Текст книги "Образ homo sapiens в русской языковой картине мира"

Автор книги: Лариса Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

в) идиомы, организующие семантическую модель X что делает: выживать из ума, сходить с ума, впадать в маразм, повреждаться умом, ни аза не знать, пребывать в полном рассудке, шевелить мозгами: Я пока еще пребываю в полном рассудке и вижу что к чему (из разг.); Это что за фокусы? Человек с ума сходит, а ты для него проруби делаешь (А.С. Макаренко); Старичку и в голову не могло прийти, что товарищ Рудин ни аза в цветоводстве не смыслит, что он просто равнодушен к цветам, как равнодушен и к людям (Б. Горбатов).

2. Пословицы и поговорки: Долго думал, да ничего не выдумал; Не дал бог ума; Ума палата; На голове густо, а в голове пусто; Дураку закон не писан и др.

3. Крылатые слова, речения афористического характера, восходящие к определенному автору или анонимному литературному источнику: Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь; С ученым видом знатока; Мы ленивы и нелюбопытны и др.

В этих ставших традиционными речевых произведениях и фразеологизмах преобладают отрицательно-оценочные значения: homo sapiens в них далек от идеала и чаще критикуется, нежели одобряется.

Существенное отличие от других базовых семантических моделей имеет бытийная модель (У X есть нечто). Можно говорить о том, что в ОВИПЧ, построенных по этой модели, роль предиката берет на себя имя бытующего предмета, поскольку возможная перестройка этих структур по субъектно-предикатной модели (см.: Арутюнова, Ширяев, 1983, с. 182) отражает семантическую связь имени бытующего предмета с оценочным предикатом (ср.: У нее есть ум. – Она умная; У него талант. – Он талантлив; У него есть интересные мысли. – Он интересно мыслит).

Место имени бытующего предмета могут занимать любые номинации, представляющие «частичного» человека (У X есть идея; В X есть недоработки; X обладает гибкостью), но в высказываниях, характеризующих «целостного» человека «по интеллекту», в значении этого имени всегда присутствует «интеллектуальная сема» (У него есть голова на плечах; У нее нет сообразительности; У него ума палата). В то же время, если субъектом обладания назван не «целостный» человек, а «частичный», то имя бытующего предмета может иметь только общеоценочную семантику, а семантику «отношение к интеллекту» вмещает в себя имя субъекта обладания (В этой мысли много положительного; В диссертации есть недостатки; У такого мышления есть перспективы). Часто в бытийных семантических структурах используется отрицание при имени бытующего предмета; оно формирует как отрицательно-оценочный, так и положительно-оценочный смысл (ср.: У него нет ума. – У него нет маразма; В нем ни капли сообразительности. – В нем ни капли бессмыслицы).

Для выражения нейтральной или «сбалансированной» оценки интеллекта в высказываниях, построенных по разным семантическим моделям, используются комбинации предикатов ИС с положительно-оценочным и отрицательно-оценочным знаками. В этом случае их необходимыми «помощниками» в высказывании выступают различные ограничители и распространители: Он ни умен, ни глуп; Она умнеет рядом с коллегами, но глупеет рядом с близкими; У него нет способностей, но есть житейский ум.

Таким образом, в роли предикатов ОВИПЧ (среди которых выделяются предикаты качества и предикаты явления) выступают лексемы разных частей речи: имена существительные, имена прилагательные и их косвенно-падежные эквиваленты, адъективированные причастия, глаголы. Оценочный смысл в высказывание вносят также припредикатные определители, выраженные качественными наречиями, и имена бытующих предметов в бытийных семантических структурах, выраженные существительными.

Предикаты-лексемы одной части речи образуют лексические поля парадигматического типа, каждое из которых представлено двумя группировками, члены которых связаны общим смыслом – инвариантным значением-идентификатором: первая группировка объединяется вокруг ядерного значения «умный», вторая – вокруг ядерного значения «глупый». Данные антонимичные объединения слов соответствуют двум полюсам оценки: положительному и отрицательному.

Семантические классы предикатов разных частей речи и эквивалентные им по своей функции фразеологизмы, связанные общим смыслом и знаком оценки, образуют межчастеречные синонимические группы (умный, умница, умнеть, умно, с головой), или парасеманты, совпадающие по понятийным компонентам значения, но различающиеся по его оценочным, экспрессивным и эмоциональным компонентам. В свою очередь данные семантические классы предикатов-синонимов входят в более сложную семантическую парадигму – антонимические группы, противопоставленные друг другу по противоположным компонентам значений. Синонимические ряды, антонимически противопоставленные, составляют оппозиционное единство, связанное родовым понятием (см. таблицу на с. 69).

Количественное превосходство и семантическое разнообразие отрицательно-оценочных предикатов ИС говорит о высокой степени критического отношения говорящих к интеллектуальным проявлениям homo sapiens, о стремлении говорящих соизмерять homo sapiens с неким идеалом.

ОЧ разумного по данным предикатной лексики характеризуется неоднозначностью: homo sapiens не обязательно мыслящее, умное существо, он чаще представлен как носитель интеллектуальных недостатков. Говорящие склонны «превращать» человека разумного в человека неразумного: научное толкование человека противоречит наивному языковому.

ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ, ОБЪЕДИНЕННОЕ РОДОВЫМ ПОНЯТИЕМ «ИНТЕЛЛЕКТ»

2.3. Лексико-семантические показатели качества и интенсивности оценки интеллектуальных проявлений человека

Анализ предикатов ИС показал, что языковая модель образа homo sapiens характеризуется асимметричностью полюсов положительности и отрицательности: чаша весов склоняется в сторону полюса «минус» (отрицательно-оценочных предикатов ИС больше, и они семантически разнообразнее). Но качество оценки тесно связано с ее количеством (силой, степенью интенсивности): и положительная, и отрицательная оценка может корректироваться и уточняться, смягчаться и усиливаться. Будучи идеальными индикаторами оценочности, предикаты в первую очередь дают информацию о качественной стороне оценки, в то время как в оформлении ее количественной стороны приоритетную роль играют знаковые выражения – высказывания, в которых возможно обнаружить различные смысловые оттенки, делающие оценку более интенсивной или менее интенсивной.

Вообще высказывание в его широком дискурсивном контексте способно демонстрировать преображение оценочного предиката и в количественном, и в качественном плане. Включается так называемый второй уровень означивания, о котором говорил Э. Бенвенист, когда лексема обретает новое значение, не теряя в то же время связь с исходным значением. Эта связь в разных высказываниях в зависимости от коммуникативной ситуации представлена по-разному: в одних случаях исходные слова-знаки практически не теряют своего номинативного значения и оно лишь подкрепляется и подчеркивается контекстом; в других – лексемы-знаки обретают дополнительные оттенки значений, обрастают новыми смыслами, а порой вообще ведут себя как хамелеоны, демонстрируя на втором уровне означивания то, что им не свойственно на первом.

Так, предикаты нейтральной оценки в высказывании далеко не всегда передают нейтральное значение. Из разряда нейтральных оценок они зачастую перекочевывают в разряд отрицательных. Например, средние в высказывании Способности у этого ученика средние, так что не стоит брать его в гимназический класс равнозначно скорее низкие, чем высокие, скромные, недостаточные; обычный в высказывании Доклад уж больно обычный равнозначно недостаточно глубокий, не оправдывающий ожиданий (см.: Федяева, 2000).

Встречается и обратная картина: предикаты нейтральной оценки обретают положительно-оценочное значение. Например, характерный для разговорной речи предикат ничего в определенной ситуации при участии различных языковых средств и интонации может утрачивать значение нейтральности оценки и выступать как синоним предиката положительной оценки: А доклад у тебя ничего! (то есть хороший). Ср.: Студент ничего, умный; А она ничего, соображает (см.: Боброва, 1995).

Так же разнолико могут вести себя в высказывании и другие предикаты нейтральной оценки (например, типовой, пятьдесят на пятьдесят, удовлетворительно).

В иных случаях лексемы сохраняют в своей семантике «сбалансированность» положительной и отрицательной оценки: Сочинение написано сносно; Способности нормальные; Мыслит обычно, как положено.

Нейтральная оценка, как правило, остается не смещенной в сторону «плюс» или «минус» при комбинировании положительно-оценочных и отрицательно-оценочных предикатов: Золотая середина: ни глуп, ни умен, довольно бездарен и с луны соскочил (Ф.М. Достоевский); Она училась ни хорошо, ни плохо, как большинство (А.А. Фадеев).

Еще одно свидетельство того, что семантика предиката не всегда является универсальным средством определения качественной стороны оценки, – обретение положительно-оценочными предикатами отрицательного смысла при участии паралингвистических факторов (жестов, мимики, интонации):

Треплев. (Иронически). Настоящие таланты! (Гневно). Я талантливее вас всех, коли на то пошло! (А.П. Чехов); (С усмешкой). Этот гений уверен, что я его послушаюсь и женюсь… (А.П. Чехов); (Преувеличенно любезно, напыщенно). Пойду сейчас слушать ученейшего Александра Владимировича. Предвкушая то высокое наслаждение… (А.П. Чехов).

В принципе любой положительно-оценочный предикат в соответствующем ситуативном и паралингвистическом контексте может использоваться говорящим в качестве отрицательно-оценочного. Например, лексемы умник, мудрец, гений и многие другие в разговорной речи вообще перестали сигнализировать о положительной оценке интеллекта и воспринимаются как шутливая отрицательная оценка интеллектуальных проявлений человека.

В текстах, стилизованных под устную разговорную речь, употребление положительно-оценочных предикатов с целью отрицательной оценки стало распространенным приемом. Контраст видимого и скрытого смысла придает высказыванию иронический, насмешливый оттенок: Наши начальники такие умные – это что-то! (из газ.); Как посмотришь на иных политиков, так и хочется воскликнуть: «Ума палата!» (из газ.). Ср. обратное: употребление отрицательно-оценочных предикатов с целью положительной оценки и упрека: Полкурса дураков вышли на субботник, а остальным некогда было (из разг.); Очевидно, до сих пор у меня не было ни капли здравого смысла. До сих пор я имел глупость думать, что это имение в приданое для моей сестры. До сих пор я был наивен, понимал законы не по-турецки (А.П. Чехов).

Иногда в высказывание входят два предиката, в одном из которых исходное значение не противоречит ситуативному, а в другом это противоречие налицо. Такое совмещение двух противоположных по исходному значению и синонимичных по ситуативному значению предикатов способствует интенсификации оценки: Дура она… Вообще вся ваша публика как на подбор. Ума палата! (А.П. Чехов); Он у нас семи пядей во лбу. Идиот, каких мало (из разг.).

Интенсификация (усиление) и деинтенсификация (ослабление) оценки достигается через использование разноуровневых языковых средств.

Наиболее очевидным таким средством является семантический потенциал оценочного предиката (ср.: хорошо, отлично, великолепно, превосходно). Доминанты синонимических рядов умный и глупый являются точками отсчета степени интенсивности оценки, от которых в противоположном направлении выстраиваются линии предикатов с нарастанием и убыванием признака (ср. умный – мудрый – талантливый – гениальный; понимающий – смекалистый – сообразительный – умный).

Ядерное значение умный (центр положительно-оценочной шкалы) ослаблено в предикатах, включающих сему «делать», которая привносит значение непостоянства признака: Учителем были? Та-ак… Вы человек начитанный, книжную науку превзошли (М.А. Шолохов); Человек он образованный, говорит по-французски (А.П. Чехов); Я развитой человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется… (А.П. Чехов).

Для глагольных предикатов положительной оценки интеллекта и соответственно высказываний с положительной оценкой, в основе которых лежат семантические модели X что делает и X что делает как, характерно ослабление интенсивности оценки.

Интенсификация оценки создается предикатами качества и соответствующими семантическими моделями. По степени интенсивности к ним приближаются предикаты и семантические модели обладания. Ср.: Он смекалистый. – У него есть смекалка; Он умный. – У него есть ум.

В верхней части шкалы интенсивности положительной оценки интеллекта находятся предикаты, обозначающие признак, превышающий норму «умный»: талант, гений. Объяснение тому, что эти лексемы являются самыми «сильными» положительными оценками кроется в их семантике. Талантливость и гениальность, согласно толковому словарю, выдающиеся интеллектуальные качества человека (см.: Ожегов, 1984, с. 111). Если талант – это особые природные данные, способности, то гений – это высшая степень проявления творческих способностей.

В научной картине мира талант и гениальность представлены как факультативные атрибуты человека (они даны не каждому). В ЯКМ эта невсеобщность, необычность отражена в семантике предикатов, предельно усиливающих положительно-оценочный смысл: Из новых же деятелей нет никого, кто бы по своему таланту и влиянию равнялся Гоголю или Белинскому (Н.А. Добролюбов); «Евгений Онегин» – гениальное произведение А.С. Пушкина (из энциклопедии). Ср. высказывания с деинтенсификацией оценки: В г. Писемском мы замечаем ту же непоследовательность, которой отличается г. Гончаров и которая составляет неизбежное условие так называемых обыкновенных талантов (Н.В. Шелгунов); Он гений в математике; Тоже мне гений!; Ну ты гений! (из разг.) (в последнем высказывании предикат употреблен в противоположном оценочном значении).

Если талант мыслится в большей мере как способность, которая в принципе может быть и не реализована (Он не реализовал свой талант; Талантливый человек, но не нашел себе применения; Закопал талант в землю), то о гениальности говорят применительно к наивысшему проявлению таланта, применительно к результатам человеческой деятельности, в которых проявляется новизна и необычность. Критериями гениальности в наивном языковом сознании является высшая степень талантливости, способности, умение делать то, чего не могут другие. В наивном сознании гений – всегда талант, но не всякий талант – гений. «Обыденное сознание удовлетворяется их количественным сопоставлением: гений – это повыше, талант – пониже» (Гончаренко, 1991, с. 32).

Гений в ЯКМ – это равно и великий ученый, и талантливый поэт, и в принципе любой обыватель, обладающий незаурядными, необычными способностями, проявление которых отличает его от остальных талантливых людей: Поэт Андрей Вознесенский заключил, что пара Васильев-Максимова – бриллиантовая, а Васильев – гений, ибо черта гения – новизна, а Васильев репетировал мюзикл «Метро» так, что молодежь не могла оторваться (из газ.); У Якубовского в крови стремление подходить к краю. При этом он гениально чувствует сумрачную зону, эту нейтральную полосу, отделяющую возможное от невозможного и, можно сказать, законное от незаконного (из газ.); Ты посмотри, как читает! Десятками страниц! Гений! Обыкновенный гений! Юпитер! (Э. Радзинский).

Ядерное значение «глупый» (центр отрицательно-оценочной шкалы) также ослаблено в предикатах действия и усилено в предикатах качества (ср.: Он глупый. – Он глупеет).

Особую интенсивность отрицательной оценки интеллекта демонстрируют предикаты класса «Люди», и в первую очередь те, в которых оценочное значение выражается как переносное: они в высшей степени экспрессивны и безапелляционны (ср.: глупый, дурак, балбес – пень, дуб, осел, дебил).

Стилистическая окраска предикатов качества неоднородна и также допускает градуирование по шкале интенсивности (ср.: необразованный, глупец – дубина, тормознутый).

Так как большинство отрицательно-оценочных предикатов обозначают отсутствие интеллекта у человека, определить наиболее «сильные» из них (то есть те, которые обозначают крайнюю степень признака) затруднительно.

Две шкалы оценки (положительная и отрицательная), по данным языка, имеют точки притяжения и даже пересечения. Например, гениальность и сумасшествие воспринимаются наивным сознанием (как, впрочем, и наукой) как отклонения от нормы. И то, и другое характеризуется как из ряда вон выходящее, аномальное явление. Грань между ними оказывается размытой, поскольку и то, и другое имеет отношение к бессознательному (см.: Ломброзо, 1995, с. 22; Юнг, 1992, с. 222).

Истории и науке известны «талантливые сумасшедшие» и «помешанные гении» (Свифт, Ньютон, Руссо, Шопенгауэр, Достоевский и др.). В речевых произведениях отражены эти факты, эти связи, казалось бы, прямо противоположных явлений: Психические заболевания и протекают, и проявляются по-разному. Многих гениальных людей, таких как Врубель, Гоголь, Достоевский, коснулась «тень безумия», но это, быть может, даже способствовало их самобытному творчеству (из газ.); Гата Камский сознает, что он не вполне нормальный. Но в какой-то мере таковыми являются и Гарри Каспаров, и Анатолий Карпов, и даже Ананд – он тоже немного сумасшедший, этот уникальный в истории шахмат талант (из газ.).

Сумасшествие по данным языка – это явление, с одной стороны, осуждаемое, отрицательное (например, Он сумасшедший в значении Он делает что-то не так, как положено), а с другой – не осуждаемое, поскольку связано с положительными деяниями неординарных людей.

Значение оценочных предикатов часто уточняется и своеобразно истолковывается говорящими. На уровне высказывания не только отмечаются разнообразные «оттенки» человека умного и человека глупого, но и демонстрируется динамичность, изменчивость оценки homo sapiens: Ты не сумасшедший, а просто чудак. Шут гороховый. Прежде и я всякого чудака считал больным, а теперь я такого мнения, что нормальное состояние человека – это быть чудаком. Ты вполне нормален (А.П. Чехов); Он не просто понимает, он умный (М. Горький); Раньше я считал его просто идиотом. А теперь вижу, что он непростой, не дурак, словом (из разг.).

В семантике оценочных предикатов обнаруживается не только интенсификация смысла, но и отражается психологический процесс переживания говорящим отношения к объекту, эмоциональная реакция на этот объект. Эмоционально-экспрессивный потенциал оценочного предиката находится с неразрывном единстве с его содержанием и, как и последнее, способствует усилению или смягчению оценки: Глупец! Недотепа! Бестолочь!; Умница! Мыслитель! Виртуоз! (Э. Радзинский). Ср. также: Дура! Дубина!; Умница! Лобачевский! где лексемы в переносном значении придают оценке большую эмоциональность и экспрессивную силу.

Homo sapiens имеет в языке не только однословные, но и сложные наименования, своего рода лексические описания, отображающие «способность человека мыслить мир косвенно, опираясь на константы непредметной деятельности и на ассоциативный характер мышления» (Телия, 1981, с. 146). Речь идет о так называемых связанных значениях слов, несущих в себе особый экспрессивный заряд.

Для обозначения ненаблюдаемых, не данных в непосредственных ощущениях, относящихся к константам психики свойств (к ним относится и интеллектуальное начало в человеке) язык использует лексическую метафору: она «регулярно служит задаче создания признаковой лексики «невидимых миров» – духовного начала человека» (Арутюнова, 1978, с. 336–337). Метафора всегда экспрессивна, и, следовательно, она усиливает восприятие за счет эмоциональной реакции, вызванной образностью (Телия, 1996, с. 112).

Образность – это, безусловно, средство усиления оценочного смысла, но его интенсификация обнаруживается и в семантике отдельных слов образных, метафорических выражений: В его голосе и смехе чувствовалась непроходимая глупость (А.П. Чехов); У него многообещающий интеллектуальный потенциал (из газ.); Студенты использовали свой мощный интеллектуальный потенциал (из газ.).

Степень интенсивности оценки определяется контекстом, в котором обнаруживаются различные интенсификаторы и деинтенсификаторы оценки. Например: 1) Эва! Нетто тут дорога на Митриевскую мельницу? Голова ты баранья! (А.П. Чехов); 2) Молчи уж, баран недобитый! (В.М. Шукшин); 3) От тебя, придурка, никто другого и не ждал (из разг.); 4) Этот лопух ни на что не способен (из разг.). В (1) и (2) высказываниях действуют ограничители интенсивности оценки: в (1) оценка соотнесена с конкретным, ограниченным во времени действием (ошибочное предположение объекта о том, что дорога проходит именно в этом месте); во (2) отношение субъекта к объекту можно характеризовать как снисходительное (Молчи уж); (3) и (4) высказывания относятся к ситуациям, в которых говорящие не допускают оговорок, смягчающих оценку, более того, оценочный смысл усиливается за счет интенсификаторов, содержащих указание на невозможность качественно иных действий со стороны объекта (никто другого и не ждал, на большее не способен).

Эффект усиления отрицательного оценочного значения создают сочетания прилагательных и существительных с противоположной оценочной семантикой: …и я, преизумительнейший осел двадцатого века (Ю. Бондарев); …но здесь его надули с такой гениальной простотой (И. Ильф, Е. Петров); Это был превосходный идиот (из разг.).

Определения в данном случае частично десемантизируются, утрачивая денотативную основу и актуализируя значение усиления признака. Ср.: глупый гений, слабый талант, ничтожный мудрец, где оценка обретает свое качество под воздействием определителя.

Усилительный эффект создается при сочетании прилагательных и существительных, имеющих значение оценки того же качества: отвратительный балбес, замечательная умница, отличный мудрец. Порой усиление положительного или отрицательного смысла происходит за счет семантической близости лексем. Такие сочетания, как глупый дурак, умный мудрец, не являются нарушением языковой нормы и воспринимаются как один из способов эмоционального выражения положительного или отрицательного отношения говорящего к объекту. Подобные сочетания В.В. Виноградов назвал «экспрессивным согласованием» и считал «основными семантико-стилистическими функциями их усиление основной мысли» (Виноградов, 1972, с. 59).

Интенсификация оценочного смысла наблюдается и в случае согласования существительных предикативно характеризующего значения с прилагательными-актуализаторами, которые, частично десемантизируясь, сохраняют семантику полноты, абсолютности признака, обозначенного существительным (чистый дурак, круглый дурак, полный идиот, абсолютный нуль, совершенный болван, настоящий талант, форменный идиот, законченный профан).

Крайнюю степень того или иного качества обозначают также сочетания абстрактных существительных, содержащих сему «интеллект», с наименованиями, содержащими сему «полнота», «предел» (верх глупости, образец мудрости, предел тупости).

Семантика экспрессивного усиления присутствует в местоимении такой, определяющем степень качества: Извини, Иван, но больше с таким пеньком жить не могу (В.М. Шукшин); Чего разговаривать с таким идиотом? (из разг.); Фунт – осел! Ей-богу, это такой дурак! (И. Ильф, Е. Петров). Ср.: Дурак ты этакий! где местоимение обладает дополнительной семантикой экспрессивности и оценочности. Но: Дурак какой-то, где местоимение снижает силу оценки, привнося значение неопределенности признака.

Распространенными средствами усиления оценочного смысла и реализации экспрессивных интенций говорящего являются номинации, связанные с эксплицитным сравнением. Выделяются следующие средства, основанные на эксплицитном градуировании: а) превосходная степень имен прилагательных: Олейников – один из самых умных людей, каких мне случалось видеть (Л. Гинзбург); Это самый недалекий человек (из разг.); Сократ – мудрейший из философов (Э. Радзинский); б) сравнительная степень прилагательных и наречий: А это более разумно; Он умнее своего приятеля; Его выходка оказалась глупее, чем я ожидал (из разг.).

Широкие возможности регулирования интенсивности имеют суффиксы субъективной оценки. Так, эффект смягчения отрицательной оценки наблюдается при употреблении лексем глупышка, дурашка, глупенький, дурачок, дурилка. Ср.: умненький, умничка, смышлененький, где уменьшительно-ласкательные суффиксы, помимо выполнения своей основной семантической функции, играют роль ограничителей полноты признака. Эффект усиления отрицательной оценки наблюдается при употреблении лексем дурища, балбесина и под.

Средством усиления оценочного смысла является лексический повтор оценочного предиката: Дура баба! Дура баба! Дура! (М.А. Шолохов); Дура вы, вот и все! Понимаете? Дура! (А.П. Чехов); Вздор! Вздор! (А.П. Чехов)

При таких повторах наблюдается усиление эмоциональной напряженности высказывания, что сопровождается соответствующей интонацией. Повторением оценочного предиката говорящий демонстрирует уверенность и неизменность своей точки зрения, а в ряде случаев придает высказыванию резкую категоричность. Лексический поворот часто выступает своеобразным отражением внутреннего движения мысли говорящего: Дурень ты, Колька, ей-ей, дурень! (А.С. Макаренко); Слушай, а умный он мужик… Умный. Ей– богу, умный; Дурак ты, что ли? Точно дурак! (из разг.).

Усиление оценки наблюдается при употреблении сложных слов, образование которых происходит за счет удвоения предиката качества: умный-умный, глупый-глупый (в значении очень умный, очень глупый). К подобным предикатам близки по семантике сочетания предикатов с наречиями меры и степени: очень умный, исключительно глупый, чрезвычайно необразован. Сочетания оценочных предикатов с наречиями меры и степени, указывающими на степень величины и на оценку признака субъекта, формируют широкий семантический спектр оценочных высказываний: от высказываний, в которых интенсивность предельно снижена, до высказываний со сверхвысокой интенсивностью оценки (Ховалкина, 1994). Так, наречия слегка, немного, чуть-чуть, едва, малость, несколько, основной семантической функцией которых является указание на малую степень величины, в сочетании с оценочными предикатами выражают значение небольшой степени отстояния величины одного признака от другого: Все они немного сумасшедшие; У него слегка не все дома; Он малость того (наречия смягчают отрицательную оценку, обозначая малую долю признака со знаком «минус»). Ср.: наречия достаточно, довольно, весьма, изрядно, указывающие на среднюю степень величины признака, а также наречия очень, чрезвычайно, крайне, предельно, указывающие на высокую и сверхвысокую степень.

При сравнительной оценке также фигурируют наречия степени: Он куда умнее; Он несравнимо понятливее; Это сочинение несравненно продуманнее. Наречия меры, употребляясь с предикатами положительного и отрицательного знака, увеличивают количество признака, делая в то же время сдвиг в сторону «плохо» в случае положительной оценки, а в случае отрицательной – являясь интенсификаторами: слишком умный, чересчур умный, не в меру умный — плохо; слишком глупый, чересчур глупый — интенсификация.

Приближение и удаленность признака относительно того или иного оценочного полюса передается наречиями и частицами почти, едва не, вовсе не, далеко не, отнюдь не и др. Ср.: Доклад почти гениальный; Он без пяти минут профессор (наречия указывают на приближение к некоторой интеллектуальной величине и в то же время на небольшой недостаток, не дающий права говорить о полном совершенстве признака). Он совсем не дурак (из разг.); Господин Писемский при всех своих способностях далеко не мыслитель (Н.В. Шелгунов) (наречия передают существенную степень удаленности признака одного качества от другого.). Надо заменить, что подобное усиление отрицания противоположного качества ведет к снижению интенсивности оценки (Он умный неравнозначно Он совсем не дурак).

Приближенность к тому качеству (знаку), который содержится в семантике предиката, передают также частицы вроде как, как будто, будто бы и под.: Я… размышляю и даже пишу иногда, можете себе представить, ученые статьи, то есть не то чтобы ученые, а так, извините за выражение, вроде как бы ученые (А.П. Чехов); Он будто бы Митрофанушка какой; Ты как будто бы соображаешь (из разг.).

Значение приближенности к какому-либо качеству, но не полноты признака образуют сочетания оценочных предикатов с наречиями не очень, не совсем: Как все не очень далекие, но крепко убежденные в чем-нибудь главном люди, Мартемьянов любил поучать (А.А. Фадеев); Эта мысль не совсем пропащая; Парень не совсем глуп (из разг.). Частица НЕ в подобных сочетаниях утрачивает свою основную функцию и, находясь в неразрывной семантической связи с наречиями, образует вместе с ними единое значение «недостаточности». Ср.: не очень умные = недостаточно умные; не очень умные, а очень глупые — отрицание первого и утверждение второго.

Безусловно, отрицательная частица НЕ может указывать и на отсутствие какого-либо признака: Он не дурак; Он не умный. Выбор говорящим отрицательной формы оценки вместо положительной может быть обусловлен неготовностью к утверждению или нежеланием давать завышенную или заниженную оценку (ср.: не дурак – умный; не умный – глупый).

Оценка через отрицание противоположного признака часто страхует говорящего от негативной реакции на категоричность оценки, выраженной в утвердительной форме:

– Он не дурак.

– Бросил институт, на работе от него толку никакого, да с ним поговорить-то не о чем – ни одной дельной мысли!

– Да я и не говорю, что он умный! (из разг.).

Ср. также ситуацию самооценки, когда говорящий чаще прибегает к отрицательной форме, характеризуя себя положительно, поскольку предикат с положительным знаком может сигнализировать о нескромности или самоуверенности: Конечно, ты права. Я не глуп и понимаю (А.П. Чехов); Нет, я не сумасшедший. Теперь я вижу вещи в настоящем свете… (А.П. Чехов); Я не дура: я его насквозь вижу (из разг.).

Хотя отрицание реальности того или иного качества объекта формально влечет за собой утверждение реальности иного качества (Не дурак. А кто же?; Не умный. А какой?), говорящий прибегает к использованию конструкций «не…, а…» лишь в случае, когда отрицание выражает несогласие с чьим-то мнением; в высказывании без полемической направленности отрицание играет роль ограничителя качественной стороны оценки.