Текст книги "Букет кактусов"
Автор книги: Лариса Уварова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Лариса Уварова
Букет кактусов
Книга первая.
1
Вдоль тихой улочки с ничего не говорящим названием Техническая летели первые утраты осени желтые тополиные листья. Осени было не более двенадцати часов от роду, а листьев она набросала уже много: постарался жаркий засушливый август. Они летели, подгоняемые легким бризом с местного «моря» – водохранилища, которое придавало этому, в общем-то, сухопутному российскому городу и впрямь почти что морской вид. Бледно-зеленые, лимонные и совсем уже янтарные листочки-ладошки, подставленные солнцу в последней мольбе, отчаянной и безнадежной, неслись над пыльной улицей, сшибались в танце, вальсировали парами, чтобы через секунду навеки разлучиться по прихоти диктатора-ветра. И, наконец, замирали где-нибудь в пыли под забором – среди таких же первых ласточек «пышного природы увяданья»...
– Ну что, родненький? Кончилось твое время? Лети, лети, я больше гербарии не собираю!
Александра стряхнула с плеча огромный, совсем еще свежий лист, который неожиданно лег яркой аппликацией на ее черное платье. А стряхнув, не смогла отказать себе в удовольствии еще раз убедиться, до чего же здорово сидит на ней фирменное «сафари». Месяц назад это потрясающее платье, стоившее две трети маминой учительской зарплаты, стало «гвоздем» толкучки маленького городка Звенигорска – и по праву досталось ей, единственной «золотой» медалистке на все пять средних школ райцентра, не говоря уже о Звенигорском районе. Но девчонке все еще было трудно привыкнуть к мысли, что она может вот так запросто носить такую дорогую и стильную вещь.
Листок нехотя спланировал ей под ноги, и Саша, проводив его глазами, улыбнулась. А ведь и в самом деле: неплохой экземпляр для гербария! Обычно на прожилках зелень сохраняется дольше, а у этого – наоборот: сам еще как огурчик, а жилки совсем золотые... Чудно!
Поднять, что ли, этого бедолагу? Да засушить где-нибудь между корочками новенького, только что выданного студенческого билета – на память об этом первом сентября?.. Самом первом, которое она, Александра Александровна Александрова (ударение на букву «о»), тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, русская, «спортсменка, комсомолка, наконец, просто красавица», встретила не в милом сердцу Звенигорске, среди знакомых, дорогих людей и привычных вещей, а в этом большом областном городе. Встретила студенткой первого курса факультета журналистики Воронского государственного университета, одетой в модное платье-»сафари» и австрийские туфельки из военторга аж за целых шестьдесят два «ре»...
Это ж просто с ума сойти: она, Саша Александрова, еще вчера обычная школьница из провинции, – сегодня студентка университета! Нет, такое стоит отметить. Хотя бы засушенным тополиным листком!
Пыльная витрина магазина «Кулинария» отразила стройную девчоночью фигурку в плотно облегающем спортивном платье, увенчанную пышным «конским хвостом», который красивыми волнами спадал на левое плечо. Она быстро наклонилась и расправила на ладошке упавший листок. Потом, достав из сумочки толстую тетрадку в клеенчатом переплете, бережно спрятала в нее свою находку.
– Полезай-ка сюда, родненький. Тебе крупно повезло: будешь сохранен для истории. Спи спокойно, я о тебе позабочусь. Отлетался... А моя жизнь, дорогой листочек, только-только начинается! «Начинается жизнь, начинается, вслед за солнцем со дна моря поднимается...»
Под собственное мурлыканье девчонка сделала на асфальте несколько танцевальных па – и вдруг застыла, увидев в витрине еще два человеческих силуэта. Господи, как это они подкрались так неслышно?!
Неподалеку от Саши стояли, подталкивая друг друга локтями, двое парней-африканцев. Оба высокие, стройные и широкоплечие, вовсе не пухлые губы, прямые волосы, оба одинаково сияли белизной рубашек, глазных белков и «полнометражных» – от уха до уха – улыбок. Этого сияния не могла затушить даже муть витринного стекла.
Александра прыснула в кулак – никак не могла удержаться! Но тут же стала серьезной и сделала вид, что сосредоточенно рассматривает что-то в витрине. Хотя там не было ничего, кроме выгоревших искусственных цветов, щедро засиженных мухами. Ладно: сейчас эти двое увидят, что она не обращает на них внимания, и пойдут своей дорогой...
Но парни не уходили. Они все так же скалили зубы и шушукались за спиной у девушки. Исподтишка разглядев ребят, Саша узнала их: кажется, они вместе с ней получали сейчас студенческие билеты в большой аудитории университетского корпуса номер три, который журналисты делили с военной кафедрой.
– Ай-яй-яй! Карашо танцуешь, дэвушка! Менья учишь, ладно?
Это осмелел тот, что был немного пониже своего приятеля. Ничего не поделаешь: придется обернуться...
– Научу! Но не тебя, а твоего друга – если будет хорошо себя вести. Он выше, мне по росту больше подходит. А тебя могу научить играть в шахматы: в эту игру играют сидя.
Произнеся эту озорную тираду, Александра, которая впервые разговаривала с иностранцами, тут же пожалела о сказанном. Еще обидится, не дай Бог... И она, Саша Александрова, едва обзаведясь студенческим билетом, станет причиной международного скандала! Но оба африканца, не долго думая, захохотали, и у девчонки отлегло от сердца.
– В шахмат я умею, дэвушка. И еще много всего... Ты не смотри, что я маленький! А мой друг и сам карашо танцует – знаешь как? Ай-яй-яй! – парень в восторге прищелкнул языком. – Лучше всех! Можешь проверять, дэвушка. Он сам тебья учит, хочешь?
Он болтал с ужасающим акцентом, но бойко и весело. И вообще, по-видимому, относился к тому типу людей, которые не тушуются никогда и ни по какой причине. А вот его дружок – «танцор» – был явно из другого теста. Его темно-карие телячьи глаза и улыбка в оригинале (то есть без посредства витринного стекла) выглядели чуть смущенными.
– Не болтай, Бен. Что девушка подумает про нас с тобой?
Голос у этого был пониже и поглубже, а акцент – поменьше.
– Она подумает, мы – веселые парни. Это правда, дэвушка! Менья зовут Бен, а мой друг – Рэй. Мы оба из Эфиопия. А как твое имья? Ты наш однокурсница, правда? Мы тебья узнали, дэвушка!
– Я Александра, можно просто Саша.
– Э! Разве можно дэвушка звать Саша, как парень?!
– Как видите, можно. Что тут удивительного? В мире много таких имен, что подходят и женщинам, и мужчинам. А вообще-то, назвали меня правильно: меня всю жизнь путали с парнем. Только когда отпустила волосы, перестали.
– «Путали»?..
Бен вопросительно взглянул на Рэя, но тот не успел продемонстрировать ни свои познания в русском языке, ни их отсутствие. Девушка Саша сама пришла на помощь.
– Все считали, что я похожа на парня, понимаете? На мальчишку. Особенно когда была маленькая.
– Дураки! – резюмировал Бен. – Ты ошень красивый, Саша! И совсем не похож на парень. Правда, Рэй?
Прежде чем ответить, Рэй толкнул дружка локтем. И только потом, не выдержав, метнул на Александру быстрый и цепкий взгляд, от которого девчонке стало слегка не по себе. С тех пор как отпустила волосы, она все чаще замечала, что парни бросают на нее такие взгляды. Но не знала, как на них реагировать.
– Да, очень красивая...
– Знаешь, Саша? – Бен заговорщически наклонил к ней свою лохматую голову. – Ты мне ошень понравился! Я бы попросил тебья стать мой подруга, правда! Но я не могу, Саша.
– Почему это не можешь, Бен? Может, я согласилась бы?
Чувствуя, что серьезность Бена только маскирует очередную шутку, Александра решила поддержать игру.
– Не могу, потому что ты ошень понравился мой друг Рэй! Он сказал мне это еще там, в аудитория, когда ты получал студенческий билет. Он сказал: «Бен, вот русский дэвушка, который я буду любить!». И я не могу – как это сказать, Саша? Стать на дорога у мой товарищ Рэй, вот. Ай, ай!!!
Конец этой прочувствованной речи получился несколько смазанным, потому что Рэй ловким приемчиком скрутил своего друга. В результате чего желто-коричневая физиономия последнего оказалась уткнутой в белую рубашку «влюбленного» примерно на уровне локтя.
– Не слушайте его, девушка... Саша!
Ее имя вышло у Рэя как-то особенно мягко и мило.
– Мне попался очень болтливый друг, так что иногда остановить его можно только таким способом. Но у Бена много хороших качеств, поэтому приходится его терпеть!
Ого, на каком литературном русском мы шпарим... Александра даже подумала о том, что кое-кому из ее бывших одноклассников ни в жизнь не высказаться так, как этот негр-первокурсник. Но от комплиментов воздержалась: страдания юного Бена требовали ее срочного вмешательства.
– Ребята, ребята, давайте жить дружно! Не надо из-за меня драться: я буду дружить с вами обоими, согласны?
– Слышал, черный бандит?! – вскричал освобожденный Бен. – Саша хочет дружить с Бен, а ты менья убиваешь за правда!
– Еще нет пока. Но обязательно убью, если не перестанешь болтать глупости. Саша сказала, что будет дружить с тобой и со мной, но для этого мы должны хорошо себя вести, понятно?
Для пущей убедительности Рэй добавил в адрес приятеля несколько сердитых слов на родном наречии.
– Понятно, понятно! Разве Бен плохо себья вести? Бен порядочный парень, только веселый. Люблю шутка! Слушай, Саша, ты где жить – общежитий?
– Нет, на квартире. А что?
– Ничего. Пошли к нам в гости, общага! Сегодня праздник – первый сентябрь. Отметим, так вы говорите? Будешь смотреть, как мы жить. Музыка будем слушать, танцевать... Правда, Рэй?
И опять его друг ответил не сразу. Но по глазам африканца девушка увидела, что поступившее предложение он поддерживает целиком и полностью.
На секунду Александру охватили сомнения. Ей и в самом деле ужасно не хотелось провести свой первый студенческий вечер наедине с квартирной хозяйкой – семидесятипятилетней чопорной еврейкой, к тому же старой девой. А это единственное, что ей сегодня светит, если она не примет приглашение симпатичных парней, так неожиданно ей подвернувшихся! Вот она, «обратная сторона» ее золотой медали: весь курс за четыре вступительных экзамена перезнакомился между собой в доску и передружился, а она написала свое сочинение на «пятерку» – и фьють! Пока она еще всем чужая, никто не пригласил в свою компанию. И, как назло, ни с кем из одноклассников, поступивших в институты областного центра, тоже не договорилась о встрече. Да и квартиру-то снимали с мамой наспех, чуть ли не в последний день: бабушка болела. Спасибо, через знакомых нашлась эта самая Наталья Ивановна Пинкертон, сдала недорого угол неподалеку от факультета. А то могла бы наша Саша вообще остаться без жилья!
Эти двое «черномазеньких», Рэй и Бен, понравились девушке сразу же. Хотя объяснить себе этого чувства она, конечно же, не могла. И больше того: моментальное расположение к африканским хлопчикам было неожиданно для нее самой. Ну, не то чтоб совсем неожиданно, но все же...
Перспектива учиться в университете, награжденном орденом Дружбы народов, вместе с цветными мальчиками и девочками по крайней мере с четырех континентов, никогда и не пугала ее, Сашу Александрову, воспитанную в семье, где пролетарский интернационализм был вместо иконы в красном углу.
Но так вот сразу отправиться в общежитие к незнакомым ниггерам – Господи, прости... Пожалуй, это слишком даже для такой сорвиголовы! Столько ползет всяких слухов о том, что у них там творится, в этих общагах, особенно где живут иностранцы... Еще, не дай Бог, неправильно поймут твою, Сашка, готовность дружить сразу с обоими, и придется начинать студенческую карьеру дракой с однокурсниками!
– Правда, Саша, пойдем? С нашими ребятами познакомишься. Бена заставим что-нибудь приготовить, он это здорово умеет... Ты что, боишься нас?
Вопрос смутил самого Рэя еще больше, чем девушку. Парень потупил глаза.
– Не бойся, мы же однокурсники...
– Да никого я не боюсь, вот еще! Я, между прочим, сама могу кого угодно испугать, если захочу... Нет, ребята, я просто не могу сегодня, спасибо. Очень много дел: надо как следует устроиться на квартире. В другой раз!
– Жалко! – энергично тряхнул головой Бен, а Рей только печально выдохнул.
– Мне тоже жаль, но ничего не поделаешь. Мне пора, ребята.
– Мы проводим! – предложили они в один голос.
– Еще чего! Я тут рядом живу, уже почти пришла. Пока, мальчики!
– Если придумаешь приходить в гости, Саша, – это, конечно, ее напутствовал Бен, – третий общежитий, комната сто сорок два! Где наш общага – знаешь? У Первомайский сквер!
– Знаю, знаю. Бегите же: вон ваш троллейбус подходит!
Оба друга рванули к остановке, и уже с подножки веселый Бен помахал Саше рукой. Наверное, его приятель тоже помахал бы, но Рэя бесцеремонно пропихнули внутрь салона напиравшие сзади пассажиры.
Девчонка в черном «сафари» с «конским хвостом» на голове опять осталась одна у витрины «Кулинарии», за угол которой ей никак не удавалось завернуть. Но на сердце у нее, где и так-то еще не веяло осенью, сейчас было совсем по-весеннему. В этом большом чужом городе ее кто-то уже пригласил в гости, кто-то ее ждал и был ей рад. Пусть хотя бы из вежливости или из чувства студенческого братства – неважно. У нее, Саши Александровой, теперь есть знакомые, которым можно сказать «привет!» и «пока!», «до встречи», «в следующий раз». Для первого дня не так уж и мало, черт побери!
А зачем, собственно, заворачивать за эту самую кулинарию, если можно в нее зайти и слопать что-нибудь вкусненькое? Надо же и вправду отметить этот денек – дружище Бен подал неплохую мысль. И, скажем, парочка заварных пирожных, кофе да бутербродик с колбасой сейчас не повредили бы студенческому желудку.
Эта удачная мысль пришла Александре как раз вовремя: до обеденного перерыва в «Кулинарии» оставалось около получаса. Общепитовский ассортимент не озадачил мучительным выбором, и через несколько минут, вооруженная тарелочкой с «крупнокалиберным» винегретом и стаканом коричневатой жидкости, на котором подогревалось блюдце с двумя пирожными, девушка остановилась посреди торгового зала. Но тут она оказалась перед другим, вовсе неожиданным выбором: куда со всем этим добром пристроиться? Все пять или шесть столиков были сплошь заняты жующей публикой, преимущественно студенческой. И только сбоку, во «втором классе», имелись свободные места – увы, стоячие.
Подавив вздох – новенькие австрийские туфельки начинали показывать свой норов – Саша направилась туда. И в этот момент кто-то обратился к ней глуховатым юношеским баском:
– Тормозитесь здесь, коллега: мы тут заначили свободный стульчик. Отдельного кабинета в этой забегаловке вы все равно не найдете!
Безусловно, тощий длинный субъект в роговых очках и обвислом свитере домашней вязки сказал это ей, потому что никого другого поблизости не было. И все-таки Александра обернулась и проверила.
– Вы это мне?
– А разве могут быть еще варианты? – скептически хмыкнул парень и обернулся к своему соседу: – Двигайся, Борис, а то девушка отдавит нам с тобой ноги.
– Ради того, чтобы миледи села рядом со мной, я согласен принести эту жертву!
– Обойдешься. Вали, вали!
Тот, кого очкарик назвал Борисом – на иностранный манер, с ударением на «о», – не вставая, нехотя переместился к самой стенке. При этом он не отрывал от Александры пронзительно-насмешливого взгляда. Пригласивший ее тип проделал тот же самый маневр, в результате чего в распоряжении девушки оказался шаткий кулинарный стульчик – две фанерных пластины на металлическом каркасе. На это колченогое сооружение она опустилась с достоинством королевы, которой предложили трон.
– Спасибо. Но почему вы назвали меня коллегой? Разве мы знакомы?
Борис опередил всех.
– Пока нет. Но уверен, что долго так продолжаться не будет, эту несправедливость мы сейчас устраним. Впрочем, несправедливость сия есть как бы односторонняя, потому что вас мы знаем, прекрасная незнакомка! Вы Александра Александрова – ударение на букву «о». Замечательно вы это сказали нашему декану, я был в восторге!
– Да, не люблю, когда мою фамилию произносят неправильно. Но, кажется, никому из вас, – Саша обвела глазами всех четверых участников застолья, – никому из вас сегодня не вручали студенческие?
– Ну нет, увольте! – хохотнул сидевший напротив нее рыжий, конопатый и остроглазый. – Это счастливое событие мы пережили два года назад, слава Богу...
– А сегодня явились в универ лишь для того, чтобы по-христиански порадоваться чужому несчастью, – подхватил очкарик. – Вам, коллега, с завтрашнего дня предстоит питаться исключительно гранитом наук, а нас, «дедов», ждут просторы родных картофельных полей. Хочу сказать, завтра отчаливаем в колхоз. Как видите, нам легче прожить!
– Угу. Если б только там кормили нормально, все было бы класс, – с набитым ртом добавил четвертый – флегматичный крепыш, который с завидным аппетитом уничтожал лежащую перед ним горку пирожков с капустой.
Александра открыла было рот, чтобы как-то прореагировать на такое обилие одномоментно выплеснутой на нее информации, но инициативу снова перехватил Борис. Он встал с видом тамады, держа в руке вместо рога граненый стакан с кофе, и демонстративно постучал вилкой по стакану очкарика, требуя тишины и внимания.
– Итак, дамы и господа, по вашим многочисленным просьбам переходим к процедуре знакомства. Миледи! – он галантно наклонил голову в сторону девушки, тряхнув русыми вихрами. – Перед вами мужское соцветие славного третьего курса небезызвестного вам факультета журналистики. Четыре неразлучных мушкетера, закаленных в таких битвах, по сравнению с которыми осада Ла-Рошели кажется не более чем увеселительной прогулкой. Так сказать, «старая гвардия» государя нашего императора всея факультета Борислава Теофиловича Конюхова. Кстати, миледи: профессор еще не предупреждал вас, желторотых юнцов, что запрещается под страхом смертной казни через лишение стипендии обзывать его Теофилом Бориславовичем? Если нет, то я...
– Тамаду на мыло! – буркнул крепыш. – Ври по делу.
Александра была вовсе не против исполнить роль хозяйки светского салона. Прочие роли она без труда распределила между присутствующими.
– В самом деле, господин Д'Артаньян! Кажется, мне обещали знакомство с господами мушкетерами, а не с мсье профессором?
– Виноват, но зачем же сразу на мыло? – обиделся Борис. – Грубо, мистер Чип! Грубо и пошло. За это я оставлю вас перед нашей дамой без имени, с одной кликухой.
– Во напугал! По мне – так хоть и без кликухи. Было бы что лопать.
– Сударь, вы лишаетесь слова до конца обеда. А если и это не поможет, я пойду на крайнюю меру: отберу последний пирожок и заставлю заплатить по счету за всю компанию.
– Держи карман шире! – насмешливо процедил «Портос», однако с последним пирожком медлить не стал: на всякий случай...
– Итак, миледи, – тамада снова обратился к даме, – только что вы имели случай познакомиться с образом мыслей и манерой выражаться неотесанного мужлана и обжоры, известного друзьям под именем Чип. Как видите, мы не пользуемся именами четырех литературных мушкетеров: это слишком старо. Тем не менее я уверен: у вас не возникнет вопроса, с каким персонажем сравнить нашего Чипа. Конечно, он не заслужил, но тем не менее открою вам еще одно имя, под которым его знают официальные круги: Толик Чипков. Справедливости ради должен признать: названный субъект обладает не одними отрицательными свойствами. Но, как только что подтвердил он сам, признание его личностных качеств не является для него самоцелью – было бы, грубо говоря, пожрать. А потому хватит о нем!
– Угу, – согласился непритязательный Чип, коротко кивнув Александре.
– Разумеется, сударыня, – продолжал оратор, хлебнув остывшего кофе, – у вас возникает вопрос: если имеется Чип, значит, где-то поблизости обязательно должен быть и Дейл? О, конечно же, вы правы! Вот он, наш славный Дейл – тот, кому мы обязаны вашим появлением за нашим столом.
С этими словами Борис положил свободную руку на плечо очкарика в вязаном свитере. Тот с достоинством наклонил взъерошенную голову. Все ясно: это «Атос».
– Даня Кулик, рекомендую. В просторечии этот ученый муж именуется, как вы убедились, довольно скромной фамилией. Но не советую вам, миледи, доверяться случайным ассоциациям, очень не советую! Никакой это не кулик, не зяблик и тем более не воробушек-»жидюга»...
– Фу, Борис! – поморщился Даня.
– ... Это, сударыня, настоящий, скажу я вам, орел! Ходячая энциклопедия, живой интеллект третьго курса, да и всего, не побоюсь этого слова, факультета. Плюс к тому – трудяга, за чей счет всегда можно проехаться на семинаре и во время сессии, отличный товарищ, не жмот... Да что это я, в самом деле: просто мировой мужик! Этим все сказано.
– Я искренне тронут, Борис. Особенно тем, что на моей на шее всегда можно прокатиться!
Конец его фразы потонул в веселом гоготе всей компании.
– Клянусь вам, Данечка, – пообещала Александра, – что я этим пользоваться не буду.
– Наконец, – возвысил голос самозваный тамада, – позвольте вам представить, сударыня, наше рыжее солнышко – Славика Филимонова. Или, попросту, Филю. Если мистер Чип, образно выражаясь, это, извините, брюхо нашей компании, вечно голодное и вечно свободное, если мистер Дейл – ее мозг, то Филя – это, безусловно, ее вечно живая душа. Ее юмор, оптимизм и «перпетуум мобиле» – вечный двигатель...
– «Королева в восхищении», – перебила девушка, слегка уставшая от этого фонтанирующего красноречия. – Ну, а какую же роль вы отводите себе, Борис? Кто здесь вы? Сдается мне – вечно неумолкающий язык!
Первым раскатисто заржал Чип, за ним закатился Славик Филимонов. Их с неожиданным задором поддержал очкарик Даня.
– Кто я?! О, миледи, это вопрос вопросов...
– ... И я с удовольствием дал бы вам на него ответ ответов, да боюсь, что при дамах не годится поминать вслух подобные части тела! – со смехом влез «Арамис». – Извини, Боряня, но ты сам предложил анатомическую символику, а я только продолжаю образ!
Напрасно тамада, который отнюдь не выглядел смущенным, стучал по стакану: прошло, должно быть, несколько минут, прежде чем страсти немного улеглись.
– Хочу вас предупредить, сударыня, что каждый понимает сказанное в меру своей испорченности. Мой остроумный друг, должно быть, имел в виду легкие, снабжающие весь организм живительным кислородом. Или печень, которая обновляет и очищает кровь, выводит вредные шлаки. Или, может быть, глаза, которые все видят, все замечают и предупреждают нас об опасности... Одним словом, Сашенька, ваш покорный слуга в этой маленькой компании – это одновременно ее мозг, душа и все жизненно важные органы вместе взятые. Ее интеллект, ум...
– ... честь и совесть, – в тон ему подсказал Чип.
– Не вижу повода для жеребячьего ржанья. Именно так: ум, честь и совесть нашего курса – просьба не путать с нашей эпохой! Впрочем, дамы и господа, все сказанное можно заменить тремя словами: Жемчужников, Борис Феликсович.
Его светлые вихры упали на грудь в манерном поклоне, который оратор отвесил Александре.
– Он кончил! – тоном судебного адвоката возвестил Филя.
– А я – еще нет, – буркнул себе под нос Чип.
Новый приступ непристойного веселья «господ мушкетеров» потонул в капитанском окрике кулинарной служительницы.
– Эй, молодежь! У нас обед. Свое заседание закончите на улице.
– Мадам! – Тамада послал за прилавок улыбку, вполне соответствовавшую его «блестящей» фамилии. – Что такое просто обед по сравнению с радостью дружеского общения?! Вы знаете, что сказал по этому поводу Омар Хайям? Он сказал...
– Не знаю, что он там тебе сказал, а мне сейчас сказала заведующая, что пора закрываться! Так что давайте-ка, очищайте помещение. И посуду за собой приберите. Ишь ты: омар ему сказал... Может, еще скажешь – устрица?!
Крашеная под серебристого пуделя «мадам» никак не могла успокоиться. Почему-то упоминание древнего классика, которого она спутала с представителем ракообразных, затронуло ее за живое. Вся компания тихо давилась от смеха. Проигнорировав торчащую между ними нескладную фигуру Дани Кулика, Борис максимально приблизился к уху Александры:
– Внимание! Сейчас она скажет: «Больно умные все стали!». Спорим?
Поспорить они не успели.
– ... Больно ты умный, я смотрю! – долетело из-за стойки.
Прыснув, Славик протянул другу руку.
– Поздравляю, старик! Тебе отдано предпочтение.
Видя, что это может продолжаться до бесконечности, Александра поднялась первая.
– И правда, ребята, идемте. Неудобно...
– Оставьте, миледи! – Жемчужников почти силой вырвал у нее из рук посуду, едва не задавив при этом Дейла. – В этой компании, как ни странно, есть еще настоящие мушкетеры. Хотя, глядя на Чипа, этого ни за что не скажешь. Позвольте за вами поухаживать!
Картинным жестом уже не Д'Артаньяна, но Остапа Бендера он забросил на плечо спортивную сумку.
– Идемте, господа. Мы чужие на этом празднике жизни! Прощайте, мадам Грицацуева! – И Борис, послав продавщице воздушный поцелуй, с достоинством двинулся к выходу.
Едва компания оказалась на улице, как все четыре мушкетера, а за ними и «миледи» дружно расхохотались. Чип сформулировал за всех – правда, несколько туманно.
– Ну, ты даешь, Трепач!
– «Трепач» – это ваше хобби, Борис? – уточнила девушка.
– Это его кликуха! – беззлобно резюмировал Чипков. – А то он все другим их лепит, грамотей.
– Вот видите, Саша, с каким сырым материалом приходится работать нам, будущим инженерам человеческих душ! – Жемчужников с тяжелым вздохом подвижника дернул шеей куда-то назад.
– Во куда хватил! Сразу в писатели – не слабо...
– Ну, мне сюда, – Александра остановилась у своего угла. – Спасибо за компанию, господа мушкетеры, было приятно...
– Какое совпадение: мне тоже сюда!
Тот, кто был к ней ближе всех, смотрел на нее насмешливыми серыми глазами. Только теперь Саша по-настоящему разглядела, что глаза у Бориса большущие, чуть раскосые и темно-серые – с этаким холодноватым, «стальным» отливом. Но сейчас они блестели вовсе не холодно, а как-то совсем иначе...
Во второй раз за последний час Александре стало неуютно под мужским взглядом. Но теперь – гораздо сильнее, чем когда на нее смотрел Рэй.
– Как, Борис, разве ты не с нами? Мы же хотели...
– Извини, Дейл. Разве я не говорил, что мне надо заскочить к одному парню из спортклуба? Он как раз вот тут живет, в этом переулочке.
– Не-ет, не говорил... А ты надолго? Может, мы тебя подождем?
– Боюсь, мы его не дождемся, старик. – Славик Филимонов опустил руку на плечо непонятливого очкарика. – Боряня мне сказал, он тут задержится. Ты не слышал. Так что сваливаем, дружище Дейл, нам с тобой еще в колхоз собираться.
Александра не могла видеть его многозначительный взгляд и ухмылку, адресованные другу «Боряне». Как не могла она заметить и увесистый кулак Чипа – по тому же адресу.
– Чешите, господа, чешите. А я немножко провожу нашу Сашу, раз уж случилась такая оказия.
– Значит, до вечера, Борис? – неуверенно крикнул им вслед Даня.
Но Жемчужников ничего не ответил – лишь дал троице приятелей энергичную и красноречивую отмашку.
