Текст книги "Вампиров не бывает (СИ)"

Автор книги: Лариса Светличная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Ну да, ехала мимо, увидела Феррари у моего дома, и решила книжку забрать. Никуда я не дену эту книгу, конечно, шикарное и дорогое подарочное издание, у подруги все книги ценные, но как-то она зачастила без предупреждения. И незачем на Дмитрия так пялиться. Мы с ним, наверное, очень живописно смотримся возле батареи, и кошка с нами.

– Пристегивать девушку к батарее наручниками не по-джентльменски! – подытожил Витек всю философию.

Я радостно закивала, и Дмитрию пришлось меня отпустить. Потрясла рукой. Ничего, не затекла.

– Яна, спасибо, что зашла! Книгу можешь забрать, я прочитала. Или я сама тебе ее занесу, как хочешь.

– Да, может быть, зайдете вместе с Дмитрием в гости? И книгу занесете! – улыбнулась Яна. Не мне, конечно. Дмитрию. И на наручники, которые он держал, с огромным интересом смотрела. Так ей Витек такие же принесет, у него на работе есть.

Дмитрий обменялся с Витьком взглядами, значение которых я не поняла, и Витек сказал:

– Яна, пойдем, мы же прогуляться собирались!

– Может, все вместе сходим? – обратилась к Дмитрию подруга.

Она бы с парнями без меня ушла. Оно и к лучшему. Как бы после их ухода опять не оказаться привязанной к батарее. Но я больше такого не допущу, в этот раз просто не ожидала. У меня завтра дел полно. И сегодня дела. Не хочу к батарее. И в то же время не хочется Дмитрия с Яной отпускать. Ладно, рискну. Взяла его под руку, и мы проводили Яну и Витька до самой двери, раскланялись, но едва гости вышли за порог, Дмитрий повернулся ко мне, приблизив злющее лицо.

– Не понимаю, как я мог с тобой связаться! Кто тебя заставлял требовать голову вампира?! Почему ты не могла посидеть несколько дней дома, если тебя просят?! Зачем ты лезешь, куда не надо?! Да кому я это объясняю! Что можно ожидать от девицы, которая нашлась на свалке?! Ты совершенно тупая, ничего из себя не представляющая серость!

Несколько четких, многократно отработанных мною под руководством Яны движений – не зря же она тренер по каким-то единоборствам – и Дмитрий, согнувшись, вывалился за порог. Спиной к полу приложился неслабо. Вслед ему полетели ключи от Феррари.

– Людмила! – орал под окном Дмитрий. Залезть не решался, да и высоко. – Выгляни в окно!

«Петушок, петушок, золотой гребешок, выгляни в окошко, дам тебе горошка!» – напевала я песенку, разученную этим детом в детском саду. Я затаилась, и занималась своими делами, их в доме накопилось достаточно. Салфетку постирала, которую Ксюша вышила и мне подарила, велела на самом видном месте положить, хоть она в интерьер не вписывается. Кошка тоже так считает, и все время ее пачкает, а я стираю и кладу на место. На салфетке какой-то корень вышит. Я спрашивала, почему не цветочки, но Настя сказала Ксюше, что цветочки не актуально, а коричневый корень какого-то полувымершего растения – самое то. Ну, ничего, цветочный горшок в виде свиньи, в котором живет кактус, тоже к интерьеру не подходит, но он поставлен в незаметное место, чтоб не раздражал своим видом гостей, а самое главное, мою кошку. Она этот кактус жрет.

– Людмила! – неслось из окна.

Под дверью он уже орал и стучался, но его сосед выгнал. Даже три соседа, двое пришли помогать, когда Дмитрий сопротивляться начал. Один с битой, а другой с травматикой. Дмитрий грозился выломать дверь, но дверь крепкая, новая, во время ремонта поставленная. Когда его выгнали, он с сам ушел, драться не стал, переместился под окно и продолжил уже там. Пускай себе орет.

Я радовалась, что удалось его выпнуть. Он просто не ожидал от меня такой пакости. Янка вообще-то меня учила самообороне, но сказала, что первое правило – быстро убегать. Чем быстрее и дальше убежишь – тем лучше. Но я из своей квартиры не побегу. Мой дом – моя крепость. В сказке петушок выглянул в окошко, а лиса его цап-царап! Не буду повторять чужих ошибок.

– Людмила, нам надо поговорить! – не успокаивался Дмитрий, который отломал где-то палку, и стучал по подоконнику.

Я не подавала признаков жизни. Хочет поговорить? Без проблем! Сейчас организую. Через пару минут у Дмитрия зазвонил телефон.

– Алло, да это Дмитрий, слушаю! Яна? Какая? Подруга Мили? Нет, я не у нее… Нет, нет, совсем нет, не могу, не получится…

Кажется, выключил телефон.

– Людмила! Хватит уже! Открой!

Опять звонок на его номер.

– Кто? Яна? Связь прервалась? Нет, и завтра не могу. Потом я уезжаю. Не знаю, когда приеду. Нет…

Ай, да молодец подруга, не зря я ей только что номер Дмитрия скинула. Я знала, что она время даром терять не будет.

– Алло… Это опять Яна?! Нет! Не знаю!

Дмитрий с моей подругой разговаривать не захотел. Зря он так. Она не отстанет. Будет звонить день и ночь. Дмитрий нервный, дольше двух дней не продержится, сменит номер. А вот так! Со мной надо разговаривать вежливо спокойным голосом.

– Людмила! Хватит выделываться! Ой! Черт! Это что такое?!

А это, милый мой, соседка со второго этажа на тебя холодную воду вылила. И еще добавила при этом так наивно:

– Извините, я на балконе цветочки поливала. Водичка немного пролилась, да? Так это не нарочно! А что вы кричите?

Да, цветочки она поливала. Из тазика. Пусть Дмитрий скажет спасибо доброй женщине, что она цветочки не кипятком поливала, и этот тазик ему на голову не уронила. Но он и так весь мокрый.

– Людмила, я еще вернусь!

Если не простудишься, то вернешься. Надо ему дома чай с лимоном выпить. Кинуть бы тебе вдогонку лимон, но они закончились. И мед, и малина. Сам виноват.

Дмитрий ушел, опять раздраженно отвечая Янке по телефону. У него сегодня веселый вечер начался.

Ну, все стихло, в доме прибрала, салфетка сохнет. Кошка проводила Дмитрия долгим взглядом, и попросилась погулять. Я размотала с пальца бинт, надоел. Кофе сделать, или чай заварить? Вроде бы где-то оставались конфеты. Или я их съела. Съела, наверное. Да, чай заварю. Зеленый.

Звонок в дверь. Пошла открывать Евгению. Хватит ему уже болеть. Я его вообще-то сегодня ждала, но при Дмитрии он не стал заходить. И еще выждал – вдруг тот вернется? Предусмотрительный.

– Можно войти? – вежливо протянул мне цветы Евгений.

– Ты меня убивать пришел? – в свою очередь спросила я, забирая цветы. Каллы, белые. С жирными зелеными листиками на крепких ножках.

– Ну… да…, – замялся он, отводя взгляд.

– Заходи.

Зеленый чай был налит в тонкие фарфоровые чашечки. Каллы радовали взгляд на столе в стеклянной вазе. Евгений меня не торопил, хоть чая ему не хотелось, и судьба каллов была безразлична. Куда нам спешить, до утра времени много. Соседи затихли по своим квартирам после того, как выгнали моего незадачливого ухажера. Молодцы. Не зря я всему подъезду портреты маслом нарисовала.

Надо бы как-нибудь и автопортрет изобразить. В интерьер впишется. Если успею, конечно. Бросила взгляд на Евгения. Он расслабленно сидел напротив, ждал, пока я выпью свой чай. Я не спешила. Рассматривала ночного гостя. Он изменился с нашей последней встречи. Уверенней стал. Взгляд надменный приобрел, будто все ему должны. Имидж поменял с молодежного на деловой. И прическа не такая растрепанная, как раньше. На Бориса стал похож. Да, точно, на Бориса. Даже движения, поворот головы, взгляд сверху вниз.

– Я так понимаю, это теперь твое? – спросила я, показывая перстень на своей руке.

– Почему ты так решила?

– Догадливая, – буркнула я в чашку.

– Я тебе когда-то предлагал серьги. Возьмешь?

– Нет.

– Ты берешь серьги, я беру перстень, – настаивал он. – Идет?

– Серьги не возьму. Перстень теперь твой.

– Жаль.

– Что серьги не возьму? Что перстень твой?

– Просто жаль. Я не думал, что все так обернется, – равнодушно сказал Евгений, и не поймешь, то ли ему действительно жаль, то ли обычная вежливость.

– Мне твои сожаления ни к чему. Скажи, ведь Борис обещал тебя вылечить, но что-то потребовал. Что именно?

– Убить всех, кто был тогда за столом в ресторане.

– Ух ты! Сильно…

Я большими глазами посмотрела на Евгения. Он сидел спокойно, глядел на меня снисходительно.

– Как ты поняла, что я смертельно болен?

– Что непонятного? Ты ж все время повторял: вспоминай меня, да вспоминай меня. Кто угодно поймет, – сделала я глоток чая, которого оставалось все меньше. – Только я не врач, и название болезни не скажу.

– Ну, и я не скажу. Не надо.

– Почему ты меня той же ночью не убил, когда мы ушли из ресторана? – полюбопытствовала я.

– Случайно. Я предлагал на общественном транспорте ехать, можно было вывести тебя где-нибудь в тихом месте, а ты – по людной улице на такси. И ко мне не пошла, – спокойно объяснил Евгений.

Говорила мне бабушка, не целуйся на первом свидании, и к парню в гости не ходи. Кто бы мог подумать, что ее совет пойдет впрок. Только все равно он считает, что я все знаю, догадалась, свидетель и все такое. Беда.

– А при второй встрече? – все-таки глодало меня дальше любопытство.

– Это когда я голову вампира увидел? – улыбнулся Евгений.

– Ну да! – подтвердила я. И далась им всем эта голова вампира. Меня теперь до конца жизни ей будут пинать? Ой, не надо про конец жизни.

– Шутишь?! – вскинул голову Евгений и неприятно улыбнулся. – Мне стало интересно! Я ведь не воспринял тебя всерьез.

– Всеобщее заблуждение, – расстроилась я. Плохо выглядеть молоденькой наивной глупышкой. – Хорошо, насчет меня понятно. Но ты действительно решил всех убить? Совершенно незнакомых людей? Ты же тогда впервые их увидел. И Бориса тоже. Ты ведь даже не знал, с кем общался, и кто тебя на эту встречу пригласил!

– Как ты об этом узнала? – спросил Евгений. К своей чашке с чаем он не притронулся.

– Кто из нас компьютерный гений? – Насупилась я. Сама-то до сих пор с телефоном не разобралась. – Мне только ленивый за эти дни не сказал, какой ты необыкновенно талантливый в технике. Скажи, а хакеры на правительство работают?

– Почти нет. Платят мало.

– Ясно…

Зря правительство так поступает. Польза бы была, определенно.

– Не знаю, как ты вычислил эту компанию, но вычислил. И серьезно за них взялся. Только с Матвеем не получилось, но ты решил его добить позже. А с Константином все удалось. Только осиновый кол зачем?

– Не поверю, что ты не поняла.

– Представь себе, не поняла, – насупилась я.

– Зато поняла, что это был я.

– А кто же еще? Не я. Дмитрий все время был со мной. Матвей еле живой, сама убедилась. Елизавета нам повстречалась на дороге. Я думала о ней, но нет, не она. Она удовольствие получала, когда говорила, что кто-то умер или при смерти. Точно не она. Борис бы руки пачкать не стал, шестерок бы отправил. А многодетный отец в ресторане вообще случайно очутился. Он жив еще?

– Жив. Еще. Ты не хочешь спросить меня, почему ты оказалась с нами?

– Тебя? – удивилась я. – Не хочу. Ты не знаешь. Меня твоя версия не устроит. Она уже по ходу дела образовалась. Мне бы первый вариант. Ты его не знаешь.

– Возможно, первый вариант устарел, и мой устроит тебя больше?

– Не устроит. И серьги не возьму.

– Подумай все-таки.

– И думать нечего, – я отставила пустую чашку. – Евгений, все неправильно, все не так. Когда я искала тебя у машины, ты решил пойти к Борису?

– Решил? Меня никто не спрашивал! – ему тяжело было признаться в своем бессилии.

– И что произошло? Что у вас там случилось? Ты ведь не убил всех, как он требовал. Почему ты потом болел? Что он сделал? Что он тебе сказал?

– Это не важно. Важно, что я сказал ему.

– И что же?

– Я сказал, что передумал. Что меня больше не интересует его предложение. Я к тебе привык. Ты живая. Тебе все интересно. И цветы эти, и кошка, и голова, и кладбище. На кладбище-то зачем пошла?

– Меня не спрашивали, – пожаловалась я. – А ты там что делал?

– Ну, небольшие разногласия с конкурентами, скажем так.

– Борис попросил помочь с ними разобраться? Что у вас с ним произошло?

– Пойдем со мной, узнаешь.

– Не пойду. Серьги не возьму. И еще вот что: зачем было кусать Константина? Что-то связано с твоей болезнью?

Евгений не ответил. Расстроился, чашку взял, но пить не стал, подержал и обратно поставил. Смотрю на него и думаю, что он внешне намного лучше стал, уверенность в себе мужчину определенно красит. Вот бы Янка в гости заглянула, порадовалась бы за подругу. Но не придет, поздно уже, и не надо. Я вляпалась в историю, мне и выпутываться. Если получится, конечно.

– Ты считаешь, что здоров, ведь так, да, Евгений?

– Я чувствую себя хорошо.

– Ты уверен, что это именно то, чего ты хотел? Именно такую жизнь? Получить перстень? Убить всех остальных?

– Нет, остальные мне не нужны. Я пришел забрать тебя с собой.

Интересное предложение руки и сердца. Не ожидала. Неожиданно как-то все произошло, не вовремя. Или любовь не бывает вовремя.

– Почему? – грустно спросила я. – Потому что ты ко мне привык? Потому что я любопытная? Живая? Если я тебя потом возненавижу?

– Готов рискнуть.

– Ради чего? – удивилась я. – Получить то, чего не хотел и ту, которой ты не нужен?

– Но ведь ты выгнала Дмитрия, так?

– И еще побила! – приятно вспомнить. Он хам. Знала, что Евгений где-то рядом и наблюдает.

– Меня не бьешь? – Евгений как-то мгновенно переместился ко мне.

– Нет. Я тоже к тебе привыкла, – грустно созналась я. – Ты мне помогал. И я рада, что ты жив.

– Можешь не радоваться. – Он ушел из квартиры, не оглядываясь, поникший. Бросил напоследок: – Я иду медленно. Если захочешь, иди за мной.

Я не пошла.

На следующий день, выйдя из подъезда, я застала на лавочках во дворе толпу соседок во главе с Ольгой Тимофеевной. Выглядела она значительно лучше, и ее, видимо, выпустили из квартиры посидеть на свежем воздухе. И будто специально к ее выходу образовалась совершенно замечательная, с точки зрения общественности, новость.

– Миля, здравствуй! Знаешь, что здесь ночью произошло?

Я не знала, поэтому подошла поближе к лавочкам и соседкам.

– Вот в этой яме мужчина утонул! – сообщила мне Ольга Тимофеевна таким тоном, будто сама все видела.

– Так я и знала, что не к добру ее выкопали, яму эту! – зло прошипела буйная соседка из второго подъезда. – А если бы ребенок в нее упал?!

Все соседи дружно и возмущенно зашумели. Ясно, что сейчас или сами эту яму закопают, или пойдут начальству жаловаться, по любому, яме в нашем дворе больше не жить.

– Надо было хорошенько яму огородить, забор поставить. А ее только красной ленточкой на столбиках обвязали и все! – возмущались соседи, которых возле лавочек и ямы становилось все больше, из других домов приходили и информацией делились. – Кто же ее ночью-то увидит? Вот мужчина и не увидел. Он не из нашего дома, наверное, приезжал к кому-то, джип рядом с домами стоял.

Я напряглась и осталась слушать дальше, хоть и рисковала опоздать на работу.

– Уже увезли его, и машину эвакуатор забрал. Тут все утро полиция что-то искала. Какие-то люди возле них ходили, говорили, что у него перстень какой-то дорогой пропал! Но ушли эти люди, еще не рассвело, они ушли. Мы с балкона видели.

Я натянула рукав пониже и незаметно обмотала пальцы лямкой от сумки.

– Так может быть это кольцо в яме осталось? – спросил кто-то.

Все посмотрели в яму с водой, но никто туда не полез, стали обсуждать дальше.

– Он бы, может, и жив бы остался, но там под водой торчала острая деревянная палка, она его насквозь проткнула. А кто скорую с полицией вызвал, не знаете? Кто-то видел, как он упал? Не видели? Видели? Что? Веревку увидели оборванную и в яму заглянули? Ночью? Как же он яму-то не заметил, вот горе-то! – запричитали соседки.

Ольга Тимофеевна остановила шум, приказав:

– Мужики, несите лопаты, будем эту яму закапывать! Здесь наши дети все время бегают, дождемся, что туда упадут и колья их проткнут под водой!

Все согласились и пошли за инвентарем. Кольцо искать не стали.

Я пошла на работу. Как рабочий день прошел не помню, он в пятницу у меня короткий, до обеда. Что говорила студентам, тоже не помню, надеюсь, ничего криминального.

Между занятиями мне дозвонилась Яна. Злая, как собака. То есть ее кобель Лапочка вполне добродушный.

– Довольна?!

– Нет.

– Даже не спросишь, что случилось? – злилась подруга.

– Я знаю. А ты откуда знаешь?

– Виктор сказал утром. Прямо бешеный стал, когда узнал. Опять кол в груди у умершего. Ты мне не дала телефон этого Евгения, – осудила мена подруга.

– Зато телефон Дмитрия дала.

– Где этот Дмитрий? В соседней яме?

– Позвони и спроси.

– Почему твой Евгений вдруг так внезапно умер?! Он от тебя шел ночью?

– Тебе же Витек сказал: несчастный случай, не увидел огороженную яму и в нее упал.

– Не называй Виктора Витек! – возмутилась Яна. – Он тебе никто!

– Друг. Он не возражал.

– Я возражаю!

– Яночка, я тебя очень люблю, ты моя лучшая подруга. Тебе поругаться захотелось? Мне нет. Честно, у меня сейчас совсем погано на душе.

– Еще бы! Жалко было дать подруге телефон какого-то мужика! Ни себе, ни людям!

– Так позвони хотя бы Дмитрию.

– Он не отвечает!

– Ничем не могу помочь. Яна, извини, мне надо идти. Давай созвонимся позже.

И, не слушая дальнейшие вопли подруги, выключила телефон.

Когда выходила после работы из университета в самом паршивом настроении, меня окликнул незнакомый мужчина. Дежурил возле двери и вглядывался в каждое женское лицо.

– Леонова Миля Николаевна?

– Да, – устало ответила я, хотя обычно не отзываюсь на свое имя незнакомым людям. Мало ли, что им от меня надо? Может быть, я им не нравлюсь, и они меня стукнут.

– Я должен с вами поговорить.

– Извините, я плохо себя чувствую…

– Пожалуйста, давайте я подвезу вас домой, а по дороге мы поговорим.

Я и согласилась. Села рядом с водителем, пристегнулась и стала ждать, что он мне скажет. Он поехал в сторону моего дома, я молчала, настроения быть вежливой и поддерживать беседу совсем не было. Мужчина протянул мне конверт. Я по виду догадалась, что в нем лежит. Вытащила оттуда коробочку с дорогими сережками и записку «Вспоминай меня».

– Мне поручено передать вам этот конверт.

– Если я откажусь его принять?

– Меня заверили, что не откажетесь.

– Верно. Теперь не откажусь.

Мы помолчали. Когда я поняла, что меня укачивает, и откуда-то вдруг взялись слезы, спросила:

– Скажите, ведь Евгений на днях стал единственным наследником одного очень богатого человека?

Незнакомец не ответил.

– И, как я понимаю, он сам был далеко не бедный? Да? – продолжала я.

Мужчина снова промолчал, на меня не смотрел.

– Мне интересно… Хотя, нет, не интересно…, – решила я.

– Хотите спросить, кто его наследник? Из этого он никогда не делал тайны. Все его имущество пойдет на финансирование изучения неизлечимых врожденных заболеваний.

Я так примерно и предполагала. Не замечала, что у Евгения толпы любящих и заботливых родственников. Он бы обмолвился. Даже у Дмитрия есть брат и сестра, а может и еще кто-то. У Евгения никого не было.

Пришла домой и полчаса пролежала на диване, уткнувшись лицом в подушку. Яму закопал экскаватор, он как раз уезжал, когда меня незнакомец, адвокат, наверное, домой привез. Кошка любовалась на все с дерева, горюя, что так и не дождалась рыбы. Не успела она в яме завестись.

Встала с дивана, рассудив, что валяться без дела – большая глупость. Надо подумать. Вытащила из загашника холст, краски, кисти, и за час нарисовала с натуры каллы в стеклянной вазе. Они тоже в интерьер впишутся, когда в подходящую рамку вставлю.

Пока рисовала, решила, что пора ставить точку в этой поганой истории. У меня где-то здесь лежит траурная открыточка с приглашением на светское мероприятие – похороны. Надо бы там показаться, раз люди потрудились меня пригласить, хоть там мое имя не указано. Глория, вероятно, оставила мне запасное приглашение. Мероприятие начинается в девятнадцать ноль-ноль, как раз успеваю.

Приехала без пяти минут семь, едва успела. Целый ряд траурных машин, дорогие венки вокруг, люди в стильной черной одежде, и я в своих серых штанах и вязаной кофте в тусовку не вписываюсь, и все это понимают, а мне все равно. Надо потом что-то делать с имиджем. На поминки не останусь и сумочку с целлофановым пакетом с собой не взяла. Кошке куплю йогурт на обратном пути. Если мне дадут уйти отсюда.

– Ужасно… Сердце… Борис… Ему было всего тридцать семь лет…, – доносились обрывки шепота с разных сторон.

Нет, ну за державу точно обидно! Что ж в стране так мужики-то поистаскались?! Тридцать семь?! Я думала, что он намного старше! И взгляд у него был как у столетнего!

Вход в траурный зал мне преградили охранники. Показала открытку-приглашение, она не подействовала. На меня вообще все смотрели как-то очень странно, будто волк на ягненка, который «в жаркий день пошел к ручью напиться». Пришлось продемонстрировать охране перстень на пальце. Тогда только пропустили, и чуть не кланялись. Дверь за мной закрыли, отрезав от остальной массы приглашенных.

В темном траурном зале на постаменте установлен гроб, я только мимолетный взгляд туда бросила. Бориса не узнала, череп, обтянутый желтой пергаментной кожей. Смерь его изуродовала.

Возле гроба, разделившись на две группы, стояли люди. Елизавета сильно выделялась на их фоне прической и шляпкой с черными перышками. И платье у нее пышное, как у невесты, только черное. Глория за ее плечом, в очень коротком платьице и на шпильках. Тоже в черном. Замкнутая вся такая, а Елизавета радостная.

Вот сейчас я кому-то буду пакостить. С большим даже удовольствием, хоть это и не мой стиль.

– Ты?! – громко крикнула Елизавета, когда я нагло подошла к гробу.

Остальные повернули к ней головы, она прикусила губу, явно не сдержалась, вышла из образа. Но к Глории все-таки повернулась с разъяренной рожей, и с видом: «а с тобой мы еще поговорим». Глория и глазом не моргнула. Только подвинулась на шаг к выходу, если драпать придется. Меня никто не ждал, а Елизавета меньше всех.

Люди, замерев, стояли по обе стороны от гроба. Видимо, самые близкие родственники, или самые титулованные приглашенные. Ну, я тоже не с помойки, я – доктор наук. Одна группа настороженная, а другая, с Елизаветой во главе, держалась вызывающе, хоть их и было меньше. И все они уставились на меня подозрительно сверкавшими глазами. Странное здесь освещение.

– Всем соболезную, – равнодушно сказала я и поняла, что сейчас они все на меня кинутся, и, наверное, выгонят. Поэтому поторопилась произнести, вытянув вперед руку: – Меня пригласил Борис. Он мне отдал перстень, просил вернуть в пятницу. К сожалению, я не смогу вернуть ему. Думаю, Борис бы не стал возражать, если я отдам перстень новому владельцу.

Елизавета надменно улыбнулась и сделала шаг ко мне. Я к ней подошла. Она скривила губы, глядя на окружающих, и уже протянула ко мне руку, когда я одним движением сдернув перстень, сунула его на палец Глории. Она удивленно оскалилась на меня, загородив от всех.

– Носите на среднем пальце левой руки и не снимайте, – шепнула я ей ровно за миг до того, как у гроба начался бедлам.

Елизавета что-то заорала, все вокруг заметались, а я даже не думала, что мне станет так больно, когда я сниму перстень, наверное, что-то себе этим перстнем сдавила. В глазах потемнело, но я все же поняла, что надо отсюда уходить, пока про меня не вспомнили. По стенке добралась до выхода, шатаясь, заметила только, как обе группы кинулись друг на друга, и ворох смятых фатиновых юбок Елизаветы на полу у гроба.

В большом общем зале с венками все тоже заорали, охрана что-то закричала, а я сбежала в общем шуме.

Сначала пешком шла по дороге, потом попутку поймала, довезли до метро. Домой добралась просто на энтузиазме, здоровья уже не осталось.

Проснулась ночью, рядом Дмитрий сидит. Ничего спросить не успела, он сам ответил:

– Ты дверь не закрыла, я вошел. Вообще-то надо закрываться, а то мало ли кто в дом залезет.

Я хотела сказать ему, чтобы убирался, но он опять опередил:

– Не уйду, не проси. Тебе плохо? Я же вижу. Выпей вот это, легче станет!

Заставил выпить что-то из кружки, и я после этого вообще выключилась.

Очнулась в машине. Пристегнута ремнем безопасности на сидении рядом с водителем. За рулем Дмитрий, очень довольный, непонятно отчего.

– Привет, проснулась?

Ну, у меня от таких дел речь отнялась, а он не смущался:

– Я с твоей мамой познакомился! Позвонил ей в пять утра по твоему телефону, номер вбит. Ты не против?

Конечно, я против, но это уже не имеет значения.

– Твоя мама сразу приехала, когда я ей сказал, что ты больна. Она тебе даже сумку собрала сама, в багажнике сумка.

– Зачем? – сухими губами произнесла я.

– Так я же ей сказал, что мы едем ко мне в гости. Собирались, мол, с вечера, но тебе поплохело.

– И она поверила? Что сказала о том, что я в отключке?

– Ничего не сказала, я ей показал снотворное, которое тебе дал. Она даже обрадовалась, что ты всю дорогу спать будешь.

– И она меня отпустила с незнакомым человеком? – подивилась я безалаберности родительницы.

– Мы познакомились. Она наш маршрут уточнила, по карте проверила. Я ей свой паспорт показал, права, полис, диплом об образовании…

– Тогда понятно…

– Кем твоя мама работает? Меня уже два раза останавливали на постах, пока мы едем, интересовались твоим самочувствием.

– И про папу тоже не спрашивай…

– Сама расскажешь. Пить хочешь?

– Не хочу. Опять что-нибудь подсыплешь?

– Нет, ты мне в ясном уме нужна!

Я поверила и взяла предложенную бутылку минералки. Стало легче, особенно когда себе на лицо побрызгала. Но палец, на котором уже не было перстня, болел. Наверное, потянула его вчера, или ушибла. Пройдет.

– То есть ты пригласил меня в гости? – раз все равно проснулась, то надо узнать, куда меня родная мать спровадила.

– Да, обещал вернуть тебя в понедельник.

– Моя мама, надеюсь, не ползла за машиной на коленях, с криком «не привози ее назад, оставь себе!»? – хмыкнула я. Мама может. Если унюхает рядом со мной перспективного на ее взгляд мужчину.

– Не видел, темно было, – улыбнулся Дмитрий.

– Долго еще ехать? И вообще, куда мы едем?

– Узнаешь.

– Не люблю загадок. Лучше расскажи.

– Лучше ты расскажи, как тебе удалось стравить друг с другом оба клана?! – восхищенно сказал Дмитрий, и взмахнул руками. Опасный трюк, лучше бы руль держал.

– Каких клана? – переспросила я.

– Даже не знаю, как тебе объяснить…

– Попроще, я пока плохо соображаю из-за твоего снотворного.

– Давай назовем их вампирами?

– Давай не будем. Вампиров не бывает. Назовем конкурентами? Мне так проще. Нет? Деловыми партнерами?

– Давай вампирами? Так проще мне.

Ладно, мужчины – слабый пол, им надо уступать. Может, его деловые партнеры хуже любых вампиров, вот он их так и зовет, вампиры. Привык, наверное. Пусть будут вампиры.

– Так что там с вампирскими кланами? – поддержала я разговор. Не ехать же молчком.

– Когда прежний…начальник не может обуздать своих подчиненных, они становятся неуправляемые, кидаются на всех, знаешь, сколько людей пропадает и не находится? Но до войн между кланами почти никогда не доходит. А ты их стравила. Распавшийся надвое клан с еще одним. За какие-то считанные дни. Мы над этим почти десять лет работали.

– Плохо, значит, работали, – зевнула я. – И кто «мы»?

– Наша семья.

– Это сестричка твоя? Она там Матвея еще не добила? Или тот брат с кладбища?

– Не оскорбляй мою семью.

– Можешь высадить меня в любой момент, я домой поеду.

– Мы почти приехали.

– К тебе в гости?

– Ну да, ко мне. Значит, про то, как стравила кланы, не расскажешь?

– Расскажу. В среду, например. Они к этому времени как раз друг друга перебьют, по моим подсчетам.

Дмитрий восхищенно на меня посмотрел, но руль не выпустил.

– Не понимаю, как тебе вообще удалось сделать все то, что ты сделала!

– А куда деваться, – скорбно воззвала я к небесам. – Свяжешься на помойке с неудачником, так все самой делать приходится.

– Что ты имеешь в виду? – разозлился Дмитрий. Он быстро переключается: и злится и улыбается, и целуется.

– То, что ты хотел познакомиться вовсе не со мной, – спокойно объяснила я.

Он промолчал, стыдно ему.

– Когда ты это поняла?

– Жаль, не сразу! А то никуда бы с тобой не пошла! Тебе ведь поручили элементарное дело – привести любого родственника моей Ольги Тимофеевны. Выбрали ее дочь. Кто, кстати, выбирал? Твой брат? Или Борис? А ты дело провалил.

– Как ты вообще там оказалась?! – опять взмахнул руками он. Трюкач. Хоть бы довез в целости. – Ты же из ее квартиры вышла! Вошла в подъезд, сразу открыла дверь и зашла в эту квартиру. Я с лестничной площадки этажом выше наблюдал. Думал, что не мог ошибиться.

– Мог. Соседка попросила меня выбросить мусор. Я сходила к подруге, а потом сразу пошла выбрасывать. А тут ты. И назвал Людмилой, как дочь соседки, и возраст ее указал – двадцать пять лет. Не понимаю, почему до меня сразу не дошло, что ты не по адресу.

– Зачем же ты отозвалась на чужое имя? – продолжал злиться Дмитрий.

– Не совсем чужое. Меня отец зовет Людмилой, а мать – Миланой. Я привыкла.

– Определились бы вы с родственничками насчет имени. А по паспорту ты кто? Катерина? Наталья? Евдокия?

– Миля. Леонова Миля Николаевна.

– Круто! Сама, значит, в своих именах путаешься, а на меня всех собак повесила?

– Мои имена. Хочу – путаюсь, не хочу – не путаюсь. Я к тебе не лезла.

– Это да, точно.

– Почему ты не уточнил, с кем тебя отправили знакомиться? Почему не посмотрел хотя бы ее фотографии?

– У меня действительно было очень мало времени. Правда. Там вообще все чуть ли не по секундомеру контролировалось. А на тех фотографиях, которые я по дороге разыскал, она везде в каких-то шляпах, лица не видно.

– Ладно, верю. Ты ничего не понял. Но Борис-то сразу унюхал, что я вовсе не та, кого ты должен был привести. Вы поэтому с ним в ресторане поругались?

– Да. Я настаивал, что ты именно та Людмила. А что он сомневается в кровном родстве, так ведь ты могла быть и приемной дочерью, и не знать об этом. Он утверждал, что по условию мы должны были привести именно кровного родственника. И лишил тебя неприкосновенности.

– Чего?!

– Потом началось самое плохое. Едва я от тебя отвернулся на пятнадцать минут, как ты потребовала от Матвея голову вампира! Зачем?!

– Ну, виновата, – в очередной раз покаялась я, – глупо получилось.

– Не то слово! Идиотизм просто!

– Точно. Кто ж думал, что этот идиот Матвей пойдет за головой в ближайший морг? – согласилась я с мнением Дмитрия, но тот уставился на меня, забыв про дорогу.

– Морг? В какой морг?! Ты о чем?!

– Не в морг? Ой, неужели на кладбище выкопал? Не удивлюсь даже. У вас семейка любит по кладбищам гулять…

– Оставь мою семью. Как тебе вообще пришла в голову мысль про голову вампира?

– Матвей сам первый сказал про полцарства за танец. Вот я и подыграла. Мне до этого весь день про вампиров твердили. Подруга на какого-то маньяка напоролась, ну, и еще случай рассказали… Откуда же я могла знать, что он шуток не понимает.

– Шути аккуратнее в следующий раз.

– С твоей семьей? Шутить? Ни за что! – отмахнулась я от такого дикого предложения.