Текст книги "Бойтесь напуганных женщин"

Автор книги: Лариса Кондрашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава четырнадцатая

Интересно, что этот Лавр делает в их глуши?!

А что, если он... Нет, не он. Во-первых, Лавр повыше, а во-вторых, несмотря на широкие плечи, в кости он поуже, чем давешний насильник...

Она вспомнила о ночном происшествии и опять покраснела, словно мужчины были в курсе ее невольного грехопадения.

– Вы знакомы? – между тем обрадовался директор. – Вот и хорошо, вместе легче будет работать.

– Почему-то я считала, что ты экономист, – торопливо сказала Тоня, почувствовав, как он обласкал ее взглядом.

– Нет, я инженер-механик.

– Мне казалось, в банке...

– Я занимался лифтами и прочим оборудованием, включая системы кондиционирования. То есть не то чтобы я их монтировал, но по крайней мере отвечал за их работу.

– А теперь?

– А теперь у меня свой бизнес. Хочу вложить деньги в туризм. В частности, в ваши пещеры. Говорят, это очень перспективное дело. Ко всему прочему Леонид Петрович заинтересовал меня своим садом камней. Между прочим, классная идея.

– И ее автор – Антонина Сергеевна! – подхватил директор.

Тоня решила не настаивать на том, что авторство не ее, а Надежды. В конце концов, какая разница? Вот только почему-то на Лавра ей было стыдно смотреть.

Она подумала, а вдруг все же он знает, что случилось позапрошлой ночью у заброшенного участка? Сам не участвовал, а сопровождал того, другого?

– Простите, Лавр, а вас, случайно, не было на вечеринке у Нади? – дерзко спросила она. В конце концов ей терять было нечего.

– У Нади? – переспросил он, нахмурив лоб. – Вы имеете в виду, что у нас с вами здесь есть общие знакомые?

– Да это я так, на всякий случай спросила.

Тоня заставила себя улыбнуться ему. Паранойя! У нее точно уже клиника.

– Понимаете, моя подруга пригласила на новоселье сто человек. Весь двор столами заставили. При том, что сама она приехала в Раздольный меньше недели назад.

– Мы с женой тоже были, – ухмыльнувшись, вмешался директор.

– Вот я и подумала, может, я вас не заметила?

– А я, увы, не сподобился, – сказал Лавр, – видимо, не успел вписаться, только что приехав в ваш благословенный поселок. А что, считаете, много потерял?

Значит, на новоселье Лавра не было. И тогда караулить ее он не мог. Иначе как бы он узнал, что Тоня решила пойти пешком?

Как он, должно быть, удивился ее вопросу! Ни с того ни с сего его спрашивают о том, был ли он на какой-то неизвестной ему вечеринке.

Но он некоторое время прождал с внимательным выражением лица ее очередного вопроса и, не дождавшись, опять заговорил с директором:

– Так мы сегодня едем к вашему удивительному камню?

– Конечно, едем! – оживился директор. – И с нами поедет Антонина Сергеевна, потому что в будущем именно она станет смотрителем нашего даже не сада, а музея камней, который вскоре прославится на весь край!

– Леонид Петрович! – встревожилась от его энтузиазма Тоня. – Вы меня пугаете. Такой ответственности я не перенесу.

– Ничего страшного, – отмахнулся тот. – Ходи и показывай. Этот камень у нас называется так, этот – этак. Для верности можно все на самом камне и написать, так что будешь ходить и читать. Тем, кто плохо видит.

Сказал и расхохотался.

– А вход будет платный. К бесплатному наши люди относятся с подозрением. Что там еще ты предлагала? Дегустационный зал? Его еще надо построить. Но я уже договорился с одной бригадой, они обещали здание под крышу за две недели вывести. Конечно, придется тебе, Антонина, вроде как прорабом быть. Надзирать за ними.

В общем, Тоня и оглянуться не успела, как Леонид Петрович стал говорить с ней о Надиной идее как о деле решенном, и выяснилось, что у Тони появилась уйма обязанностей. Даже голова кругом пошла.

Как говорил в детстве ее маленький брат: «Я так испугался, что с ума не мог сойти!»

Лавр молча переводил взгляд с одного на другую, поблескивая темно-зелеными глазами, и, наверное, удивлялся про себя их странному разговору.

Однако как все совпало: это его неожиданное появление в Раздольном и то происшествие невдалеке от ее дома...

– Ну что, поехали? – спросил у них директор, усаживаясь рядом с водителем и кивая им на заднее сиденье.

Тоня поспешно открыла дверцу, не давая возможности сделать это Лавру. Ведь он подойдет к ней так близко, что она опять почувствует запах туалетной воды «Босс».

Можно подумать, что, сидя рядом с ним на заднем сиденье, она этого не учует!

Однако у Лавра был совсем другой одеколон. И вообще он просто не мог такого сделать! Она невольно покосилась на сидящего рядом мужчину, и он ободряюще ей улыбнулся.

Директор почти не обращал на молодых людей внимания, а говорил словно для себя и своего водителя:

– Короче, о музее. Я хочу начать его устройство с доставки именно этой природной скульптуры... Правда, наши раздольновские говорят, что в отрыве от того места, где Плачущая девушка стоит, она не будет производить нужного впечатления, но я думаю, что с таким художником, как Тоня, и с таким инженером, как Лавр, мы сделаем все не только не хуже, а лучше!

– Минуточку, Леня, – заговорил наконец Лавр, – что ты такое придумал? Можно подумать, я сюда жить приехал. Мне нужно было лишь взглянуть на пещеры да просчитать, сколько будет стоить приведение в порядок центрального входа. Ну там... построить избушку на курьих ножках для тех, кто захочет возле пещер пожить, поставить будочку для кассира... В общем, мне здесь задерживаться будет незачем.

– Значит, тебе деньги не нужны? – обернулся к нему директор.

– Деньги всем нужны.

– У тебя дети маленькие по лавкам плачут?

– Нет у меня детей.

– Вот и поработай у меня месячишко. Хочешь, я тебя на квартиру к хорошей женщине устрою? Совхоз будет платить.

– Квартиру себе я уже нашел.

– Ну и вот, значит, никаких проблем?

– Ты застал меня врасплох со своим предложением.

Лавр посмотрел на Тоню, будто прося у нее совета. Она в ответ только пожала плечами: как она может знать, принимать ему предложение директора или нет?

Тот, кстати, достаточно напорист, чтобы уговорить сомневающегося.

– Так думай. У тебя есть еще десять минут... Десять, Назарыч?

– Пятнадцать, – отозвался водитель.

– Ну, значит, пятнадцать. Бездна времени!

Тоня тихонько рассмеялась.

– Вы думаете, Леонид Петрович со мной предварительно говорил? Нет, я только сейчас узнала как о своем предполагаемом директорстве, так и о строительстве дегустационного зала.

– Не дрейфь, Титова, прорвемся! Ты молодая женщина, у тебя масса энергии, и я нашел ей применение.

– Но ведь я художница, – опять попыталась возразить она. – Я привыкла работать в одиночестве и людьми руководить совершенно не умею.

– Так привыкай, – ничуть не смутился от ее откровенности директор. – Сначала потренируешься на камнях, а потом и к людям перейдешь.

Он снова рассмеялся. Чувствовалось, веселье из него сегодня так и прет. С чего бы?

– А в процессе дегустации ты с народом так сдружишься – водой не разольешь! Еще мне спасибо скажешь.

– Спасибо!

– Рано, Тонечка, рано... Но затея твоя мне нравится.

– Да это, откровенно говоря, вовсе не моя затея! – сказала Тоня.

– Еще лучше! У тебя отличная подруга. Она не только нашла для тебя хорошее дело, но и не стала упоминать свое авторство. Помяни мое слово: прославишься ты на весь край не своим мастерством художника, а именно музеем и дегустационным залом!

На комплимент его высказывание совсем не походило, потому Тоня не отозвалась, а продолжала посматривать по сторонам, в очередной раз отмечая, как красива местная природа. От одного любования ею человек должен стать долгожителем, потому что цивилизация здесь почти не оказывает на него своего разрушающего действия...

Водитель у директора совхоза был опытный. Да и стал бы разве Леонид Петрович ездить с другим? Тоня видела со своего места его волосатые жилистые руки, которые не вцеплялись в баранку и даже не держали ее, а касались. И машина слушалась этих касаний, и лезла, и ползла, как пес-вожак в упряжке, повинуясь окрику каюра.

Вначале они поднимались вверх по какой-то узкой грунтовой дороге, потом долго ехали вниз и, наконец, остановились у небольшой горной речушки, которая вытекала как будто из дыры в скале.

– Где же ваша Плачущая девушка? – поинтересовался Лавр, украдкой разминаясь.

В машине он ехал, стараясь не касаться Тони и оттого неудобно скособочившись, потому что чувствовал ее напряжение и не мог понять, что с ней происходит. Неужели он ей так неприятен? Или она чего-то боится?

– Да вот же она! – Директор подвел Лавра с Тоней к какому-то камню, не сразу увиденному ими – его скрывал торчащий из скалы куст.

Собственно, девушкой этот камень можно было назвать с большой натяжкой, но главное, что удивляло, – там, где предположительно было лицо, по камню бежали тонкие струйки воды. Один из ручейков, которые во множестве стекали со скалы, падал прямо на старый корень, торчащий из скалы, и далее скатывался на голову «девушки».

– Да, здесь можно немного поработать резцом, и тогда черты лица проступят более отчетливо, – сказала Тоня мужчинам.

– И ты сможешь это сделать? – заинтересовался директор.

– Смогу, конечно, отчего не смочь, – кивнула Тоня, – потом надо места сколов немного состарить, и фигура будет что надо!

– Чувствую, Титова, что вместе с тобой прославлюсь и я, – потер руки Леонид Петрович.

– Можно подумать, вас с вашим виноматериалом кто-нибудь не знает, – хмыкнула Тоня.

– Минуточку, господа, – не слишком вежливо прервал их Лавр, – но тогда фигура эта уже не будет Плачущей девушкой, не так ли?

– Не так! – Директор подхватил его под руку и подвел ближе к фигуре. – Я уже все продумал. Мы проведем к этой природной скульптуре небольшую водяную трубку, из которой вода так же будет капать на голову и струиться по лицу. Более того, с помощью Антонины Сергеевны мы еще больше увеличим ее сходство с девушкой... Как ты думаешь, двести рублей за вход в сад камней будет не слишком дорого?

– Включая дегустацию? – уточнила Тоня.

– Да ладно, уж и пошутить нельзя!.. Я думаю, рублей пятьдесят. Чтобы хоть частично оправдать затраты...

– Какие затраты? – поинтересовалась Тоня. – Оплату моего скромного труда?

– А доставку, – разгорячился директор, – а кран, а площадку, на которую мы вывезли уже пять машин гравия?! Представляю, каких трудов будет стоить доставка остальных камней. Вряд ли они лежат возле дороги и их можно вывезти без помощи автокрана...

– Если совхозу это невыгодно, тогда зачем и затеваться?.. – фыркнула Тоня.

– Не то чтобы совсем невыгодно. Этот, как его, пиар еще никому не повредил.

– Все равно не понимаю, зачем вам пиар? – продолжала допытываться Тоня.

– Не государственные мозги у вас, сударыня. Представь, сегодня губернатор края небось и не знает, где находится наш поселок, правильно? И если обращаться к нему с какими-то своими проблемами, может и отказать. А так... Кто прославляет край, куда едут толпы туристов, где культурная жизнь бьет ключом, тем и помогать надо...

– Ну уж и ключом!

– До чего же ты вредная женщина, Титова! Недаром наши мужички-холостячки тебя боятся. Ходят вокруг, облизываются, а ближе подойти боятся...

Тоня могла бы сказать, что некоторые таки осмелились, подошли, но тут же подумала, что говорить о таком, конечно же, постесняется. Так и будет жить и в каждом мужчине видеть потенциального насильника.

Лавр с новым интересом взглянул на нее.

– Так что, сможем мы ее погрузить? – ворвался в мысли Тони голос Леонида Петровича.

Лавр вернулся к машине, вытащил из нее небольшую дорожную сумку, а уже из сумки – саперную лопатку, подошел к Плачущей девушке и осторожно стал копать у ее основания. Потрогал фигуру, пробуя, не шатается ли, и наконец кивнул каким-то своим мыслям.

– В крайнем случае придется использовать отбойный молоток, – сказал он директору.

– А она не треснет?

– Будем надеяться, – пожал Лавр плечами.

– Постойте, а где же водопады? – воскликнула Тоня, увидев, что мужчины опять идут к машине.

– Да вон они, – махнул директор, – надо через эту речушку перебраться, там другая есть, пошире. Приток Челбы...

Тоня с сожалением взглянула на свои ноги, обутые в короткие кроссовки, больше напоминающие кеды. В такую холодную воду войди – воспаление легких обеспечено.

Но долго горевать ей не пришлось. Не успела она охнуть, как Лавр подхватил ее на руки, чтобы перенести через речку.

– Вы там недолго, – крикнул им вслед директор, – а то мне еще в район ехать!

Один раз Лавр поскользнулся и, удерживая равновесие, крепко прижал ее к себе, но Тоня должна была с сожалением признать, что даже следа того самого одеколона на его коже нет.

Почему с сожалением? Потому что поняла, что ей бы хотелось знать, что тогда ночью это был он...

Нет, не то чтобы ей нравились насильники, но вообще-то впервые в жизни она чувствовала себя спокойно в мужских крепких руках. То есть Тонин муж Михаил тоже не был задохликом, но она могла представить его себе в виде мурлыкающего тигра, о котором никак нельзя сказать наверняка, что он приручен и не нанесет человеку никакого вреда...

Надо же, однако, как вывихнуты у нее мозги! Она хотела бы знать, что этот мужчина, который сейчас нес Тоню на руках, совсем недавно ее изнасиловал!

Между тем Лавр поставил ее на землю, и она увидела, как за узким перешейком со скалы высотой метров пять низвергается вода, с ревом, брызгами во все стороны, и как этот ревущий поток шутя ворочает многопудовые камни и тащит их за собой словно играючи. Впрочем, эта игра потоку как бы надоедает, он бросает очередную каменную глыбу, тащит за собой следующую, и так на всем пути...

– Отчего-то наблюдая за водой, льющейся из крана, я никогда не думал о том, что она может быть такой сильной. Вроде и река неширокая, а камни ворочает – будь здоров, – сказал поверх ее плеча Лавр.

Завороженная зрелищем Тоня не помнила, сколько так стояла, пока ее не коснулась рука Лавра.

– Ну что, побрели обратно?

Она скосила взгляд на его ноги, кстати, тоже обутые в кроссовки, и спохватилась:

– Конечно же, надо идти! Тем более что у тебя промокли ноги... Знаешь, – вспомнила она, – а у меня в сумочке есть коньяк.

– В самом деле? – не поверил он.

– В такой плоской фляжке, подруга мне ее подарила. Дала и говорит: сувенир из Америки. А фляжка серебряная... Она, кстати, все время мне пытается что-то дарить.

Лавр опять подхватил ее на руки и хохотнул:

– Ну, за такой приз я согласен нести тебя на руках даже не поперек, а вдоль!

Что это он вдруг словно назад попятился? Нарочно хочет обесценить ту мимолетную искру, которая промелькнула между ними?

– Скажи, Лавр, а как ты здесь оказался, я имею в виду в Раздольном?

– Наверное, как и ты.

– Ты тоже от кого-то убежал?

Лавр удивленно взглянул на нее и буркнул:

– Не очень удобное время для серьезного разговора. Помолчи, а?

– Молчу-молчу, – пробормотала она, прижимаясь щекой к его груди.

Он опять поскользнулся.

– Ты хочешь нас утопить, – шепнул он ей в самое ухо.

– Да здесь воробью по колено! – фыркнула она.

– То есть ты пытаешься умалить мои заслуги и, как следствие, уменьшить дозу согревающего?

Опять про коньяк! Как ребенок – протянет руку к интересующему предмету и тотчас отдернет, потому что взрослые говорят ему: нельзя!

Странно, от того, что он так, может, и не слишком изящно шутил, у Тони внутри стал размерзаться некий комочек, который до сего времени не давал ей свободно вздохнуть. Все-таки она никогда не могла наплевать на отношения между мужчиной и женщиной. Мол, подумаешь, ночь вместе провели. Не считайте секс поводом для знакомства!

Рассказы подруг о мужчинах-разовиках, то есть тех, с кем у них был мимолетный секс, ее не вдохновляли. Никому не приятно, что его используют, и не обращать внимания на интим она все равно не могла. Вон даже Наде так и не рассказала о мужчине одной ночи.

– Посмотрели? – встретил их дежурным вопросом Леонид Петрович.

– Красиво, – сказала Тоня.

– То-то же, а ты уезжать собралась...

– Когда? – изумилась Тоня.

– Не собиралась? Ну значит, мне наврали. И правильно, в поселке будущего должны жить не только земледельцы и виноделы, но и свой заслуженный художник.

Тоня, не выдержав, прыснула:

– Это кто ж мне такое звание даст?

– Мы дадим представление в край, – не моргнув глазом заявил директор. – Вот торжественно откроем наш музей под открытым небом, начнут к нам разные знаменитости ездить. И станут спрашивать: кто же такую красоту придумал? А мы им: наша художница, Титова Антонина Сергеевна!

Но Тоня слушала его вполуха. Так, как, наверное, слушали многие посельчане, когда директор в очередной раз рисовал им картину светлого будущего. Они даже не замечали, что шажок за шажком, метр за метром их директор подвигался к своей цели. И вот уже стали жить лучше. И завели свой кинотеатр, маленький, на сто двадцать посадочных мест, но ведь он есть. И картины в нем показывают самые современные. Не какие-нибудь сто вторые копии, а самые первые, без обрыва и хрипов.

И уже кто-то роет котлован под будущее кафе...

– Титова? А почему – Титова? – шепотом спросил ее Лавр. – Насколько я помню, ты брала фамилию мужа – Страхова.

– А я взяла саморазвод! – пошутила она.

Отвинтила колпачок у фляжки – по салону поплыл запах хорошего коньяка.

– Вы что это, тайком употребляете? – обернулся к ним директор, протягивая руку к фляжке. – Надо по старшинству!

– Лавр ноги промочил, – сообщила ему Тоня.

– Видишь, промочил, а у меня внутри сухо, как в пустыне, – сказал Леонид Петрович, отпивая коньяк прямо из фляжки. – Хорошо! – мечтательно проговорил он. – Вот и я подумываю, не открыть ли нам цех по производству коньяка? Съезжу к Шовгенову, посмотрю на его виски, да и сам займусь чем-нибудь этаким...

Он вздохнул и вернул фляжку Тоне.

– А если и вправду промочил, так ты, Титова, займись мужиком. Простудится – будешь виновата. Ноги там ему попарь или еще что, а то и к бабке Суворовой за травой сбегай. Ты же знаешь, болезнь лучше предупредить.

– Ничего со мной не случится! – отозвался Лавр.

– Береженого Бог бережет, – строго сказал ему директор и наказал водителю: – Молодых людей отвези к Титовой домой, потом за мной заедешь.

Он вышел у дирекции совхоза, а водитель и вправду доставил Тоню с Лавром к ее дому.

Тоня мысленно вздохнула: опять ей придется что-то выяснять, какие-то отношения налаживать. «А ты как раз вывесила мозги на просушку! – отчего-то развеселился внутренний голос. – И теперь ленишься приводить их в рабочее состояние».

«Ленюсь, – согласилась она, – когда привыкла плыть по течению, трудно заставить себя взяться за весла».

– Так ты что, рядом с моей квартирной хозяйкой живешь? – вполне натурально удивился Лавр, после чего всякие подозрения в его адрес моментально отпали.

– Так совпало, – пожала плечами Тоня, открывая калитку.

Он медленно вошел, оглядываясь по сторонам. Тоня опустила глаза и возле куста сирени увидела свои вещи, в которых вчера обливалась. Она нарочно пошла справа от Лавра, закрывая собой неприглядное зрелище. Это же надо, не убрала следы своей психологической оргии!

– Разувайся! – войдя в дом, скомандовала она Лавру и побежала на кухню греть воду. У нее в специальной пристройке стоял газовый баллон, так что Тоня пользовалась газовой плитой.

По пути она забежала в свою комнату, переоделась в лосины и футболку. Возвращаясь, привычно взглянула на себя в зеркало: на щеках ее цвел румянец, глаза этак живенько блестели.

– Сейчас чайник закипит, будем греть тебя с двух сторон: парить ноги и поить чаем с малиной. Пропотеешь, согреешься, а завтра будешь как огурчик...

– Ты изменилась, – сказал Лавр дежурную фразу. – Я имею в виду здесь, в этих горах, ты стала другой. Впрочем, ты и раньше была красива, а теперь просто расцвела. Мне тогда ты все же казалась такой бледной и... анемичной, что ли...

– Что, анемичной? – расхохоталась Тоня. – Понятно, отчего теперь я кажусь тебе здоровой. Немного румянца благодаря свежему воздуху, никакого контроля за режимом питания, бутерброды на ночь... Ты не пробовал вырезать из дерева скульптуры?

– Зачем? – не понял он.

– Просто это требует определенных усилий и крепких рук. У меня прежде мечта была: резьба по дереву. Здесь вот и осуществилась. Женщины этим редко занимаются. Считается неженским делом... Между прочим, на речке я задавала тебе вопрос, а ты не захотел на него ответить...

Лавр не стал спрашивать, какой именно, значит, тоже думал об этом.

– Сейчас я взглянул на происходящее твоими глазами и увидел все странности моего приезда. Объяснения шиты белыми нитками, а то, что я снял квартиру по соседству с твоим домом, и вовсе. Наверное, ты мне не поверишь...

– Поверю! – с нажимом сказала Тоня.