о стену, об которую сдирал кожу Ресеф.

– От части, – согласился Гадес.

– Не думаю, что смогу убедить тебя вытащить меня отсюда.

Гадес провел рукой по своему плотному синему ирокезу.

– Из пещеры? Может все-таки останешься здесь. Если выйдешь, ты окажешься на милости сотен тысяч демонов и злых людей, которым понравиться по очереди пытать тебя. Буквально. – Гадес запнулся. – С другой стороны, если останешься здесь, ты целую вечность будешь медленно перевариваться. Очень болезненно.

– Из Шеул-гра, идиотина, – процедил сквозь зубы Ривер.

– Идиотина? Прозвучало немного грубо.

Вздохнув, Ривер прислонился затылком к стене. Стоило ему догадаться, что Гадес захочет с ним поиграть. Азагот тоже его предупреждал. Конечно же, Азагот просто сыпал предупреждениями.

Исчерпаешь свои силы, станешь беспомощным в Шеул-гра и останешься там навечно. Не показывай свои крылья, если только не хочешь начать бунт. И так слишком многие знают о том, что ты такое. Никому не позволяй оставить себе перо. Одно единственное ангельское перо может подарить демону силы возродить себя раньше времени.

Если ты попадешь в ловушку Шеул-гра, я не стану тебя спасать. Ели кто-нибудь придет тебя спасать, лучше тебе надеяться, что я буду в хорошем настроении, а они предложат мне нечто удивительное, либо же вообще сюда не войдут.

Азагот был таким придурком. Но Ривер предполагал, что если бы его оставили в этом мрачном царстве, где единственное удовольствие исходило от возможности поторговаться, он наверняка стал бы таким же мудаком.

– Видишь, вот в чем дело, ангел. – Гадес уселся на вытянутые ноги Ривера и оказался прямо перед его лицом. – Мне нравятся Всадники. Мы веками обменивались услугами. Лимос присылает мороженное. Ты – их Наблюдатель, и очень им нравишься. Так что я хочу помочь тебе выбраться. – Гадес похлопал Ривера по щеке, не слишком нежно. – С другой стороны, ты ангел в моем доме. Если я просто увальсирую отсюда и позволю тебе уйти, то потеряю часть уважения к себе. Ты это уже понял, верно?

К сожалению, он понял.

Гадес тряхнул головой, будто и в самом деле сожалел о сложившейся ситуации.

– Я должен превратить твою жизнь в ад, Ривер. Я не любитель такого, клянусь тебе. Но ты не оставляешь мне выбора. – Он похлопал Ривера по плечу. – Не беспокойся, я передам Всадникам словечко, чтобы они пришли и спасли тебя.

Ривер бросился вперед и схватил Гадеса за горло.

– Не надо. Они не должны узнать, что я был здесь и приходил проведать Ресефа. – Они верили, что их брат умер, и сейчас, по крайней мере, так будет лучше.