Текст книги "Красные Орлы (СИ)"
Автор книги: Лариса Шубникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Кан открыла свой чемоданище и Мишка увидел то, на что вовсе не рассчитывал. Дрели, наборы инструментов, пилочки, зажимы, связка проводов, кусачки, обжимное и так далее! Все это в изумительном порядке было разложено по своим местам. Венчал все это мужчинское великолепие кожаный пояс для инструментов с полной начинкой. Маша споро нацепила его на себя и стала похожа на маленького ковбоя. Потом резво перескочила через низенький заборчик палисадника и скрылась за углом здания. Конечно Мишка поскакал за ней. Пока бежал, выискивая проворную фифочку, та уже успела скинуть свою модную курточку на землю и осталась в лонгсливе черного (вероятно, любимого) цвета с белой надписью на спине – «Не идеал, но лучше многих!» . На руках столичной штучки красовались интересные перчатки: черные, с прорезями для подушечек пальцев. Смотрелись стильно, но явно были рабочими, необходимыми.
Пока Волохов залипал на надписи, перчатках и симпатичной попке Кан, туго обтянутой черными джинсами, она успела осмотреть щиток распределения электричества и провода, натянутые на столбе и опорах.
– Почему на щитке нет пломбы? – Маша открыла дверцу распеделка. – Кто ответственный за соблюдение техники безопасности и щитки?
Мишка с ответом замялся. Ну, еще бы! Он-то ждал нытья и прочего проявления бессилия перед проводами и тумблерами, а тут вопрос по существу.
– Альберт Мазур. – Сказал правду и подивился собственной извиняющейся интонации.
– Ни о чем не говорит, но щиток установлен отлично. Провода натянуты шикарно. Молодец Мазур. Одна беда – распределение некорректно.
Мишка удивился, а Машка приступила к работе по всем правилам. Отключила электроэнергию и занялась переподключением и перераспределением. Собственно, дел-то было немного. В ее чернявенькой головке знания были структурированы прекрасно. Да и руками могла работать на зависть многим. Вот уже и провода легли туда, куда нужно, и схема совпала. Проверила напряжение, фазу и ву а ля.
Потом захлопнула щиток и бегом. Мишка похлопал ресницами, подхватил ее курточку и снова за ней. А проворная Кан уже сидела в его кабинете на полу и шуровала с проводами. Минут через пятнадцать убраны были «сопли», подключены монитор, МФУ и компьютер. И что более всего восхитило и обнадежило Волохова (что уж скрывать-то?) Кан занялась роутером. Если ей удастся задуманное, то интернет появится в его, Мишкином, кабинете. И что теперь делать? Молиться на фифочку или играть ехидного директора? А?
– Момент истины, барин. – Маша сияла улыбкой, в которой нельзя было не заметить некоей издевки.
Чем-то щелкнула и вот оно, гудение офисной техники, свет от монитора и жужжание факса, того самого, что «сожрал» листки с рекомендациями М.С. Кан. Потом Машуля прекрасно устроилась в кресле Волохова и минут десять копалась в его компе. Ему бы, по-хорошему, наорать на наглую барышню, но он ждал результата ее усилий, надеясь, что возится она с подключением интернета и не ошибся в своих ожиданиях.
– Интернет пашет. Дать ссылочку на порносайт? Или сам справишься? – напрасно она это…
– Испытательный срок еще не кончился. Два кабинета пока без изменений. Вот иди и займись, а я посмотрю. Не порно, но задорно. – Выдал глумливо Волохов.
Маша обижаться не стала, и пошла к девочкам-кадровикам. Там ее встретили бойким женским писком на почве появившегося электричества и любопытством дамского характера на предмет Машиного происхождения и ругани с самим Михаилом Андреевичем.
Половину часа Волохову пришлось терпеть писки и визг восхищения. Странные фразы, наподобие: «Один эска!», «Передача отчетности по электронным каналам связи», «ЭДО» и так далее.
В кабинете Зазулина Маруся провела минут пятнадцать. Помощнику Волохова по коммерции нужны были две вещи – интернет и электронная почта. Кан дала ему желаемое и тот, повеселев, стал резво стучать по клавиатуре, отвечая на письма и рассылая инфо потенциальным заказчикам мебели!
Волохов наблюдал всю эту свистопляску, стоя в коридоре.
– Барин, все готово. У меня еще минут десять осталось от оговоренного времени. В виде бонуса могу прибрать «сопли» в коридоре.
– Жги, Кан. Ни в чем себе не отказывай.
Маша и «зажгла». Через десять минут администрация стала настоящим офисом. Аккуратным и работающим. Кулер, согласно обещанию столичной фифы, забулькал.
– Ладно, Кан, доконала. Пойдем, покажу тебе, где спать будешь, пока твой испытательный срок идет.
А что еще оставалось Волохову? Не гнать же, в самом деле, девушку, которая очень помогла. Впрочем, Мишка не ждал от нее других подвигов, потому, что администрация была самой простой проблемой из всех, что были в Красных Орлах. Вряд ли фифа так же легко справится со школой, медпунктом, магазином и мебельной фабрикой. О свиноферме, птицеферме и говорить нечего.
– Пошли? – Мишка направился вон из здания, подхватил два чемодана и перешел дорогу.
Симпатичный, новый домик был мал, да и садик при нем не блистал большим количеством соток. Так, палисадник, не более того. Но Мишка разумно рассуждал, когда выбирал жилье для специалиста. Ведь у того не будет времени на огород, выращивание цветов и прочего, деревенского.
Открыл дверь домика и пропустил Кан вперед. Та, осмотрелась и заулыбалась. Дом понравился? Или снова будет высказываться ехидно? О, все же, понравился.
– Супер! И чулан есть? – Прыткая барышня уже вовсю изучала пространство.
Дом начинался коридорчиком. Слева дверь в ванную. За ней арка и вход в гостиную, как говорили в Красных Орлах, горницу. Прямо – кладовая. Из гостиной две двери – кухонька и спаленка. Именно так! Ибо малы были помещеньица. Правда, их размер никоим образом не умалял их уютности. Много окошек, много света. Сам домик – чистая «икея», как принято выражаться в современном мире. Светлое дерево стен – большие бревна, гладкие. Мебель, еще до конца не собрана, но уже есть и стол в гостиной, и диван с креслом. Даже телевизор-плазма на стене. Стильные стеллажи пока не дособраны. В спальне кровать и встроенный шкаф. Кухня новенькая, аккуратненькая. Стулья и стойка-стол пока в упаковке на полу.
– Вот и располагайся. Учти, два дня твой срок. Потом с вещами на выход. Ясно, Кан?
– Ясно, барин, – и пошла на выход.
Волохов снова завис, но пошел за Машей. На крылечке вручил ей связку ключей.
– Сдашь в целости и сохранности.
Маша положила ключи в карман куртки, ту ей также протянул Волохов.
– Как мне найти Альберта Мазура?
А упёртая барышня, однако.
– В магазине ошивается.
– А магазин это там, откуда звук электрогенератора на солярке? – Кан ухмылялась и Волохову захотелось смахнуть эту улыбочку превосходства с ее губ.
– Мне не нравится, что ты называешь меня барином. Давай без фамильярностей. Ты в Красных Орлах только часа два, а уже выеживаешься как муха на стекле. Здесь живут люди и им нужны и магазин, и медпункт, и школа. Если для этого необходимы генераторы на соляре, значит они есть. Все понятно? Не фиг мне тут свой характер демонстрировать. Можешь что-то сделать? Делай. А грязью поливать не стоит. И улыбаться ехидно не рекомендую.
Сказал веско, чем и привлек внимание Маши к себе. Она оглядела внимательно дюжего своего работодателя. Джинсы, нужно заметить, не дешевые. Ботинки типа «докерс», футболка, клетчатая рубашка и куртка. Все вместе это недурно смотрелось на парне. И сам парень был приятной наружности. И стрижка вполне модная, и глаза вполне яркие. Ресницы, брови, губы, нос – все на месте и не лишено привлекательности. Однако, властное выражение физиономии портило картину, но Маше была понятна вот такая его ипостась. Молодой, а уже взял на себя ответственность за все село. Как тут не играть большого боса и главного начальника?
– Ладно, босс. Так, я пошла? – направилась к калитке, – Как выглядит Мазур?
– Ты в деревне, Кан. Один вопрос и тебе всю его подноготную выложат. Если повезет нарваться на местного фельдшера, он тебе еще и группу крови его выболтает. Удачи! – нагло так ухмыльнулся, пытаясь скрыть удивление ее рвению рабочему.
Другая принялась бы шмотки раскладывать, гнездо вить, хоть и временное, а эта бодро так шагает навстречу неизвестному Мазуру и прочему всякому.
Глава 3
Шла Маша (не по шоссе и сушку не сосала, простите) по аккуратной асфальтированной дорожке. Вертела головой во все стороны, подмечая новые столбы, ровные провода, хорошие разветвления к домам. Дома, кстати, тоже приятно удивили ее, городскую жительницу, которой внушали, что в деревнях развал и разруха. Ничего такого Маша не углядела в Красных Орлах, по крайней мере, на улице Свияжской.
По городской привычке внимания на людей не обращала, а вот люди разглядывали ее с огромным интересом. Все же есть разница между мегаполисом и вот таким малым населенным пунктом. Каждый человек на виду, равно как и его жизнь: личная и общественная. По дневному времени и буднему дню народу на улице мало. Все больше женщины. Ну, а это и есть та самая внимательная и любопытствующая аудитория.
Небольшой супермаркет в конце улицы сиял новенькой витриной и тарахтел тем генератором, на почве которого прочел давеча Волохов лекцию Маруське. Маша толкнула дверь и вошла в опрятный торговый зал. Народу в магазине человека три не более. Два кассира – девушки. Вот к одной из них и обратилась Маруся, памятуя о совете боса.
– Добрый день. А как мне найти Альберта Мазура?
Кассир отвечать не спешила, изучая новенькую, пришлую.
– А зачем он Вам?
Ответила не кассир, а крупная, статная женщина, которая вышла из-за соседнего стеллажа с конфетами.
Маша отметила и нарядную кофточку, и красивые крупные серьги, и укладку, явно парикмахерскую. Дама не была толстой, жирной, но отличалась деревенской сбитостью и плечистостью. Была, скорее симпатичной нежели наоборот.
– По работе. – Ответила Маша.
Вот тут навострили ушки и два кассира, и три покупателя, не считая дамы.
– И что же за работа такая? – Крепенькая дама любопытствовала.
Вот вряд ли можно было бы отличить эту женщину от жительницы мегаполиса, если бы не легкий говорок, который Маша засекла еще в беседе с Самбрерой и взгляд, прилипчиво любопытный.
– В данный момент, электрика. Он здесь? – Машка улыбнулась.
В ответ ни улыбки, ни слова. Все замолкли, переваривая информацию.
Новости в деревне разносятся быстро, а если приносит их простачок Кутя, то молниеносно. Потому все присутствующие в супермаркете покупатели и работники поняли, что это и есть та самая «мёртво-спящая девка», которую по утру привез на своей телеге дед Самбрера.
Машка смотрела на даму, а дама на нее. Потом, когда пауза уж слишком затянулась, статная выдала.
– А на хрена Вам Альбертик-то? Из него электрик, как из меня балерина. – Слова ее вызвали неприятный такой смешок у всех, кто их слышал.
Машульке подумалось, что это дурной знак. Впрочем, удивляться нечему. Если перебои с электричеством в Красных Орлах дело привычное, то Альбертика должны тут люто ненавидеть. Ни сериала вечером, ни новостей. А еще утюг не включить и музыки не послушать.
– Вот и разберемся на хрена. Тут он?
– Я Мазур.
Маша обернулась на приятный мужской голос и увидела симпатичного парня лет тридцати.
Даже не сипастичного – красивого. Черные глаза и статная фигура. Рост, опять таки, приличный. Разворот плеч. И прочее… Если бы не печальные глаза, его можно было бы с легкостью назвать «первым парнем на деревне». Хотя, может, и лучше были?
– Я – Мария Кан, – Маша протянула руку.
Альберт уставился на узкую ладошку барышни, но не посмел обидеть и пожал ее самым аккуратным образом.
– Что надо?
– Идемте, Мазур. Дел много. – И повернулась, зашагала на выход, не желая развлекать присутствующих разговором, который планировала с неудачливым местным электриком.
Уже на улице, отойдя на приличное расстояние от супермаркета и тарахтения генератора, она обратилась к Альберту.
– Значит так, если все пойдет по плану, я стану твоим непосредственным руководителем. Учитывай это. Потому я сейчас говорю, а ты слушаешь. Понятно?
Альберт кивнул равнодушно.
– И?
– У тебя диплом есть? – После вопроса Мазур напрягся, и этим косвенно подтвердил Марусины догадки.
Какие? Простые и очевидные для мастера. Щитки, столбы, натяжка проводов были весьма впечатляющими. Правильными. Маша сама бы лучше не сделала. А вот распределение безграмотное. Мазур недоучка?!
– Есть.
– Техникум? ПТУ?
– Техникум, – и набычился!
– Врешь.
– С фига ли?
– Я говорю врешь, значит врешь! Рассказывай. – Когда нужно Машка умела подпустить в голос стали.
С иными мужиками это не прокатило бы, но в Мазуре почувствовала она вечное его унижение и подавленность, потому и решила надавить.
– Пошла ты! – сплюнул Альберт под ноги себе и повернулся к Маше спиной.
– Я пойду, не проблема. Но и ты пойдешь на три буквы, если я докажу твою ложь. Никакого диплома у тебя нет и не было. Вот и подумай что с тобой сделает Волохов, когда узнает кто ты есть. Вали по-скорому, Мазур! Иначе в спину прилетит увесисто.
Тот запнулся на ровном месте.
– Чего тебе надо?!
– Я скажу, если ты расскажешь мне все как на духу. Идет?
– Чтобы я сам себе могилу рыл? А хуху не хохо?!
– Это не мне надо хуху, а тебе. Подумай. Второй раз предлагать не стану, – и Маша сделала серьезный взгляд, умела, что характерно.
– С какого перепугу я обязан отчитываться какой-то пришлой шмакодявке, а?
– С твоего перепугу, Мазур. Плохо с памятью? Повторю – молчать не стану, что ты врун. Пробить твой липовый диплом могу как два пальца. Усёк?
Альберт внимательно разглядывал фифу. Заметил и сияние черных очей, и блеск красивых густых волос, и стройность фигурки. Таких девок в Красных Орлах не было. Отличалась она от местных, как кинодива от коровницы. Что в ней такого особенного Альберт осознать не мог. Оно и понятно. На Машином лице отпечатались и высшее образование, и интеллект развитый, и редкая профессиональная уверенность в себе такая нехарактерная для девушки ее вида.
Мазур задумался, решая непростую задачку. А Маша подстегнула:
– Ты рукастый. Вижу по щиткам и проводам. Неплохо и даже очень. Но полная хрень с электрикой. Научу, если пойму, что мужик ты стоящий.
Говорила прямо и он поверил. Почему? Да потому! Уже несколько лет он был объектом для издёвок всего села. Сколько дерьма выслушал о себе и не передать словами. Хуже всего то, что правы были односельчане, обвиняя его, Альберта, в проблемах с электричеством.
– Диплом купил.
– Ну, это понятно. А где научился растяжке и наладке?
– Работал в техникуме. Разнорабочим. Под окном подслушивал, когда занятия шли. Из всех мог слышать только те, что касались растяжки и наладки. По электрике лекции шли на втором этаже. Туда мне ходу не было. Остальное изучал по книжке. Старая, еще от деда осталась.
Машка впечатлилась. Офигеть! Под окнами наслушал мужик на полноценного мастера. Да еще и пытался сам освоить сложную науку.
– Мазур, а почему учиться не пошел?
– Дома братья малые. Деньги нужны. А на учебе какие заработки? Вот и купил диплом, соврал Волохову. Мамка одна с нами билась. Отец сплыл на хрен лет как десять уже.
Ну, у всех свои печальные истории. Этот, хоть, попытался что-то сделать.
– Ладно. Идем. Сейчас посмотрим на распределки и электрифицируем Орлов твоих. Я буду делать и рассказывать. Что непонятно, спрашивай, не тупи. И давай без стеснения. Я Маша и на «ты», но когда вдвоем. При людях на «вы» пока. А там видно будет.
Мазур не ожидал такого поворота. Обрадовался. А что еще важнее – впервые услышал похвалу. Пусть даже от шмакодявки непонятого статуса.
– Мазур, где медпункт? По инструкции сначала медицинские учреждения, потом образовательные, потом остальные. Показывай.
И пошли они: большой Мазур и маленькая Кан. По ходу действия Альберт показал Машке всю структуру и иерархию Красных Орлов. Все пять улиц, довольно длинных.
Село располагалось на большом пятаке, окружено было со всех сторон речкой Краснухой. Текла она извилисто, взяв в кольцо Красные Орлы. За рекой на «большой земле» фермы – свиноводческая и птичья. «Чтобы вони не было» – пояснил Мазур. На «острове» мебельная фабрика и склад готовой продукции. Таким образом, мост, о котором поведал Самбрера, был жизненно важным объектом для села. Единственная связь с «материком». По дороге Мазур пояснил кто и где живет, рассказал об учителях, воспитателях, фельдшере и других жителях. В целом, ничего особенного, но Маша была рада этому разговору. Хоть какая-то информация.
У распределка на улице Школьной (разумеется, там были школа и детсад), Машка принялась объяснять Мазуру о разводке,а тот слушал и «мотал на ус». Поразил в очередной раз Машулю смышленостью своею, и она обрадовалась, что будет у нее помощник в случае, если местный барин не психанет и не выкинет ее отсюда.
– Тебя как по батюшке, Марья?
– Сергеевна. А тебя?
– Федорович.
Маруза никто не величал по имени отчеству, может и хорошо? Альберт Федорович…. Простите, но это как минимум забавно.
– Имя откуда такое? – Маша честно пыталась не ржать.
– Да мамка насмотрелась сериалов бразильских! «Богатые тоже плачут», слыхала? Вот там и был какой-то Альберто. Досталось имечко! – сплюнул в сердцах.
Электрики ковырялись возле детского сада. Там по причине середины дня скучковались мамашки.
– Ой, бабы! Глядите! Снова Альбертик фигачит. Значит вечером впотьмах сидеть, – и обидный бабий смех.
Мазур слегка сжался в плечах и привычно «ушел в себя». А Маша? Ну…
– Гражданочки, специалист при исполнении своих служебных обязанностей. Прошу прекратить смех. Напоминаю, что подобные комментарии могут быть расценены как нарушения законодательства. Как следствие ведут к административному наказанию, – припечатала Машка умными словами и серьезным, громким голосом, – Альберт Федорович, продолжайте. Спасибо за объяснение.
Мазур аж «брови снес под парик». Бабы заткнулись, но ненадолго.
– Это кто ж такая нам тут указывает, а? – Круглобокая молодка нагло разглядывала Машу.
– Мария Сергеевна Кан. Главный инженер. Прошу не отвлекать и заниматься своими делами!
Они с Мазуром закончили с распределком под общее молчание и гляделки местного бомонда.
– Зря ты, Маш.
– Прям. Ты, Альберт, шагай давай. И плечи расправь! Я никому не позволю своих людей трогать. Усёк?
Мазур усёк и улыбнулся.
Машке его улыбка понравилась. И сам Мазур оказался вовсе не растяпой, а очень даже смекалистым мужиком.
Шли, попутно починяя, исправляя огрехи Альберта, и не видели Волохова, который по административной надобности заглянул в детсад.
Мишка услышал фразу: «Не позволю трогать своих людей», и подивился, в который раз, Машиной состоятельности и грамотности, а более всего – верным рассуждениям и правильному принципу. Правда, отметил для себя, что принцип скорее мужской. Но, все равно порадовался и тут же одернул себя. Фифа она и есть фифа! И противного ее характера не заметить нельзя. На фига ему такая заноза, а? Реальная, Кан. ДоКАНает кого угодно.
Музур и Кан успели наладить свет на трех улицах из пяти, закончив уже поздним вечером свои дела на улице Ленина. Вот странная штука – вождь мирового пролетариата давно уже почил в бозе, как и его учение, а имя повсеместно украшает вывески улиц.
Распрощались довольные друг другом на Свияжской и направились по домам. Маша заскочила в магазин. А что? С утра не ела. Взяла что попроще: яиц, хлеба, молока, колбасы. Еще и хмыкнула, припомнив вакансию составленную Волоховым, на счет овощного пайка. На кассе снова ее разглядывали: уставшую, пыльную и с инструментом на поясе.
– Что, мужицким делом заниматься – хозяйство профукать, да? Так и будете колбасой закусывать? Ни котлет ни супу? – ухмылялась наглая кассир.
– А тут кто на что учился. Вы варите супы, а я делом займусь. И всем радость, правда? – Слегка осадила Маша девицу, сложила покупки в пакет и ушла.
А возле администрации ждал ее сюрприз – Волохов на пороге здания, а вокруг него толпа голосящих селян.
– Михал Андреич, это что же за несправедливость? Вон на Ленина, на Школьной и на Свияжской свет починили! Бабы говорят – все херачит. Не мигает! И напряжение хорошее! Даже утюги пашут. А мы что? Чем наши улицы хуже? Когда нам? – и все это хором и все на одного.
– Тихо! Завтра на фабрике надо электричество наладить. Потом и остальное. Сами знаете, чем живем. Повторять не стану.
Уверенный голос Волохова Машулю впечатлил, однако барышня не согласна была с его речами.
– Дык, когда?!
– Я оповещу по радио. Идите.
Ну и пошли, а что делать? Спорить с Волоховым, что воду в решете таскать – бесполезно. Мужик крепкий и уверенный. Хрена чего у него выпросишь, если он решил так, а не иначе.
Машка дождалась, когда последний проситель сгинет и обратилась к босу.
– Михал Андреич, вынуждена возразить.
– Марья Сергевна, шла бы ты по добру по здорову. Охота тебе ночью переть до железки? Еще и два чемодана за собой тащить. Завтра утром будь готова на фабрику идти.
– По инструкции обязана в первую очередь обеспечить светом медицинские и образовательные учреждения, потом жилые дома, а уж после все остальное. Это закон, между прочим, – и стоит, пакетом машет, глупая.
Нашла с кем спорить.
– Я все озвучил. Не поняла или не запомнила – записывай. Потом прочтешь и осознаешь.
– Я тоже озвучила, что мириться с самодурством не намерена. Фабрика работает. Что, не так? А люди без генераторов. Лампадки жгут. Вы, Михал Андреич, того? Не понимаете?
А снова Мишка психанул, и снова подивился своей непонятной реакции на фифочку и ее речи.
– Не беси меня. Топай спать. Еще одно слово и хана нашему договору. Лично вытащу за Краснуху и оставлю в чистом поле. Одну!
– Ой, прямо вся испугалась и заплакала. Ну и вытащишь, а дальше что? Будешь куковать с генераторами? Давай, неси. Прямо сейчас можешь! – Машка поняла, что она ему нужна, не меньше, чем он ей!
Мишку накрыло и он спустился к Кан, встал перед ней, нависая грозно.
– Правда? Вот прямо сейчас? Как ты быстро сдалась, Кан. Что, очень надо тут остаться? Вопрос – на фига? Ты, смотрю, сегодня из кожи вон лезла. Это чтобы я тебя выкинул ночью? Так? Не трынди мне. Тебе очень нужна работа. И ты сможешь остаться тут только на моих условиях!
А тут и Машку накрыло!
– Смотрите, какой хам! Людей не ценишь! Электричества не даешь! Все для фабрики! Конечно, прибыль же уплывает! Хапуга!
– Захлопнись! Ты кто такая мне выговаривать?! Много ты понимаешь в наших делах! Пять минут тут и уже все знаешь и советы даешь! Наглая пигалица!
Орали они – дай Боже. Этим и привлекли внимание соседей по улице Свияжской. Народ повыскакивал на дорогу и любовался бесплатным концертом. Волохов орёт как не в себя, приезжая голосит, как радио на Первое Мая. Короче, редкое развлечение. Зараз и на девку посмотреть, о которой столько сегодня было сказано-пересказано. И правда, наглая и смелая.
– Все, достала!
Волохов рванул к Машке, а та, памятуя о сильных руках боса, что уже таскал ее на своем хребте, развернулась и бежать.
– А ну, стой! Стой, сказал, заноза! – Голосил злобный Мишка.
Дураков нет стоять, когда за тобой ломится здоровый злой мужик! Машка и вскочила в свою калитку, захлопнула ее перед носом Мишки и умчалась в дом. Там она крепенько дверь заперла, но открыла окно и прокричала на всю улицу.
– Доброй ночи, барин! Смотри ядом не подавись! – и через минуту поняла, что дура дурой.
Зачем и для чего скандалила она прилюдно? Что сподвигло? Объяснения не было. Одно только удивление собственной тупости и склочности, которой в таком количестве за Машей никогда не водилось.
Мишка остался стоять у калитки, поражаясь тому, что гнев его схлынул сразу после того, как скрылся с глаз раздражающий фактор в виде стройной шмакодявки с красивыми глазами.
– Расходитесь. Не фиг смотреть, – бросил праздному люду Волохов и те разошлись, как миленькие.
Мишка направился к своему дому, который на селе величали «поместьем». Идти недалеко и приятно, в кои-то веки. Фонари горели ровно, дорогу освещали прекрасно. В Мишке и ворохнулась непрошенная благодарность столичной фифе – один день тут, а уже цивилизация. Не слышно генераторов у супермаркета и медпункта. Тишина, покой и электрификация Красных Орлов. Вот еще бы не была Кан такой склочной, совсем хорошо.
Машка размышляла так же, принимая душ. Удивительно, но были и газ, и вода. Нельзя не подивиться тому, что село процветало, было образцовым, исключая отсутствие спецов в некоторых областях по объективным причинам. Вот гадкому характеру боса объяснения не было. Вероятно, человек такой – потивный!
Достала полотенце из чемодана, положенное мамой, вдохнула домашний аромат и слезы сами собой полились. Плача, достала постельное белье, привезенное из дома и застелила кровать. Переоделась в пижаму и улеглась, так и не поев. Слезы лились, мысли в голове роились. А как без этого, а? На новом месте, да еще таком проблемном, кто угодно впал бы в отчаяние. Правда, плакала Маша еще и по другой причине. И причина та была много глубже и серьезнее, чем споры с руководством и тоска по родному дому.
Причину звали Юрий Богомолов. Если бы не он, можно сказать, что у Машки не было слабых мест. Но, так ведь не бывает, верно? Вот ее «ахиллесова пята» звалась Юрочкой, была высокой, красивой и глубоко женатой. Маша познакомилась с интересным парнем, когда ей стукнул двадцать один год. Он уже тогда женат был и воспитывал с молодой женой на пару прекрасную дочку, Ирочку. Знакомство вышло случайным, но оказалось самой страшной бедой для Маши. Полюбила. Сильно. Горько и сладко одновременно. Юра увлекся молодой красивой девушкой и завязался роман длинною в четыре года. Машка была особой совестливой и каждый день говорила себе – брошу! Вот сегодня возьму и расстанусь с ним. А стоило ему позвонить – срывалась с места в любое время дня и ночи, и летела к нему без оглядки, запихивая глубоко осознание того, что она любовница и разбивает семью.
Юра не разводился, но и бросать Машу намерения не имел. Настолько она любила его, так смотрела восхищенно и такой горячей была, что не хотел, не мог или иное что, тут уж никто не скажет.
Машка маялась, Юра звонил. Они встречались и потом все по новой. В один прекрасный новогодний вечер Машка по другому посмотрела на свою жизнь. Осознала, что нет ей выхода из этого лабиринта порочной страсти и решилась. На что? Да вот на Красные Орлы. Впрочем, тогда она еще не знала что поедет сюда.
Если сменить номер телефона, уехать подальше, то, быть может, удастся ей перебороть свою любовь печальную? Решила и сделала. Нашла Красные Орлы. Машину брать не стала, а водила весьма хорошо. Это чтобы не сорваться и не помчаться к нему по первому зову. Рассудила, что пока доберется до железки, да по полям, по лугам – охолонёт и никуда не поедет. Говорила с Юрой и умоляла его сменить свой номер. Тот вроде понял, и воспринял нормально, чем совсем расстроил Машеньку. Скажи он ей такое, она бы рыдала и убивалась. А Юра…спокойно кивнул и обещание выполнил. Вот и оказалась Маша в Красных Орлах. И решительно настроена была продолжить свое излечение. Выгони ее сейчас Волохов, она по возвращению домой первым делом бы наново выяснила телефон Юры и все пошло бы прежней накатанной дорожкой.
Да, она тут, вдалеке от Юры, а мысли-то с ней. И о нём. Вот и плакала в подушку решительная, смелая девушка. Любовь дело такое… Все наизнанку вывернет, все перекрутит. А вот даст ли счастья – не понятно.
Уснула все же, спала сладко и проснулась отдохнувшей. Раненько, кстати. Семи еще не было. Сжевала быстренько пару бутербродов, запила молоком и отправилась решить дельце одно.
Выскочила за калиточку и припустила бодрым шагом по Свияжской. Апрельское утро прохладное, но не морозное. Туман легкий и дымка. Так бывает, когда земля чувствует уже теплое солнце и просыпается, потягивается. Машуля порадовалась, что захватила с собой рабочую куртку и комбинезон. Вся эта амуниция сидела на ней ладно, обтягивала ровно настолько, насколько возможно при ее подвижной работе. И рабочие ботинки, не в пример ее вчерашним, были удобнее. И пошагать, и полазать, и простукать мыском где надо.
– Мань, ты чтоль? Тебя не узнать. Совсем красавица стала. – У ворот своего дома, на скамеечке сидел Самбрера, жмурился утреннему солнышку.
– Василий Иванович, здравствуйте. Вы что так рано? – Улыбнулась Машка, радуясь теплому и ласковому слову приятного деда.
– Да какой у стариков сон? И времечко жалко терять. Сколько мне его осталось-то? Вот сижу, смотрю. Вишь, туман? Это к теплу.
Маруся хоть и поспешала, но не смогла оставить деда одного. Пюхнулась рядом с ним и тоже пожмурилась на солнце.
Поняла сразу что одиноко ему и тошно. Может, устал? А, может, старость проказит. Гнетёт воспоминаниями и понукает близким концом. Никак нельзя стариков одних оставлять. Туго им и муторно порою.
– Деда, вы еще бодрячком! И взгляд у вас молодой, задорный. А уж как смеетесь, так я за вами вслед. Ну, никакой возможности удержаться! – Ну, если и приврала Машка чутка, так кто ее судить станет?
– Вот ты болтушка! – радовался дед красивой собеседнице. – Экая роба у тебя справная. И куртка такая же. И пояс… Эх, прям на зависть. Мань, ты чего с Андреичем собачишься? Вроде умная деваха-то. Ты язык свой эта…засунь поглубже. Мишаня наш в Красных Орлах чутка пупок не надорвал пока все отстраивал. Народу послабление вышло, как он приехал. И деньги, и работа. Ить ни копейки не своровал! Все в село. Ну, можа он где и перегибает, так это от большой ответственности. Дурёха ты. Правда, красивая. Бабы-то наши не просто так раскудахтались. А уж когда ты свет наладила, так совсем ядом изошли. А ты без внимания к ним давай. Наплюй, Мань. Они поймут через время, кто ты есть и какая от тебя польза.
– Я еще ни с кем и не общалась тут. А Волохов… Василий Иванович, я молчать не стану, если что-то неправильное вижу. Я все понимаю – человек он уважаемый, но как есть барин. И это в двадцать первом веке. Тут что, крепостное право? Народ без света сидит, а он меня на фабрику гонит. Вот скажите, это как назвать?
– Снова дурёха. Фабирка нам тот свет и оплачивает. Не будет денег, хрен те, а не свет. Ты, Мань, пойми, Мишане подмога нужна, а не заноса в жо…, ну в смысле помогай, а не лайся.
Машка задумалась. Ей отец говорил, что старый человек всегда более других понимает жизнь и видит то, что по молодости заметить сложно. Маша старалась, но выходило скверно. Все ее заносило куда-то, все против и наперекор. Вот сейчас слова деда Самбреры, как ни странно, легли ей на сердце. Может, сказал с душой, а может, объяснил просто и доступно.
– Чё скуксилась? Я тебе правду, потому как вижу – девка нормальная. С мозгами. И за Альбертика скажу – молодец что перед бабьём заступилась. Он парень правильный. Мать и братьёв тянет.
