Текст книги "Неприкаянная душа"
Автор книги: Лариса Малмыгина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
ГЛАВА 17
ПРИВИДЕНИЕ
Открыла я их в голубой, уже знакомой мне комнате. Боясь шелохнуться, Мадим стоял возле кровати, я же крепко сжимала затекшими руками сильную, красивую шею чужого мужчины. Отпрянув от этой притягивающей меня шеи, я соскользнула на пол. Привидение усмехнулось и вежливо поклонилось гостье:
– Добро пожаловать в мой дом, прекрасная Алиса. Теперь ты вольна делать все, что пожелаешь. Не опаздывай на обед: стол накроют через полтора часа.
– Хорошо, Ваше Сиятельство, – тоном примерной ученицы согласилась я.
Хамить расхотелось, подействовала атмосфера дворца, в котором, наверное, надобно ходить на цыпочках и разговаривать полушепотом. Поцеловав мою руку, Повелитель Стихий стремительно вышел из моей бывшей ненавистной тюрьмы.
За окном на все лады распевали соловьи, расхваливая этот удивительный век с его чопорным этикетом, таинственными замками и загадочной рыцарской любовью к непостижимым средневековым дамам. Зеркальное, потрясающе светлое озеро лежало под моими окнами, притягивая к себе и маня чистыми, серебристыми водами. Ласкало яркое солнце, а воздух, не отравленный цивилизацией, озоновой опьяняющей струей вливался в мои, привыкшие к городскому смогу, легкие. Я уселась на стул и заплакала, не ведая, от горя или от радости.
Через час я все же смогла взять себя в руки и, вытерев предательские слезинки кружевным платочком с вышитым на нем витиеватым вензелем, переоделась в искрящееся парчовое платье, небрежно опрокинутое на огромную кровать, чтобы знакомой уже дорогой спуститься в зал, где ждал меня излишне инициативный дух.
Обед прошел в приятной, домашней обстановке. Макс был предупредителен, весел, мило улыбался, вдохновенно рассказывая о возлюбленном семнадцатом столетии, эпохе несравненного Короля-Солнца.
Людовик Четырнадцатый, как истинный почитатель женской красоты, обожал мадам де Монтеспан, не забывая ласкать и титулованных дворцовых красоток. Королева совершенно спокойно плевала на многочисленные рога, которые ей регулярно навешивал любвеобильный царственный мужинек. То были необъяснимые годы: именитым супругам полагалось иметь внебрачные связи, ибо это выгодно отличало их от черни. Рогоносцы и рогоносицы почитались в свете и всячески поощрялись в разврате, плохо замаскированном под добродетель.
Строгий слуга, больше похожий на чопорного чиновника высшего разряда, стоял за моей спиной, предвосхищая каждое движение нежданной гостьи. Даже имя он носил довольно высокомерное – Апполинарий. Я тут же окрестила его Полем, что выбражуле явно не понравилось: лакей недовольно вскинул к потолку длинный нос и противно усмехнулся.
Пообедав, мы вышли в дивный сад. Первые изумрудные листики пробивались на ветках здоровых, сильных деревьев, а между ними, лаская уставшие от зимней стужи тела, гулял легкий ветерок.
– А у нас скоро Новый год, – с тоской вспоминая головокружительный запах ели, вздохнула я, – любимейший мой праздник.
– Мы можем поставить ее в твоей комнате, – любезно предложил Повелитель Стихий.
– Кажется, совсем недавно и здесь было прохладно, Если не ошибаюсь, стояла дождливая поздняя осень, – почему-то сразу расслабилась я.
– Я посчитал, что тебе будет приятнее очутиться в месяце апреле, – улыбнулся Мадим.
– Возможно. В холодное время года я не живу, а только лишь существую, – невольно поддаваясь очарованию окружающего меня пространства, заворожено прошептала я.
– Мой дом и мой сад принадлежат тебе, Алиса, – коснулся моей руки хозяин дворца, – но заклинаю тебя всеми богами: не выходи за ограду: там средневековье и предрассудки. Ты станешь легкой добычей дикарей, для которых образованность сродни колдовству.
– Хорошо, – кивнула я, но подумала, что совсем неплохо бы посмотреть на живых потенциальных жмуриков, которые давно уже мирно покоятся в могилах. По крайней мере, в моем родном веке.
– Не мечтай о своей погибели, – нежно укорил меня за крамольные мысли Страшная Сила. – Я не хочу смерти твоего обворожительного тела, которым надеюсь когда– нибудь обладать.
– Прекрати говорить пошлости! – заорала я в лицо развратному привидению и, резко развернувшись на каблуках, зашагала по направлению к замку.
Несмотря на шикарный ужин и обилие раритетных книг, которые услужливо притащил Поль, вечер прошел отвратительно. Я с ожесточением листала ни в чем не повинные пожелтевшие страницы, не переставая искренне удивляться, что отлично понимаю труднодоступный французский язык. Но тексты сочинений знаменитых и не очень авторов не задерживались в моей голове, озабоченной воспоминаниями о родном доме. Назойливые мысли о сильном теле Мадима, о запахе его шеи навязчиво вмешивались в мои непорочные думы, заставляя передергиваться от справедливого негодования к самой себе.
Уже засыпая, я внезапно почувствовала ласковое прикосновение воздушных губ к сомкнутым векам. Затем эти эфирные уста плавно опустились к требующему поцелуев приоткрывшемуся рту, невесомые руки, едва скользнув по груди, нежно заключили в объятия бедра, заставив содрогнуться от всепоглощающей страсти все мое естество.
– Не надо, Мадим, – жалобно попросила я, но, усилием воли распахнув глаза, не увидела никого; незримые же руки становились все смелее и смелее.
– Заклинаю, во имя Отца и Сына, и Святого Духа, отойди от меня, – стараясь плотнее вжаться в обжигающую постель, простонала я.
Едва уловимый шорох раздался в оглушающей тишине дворца, что-то светлое мелькнуло перед глазами, прорезая напоенную любовным томлением ночную тьму, а потом стало пусто и холодно.
– Ты сделала правильно, – одобрил содеянное мой добродетельный мозг.
– Почему – правильно? – удивился кто-то неведомый во мне. – Кому и что ты хочешь доказать?
– Изменять безнравственно, – постаралась оправдаться перед ним я.
– Глупости, изменяют все, и твой супруг тоже, – усмехнулся неведомый искуситель.
– Прелюбодеяние – грех, – отчаянно заспорила я с неизвестным.
– Ерунда! – ехидно хмыкнул внутренний голос.
– Спокойной ночи, – пожелала я настырному оппоненту.
– Спокойной ночи, если ты такая дурная, – нежданно ругнулось мое аморальное второе я.
Смиренно прочитав несколько раз «Отче наш», я закрыла глаза. Капризный сон пришел только под утро, и тогда зазвонил колокольчик.
– Нельзя! – задыхаясь от злости, заорала я. – Оставь меня в покое!
Дверь распахнулась. Макс, смущенный и расстроенный, стоял передо мной, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
– Прости за вторжение, но уже полдень, – срываясь на шепот, промолвил он. – Тебя ждет обед, а я должен улететь.
– Ты был ночью в моей спальне? – сурово спросила я.
Мадим опустил глаза:
– Меня не будет несколько суток, Алиса. Помни о нашем разговоре: за оградой сада скрывается опасность.
– Нет ничего и никого опаснее тебя, – грозно сдвинув брови, проворчала я.
– До встречи! – вздохнул он.
Возмущенная бесцеремонным вторжением чужого мужчины в святая святых – женскую опочивальню, я резко отвернулась от упрямого воздыхателя, отлично осознавая, что мне отчаянно хочется броситься ему на грудь.
Нечто завораживающее едва коснулось моего затылка, легкий ветерок неспешно прошелся по комнате, сделал круг над разобранной постелью и унесся в неведомые дали.
Апполинарий был в своем репертуаре. Он великолепно изображал мирового судью вкупе с министром всяческих дел. Надменно поклонившись, несостоявшийся советский чиновник наполеоновским жестом показал мне на заставленный снедью стол, а затем с видом оскорбленного самолюбия поставил передо мной золотую тарелку с черепаховым супом.
– Почему ты не любишь меня, Поль? – спросила я, осторожно пробуя изысканную похлебку.
– Отчего не люблю? – переспросил он и спрятал под тяжестью набухших век быстрые бегающие глазки.
– Это чувствуется, – внутренне содрогаясь от вынужденного общения с непонятным лакеем, ласково пропела я.
– Вы не правы, мадам, – умело увернулся от ответа высокомерный слуга.
– Хотелось бы верить, – покачала головой я.
– Верьте, – равнодушно протянул нахал в старомодной красной ливрее.
Наскоро пообедав, я вышла в сад и там прогуляла до самого ужина, а следом за последним принятием пищи расслабленно растянулась с книгами на одинокой постели.
Стемнело как-то сразу: будто кто-то неведомый выключил электрический свет. Ярко вспыхнув на прощание, мгновенно сгорели свечи в бронзовом канделябре. Я замерла, настороженно прислушиваясь к шорохам, разом наполнившим огромную комнату. Почему-то засосало под ложечкой; противное, липкое чувство страха злобной змеей вползло в мое трепыхающееся сердечко.
– Макс, где ты? – шепотом спросила я зловещую тьму.
Что-то белое отделилось от стены и медленно поплыло на кровать. Схватив подушку, я бросила ее в надвигающуюся опасность. Пуховое изделие прошило жуткую фигуру насквозь, но привидение не дрогнуло.
– Мадим! – шустро вскакивая с постели, крикнула я. – Помогите!
Игнорируя мои вопли, ОНО неторопливо приближалось, протягивая ко мне бесплотные руки.
Внезапно любопытный лунный лучик заглянул в комнату, где должно было свершиться убийство. И тогда я увидела лицо кошмара: налитыми от злобы глазами на меня смотрела Нина.
Не помню, как выскочила из спальни, сбежала по скользкой лестнице вниз, миновала нагромождение великолепных палат и коридоров, а затем прямо в ночной рубашке понеслась по узким аллеям сада навстречу спасению: туда – к людям. Распахнув дворцовые ворота без малейших признаков охраны, я углубилась в темный колючий лес, очевидно, не знающий заботливых рук прилежного лесничего. За лесом, к счастью, совсем небольшим простерся огромный луг, одуряюще благоухающий свежепроклюнувшими дикоросами. И тогда, упав на душистые травы, успокаивая обезумевшее сердце, я с надеждой взглянула на небо и почувствовала, как вдруг ожившие звезды в веселом хороводе закружились надо мной, призывая потанцевать вместе с ними.
ГЛАВА 18
БАРОНЕССА
– Какая красавица! – проговорил кто-то над моим ухом.
– И почти не одетая, – восхитился второй мужчина.
– Наверное, сбежала из замка графа де Виронна. Про него говорят страшные вещи.
– Какие?
– Он – колдун.
– Куда смотрит церковь?
– Странно, но святые отцы обходят стороной этот дом.
– И что мы будем делать с девушкой, маркиз?
– Не отправлять же ее назад, в лапы злодея.
Я приоткрыла один глаз. Было темно, но в трепещущем свете ярких факелов два выряженных в расфуфыренные одежки мужика с любопытством рассматривали мое лицо. Тот, которого назвали маркизом, приятный темноволосый мужчина лет сорока, старательно тискал мою руку, пытаясь прощупать пульс. Рядом с ним на корточках сидел красивый юноша, белокурый и изящный.
– Она пришла в себя, – обрадовался красавчик, с улыбкой наблюдая мой удивленный одноглазый взгляд.
– Разрешите представиться, – моментально вскочил на ноги старший, – маркиз Анри де Меридор.
– Барон Жюльен де Бульон, – грациозно поклонился младший.
– Ничего себе, гастрономические изыски, – мысленно развеселилась я, – не хватало здесь только Оливье.
Заметив мою полуулыбку и истолковав ее по-своему, вельможи обрадовались хорошему настроению полураздетой дамы.
– Вы сбежали от злодея? – озабоченно поинтересовался херувимчик.
Надо было срочно придумывать себе приличное алиби. Сказать, что я обыкновенная простолюдинка из двадцать первого века – верх безумия: господа бросят меня, как старую перчатку, да еще и ноги вытрут. Что же придумать? Оклеветать Мадима я тоже не имела права: Повелитель Стихий хотел мне только добра. Но тогда как узнала Нина о моем местонахождении? Нет никаких сомнений – от мерзкого лакея! Может, все-же вернуться в замок? Но Макса не будет несколько дней, а за это время кровожадная элементалка проглотит меня с потрохами.
– Нет, барон, – закатывая глазки, вздохнула я, – моя фамилия – Волконская, княгиня Анастасия Волконская. Сегодня вечером карету, в которой я путешествовала, ограбили. Мне удалось сбежать.
Как объяснить вельможам свою полураздетость, я не знала, но хорошо воспитанные мужчины не спрашивают у женщины про такие мелочи!
– Ах, ах, ах, – заахал молоденький де Бульон, – мы вам обязательно поможем.
– Садитесь в карету, Ваша Светлость, – галантно предложил старший по возрасту, – а то простудитесь. Разрешите предложить вам плащ.
– Вы с матушки-Руси, так, кажется, сентиментальные русичи называют свою родину? – спросил Жюльен, когда я уже восседала на мягких подушках средневекового транспортного средства. – Надо обязательно послать весточку вашим родным, а пока поживете у нас. Маман будет очень рада познакомиться с русской дворянкой.
– Княгиня хорошо говорит по-французски, – улыбнулся де Меридор.
Да, я действительно превосходно болтала на чужом языке, совершенно не зная его несколько дней назад. Чудеса, да и только. Впрочем, чудеса стали для меня вполне обычным, осязаемым явлением.
Утомленная пережитым, я задремала, нечаянно склонив голову на плечо очаровательному Жюльенчику. Тот затаил дыхание.
Так проехали мы довольно долго, потому что, когда я открыла глаза, было совсем светло. Маркиз дремал, прислонив висок к парчовой обивке конемобиля, барон смотрел на меня немигающим, слезящимся от усталости синим взором в опушке длинных девчоночьих ресниц.
– Доброе утро! – заметив мое пробуждение, обрадовался он, – Как спали, княгиня?
Поискав глазами неведомую княгиню, я поняла, что обращались ко мне.
– Спасибо, хорошо, – заметно заволновавшись, ответила «подданная русского царя».
Да, играть роль благородной, изнеженной дамы замученной стрессами и бытом женщине из двадцать первого века, причем, бывшей гражданке бывшего Советского Союза, которая коня на скаку остановит, в горящую избу войдет, дело нелегкое.
Огромный, красивый замок с множеством остроголовых башенок горделиво высился на небольшом холме. Неприступный дворец охранял ров, полный мутной, темной воды с неприятным запахом тины.
– Самое место для знаменитой черепахи Тортилы, – почему-то подумала я.
При нашем появлении через мерзкое болото опустился громоздкий деревянный мост, а затем открылись большие дубовые ворота.
– Из этой крепости мне не удрать, – вздохнув, решила я. – А вдруг привидение-убийца последует за мной и сюда?
От жуткой мысли мороз пробежал по моей коже. Что делать бедной Алисе, попавшей в страну чудес? Прямо как у Льюиса Кэрролла, только там была маленькая девочка, а здесь сорокапятилетняя матрона, вынужденно изображающая юную красотку. Домой бы сейчас, на любимый диван, под крылышко к Сергею! Кстати, кто сказал мне, что муж изменяет? Ах, внутренний голос!
– Выходите, княгиня, – маркиз подавал «именитой гостье» свою надежную руку.
Навстречу приезжим спешила важная полная дама в необъятном роскошном платье из фиолетового шелка.
Она бурно радовалась приезду транспорта, но мое появление из него толстушку явно шокировало.
– Познакомьтесь, маман, эта очаровательная девушка – русская княгиня Анастасия Волконская, ее карету ограбили по дороге в Париж возле замка графа де Виронна. Украли все, даже одежду, – промолвил Бульончик, нежно обнимая прелестную пышечку.
– Бедная девочка, – покачала головой стокилограммовая баронесса, – проходите в дом, там вы найдете все, что вам потребуется, а главное – наше искреннее участие. Меня зовут Луиза де Бульон.
Пышечка оказалась одного со мной возраста. А вот деревенские харчи и чистая экология сделали свое злое дело – матушка милого Жульенчика необычайно раздобрела. Ей бы, бедной, подышать выхлопными газами да полакомиться пестицидами и фенолами.
Я прошла во дворец, не тронутый вредоносными благами цивилизации, пересекла какую-то небольшую комнатку, убранство которой состояло из изящного раритетного диванчика с вышитыми подушечками, затем оказалась в огромном зале, роскошная обстановка которого говорила о том, что хозяева замка – люди богатые. Всюду: на потолках, на стенах и даже на полу, пестрели на бархате или металле изображения птиц и деревьев, перевитых жемчугом, фантастических растений, фигур королев, воинов и обнаженных русалок. Амбразуры высоких окон, верхняя часть которых уходила в антресоли, блестели лаком и восхищали взгляд узорными португальскими изразцами. Глубокие ниши в толстых стенах манили присесть на мягкие кушетки, чтобы уединиться в приятной беседе.
– Онорина! – позвала Бульонша высокую, статную девицу. – Помоги госпоже помыться и одеться к завтраку.
Мы поднялись по узкой, витой лестнице куда-то в правую часть крепости, прошли по веренице смежных комнат, попадая то в укромный кабинет, украшенный резьбой и живописью, то в часовню, отделанную перламутром и эмалью, то в гардеробную, напоминающую бонбоньерку. Открыв старую, тяжелую дверь, лжекнягиня и служанка очутились в очаровательной, маленькой спаленке, обставленной, вероятно, по последней моде времен царя Гороха.
Похожая на модель горничная позвонила в колокольчик. Два дюжих молодца внесли десятилитровые ведра и наполнили теплой, ароматной жидкостью небольшую ванну.
– Принесите еще, – приказала требовательная служанка.
Качки исчезли, оставив нас вдвоем.
– Милая Онорина, – проникаясь доверием к старательной работнице, проворковала я, – не окажете ли вы мне услугу, согласившись ночевать в моей спальне?
Строгая прислуга улыбнулась, преобразившись в юное, беззлобное существо, явно не желающее превратить подданную русского царя в кусок окровавленного мяса.
Воду принесли снова, девица бесцеремонно затолкала меня в ванну прямо в ночной рубашке, а затем, словно куклу, вытащила из спасительного тепла, раздела, насухо вытерла и перенесла на кровать. Вспомнилось детство, молодая, нежная мама, крепкие, любящие руки отца. Захотелось заплакать, крепко прижаться к заботливому средневековому существу, так трогательно ухаживающему за мной.
– Платьев на тоненькую фигурку прекрасной госпожи у нас нет, но хозяйка милостиво одолжила свое. Булавочками мы подгоним одежду под Вашу Светлость, – растягивая слова, проговорил ангел в белом переднике.
Несмотря на отсутствие косметики, к завтраку я вышла во всеоружии. Маркиз приветливо улыбнулся, а барон восхищенно приоткрыл рот. Луиза перевела любопытный взгляд с единственного и неповторимого сыночка на загадочную «княгиню Волконскую» и опустила глаза.
– Вы замужем? – спросил меня Меридор.
– Да, – ответила я, краем глаза замечая облегченный выдох Бульонши.
– Почему муж отпустил вас одну путешествовать ночью по глухим дорогам Франции? – удивился Анри.
– Так получилось, – неопределенно хмыкнула «Анастасия», – так получилось.
– Ясно: маленькая тайна, – сообразительный маркиз подцепил вилкой что-то, похожее на червяка.
Я искоса посмотрела на Жюльена. Мальчик, удивительно похожий на Олежку, уныло ковырялся ножом в фарфоровой тарелке. Луиза сияла.
– Надеюсь, вы погостите у нас? – оживилась любящая мамаша.
– Конечно, с удовольствием, – обрадовалась я, отлично осознавая, что деваться мне просто некуда.
День прошел весело, но когда я впервые в жизни уселась на лошадь, мужчины подавили возглас изумления: княгиня не умела держаться в седле.
– Мой отец погиб, упав с коня, – ненавидя себя за вынужденную ложь, вывернулась из скользкой ситуации «светская дама», – с тех пор маман запрещала мне заниматься верховой ездой.
К своему удивлению научилась скакать на коняшке я довольно-таки быстро. А вечером, после сытного ужина, русская «дворянка» замертво упала на белые шелковые простыни шикарной средневековой постели. Рядом, на широкой кровати, по просьбе госпожи робко примостилась заботливая служанка.
Утро выдалось теплым и солнечным. Я сладко потянулась, вспомнила о глупом положении в замке и мигом вскочила с постели. Мозг лихорадочно работал, расщепляя на составные части неразрешимую проблему: как быть дальше. Оставаться липовой княгиней долгое время нельзя, умная Бульонша поймет, что ее дурят. Искать жилище графа де Виронна, совершенно не зная местности, не имея приличной одежды, денег, наконец, опасно. Когда прилетит Мадим? А не застукает ли здесь свою потенциальную жертву мстительная Нина? Да пропади пропадом та ночь, когда Страшная Сила возжелал бессмертную душу и выбрал меня в жены! Ведь именно он, Повелитель Стихий, нанял элементалку, чтобы она соблазнила Сергея, тем самым возбудив в ней жажду мщения за поруганное достоинство!
– Ее Светлость приглашают на завтрак, – ласково улыбаясь «княгине Волконской», пропела Онорина.
Господи, и не заметила, как она вошла. До чего же я стала рассеянной! Спокойно, Алиса, спокойно!
Приведя себя в относительный порядок, я нехотя спустилась вниз. Луиза вежливо кивнула вошедшей, но сосредоточенное ее лицо говорило о напряженной внутренней борьбе. Не трудно было догадаться, что она тоже решала неразрешимую задачу: что делать с самозванкой дальше. Я посмотрела на мужчин: маркиз о чем-то мечтал, барон, опустив синие глаза в тарелку, набивал юный живот гусиным паштетом.
– Как поживает Его Величество Федор Алексеевич? – мило поинтересовалась хозяйка гостеприимного дворца.
– Спасибо, хорошо, – ругая себя за то, что слабо знаю историю своей страны, ответила я.
Какой же сейчас год? Разве не Алексей свет Михайлович сидел на троне во времена Людовика Четырнадцатого?
– Французы крайне недовольны введением крепостного права в России, – вмешался в разговор молчавший доселе де Меридор.
– Согласна. Люди не должны покупаться и продаваться! – возмутилась существующим средневековым беспорядком русская «аристократка» и моментально почувствовала себя не в своей тарелке от изумленного взгляда баронессы.
– Земский Собор принял Украину в состав России, – не унимался всезнающий маркиз. – Доверяете ли вы народу, породившему Богдана Хмельницкого?
– Искренне уважаю Богдана Хмельницкого, но хохлам не доверяю, Прихватив наш Крым, любители сала и горилки наплевали на старшего брата, лишив его всесоюзных здравниц! – воскликнула я, искренне считая, что Хрущев обокрал российский народ.
– Да? – поперхнулась рыбьей костью Луиза.
О, Господи, что я болтаю!
– Вы хотите сказать, что бескрайнюю вашу Родину одолела маленькая Украина? – осторожно спросила она.
– Что вы, что вы! – я не знала, куда деть от стыда глаза, – Россию победить практически невозможно!
– В таком случае, когда же Его Величество Федор Алексеевич уступил русские земли украинцам? – свирепо хватая в руки серебряный нож, поразился неугомонный Анри.
– Впервые слышу о таком недальновидном и безответственном монархе!
Я трусливо промолчала, а благовоспитанные французы сочли мое молчание вполне уместным и стали говорить о своих средневековых проблемах.
После завтрака хозяйка дома попросила меня пройтись с ней по саду. На главной аллее, уютно устроившись на скамейке, баронесса знаком велела мне примоститься рядом.
– Анастасия, – выдержав небольшую паузу, начала она, – не пытайтесь обманывать меня, но вы не та, за которую себя выдаете. Я не знаю причин, побудивших вас лгать, да и не хочу знать вашей тайны. Вы – человек не нашего круга, хотя и не лишены воспитания. Вы обаятельны, милы, скромны, красивы. Слишком красивы. Вы из России, только я видела русских. Анастасия Волконская не похожа на них.
– Почему? – в ужасе пропищала я.
– Вы не ведаете манер, обычаев, привычек света, как существо из чуждого нам мира. Только самое главное не в этом. Самое главное в том, что мой единственный сын, которым я живу и дышу, влюбился в вас.
– Неужели Жюльен полюбил меня? – отмечая исключительную наблюдательность, казалось бы, простодушной пышечки, наигранно ахнула я.
– Да, хотя у него есть нареченная – маркиза Жозефина де Меридор, дочь любезного Анри, – тяжко вздохнула будущая свекровь несчастной Жозефины.
– Того, который сейчас находится в вашем замке? – несмело уточнила я.
– Того, который тоже не сводит с вас глаз, Анастасия, – нахмурила выщипанные брови Луиза.
– Вы оскорблены этим? – наконец-то поняла я все.
– Еще день назад он любил только меня, – сверкнула обиженными глазами средневековая ревнивица.
– Понимаю, что немедленно должна исчезнуть, – я робко накрыла своей ладонью ее нервную холеную руку.
– У моей гостьи нет денег, одежды, друзей, а потому я помогу ей, – Мадам де Бульон неторопливо вынула из сумочки объемистый, расшитый золотом и серебром, мешковидный кошелек, в котором звонко бренчали монетки, достоинство коих я не знала.
Неужели это все мне? И что я стану делать с данными чудными бабками?
– Платье для госпожи сегодня утром привезли из Парижа слуги, – положила на мои колени портмоне баронесса. – Вам нравится Онорина, Анастасия?
– Да, – принимая дар от доброй самаритянки, удрученно пробормотала я.
– Она проводит вас туда, куда вы ехали позавчера.
– Спасибо, Луиза, – искренне поблагодарила незадачливая «княгиня» не к месту прозорливую баронессу, – счастливо оставаться.
Через несколько часов, не попрощавшись с мужчинами, я ехала в попутной карете вместе с милой Онориной навстречу своей незавидной судьбе.
