Текст книги "Как живется вам без СССР?"

Автор книги: Лариса Бабиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Человечество с первого же вздоха живет в Раю, на лучшем парсеке Вселенной, в самом удачном секторе Неба, и если кто-то на этом эллипсе портит жизнь людям, так это они сами. Что делить землю? Она для всех. К чему строить заборы? Пулять в соседа радарами, делить небо между десятками склочных, верных или не совсем верных мифологических персонажей, которые то и дело выясняют отношения между собой и людьми. Зачем поклоняться угрям, скарабеям и прочим затемненным, извилистым потокам сознания…

Не лучше ли просто жить, обожать облака над головой, уважать мечту соседа, не гнобить чужую спину плетью, мол, а что, это же дозволено? Человек и в Библии обозначен как раб… божий. Как назвали, так все и пошло. Значит, и в реальности раб, погремушка, пустота…

Но так ли освятила человека Вселенная? Так ли он прочитал ее код и задание? Нужен ли он ей, жалкий, загнанный в угол, трусливый? Зачем она дала ему мозг, к чему открывает тайны, толкает иногда его мысль даже в космические колодцы галактических дыр? Может, это Вселенная подсказывает человеку, что он ей нужен как ценный помощник, как друг, соратник, который должен в отданном под его юрисдикцию пространстве усовершенствовать, создать, будто новый спектр, свой Рай, удобную уже для него самого обитель? Лучше прежней, более удобную для каждого: и для белого человека, и для черного, слабого, сильного.

И для крохи чтоб это был настоящий рай, и для того, кто уже уходит к иным мирам, чтобы и дальше, положим, хоть и в состоянии физической невесомости, но зато в состоянии больших знаний и глубокой нравственности осваивать уже следующие спирали Галактики.

Чтобы и дальше исправлять ошибки того искусственного Разума, который, будто первопроходец, не мог, видимо, мгновенно приладить все как в вечном двигателе, чтоб Вселенная каждую минуту была не хаотично, торопливо сработана, а гармонична была бы и мудра. Чтоб не крутили бы по планете выжигающие все живое космические вихри, чтоб не мелели озера, не наползали на материки океаны, чтобы как можно меньше поглощали морские пучины дворцы, улицы и целые города, в создание которых было вложено так много человеческого труда.

Как видим, Там… хотят видеть человека знающего, а не перепуганного. Творца, а не раба. Любующегося небом, а не испуганно, искоса, из-под ладони взглядывающего в пространства, откуда должно ждать лишь кары и злобного окрика, а не доброй подсказки или сочувствия, если вдруг что-то пошло в жизни не так.

Ну, а пока жив, трудись, приводи в идеальный порядок свои пространства. Поначалу создай хотя бы Луч, на кончике которого в подвешенной к нему корзине, совсем как у дирижабля, можно было бы за минуту оказаться в любой точке Земли, чтоб встретиться с близким человеком под пальмой, вовремя помочь старой матери, погладить по голове плачущего ребенка, вызволить из беды утопающего в реке.

И в первую очередь, конечно, по-прежнему придется биться над воплощением в жизнь идеи равенства. Лишь в ощущении теплого дружеского плеча можно сделать много непостижимых открытий, не доступных ни малому племени, ни малой стране, ни даже, возможно, жителям одного континента.

Без равенства же люди – просто болтуны, жестокие и глупые. О чем пятьсот лет назад писал еще русский путешественник Афанасий Никитин: «А пошлин много и на море разбойников много… А разных вер люди друг с другом не пьют, не едят, не женятся».

«Неравенство имуществ разлагает», – сказал двести лет назад какой-то французский философ. И, конечно, был тысячу раз прав.

Нынешний день, уже без социализма. Румыния: Чаушеску – растерзан. «После гибели четы началось самое интересное – предельно жесткая тотальная чистка „гэбэшников“. По всей стране чекистов вылавливали пачками по списку и сразу же ликвидировали. Как рассказывал мне мой товарищ, сотрудник нашего посольства, оказавшийся в разгар событий в небольшом провинциальном городке Клуже, там, в течение суток было уничтожено около 140 сотрудников и агентов „Секуритате“. Их арестовывали, на грузовиках привозили к воинской части, ставили к забору, расстреливали из автоматов, затем трупы грузили в машины, куда-то увозили, а взамен привозили новую партию приговоренных. Аналогично было и в других городах Румынии. В Бухаресте, где отдельные группы чекистов, спасая свою жизнь, пытались сопротивляться, еще несколько дней шла стрельба» (из книги А. П. Шевякина «КГБ против СССР. 17 мгновений измены»).

Хотелось бы вспомнить еще и Чили, страну, у которой самые богатые месторождения меди в мире. «11 июля 1971 года президент Сальвадор Альенде подписал указ о национализации чилийской меди, изгнав из Чили иностранные добывающие компании… Никсон поставил перед ЦРУ задачу развернуть „полномасштабную операцию против Альенде и его правительства, вплоть до экономического краха Чили и смены президента“.

Генри Киссинджер подвел теоретическую базу под этот процесс: „Я не понимаю, почему мы должны спокойно смотреть, как целая страна скатывается к коммунизму, только благодаря безответственности ее народа. На кону стоят вещи слишком серьезные, чтобы позволить чилийским избирателям решать их самостоятельно“» (г-та «Совершенно секретно», № 278, 2012 г, стр.30).

По отношению к кому безответственно, хотелось бы уточнить у Киссинджера, воспринимающего себя и свою планиду как постулат для человечества, как непременную, узаконенную сотнями вселенных, данность? Капитализм с его рабовладельческим отношением к слабым, видите ли, не вопиющая безответственность перед человеческой цивилизацией? Социализм, который превратил свой регион в страну новоселий, отсутствия безработицы, когда и медицина тотально доступна всем, – это, оказывается, беда? Однако для кого беда? Для тех, кто умеет грабить других.

Через два года президент Чили Альенде погиб с оружием в руках, защищая для своего народа эту самую медь…

Сербия: Милошевич – умер без лекарств в застенках Европы. Косовары, которым помог одержать победу Запад, по всему миру торговали органами убитых сербов.

Ирак: Саддам Хусейн – растерзан. Его сторонники либо убиты, либо разбежались по всему миру. Сто тысяч иракцев погибли.

Ливия: Муаммар Каддафи – растерзан. Шестьдесят два человека, которые его сопровождали, были истерзаны также, и тела их на окраине города долгое время валялись в пыли и грязи. Кое-кто из граждан этой бывшей страны упивался их гибелью, цинично и спешно фотографируя выкрученные ими же руки, ноги, головы недавно еще живых и здоровых мужчин.

Пятьдесят тысяч сторонников Джамахирии убиты. Племена по сей день воюют друг с другом, крадут в селениях даже электрические провода и насосы для подъема воды, уничтожают дома, убивают молодежь.

Сирия: уже выстроилась очередь из вооруженных до зубов сторонников исламизации, чтобы растерзать Асада. И целую страну.

Вышедший из берегов порядочности ислам, как страшный и беспощадный бумеранг, изнасиловал и линчевал в Ливии уже и американского посла. Через 321 день после того, когда Америка ликовала по поводу смерти лидера Джамахирии, а Крис Стивенс опустился в небольшой комнате около тела покойного Каддафи, подняв большой палец в знак победы над Ливией, мол, эта страна имеет права на демократию, конечно, в американском понимании, после разгрома дипмиссии в Бенгази Стивенса тоже линчевали, потом волокли его тело по улицам и выставили на обозрение, как это случилось и с мертвым Каддафи. Который когда-то и предсказал: «Убегая в ад, я спасал его от вас. Мне ничего от вас не нужно… оставайтесь среди мусора, грязи и пыли»…

Кто совершил эти безобразия «среди мусора, грязи и пыли»? Сотрудники дипмиссии находились в законспирированном месте, а после начала волнений, как сообщается на сайте http://digitalmetro.us/, убийцы тут же прибыли к этому тщательно скрываемому месту. Конечно, американского посла убили те, кому Стивенс помогал оружием, интригами против Джамахирии.

В мире, где захват, как морской прибой, вечен и необходим, где без алчности не прожить, будто наркоману без листьев коки, где чужая беда волнует, как стон миллион лет назад умершего бронтозавра, в таком мире зло устремлено в бесконечность, как отправленная в небеса стрела.

В общем, в человеческой цивилизации мало что изменилось со времен даже древней Нубии, когда найденные около деревни Вади-Хальфа пятьдесят восемь скелетов, покрытых тяжелым слоем песка и камней, были с повреждениями на костях от стрел. И в те времена безжалостно убивали чьих-то сторонников…

Еще одна информация из вчерашнего дня: «Назначенная на пост гендиректора МИ-5 Стелла Ремингтон посетила с секретным визитом Москву, где имела встречи со С. В. Степашиным и Е. М. Примаковым. Причем последний прокомментировал переговоры словами: „Мы отошли от модели конфронтации, существовавшей в период „холодной войны““». (Из книги Александра Петровича Шевякина «КГБ против СССР. 17 мгновений измены»).

Это верно, Примаковы и иже с ними давно отошли от конфронтации с врагом. Они много лет назад тайком, а потом и явно предали свой народ и левое движение по всему миру, выбрав вместо собственной страны – толерантность… ко всем хищникам мира. Вежливость по отношению к врагу, уступчивость, мягкость, галантность… Но жестокость или, по меньшей мере, безразличие к судьбе родины и собственного народа. Только кто и когда их будет за это судить?

Российским предприятиям олигархи-нувориши гонят газ по четыреста пятьдесят долларов за тысячу кубометров, а на Запад – по двести долларов за тот же объем… На Дальнем Востоке жителям Приморья продают электроэнергию по 4–5 рублей за киловатт, в Китай гонят по цене – один рубль. Российские самолеты заправляются в западных аэропортах – там наш же керосин дешевле. Весь мир живет теперь за счет убитой страны, а ее гражданам достались только завышенные в несколько раз тарифы на проезд в метро, автобусах, самолетах… Неподъемная для миллионов людей квартплата… Толерантностью, мягкостью такое и не пахнет. И ее, эту толерантность, похожую на атомную бомбу, конечно, придется судить. Как в Нюрберге…

За то, что огромную страну со сложнейшим космическим комплексом, с современным вооружением, с тысячами заводов и фабрик, строительной индустрией, обеспечившей крышей над головой миллионы людей, советскую страну превратили в дешевенькую колонию и со всей изысканнейшей дипломатической галантностью сдали врагу без единого выстрела, будто пустой и никому не нужный сундук, как потрепанный чемодан без ручки. Это похоже на то, как во время войны Сталин и Гитлер сели бы за один стол, и Иосиф Виссарионович толерантно сказал бы недругу:

– Будь любезен, забери у меня эту страну, надоела она мне до чертиков. Это хорошо, что ты к нам пришел.

А гражданам своим по радио объяснил бы:

– Что поделать, фашисты уже почти все захватили. Разбегайтесь, спасайтесь, кто как может… И приспосабливайтесь. В жизни всякое бывает.

Да спокойно протянул бы ладонь Адольфу со всеми советскими народами на ней. Хватай, не хочу!

После чего и с советскими людьми было бы то же самое, что с индусами, когда к ним пришли войска Захир-ад-дина Бабура: «Из-за множества тел появились горы, на каждой из этих гор текла река крови. От страха перед стрелами войско, полное блеска, разбежалось по степям и горам».

Но Сталин страну не сдал, даже когда немецкие танки под Москвой утюжили Химки. Система в то время жестоко наказывала за пораженческие настроения, потому дала-таки недругу по морде.

Эти же, нынешние, подло толерантные… по своему служебному положению до мельчайших подробностей знали, с какой яростью ЦРУ в каждой точке Земли выдавливало социализм, будто глаза у человечества.

Горбачевы, Примаковы, арбатовы ведали, что тысячи аргентинских левых были выкинуты из вертолетов в реку Рио-де-ла-Плата. В Парагвае социалисты и коммунисты летели вниз головой в крокодильи болота. В Бразилии их вышвыривали в кишащую пираньями Амазонку. Вьетнам хорошо полили ядохимикатами. Северную Корею дотла сожгли напалмом.

И наши толерантные, не пожелав даже психологически подготовить свой народ к сопротивлению, дабы не разделить судьбу Альенде, изрядно струсили и еще до падения наших крепостей тайком сбежали из социализма, бросив на произвол судьбы почти двести народов. Они втихую улизнули из социализма, а ключи от всех наших жизней украдкой отдали врагу.

Мы еще строили дома и заводы, учились в институтах, рожали детей, сажали вокруг городов леса, и все до единого не догадывались, что каждого из нас уже швырнули вниз головой. Самым коварным образом. Нас сбросили с маршрута, скинули со скалы… От нас избавились, как от обветшалой кошелки. Как от дохлой кошки. Отбросив от себя пинком как можно дальше. Во имя того, чтоб недругу жилось лучше. Чтобы недругу мы не мешали. А им, переметным крысам, мы, с их точки зрения, моральные и политические трупы, чтобы не помешали спокойно жить уже в новых формациях. Не зря историк Тацит когда-то сделал выводы: «Поражение в бою терпит не самый слабый, а тот, кто начинает отводить глаза в сторону».

В холодной войне между США и СССР, которую первым развязал Запад, провозгласив речь Черчилля в Фултоне, наши лидеры первыми отвели глаза в сторону. Они нас, эти толерантные, просто отдали чужим. Спокойно и даже с благородным поклоном кинули под внешнее управление… Спасибо, мол, что освободили нас от тяжелой ноши, благодарим, что нелегкие наши обязанности взвалили на себя. По принципу Вейцмана: «эта экономическая и человеческая пыль должна исчезнуть»… Чтоб не напоминала о себе, дабы не всплыла ненароком в чьей-то памяти.

Так на глазах всего человечества когда-то безмолвно исчезла пыль европейских евреев, нынче вынудили исчезнуть «в трагической пропасти» советский экономический и человеческий потенциал.

Смоковница, которая не приносит доходов Западу, должна, видите ли, сгореть в огне. Где втихую, где явно… По всему миру. И жгут теперь, будто поленья в печи, будто в газовой камере когда-то, десятки стран и народов. Всеми возможными способами. Кому-то опять хочется иметь по две тысячи восемьсот рабов на одного мерзавца. И те древние предсказания как-то подозрительно напоминают день нынешний: «В это время будет великая война, во время которой погибнет две трети народов».

Но ради чего должны погибнуть две трети народов? Ответ несложный: опять во имя чьей-то мещанской, сверхколониальной, Сундучной победы.

Так и будет. Пока сотни народов, объединившись-таки, не наработают свой Антидот. Как когда-то этот спасительный Антидот – заводы и рудники в руках государства – после очередной грандиозной мировой бойни был наработан в формате Социализма. Не пора ли к этому антиоксиданту, когда-то оздоровившему человечество, вернуться вновь? История, кажется, повернулась уже и этой стороной.

Пока же на государственном уровне у нас выполняются программы чужие: не дружба народов, а вражда, не строительство по всему миру плотин и электростанций, а разорение даже собственных.

И, чтоб оправдать свою пакостность, к таким же пораженческим настроениям, к такой же неприязни и ненависти к прошлому наши политические пустоцветы призывают и каждого человека в стране.

Даже в древней крошечной Нубии за независимость воевали, а найдутся ли большие герои нынче в России? Ждет ли и нашу Историю свой Александр Матросов?

В итоге у многих народов опять впереди – страдания и битвы. Зверь бывает ли толерантен по отношению к своей жертве, с его точки зрения, – примитивной и маргинальной? Стоит ли с нею считаться?

Как видим, без социализма мир был и всегда будет звериным.

А гранатовый куст под окном, как символ радости и красоты… Его бы сажать повсюду…

Общий труд, алые кисти по весне, плоды осенью для детей – подвигнут ли кого-нибудь на распри? По всей земле людей всех рас и наций увлечь бы проектом, задуманным не для процветания одной личности, не мистическим, воплощение коего якобы только на небесах, а реально позволившим бы каждому пришедшему в мир человеку прожить свои дни с честью, большим смыслом и достоинством. Не в облаках, а на земле. Кто после этого будет ненавидеть друг друга?

Но разработчик таких проектов – бескорыстных проектов для всех – убит. Потому, как и прежде, всюду войны, большие и малые, как в непогоду – огни святого Эльма, как его неожиданно яркие шары, мгновенно то там, то здесь вспыхнувшее в бурю пламя… А огни эти, как известно, фальшивые.

Сундук… Даже коли это и огромный сундучище… Он ведь для одного. Или для какой-то лишь сотни нуворишей.

Золотая же Колыбель, которую когда-то создала между нашими реками и горами Вселенная, затем поручила дальнейшее действо в ней Человеку… Сознательному человеку, как хотелось бы ей, а не хапуге с мертвой хваткой клеща… Умнице и умнику…

Такая колыбель должна быть для… всех.

Глава II
НАД БЕЗДНОЙ ЮЖНОЙ АТЛАНТИКИ. ТРЕТИЙ ФРОНТ
О неизвестном подвиге в Великой Отечественной войне

Василий Разумовский родился в Варшавском воеводстве 16 ноября 1908 г. Мальчишек у них было в семье шесть человек. Дети, как, впрочем, и многие жители Польши той поры, голодали, потому Разумовские снялись и на повозке всей семьей двинули в сторону российской границы, которая тогда не была явно обозначена: Польша входила в состав Российской империи.

Какое-то время в поисках заработка семья передвигалась с места на место, но окончательно осела в малом тогда селе Моздоке.

Здесь у Разумовских родилась дочь Кристина.

Потом началась Гражданская. В ней участвовали на стороне беднейшего населения все братья Разумовские, а после ее окончания фамилию пришлось сменить, дабы не путали простых тружеников с наследниками графской семьи Разумовских.

Теперь у братьев была фамилия Разумовы. Все мальчишки любили учиться, а Василий вскоре занял неслыханно высокую по тем временам должность – механика по ремонту тракторов в МТС.

Приблизительно в эту же эпоху во Владикавказе на улице Щербаковой Лидия и Петр Сасовы родили уже двадцать одного сына. На этом можно было бы и не увеличивать население России, но Петр сказал жене твердо:

– Будем рожать, пока не появится девочка.

Еще четыре девочки родились одна за другой. Младшая – Нина – вышла замуж за Михаила Скуратова. И только в третьем поколении встретились на Кавказе плодовитые и трудолюбивые Сасовы-Скуратовы с такими же трудолюбивыми, но чуть менее чадолюбивыми Разумовыми.

Антонина Скуратова и Василий Разумов покорили родню своим нежным, как эдельвейс, отношением друг к другу. Свадьба была хмельная, многоречивая, с многочисленными пожеланиями брать пример с дедов и иметь десятка два-три детей.

Но родилась только одна Зиночка. Антонина почему-то решила, что жизнь ее не должна ограничиваться пределами семьи, на то и молодость, чтоб от души веселиться; учеба не нравилась, работа – тем более, и нарядная юбочка ее порхала около одного прохожего, другого…

Теплые южные ночи не спасли любовь Василия и Антонины, молодая семья распалась. На фронт Василий Разумов в 1941-м ушел разведенным. Но дочь, тем не менее, запомнила его в тот день веселым, пляшущим, поющим!

А что такое фронт 1941-го? Армия генерала Петрова покидала Одессу, Севастополь и по Керченскому проливу уходила на Кавказ. Оставляя Севастополь, генерал хотел было покончить с собой, уже приставил наган к виску, но случайно влетевший в комнату лейтенант Разумов выбил из его рук оружие, тут же позвал охрану. Хоть один дом в те дни не получил преждевременную похоронку. И какая это была для лейтенанта радость: видеть генерала живым и невредимым!

Из фронтовых писем Василий узнал, что большая беда пришла и в дом к многочисленным родственникам жены: половина их сыновей и внуков уже полегла вдоль дорог, по которым отступали их армии и дивизии. А когда после Сталинградской битвы выбивали немцев из Ростова, досталось и старшему лейтенанту Василию Разумову: гранатой ему оторвало ступню.

Казалось бы, война для лейтенанта окончена, впереди госпиталь, мирная жизнь, хромота, можно вновь завести семью, коль не сложилась первая: еще годков не очень много, да и ранение – не самое ужасное!

В госпиталь г. Орджоникидзе (бывший Владикавказ) прибыла концертная бригада. Не очень-то хотелось раненому лейтенанту веселиться, писем он из дома не получал, посылок – тем более. Немцы уже были на окраине Моздока, Василий не знал, живы ли его братья и сестра Кристина.

Вдруг одна медсестра толкнула в бок своего подопечного:

– Глядите, Василий Иванович, вон девочка, как на вас похожа!

Лейтенант оглянулся, присмотрелся к девчушке, воскликнул:

– Так это же моя дочь! Зина!

Как же они на глазах всего госпиталя обнимались, как плакали от радости врачи и медсестры!

Бывшая жена не пришла в госпиталь ни разу. С дочерью потом Василий встречался еще несколько раз в доме у тещи. Семилетняя девочка не могла сама добираться до больницы.

Отец вновь прощался с ребенком, ибо написал в штаб армии, что опять, несмотря на ранение, должен быть на фронте, так как хорошо знает азбуку Морзе и рацию. Напомнил, что родители в доме частенько разговаривали по-польски и по-немецки (батрачили в Польше у немецкого бауэра), он их понимал, да еще в школе учил немецкий, значит, может сгодиться и как переводчик.

Василий Разумов получил направление радистом в партизанский отряд, расположившийся в лесах Закарпатья, севернее Перемышля. Много групп в поддержку партизанам засылала тогда Москва в Западную Украину. Советская Армия наступала, и нужна была точная информация о передвижении немецких войск.

Заброска прошла благополучно. Бойцы оказались в том отряде, где и должны были быть. Партизаны на просеке разложили горящие бревна, и Василий, несмотря на хромоту, благополучно вместе с рацией прибыл на место дислокации. Около догорающих костров, они, обнявшись, долго еще пели в ночи советские песни.

Потом – рутина исполнения партизанских заданий. Но вот удивительно, стоило какому-нибудь бойцу отбиться в лесу от группы хоть на несколько метров, он тут же исчезал. Навсегда. Будто сквозь землю проваливался. И никто уже потом его не видел.

Однажды в соседней группе Василия Веревкина пропал радист. Группы тогда решили объединиться. И опять по дороге пропадали люди. А когда партизаны встретились, то услышали самое зловещее в своей жизни:

– Хенде хох, русские собаки!..

Отряды Василия Разумова и Василия Веревкина были окружены фашистами. Позднее Кристина Разумова получила вначале похоронку, но затем бумагу о том, что брат ее пропал без вести.

Первые националистические украинские вооруженные отряды ОУН появились после начала войны между Германией и СССР в Полесье, в районе г. Олевск и на Ровенщине… Они уничтожали советские воинские части, которые в условиях окружения создавали партизанские базы.

Две партизанские группы, которые шли навстречу друг другу, выдали фашистам пробравшиеся в партизанский отряд бандеровцы. Это они душили в лесу отставших солдат, это они навели на них врага, когда группы встретились около стыка границ Польши, Венгрии и Чехии. Партизаны только вошли в дом, хотели было по рации передать в Центр, что встретились, что все пока идет благополучно…

Не успели. Фашисты закидали дом гранатами. Потом начали подбирать оглушенных и раненых бойцов. Немцы с пленниками уже уходили, когда вдруг увидели, что один из покойников зашевелился. Это был истекающий кровью Василий Разумов. Прихватили и его.

В плену опять встретились командиры двух групп Василий Веревкин и Василий Разумов. Теперь их обоих таскали на допросы, били по голове, выкручивали руки-ноги, выбивали зубы, ломали ребра. Фашисты войну уже проигрывали и тоже хотели знать о передвижениях Красной армии и многочисленных партизанских отрядов…

Общаться же пленники не могли, чтобы не выказать, что знают друг друга. В лагере было много «зайцев», доносчиков из бывших русских, ненавидевших свою Родину так, что готовы были объединиться хоть с чертом, но только бы во всем быть против своего же государства. Попавшие в концлагеря энтээсовцы выслеживали советских людей, пытавшихся хоть как-то сгруппироваться, и выдавали их фашистам. Поэтому Василий Разумов и Василий Веревкин обменивались взглядами лишь в течение нескольких секунд, когда одного тащили на допрос, а другого тащили с допроса. И только лишь один раз Василий Веревкин тайком ночью пробрался в барак к Василию Разумову, поднес ему к губам флягу с водой, когда узнал, что днем с тела Василия фашисты выдрали, вырезали два куска кожи с татуировкой.

Потом судьба их вновь разъединила. Шел 1944 год, немцы с пленными уже осторожничали, слишком много к тому времени было случаев, когда пленные советские люди прорывались на вышки, хватали пулеметы и беспощадно косили лагерную охрану.

Теперь фашисты гнали больных, голодных, мокрых от дождей пленных из лагеря в лагерь через каждые три-четыре прошедших дня, чтобы люди не успевали познакомиться и сплотиться, чтобы не сложилось среди них никаких подпольных групп. В этих печальных колоннах с трудом вышагивал искалеченный Василий Разумов. А другими, но параллельными дорогами – гнали по Европе Василия Веревкина.

Им довелось встретиться еще раз. В местности, где ни одной травинки, ни одного деревца, а вокруг только глыбы камней… Пленным сказали, что они должны кайлом выламывать гранит, перетаскивать его с места на место – этот рабский, выматывающий труд теперь выпадал им с утра до вечера. И никто не имел права помогать друг другу. Иначе расстрел. Часовые на вышках, стоящих вокруг разработок, внимательно наблюдали за работающими. И хотя Василий Разумов не очень-то управлялся с глыбами гранита, его не расстреливали, ждали, что будет он таки работать радистом на германскую разведку.

Пленные не могли понять, где же они находятся?

Однажды Василий Разумов, знавший немецкий, вдруг услышал разговор между охранниками, что эта каменоломня – около французского городка Морли на побережье, в районе Армориканских гор.

И еще пленник из разговора встревоженной охраны понял, что завтра, 6 июня 1944 года, на северо-западное побережье Франции высадятся союзнические войска… и наконец-то откроется долгожданный Второй фронт.

«В ночь на 6 июня 2 тыс. бомбардировщиков подвергли сильному воздействию оборонительные линии врага. Утром на пяти участках побережья Нормандии началась высадка морских десантов. К 12 июня плацдарм составлял 80 км по фронту и 12 км в глубину. Во второй половине июня и в июле бои стали носить затяжной характер. К 25 июля, то есть за 49 дней, плацдарм увеличился лишь до 100 км. Недостаточные темпы продвижения войск (в сравнении с наступлением Красной Армии) вызвали беспокойство правящих кругов Англии и США Новое наступление началось 25 июля». («Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945», Военное изд-во Мин-ва обороны СССР, М. 1967).

Но пленники из каменоломни на французском полуострове этих событий не видели. За день до этого, 5 июня 1944 г., рабов, которые могли еще работать, вдруг погнали пешком на аэродром, где стоял самолет. Без опознавательных знаков. Охрана тут же начала раздавать пленным парашюты, однако их не хватало, охранники побежали на склад, но выскочившие из самолета летчики отняли парашюты, бросили их на землю, сами же спешно затолкали пленников в салон, и, не дожидаясь возвращения надсмотрщиков, срочно взмыли в небо.

В салоне оказались славяне всех национальностей и один немец у люка. С автоматом в руках.

Люди изумленно глядели в иллюминаторы и видели одно:

– Вода… вода… как много воды… Куда ж мы летим?

«Тяжелые потери транспортной авиации Германии и изменение характера войны выдвинули на первое место поставки в люфтваффе… Уже был подготовлен довольно большой задел для производства Ju252. Поэтому решили закончить 11 самолетов. Хотя они назывались Ju252A-l, при поставке в люфтваффе в конце 1942 г. они получили номера ферзух (V5-V15) и официально не числились в составе транспортной авиации. Легкость загрузки, большая вместимость, относительно высокие летные характеристики позволили использовать Ju252 для выполнения специальных заданий. Так Ju252-V5 (DF+BQ) вошел в состав эскадрильи четырехмоторных самолетов при ее формировании 2 января 1943 г., оказавшись единственным тримотором в ее составе. Эскадрилья довольно скоро была переименована в 290-ю воздушно – транспортную эскадрилью. Ju252 также действовали в так называемой группе Гартенфельда, забрасывавшей агентов в Северную Африку. В ней на момент переименования в I/KG200 еще числилось два самолета данного типа.

Эта группа действовала в составе центрального разведывательного департамента рейха.

Тактико-технические характеристики Ju252A-l: тип – многоцелевой транспортный самолет. Максимальная скорость – 435 км/ч. на высоте 5800 м. Крейсерская скорость – 385 км/ч на высоте 5800 м. Наивыгоднейшая скорость – 332 км/ч. Дальность полета: с максимальной нагрузкой – 4000 км с грузом 2 т – 6500 км» («Крылья Люфтваффе. Перевод Андрея Фирсова, 1993 г»).

Самолет летел уже много часов. Пленники гадали, когда же и где будет конец этого пути? Но вокруг лайнера по-прежнему была вода, очень много воды…

Около охранника сидел Василий Разумов. Немец все время молчал. Потом ему тоже надоел океан, и он проворчал самому себе под нос:

– О, майн гот, как же далеко эта проклятая Аргентина…

– Герр капитан, мы летим в Аргентину? – удивленно спросил Василий Разумов по-немецки.

Надсмотрщик удивился, что раб говорит по-немецки, но промолчал. Однако и среди агрессоров наступает минута, когда они не выдерживают бремени своего превосходства. И им иногда хочется быть просто людьми, потому уставший охранник снизошел до унтерменша и пробурчал:

– Не беспокойтесь, в вашей жизни уже ничего не изменится. Каменоломни есть везде. Вы и там будете служить интересам фатерланда.

– Германия проиграла войну, и вы перебираетесь в другую страну?

– Германия никогда не проиграет, а вот вы… – фашист надменно обвел взглядом пленников в салоне, – уже точно проиграли. Навсегда.

– Как понять?

Немец сконфуженно умолк.

– Мы будем и в Аргентине строить аэродромы?

Охранник молча потянулся к автомату.

Василий откинулся в кресле, на какое-то время закрыл глаза. Теперь он понял, что никогда больше не увидит любимую дочь Зину, не обнимет мать. И друзья, знакомые, братья никогда не узнают, где и как погиб он, старший лейтенант Советской Армии Разумов, в каких джунглях сгинул, где покоятся его кости.

«Не хочу быть рабом! – чуть ли не закричал он в своей душе. – Не хочу, чтоб опять выкручивали ноги, вырезали кожу, ежедневно убивали прикладом мою память. Не хочу ежедневно терять достоинство. Там, в Европе, еще была надежда на Победу, на Великую Победу, на возврат домой, а что выпадает нынче? Гнить до тех пор, пока не вобьют вниз лицом в болотную жижу сельвы? Как все это одолеть, как вернуться домой? В чем тут может быть победа над обстоятельствами?».