Текст книги "ДюймВовочка"

Автор книги: Лариса Есина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 11
Сирота по доброй воле

День с утра выдался солнечным, ясным и теплым, даже душным. Неудивительно, что к обеду набежали тучи, а к вечеру разразилась весенняя гроза – небо пугающе красиво пересекали ломаные линии молний, а гром своим треском, казалось, задался целью раскроить этот мир пополам… Татьяна красовалась у трюмо в своем новом плаще «жатке» из самой модной в те годы ткани. Он ей действительно очень шел, как всем блондинкам: небесно-голубой цвет оттенял ее светлые волосы, перекликался с цветом ее томных глаз, а легкая, как бы воздушная ткань придавала фигуре легкость, и ее довольно пышные габариты уже не казались столь объемными и тяжелыми. Ботильоны она тоже подобрала удачно – длинный вытянутый лакированный носок визуально делал ее широкую рабоче-крестьянскую стопу уже и изящней. Она вертелась у зеркала, рассматривая себя в обновках со всех сторон, с каких получалось. Сына она не ждала – он должен был вернуться позже. Готовить ужин ей уже не хотелось – было занятие поинтересней. К тому же, Вовка наверняка поужинал в кафе, как обычно. Еще домой какой-нибудь вкуснятины притащит.

Но Вовка вернулся раньше обычного, словно чувствуя неладное. Звук хлопнувшей входной двери немного напугал Татьяну. Она непроизвольно вздрогнула.

– А, это ты… – облегченно выдохнула она, увидев сына, – А что так рано?

– Посетителей мало сегодня, погодка дает знать о себе. Вот меня и отпустили домой. – Объяснял Вовка, открывая и закрывая дверцы шкафов на кухне и холодильника, – А что у нас сегодня на ужин? – не найдя ничего съестного, поинтересовался он.

– Так я же ничего не готовила. Была уверена, ты на работе поешь… – в проеме двери нарисовалась мать в обновках. – Ну, как я тебе? – Татьяна покрутилась, демонстрируя покупки.

– Ма, тебе только голубое носить… да еще «жатку»… – хмыкнув, скептически заметил Вовка. – И так не худенькая…

– Много ты понимаешь! – ничего не могло убедить Татьяну в обратном.

– А деньги на все это откуда? – забеспокоился Вовка, – Муж дал? Прощения просит? Или сама скопила?

– Какая разница?! – мать уклонилась от прямого ответа.

Вовка направился в свою комнату – в прошлом утепленный и отремонтированный им балкон. Здесь все необычно сияло чистотой, царил идеальный порядок, и даже постель была заправлена… Он откинул одеяло, приподнял матрас – тайник с заначкой был пуст. Так вот откуда у матери деньги на обновки! Он аж побагровел от ярости.

– Где деньги?! – накинулся он на мать, сжимая кулаки, чтобы не пустить их в дело.

– А что такое? – словно не понимая, о чем речь, с показным спокойствием протянула Татьяна.

– Кто разрешал тебе брать то, что тебе не принадлежит?! – не унимался сын.

– Скажи, почему я в своем собственном доме должна спрашивать разрешение, что мне делать и как жить? – Татьяна при случае тоже умела за себя постоять. Виноватой себя она не считала.

– Потому что это не твои деньги! Это я их заработал, я копил на море, я хотел туда поехать… а ты… сама никогда не возила и сейчас не позволила…

– Вовка захлебывался криком от возмущения и обиды.

Татьяна внешне была самим воплощением спокойствия. Она дала сыну выкричаться, а потом тихо, но жестко разъяснила свою точку зрения:

– А это – МОЙ дом, к которому ты не имеешь никакого отношения. И пока я тут хозяйка, будет так, как я скажу. Уяснил? Заработал он… А где ты жил все это время? Забыл?

– Но ты не имела права брать чужое… – Вовка умерил свой пыл, но еще надеялся доказать свою точку зрения.

– Я взяла эти деньги в своей квартире, а не в чужой. Значит, они мои. И я имела и имею право распоряжаться ими так, как сочту нужным. Еще есть вопросы?

Стало очевидно, что у матери одна правда – выгода. Он не стал ей ничего доказывать. Просто развернулся и ушел. В ночь, в грозовой дождь и пугающую пустоту бушующей на улице стихии. Впрочем, в душе молодого человека клокотали не меньшие страсти. Было одно место в этом городе, куда он мог прийти в любое время суток и где ему всегда были рады – это кафе. Туда он и направился. Благо, что располагалось оно недалеко от дома.

За несколько минут он успел вымокнуть до нитки. На работе его не ждали и очень удивились его возвращению, да еще в таком виде. Вовка был сам не свой – было очевидно, нечто из ряда вон выходящее заставило его уйти из дома в такую погоду…

– Что случилось? – взволнованно поинтересовалась Анна Петровна, – С матерью что ли что случилось?

– Да что с ней станется? – зло ответил Вовка, что было удивительно. Мать он боготворил и никому никогда не позволял отзываться о ней неуважительно. А тут – сам…

Анна Петровна забеспокоилась не на шутку. Уж не выгнала ли матушка нежеланного сына из дома? С такой станется! На все пойдет, чтобы свою личную жизнь устроить.

– Мать что ли из дома выгнала? – спросила она, почти не сомневаясь в ответе.

– Я сам ушел… – уклончиво объяснил Вовка.

– А причина какая? – продолжала пытать взявшаяся его опекать повариха.

Что причина в матери, никто не сомневался. Все уже давно шепотом переговаривались, ожидая ее возвращения и предрекая, что добра от этого Вовке не будет. Так оно и вышло. Долго ждать не пришлось. Буквально на второй день сын пришелся не ко двору.

– Просто так сами не уходят! – настойчиво требовала объяснений Анна Петровна. Все, кто еще не успел уйти домой, ее поддержали.

Вовка не выдержал натиска и рассказал о событиях сегодняшнего вечера, мужественно сдерживая накатывающиеся на глаза слезы и проглатывая подступавший к горлу ком. Он не мог позволить себе перед всеми расплакаться, как мальчишка.

Возмущению коллег по работе и друзей не было предела. Они негодующе переглядывались, но остерегались вслух осуждать Татьяну. Все-таки вопрос деликатный: отношения матери с сыном…

– Ничего, сынок, ты не переживай так! – принялась успокаивать его Анна Петровна на правах старшей и по возрасту, и по должности. – Мама твоя, конечно, некрасиво поступила. Но ведь она мать все-таки…

– Какая она мать?! – разрыдался Вовка, в очередной раз ощутив свое одиночество. – Ей не дети, ей деньги нужны. И больше никто и ничто!

Коллеги потупили взоры, понимая, что юноша прав, но ему жить с ней, мириться с ее причудами. В конце концов, родителей не выбирают.

– Что верно, то верно, – удрученно согласилась с любимцем шеф-повар кафе, – Ты погуляй немного, остынь. Хочешь, я тебе чайку успокоительного заварю? А к нему у меня и вкусненькое найдется – твоя любимая пахлава. Тете Нине она сегодня особенно удалась!

Тетя Нина – грузинка, которая на дому готовила для их кафе различные восточные сладости: чак-чак, пахлаву, шербет… В магазине такое не купишь, и сюда горожане ходили специально, чтобы ими полакомиться. Но сегодня посетителей почти не было, и выпечка осталась. Вовке особенно нравилась пахлава – пирог с ореховой начинкой по-русски. Анна Петровна это знала, потому и предложила ему его любимое лакомство, надеясь, что хотя бы оно поднимет парню настроение. Но Вовка отказался от угощения:

– Спасибо, теть Аня, что-то не хочется…

– Ну и напрасно… – растерялась повариха. Чем помочь любимцу, она не знала.

– Ему сейчас не пахлава утешит, а нечто другое, Анна Петровна, – вынесла свой вердикт хозяйка кафе Жоржета.

Это была эффектная, рыхлая, белокожая, невысокого роста брюнетка лет тридцати. За спиной ее величали Жабой за оспинки на лице – следы подростковой угреватости, а также – недобрый нрав и распущенность в отношениях с противоположным полом. Поговаривали, что ее еще когда она была школьницей соблазнил любовник матери, от которого она лет в 16 родила сына. Потом в качестве отступных он подарил ей это кафе, которое стало источником существования, и довольно безбедного этой необразованной, но по-житейски мудрой особы. Жоржета как раз рассталась с одним из своих кавалеров, а к Вовке она уже давно присматривалась не только как к работнику.

– Скажете тоже, – Анна Петровна аж задохнулась от неожиданности, – Он же еще ребенок совсем…

– Какой же он ребенок? Сколько тебе – 18 есть? – обратилась она к виновнику спора.

– Скоро 19 исполнится, – соврал Вовка, которому хотелось сейчас казаться взрослее, чем он был.

– О, я в 16 уже мамой стала. Какой же он маленький? Вполне сформировавшийся мужчинка, – рассмеялась Жоржета. Но никому, кроме нее, весело не было. Все понимали, к чему клонит развязная бабенка, даже Вовка, который сильно смутился и покраснел.

– Да ты не переживай! – все еще хохоча, успокоила его хозяйка заведения, где он работал, – Я тебя многому могу научить – в жизни пригодится…

Повара многозначительно переглянулись – мол, совсем совесть потеряла. Но та, не обращая на них никакого внимания, продолжала, глядя на Вовку:

– Я минут через десять домой собираюсь. Могу и тебя с собой взять. Не упусти свой шанс. Я жду тебя у машины. А Вас, Светлана Борисовна, я жду у себя в кабинете с выручкой. А Вы, Анна Петровна, соберите нам что-нибудь вкусненького… Да, не забудьте вино из бара. Лучше грузинское сладкое, – распорядилась Жоржета и направилась к своему кабинету, путь к которому лежал через зал со столиками.

Подчиненные принялись выполнять поручения начальницы, недоуменно переглядываясь, но не выражали своего негодования вслух. Вовка на какое-то время остался один. К нему подсел музыкант Иннокентий, в прошлом фаворит хозяйки заведения, оставленный ею ради молоденького танцора, который ее сам вскоре бросил.

– Везет же тебе, красавчик! Я вижу, ты из молодых, да ранних… – подбадривал он вконец растерянного юношу.

Вовка отмалчивался – события этого вечера вновь принимали совершенно неожиданный оборот.

– Да что тут думать – бери, пока дают! В конце концов, ты ничего не теряешь. Даже, напротив, приобретаешь ценный жизненный опыт. – Убеждал его Иннокентий.

– Ты правда так думаешь? – засомневался Вовка.

– Конечно… – кивнул музыкант. – Из разнорабочих выберешься. Сделает тебя или старшим официантом, или охранником. От тебя зависит – что тебе больше нравится.

– И правда, – согласился юноша. – Домой мне все равно возвращаться не хочется. Да и нет у меня дома, я у матери даже не прописан. Так что я на самом деле ничего не теряю.

– Вот именно! – одобрил его Кеша, – Что тут думать еще, не понимаю?!

– А что ты так за меня переживаешь? – к Вовке вернулась способность логически мыслить, – Ты же сам с ней давно это…

– Было, да прошло. Не я первый, не я последний. Да и ты тоже, парниша. Наиграется и сменит игрушку. – Ответ бывшего фаворита Жоржеты Вовку несколько успокоил и в то же время насторожил. Игрушкой ему быть не хотелось. Его лицо исказило смятение. Заметив это, Иннокентий продолжил, – Да не парься ты! Все лучше, чем могло бы быть. Сам вскоре убедишься.

Жоржета, как обещала, ждала его у своей машины, вызывающе ярко-красного «Опеля» последней модели.

– Садись вперед, – пригласила она Вовку в салон автомобиля.

Тот последовал ее приказу. Сколько же неожиданных сюрпризов приготовил ему сегодняшний день! Для себя он раз и навсегда решил, что в дом матери больше не вернется. Он понял, что ей дороже любых отношений, даже родственных связей деньги. Осознавать это было горше всего.

«Ну, вот и кончилось детство, началась взрослая жизнь…» – думал Вовка, глядя на улицы ночного города, освеженные грозой и освещенные неоновыми вывесками и фонарями, из окна машины, уносящей его в другую, пока неведомую ему жизнь.

Часть 2
Три попытки счастья

Глава 1
На «Прудах»

Минут через двадцать Вовка с начальницей подъезжал к воротам шикарного особняка на окраине города. Это был самый престижный район, новый коттеджный поселок «Пруды». Название свое он получил за несколько расположенных на его территории естественных маленьких и очень живописных водоемов с кувшинками на воде, на берегу которых располагались особняки, в том числе Жоржеты. Машина въехала на территорию владения Жабы. Здесь было довольно красиво. Из всех особняков только границы ее домовладения заканчивались на береговой линии небольшого пруда. Таким образом, что прямо из дома можно было выйти к озерцу. Оно стало частью ландшафтного дизайна – причем, доминирующей частью, определившей стиль оформления сада. Камыши и кувшинки росли в строгом соответствии с замыслом дизайнера, образуя причудливые цветочные композиции в сочетании с другими влаголюбивыми растениями: аиром, папоротником. С наступлением тепла это зеленое однообразие разбавляли петуния разных оттенков и форм, ромашки, тюльпаны, лилейники… Но и сейчас сад производил впечатление. На берегу располагалась обычная деревянная беседка, крытая камышом, с круглым столом посередине и встроенными лавочками по периметру. Ее резные боковины четко выделялись на фоне поблескивающей в лунных лучах воды. А в глубине сада на небольшом возвышении Вовка заметил круглую ротонду с подсветкой, сложенную из белого камня, контрастирующую с царившей вокруг темнотой ночи. Этот же белый камень – только необработанный, разной формы с неровными краями, обрамлял дорожки в саду, засыпанные гравием. По такой дорожке, немного скользкой после недавнего дождя, он вместе с Жабой проследовал в ее покои. После ночной прохлады и свежести показалось, что в доме жарко и душно. А, может быть, Вовку просто одолело волнение. Его уши и щеки пылали, сердце отбивало неровную дробь, ноги стали ватными, а руки нервно подрагивали. Хозяйка коттеджа заметила смятение гостя и поспешила его успокоить.

– Чувствуй себя как дома. Если хочешь, можешь сейчас принять ванну. Пижаму и полотенце я принесу. – Гостеприимно проворковала Жоржета и жестом указала, куда ему следует пройти.

Вовка последовал совету и с большим удовольствием окунулся в теплую ванну с пышной пеной, которую ему через несколько минут приготовила хозяйка. Это было как раз то, что нужно, чтобы успокоиться, прийти в себя, поразмышлять о том, что с ним происходит и что ему делать. Но уставшая от переживаний голова отказывалась выдавать какое-либо определенное решение, и Вовка решил пока не предпринимать никаких действий, доверившись течению жизни. А там будет видно. Казалось, смыв грязь и насытив воздух озоном, сама гроза очистила его жизнь от прежних ошибок, обид, разочарований. Вовка натирал себя намыленной мочалкой до появления красноты на коже и легкого покалывания и долго-долго стоял под душем, смывая вместе с пеной частички старой кожи. С этого дня он начал новую жизнь и, словно змей, менял чешую.

Ощущение новизны закрепила шелковая пижама и махровый халат. Их Вовка нашел на вешалке в ванной комнате. Он никогда не носил таких красивых, дорогих вещей, сшитых из натуральных, мягких, приятных телу материй.

– С легким паром! – приветствовала его Жаба, которая, оказывается, тоже успела принять душ – в своей ванной комнате.

В таком виде Вовка лицезрел начальницу впервые. Закинув нога на ногу, она сидела на софе в гостиной. На ней был только полупрозрачный пеньюар светло-салатового цвета, вышитый узорами из темно-зеленого шелка. Сквозь легкую ткань просвечивало крепко сложенное тело, что окончательно вскружило голову юноше, еще не знавшему женщины.

– Вина? – поинтересовалась Жоржета, и, не дожидаясь ответа, наполнила напитком хрустальный фужер и протянула его гостю.

Вовке стало жарко в халате, под которым была к тому же еще пижама. И он его скинул. Хозяйка дома рассмеялась, заметив это.

– Ты словно рыцарь, облачился в доспехи, – шутила она, – Достаточно было надеть либо халат, либо пижаму.

Вовка залился густой краской смущения. Жаба поспешила сгладить неловкость.

– Ничего страшного. Зато как эротично ты скинул халат! – похвалила она его. – А ты наверняка горячий мужчина! Предлагаю за это выпить! На брудершафт!

Они чокнулись фужерами и, образовав из рук кольцо, осушили их до дна. Затем Жаба жадно прильнула к нему, словно ей не хватило напитка, и она пыталась слизнуть капли с его губ. Сознание покинуло Вовку. К жизни его вернуло ощущение полета и необычной, неизведанной ранее легкости. Он не помнил, как оказался здесь, на широкой двуспальной кровати, без одежды… Опытная женщина ласкала его тело, покрывая неистовыми поцелуями, наполняя негой, легкостью, истомой, неведомыми до этого ощущениями, невероятно приятными. Партнерша умело руководила его действиями, подсказывая, что делать, чтобы и она стонала и плакала от наслаждения и восторга.

Рассвет застал любовников в постели, усталых от ласк, но довольных и счастливых. Вовка оценивая произошедшее, подумал, что жизнь налаживается. Жоржета рассматривала дремлющего любовника и находила его невероятно привлекательным. Он не блистал красотой, не отличался крепким телосложением, был по-юношески худ и нескладен. Но было в нем нечто, что завораживало. Чистота, наивность, неопытность и в то же время невероятная страстность и открытость понравились ей больше, чем уверенность в своей неотразимости более опытных его предшественников. Те знали, что ей было нужно, и не стеснялись торговаться, выставляя свои требования за допуск к телу. Кому-то были нужны дорогие машины, кто-то добивался более высокооплачиваемой должности. Получив свое, такие обычно бросали ее, либо она сама теряла к ним всякий интерес. Этот был другим. Как ей показалось, настоящим. Она не раз наблюдала, как он работает – словно танцует: красивые, отточенные движения, что бы он ни делал: рубил дрова или нарезал мясо на порционные куски, он был невероятно грациозен. Опытным взглядом зрелой женщины она угадала в нем невероятно страстную натуру. И не ошиблась, в чем ее убедила сегодняшняя ночь. Может быть – вот оно, ее выстраданное счастье. Лови, пока в руки само плывет, лепи из этого неотесанного юнца тот образ мужчины, о котором всю жизнь мечтала.

Она встала первой. Все вещи любовника выкинула в мусорное ведро: ничего не должно напоминать ему о прежней жизни, чтобы не было соблазна к ней вернуться. В шкафах было немало одежды, купленной ею для других фаворитов. И это не годится: новый возлюбленный не должен напоминать прежних пассий. Жоржета вспомнила, что с год назад покупала джинсы и водолазку одному из своих возлюбленных, но не угадала с размером, тому вещи оказались малы. Зато Вовке они должны быть впору.

Она не ошиблась. Обновки сидели на нем, словно были специально на него сшиты, а Жаба поймала себя на мысли, что это само предвидение, что этот юноша предназначен ей судьбой.

– Спасибо большое, Жоржета… – Вовка запнулся, не зная, как теперь называть свою начальницу – по имени отчеству или просто по имени.

– Для тебя Жоржета, Жеточка, – уточнила она.

– Жет… же… Жеточка, может, не стоило тратиться? Вещи-то дорогие… – подарок его явно смущал, хотя было заметно, что они ему невероятно понравились, и ему не хотелось их снимать.

– Что ты! – засмеялась она, – Я не специально для тебя их покупала. А тот, кому они предназначались, уже давно тут не живет. К тому же, и джинсы, и свитерок оказались ему малы. Словно тебя ждали. Так что даже не сомневайся – вещи твои. Однозначно!

Речь любовницы Вовку успокоила. Обновки действительно пришлись ему по вкусу. Он давно мечтал о такой дорогой и качественной одежде, но не мог себе позволить покупать подобное.

– Хватит собой любоваться. Пусть другие смотрят и завидуют. А мы уже на работу опаздываем – кафе давно открылось, и тебя на кухне ждут, не дождутся. – Последняя реплика Жабы была еще одним испытанием любовника. Обычно ее фавориты начинали слезно молить или даже требовать более выгодного местечка.

Вовка не проронил ни слова. Напротив, быстро накинул опять-таки подаренную утром Жоржетой куртку-ветровку и направился к выходу. Хозяйка кафе оценила это. Как она раньше не разглядела это сокровище?

Вовка попросил его высадить, не доезжая до кафе.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Жаба.

– Что люди о нас подумают, если мы вместе приедем? – он объяснил, что его беспокоит.

– Не переживай – подумали уже, – просветила его начальница, – даже если ничего не было бы, все равно бы припишут любовную связь. Поэтому я давно живу по правилу «Лучше быть, чем слыть». И тебе советую. Расслабься и получай от жизни все удовольствия, которые она может тебе дать.

Вовка зарделся, понимая теперь, что Жаба права. Ему впервые было стыдно появляться на работе. События минувшей ночи он воспринял, как приятное, но все-таки недоразумение, не собирался продолжать связь с Жоржетой и, конечно же, даже не догадывался об ее далекоидущих планах.

На кухне его действительно встретили сначала непривычно отчужденно, провожая долгими недоуменными взглядами. Но, не увидев в нем какой-либо перемены, оттаяли. Вовка вел себя так, словно ничего этой ночью не случилось, и он не стал из рядового работника особенным. Этим он завоевал еще большее уважение окружающих.

Жоржета знала, что ее новый фаворит не догадывается о том, какие виды на него она имеет. Слишком молод и неопытен. Сегодня ночью его точно так же может увести другая. Этого Жаба не могла допустить. Она вызвала его к себе ближе к концу рабочего дня.

– Скажи мне, как ты думаешь строить свою жизнь дальше? Для меня это важно по нескольким причинам сразу. Во-первых, как работодатель, я заинтересована в том, чтобы мои люди были устроены в жизни, потому что это сказывается на их работоспособности…

– Жеточка, Жоржета Константиновна…

– Просто Жеточка. Мы же договорились. – Поправила его собеседница.

– Жеточка, за меня не волнуйтесь, я не пропаду, у меня много друзей, они мне помогут…

– Нельзя же вечно жить у друзей, – перебила его обольстительница, – в один не очень прекрасный день может не оказаться друга, готового помочь с ночлегом. И что тогда?

Вовка молчал, лихорадочно соображая, что бы ответить, но ответа не находил и вынужден был молча с ней согласиться. «Что же теперь? – думал он, – Погонит прочь как ненадежного работника? И зачем я к ней вчера поехал? Может, ей теперь стыдно, что я тут работаю?..» Ответ любовницы его приятно удивил и успокоил:

– Я вижу, ты понимаешь, что такой образ жизни ни к чему хорошему не приведет, – продолжила она после короткой паузы. – Поэтому предлагаю тебе поселиться пока у меня. А что? Дом у меня большой. Места всем хватит. Да и мы бы с тобой прекрасно время проводили, а? Ты меня вчера покорил – столько в тебе страсти, кто бы мог подумать!

Последний комплимент Жабы смутил новоиспеченного сластолюбца, но в целом предложение Жоржеты ему показалось привлекательным. Какое-то время там действительно можно остановиться. К тому же, кому какое дело, с кем и где он живет. Он человек самостоятельный и свободный.

– Я об этом даже мечтать не мог… – Вовка согласился переехать к своей начальнице.

– Если хочешь, я переведу тебя на более высокооплачиваемую работу… – предложила та.

– А вот этого не надо, – отказался он, – Мне моя работа нравится, с девчатами на кухне я сработался, да и Анна Петровна без меня никак не справится.

– Как хочешь… – выдохнула соблазнительница, еще раз убедившись в искренности избранника.

С этой минуты Вовка стал значить для нее больше, чем партнер по сексуальным играм. Она подумала, что стоит познакомить его с сыном, который был уже взрослым мальчиком – Тиме, или Тимуру, недавно исполнилось тринадцать лет. Учился он в закрытом пансионе для одаренных детей и бывал дома только по выходным, на праздниках и каникулах. Признаться, Жаба отдала его туда, чтобы не маячил перед глазами, не мешал жить так, как ей хотелось, не видел меняющуюся череду любовников, которых она меняла словно перчатки. К тому же, школа была элитной, и обучение там давало ему больше, чем могла бы дать малообразованная, пусть и обеспеченная мать. Так, отстраняясь от сына, она в то же время проявляла о нем заботу. Правда, сегодня забрать его не получится – в будний день не отпустят.

Вовка вернулся на кухню веселый, как никогда. Это не осталось незамеченным. Иннокентий, еще вчера выступавший добрым советчиком, сегодня был настроен иначе.

– Ты никак из грязи да в князи метишь? – подзадоривал он нового фаворита начальницы.

– А сам-то как в дамки выбился? Забыл? Так я напомню! – заступилась за любимца Анна Петровна.

– Вовчик, да ты всех наших баб очаровал. Не иначе, как сексуальный гигант. Анна Петровна и та не устояла. – Продолжал скалиться задира.

– Вовка, не обращай внимания, Кеша завидует, а еще остерегается, что его теперь с работы попрут. Тот-то еще работничек, в постелях даме и то не угодил. – Поддержала шеф-повара старшая официантка Ирина Борисовна.

Подвыпивший Иннокентий замахнулся было на нее, готовый ударить обидчицу, но Вовка перехватил занесенный над нею кулак, ловким движением вывернул ему эту руку за спину и повалил на стойку с посудой. Несколько чашек и фужеров упали и разбились. На шум и крики Иннокентия сбежались все работники кафе, в том числе Жоржета. Увиденное ее потрясло: она не предполагала, что ее избранник, оказывается, настоящий мужчина, может и за себя постоять, и обидчику дать отпор. Лишний раз уверившись в правильности своего выбора, она вернулась в свой кабинет, чтобы написать приказ об увольнении Иннокентия. Посетители жаловались на слишком громкую музыку, которая к тому же не отличалась разнообразием. Она уже давно хотела это сделать, но тот не давал повода.

А Вовка приобрел первого в своей жизни врага. И то против своей воли.