Текст книги "Пансионат Гоблинов"

Автор книги: Лариса Чурбанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Вилена тут же вскинулась:

– Значит ли это, что у меня нет определенных склонностей ни к одной из изучаемых дисциплин? Высокопарные слова Убегаева заразили Вилену. Она была рассержена тем, что произошло с Марией. Кроме того, она подсознательно ощущала, что тоже не нравится этому потасканному игрушечному льву. Почему-то девушка догадывалась, что их разговор не просто обмен словами, а обмен ударами, поединок. Перед ее внутренним взором предстала живая картина: она, одетая в фехтовальный костюм небесно-голубого цвета, почему-то с плащем за спиной. В ее руках летаем тонкая серебристая шпага. И владеет-то она ей на удивление хорошо, но грозный черный Убегаев теснит ее, не позволяя перехватить инициативу ведения боя, вынуждая к глухой обороне.

А сладкий голос директора-распорядителя успокаивал, убаюкивал и спеленывал:

– Что вы, мадемуазель, совсем наоборот. У вас большие способности и вы можете заниматься всем, чем пожелаете. Могу ли я поинтересоваться, кем были ваши родители?

– Поинтересоваться-то вы можете, только я вряд ли вам отвечу, – отрубила Вилена. Грубость не лучшее оружие, но иногда действует безотказно. Но только не в этом случае. Убегаев был закаленным бойцом, и неожиданная атака девушки была ему как с гуся вода.

– Ну, нет так нет, – отпарировал он. – Храните ваши тайны, милая барышня, ваше право. Но на один вопрос вам все таки придется мне ответить. Заметьте, я задаю его вам официально, как директор этого заведения. Чему вы намерены обучаться за время вашего пребывания здесь.

Девушка поняла, что ее вежливо, но твердо поставили на место. На мгновение ей стало стыдно.

– Я хотела бы заняться левитацией, – произнесла Вилена.

– Вот и чудесно, – обрадовался Убегаев. Причем девушке показалось, что радость его был искренней, и радовался он не тому, что она наконец ответила, а тому, что выбрала именно левитацию, а не что-нибудь другое. – С завтрашнего дня и начнем. Должен вам сообщить, что заниматься вы будете в группе.

– А с кем именно? – спросила девушка. Собственно ей было все равно. Накал борьбы прошел, напряжение пропало, и мир из пылающего и яркого снова стал серым и обычным. Но несущегося быстрой рысью коня трудно остановить вот так, разом, осадив его на дыбы – может выбросить из седла. И поэтому Вилена по инерции задавала вопросы, и в свой черед отвечала, хотя и чувствовала, что теперь это не имеет уже никакого смысла. Директор тоже стал вести беседу по иному – умиротворенно и без подвохов:

– С кем? Да с Фафочкиным из вашей подгруппы – полный такой мужчина. Вы, наверное, обратили внимание – очень покушать любит. Но, как ни странно, левитации это не помеха. – хмыкнул Убегаев, откидываясь на спинку кресла и вытягивая длинные ноги. – И очень интересный юноша из другой подгруппы – Юрик Левицкий. Так что видите, – тут он покровительственно улыбнулся, – компания вполне приятная. А возникнут какие-нибудь вопросы – милости прошу, заходите не стесняйтесь. Мне почему-то кажется, что наши будущие беседы будут более плодотворны.

Вилена поднялась и, не прощаясь, вышла. "Кажется ему... Когда кажется, креститься надо, Нострадамус клепаный!" – зло проносилось у нее в голове. И тут девушка поняла, почему тогда, в компьютерном классе, глаза портрета показались ей смутно знакомыми. Точно! У нарисованного Нострадамуса был убегаевский взгляд.

-5-

Теперь каждое утро в пансионате начиналось с зарядки. Конечно, не с обычной физкультуры, а с медитации. В еще мокром от капелек тумана утреннем воздухе разносились гулкие удары побудочного колокола. И начинали подтягиваться на лужайку перед домом еще не проснувшиеся как следует люди. Вилену медитация не увлекала. Она быстро научилась очищать и закукливать сознание, но сам процесс не приносил ей ни отдыха, ни просветления. Мария же билась с медитацией, как Георгий со змием. Она каждый раз яростно набрасывалась на несчастные ментальные упражнения, но каждый раз проигрывала. Плетью обуха не перешибешь – и с каждым разом бедная неудачница становилась все печальнее. В соответствии с ее желанием девушку все же определили в гадательную группу, где занятия вела бабулька – регистраторша, она же потомственная ведьма Софья Васильевна.

А Вилена к своей радости стала обучаться у доктора Недоевцева. Первые несколько дней они знакомились с теорией и изучали историю вопроса. Оказалось, что первыми левитацию освоили еще древние инки. Жизнь у них была сильно тяжелая, и, чтобы как-то ее скрасить, им и приходилось осваивать всякие магические штучки-дрючки. Их способ научиться летать был очень длительным и трудным. Да, по правде сказать, левитация была для них только побочным продуктом – инки осваивали саму возможность влиять на окружающую действительность только силой сконцентрированной ментальной энергии. Сначала посвященных учили правильно спать. Не просто завалиться, храпеть и видеть лишь те сны, которые сами захотят к тебе явиться. Нет, прививалось умение плести свои сновидения, формируя их по своему усмотрению. Когда же человек овладевал снотворчеством, то дальше все уже было относительно просто – не выходя из состояния транса, переступить тонкую границу сна-яви – и готово. Хочешь – летай, хочешь – горы двигай, превращайся в кого угодно – все в твоей власти. Конечно, освоиться с этим было не каждому под силу, и на одного вылупляющегося таким путем чудотворца приходилось двадцать или около того безумцев. Вся троица будущих левитаторов слушала доктора, как завороженная. Они были просто потрясены вдруг открывающимися перед ними возможностями. Однако, природное здравомыслие Вилены, не без основания подсказывало ей, что вероятность однажды проснуться всемогущим гораздо меньше вероятности сделаться чокнутым. Перспектива возможного сумасшествия напугала и остальных членов группы. Толстяк стал тревожно крутить лысой головой, оттягивая воротничок рубашки, будто ему не хватало воздуха. Юный Левицкий старался все же сохранить невозмутимый вид, но сухой хруст его длинных белых пальцев выдавал его с головой. Конечно, все это не укрылось от глаз доктора Недоевцева. Он не был бы врачом, если бы не заметил столь явные признаки волнения у своих учеников. К тому же, он вел уже не первую группу и , надо сказать, во всех случаях реакция была совершенно однотипной.

– Ну, ну, ну, ну – успокаивающе загудел он, разводя руками, и производя ими то ли гипнотические пассы, то ли жесты для привлечения внимания аудитории. – Не думаете ли вы, что здесь вас собираются сводить с ума? Да еще за вами же деньги? Конечно же, нет. Эта методика давно устарела, хотя пользовались ею довольно долго, вплоть до конца девятнадцатого века. Но сейчас все по– другому: быстрее, проще и, главное, не так опасно. – И, видя, что его ученики начали успокаиваться, Недоевцев позволил себе немного расслабиться, сел за стол и уронил свой острый подбородок на не менее острые кулаки. – Полагаю, все вы слышали об инсулиновом шоке. Иногда его используют как лечебное средство, чтобы вернуть память. Нет, не бойтесь, колоть вам ничего не буду – снова замахал он руками – Существуют ментальные волны разной частоты. Средняя часть из спектра воспринимается мозгом человека, что и используется при телепатии. А волны сверхвысокой частоты, хоть и воздействуют на организм, но не способны порождать в сознании образов и мыслей. Определенное сочетание таких волн может вызывать своеобразный ментальный шок. В подсознании нарушаются некоторые блоки и способность замыкать все свои энергетические оболочки, а значит левитировать, выводится на поверхность – в сознание. Поскольку обследование показало, что умение левитировать в вас заложено, то нам остается только пробудить его.

– Наверное, и эту методику разработал основатель вашего пансионата? – полу– утвердительно спросила Вилена.

Если бы она взобралась на стол и исполнила бы танец живота, Недоевцев удивился бы не меньше.

– Ну, да, Сторонний – оторопело согласился он. – А вы откуда знаете?

– Просто спросила, – скромненько отозвалась девушка. – Извините пожалуйста, я вас перебила, продолжаете дальше.

– Не буду продолжать, – уперся рыжий доктор. – Теоретическая часть занятия окончена, теперь практика. Переходим к водным процедурам, так сказать – осклабился он – Ну-с, кто первый?

Желающих не было. Более того, все вздоры выжидающе направлены на Вилену.

– Вы ведь у нас самая смелая? – ласково обратился к ней Недоевцев, мстительно улыбаясь. Девушка прокляла свое неуместное любопытство, но деваться было некуда. "Заинька, бедненький, что с тобой генетики сделали?" – пронеслось у нее в мозгу, и она машинально провела по голове, нащупывая несуществующие длинные уши. А коварный врач уже увлекал ее под локоток к таинственной установке, больше смахивающей на душевую кабину

– Ложитесь на живот и постарайтесь максимально расслабиться, – напутствовал Недоевцев, помогая Вилене устроиться на топчане так, чтобы голова ее находилась под серебристой коробкой с нижней стенкой из матового стекла. – И, пожалуйста, никаких "этого не может быть" – сразу рухнете. Представляйте, что вы капля и плывете, плывете – голос удалялся, и вместе с ним бледнели и пропадали стенки кабины. Реальность растворялась, и осталась лишь она, Вилена, вещь в себе. Ее приподняло и понесло. Как маленькую капельку потоками воды, ее затягивало неизвестно куда. Вокруг были темные неровные стены, словно бы она находилась внутри огромного дупла гигантского дерева. Ее несло по извилистым ходам, проделанным жуками-древоточцами, в окружающей тьме мелькали огоньки. Наконец она оказалась на большом открытом пространстве – гулком зале с закругленным сводом. Вилена думала, что на этом ее полет и завершится – однако, она ошибалась. Ее неудержимо влекло к центру, туда, где на небольшом возвышении стояло резное кресло. Скорость ее движения все возрастала, и она со свистом плюхнулась на прохладное сиденье. К ней стали возвращаться обычные ощущения. Ее уши уловили звук приближающихся шагов. В дверях зала стоял Арнольд Убегаев и, не отрываясь, смотрел на нее. В этом взгляде была неизбывная злоба, отчаяние и отрешенность. Тут Вилена поняла, что теперь она вляпалась по-крупному.

-6-

Черные тени трепетали на полуосвещенных стенах, сплетаясь и перетекая, как пожирающие друг друга змеи. Ярко-алое пламя в камине играло с тьмою, то нападая, то отступая. Но тени порождала не только борьба света и темноты. Самые зловещие из них, скрывающиеся в сердцевине причудливой пляски, были продолжением разговора, ведущегося в маленькой комнатке неспешным и почти неслышным шепотом.

– И ты поступишь согласно завещанию? Отдашь пансионат и место главы ордена этой приблудившейся дворняжке? Только потому, что ее притянуло на трон?

– Не смеши, то чем я владею, заработано мною честь по чести, и я не собираюсь ни с кем делиться. Но поверь мне, это не случайность и не все тут так просто. Я нутром, чую, что-то нечисто, какой-то подвох.

– Что же ты собираешься делать? Ведь никто не должен знать, что кресло Стороннего избрало эту дуру. Просочись слушок, и все пропало, раскол. Ты прекрасно знаешь, что многие в ордене тебя недолюбливают – и Роксана, и Стрепет. Им нужен только предлог, повод...

– А я не собираюсь его им давать. Девчонка должна исчезнуть.

– Убьешь ее?

– Ну, вот еще, карму марать. Мы чуть подправим дорогу ее судьбы, и она пойдет по ней туда, где ее уже никто не встретит. Помнишь, у нас в хранении был переключатель измерений?

– Такой небольшой невзрачный камешек?

– Именно. Вечером подбросим его в парк, запустим и полный порядок. Остается только заманить ее туда – и вместо этой реальности она окажется у наших друзей -гоблинов

– Ты гений! Нить ее жизни прервется сама по себе. Кто ж виноват, что гоблины всегда голодные?

Совещание окончилось. Убегаев и бабулька-регистраторша поднялись из кресел перед камином и протянули друг другу руки. Черные тени их сомкнулись и вытянулись, утекая из комнаты по коридору. Мгла и холод опустились на лицо спящей Вилены, и она закричала во сне. Что она падает в бездонную бездну и кричит, и даже перестав кричать, слышит свой вопль, уже живущий отдельно от нее. Всю оставшуюся ночь девушка погружалась из кошмара в кошмар. Забрезжившее бледное утро не принесло облегчения: проснувшись, она чувствовала себя усталой, разбитой и потерянной.

На зарядке Вилене впервые не удалось медитировать. Мария удивленно смотрела на свою подругу, так разительно изменившуюся за одну ночь. Если бы маленькая цыганка унаследовала умение своей бабки, она, несомненно, сказала бы, что сегодняшний день будет последним днем их дружбы, и больше они никогда не свидятся. Но Мария была обделена даром предвидения и только смутно чувствовала какое-то неблагополучие. И не могла она ни предупредить, ни предостеречь свою соседку. А у той весь день как бы проходил мимо нее – валились куда-то лекции, как в тумане прошли практические занятия. Неудачный день клонился к трагическому вечеру. Солнце падало за горизонт, и на старинный дом из камня опустилась мгла. Вилена все бродила неприкаянно, пока, наконец, не устроилась в обеденном зале, где слабое мерцание свечей скорее напоминало о жажде тепла и уюта, чем дарило их. Тревога, напряженность и ожидание чего-то натягивали ее как струну, не давая ни думать, ни делать чего-нибудь. Вдруг вечернюю тишину парка прорезал пронзительный детский плач. " Откуда здесь ребенок?" – удивилась девушка. За все прошедшее время пребывания в пансионате она не встречала никого, моложе шестнадцати лет. Но думать было некогда – малыш плакал так горько, что Вилена не теряя времени, отворила окно и выскользнула в парк. Крик сразу прекратился. В ночном воздухе повисла тишина, изредка нарушаемая только скребуще-постукивающими звуками – будто кто-то потирал камень о камень. Девушка пошла по дороге в том направлении, откуда, как ей показалось раньше, слышались рыдания. "Словно кто-то играет со мной," – подумалось ей. – "Играет, а я боюсь. Эти кусты днем мне до пояса не доходили, а сейчас кажутся выше меня ростом. Вправду говорят, у страха глаза велики!"

Увы! Если бы мы чаще прислушивались к своему внутреннему голосу! Если бы больше доверяли своим неясным неосознанным ощущениям! Сколько бед можно было избежать. Сколько не сломанных ключиц и не разбитых судеб! Сколько людей, не умерших глупой и случайной смертью стало бы вознаграждением за нашу внимательность к себе самим. Но почему-то все в мире происходит именно так, как оно происходит, а не иначе. И даже если бы Вилена и послушалась сейчас своего страха, все равно ничего бы уже не изменилось.

Огромные кусты вдруг ожили и задвигались. Скрежещущие звуки усилились стократно, заполнив все вокруг своей шершавостью. Не кусты, а каменные громады надвигались на девушку. Их антропоморфность бросалась в глаза даже в темноте: лица-морды, почти человеческие, с раздвинутыми слюнявыми пастями, клыкастыми, вонючими и отвратительными. Вилена не успела ни опомниться, ни убежать – ее окружили со всех сторон. Чудовищные лапы стиснули ее руки железной хваткой. Их прикосновения оживили в памяти девушки ее старый детский кошмар. Когда она тяжело болела, ей снился один и тот же сон. Сначала ей представлялся маленький фонтанчик, струи которого ласково отливают серебром в лунном свете. Уют и спокойствие, неясное бормотание воды вдруг сменяются лавиной горного обвала. Камни падают, засыпая и фонтанчик и ее саму. Тут ощущения раздваиваются, и она чувствует, что камни одновременно и твердые, невыносимо давящие и жесткие, и мягкие пддатливые. Такое противоречие доводило Вилену чуть ли не до безумия. Теперь же все это происходило наяву. Каменные тиски были твердыми и шершавыми, но, трепеща от болезненного омерзения, девушка чувствовала их неестественную мягкость.

Тошнота комом подкатилась к горлу, неприятие происходящего окатило ее безудержной волной. Ни за что, что угодно, только не это, только не это! В тот же миг безумие охватило ее всю, как жаркое пламя сухой смолистый факел. Оно придало сил, и Вилене удалось вырваться. Нагнувшись, она слепо шарила по земле в поисках любого оружия. Вот пальцы нащупали камень. Судорожно взяв его, девушка замахнулась, чтобы сокрушить этих мерзких тварей, стереть их в порошок, но тут ее затрясло. Вибрация шла от камня и пронизывала все ее тело. Дрожь становилась все сильнее, мир вдруг завертелся. Вилена видела черную дыру беззвездного неба, в обрамлении летящих по кругу седых лохм и скалящихся уродливых физиономий. Улетая на серых ветрах кружения и вьюги, девушка краем уносящегося сознания чувствовала, как исчезала ее плоть, телесность, сливаясь воедино с потоком времени.

Дядюшка Шепота

-1-

Тонкий и сухой запах свежей хвои щекотал ноздри, играя с Виленой, как маленький котенок с конфетной оберткой. Смолистый аромат возвращал девушку в те времена, когда она была совсем маленькой. Тетка приносила с базара елку, и они вместе наряжали ее. В ход шли не только шары и блестящая мишура, но и ,так сказать, натуральные продукты: пахучие оранжевые мандарины и обернутые золотой фольгой грецкие орехи. Их подвешивали за ниточки и при малейшем прикосновении они начинали крутиться, словно маленькие планеты среди зеленых ветвей. Изукрашенная лесная красавица была любимой забавой Вилены – с ней она могла заниматься часами. Тонко переплетенная серебряная гирлянда превращалась в изящную беседку, где жила бледненькая тоненька балерина, вырезанная из бумаги. Колючие елочные лапы становились то тенистыми лесами, то мрачными пещерами. В разыгрываемых сказках участвовали все игрушки, и одно представление плавно перетекало в другое.

Но, постепенно освобождаясь от магии хвойного запаха, Вилена начала понимать, что что-то тут не так: ведь сейчас же была не зима, а лето. Прошедшие экзамены, пансионат, все это ярко вспыхнуло в сознании, и девушка рывком вернулась к действительности.

Открыв глаза, она обнаружила, что находится в пещере с невысокими сводами. Новогодний аромат не исчез и, ощупав подстилку, на которой она лежала, Вилена поняла, откуда он. Ложем ей служили ветки какого-то хвойного растения, мягкими иголочками напоминающими пихту, но с более сильным запахом. В темноте было трудно различить что-то еще, поэтому девушка поднялась и направилась к белевшему невдалеке выходу.

Снаружи все было укутано плотным молочно-белым туманом. Видно было только сизую траву и серые камни, совсем такие же, как и в парке пансионата. Вспомнив, во что обратились каменные глыбы прошлой ночью, Вилена невольно попятилась назад в пещеру.

– Ты быстро пришла в себя, маленькая женщина, – раздался откуда-то снизу и сбоку щебечущий голосок. Из тумана вынырнул смешной коротышка в коричневом балахоне, с небольшой ивовой плетенкой в руке. Его плоское желтоватое лицо носило явно монголоидные черты. Только из носа и островерхих ушей выбивалась кудрявая поросль, ужасно похожая на исландский мох. Созданьице явно не принадлежало к человеческому роду, но девушку это почему-то совсем не пугало. Уж очень добродушным и безобидным выглядел маленький хозяин пещеры. Чтобы разница в росте не мешала им общаться, Вилена присела на траву. Улыбаясь, она повернула к загадочному существу свое лицо. Но тот отреагировал на все дружеские авансы совершенно неадекватно – сердито сдвинул седые брови и погрозил ей коротеньким пальцем:

– Твои родители должны хорошенько отшлепать тебя, глупая маленькая женщина. Нельзя так обращаться с праймастером – большое зло, большая беда возможны.

"Хотела бы я знать, что это за прайсмастер такой, и что я ему сделала," – мысленно огорчилась девушка, совершенно сбитая с толку. Но вслух ничего не сказала, решив переждать, пока хоть чего-нибудь не проясниться.

– Твое? – спросил ее коротышка, чуть приподнимая влажные листья со своей корзиночки. Там в глубине лежал темный овальный камешек, очертания которого показались Вилене смутно знакомыми. Она протянула руку, чтобы потрогать его, но малыш резко вскрикнув, отдернул корзинку.

– Не налеталась? Совсем помереть хочешь? – маленький пушистик был искренне разгневан. – Совсем старухой стать, седой, беззубой? Смеятся много-много и слюни тянуть, да? – тут он так темпераментно изобразил безумную старуху, тряся головой и добросовестно пуская пузыри, что Вилена невольно покатилась со смеху. Заметив, что коротышка рассердился еще больше, она поспешила оправдаться:

– Простите меня, бога ради, если я неподобающе себя веду, но я честное слово не знаю, что это такое, – показала она на камень – и как я тут оказалась.

– Не знаешь, говоришь? – недоверчиво покосился коротышка. – Значит, шла-шла и камень времен нашла, так что ли? – и он иронически осклабился.

– Звучит неправдоподобно, но именно так все и было, – развела руками девушка. И она рассказала маленькому созданьицу обо всем, что с ней произошло за эти несколько недель.

Моховоухий дедок слушал повествование молча и сосредоточено. Только изредка его пергаментные, отвисшие словно у престарелой рыбы губы принимались бесшумно двигаться. Пару раз, в особо напряженных местах, такое пережевывание сопровождалось настораживанием ушей. Вилена смотрела на своего собеседника во все глаза. С каждой минутой он все больше нравился ей, – особенно привлекала детская непосредственность его поведения.

Как только девушка замолчала, старичок стремительно встал, подошел к ней и погладил своей коротенькой лапкой ее по голове.

– Прости меня, маленькая женщина, – произнес он, взволнованно шмыгая носом. – Я совсем старый, совсем глупый, плохие, злые слова тебе говорил. Я беру их назад, пусть из не будет, – и коротышка стал собирать что-то из воздуха, потешно запихивая себе в рот. Со стороны могло показаться, что дед рвет с невысокой яблоньки крупные яблоки и с видимым усилием пожирает их. Только вот и деревце и плоды почему-то оставались невидимыми.

Вилене сделалось неловко и она попыталась остановить деда:

– Да будет вам, перестаньте пожалуйста. Вы ведь не со зла меня ругали.

Дедок повернулся, остановившись с не съеденным яблоком в руке, сглотнул, и невнятно произнес:

– Еще три – и полный порядок.

Покончив с поеданием своих упреков, старик присел рядом с удивленной девушкой и, поглаживая короткими пальчиками рот и подбородок, пояснил:

– Нельзя несправедливость пускать по свету гулять. На нее зло, обида нарастет – как ком снежный будет.

– Так что же такое прайсмастер? – перевела разговор в другое русло Вилена. – Как я уже поняла, вот он, – осторожно кивнула она в сторону корзиночки, с лежащим в ней камнем. – Только для чего он – простите – не догадалась.

Дедок заметно обрадовался такому вопросу и, воодушевившись, стал объяснять:

– Прайсмастер или Камень Времен – чудодейство древнее и весьма могучее. Ты вот, небось, думаешь, что твой мир, твоя реальность единственные на свете, так?

– Теперь уже нет, – обведя глазами окружавший ее пейзаж, откликнулась девушка. Вряд ли такое местечко могло существовать на Земле – все тут было совершенно другое.

– Умная значит, на лету схватываешь, – похвалил ее коротышка. – Реальностей множество и они соединены друг с другом подобно листам в книге. Прайсмастер же эти листы перевертывает, перенося своего хозяина с одного на другой. Тебе повезло, что ты перестала на него жать и остановилась здесь – считай на первой странице. Даже я не знаю, что там – он махнул вдаль своей ручкой, за обложкой. Но это все в нашем времени – в сегодня. Ты ни во вчера ни в завтра не унеслась. Чтобы плыть по Реке Времени – совсем по другому камень настроить надо – тут большая сила нужна, да.

Пауза затягивалась. Вилена была несколько ошарашена открывшейся ей истиной, а дедок видно решил ей дать приходить в себя. Так они и просидели до тех пор, пока багровое светило ни начало погружаться в болотный туман. Стало холоднее и на мохнатых усах старичка и волосах девушки стали оседать мелкие мокрые капельки. Они сверкали и переливались в тающем отблеске света драгоценным разноцветьем: от рубина – до сапфира и изумруда. Тени болотных испарений становились все причудливее и в отсыревшем звуке разносились таинственные звуки наступающей ночи. Дневные существа уходили на покой, оставляя земли, воды и воздух рожденным в ночи. Вилена и моховой дед тоже отправились в пещеру – день для них окончился, покидая их вместе с солнечными лучами, чтобы завтра вернуться новым, юным и румяным, принеся новые хлопоты и открытия.

-2-

Просыпаться рано Вилена не любила. Она так и не вставала до полудня, если бы ее не разбудило невнятное бормотание, заполнившее собою всю пещеру. Девушка открыла глаза, чтобы посмотреть, в чем, собственно дело и тут же зажмурила их снова. По темным стенам, змеясь, бежали бирюзовые блики, делая поверхность на вид такой же ребристой, как песчаное морское дно от игры волн. Свет пульсировал, и казалось, что пещера то сжимается, то снова отступает. Мало того – стены что-то неразборчиво шептали. А посреди всей этой цветомузыки сидел ее старый знакомый – моховой старичок. Он медленно раскачивался в такт набегающим волнам, и его мохнатые уши, раздуваясь, шевелились, делаясь странно похожими на маленькие локаторы. Вилена лежала, боясь пошевелиться и помешать маленькому человечку. Мало-помалу мерный шепот усыпил девушку и второй раз она пробудилась лишь тогда, когда вкусный запах съестного защекотал ее ноздри.

Над очагом приятно булькала аппетитная похлебка. Рядом сидел дедок и помешивал в котелке деревянной ложкой с необыкновенной ручкой. Заметив, что Вилена открыла глаза, он приветливо помахал ей и ласково пригласил:

– Иди кушать, маленькая женщина. Еда готова.

Девушка не заставила себя долго ждать. Она наскоро пригладила волосы, и не прошло и десяти минут, как она уже сидела у очага и за обе щеки уминала дымящееся варево, чуть не урча от удовольствия. Старичок смотрел на нее с улыбкой. Ему льстило столь явное признание его кулинарных талантов.

Когда Вилена насытилась, она вспомнила о странном происшествии, разбудившем ее ни свет ни заря. Искоса поглядев на своего радушного хозяина, девушка поняла, что ей до смерти хочется узнать, что же это было такое. Может, задавать вопросы в такой ситуации было не самым разумным, но она просто не могла удержаться

– Почему сегодня утром пещера так странно светилась и шептала? – собравшись с духом выпалила Вилена и уставилась на мохобородого дедка, даже не зная, ответит ли он ей или осерчает за то, что она увидела то что ей не положено.

Слава богу, малютка отреагировал вполне спокойно:

– Я ведь еще не открыл тебе, кто я, маленькая женщина. Живущие здесь сиваны называет меня Рамбериком-са или Дядюшка Шепота. Когда они много думают, а голова у них пустая – ничего решить не могут, ко мне идут, в пещеру Шепота. А утром, да, говорила пещера, ты правильно видела. Только сегодня я не для кого-то вопрошал, а для себя.

– А кого вы спрашивали? – опять не удержалась от вопроса девушка, вклиниваясь в плавное повествование своего гостеприимного хозяина. Тот слегка покачал круглой мохнатой головкой, не одобряя ее поспешность и нетерпеливость, но все же ответил:

– Местные думают, однако, что приходящий сюда, говорит с духами. Не всегда это так, не всегда. Чаще всего все ответы знает наша спящая душа – подсознание. Оно все знает, все помнит. Тому 10 лет ветка за тобой хрустнула. Ты не оглянулся даже, дальше пошел. А его разбуди да спроси – узнаешь, кто за тобой шел, застрелить хотел, да почему передумал. А здесь, вишь, нутро твое сокровенное просыпается, да под потолок улетает, будто и не твое вовсе, а само по себе. Стены то его дальше не пускают, заклятья тут. Стало быть, будто сам себя спрашиваешь, да. Сам себе не поможешь, кто поможет-то? Правда, иногда приходиться духов звать. Но они бывают капризны и раздражительны, лишний раз и беспокоить не захочешь.

Вилена слушала, открыв рот. В голове сразу возникла целая куча вопросов. Их было так много, что она даже не могла выбрать, какой же следует первым. Но ей так и не удалось ничего спросить. У входа в пещеру раздалось осторожное покряхтывание. Дядюшка Шепота и девушка дружно повернули на звук головы. В проеме стояла золоченая фигура. На голове у входящего красовался весьма объемный шлем, по бокам которого, из двух широких рогов торчали пучки длинных переливающихся перьев. Из-под нависающего козырька виднелось смуглое решительное лицо с орлиным носом и черными, свисающими до подбородка усами.

"Гордый тип", – отметила про себя Вилена – глазки то небольшие, а как сверкают. И губы вон ожал в ниточку – видно привык приказывать и ожидает только повиновения".

Пришелец был чуть ниже девушки, но богатые доспехи и гордая осанка предавали ему королевское величие. Одежда же его состояла из весьма искусно скрепленных между собою металлических пластин и дубленой кожи. В руках молодой человек держал что-то завернутое в шелковую ткань. "Приношение духам," – догадалась девушка. – Должно быть моховичок тут не бедствует!"

Вошедший устремил на сидящий свой высокомерный взор и, удивленный, задержал его на Вилене. Потом опустился на одно колено и протянул свой сверток деду. Воин сопровождал свое подношение гортанными фразами на совершенно непонятном девушке языке. Но каким-то шестым чувством, она поняла, что говорил он и о ней тоже.

Дядюшка Шепота медленно и важно повернул к своей гостье плоское личико. Видно было, что он изо всех сил старается держать марку, но что-то его страшно забавляет.

– Этот сиван пришел вопрошать духов. Дивится, что ты здесь, я ведь все бобышем жил, один. Он решил, что ты Богиня Света, извиняется, что не принес тебя даров. Поддержи старика, побудь богиней, а?

– Ну конечно, с радостью, – согласилась девушка. – А что полагается делать богине?

– Головой просто милостливо так кивай, и сойдет, – отозвался дедок.

Во время их разговора воин смотрел то на нее, то на него, пытаясь хоть что-то понять. Увы, ничего не вышло, и неудача окончательно убедила его в божественном происхождении Вилены.

Когда же, получив ответ, юноша ушел, псевдо-богиня поинтересовалась:

– О чем он спрашивал? Я ведь ни слова не разобрала из его речи.

– Стоит ли ему идти войной на соседей. Они почитай только об это и думают. Сиваны еще очень юная раса, однако. Кровь в их жилах бродит, как молодое игристое вино. На коня, шашку наголо и в степь. Попадется дракон – порешат дракона, а то и соседнее княжество спалить – тоже для них потеха. Молодо – зелено, все переломать, переделать, а не понять. Сердца быстро-быстро стучат, жить торопятся. В груди у них звучат песни победв и боли, веселья и смерти. И сиванам все равно, какая из них поется – весело им от их музыки и все. Мой народ, сайки, такой же был, давно только, много веков прошло. Весь мир тогда юным был: звезды были светлее и воздух прозрачнее. Мы многое могли – духи стихий служили нам. Каждому клану – свои. Нам, клану Ветра, подчинялись духи воздуха. Тогда меня звали Вайберин. – Последние слова коротышка произнес как-то по особенному, – речь его стала более плавной и горделивой. Девушка смотрела на него во все глаза – перед ней стоял уже не Дядюшка Шепота, смешной моховой старичок, суетливый, как мышь полевка, чьи слова подскакивали и дребезжали, словно камушки в гордом ручейке. Нет, теперь это был Вайберин, величественный, повелевающий целым невидимым миром. И он вещал: