Текст книги "Дачный зверинец (СИ)"

Автор книги: Лариса Львова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

   – Слышь, Гриха, а не поработать ли нам в саду? – неожиданно предложил дядя Пётр.

   – Можно, – откликнулся стоматолог.

   Ребят отпустили прогуляться до речки, мамы стали хлопотать по дому. А отцы надели перчатки, взяли инструменты и отправились в сад.

   – А если найдут домик? – забеспокоился Гоша.

   – Ну и что? – успокоила друга Глаша. – Там всё равно никого нет.

   Ладун исчез, а нарядный домовой сидел в Дашкиной кровати. И посмел бы его кто-нибудь забрать!

   Ребята возвращались с прогулки в сумерках.

   Сначала они встретили счастливую бабу Вику, которая сообщила, что её любимица нашлась. Старушка вся светилась от радости. В её руке был плотно набитый пакет.

   А потом Глаша и Гоша заглянули в сад. Все сухие ветки были обрезаны и сложены в кучи, а отцы сидели возле покрашенного домика с горящей лампой внутри, о чём-то разговаривали и смеялись. Наверное, им было что вспомнить, ведь они тоже дружили с детства, закончили один институт, работали в одной больнице. И ребята не стали им мешать.

   Увы, Дашка не перестала мычать. И чем дальше, тем настойчивее. Но обе мамы смеялись, как девчонки, потому что малышка освоила новый трюк. Если взять отполированную палку от мебели, то Дашка вцеплялась в неё намертво. И её можно было носить повсюду на этой палке. Более того, Дашка закидывала ножки на переносную палку и висла на ней колобком.

   Трюк имел и отрицательную сторону: лежать в кроватке Дашка больше не желала.

   Чудесный вечер закончился яростным спором медиков: можно ли разрешать младенцу, которому пошёл четвёртый месяц, садиться. Решено было посовещаться с педиатром, ортопедом. Ну а невролог и нейрохирург в доме были свои. Оказалось, что только папа Гриша за свободу действий Дашки. Но кто будет слушать по этому вопросу стоматолога?

   Дашка сменила мычание на вопли «гагга-гыгга», протянула ручки к отцу и отбыла в детскую спать.

   Для совещания по спасению Гульки у Гоши и Глаши осталась только ночь. А теперь время рассказать, что произошло с ними на прогулке.

   Они подошли к быстрой речке, с одного берега которой была песчаная коса. На ней встречались и камешки. Ребята набрали плоских голышей и попробовали запустить их «блинчиками». Но не получилось. Вдруг со стороны изгиба речки с нависшими кустарниками послышался плеск и бултыхание.

   – Может, там Водяной живёт? – спросила весело Глаша.

   – Тебе бы всё сказки, – сурово ответил Гоша, который не раз был с отцом на рыбалке. – Под подводными корягами, как раз в таких местах, водятся сомы. Опасные, между прочим, рыбы! Запросто могут утянуть на дно.

   – Брр, – сказала Глаша. – Уж лучше сказки. И про нашу Гульку нужно поговорить.

   Но тут снова послышалось бултыхание и тоненький смех.

   – Ты слышал? – спросила Глаша. – Кто-то смеётся.

   – Вроде так... – задумчиво сказал Гоша.

   Плеснуло особенно сильно, и из воды высунулась серебристого цвета голова с выпученными глазами на макушке.

   – Ква-а-атит, ква-а-атит, – проквакала она. – Не бра-а-ал я ожерелья. Са-а-а-ами потеряли.

   – Ты взял! – разнёсся звонкий голосок. – Больше некому!

   Голова нырнула в воду, и снова послышались бульканье и смех.

   – Что тут творится? – удивился Гоша.

   – Водяному пятки щекочем! – пронёсся над водой голос, похожий на журчание.

   Гоша тоже боялся щекотки и сердито крикнул:

   – Так делать нехорошо!

   – Зато весело! – ответили ему хором не то водяные струи, не то девчачьи голоса.

   – Нельзя веселиться, причиняя кому-то неприятности! – заявила Глаша.

   Она почему-то забыла о своих похождениях в детском саду.

   – А ты зайди в воду! – предложил нахальный голосок. – Или боишься?

   – Вовсе нет, – спокойно сказала Глаша. – Вода холодная. Можно простыть.

   – Трусишки, трусишки! – защебетали голоса.

   Почему-то «завёлся» Гоша. Он снял кроссовки и носки. Ступил в воду. У самого берега оказалось почти по колено.

   Вдруг он дёрнулся и развернулся назад. Но, похоже, его кто-то держал под водой. Гоша был сильным и тренированным мальчиком, он всё равно рвался к берегу.

   Глаша протянула ему руку и стала тянуть.

   Из воды показалась прозрачная ладошка, которая сжимала Гошкину щиколотку.

   Глаша рванула Гошкину руку ещё сильнее и вытащила друга из воды.

   – А ну сама иди сюда из воды! – сердито закричал Гоша. – Или боишься, трусишка?

   Над волной, окрашенной закатным солнцем, показалась по пояс очень красивая девчонка. Она была полупрозрачной.

   – Нам до дня Ивана Купалы нельзя выходить на берег. И я ничего не боюсь, даже Водяного! Это он меня с сестрицами боится! – сказала девчонка.

   – Значит, ты русалочка? – спросила Глаша.

   – Ага! – задорно ответила девчонка.

   – А какое ожерелье ты ищешь? – спросил Гоша.

   – Оно у нас одно на всех, – печально ответила русалка. – И мы его потеряли. А может, Водяной стащил.

   Гоша стал надевать кроссовки и вдруг спросил:

   – Не это ли?

   Он держал в руках верёвку, на которую были нанизаны речные ракушки.

   – Это! Это! Бросай его сюда! – заверещали голоса.

   И тут Водяной по самое пузо выскочил из воды:

   – Нарушение Лесного Устава! Русалкам нельзя до времени выходить на берег! Одна из вас выходила! Суд Лешего! Суд Лешего!

   Над рекой поднялся плач.

   Глаша уже не могла слышать про этот Лесной Устав, поэтому она загорелась желанием помочь русалочкам. Взяла из Гошкиных рук ожерелье и внимательно рассмотрела его.

   – Ага, вот в чём дело! Улиточки-то в своих домиках живые. Им, видно, не понравилось быть на верёвке, вот они и уползли. Русалки ни в чём не виноваты. И ты, Водяной, зря на них накричал и Уставом пригрозил, – сказала она.

   Раздался вздох облегчения, шесть русалок выскочили из воды и стали кулачками грозить Водяному.

   А он из серебристого стал красноватым и нырнул в свой омут.

   – Давай сюда наше ожерелье! – сказала русалка.

   – Знаете что? Вы лучше отпустите улиток. Они тоже свободы хотят. А я завтра привезу вам другие бусы, покрасивее. Из тех, что никогда не убегут, – сказала Глаша и бросила улиток в воду.

   – Не обмани! – попросили русалки.

   Когда ребята пошли домой, Гоша, злой на русалок, спросил:

   – А чего это ты к ним подлизываешься-то?

   – Нам Гульку вызволять нужно. Любая помощь пригодится, – ответила Даша.

   Обе мамы были удивлены спросом на бижутерию. Дорогие украшения на дачу никто не взял. Но мамы запаслись тем, что может как-то украсить одежду. Увы, в «дачном зверинце», как они называли жизнь в Кусачах, и бижутерия оказалась лишней. Поэтому ребята разжились целым пакетиком всяких бус, цепочек и клипс.

   Совещаться уже не осталось сил, и друзья крепко заснули.

   Никто в доме не увидел, как ватная игрушка стала маленьким мужичком, который вытащил Дашку из кроватки и пустил ползать по дому – а чего лежать-то, дитя выспалось, пусть аппетит нагуляет. Затем мужичок отправился кормить птицу крупой из пакетов, мыть машины. А как управился, скормил Дашке сметану с хлебом и отнёс в кроватку.

   Глава четвёртая, в которой рассказывается о полёте в сказку на гусынях, о нанесённой Бабе-Яге травме и победе Топотухи над Мораной

   Ребята подскочили, чуть только заря осветила морщинистое небо. Оседлали велики и понеслись к реке. Над ней поднялся туман.

   – Эй, русалочки! – крикнула Глаша. – Смотрите, что я вам принесла!

   Она высоко подняла пакет с дешёвыми украшениями обеих мам.

   Непослушный лучик солнца вырвался из-за облаков и заставил пакетик сверкать.

   Разнеслось дружное «ах!», русалочки выскочили из воды и стали тянуть руки:

   – Мне! Мне! Мне!

   Глаша потрясла пакетиком, чтобы он пуще засиял, и сказала:

   – Сейчас получите ваши ожерелья. Но с одним условием: никогда не тревожить Водяного, не донимать его, хоть вам и захочется.

   – Ладно! Ладно! Давай скорей!

   И Гоша стал кидать украшения в реку.

   Сколько же радости и благодарности увидела в этот день речка, которая привыкла ко всему!

   Из-под кустов всплыла серебряная голова с жабьими глазами и тоже сказала:

   – Спасибо! Отслужу!

   Как только Гоша и Глаша поехали домой, дорогу им преградило странное существо: вроде пятилетний ребёнок, только с громадной головой и здоровенными ступнями в мужских кроссовках. На голове – растрёпанные косички с бантами. Нарядное платьице обтягивало здоровенный живот.

   – А мне? – спросило оно писклявым голосом.

   – Чего – тебе? – грубовато откликнулся Гоша, потому что нужно было вернуться до того времени, как проснутся родители.

   – А мне всяких золотинок? – обиженно спросило существо.

   – Сначала скажи, кто ты, – потребовала Глаша.

   – Я Топотуха-веселуха, – представилось существо и так затопотало-зашлёпало кроссовками, что пошёл гул и по речке, и по лесу. – Живу у бабы Вики, вашей соседки. Топочу и веселю старушку.

   – Это ты недавно от неё сбегала? – спросила памятливая Глаша.

   – Я, – ответила Топотуха. – Только не сбегала, а была на соревновании Топотух.

   – Ну и как успехи? – поинтересовался Гоша.

   – Никак, – насупилась Топотуха. – Нужны костюм и мастерство. Что такое мастерство, не знаю. А костюма нет. Баба Вика всё самое красивое мне покупает. Но никому на соревновании не понравилось. Так дадите золотинок или нет?

   – Гоша, у нас же есть пайетки, – вспомнила Глаша. – Топотуха, ты шить умеешь?

   – Чего-чего?

   – Ясно, – сказала Глаша.– Поедем нашивать золотинки.

   Топотуха быстро вспрыгнула на раму велосипеда, да ещё стала подгонять, быстрее, мол. Так и домчались до посёлка.

   Топотуха спрыгнула и сказала:

   – Я сама к вам приду. Мне всё равно, через землю, дерево или стены лезть.

   А у ворот ребят встретили отцы и мама Надя.

   – Ну вот, объявились те, кто машины моет, – сказал дядя Пётр. – Отчего же не признались?

   – Это не мы, – сказала Глаша. – Доброе утро, пропустите, нам некогда.

   – Вот деловые, – сказал дядя Пётр, глядя ребятам вслед.

   Мама Надя засмеялась и продолжила хохотать, отъезжая с мужем. А дядя Гриша грустно крутил руль, размышляя о том, как быстро родители теряют первостепенное значение для детей.

   Ребята уединились в Глашиной комнате. Тотчас из стены к ним вышла Топотуха. Она увидела россыпь бусинок и пайеток, ахнула и скинула платье – пришивайте.

   Заплакала Дашка, и мама Надя крикнула снизу:

   – Доченька, посиди с Дашутой, я обед готовлю.

   – Не беспокойтесь, я дитятю развлеку, – сказала Топотуха. – Есть бубен, дудка, барабан? Не бойтеся, тот, кому не надо, меня не увидит.

   Такие игрушки нашлись, конечно. Кроме дудки.

   Работая над «костюмом», друзья слышали звон и дробь. Мама Тоня вошла к дочери и увидела, что она яростно трясёт бубен, отбивая ногой такт по барабану. Что поделать, если у ребёнка такие потребности? Бедная мама Тоня не знала, с чем ей придётся сегодня столкнуться.

   Костюм был готов быстро. Вместо шнурков к мужским кроссовкам приспособили мишуру и золотистые жгуты. Топотуха была в восторге.

   Дашка уснула под сильный ливень, Топотуха исчезла, ребята сели обедать с мамой Тоней.

   В шуме дождя послышались знакомые звуки. Мама Тоня и друзья прильнули к окну. По громадной луже, которой стала площадка перед домом, носилась на четвереньках Дашка и заливалась хохотом. Грязная вода плескала ей в личико, она ныряла в лужу с головой. Но это было такое удовольствие! От него мама Тоня на секунду превратилась в столб.

   К Дашке подбежала маленькая толстуха в карнавальном или цирковом наряде, сказала:

   – Пора помыться!

   Схватила Дашку и бросила в бочку с водой, которая уже хлестала через край.

   Глаша первый раз услышала, как кричит мама.

   Все мигом оказались во дворе, а мама Тоня увидела, что дочь по-лягушачьи плавает в бочке.

   Она схватила её, прижала к себе и не услышала гневного «гагга-гыгга», не почувствовала ударов кулачков.

   Ребята сделали вывод, что доверять серьёзные дела Топотухе опасно.

   Позвонила баба Вика, пригласила ребят на чаепитие, дескать, к ней приехала внучатая племянница, пусть дети познакомятся. Мама Тоня, занятая оравшей Дашкой, которую лишили удовольствия, разрешила.

   Баба Вика накрыла красивый стол, на нём было много аппетитных вещей. Просто поражало количество варенья: из ягод и фруктов, даже из трав – мяты, одуванчика; лепестков роз и акации.

   По потолку кто-то носился кругами. Даже побелка сыпалась.

   – Вы уже догадались, что Топотуха живёт у мня, – сказала баба Вика. – Я не знаю, откуда она взялась. Просто зимним вечерком кто-то стал носиться у меня над головой. Я поднимусь на второй этаж, посмотрю – никого нет. Только спущусь – всё начинается по новой. Подумала, что это черти меня изводят. Живу-то одна, дети в другой стране. Саввишна велела дом освятить.

   Батюшка приезжал, молитвы читал, кадилом махал. Только службу закончил, а потолок весь затрясся от бега.

   И я решила незваного гостя взять добротой. Признал гость только варенье.

   Познакомилась я с Топотухой. Так и стали жить вместе. Добрая она, весёлая. Только умишка не хватает. Я её всему учу. Ну не гнать же такую из дому.

   – А почему Топотуха наверху бегает, чай пить не идёт? – спросил Гоша.

   – Она чувствует, что поступила плохо. Её позвать нужно, – ответила баба Вика.

   – Топотуха-веселуха, иди с нами чай пить! – крикнула Глаша.

   Тотчас с потолка прямо на стул свалилась Топотуха. Глаза у неё были зарёванные.

   – Ты не расстраивайся, не все сразу могут научиться играть с младенцем, – утешил Гоша.– Я, например, хлопушку в честь Дашки взорвал.

   – Да, ты тогда натворил дел, – сказала Глаша. – Я бы тоже натворила, но меня мама всему научила, пока Дашка ещё в животе была.

   – Только детское сердце способно принять все чудеса и увидеть тех, кого взрослые не замечают. Только ребёнок может с уважением отнестись к сказочным существам, – сказала баба Вика.

   – Но вы-то их видите, уважаете и даже любите, – заметила Глаша.

   – Я одинокий человек, – горько сказала баба Вика. – А хочется, чтобы кто-то рядом был. Если б не встретила Топотуху, я бы её выдумала. Вы только не осуждайте меня и мою дочурку из сказки, где всё возможно.

   – Сказки не выдумки! – возмутился Гоша. – Они рядом живут и с силами природы связаны. А вас мы понимаем. У нас Гулька была. Но её поймали и будут судить за отступничество от Лесного Устава, за то, что людям только хорошее делала.

   Топотуха ойкнула и скрылась под столом.

   – Вылезай, глупышка, – сказала ей баба Вика. – Я тебя никогда не прогоню.

   До Глаши что-то дошло. Она стала рассуждать:

   – Значит, Гульку поймали, потому что мы, люди, от неё отступились?

   Баба Вика печально кивнула:

   – Сказка в безопасности, пока она под защитой человека. Сколько существ пропало, потому что люди о них забыли.

   – А как нам добраться до Лешего, у которого спрятали Гульку? Мы её защитим!

   – Не знаю, – ответила баба Вика. – Попробуйте у всех сказочных существ спросить.

   Позвонила мама и велела скорее возвращаться. У Дашки поднялась температура.

   Гоша и Глаша рванули домой.

   Все обитатели «дачного зверинца» стояли вокруг кроватки, в которой металась в жару маленькая Даша. Она не капризничала, а только тянула:

   – Гулягулягуля...

   Её было так жалко!

   И только Гоша увидел, что на стене колышется тень человека с лохматой головой. Домовой тоже беспокоился о Дашке.

   Вечером примчались работники. Дядя Гриша привёз педиатра Инну, которая за тридцать лет работы вылечила множество детей.

   Но она вместо того, чтобы опечалиться бедственным состоянием ребёнка, восхитилась:

   – Ого! Ну и богатырша! Не видела ещё такого опережения в развитии! Её уже можно садить на стул и горшок. А ручонки-то! Настоящие клещи. А вот ножки слабоваты, но, думаю, скоро встанет. Так-так... Готовьтесь, родители, через неделю-две полезут зубки.

   – У неё температура... – сказала мама Тоня, утирая глаза.

   – И что? – удивилась педиатр тётя Инна. – Температуры не бывает только у младенцев, которых произвели на свет скульпторы. У знаменитого «Писающего мальчика» из Брюсселя, к примеру. А что случилось-то?

   – Не доглядели... – призналась мама Тоня под осуждающими взглядами мамы Нади и обоих отцов. – В луже ползала... в бочке с водой плавала.

   Все присутствующие врачи, кроме педиатра, ахнули. Мама Тоня заплакала.

   – В первый раз ползала и купалась? – уточнила тётя Инна.

   – Да... – прошептала мама Тоня.

   – Значит, всё происходило немного больше времени, чем с этим мог справиться организм. Купите бассейн и разрешайте заплывы понемногу, каждый раз увеличивая время, – посоветовала врач. – Ну а сейчас несколько капель жаропонижающего.

   – Гулягулягуля... – захныкала Дашка.

   – Что ты сказала? – обратилась к малышке педиатр.

   – Гагга-гыгга! Гулягулягуля!

   – Не ругайся, – ответила тётя Инна. – Отдайте ей игрушку Гулю... или няньку позовите. Всё пока.

   И дядя Гриша повёз педиатра в город.

   После скучного ужина дядя Петя долго бродил по дому, сунув руки в карманы, и время от времени заглядывал к Дашке.

   Потом скомандовал:

   – Все на планёрку!

   Явились ребята и обе мамы.

   – Требуется найти Гульку. Других вопросов нет. Исполняйте, – распорядился дядя Пётр.

   И тут прорвало Глашу:

   – Вы сами хотели выгнать её из дома, поместить в больницу. Кто должен исполнять?

   – Я работаю, – возмутился дядя Пётр. – Кто тут бездельники-лоботрясы?

   – Папа, если человек работает, это не означает, что он может обижать людей, – сказал Гоша и скрестил руки на груди.

   Мамы озадаченно молчали. В доме назревал бунт.

   – Найдите Гульку, согласен обсудить все вопросы потом, – подвёл итог планёрке дядя Петя и тоже скрестил руки на груди.

   Дашка после жаропонижающих капель спала, температуры не было. Но она всё равно сквозь сон звала Гульку.

   Даша долго не могла уснуть, смотрела на домик Домового и думала:

   «Ну хоть бы ты помог!»

   И ей послышалось:

   – Стараюсь, хозяюшка!

   Ночью сильно запахло сеном, и чьи-то голоса тоже начали «планёрку».

   – Гульку не от Лешего нужно спасать. А от забвения. Она в стране Мораны, которую пока никто не одолел, – сказал булькающий басок, и Даша признала Водяного.

   – Ой, против Мораны мы не пойдём, – испуганно вскрикнула девчонка.

   – Вроде одна из русалок, – подумала Глаша.

   Тем более что услышала позвякивание браслетов из цепочек, которые подарила мама.

   – А я никаких Моран не знаю! – сказала Топотуха. – Я с ребятами пойду.

   На неё зашикали, мол, молчи. У тебя ума мало.

   Глаша уселась в кровати, но никого рассмотреть не смогла. Только какие-то тени, проблески и сгустки мрака.

   – Ладун-дедушка сказал, что Гулька преступила Лесной Устав, и её будут судить, – добавила она информации в общие рассуждения.

   Все захохотали. А Водяной заметил:

   – Ну и глупые вы дети, хоть и добрые. Ладун и есть Леший. Он хотел с вами познакомиться, испытать вас.

   Глаша вспомнила синие глаза старичка, которые вдруг превратились в огненные.

   – Лешему вы понравились. Он попытался вас от беды уберечь, если бы вы захотели Гульку выручать. Он насочинял много, думал восстановить вас против Гульки, – сказал Домовой.

   – А мы не всему поверили, – ответила Глаша. – И выручать её всё рано пойдём.

   Она больше ничего не запомнила после своих слов, потому что заснула.

   Гоше тоже приснился сон.

   Вроде на его постели сидел тряпочный Домовой, только глаза его светились синими огоньками.

   – Под лавкой в моём домике есть ход в сказочные, небывалые миры. Там даже время другое – час за целый год идёт. Отправляйтесь туда с гусями из сарая. Они уже гусят и курочек из яиц вывели. Богатыршу, малую девку, с собой возьмите. У неё с Гулькой особая связь, – говорил Домовой.

   – Да ты что? – возмутился в своём сне Гоша. – Дашка совсем маленькая, она ходить и говорить не умеет.

   – Ничего, ничего. Гусыни в клювы палку возьмут. Вы за неё уцепитесь. А девка-богатырша посередине будет. Так и долетите, – возразил Домовой.

   Глаша и Гоша утром рассказали друг другу свои сны. И решили следующей ночью отправиться в путь.

   Глаша не захотела брать с собой сестрёнку. Она поняла, что любит её больше жизни и не хочет, чтобы с ней что-нибудь случилось. Но когда ребята зашли утром к Дашке, то малышка, сидя в кроватке, обругала их своим «гагга-гыгга», пропела «гулягуля агу-агу». По её глазёнкам было ясно, что она знает о ночном походе.

   Ребята взяли палку-переноску и убедились, что из цепких крошечных пальчиков её не выдернуть и силачу.

   – Может, она заснёт ночью? И мы отправимся без неё? – тихонько спросила Глаша Гошу во время завтрака на кухне.

   – Гагга-гыгга, – донёсся мощный рёв из детской.

   Похоже, что у Дашки были не уши, а локаторы.

   – Я думаю, что нужно заручиться поддержкой Топотухи, – сказа Гоша. – Она ведь умеет проникать через любое препятствие.

   – Хорошо бы, – вздохнула Глаша. – Только баба Вика говорила, что у неё не хватает умишка.

   – Можно подумать, в нашей компании она одна такая, – сказал Гоша.

   Глаша обиженно посмотрела на него.

   Он пояснил:

   – А Дашка?

   – Не хочу брать Дашеньку. Боюсь за сестрёнку, – снова сказала Глаша.

   В детской раздался грохот, туда понеслась мама Тоня. Она вернулась с Дашкой, у которой воинственно сверкали глазёнки.

   – Подумайте только, – вымолвила мама Тоня, едва переводя дух. – Дашенька перевернула кроватку! Маленькая моя, как только ты не ушиблась!

   Дашка оттолкнула мамину руку и завела своё «гагга-гыгга».

   В Глашиной комнате ребята только подумали о Топотухе, как она шагнула из стены. Помочь она согласилась сразу, только попросила у Глаши какую-нибудь «золотинку», чтобы быстрее найти её.

   А у Глаши оставались только её серёжки. Деньги на них собирала вся родня, потому что в них сияли некрупные искристые камешки.

   – Даже у меня нет таких дорогих серёжек, – говорила мама Тоня. – Береги их, доченька, ведь это подарок всех наших родственников.

   Как тут быть? Глаша ценила серьги, любила родню. Но ведь её драгоценность была нужна для спасения Гульки! В конце концов, она дочь врачей. Папа и мама должны понять её.

   Глаша сняла серёжки, крепко связала их самой прочной ниткой и повесила на шею Топотухе.

   – Фу, какие маленькие! Мои золотинки лучше, – сказала толстуха.

   А ребята вздохнули: и вправду, Топотухе бы ещё умишка, цены бы девчонке не было!

   Весь день они готовились к походу. Про такие говорят: неизвестно куда. Но они знали зачем. То есть за кем.

   Рыжий Васька привёз в мешке кормов для живности, посмотрел на гусей, гусят и цыплят и возгордился:

   – Во как на нашем комбикорме растут! Гуси-то с крупную собаку ростом! Щиплются?

   Гоша и Глаша удивились: весь их птичий двор, то есть сарай, проявлял дружелюбие.

   – Дайте одного гусёнка на развод, – попросил Васька.

   – У мамы-гусыни нужно спросить, – ответила Глаша.

   – Да чего её спрашивать-то... – начал Васька, но попятился, сел на велосипед и умчался.

   Потому что мать-гусыня стала ещё больше, раскинула гигантские крылья и зашипела, как старый водопроводный шланг.

   Беззвёздная июньская ночь укрыла посёлок ласковым теплом и непроглядной теменью. Все уснули, словно под мягким бабушкиным пледом.

   Глаша и Гоша заглянули в детскую. Дашка не спала, держала в руках палку-переноску. Сестра взяла малышку на руки и удивилась, какой она стала тяжёлой. Гоша прихватил переноску, и дети без звука покинули дом.

   Было ли им страшно? Конечно. И вдвойне – за младенца. Но отнести Дашку назад означало провалить всю операцию.

   В домике кто-то зажёг лампу, которая светила, как звезда. Рядом белели бока гусынь. Глаша с Дашкой под мышкой первой нырнула в лаз, который оказался очень, очень широким, словно подземный ход. Следом пролезли Гоша и гусыни.

   Вот чудеса – они оказались в совершенно сказочном месте, без Кусачей и Усачей. Только лес, в котором шныряли грибы-мухоморы с фонариками и подмигивали детям. Звали их за собой на тропинки, закрытые ветвями елей. Поганки зазывно сияли неоновыми огнями, похожими на рекламные.

   В небе, распустив роскошные хвосты, летали прекрасные птицы. Гусыни зашипели на ребят. И они крепко схватились за палку-переноску, посередине поместили Дашку. Гусыни подхватили палку и взлетели. Ребятам даже некогда было смотреть на чудесный мир внизу, они не отрывали взглядов от Дашки – не устала ли, не разжала ли пальчики. Но ей было хоть бы хны. Вот только молчала, не гулила и не ругалась. Наверное, понимала, что сказке нужна тишина.

   Вдруг гусыни закружились на одном месте и стали опускаться, словно их что-то придавливало к земле.

   Когда дети ощутили под ногами землю, мягкую от нападавшей хвои, Глаша схватила сестру на руки. Гусыни сели, распластав крылья и тяжело дыша. Воздух и вправду был густой и влажный. Но это оказалось половиной беды. Настоящая беда возвышалась перед ними.

   Это была избушка Бабы-Яги.

   Даже не понадобилось произносить заветных слов «избушка-избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом». Чудовищное страшилище смотрело на них единственным глазом. Второй прятался в её морщинах. И она не сказала: «Чую, человеческим духом пахнет.» Сразу приступила к делу, проскрипела ужасным голосом:

   – Дальше идти хотите? Шиш с маком! Отгадайте-ка сначала загадки, а потом я погляжу, что с вами делать.

   Даша тоже хрипло от волнения ответила:

   – Давайте свои загадки!

   – Хм... Дюже храбрая девица. Так вот, первая загадка: что никогда не догонишь?

   Гоша сразу тронул Глашу за плечо:

   – Я знаю, знаю ответ! Это ветер!

   Баба-Яга захихикала.

   – Подожди, Гоша. Загадки, конечно, описывают с необычных сторон многие вещи. Но в этой кроется подвох. Ответ в чём-то таком, которое сразу не заподозришь...

   – Думайте скорее! У печь уже натоплена, человеческого мясца ждёт.

   – Так... так... – рассуждала Даша. – Речь наверняка о том, что никогда не встретится человеку... Попробую!

   – Это прошлый год! – громко сказала она.

   Баба-Яга заскрежетала зубами. Потом скривилась и объявила:

   – Вторая загадка! Что всегда желают, но всегда гонят?

   – Ну это вовсе простая загадка, – сказала Глаша. – Её можно разгадать, если вспомнить поведение людей. Это погода: хочется жаркого солнышка, но потом жара надоедает. Нужны дожди или снежок, все им рады. А потом думают: скорей бы снег или дождь кончились.

   – Третья загадка, – сказала Баба-Яга, и её волосы встали дыбом. – Кто сильнее всех на свете?

   Гоша стал перечислять тяжелоатлетов, мировых светил спорта, а Глаша сказала:

   – Третья загадка проще всех. Это смерть. Морана, по-вашему.

   Баба-Яга съёжилась, стала оглядываться и бормотать:

   – Пронеси Морану мимо, обереги!

   Потом она вошла в свою избушку и проскрипела:

   – Ступайте себе дальше!

   И тут же выглянула:

   – А вот дитятко у меня останется! Жирное, сладкое! Захочу – съем, захочу – глаз выколю и Лихом Одноглазым сделаю.

   Тут же какая-то сила вырвала Дашу у сестры и бросила в подставленные руки Бабы–Яги.

   Глаша и Гоша с криком кинулись выручать Дашу, но на их пути из земли выросли железные корни деревьев, которых давно нет на свете.

   Но не тут-то было! Дашка и сама смогла за себя постоять. Она вцепилась в лохмы Бабы-Яги, добралась до её уха и крикнула «гагга-гыгга» таким голосом, что Баба-Яга выронила ребёнка, а избушка на курьих ножках стала улепётывать подобру-поздорову.

   А Дашка припустила на четвереньках к сестре.

   Глаша её схватила, зарылась лицом в редкие волосики и заплакала в голос. Она даже представить не могла, что случилось бы, если б её лишили младшей сестрёнки.

   Пока готовились к полёту на палке-переноске, бочком из-за тёмных елей высунулась избушка на курьих ножках. Баба-Яга крикнула слабым голосом:

   – Что мне теперь делать-то? В ухо словно кто-то то острой веткой колет, то кувалдой бьёт! Сил нет терпеть!

   Гоша, как сын врача, сказал значительно: «Предположительно, разрыв барабанной перепонки. Грозит глухотой или даже воспалением мозга».

   – Зачем ты ей сказал? – возмутилась Глаша, всё ещё не в силах расстаться с сестрой. – Она же зло в чистом виде.

   Гоша пожал плечами:

   – Диагноз ещё не выздоровление.

   Гусыни подхватили палку, и друзья полетели дальше.

   Следующая посадка случилась у широкой реки, которая струилась лунным серебром. Возле реки был камень-валун. А на нём восседал... дедушка Ладун, только гигантского роста и с красными глазами-прожекторами.

   – Ну, чада, здравствуйте. Далеко забрались, далеко... Испытания ещё не кончились. И будут они потяжелее, чем глупые загадки Бабы-Яги, дурной головы, которую кто только ни побеждал.

   – Дедушка... – расстроилась Даша. – Вы же к нам хорошо отнеслись, помощника Домового нашли... Отчего же снова испытания? Неужели мы Гульку не заслужили?

   – Так-то оно так, – ответил Леший-Ладун. – Только хорошо и плохо, добро и зло всё время рядом ходят. Нужно очень постараться, чтобы их разделить. Так будете испытания проходить, или я вас домой с подарками отправлю? Сундуками серебра и золота, таким здоровьем, что никогда болеть не будете. Хоть целыми днями в лужах сидите и из бочки не вылезайте. Бессмертными могу сделать.

   – Нам нужна Гулька! – сказал Гоша.

   – Гулягулягуля! – завопила Дашка.

   – Без Гульки не уйдём, – заявила Глаша.

   Леший хмыкнул и сказал:

   – Вот перед вами река жизни и смерти. Переплывёте её, будет ещё одно испытание. Нет – верну домой.

   Таких широких рек ребята ещё не видели. От воды веяло ледяным холодом. А гусыни куда-то пропали. Леший сурово уставился на них глазами-прожекторами.

   Вдруг раздался девичий переполох, басок Водяного. Он строил русалочек так, чтобы они образовали живой плот.

   – Не сможет ни один живой в эту реку войти. Даже если доплывёт до другого берега, то станет мёртвым. Вот мои хохотуньи сейчас обнимутся покрепче, а вы им на спины прыгайте. Я рядом поплыву, – сказал Водяной.

   Ребята запрыгнули на спины русалочкам и поплыли. Но вода в этой реке и в самом деле была опасная. То одна, то другая русалочка с криком «Ой, не могу больше!» поворачивала назад. Тогда Водяной подхватил ребят на свой горб с плавником и доставил на другой берег.

   А на нём всяких сказочных героев собралось видимо-невидимо! И никто из них не был рад Глаше с Дашкой и Гоше. А кому понравится, если тайные сказочные места станут известны людям? Да ещё и разбудили из зачем-то, от вечного сне подняли.

   Ребята не кривились при виде самых странных и неприглядных созданий. После знакомства с Гулькой, Топотушкой и Водяным они узнали, что внешность – не самое главное. Сердце бы было добрым, или что там вместо сердца у всякой нечисти.

   Вдруг повеяло лютым холодом. В воздухе закружились снежинки неописуемой красоты размером с блюдце. Раздался стук копыт, и в горящей каменьями повозке появилась белая красавица. На неё не было сил смотреть, потому что человеческие глаза не могут выдержать такой красоты. Глаша, Гоша и Дашенька склонили друг к другу головы и пытались согреться взаимным теплом.