Текст книги "Пансионат Гоблинов"

Автор книги: Лариса Чурбанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Но мы хотели большего. Углубляясь в природу вещей, открыли мы, что сила знания превосходит все. Стремление постижения неизведанного охватило нас. Мы забыли о стремительных плясках в воздухе, о буйных ветрах, продувающих каждую частицу нашего тела. И увидели мы в своем знании, что отодвигающий камень и завоеватель тысячи народов суть одно и тоже. Ибо равен отклик от их деяний во времени. Ведь споткнувшись о тот камень, падет везущий вождя слон, и придавит своей тушей того, кто сотрясал мир. И захлебнется война, и кончится, утекая как песок. Так познали мы тщетность действий и стремлений. Так иссяк питавший нас родник, состарился наш род. Так жить и не жить стало для нас одно. И я, Вайберин – последний из клана Ветра и последний из народа сайков.

Старик умолк и сразу съежился и посерел. Уши его немощно опустились, а в уголках глаз застыли слезы. Вилена сама чуть не заплакала от жалости к несчастному обломку гордых повелителей стихий. Ей хотелось крепко обнять его и убаюкать, как маленького ребенка, испуганного, заблудившегося, потерявшего своих родителей. Но как утешить и успокоить последнего сайка она не знала.

-3-

Дни проходили за днями, плавно перетекая один в другой, словно легкая дымка болотного морока. Вилена совсем обжилась в пещере у старого сайка. Словно и не было ни прошлого, ни будущего, а только тихое спокойное настоящее. Она училась распознавать съедобные травы и коренья и много времени проводила за их сбором. Скоро ее варево стало почти таким же вкусным, как у Вайберина. Между ними установились дружественные, если не сказать родственные отношения. После того, как стари выговорился и приоткрыл перед ней дверь своего горя, тоски, несбывшихся упований и черных дум, он почему-то незаметно для себя стал относиться к девушке как к своему соплеменнику, сайку-малышу, которого надо оберегать и еще многому учить. Сознание того, что он уже не один, поддержало его силы. Дядюшка Шепота уже не выглядел таким дряхлым, словно древний шуршащий пергамент, угрожающий рассыпаться в прах прямо в твоих руках. Мало-помалу посвящал он гостью в предания своего исчезнувшего народа. Один раз, разговорившись, он даже спел ей ритуальную песню своего клана.

Вперед и вверх!

Не смотри назад,

Взлетая, как гордый стерх.

Даже если гремит гроза,

Только вперед и вверх!

Вой и плачь,

Штормовой ураган -

Буен, грозен, горяч.

Твой ветер нам для полета дан -

С нами и вой и плачь!

Дуй и лети,

Крылатый зефир,

В небе торя пути.

У наших ног простирается мир,

К победам дуй и лети!

Старик распевал и кружился, коричневый его балахон вздувался и трепетал как огромные крылья. Звуки летели как голос ветра, играющего в кронах корабельных сосен. И чудилось, что поет не один Вайберин, а тысячи тысяч, ушедших сайков вторят ему. И пока звучит песня, души их летают рядом и лишь когда забудутся ее слова на земле и сотрется мотив, канут они в темную бездну, откуда нет возврата.

Вилена замечала, что у ее гостеприимного хозяина светлеет на душе, когда он открывает перед ней историю и знания своего народа. Но иногда бывало и так, что посреди рассказа он задумывался, закрывал лоб морщинистыми лапками и надолго замолкал. Чтобы не тревожить его в такие минуты, девушка уходила гулять. Далеко от пещеры она не отлучалась: бродила рядом или сидела на камне перед входом. И тогда Вилена думала о своем: откуда взялся в парке Камень Времен и что за жуткие чудовища напали на нее. Что-то в пансионате было нечисто. Все вертелось вокруг Убегаева, и его театрально-благородный облик делал воспоминания еще неприятнее. Мысль обо всем этом крепко засела в девушке в голову и она никак не могла от нее избавиться. Стремление знать родилось вместе с Виленой. И вот однажды, после продолжительного сидения на свежем болотном воздухе, она прямо с порога заявила Вайберину:

– Мне тоже нужен ответ на вопрос, очень нужен. Ты поможешь мне?

– Конечно, маленькая женщина! Ты могла бы и не спрашивать, – отозвался старый сайк. Хотя моховой дед давно уже знал и как зовут девушку и всю ее историю, он по-прежнему предпочитал звать ее "маленькая женщина". Трудно сказать почему. Может быть дело было в многочисленных и сложных табу его клана, а может быть причиною было его весьма своеобразное чувство юмора. Вилена же теперь именовала старика только Вайберином, чувствую, что звуки его истинного имени доставляют ему удовольствие. Было в этом какое-то детское милосердие – тоже самое, как лить воду рассыпающимся корням засыхающего кустарника, зная, что пройдет совсем немного времени – и он все равно погибнет и будет сожжен, а пепел его унесет ветер.

– Ты будешь спрашивать себя? – поинтересовался Вайберин, склоняя на бок свою ушастую головку.

– Я... совсем не знаю, – слегка растерялась девушка. Желая скорее услышать ответ, она совсем забыла о том, какими двумя разными путями его можно получить. – Подскажи мне. Ты ведь знаешь, какой вопрос я хочу задать? – полувопросительно – полутвердительно добавила она.

– Для начала спроси себя однако, – посоветовал ей старый сайк. Он только что раскурил свою трубочку с малюсеньким кругленьким чубуком на длинном тонком мундштуке, и теперь благодушествовал, утопая в волнах благовонного дыма. Да, попробуешь – узнаешь, как вопросы задаются. А что не так будет, сам я потом духов поспрошаю. Соглашайся, для тебя безвозмездно, – хитро ухмыльнулся дедок и подмигнул ей узким глазком.

Получив согласие Вайберина, Вилена внезапно успокоилась и села. Словно оборвалась тугая, удерживающая ее струна. Так иногда бывает: торопишься изо всех сил, уже кажется, что совсем опоздал, а придешь на место и недоумеваешь – и зачем только спешил?

Тем временем Дядюшка Шепота очистил место в центре пещеры и велел девушке сесть там на плоский камень, причем непременно поджав под себя ноги. Хлопоча вокруг нее, что-то поправляя и устраивая, старый сайк попутно наставлял ее:

– Обо всем забудь, кто ты, что ты, забудь! Только о чем спрашиваешь думай. Пусть только вопрос в тебе живет.

Так он крутился и бормотал, мельтешил, мелькал. Вилена послушно думала о пансионате, вспоминая все с самого дня своего приезда. Я ркие зрительные образы всплывали в ее памяти. Изумрудная трава и белый дом на холме. Она все приближается к нему, идет, но все проходит так медленно, каждый шаг дается ей с трудом. Чувство ожидания, тревоги, откуда? И она открывает дверь... Потом была темнота и забытье. Что происходило во время сеанса, мерцала ли пещера, и каково разговаривать сама с собой – ничего этого она не помнила. Очнувшись, девушка все так же видела рядом с собой Вайберина, он заботливо обтирал ее лицо каким-то шуршащим странно пахнущим платочком. Только она совершенно ясно осознавала, что времени прошло очень много – не час и не два. Руки-ноги страшно затекли и онемели, спина стала как деревянная и подняться ей стоило больших трудов. Зато теперь Вилена знала. Знала и ей было грустно.

Перед ней открылось все величие замысла Стороннего. Дело его жизни стало создание братства людей с необычными способностями. Они должны были помогать друг другу, поддерживать, ведь непохожим, не таким как все часто трудно приходилось в жизни. Да и чувствуют они себя более обостренно, чем обычные люди, часто маясь своей нестандартностью. Предусматривался и обмен знаниями и самосовершенствование. И как финал – создание новой человеческой расы – более чистой, мудрой и могучей – Ментальная эволюция рода Наша Заря. А пансионат задумывался как средство обнаружения и привлечения индивидов, обладающих экстрасенсорной мощью. Конечно, не все откликнувшиеся были бы магами и чародеями, но процент попаданий был достаточно велик. Там же и осуществлялась первичная подготовка одаренных. Идея была неплоха, возразить нечего. Но исчез сам Сторонний, а может быть его, так сказать, "исчезли". Осталось только его кресло и ментальная запись над ним. Простому неподготовленному взгляду она была совершенно неразличима, но разбуженное подсознание сумело ощутить ее в легкой ряби воздушных потоков над креслом. Оказалось, что почти незаметное дрожание воздуха – типа искажения прозрачности воздуха над газовой горелкой – несло в себе целую кучу информации. Большинство своих сведений Вилена получила как раз оттуда. Там же было упомянуто, что по уставу главой Ордена может быть только человек, избранный креслом. Что собственно с девушкой и произошло. Теперь ей было ох как понятно, чего так злился Убегаев. Еще бы! Он так плотно прибрал дело к своим рукам, поставил его на широкие коммерческие рельсы и на тебе! Прилетела владычица – сопливая девчонка. "И он, подлец, решил натравить на меня гоблинов!" – в который раз возмутилась Вилена, вновь обдумывая и обсасывая все произошедшее с ней. "Выманил меня из дома и с помощью Камня Времен перенес парк в измерение, где обитают эти жуткие твари. Никогда не прощу урода. Доберусь до него и скормлю крокодилам. А его подружку засуну в дупло вниз головой. Пусть кукует!" Тут девушка осознала, что она теперь вроде как королева в изгнании. Избрать то ее кресло избрало, а вот как вернуться назад и расправиться с Убегаевым, хоть и подлым, но весьма сведущим в магии, этому почему-то не обучило. Есть над чем задуматься. Но сил уже не осталось, глаза закрывались сами собой. И это было к лучшему. Ведь сон и усталость – самые мудрые и, что важнее, самые милосердные советники детей человеческих.

-4-

Когда с тобой происходят невероятные вещи, да такие, что даже сам в них веришь с трудом, важно, чтобы тот, кто находится рядом с тобой, верил тебе и не насмехался. Одинаково обиден бывает и подозрительный взгляд типа: "А все ли у тебя с головой-то в порядке?" и неискренно-возбужденные восклицания: "Да что вы говорите!" Вилене в этом отношении повезло. Старый сайк выслушал ее рассказ внимательно и вдумчиво, изредка прерывая его вопросами и покачивая головой. Будто и не о магических креслах и тайных колдовских интригах рассказывала ему девушка, а всего лишь о перепитиях похода за сосисками в соседний гастроном. Хотя последнее для него было пожалуй, еще более непонятным. Поэтому говорить с ним было легко и просто и Вилена выложила все до конца нимало не стесняясь.

– Я так рада, Вайберин, что ты не считаешь меня выдумщицей, – поблагодарила девушка, слегка сжимая короткие толстенькие лапки старика. – Даже вот слушаешь себя со стороны и думаешь, ну дурь же, не бывает так.

– С тобой раньше такого не происходило – вот и говоришь – не бывает, – философски заметил Дядюшка Шепота, неторопливо подымаясь со своего сиденьица. Он прошелся несколько раз ко входу и обратно, горбясь и шаркая. – Не забывай, я тоже тут сидел, все видел, – обернулся он к Вилене и усмехнулся неожиданно озорно. Отвисшие тугие губы растянулись, обнажив два широких передних зуба. Улыбка придавала ему несомненное сходство со шкодливыми зайчиками.

– А я то распинаюсь, – всплеснула руками огорошенная рассказчица. – Так ты подсматривал! – возмутилась она!

– Не подсматривал, контролировал, с достоинством поправил ее дедок. – Может помочь надо, то-се – и маска хулиганского грызуна мгновенно сменилась личиной умудренного старца.

– Ну ладно, замнем. – Лучше посоветуй, что же мне теперь делать, – Вилена совсем не сердилась на любопытного коротышку. Просто как и многие люди, девушка не любила оказываться в глупом положении. Она тут соловьем разливалась, убеждая Вайберина, что ее слова не вымысел и не бред, а он все прекрасно видел и все равно сидит тихо как мышка и головой кивает. Тьфу, лицимер.

Старый сайк подождал, пока возмущение его гостьи остыло и тихонько подсел к ней.

– Пусть дурной совет в песок уйдет, – проговорил он, наклоняясь к очагу и поправляя сушняк, – а добрый где взять? Надо с духами токовать. Злодей твой как дитя малое, за меч хватается, чтобы муху отогнать. Того не знае, что мечом и кровь пролить можно, смерть в мир позвать.

– А я смогу, с духами...? – испугалась Вилена.

– Ты – не сможешь, – успокоил ее сайк, – я буду. Чую, не все тут, не все сказано. Много сил запутано, дернешь не ту нитку – беда будет, беда.

Мрак сгустился в пещере, дым заволновался, заклубился, заметался, словно раздумывая, утекать ему в дымоход или оставаться тут. И тревога охватила Вилену, сменив радостное возбуждение от собственной значимости. Только сейчас вдруг осознала она, что случившееся не игрушки, а свершающаяся судьба и может быть не только ее. Что-то слишком часто в последнее время приходилось девушке испытывать неуверенность и растерянность, раньше ей совершенно несвойственные. Вот в таких мыслях она и пребывала, когда Вайберин под руку вывел ее из пещеры, крепко-накрепко наказав не заходить назад, пока он сам не выйдет и не позовет.

Случилось это не скоро. Ночь уже начала подкрадываться на своих мягких лапах, а старик все не возвращался. Становилось прохладно и Вилену начала бить дрожь. Вышагивая перед пещерой как солдат на карауле, она пыталась согреться, обхватившись руками, и ругала себя за то, что не взяла плаща или одеяла. Уже несколько раз она порывалась бойко зайти внутрь, но всякий раз удерживалась, помня предупреждение Вайберина. И вот наконец, когда девушка потеряла уже всякую надежду, появился старый сайк. Он даже не ковылял, а подползал к выходу, цепляясь за стены, чтобы не упасть. Обычно желтоватое его лицо стало совсем белым, словно нездешние и страшные силы слизнули с него краски жизни. Вилена подхватила его оседающее тело, легкое, почти невесомое.

– Дух капризны..., – с трудом пробормотал старик, тяжко приподнимая полузакрытые веки. Губы его несколько раз дернулись, пытаясь сложиться в улыбку. – Отпускать не хотели. Соскучились... – тут Вайберин потерял сознание и обмял на руках своей гостьи. От тоски и жалости к нему у девушки защемило сердце. Последний сайк лежал на ее руках почти как ребенок. Сдерживаясь, чтобы не расплакаться, Вилена понесла его назад в пещеру. Теперь там было уже безопасно – не змеился по стенам колдовской свет, не шептало и не заманивало незнаемое нечто.

Девушка постаралась устроить старика как можно удобнее – на шкурах у очага. Потом она развела огонь – почему-то ей казалось, что сейчас самое главное обогреть беднягу, будто живительное тепло поможет ему удержаться над ледяной бездной, куда его чуть было не затащили. Что Вайберин еще не отправился в последнее путешествие – Вилена знала совершенно точно: каким-то шестым чувством она ощущала в нем легкое биение жизни, чуть заметное трепетание крылышек мотылька над черной непроглядностью ночи. Все ли она сделала? Пожалуй, надо еще приготовить ему травяной отвар, на случай если он проснется. Да, потом и похлебку, – и Вилена улыбнулась, вспоминая как маленький человечек любил поесть. Его гурманство, безобидные хитрости и обаятельные лукавства вставали перед ее внутренним взором, как свидетели могучего жизнелюбия маленького старичка, жутко одинокого последнего представителя своей расы. Закутав его потеплее в шкуры, девушка удобно устроилась у огня. Она не посмела сесть спиной ко входу, откуда на нее глядела тьма, недобрая и чужая. Опасность же лучше встречать лицом к лицу. Так, поддерживая огонь, кухаря и жутко боясь неизвестных напастей, встретила она рассвет.

С восходом солнца проснулся и Вайберин. И, конечно он первым делом с аппетитом позавтракал, чем несказанно порадовал свою сиделку, у которой после всех тревог и кусок в горло не лез. Она даже не рискнула его не о чем расспрашивать, памятуя, во что обошлось ему ее любопытство. Однако сайк, по всему видать, чувствовал себя довольно сносно, да и склонностью к садизму не отличался, а потому покушав, беседу об интересующих Вилену вещах начал сам.

– Всякому деянию свое место под солнцем. И большая глупость жалеть о том, что случилось. Но я жалею, что узнавал о твоей судьбе, да. – И голова старца печально поникла и сам он замолчал.

– Очень тяжело было? – спросила Вилена. Угрызения совести, мучившие ее еще со вчерашнего вечера, вспыхнули с новой силой.

– Ты мой должник, маленькая женщина, – ухмыльнулся старый сайк, словно возвращаясь к себе прежнему, но тут же посерьезнел. – Дело не в том, просто приносить дурные вести – несчастливая доля. А я не хочу делать больно тебе. Но знание – оружия и раня тебя, я дарю тебе меч.

Нужно ли говорить, что подобное предисловие очень встревожило девушку, ведь внезапно прорезавшаяся велеречивость слога свидетельствовала о большом душевном волнении Вайберина. А тот, собравшись с силами, выпалил:

– Ты – не целая. Ощущаешь себя личностью, но ты не вся, а только треть, Уму-сай.

– "Да, а ежики не ежики, а малиновый компот" – мелькнуло что-то полузабытое в голове у Вилены. Она была ошарашена словами старика, но всерьез их не восприняла. Девушка просто решила, что общение с духами повлияло на ее ушастого приятеля не в лучшую сторону. – "Раз, два, три, четыре, пять, крыша вышла погулять!" Но странно, дело, Вайберин выглядел все так же и глаза его не были безумны, а только несказанно печальны. И полон грустью был его тихий голос:

– Иногда, когда боятся вреда от человека, а убивать его не хотят, его делят. На старом месте оставляют самую безвредную треть, а две других отсылаю подальше, в другие миры. Личность же триедина и состоит из Уму-сай – познавательной трети; Тогу-сай – трети страстей и деяний; и Дому-сай – трети нежности и заботы. Конечно, не топором делят, а как бы с матрицы копии снимают.

– Но этого просто не может быть! – воскликнула Вилена, не выдержав и перебив старика. – Сколько я себя помню, я всегда была такой, ну самой собой.

– А давно ли ты помнишь? – отпарировал сайк. – С самого рождения? – делят чаще всего новорожденных, кому по рунам нагадали нести несчастье. Да ты подумай сама. Ты же Уму-сай, для тебя важны только знания. Вспомни, ты влюблялась? В школе дралась. Эмоций в тебе мало-мало, только ум и все. Вот потому тебя кресло и притянуло. Не от великого пси-потенциала, а от легкости субстанции твоей. Как пушинку ветер несет, а камень – попробуй стронь! Фу-уу – и старец подул на сложенные щепотью пальцы, словно сдувая парашютик одуванчика.

Девушка в оцепенении молчала. Молниеносно перебрав свою жизнь, она начала понимать, что сайк прав. Но тогда, тогда... – и земля начала уходить у нее из-под ног.

-5-

Только в купеческих семьях привычка хлопаться в обморок считалась признаком благородных манер. Вилене же всегда казалось, что любое столь явное проявление своих эмоций неприлично. Поэтому терять сознание она не стала и постаралась взять себя в руки. Надо все же дослушать старика, какова бы ни была правда, она должна знать все до конца. Старый сайк наблюдал за нею. Увидев, что его собеседница пришла в себя и уже может воспринимать информацию дальше, моховоухий дедок удовлетворенно хмыкнул. Да, он не ошибался в ней. Радись девушка в другом месте и в другое время, принадлежи она к его расе, какой достойный преемник был бы у него. Как несправедлива судьба. Как жаль будет потерять ее. Ведь каким путем не пойдет ее жизнь, гибель ее практически неминуема: не так, так эдак. Но в любом случае эта тверда духом маленькая женщина достойна знать правду. Поэтому он, древний Вайберин, последний в своем роде, расскажет ей все.

– Слушай меня, Вилена – в первый раз обратился он к ней по имени. – Молчи и не перебивай, захочешь – потом спросишь.

Девушка молча кивнула. Она сидела, съежевшись на шкурах около очага. Казалось. Что бедняжка уменьшилась в размерах. Что с ней будет, когда она узнает самое худшее, подумал старик, но все же решил продолжить:

– Все три сущности доживают до зрелости, ибо до того времени продолжают существовать между ними тонкие связи. С их помощью, трети, даже будучи разделенными, могут стать почти нормальными людьми. Конечно, много им будет не хватать, но резко бросаться в глаза это не станет. Часто, не зная о своем разделении, видят они во сне себя совсем иными и, проснувшись, удивляются и тоскуют. Но с возрастом связующие нити слабеют. И когда оборвется последняя, две ипостаси гибнут. Остается только основная, базовая, которую при расчленении сочли наиболее пригодной и оставили в материнском мире. Ты должна знать, ты – Уму-сай – лишь побочный продукт, отброшенный, потому что тебя боялись. Где то, в других измерениях, живут еще две тебя, и скоро существовать останется только одна из вас. Не ты.

Сайк замолчал и наступила тишина. Не трещал огонь, не жужжали мухи и не слышно было пения птиц. Страшно тяжело больному узнать о своей скорой кончине. Одни плачут и кричат, другие замолкают и замыкаются в себе. Горько быть убитому в смертельной схватке, когда смерть скользит рядом и ты чувствуешь ее холод за спиной и вдруг на взлете прерывается нить твоей жизни, среди горячки сражения и внезапно. Но горьче всего жить и чувствовать и быть довольным собой, и вдруг узнать что ты урод, обрубок и скоро тебя не станет, растаешь как утренний туман, потому что ты кому-то мешал. Увы, судьба не играет с нами, и нет правил и какие бы карты не легли на стол, выигрыш достается богам, а не смертным. В конце нас ждет лишь проигрыш, он только бывает лишь более или менее болезненным. Вилену ударило по полно й программе. Но она все же была Уму-сай, думающей третью. И потому через некоторое время, осознав услышанное, она все таки спросила:

– И что, нет совсем никакого выхода?

Старик поднял на нее длинные узкие глаза и в них светилось восхищение.

– Выход есть всегда. Не всегда есть силы его достичь.

– Тогда говори быстрее, – вырвались у девушки слова боли, похожие на сдавленное рычание раненного зверя. Так ведь ее и ранили и ранили смертельно. Вот только сдаваться она не умела. – Я так понимаю, времени у меня остается вобрез, так что не тяни. – продолжала она уже более-менее нормальным голосом.

– Хорошо, – отозвался сайк. – По уму, если все три составляющие встретятся, и встав в треугольник пожелают воссоединиться вновь, они сольются, превратившись в изначальную личность.

– Так что же мне мешает? – воскликнула Вилена нетерпеливо.

– Погоди, – одернул ее дед. – Не все так просто. Возьмем к, примеру, Дему-сай, в твоем случае именно она стала базовой третью. Обликом она почти как ты, но внутри совсем иная. Ты хочешь знать, она – любить, дарить свою нежность и заботиться о ком-то. Ее удел – семья. Она либо уже замужем, либо просватана. Захочет ли она доли иной? А Тогу-сай?У мужчин именно эта часть души делает человека воином. Это сущность страстей, жажды власти. Она несет в себе опьянение боем, желание убивать. У женщин Тогу-сай отвечает за чувственность. Не хочу огорчать тебя маленькая, но очень велика вероятность того, что твоя вторая близняшка состоит шлюхой в каком-нибудь вонючем притоне. А жрицы любви живут недолго. Пьяная драка, нализавшийся матрос и прости – прощай. А воссоединиться могут лишь трое.

– А к тому же, пока я найду свои остальные сущности в миллионе или миллиарде измерений, пройдет уйма времени и я успею десять тысяч раз умереть. – грустно подытожила Вилена.

– Ну это-то как раз не проблема, – махнув ручкой, пробормотал сайк. Он вперил свой взгляд в огонь, словно в его пляске был ответ. И языки пламени словно маленькие чертенята плясали в его глазах. – Видно в самом деле ведет тебя судьба. Как сюда привел тебя Камень Времен, так он же и поможет отыскать свои сущности в хороводе миров. Только надо немного над ним поработать. Твоя нужда поведет тебя. Твой голод жизни, твое желание стать собой будут говорить с Камнем. И он понесет тебя. А покамест отдыхай.

И не смотря на слабые протесты Вилены, старичок укрыл ее шкурами, под которыми совсем недавно лежал сам. Девушке пришлось покориться, хотя она была уверена, что не сможет заснуть. Но импровизированный лежачок у огня был таким теплым и уютным, а она так устала, издергалась, да еще этот дым от костерка нес в себе такой домашний и умиротворяющий запах, что глаза закрылись сами собой. Вилена только краем убаюканного сознания успела осознать, что что-то не так и верно опять вмешивается старый сайк со своим колдовством. Но даже додумать эту мысль девушке не удалось. На ватных мягких лапах подкралась дрема, заволокла ей глаза и уши, навесила непроглядного туману и поборола-таки свою жертву – Вилену, Уму-сай, третью часть переставшей существовать личности.

-6-

"Ура-ура! Пора в поход! Скорей просыпайся, время не ждет!" Звонили звонки, трубили трубы. Всеобщий подъем. Было ли это все на самом деле или же только пригрезилось ей – неважно. Результат был налицо – Вилена подскочила как подброшенная пружиной. "Бриться, стричься, умываться!" – продолжал вещать внутренний голос, такой нестерпимо бодрый и оптимистичный, что девушка поняла, что голосок этот не ее собственный, а определенно приблудный. "А иди-ка ты ..." – с чувством послала его Вилена, уже окончательно освободившись ото сна. "Грубиянка!" – оскорбился внутренний голос и исчез.

Вайберин сидел рядом, напротив очага. Поодаль горкой громоздились какие-то свертки, а так же вполне приличный кожаный рюкзачок теплого песочно-оранжевого цвета.

– Подымайся скорей, чадо – поторопил девушку дедок. – Времени сама знаешь, в обрез.

– Лучше сознавайся, твои штучки? Окрысилась внезапно разбуженная Вилена. – Вставай-вставай, давай-давай! – передразнила она.

– Ах это? – улыбнулся сайк. – Это не штучки, просто бодрунец. Не очень нежно, зато действено! – и сайк довольно завибрировал ушами, страх гордый своей маленькой подначкой. – Давай быстрее, однако. Похлебка готова, налетай, дорога-то голодных не любит.

Еду дед готовил всегда отменную, поэтому уговаривать девушку не пришлось. Умывшись и мало-мало приведя себя в порядок, она уселась в обнимку с тарелкой. Когда же в процессе их приятного общения содержимое тарелки улетучилось, Вилена подумала, что в следующий раз есть ий придется ох как не скоро, потянулась за добавкой.

Старичок же напротив, кушал умеренно. Ему жалко было расставаться со своей гостьей. Стыдно признаться, но он, Вайберин, член клана Ветра, славного своей невозмутимостью и отстраненностью, прикипел к этому чужому ему по крови созданию всем сердцем. С ее появлением, он перестал чувствовать себя одиноким, но придет лишь толика времени, и он снова останется один. Снова будет Последним, не живущим, а доживающим. Еще немного и он своими руками отправит маленькую женщину отсюда, скорее всего навстречу гибели. Он не хотел. Но он – воин и обязан поступить так, как должно. Она тоже – воин, и она будет бороться до конца.

Когда же Вилена наелась, Вайберин принялся знакомить ее с содержимым рюкзачка и свертков, собранных в дорогу. Самый обширный мешочек содержал всякие лекарственные мази и истолченные в порошек сухие травы. Хорошо, что девушка успела многое перенять из лекарского искусства своего гостеприимного хозяина, а то бы сейчас она непременно запуталась. С врачеванием всегда следует соблюдать крайнюю осторожность. Не дай бог перепутать бальзам для заживления ран и средство от поноса. Ведь ежели хорошо хлебнуть, так и все кишки зарастить можно, приятного мало.

Сборы и проводы дело всегда хлопотливое и нервное. А, провожая дорогого тебе человека навсегда, кроме того, испытываешь еще и острую тоску. И иногда, ошалев от душевной своей неуютности и неприкаянности, начинаешь думать: "Уж хоть бы скорее уехал, нету сил больше ожидать. Надо разом кончать со всем этим".

Примерно то же самое испытывали сейчас Вилена и Вайберин. И, наскоро побросав все вещички в рюкзак, они приступили к самому главному– осмотру транспортного средства. Праймастер лежал тут же, на плоском камне, завернутый в отменно выделанную зеленую замшу. Девушка внимательно присмотрелась. Странно, раньше ей казалось, что он скорее похож на удлиненную картофелину, испещренную многочисленными глазками. Сейчас же праймастер напоминал небольшое темное сердце, а мелкие вмятинки казались следами от ударов.

Вилена вопросительно глянула на древнего сайка. Тот еле заметно кивнул

– Пришлось изменить немного, – объяснил он. – Теперь он поведет тебя через миры в поисках тебя самой. Но ты должна желать, сильно-сильно, гореть этой жаждой. Тогда праймастер тоже зажжется. И будете вы одно. Не факт, что очутившись в другом измерении, ты окажешься нос к носу со своей близняшкой. Скорее, где-то близко– и только. Ищи ее. Она будет такой же какты, только чуть-чуть иной. Собравшись же втроем, беритесь за руки, а Камень кладите меж вами. Тогда закружит вас и понесет и спаяет воедино. Что будет потом – не ведаю. Но ты хочешь идти, а другого пути нет.

– Спасибо тебе, Вайберин,– расстроганно отозвалась девушка. – Ты очень хороший. Я была счастлива тут. Поэтому я обязательно вернусь. Я чувствую, что так должно быть. Вернусь целая и настоящая. И тогда ты будешь учить меня всему: и как травы собирать, и как ими лечить, и как похлебку правильно варить. Ты научишь меня всем сказаниям и песням клана Ветра. Мы будем петь их вместе. Мы еще встретимся, обещаю.

Говорила она сбивчиво, неровно, голос от волнения иногда срывался. Старый сайк неуклюже обнял ее, не в силах уже ничего произнести. Лапки и уши его мелко, по-стариковски дрожали. Он не плакал, когда понял, что его род проиграл битву со временем; не плакал, провожая в последний полет своих братьев по крови и клану. Но теперь предательские соленые струйки сбегали из его длинных и узких глаз, теряясь в морщинках пергаментной мордочки. Но нет, сайк не должен терять свое лицо! Вайберин оттолкнул от себя девушку и переваливаясь, затрусил вон из пещеры. Уже у самого выхода он справился с собой и, обернувшись, махнул Вилене лапой, подавая знак следовать за ним.

Солнце светило ярко, что было для местных болот большой редкостью. Чаще серое небо хмурилось, закрываясь облаками, словно даже не желая смотреть на однообразный серо-зеленый ландшафт. Но теперь яростное светило любопытствовало вовсю, заставляя щуриться не только старенького дедка, но и привычную к яркому свету девушку.

Вайберин подал Камень Времен Вилене и молча кивнул. Все было уже сказано, пора отправляться в дорогу через миры. Девушка была готова. Увесистый рюкзачок слегка оттягивал ей плечи, а во взгляде читалась решимость. Она изо всех сил сжала в руках Праймастер и зажмурилась. Возникшая вибрация уже не пугала ее, как в прошлый раз. Напротив, Вилена ждала ее, всеми своими чуствами устремляясь навстречу ей и отдаваясь на ее милость. Поток времени ласково принял ее, и все вновь закружилось, завертелось, словно проваливаясь в воронку. Исчезала зеленая болотная трава, мрачная шероховатость пещеры и съеженная фигурка Вайберина, притулившаяся у самого входа в нее. Девушка уловила его взгляд и удерживала его, пока затуманившееся сознание не отключило связь с внешним миром.