Текст книги "Ростов. Лабиринт"
Автор книги: Лариса Бортникова
Соавторы: Александра Давыдова
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Глава седьмая. Дорога до Кобяково
Желтый «Рэнглер» домчался до угла Садовой и Соколова и намертво встал в пробку. Впереди встретились два одиночества и перегородили проезжую часть. Из потрепанной белой «Оки» выбрался одышливый толстяк в расстегнутой куртке. Он размахивал руками и теснил животом водителя «Мазды» с помятым бампером. Страховая и милиция на место аварии не спешили, пробка росла, ее заложники ругались, бибикали и фоткали покоцанные машины. Даже водитель «Мазды», устав отмахиваться от толстяка, тайком снимал самого себя на телефон с надеждой получить гениальное видео на память.
Макар хлопнул ладонями по рулю, зачем-то подышал на дверное стекло, нарисовал там загогулину и глупо улыбнулся, несмотря на то что сейчас ему стоило бы нервничать и возмущаться. Мало приятного стоять в пробке – хотелось ехать быстро-быстро, лететь по какому-нибудь проспекту, обязательно с опущенными стеклами и врубить магнитолу на всю катушку. Highway to hell – самое то. Или слишком мрачно?
Мрачные цвета уже не вписывались в этот день, несмотря на то что Макара нестерпимо клонило ко сну – давали знать о себе ночные блуждания. Он зевал, чуть не вывихивая челюсть, ни банка энергетика, ни жвачка с супермятным вкусом не помогали. Зевал и улыбался до ушей.
– Катька…
Машины пробирались вокруг затора одна за другой, по встречной. За десять минут джип Макара продвинулся вперед на полметра. В любой другой день Макар бы уже извелся и раз десять выглянул в окно, будто чужие автомобили можно торопить взглядом.
– Эх, Катька, что-то я из-за тебя такой дурной… – Макар уставился в зеркало заднего вида и сокрушенно покачал головой, словно не одобряя свое состояние.
Позвонить ей или нет? Спросить, как дошла… Ага, как на лифте до квартиры доехала. Так себе повод. Лучше уж поинтересоваться, не заругали ли родители… Только вот в ответ можно получить: «Еще как заругали. Все из-за тебя!» И что тогда делать? Может, лучше не звонить? Ну, чтобы не казаться навязчивым?
Макар снова посмотрел в зеркало… И будто ушат холодной воды опрокинули за шиворот – он разглядел отражение рекламного плаката за спиной. Туристическая фирма, поездки в Египет: «Пирамиды, гробницы и подземелья: прикоснись к тайне!» Черт. Черт-черт-черт! Куда его несет? Совсем от любви мозг растаял? Хоро-о-о-ош, ничего не скажешь. Собирался в Кобяково, а сам на автопилоте порулил домой, на Западный. Спасибо аварии, иначе так и доехал бы родителей в состоянии транса. А тогда уже попробуй свали. Квест почище любого из «найтовских». Усложненный маршрут. Задание – объясни матери, зачем любимый старший сын, не поужинав, погреб «без шапки в ночь холодную». Аргумент «я уже не ребенок» не принимается.
Макар раздраженно ударил кулаком по приборной панели. Он терпеть не мог это состояние неопределенности, особенно когда сам себя туда загнал – потратил время, силы и эмоции совсем не на то, на что собирался. И чуть вовсе не забыл о планах. Что теперь остается делать? Только разворачиваться – и через «не хочу», с мозгами набекрень и бурчащим от голода желудком пилить на край города. Там лезть под землю на ночь глядя… Ну, Макар Сергеевич, завел традицию – спускаться в катакомбы лишь после полуночи.
Поток машин продвинулся еще на метр вперед.
Макар сердито цокнул языком, вытащил из кармана телефон и набрал Цыбу. Абонент был недоступен.
– Да чтоб тебя! – Макар швырнул мобильник на соседнее кресло. – Нашел время трубу отключать!
В такие минуты позарез требовался Цыбин. Ну просто позарез. Он бы ныл и называл Макара дураком, корил за то, что вместо клуба они опять собираются пилить к черту на рога, грозился бы родительским недовольством и обязательно помянул бы вчерашнюю драку, ехидно поинтересовавшись, не хочется ли Макару повторения банкета. Но главное – он обязательно сказал бы – некстати и чуть-чуть обидно, но до последней буквы правдиво, – что Макар сейчас бесится не из-за того, что потратил время на Катю, и не из-за того, что ему стремно лезть в подземелье ночью. «Ты ж не выспался, брат! Оттого и психуешь. И настроение скачет. Релакс, мэн!» – и обязательно хлопнул бы по плечу.
Макар подобрал телефон, снова ткнул в кнопку вызова. «Абонент недоступен, перезвоните позднее». Ну что ты будешь делать!
– Есть, – ответил Макар сам себе. – Будем есть. Организм не выспался, организм не жрал. Срочно требуются кофе и горячий бутерброд. Или два. Нет, три.
Будто согласившись с правильностью этого вывода, пробка поехала чуть быстрее. Выбравшись из затора, джип свернул на Ворошиловский и ткнулся носом в ближайший свободный пятачок около тротуара. Макар быстро выбрался наружу и нырнул в кафе. Пробрался за столик у окна, с трудом дождался девушку-официантку: «Меню не надо, я сразу закажу! Двойной эспрессо и… что у вас из горячего? Давайте сэндвич с курицей и котлету с пюре! Пирог какой-нибудь принесите, можно сразу. И еще эспрессо… Да, все правильно, два двойных эспрессо».
Отец позвонил уже после кофе, когда Макар «проснулся» и был готов не молчать виновато в трубку, а придумывать романтические объяснительные экспромты.
– Понимаешь… Ну, она просто живет далеко от центра. То есть вообще не в Ростове. В Аксае, ага. Я ее проводил и подумал…
Отец хохотнул в ответ:
– Угу-угу. Не подскажете, который час, а то так есть хочется, что переночевать негде. Да?
– Шутка-то несвежая.
– Отмазка – тоже.
– Пап…
– Да я-то что. Мать волнуется – что ел, где пропадал, когда вернешься. Почему не позвонил…
– Передай ей, что утром буду, лады?
– Лады.
Всем бы таких понимающих предков!
Макар промокнул салфеткой испачканные в соусе пальцы и, прихлебывая кофе, вытащил на стол планшет. Чтобы сэкономить время и зря не рыскать по развалинам стекольного в темноте, он решил еще раз зайти на сайт «найтов» и посмотреть на схему, где, помнится, указан самый удобный вход в Кобяково. Вот ведь… Влюбленный Шекспир, а? Ведь планировал сразу после ипподрома скачать себе эту картинку. А теперь на дворе времени десять сорок, самое что ни на есть «сразу после ипподрома».
– Что за черт, – сохраненная в закладках страница не желала открываться. «Ошибка 404». Макар обновил ее, еще раз… Бесполезно.
Остальные разделы сайта грузились нормально.
Надо было сразу сохранять схему, оболтус! На случай как раз таких вот внезапных финтов.
– А может, не внезапных? – Макар закусил губу и, поднеся планшет почти к самым глазам, внимательно прочитал, что запланированная на следующие выходные страйкбольная игра в Кобяково с посещением Музея военной техники откладывается «по техническим причинам».
– Технические причины! – Он отбросил планшет, чуть не опрокинул кофейную чашку. Выхватил телефон и набрал телефон «найтовских» оргов. Сначала один. Потом второй. Нигде не брали трубку. Вечер мобильного игнора продолжался.
Макар чертыхнулся сквозь зубы, кинул на стол деньги, не дожидаясь счета, и быстро вышел на улицу. Уселся в машину, хлопнул дверью так, что задребезжали стекла и распахнулся бардачок. Лихо вывернул руль, выехал на дорогу и погнал обратно на восток.
Проезжая мимо Шестнадцатой линии, Макар не выдержал и вновь сделал попытку победить телефонного киберсотону – еще одно изобретение Цыбы, придуманное после случая с их одноклассником, которого стукнуло током через клавиатуру, лежащую на коленях. С того раза и пошло. Статическим электричеством пробивает? Киберсотона. Интернет не грузится? Киберсотона. Абонент недоступен? Он же, родимый.
В этот раз электронный женский голос решил быть оригинальным. Никаких «абонентов». «Набранный вами номер не существует».
– Какого …? Как это – не существует?
Макар еще готов был простить киберсотоне Цыбу, который выключил телефон, или организаторов городской игры, не слышащих звонка, но несуществование номера Кати простить было невозможно. Он даже притормозил на площади Карла Маркса и еще несколько раз попытался дозвониться. «Набранный вами номер не существует». Черт. Он что, неправильно записал? Что, если это не восьмерка, а тройка? «Не существует». А если это не семерка, а единица? «Не существует». А так? «Алло?» – мужской хриплый голос.
– Извините, – буркнул Макар и нажал отбой.
Очень захотелось тут же ехать к ее дому, бесполезно шататься вокруг него, то ли пытаясь угадать окно, то ли надеясь, что Катя внезапно выглянет и увидит его. Естественно, ничего не дождаться, махнуть рукой на подземелья, вернуться домой злым и под утро, проворочавшись без сна часа три, подорваться и ехать к строительному на Горького, надеясь встретить «несуществующий номер» там и еще раз записать его. На этот раз правильно. То есть в целом – хотелось повести себя как полный кретин.
– Ну уж нет, – Макар медленно выжал газ, и «Рэнглер» рванул дальше – мимо желтых пузатых двухэтажек, по раздолбанному асфальту.
Похоже было, что все девушки, карты и телефоны мира сговорились не пускать Макара этим вечером в Кобяково. И – надо же, стыд какой! – он почти поддался на их провокации.
– Почти не считается! – возразил Макар и из принципа поставил телефон на автодозвон мастеру «найтовской» игры. А с Катей – разберемся завтра.
Через полчаса, когда джип медленно полз по грунтовке рядом со стекольным заводом, трубку наконец подняли.
– Алло.
– Привет, Тень, это Макар. Шорохов.
– Ну?
– Хотелось бы прояснить один момент. Еще вчера объява про игрушку в Кобяково была в силе. А сегодня нет. И еще та схема залаза не открывается – ну, та, которая…
– Макар. Ты сегодня на игру записан?
– Нет.
– Тогда говори быстро, в двух словах, что тебе надо, и вали.
– Что?.. – Чтобы в таком тоне разговаривали с Макаром? Да мир реально сошел с ума! Джип затормозил около свалки, заросшей травой. В лунном свете зелень казалась серебристой и даже чуть-чуть волшебной. Если не знать или забыть, что это всего лишь пыльные сорняки.
– Макар. У меня тридцать игроков. Я сегодня с пяти утра на ногах. Семь точек, на которых я уже была, из них три за городом. Два места еще предстоят. И двадцать четыре непринятых звонка от тебя. Что именно тебе так сильно понадобилось?
– Схема с залазом в Кобяково. Где она?
– Мы ее удалили.
– Ты можешь ее переслать?
– Нет. Что-нибудь еще?
– Ага. Объясни, какого хрена тут происходит?
– Секунду… – Тень отвлеклась, отвечая кому-то еще, но скоро вернулась к разговору, однако теперь перейдя на шепот: – Мне кажется, что кроме «Найт» ты играешь во что-то свое. А кто-то другой играет против тебя.
– Кто?
– Подожди…
В трубке раздался шорох, потом Макар услышал звуки улицы, видимо, Тень вышла из помещения.
– Запоминай! От юго-восточного угла завода примерно двадцать шагов к Дону, потом повернешь налево, ровно на девяносто градусов, пройдешь еще шагов тридцать. Там будет куча щебня и рядом с ней – полуразрушенная стенка, невысокая, по пояс. Из нее торчит железяка. Внизу под этим местом – фанерная плита, заваленная песком и камнями. Отодвигаешь ее – и дело в шляпе. Запомнил? Только, если что, я тебе этого не говорила.
– Заметано, спаси…
– Адиос. И не пались так сильно, как на мукомольном.
Короткие гудки.
Шорох вырубил зажигание и несколько минут сидел в темноте, барабаня пальцами по колену. Проклятый лабиринт. Вначале, когда Макар сличал карты, лазил по спелеистским форумам, читал статьи про археологию на Дону и пересматривал телесюжеты о пропавших под землей инженерах, он чувствовал себя не просто исследователем, а чуть ли не хозяином ростовских подземелий. Стоящим на краю тайны, о которой другие даже не догадываются. Ему казалось, что не хватает лишь какой-то мелочи – нити Ариадны, ухватившись за которую он вмиг размотает весь клубок загадок. Если в итоге приложится сокровище – то ли золотой конь, то ли тридцать два бочонка с монетами казачьей казны, – отлично. А не приложится – и фиг с ним.
Ведь главное – не мешок с драгоценностями и не Грааль. Главное – быть первым, обойти предшественников на дюжину корпусов, взять такую высоту, до которой не дотянулись ни безрассудные авантюристы-кладоискатели, ни бородатые кандидаты исторических наук. Победить и быть первым – это цель! А само сокровище – лишь приятный бонус. Вишенка на торте.
А еще Макару хотелось, чтобы мурашки по спине, и терпкая боль под ложечкой, и мороз по коже. Чтоб адреналину – до оранжевых кругов перед глазами. Чтобы по-настоящему, а не как в кабинке «Кино 9D», от летнего ничегонеделанья, центральный парк Ейска, всего сто рублей за пять минут удовольствия, какой-нибудь «Метроужас» или «Прожорливые мертвецы», где раскачивается кресло, а в лицо пшикают теплой водой. Настоящей жути хотелось и чертовщины, парализующего страха… и веселой безрассудной злости, которая вынуждает страх исчезнуть, проясняя вдруг голову и делая тело бесконечно сильным и ловким. Хотелось победить!
Но чем больше он узнавал, тем сложнее было чувствовать себя хозяином положения. Стоило копнуть поглубже – история города обрастала жертвами и пророками, историческими и вымышленными героями, врагами и друзьями, на чьей крови и была замешана настоящая тайна. А не та, о которой твердили по телевизору и писали в заумных монографиях тиражом пятьдесят экземпляров.
Десять раз перепроверенная, четко выверенная схема-карта лабиринта начинала жить своей жизнью: она прорастала сквозь Макара, сквозь Цыбу, сквозь игру и игроков, сквозь октябрь, время и даже сквозь старую семейную вражду…
После телефонного разговора Шорох наконец понял, что не может, никак не может снова почувствовать себя хозяином положения. Он будто попал в шахматную игру на тысячеклеточном поле, которая началась задолго до него и неизвестно когда закончится. Ты считал себя человеком, а оказался – фигуркой, которую двигают чужие пальцы, в свою очередь повинуясь странным правилам.
У тебя три выхода.
Смириться и бездумно скакать по черно-белым клеткам – конь ходит буквой «гэ».
Отказаться играть по чужим правилам, слезть с доски и стоять в стороне, беспомощным наблюдателем.
Или самому стать мастером. Зарубить себе на носу – никогда не плыть по течению, не поддаваться обстоятельствам, не давать другим обогнать тебя. Действовать, опережая всех остальных на шаг – по собственным правилам. Признать, что ситуация тебя напрягает, и переделывать реальность вокруг.
Ну или по крайней мере пытаться.
Даже если для этого требуется лезть в темные сырые катакомбы в двенадцать часов ночи.
Макар выбрался из машины и зашагал к стекольному заводу.
Глава восьмая. Черепаха
– Не обманула. – Макар разогнулся и вытер лоб.
В носу свербело от цементной пыли. По спине бежали наперегонки струйки горячего пота, несмотря на полуночную прохладу. Саднили ладони – фанерный щит над залазом оказался не просто завален кирпичами и щебнем, над ним был насыпан буквально курган из каменных обломков, песка, мусора и битого стекла. Макар успел уже десять раз мысленно приложить себя за то, что не взял снарягу из дома – перчатки сейчас здорово пригодились бы.
Он, пыхтя, оттащил фанеру в сторону – в земле открылся узкий лаз с дорожный люк размером. Макар осторожно присел на корточки на краю, посветил вниз фонариком. Яма метра два глубиной, в одной из стен – темное овальное пятно. Макар туже затянул шнурки на кроссовках и скользнул вниз. За шиворот и на голову сразу же насыпался песок.
По краям «норы» висели тонкие перепутанные корни. Чего, интересно? Сверху же, у стены, не растет ничего… Через минуту Макар понял, что отключался – пытался заснуть с открытыми глазами, таращась в подземельную черноту. Действие эспрессо очень «вовремя» закончилось.
Шорох зажмурился и залепил себе звонкую пощечину. И еще одну – по другой щеке. Сон моментально сбежал – так-то лучше. Из темноты вылетела летучая мышь, прямо в лицо, мазнула крыльями по носу и с писком метнулась вверх. Макар выдохнул и полез в «нору» на четвереньках, раздумывая мимоходом о кроликах и Алисах. Однако вместо провала в Страну чудес узкий лаз закончился коридором с кирпичными стенами.
Осмотревшись по сторонам, Макар достал планшет и открыл карту Кобяково, позаимствованную с отцовского компа – как раз на следующий день после ночного визита маркшейдеров. Если верить плану, главной целью был грот метрах в двухстах отсюда – от него, как лучи, разбегались узкие коридоры. Все, кроме одного, закручивались в спирали и заканчивались тупиками. А вот второй слева – уводил прямо в сторону Ростова. Что ж, проверим.
Под потолком шелестели летучие мыши. Луч фонарика выхватывал из темноты то бесформенные груды камней, то «прогрызенные» в стенах неаккуратные выемки. Интересуйся Макар археологией, наверняка залип бы возле базальтовой глыбы, которую при некоторой фантазии можно было принять за неоконченную скульптуру сидящего человека. Но он спустился не за этим, поэтому проскользнул мимо, даже не притормозив.
Здесь. Фонарик скользнул снизу вверх. Пятно света взлетело до потолка. Если верить карте, тут вход в грот. А если верить своим глазам, на месте предполагаемого туннеля высилась глухая, глуше не бывает, стена. Плотная, без внутренних пустот, судя по звуку простукивания. А также без швов, щелей или разломов. Коридор же заворачивал и уходил на восток. Сначала Макар посчитал, что это обходной путь, однако через двадцать шагов обнаружил тупик. В стенах виднелись ржавые остатки железных скобок – должно быть, раньше здесь был выход наверх. Теперь же – заваренный люк под потолком.
Шорох вернулся обратно, к повороту. Шаг вправо, полшага вправо, еще чуть-чуть – приложить ухо к кладке, провести пальцами по каждой выпуклости, каждому шву. Возможно, это было бессмысленно, выглядело глупо, но просто так развернуться и уйти Макар не мог. Два месяца поисков – и что? Вот так взять и сдаться? Поэтому планшет отправился во внутренний карман, а Макар пополз вдоль стены, полагаясь на чутье. За десять минут Макар буквально обнюхал все – от пола до неровного свода. Прощупал шершавый камень – метра на три в ту и другую сторону.
Даже порылся в земле. Сначала ничего. А потом под ногтем кольнуло, и в подушечку пальца впился не то гвоздь, не то острый камушек.
– Вот зараза! Еще столбняк подхвачу! – Макар потянул было руку ко рту, но тут же замер. Под ногами дрогнула и пошла вниз плита. Кусок пола – вместе с Макаром – ухнул метра на два. Макар едва успел сгруппироваться.
– Уфф!
Впереди коридор расширялся, превращаясь в залу, выложенную по стенам широкими плитами, с темными арками коридоров. Однако, подойдя поближе, Шорох понял, что его обманули еще раз. Зайти в коридоры было невозможно – вход в каждый преграждала плита из черного блестящего камня. И главное – пол и стены перед ними совсем гладкие – ни выемки, ни выступа. Либо открывающий механизм был хорошо спрятан и не находился за пять минут, либо карта оказалась слишком старой, составленной до того, как проходы заложили.
Опять нестерпимо потянуло в сон. Макар прислонился лбом к холодному камню, широко зевнул, сунул руки в карманы… И упал лицом вперед, прямо сквозь камень, в сырую темень. Едва успел выставить руки. Фонарик звякнул и укатился куда-то в сторону. Макар подобрался, встал на четвереньки, замотал головой, как слепой щенок, развернулся и попытался вернуться в грот.
Камень его не пустил.
Где-то под ложечкой заворочался страх. Попробовать еще раз. И еще. Навалился всем телом. Больно стукнулся бровью. Никакого результата. Он пополз за фонариком, вцепился в него, как утопающий – в соломинку. Поднялся.
– Так, без паники. – Обтер исцарапанные ладони о штаны. Боль отрезвляла, не позволяла страху развернуться внутри и выбраться наружу, через рот – неровным свистящим дыханием или даже криком. – Как именно я стоял? Ноги вместе, носки врозь… Прислонился лбом. Зевнул. А руки… руки в карманы. Сначала левую, потом пра…
Получилось!
На этот раз он не упал, а просто неуклюже шагнул, сохраняя равновесие.
Кончики пальцев на правой руке заледенели. Будто нащупали в кармане кусок льда. Макар сжал кулак и вытащил наружу монетки, половину упаковки жвачки и…
– Черепашка!
Макар поднес к ней фонарик. Змеиная голова, крошечные лапки, пятиугольные грани на панцире. Холодная, будто только что из морозилки. Это что получается? Нашелся ключ ко вчерашнему волшебному спасению? Ведь это единственный предмет, которого раньше не было в стандартном «карманном» наборе – телефон, ключи, мелочь. И если дело не в решительном настрое Макара и не во внезапном изменении свойств камня, значит, виновата именно черепашка. Значит, она… Ключ к любой стене? Так?
До боли сжав фигурку в кулаке, Макар опять повернулся и сунулся в арку – словно хотел ударить камень. Рука прошла насквозь. Будто крошечные иголочки впились в кожу, побежали мурашки – от запястья к плечу. Макар медленно двинулся вперед, внимательно отмечая каждое новое ощущение. Противнее всего было, когда лицо вплотную приблизилось к стене – будто погружаешься в черную мертвую воду. Но дыхание не перехватило – только десны заныли, как от обезболивающего укола. Прошел! Есть!
Вот так. Еще полчаса назад казалось, что весь мир против, а окружающим раздали карты гораздо лучше, чем тебе, а теперь понимаешь, что, сам того не подозревая, вытащил джокер, с которым смело обыгрываются не только любые соперники-конкуренты, но и сами законы физики! Вот оно, то самое «ага!» из детства – материализовалось куском ледяного металла в кулаке.
Восторг поднялся откуда-то изнутри, захотелось прыгать, дурачиться и проверять – снова и снова – действие черепашки. Он выскочил обратно в грот через стену, закрутился на месте. Потом замер, упершись руками в колени, чуть отдышался. Вроде и не бежал – а ощущение такое, будто пару километров отмотал по школьному стадиону. Или тут просто воздух такой, «тяжелый», с пылью и еле уловимым запахом гнили?
Макар вытащил из кармана планшет и подгрузил на рабочий стол компас. Восторг восторгом, но заблудиться сейчас было бы особенно не в кассу. Потер глаза – в левом появилась резь. Песок, что ли?
Второй коридор слева. Досчитать до пяти, зажмурившись – «кто не спрятался, я не виноват», – и идти на поиски тайны. Макар чуял, что она уже близко – если не за первым поворотом, то за вторым.
Эхо догнало его за третьим.
Ххи-хи-хи-хи-и-и-и.
Макар замер на месте. Прислушался. Где-то совсем близко, за стеной, журчала вода. Больше ничего. Показалось?
Хих-ххи-и-и-и. И шелестящий звук. Будто кто-то сначала выждал, затаившись, а теперь унюхал жертву и побежал к ней, быстро-быстро перебирая… чем? Ногами? Лапами?
– Эй, кто здесь? – Макар резко обернулся, посветил фонариком в темноту.
Никого.
Хихи.
– Эй! – Он попятился к стене. Сжал черепашку так, что лапки до крови впились в ладонь. Если что, то он…
– Дзонн-н-н-н, – железные челюсти захлопнулись на ноге. Капкан настолько проржавел, что лишь крепко прищемил ступню, но не пробил насквозь прорезиненную поверхность кроссовки.
– Ч-черт! – Макар дернул ногой, пытаясь высвободиться, но это никак не удавалось. Нагнулся, положил фонарь на пол и начал быстро распускать шнурки. Черепашка мешала, но он не решался выпустить ее.
Хи-хи-хих-хи-и-и!
Макар поднял голову и тут же опрокинулся на спину, сбитый ударом когтистой лапы. Клацнули зубы. На щеке разошлась кожа – налилась кровью длинная глубокая царапина. Затылком – о стену, перед глазами выплясывают серые точки. Во рту – соленая кровь и кислый вкус страха.
Фонарь хрустнул и погас.
Гхи-хи-хи-и-и-и!
Тьма. Вместе с ней – тошнотворный запах тухлого мяса и тяжелый звериный дух. Что-то массивное ворочалось в черноте, со скрежетом водя когтями по полу.
Лежа на спине, Макар попытался отползти. Но тщетно – капкан цепко держал его за ногу.
Лягнул свободной ногой – наугад. Тварь увернулась – в темноте она чувствовала себя как дома, и никакой фонарь ей был не нужен.
Хи-и-хи-хи-хи-хи.
– Рано радуешься! – крикнул Макар, свернувшись, и, помогая руками, попытался высвободить ногу.
Когти с лязгом ударили в том месте, где он только что находился, вспыхнули крошечные звезды-искорки. Саднило щеку, адреналин разбегался по венам.
Перед глазами вспыхнули и заплясали разноцветные пятна – веселая светомузыка. Говорят, в последние мгновения вся жизнь проносится перед глазами. А тут – просто дискотека.
Макар закрылся локтями. «Думаю, это демон…» Ох, маркшейдер, как ты был прав! И отец был прав! А твоего дурного сына понесло за каким-то хреном в этот чертов лабиринт!
Он отмахнулся, сжимая черепашку в кулаке, – попал! Что-то чавкнуло, хрустнуло. Монстр захлебнулся истерическим хихиканьем и наступил Макару на грудь, задышал совсем близко…
Сквозь зажмуренные веки брызнул свет.
– Пахак, нет! Не смей!
Зубы щелкнули – Макара обдало запахом гнили, сырого мяса и темноты. Запахом самой смерти.
Чудище отодвинулось.
– Уходим! Мы уходим! Сейчас же!
Этот голос Макар узнал даже сквозь пелену горячего страха. Тем более что слышал его совсем недавно. Сегодня днем.
Он открыл глаза. Дьявол – или демон – гигантская собака? Обезьяна? С желтыми когтями на передних лапах, с грязно-серой перепутанной шерстью, кривил шею, принюхиваясь… Принюхиваясь к Кате. Она стояла рядом, подняв фонарь – тот дрожал и раскачивался, пятно света металось у нее под ногами.
Макар думал, что не может быть ничего страшнее, чем лежать и ждать, когда тебя сожрет хихикающая тварь. Оказалось, может. Что она тут делает? Следит за Макаром? Или наоборот, пришла, чтобы спасти? Но как…
– Ты! – Она вцепилась одной рукой в шерсть на загривке твари, другую, вместе с фонарем, вытянула вперед. – Какого черта ты здесь делаешь?
Злая, как фурия.
Макар попытался сесть. Вцепился в штаны, подтянул тело вперед. В спине что-то хрустело и тянуло. Не слушалось. Будто Макар сломался.
– Что тебе здесь надо?
Макар молча потянулся к кроссовке и одной рукой продолжил ее расшнуровывать.
Катя шагнула вбок, стукнула кулаком по стене. Челюсти капкана распахнулись, отпуская ногу.
– Убирайся давай! Быстро! Пока я не передумала!
– Или что? – Макар закашлялся, встал на ноги. Пошатнулся, но удержал равновесие. – Спустишь на меня эту тварь?
– Спущу! – Катя дернулась, зверь захрипел и потянул к Макару когтистую лапу, выворачиваясь из пальцев девочки. – Не-е-е-ет, не смей, Пахак!
Макар отшатнулся, шагнул – утонул спиной в стене, пальцы на руке свело судорогой.
– У тебя черепаха? Так это ты украл ее у Роберта? – Чудовище стряхнуло Катину руку и бросилось к Макару. – Беги, дурак! В стену!
Макар отпрыгнул назад. Темнота. Холодный сквозняк. Фонарик остался там, рядом с тварью и девочкой – то ли из мечты, то ли из ночного кошмара. Макар непослушными пальцами вытащил из кармана телефон, засветил вспышку. Прикинул направление и побежал, оскальзываясь на мокрых камнях – вдоль стены бежал ручей. В спину ему ударило:
– …Не суйся, Шорохов! Это наш лабиринт, Ангурян…
И громкое хихиканье.
* * *
– Ангурян, значит. – Макар сидел за рулем и не мог заставить себя повернуть ключ зажигания. Руки будто прилипли к рулю. – Наш лабиринт. Черепашку у Роберта.
Голова ныла и гудела. В бессмысленной черноте всплывали и тонули предметы и фразы.
Капкан. Желтые когти. Черепашка. Катя. «Пахак, нельзя!»
Он помотал головой, заскрипел зубами. Надо ехать. Кому надо? И куда?
Просто. Куда-нибудь. В город. Там видно будет.
До ближайшего фонарного столба? Ты же спишь на ходу. Ты же в шоке.
– В шоке, – пробормотал Макар и криво улыбнулся дрожащими губами.
* * *
Он припарковался в начале Ворошиловского, вылез из машины и медленно побрел на мост. Встал на середине, до боли вцепился в перила и уставился на воду. Там плескалось отражение луны и разбегались разноцветными искрами огни проплывающих барж. Ветер ерошил волосы, трепал воротник, забирался ознобом под куртку.
«Простужусь», – отстраненно думал Макар. Мысль была глупая и неважная. Но другие – не получались. Рассыпались, как башня из неровных кубиков.
В бардачке надрывался телефон. Раз, другой, третий… Звонил отец. Потом перестал. Звякнула СМС.
– Наш лабиринт, – бормотал Макар. – Ангурян.
То есть Катя – сестра Роберта? Так, что ли? Смешно. Обхохочешься. Можно даже в стихах:
– Нет уж, – скривился Макар. – Никакой гибели у гробовых дверей. Не так все и плохо пока…
Надо поговорить. Поговорить и сразу расставить точки над «i». Пока их не начали расставлять обстоятельства. Отличная идея – за неимением других. Не откладывая.
Над Доном показался край розово-оранжевого солнца.
Макар вернулся к машине и медленно, сосредоточенно покатил в Нахичевань, прокручивая в голове предстоящий разговор.
Припарковался в квартале от дома Ангурянов, вытянул из бардачка телефон и, не глядя, опустил его в карман. Посмотрел в зеркало. У него теперь были разные глаза: левый за ночь позеленел и стал будто чужим. «Тортилла разноглазая». Именно что Тортилла. Прав был Цыба.
