Текст книги "Формула неверности"
Автор книги: Лариса Кондрашова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава двадцать первая
Ленька и вправду приехал в течение часа. Небритый, бледный. Зашел домой и в ответ на обеспокоенный взгляд Тани махнул рукой.
– Не было бы счастья, да несчастье помогло!
– У тебя вид – словно только что с креста сняли.
– Ничего. Побреюсь, поем какого-нибудь твоего супчика, отосплюсь и приду в себя… Я зайду к Маше.
Он преспокойно пошел на половину сестры. Странно, в другое время Таня непременно на это как-то бы откликнулась. Конечно, зная, как теперь, предысторию. А здесь – даже не удивилась. Подумала лишь про себя с усмешкой: еще немного, и у них будет все как в мусульманской семье – первая жена, вторая жена, и никакой ревности между ними.
Они с Машей договорились ничего Леониду о своей размолвке и полной информированности Тани не рассказывать… Иными словами, он не знал, что жена в курсе его отношений с сестрой. Интересно, если бы знал, это его остановило? И сама же ответила: вряд ли.
Ленька вернулся от Маши довольно быстро. Она даже не стала его ни о чем спрашивать. Он тяжело плюхнулся на кухонную табуретку, Таня разогревала ему суп, – пробормотал сквозь зубы:
– Обе вы, сестрицы, упертые! Одна тихой сапой своего добивается, а другая так и вовсе своих намерений не скрывает. Заладила одно и то же: «Поеду к сыну, в Мурманск!» Нашла райское местечко. Раньше людей в те места ссылали, а Мария Всеволодовна добровольно на жительство собирается. Как у Высоцкого: «Поехал сам, поехал сам, не по этапу…»
Вообще-то Таня все же не верила, что решение Маши окончательное. Думала, это от стресса. Успокоится, поймет, что от себя все равно не убежишь, да и останется. Сколько себя Таня помнила, они с Машей не расставались. Пространственно. То есть они с Мишкой жили, конечно, на другой квартире, но она знала, что в любой момент может к сестре приехать или позвать ее к себе…
Но Мурманск не ближний свет. Крайний Север! Нет, решение сестры определенно в голове не укладывалось. Таня даже не хотела рассуждать об этом, но подготовка Маши к отъезду происходила на ее глазах, и тут уж… против очевидного не попрешь. Тане даже обидно стало от той радости, которую получала Маша от сборов.
Как Ленька ни храбрился, а слабость дала себя знать довольно быстро. Он уже сидя на кухне стал покрываться бисеринками дота и явно слабеть. Даже ложка в руках казалась ему, наверное, тяжелой. Поднимать его на второй этаж в супружескую спальню Таня не стала, уложила на диване в гостиной.
Дождавшись, пока муж заснет – вдруг ему бы что-то понадобилось? – Таня опять поспешила на половину сестры.
Посреди комнаты стоял кожаный чемодан, и Маша – известная аккуратистка – укладывала в него теплые свитера, юбки, шерстяные платья.
………..
Второй удар… Таня уверена была, что Машин отъезд для него именно удар.
Она понимала и Машину взбудораженность: сестру вывел из равновесия не только предстоящий отъезд, но и то двойственное чувство, с каким она оставляла Леонида. Для нее все как бы оставалось в прошлом. И жалко, и ничего не поделаешь. И уверенность в том, что время – лучший доктор и все наконец наладится.
Сегодня Маша улетала, и на столе стоял не только чай, но и хорошее красное вино. Леонид, который прежде пил только водку, по совету Маши тоже налегал на вино.
– Тебе надо кровь оздоровить, – посмеивалась она, – вывести то, что не нужно.
– Чужие кровяные тельца, ты имеешь в виду?
Не только Таня, но и Маша, и Ленька до конца не осознавали, что расстаются. Наверное, оттого и были так горячечно веселы.
– Какие ты слова знаешь! – улыбнулась Маша.
– Да уж наслушался, пока бока отлеживал!
– Мне еще надо съездить, расчет получить. – Маша взглянула на часы.
– А может, выедем в аэропорт пораньше, и ты заедешь в свою клинику, – предложила Таня.
– Ты права, – кивнула сестра.
И все так спокойно, словно не место жительства меняла, а в командировку в пригородное село ехала. Чемодан и большая дорожная сумка стояли собранными, и Маша давала Татьяне указания, если вспоминала что-то.
– Пусть в моей половине Света живет.
– Ты говорила.
– Она человек аккуратный, дом будет содержать как положено. И надеюсь, Леня не будет слишком выступать, когда к ней иной раз зайдет Слава.
– Ты прямо меня каким-то цербером представляешь, – не очень искренне отозвался Каретников.
«А то нет, – мысленно усмехнулась Таня. – Цербер не цербер, а в надзирателях тебе было бы самое место!»
– Caшa меня провожать собирается? – спохватилась Маша.
– Сказала, подъедет в аэропорт.
– Пожалуй, пора двигаться, – засобиралась Маша. – А то заведующий все на «отходную» намекал. Небось приставать начнет: выпей да выпей! Я пару бутылок коньяка купила – пусть коллектив выпьет за мое здоровье. Народ недоумевал: куда я так спешно еду? Сын, сказала, женится. Пришлось соврать. Как еще объяснишь… – На мгновение по лицу Маши пробежала тень, но она тряхнула головой: – Начнем жизнь сначала! Вдруг там мне больше повезет? Психологи считают, что раз в десять лет надо менять окружающую обстановку.
– Я отвезу тебя, – сказал Леонид.
– Еще чего, у меня свой шофер есть.
– Интересно, кто это?
– Сестрица моя, Танюша.
– Ага, на моей машине.
– Зачем на твоей, у нас своя есть.
– А я все забываю спросить: чья машина стоит во дворе?
– Наша. А поскольку я уезжаю, то теперь уже только твоей жены. Если ты не передумал ехать в аэропорт, то можем взять тебя с собой в качестве пассажира.
– Дожил! – буркнул Ленька, впрочем, вполне беззлобно.
Вечером они просто лежали рядом в постели, и на исполнении супружеского долга никто из них не настаивал. Леня не делал попыток даже обнять ее, а Таня – тем более. Она даже решила про себя, что, если он проявит инициативу, она откажется по вполне уважительной причине – рана Леонида еще как следует не зажила.
– Она очень уж переживала из-за этого Валентина, – тихо проговорил Ленька, скорее констатируя.
– И не говори, – вздохнула Таня, – чуть ли не убийцей себя изобразила. Травиться хотела.
– Как – травиться? – чуть не задохнулся Леонид.
– Так. Позвонила мне, а голос такой – мурашки по коже. Я села в машину и помчалась в клинику. Смотрю, сидит моя Машенька за столом, достает из упаковки таблетки и горкой складывает.
– Зачем?
– Наверное, чтобы сразу выпить. Ты, Леня, всегда такой сообразительный, а тут такие глупые вопросы задаешь.
– Просто я не могу представить, как что-то подобное происходит с Машей… Такая рассудительная и спокойная. Он ведь не нарочно бросился под машину?
– Вряд ли. Его товарищ, Слава, вроде говорил, что, ко всему прочему, и водитель был нетрезвый.
– Пьяный водитель с утра пораньше?
– А чему ты удивляешься? Может, и с вечера. Просто спать не ложился. А может, у него многодневный запой…
– Только Валентину от этого не легче.
– А Маша… Она просто привыкла прежде всего с себя спрашивать, вот и винит себя во всем…
Таня замолчала, и муж никак на ее молчание не отреагировал. То ли заснул, то ли сделал вид, что спит.
Она, конечно, могла рассказать Леониду еще кое-что. И о том, как внесла свою лепту в стресс Маши. И о том, что Маша считает свою любовь к Таниному мужу безнадежной. А как она еще могла считать, если ее младшая сестричка живет по принципу: и сам не гам, и другому не дам!
Не хочет Ленька серьезного разговора – не надо, ему же хуже. Таня поворочалась, устраиваясь поудобнее. Замерла. Вот сейчас еще немного, руки-ноги отяжелеют, глаза закроются сами собой…
Размечталась. Сна, что называется, не было ни в одном глазу.
Ей вспомнилась картинка минувшего дня. Они все трое стояли в очереди к стойке регистрации, а Шурки все не было. Маша вся извертелась, выглядывая в огромные стеклянные окна зала аэропорта любимую племянницу.
Наконец та появилась, но как. Прямо к крыльцу с сиреной и мигалкой подкатила милицейская машина, и из нее вышла Александра. Выплыла! Расцеловалась с теткой, что-то шепнула ей на ухо – Маша явно удивилась, даже удивленно оглянулась на Таню, но стюардессы у стойки регистрации заторопили ее, и Маша протянула билеты, а Ленька тут же поставил ее чемодан и сумку на весы.
Именно в этот момент Таня вспомнила слова Мишки о том, что дочь в кого-то влюблена. А она из-за стремительно развивавшихся событий в жизни Маши и ее самой так и не удосужилась до сих пор поговорить с Александрой. Начистоту.
Таня потихоньку слезла с кровати и услышала вовсе не сонный голос Леонида:
– Ты куда?
– Не спится, – сказала она, – пойду чаю с медом выпью.
– И мне, пожалуйста, приготовь.
Когда уже она отучится выдумывать причины для каждого своего движения. Все время оглядывалась: как Леня посмотрит на то или другое ее действие, что скажет. Вот и сейчас. Она вовсе не чай собиралась пить. Разве что попозже. Она хотела наконец поговорить с Александрой. Во-первых, какие у нее секреты от родной матери, и, во-вторых, правда ли, что она в кого-то влюблена.
Последнее, конечно, Таня собиралась выяснять очень деликатно.
Теперь же придется объяснение с дочерью отложить. Кстати, Таня даже не посмотрела, дома ли она. Александра позвонила вечером, сказала, что вернется поздно. Когда они с Ленькой ложились, дочери все еще не было дома. Ключ от входной двери у нее есть. Наверняка потихоньку пробралась к себе, чтобы не шуметь и не будить родных, которые непременно посмотрят на часы.
– Не волнуйся, мама, меня привезут. – Так в ответ на ее беспокойный вопрос отреагировала Александра.
– Кто? – уныло поинтересовалась Таня.
– Органы охраны правопорядка, – засмеялась дочь. Таня между размышлениями поставила на газ чайник, выложила в вазочки три сорта варенья: недавно сваренное клубничное и прошлогодние кизиловое и ежевичное. Поставила баночку с медом, нарезала лимон и столь любимую Леней слоеную булочку.
Она услышала, как муж спускается по лестнице, и стала наливать чай, но он миновал открытую дверь кухни и открыл входную дверь.
На этот раз поинтересовалась Таня:
– Ты куда?
– Сейчас вернусь, – ответил он.
Вернулся и правда скоро. С полиэтиленовым пакетиком, который поставил на край стола. «Из сарая принес!» – поняла Таня.
Леня открыл пакет и стал выкладывать на стол банковские упаковки долларовых купюр. Их было много. Если перевести на рубли, никак не меньше миллиона.
– Меня покупаешь? – вроде бы пошутила Таня.
– Я прошу у тебя развода.
Эта короткая фраза повергла Татьяну в шок. То есть и так было все ясно. И она думала, что рано или поздно ей придется сказать вот эти самые слова, но то, что их произнесет Леонид, она не была готова.
Кроме того, ее женское самолюбие оказалось неожиданно уязвленным. Муж платит такие огромные деньги только за то, чтобы она его отпустила.
– Это может не стоить тебе ничего, кроме самой платы за развод, – криво усмехнулась она.
– Погоди, Таня, давай поговорим спокойно. У нас с тобой, как ни странно, неплохие отношения, и в постели мы друг другу подходим, но при том не любим друг друга. Ты все еще вспоминаешь своего первого мужа, а я…
– …люблю Машу, – докончила она.
– Значит, ты все знаешь, – не удивился он.
– Знаю, мы говорили с Машей.
– Как ты думаешь, я ей не очень противен? – спросил он несмело.
Он сошел с ума! У него вообще крышу сносит! Что он несет? Не хватало еще, чтобы он сделал ее своей наперсницей. Это же надо, спрашивать о таком у собственной жены!.. С которой хочет развестись.
– Давай пить чай, а то остынет, – сказала она. Даром, что ли, она давала себе слово впредь все обдумывать и не принимать скоропалительных решений.
Ему же хотелось бы все решить побыстрее, на ходу, но в последний момент Леонид, наверное, понял, что Таня права.
Они сели за стол и некоторое время оба молча размешивали в чашках сахар.
А если судьба предоставляет ей выбор? Стоит только согласиться, и она свободна. Но с другой стороны, Леонид все равно с ней разведется. Он упертый. А тут как раз шлея под хвост попала, как говорили когда-то. «Ты останешься одна! – безмолвно взвизгнул внутренний голос. – Леонид уйдет, а Мишка на другой женится…»
Но вслух она сказала совсем другое:
– Маша любит тебя. Скорее всего поэтому она и уехала. Всю жизнь для меня старалась, думала, и на этот раз все обойдется…
– Что обойдется? – не понял Ленька.
– Думала, будто бы ты, не видя ее, быстрее все забудешь.
– Она так думала?!
– Не только о тебе и о себе тоже. Мол, с глаз долой – из сердца вон.
– Значит, ты не против? Давай тогда сходим завтра в загс? У меня есть знакомая, она разведет нас за один день.
– Тебя бы развели и без моего согласия, – сказала она. – У нас даже совместных детей нет.
– Как ты не понимаешь! Я могу разойтись только по твоему согласию!
– Вот именно, не понимаю, чего ты так нервничаешь? Подумаешь, развод!
Уже завтра она станет разведенной и одинокой?.. Куда вообще он так торопится?
И чего вдруг Таня так испугалась. Вон сколько денег перед ней. Лет десять можно существовать безбедно. Все необходимое у нее есть…
– Да пойми ты, – продолжал втолковывать ей Леонид, – если Маша узнает, что ты не давала мне развода, а я настоял…
– Ах вот в чем дело. – Ему, значит, мало развода, нужно еще и Танино благословение!
Он, как обычно, внимательно смотрел, как меняется ее лицо, и вроде невзначай придвинул к ней деньги. Таня рассеянно взглянула на них. Леня думает, что на свете все можно купить. Сколько лет прожил с Таней, а так и не понял, что для нее это вовсе не главное.
– Я не возьму эти деньги, – сказала она.
– Как это – не возьму? – всполошился Ленька. – И что я скажу Маше? Она же не поймет меня, как это я оставил тебя без средств к существованию.
Вот в чем дело! Таня чуть ли не умилилась, что Ленька даже в такую минуту о ней подумал, а он, оказывается, рассуждал, что скажет Маша? Стоп! Выходит, он поедет вслед за Машей в Мурманск?!
– Мы ведь с тобой еще муж и жена, так? – продолжал втолковывать ей Ленька. – А при разводе имущество супругов делится пополам. Эти деньги я заработал, будучи с тобой в законном браке.
В это время хлопнула входная дверь, и в дверном проеме кухни показалась Александра.
– Вы до сих пор не спите? – безмятежно проговорила она. И тут увидела деньги: – Ого, не хило! Те самые?
– Что значит – те самые? – удивилась Таня.
– Я имею в виду, те, за которые Леонид Сергеевич заплатил своей кровью. Так называемые баксы на крови! – На этот раз на ее шутку никто не откликнулся, и девушка, сменив тон на жалобный, попросила. – Можно, я с вами чайку попью?
– Садись.
– Давай я за тобой поухаживаю, – сказал Леонид и достал из кухонного шкафа чайную чашку.
Это было новым, прежде, сидя на кухне, Леонид никогда не вставал из-за стола, чтобы кому-то что-то подать, а тут… он же до сих пор не вполне здоров. Александра с интересом взглянула на отчима.
– Этими деньгами Леонид Сергеевич платит мне за развод, – пояснила для нее Таня.
– Серьезно, что ли? – Саша переводила взгляд с матери на отчима разглядывая их донельзя сосредоточенные лица.
– Уж куда серьезнее, – сказала Таня. – Так что останемся мы с тобой одни в пяти комнатах.
Она посмотрела на дочь, и та вдруг смутилась под ее взглядом.
– Видишь ли, мама, – медленно проговорила Александра, – я все хотела тебе сказать, но то одно, то другое… В общем, я перевожусь в университет в Москву и завтра уезжаю, чтобы уладить все дела с оформлением.
Глава двадцать вторая
Таня покачнулась и, увидев испуганные взгляды Леонида и Саши, успокаивающе им улыбнулась.
– Беда не приходит одна, – сказала она самой себе и вздохнула. – Что ж, это справедливое наказание для человека, который присвоил себе право быть судьей для других, будучи сам существом весьма несовершенным.
– Мама, ну что ты в самом деле! – бросилась к ней дочь. – Никто тебя не бросает. Но согласись, что в Москве лучше учиться, чем в нашем городе.
– Мне вроде говорили, что теперь для бюджетного отделения нужно иметь московскую прописку. Или хотя бы прописку Подмосковья.
– Знаю, – потупилась Александра, – но я позвонила дяде Ипполиту, и он сказал, что поможет мне.
– Какому дяде… брату твоего дедушки?
– Ну да, – вздохнула Саша.
Собственно, Ипполита нельзя было считать ни дядей Тани, ни дедушкой Александры. В свое время отец Таниного покойного отца Всеволода женился на женщине с ребенком, и у Севы Вревского появился сводный брат. Видели его «вживую» всего однажды – он приезжал на похороны родителей Тани. Кстати, предлагал Маше свою помощь – с Таней, как с младшей дочерью брата, он о практических вещах не разговаривал.
– Ну хорошо, – сказал он Маше, – раз ты такая самостоятельная, не буду навязываться. Но помните, у вас в Москве есть родственники, и если доведется приехать, остановитесь только у меня!
Маша согласилась, но в Москву за эти годы они так ни разу и не выбрались.
Потом сестры поздравляли дядю Ипполита с праздниками, и пару раз он позвонил им по телефону.
Но если Маша с Таней к Ипполиту не обращались, то Шурка не стала особенно комплексовать, отыскала так называемого дядю, когда понадобилась помощь с пропиской. Надо понимать, на время обучения.
– Вот, видишь, Леня, – она обратилась к Каретникову, – разве напрасно говорят, что в тихом омуте черти водятся? Вела себя тихо, как мышка, чуть что, шмыг в комнату. И сидит читает. Не девочка, а мечта родителей…
– Может, ты чересчур близко к сердцу приняла ее решение? – заметил он.
– А ты бы не принял? – вдруг рассердилась Таня. – Еще позавчера у меня была семья, и все жили рядом, а теперь я остаюсь одна…
– Мамочка, ты еще скажи, что тебе некому будет стакан воды подать! – обняла ее Саша и повернулась к отчиму: – Вы и вправду, Леонид Сергеевич, хотите развестись с мамой?
– Думаю, тебя это не очень огорчит, не так ли? – усмехнулся он.
– И отдаете ей все свои деньги?
– Оставил только себе на дорогу и на первое время на жизнь.
– А мама что?
– Не хочет брать.
– Тогда разделите их пополам, – предложила Александра.
– Мы разделим их на три части, – предложил Леонид. – Думаю, вам в Москве тоже деньги понадобятся.
– Кому – им? – удивилась Таня.
– Ты, как всегда, не хочешь логически мыслить, – покачал головой Леонид. – Вроде видишь то же, что и другие, а почему оно происходит, не задумываешься. Вспомни, на чем твоя дочь приехала в аэропорт?
– Мало ли, она говорит, что практику проходит в милиции.
– Нехорошо обманывать маму, девочка, – укоризненно сказал он.
Александра покраснела.
– Так ты, оказывается, мне все время врала! – возмутилась Таня. – Можно подумать, я тебя наказывала или третировала. Ага, поняла. Значит, в ваших глазах это… как его, лох!
– Я боялась, что вы узнаете и запретите мне вначале видеться с Алексеем, а потом и ехать в Москву. Он у меня такой… законопослушный, просто жуть! Считает, раз родители запрещают, значит, недаром!
– Понятно, раз уважает мнение старших, значит, это жуть. Наверное, его в Москву на учебу посылают? Вот ты и подсуетилась.
– В академию, – кивнула Саша. – Он три года будет учиться, а я с ним переписываться? Нет, мамочка, мужчину нельзя надолго оставлять одного.
– Какое, однако, меткое наблюдение, – без улыбки проговорил Леонид.
– А ты не придумала, что в университет переводишься? – прищурилась Таня.
– Мама, ты уж совсем меня в лгуньи записала.
– Раз солгавши, кто тебе поверит!
– Ну что, делим деньги? – спросил Леонид, и Таня с горечью подумала, что он отказался бы и от своей доли, если бы от этого зависело, станет жить он с Машей или нет.
Поскольку пачек было десять, то договорились, что Каретников с Александрой возьмут себе по три, а Тане отдадут четыре. Она оставалась одна. К тому же не успела сказать, что устраивается на работу. Теперь уже и не скажет. Раз никто не делится с ней своими планами, то и она не станет.
Развели Таню и Леонида в течение получаса, поставили в паспорте огромный штамп, и Таня перестала быть замужней женщиной.
На другой день в Москву улетела Александра. В аэропорт ее Таня проводила вместе с Леонидом.
– Я поживу у тебя до отъезда? – попросил он у Тани. – Спать буду в гостиной.
– Конечно, живи, – согласилась она. Пустой дом не вызывал в ней энтузиазма.
А через три дня улетел в Мурманск Леонид, бывший муж Татьяны.
Таня приготовилась к одиночеству, но, узнав о том, что она теперь одна, ее стали посещать подруги. Она вышла на работу. А через некоторое время, когда у Сони родилась девочка, ее назвали Татьяной. И пообещали, что Таня станет крестной матерью.
Так прошло три месяца. В Машину половину переехала Светлана, и теперь по вечерам женщины общались. Света мерила Тане давление и тревожно спрашивала, как та себя чувствует. Тошнит ли, кружится ли голова, то есть задавала обычные медицинские вопросы…
Таня выключила телевизор, потому что после того, как она не увидела на экране Мишку, ей неинтересно стало его смотреть.
В последнее время она все чаще стала думать о том, какими легкомысленными бывают люди. Как часто, делая тот или иной серьезный шаг, они не задумываются о последствиях и изменяют не только свою жизнь, но и жизнь большинства своих близких.
Если бы однажды она, не простив своего первого мужа, не ушла от него, так много событий не произошло бы.
В жизни Татьяны не появился бы Каретников, не создалась бы заведомо нежизнеспособная семья. Таня, возможно, влюбилась бы в кого-нибудь другого и в конце концов вышла бы замуж за него, а не за Леонида.
Мишка не пошел бы в МЧС, не рисковал бы своей жизнью, а мирно работал тренером в своем элитном клубе.
Александра, возможно, не встретила бы своего Алексея, а спокойно окончила экономический факультет. А может, пошла бы, как и отец, на тренерскую работу.
И Валентин бы не погиб, потому что с Машей бы не встретился – она к тому времени вышла бы замуж. За кого-нибудь из знакомых Михаила.
Если как следует подумать, вовсе не Маша виновата в смерти подполковника. Будь Таня какой-нибудь злодейкой, возомнила бы себя всемогущей. Ведь она перекроила судьбы стольких людей, не только свою.
Нет, есть в этом какой-то глубинный смысл. И возможно, Валентин погиб недаром. То есть его неверность – это не неверность Мишки или Леонида. Возможно, он предал что-то большее. Может, женщину, которая всем для него пожертвовала. Или спасла ему жизнь когда-то, а он не оценил…
Да она просто скиталась вместе с ним по гарнизонам, делила скукоту глубокой провинции, серость замкнутого военного мира. Родила ему детей…
До чего только не додумаешься, постоянно разговаривая наедине сама с собой. Хорошо хоть, работа у Тани с людьми. Целый день суета, столпотворение, так что бывают минуты, когда она с благодарностью отдыхает от людей и старается не вспоминать о той невероятной неделе в ее жизни, которая изменила буквально все. И саму Таню, которая незадолго до того была замужем, а рядом с ней жили дочь и сестра.
Теперь Маша вышла замуж за ее бывшего мужа Леонида, и живут они в Мурманске, а Леонид уже заместитель начальника большой строительной фирмы. Он непотопляем.
Лучшая подруга Тани – Соня Ильина, которой она в будние дни каждый вечер по телефону рассказывает последние свои новости, а по выходным навешает ее, как и свою крестницу, прокомментировала замужество Таниной сестры весьма своеобразно:
– У тебя, Карпенко, получилось прямо как в поговорке: «Отдай жену дяде, а сам иди… к тете!» Ну что ж, не все коту масленица.
– И когда же это у меня была твоя масленица? – рассердилась Таня'.
– Была, дорогая, была! Мы все тебе завидовали. Конечно, по-хорошему, но может, ненароком и сглазили…
– Постой, а разве ты с Денисом плохо живешь?
– Неплохо. Но знаешь, не было у нас никогда вашей легкости и даже лихости. Ты человек хороший, но прости, Таня, ведомый. Руководил-то всем Миша.
– Да я и не спорю.
– А ты позволила себе отдать такого мужика в чужие руки.
Таня почувствовала, что у нее кровь отлила от сердца.
– Хочешь сказать, у него есть другая женщина?
– А он разве был импотентом? – ответила вопросом на вопрос Соня.
Чего уж притворяться перед самой собой. Скоро шесть лет, как они врозь. И Мишка, тут подруга права, мужчина здоровый. Сама-то она с Каретниковым жила. Все это время. Любовь всей ее жизни. Так кто кого предал?!
У молодых есть шутка. «Ты что, тормоз?» – «Нет, я медленный газ». Она постоянно буксует на одном и том же месте, не слушая доводов рассудка, и повторяет как попугай одно и то же.
Вон даже единственного своего жильца, бескорыстно ее любящего, прогнала. Подумаешь, слюнявится он.
Она накинула себе на колени кухонный фартук и позвала:
– Черчилль!
Пес с надеждой взглянул на нее.
– Иди сюда.
Пес радостно зацокал по паркету и опять положил ей голову на колени. Она почесала его за ухом и подумала, что никогда не назвала бы собаку именем английского премьер-министра, но пес достался ей уже с этой кличкой.
– Какой-то странный человек мне сегодня звонил, – сообщала она собаке. – Дежурство сдал, дежурство принял. Придумают же! Будто бы Мишка, уезжая, поручил меня кому-то. А если бы и правда мне понадобилась какая-то помощь, как бы он об этом узнал, если у меня не было никакого контактного телефона? Глупость все это.
Теперь она разговаривает с собакой. Осталось завести попугая, чтобы он хотя бы что-то отвечал. Пусть и невпопад.
Таня не замечала, что откладывает куда-то в сторону главное сообщение: Мишка приезжает! Когда? Может, сейчас он уже дома? Тогда почему Таня не бежит к телефону и срочно не набирает его номер?
Она тут же и набрала – телефон безмолвствовал. Кто же это над ней пошутил? Она решила подождать еще денек-другой и опять позвонить.
Будь Таня женой Михаила, она могла бы найти кого-нибудь из этой группы по официальным источникам, а так…
И если Мишка приехал, мог бы ей позвонить, так положено. Нет, ничего она не станет о нем узнавать! Если он приехал и ей не позвонил, значит, звонить не хочет.
Правда, каждый вечер она продолжала набирать знакомый номер и подолгу слушать длинные гудки.
Хорошо, Александра звонила ей частенько. По телефону познакомилась Таня и с Алексеем. Дочь жила с ним в гражданском браке, и хотя Таня считала себя современным человеком, такие браки она не признавала. Считала: любите друг друга – женитесь!
Молодые снимали квартиру с телефоном за двести баксов в месяц. Что ж, у Саши есть деньги, хотя, по мнению Тани, она могла бы распорядиться ими с большей пользой.
Незаметно минул сентябрь, и вот во вторую пятницу октября Таня, сидя вечером дома после очередной трудовой недели, опять набрала номер Михаила.
– Алло! – отозвалась трубка его голосом.
Таня от неожиданности так растерялась, что не смогла ничего сказать, а только промычала что-то и отключилась, словно трубка обожгла ей руки.
Приехал! Может, даже сегодня. Позвонит ей или не позвонит? Сидеть и ждать?
Ну нет! Она вскочила и стала собираться. Какой там макияж, какая модная одежда! Схватила старые джинсы, водолазку. Черчилль, подросший и уже не такой восторженный, как прежде, лишь молча наблюдал за ее сборами. Он помнил, сегодня с ним уже гуляли. Но может, будет еще одна прогулка..
Он слегка приподнял зад, что означало: «Ну что, идем?»
– Нет, Черчилль, – отмахнулась Таня, – сейчас мне не до тебя.
Она на минутку забежала к Светлане.
– Ты куда на ночь глядя? – удивилась та.
– Мишка приехал, – сказала Таня.
– Только теперь? – удивилась Света: как-то незаметно она стала наперсницей Тани, как прежде Маши. – Ты с ним разговаривала? Он знает, что ты едешь?
– Нет! Нет! – отвечала Таня на все ее вопросы.
– А если он сейчас как раз уезжает куда-то?
– Ничего, я подожду.
– А если у него женщина?
К такому повороту Таня не была готова, потому и не знала, что ответить Светлане. В самом деле, что тогда делать?
– Тогда уж лучше все узнать сразу, – неожиданно охрипшим голосом проговорила Таня.
– С Богом! – сказала Света и неожиданно ее перекрестила.
Она хотела взять «хонду» – изредка Таня ездила на ней, как бы приобщалась к Мишкиной жизни, но Потом передумала и поехала на своей «десятке».
Таня буквально притерла свою машину к какой-то «Волге» у подъезда и с бьющимся сердцем вошла в лифт.
У двери ее дрожь было усилилась – опять вспомнилось предположение Светланы насчет другой женщины, но почти тут же она расслышала веселый переговор сразу нескольких голосов. Причем мужских. То есть женщины, возможно, и были, но не с Мишкой наедине.
Таня нажала кнопку звонка. Голоса на минутку стихли, а потом дверь распахнулась.
На пороге стоял какой-то невысокого роста, кудрявый, но, сразу видно, накачанный молодой человек и с интересом смотрел на нее.
– Девушка, вам кого?
– Карпенко Михаила.
– Миха, это к тебе! – крикнул он в глубь комнаты, и Таня различила голос Мишки, сразу потонувший в хоре других мужских голосов:
– Так заводи! Кто пришел-то? Ей-богу, Витьке только доверь дело, он тут же его завалит!
Таня вошла в комнату, и в ней в тот же миг воцарилось молчание.
– Япона ма-ать! – протяжно произнес кто-то.
Прямо перед Таней за столом сидел Мишка и удивленно смотрел на нее. А за столом, кроме него, сидело еще человек десять мужчин в возрасте от тридцати до сорока лет. И ни одной женщины. Ничего похожего на то, что она себе в воображении нарисовала.
Бывший Танин муж сидел за столом не так, как все, а как бы сбоку. Правая нога его, до колена – как ей в первый момент показалось, металлическая, – была вытянута вперед.
«Протез! У него протез! – подумала Таня, но не в смятении, а просто констатируя. – Слава Богу, что всего лишь нога, а сам он жив!»
Вот что мысленно прокричало ее сознание.
– Знакомьтесь, братва, это моя бывшая жена Татьяну Карпенко, женщина, которую я пламенно любил когда-то.
«Когда-то! – панически отметило ее сознание. – Он сказал – когда-то!»
Кто-то из мужчин схватился за стул, чтобы предложить его Тане, но Мишка остановил это движение взглядом.
– Таня, у тебя ко мне дело? – сухо спросил он.
– Дело, – ответила она, не сводя с него глаз. – Я пришла просить, чтобы ты взял меня замуж.
За столом кто-то тихо ахнул, и пар десять глаз – кто удивленно, кто насмешливо – уставились на нее.
– Замуж, говоришь? – Мишка, словно пристраивая поудобнее свою металлическую ногу, нарочно громыхнул ею об пол.
Теперь Таня разглядела, что это не костыль, а такой аппарат. Кажется, он называется аппарат Илизарова.
– Замуж, – насмешливо повторил Мишка. – Значит, когда я, как говорится, был моложе и лучше качеством, она ушла от меня, хлопнув дверью. А узнав, что я теперь инвалид, она прибежала меня жалеть…
– Я не знала! Я ничего не знала! – перебила Таня. Ей ли не знать своего мужа. Он нарочно станет теперь говорить гадости в надежде, что она обидится и уйдет. – Просто я звонила тебе каждый день, много дней, а сегодня ты взял трубку, вот я и прибежала.
– Прибежала, – эхом повторил он. – Но теперь-то ты видишь, что к раздаче опоздала. Как раз по этому адресу здоровые мужики кончились, остались одни инвалиды. Так что, Татьяна Всеволодовна, прощения просим, но наш товарищ сейчас вас проводит…
