Текст книги "С неба женщина упала"
Автор книги: Лариса Ильина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
«Даже за самые-самые лучшие в мире стразы человека не будут гонять по московскому метрополитену словно зайца, – призналась я самой себе и с отчаянием проскулила: – Ну, что мне делатъ-то?»
Гениальная мысль бросить все это немедленно в ближайшую урну, слава богу, все-таки не сработала, и я снова начала просчитывать варианты. Постепенно я успокаивалась, ведь главное в жизни – это успокоиться. Как говорится, кто до утра, а кто и навеки. Тьфу, дура.
«Не рви сердце, дорогая! Чего ты так распсиховалась? Все путем! Все нормально! Все нормально! Конечно, надо признать неприятным факт неизвестного местонахождения твоего паспорта. Это, во-первых. Но это не самое страшное. Во-вторых, если эти цацки настоящие, то их будут искать и ещё как. Наверное, их уже ищут. Причем те самые дяденьки, что так неласково обошлись с Рыжим в общественном месте. И возможно, дяденек этих не два, а по два на каждой платформе. Судя по количеству и качеству этих камешков, можно поднять армию, чтобы...» Моя мысленная успокоительная речь принесла свои плоды: ноги дрожали, во рту пересохло, сердце бухало, словно боевой тамтам, извещающий о начале военных действий. Чтобы не высыпать камни в пыль у скамейки, мне пришлось, не дыша, переложить их по одному обратно в мешочек. Крепко затянув шнурки, я положила его в сумочку. Потом подумала и решила спрягать более надежно: расстегнув пару пуговок на блузке, я затолкала мешочек в бюстгальтер. Там можно спрятать и не такую мелочь.
Как вскоре выяснилось, мои манипуляции не остались без внимания. Переведя дух и собираясь подняться со скамейки, я вдруг услышала сзади над головой протяжное:
– Девющ-щка-а!
Этого моя издерганная нервная система не выдержала. Я подпрыгнула на лавке, затем резво вскочила на ноги, развернувшись на сто восемьдесят градусов, по-моему, еще в воздухе. Такой прыти мой новоявленный поклонник явно не ожидал. Он шарахнулся в сторону, затем, открыв рот, молча уставился на меня. Я тоже молча глянула на кавказца, собираясь выдать что-нибудь не оригинальное, но действенное. Но, представив, как удивили его мои козлиные прыжки, не удержалась и фыркнула. Парень расценил это как приглашение к продолжению знакомства, улыбнулся и хотел что-то сказать, но я, предупредив всякие фамильярности,
строго погрозила ему указательным пальцем и сурово бросила:
– Цыц! – после чего повернулась к нему спиной и поплыла белым лебедем.
Попетляв в волнении по переулкам, я наконец остановилась и огляделась. Решив уточнить местонахождение, завертела головой во все стороны, но определиться на местности не смогла. На глаза, словно нарочно, не попалось ни одной вывески с названием улицы. Кафе, магазин «Продукты»... Что за ерунда, ориентируюсь я неплохо, и подобные казусы со мной бывают редко.
– Извините, – вежливо обратилась я к молодой мамаше с коляской, – не подскажете, как эта улица называется?
– Это Песчаная, а вам что нужно? – живo отозвалась общительная дама.
Она явно скучала, и ей хотелось поговорить.
– Спасибо, – я пропустила вопрос мимо ушей, про себя удивляясь своему состоянию.
Не все так плохо, Здесь недалеко живет мой добрый институтский приятель, не зайти ли к нему в гости? Необходимо срочно, перенести деловую встречу, она для меня слишком важна, чтобы ее проигнорировать. Но заниматься делами сегодня я не в состоянии, подобные штуки происходят со мной далеко не каждый день, и чувствую я себя сейчас, словно нахожусь в состоянии невесомости. Домой возвращаться совершенно не хочется. Лучше в серпентарий. К тому же после подобного происшествия трудно сразу сообразить, на что ты можешь наткнуться возле собственного дома. Конечно, долго себя уговаривать и болтаться по гостям нельзя, но сейчас мне просто необходимо посидеть на мягком и выпить пару чашек кофе или чего покрепче. Я прогулялась пешком до Вадькиной квартиры, ловя себя на том, что невольно оглядываюсь по сторонам и сильнее обычного хочу, чтобы хозяин был дома.
* * *
Увидев меня на пороге, Вадька сначала удивился, потом/ обрадовался:
– Ба! Какие люди здесь ходят! Заходи скорее, чего стоишь? Вот умница, а я и не ожидал. Ты ведь у нас теперь известная птица. Думал, забыла совсем меня грешного.
Выдав все это скороговоркой, Вадик заметался по коридору, разыскивая для меня тапочки.
– Ну, если ты у нас грешник, то кто же тогда мы? – скромно сказала я и заулыбалась. Приятно все же, когда тебе так радуются, сразу растешь в собственных глазах.
Найдя нечто огромное и растоптанное, он, держа в каждой руке по этому чудовищу, со счастливым блеском в глазах произнес:
– Вот, нашел-таки!
В этот момент он так был похож на отличившегося спаниеля, что я не выдержала и рассмеялась:
– А чуток поменьше у вас не найдется? Ты мне Лидкины дай, что ли. В этих я утону.
Вадик тоже рассмеялся, но потом несколько сконфуженно сказал:
– Да Лидки-то здесь, собственно, нет, – и развел руками.
– Как нет? Где нет? – обомлела я и уставилась на Вадьку.
– Сбежала... Только без соболезнований, ладно? В общем-то, не из-за чего.
– Ну, как скажешь! – сказала я и пошлепала за хозяином на кухню. – Вадька, мне один звоночек сделать надо...
– Давай, – кивнул он, махнув в сторону коридора, – телефон там!
Я дозвонилась до секретарши, поинтересовалась, не искал ли кто меня, и, получив отрицательный ответ, велела ей перенести сегодняшнюю встречу на другое, удобное для деловых партнеров время. Секретарша ненадолго потеряла дар речи – она-то знала, чего мне стоило этой встречи добиться. – Перенести, Алевтина Георгиевна? – изумленно протянула Верочка. – Перенести?
– Именно, Верочка. Передай, пожалуйста, Семену Абрамовичу, что я перезвоню, как только смогу.
Верочка промычала что-то неопределенное, я попрощалась и вернулась к Вадиму. Радушный хозяин тем временем бестолково крутился по квартире, видимо соображая, как обставить встречу более торжественно. Толку от его стараний было чуть.
– Где же салфетки-то? – Он забавно хмурил лоб и чесал затылок.
– Вроде вон в той тумбочке на нижней полке, – несмотря на все мои сегодняшние переживания, кое-что вспомнить я была еще способна.
– И правда, – обрадовался Вадим и взглянул на меня с надеждой, – а кофейные чашки где?
– Ну этого я не помню... Ладно тебе лишней суетой заниматься, чего ты как не родной? Достань кружки да садись, а то уже в глазах рябит.
Долго его уговаривать не пришлось. Открыв бар, Вадик вопросительно взглянул на меня, я кивнула. Наполнив маленькие пузатые стопки, спросил:
– За что? За встречу али как?
– Конечно, за встречу, за «как» потом выпьем.
Мы звякнули хрусталем и выпили. Посидели молчa, улыбаясь друг другу. Говорить не хотелось, на душе стало спокойно и хорошо... Хорошо и почти спокойно...
Вадика Остапова я знаю уже очень давно. Мы вместе учились в институте, вместе ездили на полевые, словом, участвовали во всех студенческих развлечениях сполна. Был он душой любой компании, знал невообразимое количество анекдотов и играл на гитаре. Он был старше нас всех лет на десять, отслужил в армии, успел в жизни многое испытать, но никогда не задавался ни перед сопливыми девчонками, ни перед безусыми юнцами. Он уважал мнение каждого, и мы, в свою очередь, уважали Вадьку до обожания.
В общении с Вадимом мне всегда было легко и просто. Не надо было напрягаться ни для слов, ни для дела. Со временем и в силу профессии я постепенно овладела искусством общения с людьми. Когда мне было лет двенадцать или тринадцать, попалась одна книга. Что-то вроде сборника советов для малолетних разгильдяев: как себя вести, чтобы понравиться взрослым. Так вот, в этой книжке было огромное множество советов на редкость глупых, но некоторые идеи показались мне не лишенными смысла. Там, например, развивалась мысль, что для общения между полами можно избрать несколько типов поведения. Девочка может вести себя как атаман, как бедная киска или девочка-друг. Далее шло описание безусловных и неоспоримых преимуществ поведения последней модели. Как говорится, женщина – мать, сестра, труженица.
Уже будучи студенткой, я о сборнике советов детям рассказала своей группе. Пришедшие в восторг девчонки решили добавить несколько категорий женского поведения : стерва и вечная стерва, а моя неизменная подружка Юлька потребовала внести в список лесную лань и фельдшера. На вопрос, почему именно фельдшера, Юлька ответила, что многие бабы любят мужиков лечить, но делать этого не умеют. Мужская часть нашей группы внесла предложение взять слово лечить в кавычки.
Так и закончилась бы эта игра, если бы в один прекрасный день я не поняла, что постоянно влезаю в эти шкуры в зависимости от обстоятельств. Но сейчас, сидя в небольшой уютной гостиной, я просто озвучивала любую чепуху, приходившую в голову, не опасаясь выглядеть идиоткой.
Выпив за приятной беседой кофе, а также перепробовав содержимое нескольких бутылок, мы вспоминали все, о чем нам хотелось вспоминать, потом решили посмотреть телевизор. Пройдясь по программам, Вадим нашел что-то интересное и притих, не столько глядя на экран, сколько клюя носом. Я же задумалась о делах насущных и, видимо, неотложных. Может, просто взять, вытащить этот мешочек из-за пазухи и все рассказать Вадиму? Конечно, сделать это довольно просто, но я почему-то не торопилась.
«Ему и своих забот хватает, – подумала я, косясь на дремлющего друга. Хотя, безусловно, опыта в подобных криминальных (в этом я не сомневалась ни секунды) делах по долгу службы у него гораздо больше. – Но ведь и я сама не так уж плоха, разберусь как-нибудь, куда-нибудь кривая да вывезет». Разобрав свою проблему, к сожалению, пока еще не по косточкам, я повздыхала, покрутилась в кресле и решила досмотреть передачу.
– На этом, дорогие телезрители, разрешите с вами попрощаться! – радостно сообщил мне ведущий, явно не желая со мной общаться. – Всего доброго, до новых встреч!
– И на том спасибо, – проворчала я.
– Знаешь, что я думаю? – вдруг отчетливо произнес Вадим и взглянул на меня с неодобрением.
Я поняла, что он наблюдал за мной, изображая дремлющего пенсионера. Старого разведчика не проведешь, выпей с ним хоть ящик водки. И я уже знала, что он мне сейчас скажет. Я сделала удивленные глазки, фальшиво изображая полное непонимание вопроса:
– О чем вы, Вадим Константинович?
– У тебя неприятности. И я думаю, ты не знаешь, как с ними быть, вот и кряхтишь и гонишь мне дурочку. Красота моя, ведь ты знаешь, кого ты можешь обмануть, а кого нет. Колись, подруга.
«Вадька, сукин сын, – подумала я, – погоди, я еще ничего не решила, не дави!»
Вслух я жизнерадостно запела:
– Да что ты, тебе просто кажется. Устала я, Вадимушка, сил нет. Работы вагон, со Светкой сегодня похватались не на
жизнь, а Антошка, подлец, ни гугу. Да еще машину мне стукнул.
– Так чему ж ты так обрадовалась, искренняя моя? – умилился Вадик, чуть не прослезившись.
– А... Пошлю я его, туда, где первый раз встретила. (Неплохая, кстати, мысль.) Вот и радуюсь.
– А час назад вроде за границу отдохнуть собирались, нет?
Я почувствовала, что в горле опять предательски запершило.
– Нет, то есть да. – Я сообразила, что сейчас начну все больше путаться в показаниях и тут против Вадьки мне не устоять. Качественно соврать ему мне не удавалось никогда, а вытянуть из человека то, чего он и не знает, было для дорогого друга парой пустяков. – Засиделась я у тебя, пора мне, Вадя. Только домой позвоню, узнаю, как там дела,убралась любимая родственница к себе или нет.
Я набрала номер, стараясь загородить от Вадима телефон спиной, и услышала частые гудки.
«Убью», – подумала я, но решила попытать счастья еще раз. Результат был тот же. Оставаться у Остапова дольше не очень хотелось, но делать было нечего. У меня был еще один способ не обсуждать мои проблемы:
– Пока занято, может, чайку хлебнем? Только не надо меня пытать, ладно? – попросила я жалобно.
Вадим пожал плечами и кивнул:
– Хозяин – барин. Пойдем чай пить.
Через полчаса я снова набрала номер и услышала милые сердцу частые гудки. «Убью и похороню с телефоном!» Наконец линия освободилась, и я услышала протяжное Юлькино:
– Алле?!
Сдерживая себя, я бархатным голосом спросила:
– Антон, это ты?
– Конечно, я, – ответила мерзкая девица. – А у тебя Кадасова, крыша совсем съехала или это временное явление?
– Как дела дома? – продолжила я, не обращая внимания на ее кваканье. – Света уехала?
– Что, опять с золовкой поцапалась? обрадовалась Юлька. – До поножовщины дело не дошло?
Любопытна она не в меру, эта проблема у нее с раннего детства.
Скоро приеду, да. Минут через сорок, машину еще не отремонтировали, я поймаю такси. Пока.
– Поторопись, я буду волноваться, не случилось ли чего с таксистом, – сладким голосом проворковала Юлька.
Я бросила трубку на рычаг.
– Ты номер телефона сменила, что ли? – Вадик смотрел на меня насмешливо и качал головой. – Ты попку побольше отрасти, а то такой со всех сторон телефон не закроешь. А Юлии Геннадьевне поклон.
Вот чекист, просто беда. Я вздохнула и ответила:
– Ну, я пошла, звони.
– Провожу-ка я тебя, – вдруг заявил Вадим, потянувшись к вешалке.
Нет, нет! – Я даже отчего-то испугалась. – Не надо! Я машину мигом поймаю, не волнуйся. Да что ты, я уже большая девочка!
– Да ну? – удивился Вадим. – Давно?
Когда я шагнула за порог, он поймал меня за руку, развернул к себе и сказал:
– Обещай, что, когда ты сама не будешь справляться со своими проблемами, позвонишь мне.
–Обещаю, – серьезно сказала я и пошла вниз по лестнице.
* * *
– И что будем делать? – лежа на софе и дрыгая босыми ногами, спросила Юлька.
– Не знаю, – честно призналась я. – Во-первых, так не бывает, во-вторых, такое все же случилось. Так что здесь есть о чем подумать.
Ты прям-таки читаешь мои мысли. – Подруга всегда любила примазаться к чужой славе. – Подумать есть над чем.
Пока она задумчиво почесывала то свой курносый нос, то затылок, я пыталась честно ответить себе самой на вопрос: почему я ничего не сказала Вадиму? Ведь наверняка это был выход из ситуации, причем самый удобный для меня. Почему? Пришлось вывести саму себя на чистую воду.
– Ты авантюристка, – сказала я вслух и вздохнула.
– Ты тоже интриганка, – эхом отозвалась Юлька, приняв комплимент на свой счет.
Она села, посмотрела на свои пятки и изрекла:
– А может, все-таки подделка?
Подружка, наверное, в сотый раз высыпала камушки на покрывало и уставилась на них, словно ища там ответ.
– Красотища! Смотри, это «маркиза»... Да... А такая огранка называется «капля»... Аль?
Угу! – сказала я, глядя в потолок.
– А все же это-то здесь зачем? – Она вертела в пальцах большую темно-красную фасоль, неизвестно каким боком затесавшуюся среди камешков. – Странно, ты не находишь? Не иначе как злодеи расфасовывали кульки на кухне...
– Алевтина, как ты считаешь, я права?
Я рассеянна покивала головой. Меня сейчас занимало другое.
– Ты знаешь, мне кажется, Рыжий сам не вышел из метро. Я думаю, его вынесли. Обычный человек так не бьет, поверь мне. Это был профи. Такие люди не носятся по пустякам по Московскому метро. Никакие стекляшки этого не стоят.
Она кивнула, поджала губы и задумчиво прошептала:
– Боюсь, ты права.
Мы склонились над камнями. Редко какая женщина остается равнодушной к такому зрелищу, Мы не были исключением. Но когда я увидела, что Юлька начинает примерять камушки то к пальцу, то к уху, всполошилась. Если немедленно не отвлечь Юльку от опасных мыслей, это может завести нас очень далеко.
– У тебя молоко убежало! – вскрикнула я, ясно представляя на месте Юльки фрекен Бок.
И что вы думаете? Юлька с визгом подскочила и, разметав камни по покрывалу, ринулась на кухню. Я поняла, что русской женщине родная плита дороже чужих бриллиантов. Торопливо собрав камешки обратно в мешочек, я сунула его в карман большой игрушечной кенгуру, сидевшей на софе. Как и все, не расставшиеся окончательно с детством люди, Юлька обожала мягкие игрушки.
На пороге комнаты возникла хозяйка:
– Я сошла с ума, какая досада! – и, театрально изогнув брови, добавила: – А ты – очень вредная женщина.
Юля, – я была сама серьезность, – оставь глупые мысли. Может случиться, что даже таким глупым мыслям негде будет располагаться. Эти чертовы цацки надо вернуть.
Юлька сделала протестующий жест, но я продолжила:
– С этим не шутят.
– Даже мы? – На меня смотрели наивные глазки новорождённого теленка.
И в этом вопросе был свой резон.
– Юля, по-хорошему тебя прошу, угомонись... Ясно?
– Конечно, ясно, что ничего не понятно, – не язвить это создание просто не умело. – У меня создалось впечатление, что одним нам не справиться.
Переглянувшись, мы в один голос произнесли:
– Танк!
Почему мы раньше не вспомнили о нашей Ленке, крупной девице по прозвищу Танк, понять невозможно. Скорее всего, сказалась некоторая необычность ситуации. Потому что при любых наших проблемах мы сначала собирались все вместе, а уж потом начинали разбор костей.
Я потянулась к телефону, но обнаружила, что Юлька уже набрала номер и ждет ответа.
«Старею, – подумала я. – Совсем реакции никакой. Этак еще раз предложат в метро банку с царскими червонцами или колье из сапфиров, так совсем лечиться придется».
– Занято, – объявила Юлька. – Через пару минут снова наберу...
Ее прервал телефонный звонок. Она подняла трубку и пропела:
– Алле?!
В трубке что-то заворчало, и Юлька, сразу оживившись, затарахтела:
– Ленка! А я как раз тебе набираю! Вот, а говорят телепатии нет! Ты нам срочно нужна. Да, Алька у меня. Может, подскочишь на полчасика? Кто? Витька? Вот сволочь какая... – Юлька нахмурила брови и слушала. – Ну, давай сюда, все и обсудим. Ждем!
Она бросила трубку на рычаг и пояснила:
– Она нас сама разыскивает, тебе звонила. Ее мерзавец вроде от нее уходит.
– Витька? Ну и дела. Прямо эпидемия какая-то!
– Да ни хрена он не уйдет, – уверенно заявила подруга, – а уйдет – через день обратно прибежит.
Скорее всего, она была права. Ленка с Витькой жили на манер Земли и Луны, как ни вертелись, а все оказывались рядом. Было в Ленке что-то такое, что притягивало к ней людей. А Танком ее прозвали еще в детстве и не за огромные габариты, а за пробивной характер и напор. Фигура у Ленки была очень даже ничего, худышкой ее назвать было, безусловно, нельзя, но посмотреть было на что. Она трудилась сначала менеджером, а теперь начальником отдела во французской коммерческой фирме, название которой в переводе означало «Сражающийся лев». Фирма с таким названием как нельзя лучше подходила нашей подружке, вероятно, поэтому карьера ее продвигалась более чем успешно. Французы Ленкой очень дорожили и охотно шли навстречу ее проблемам. Но, видно, Витька оказался французам не по зубам, так что с этим разбираться придется нам.
В ожидании Елены Борисовны мы включили телевизор. Юлька полезла на полку за видеокассетой. Переключая программы телевизора, я увидела сводку криминальных новостей, и вдруг мое внимание было привлечено словами диктора:
– Сегодня в девятнадцать тридцать в районе проспекта Андропова, около парка имени шестидесятилетия Октября, был обнаружен труп молодого мужчины. По свидетельствам очевидцев, труп был выброшен из проезжавшей машины марки «Жигули» темно-красного цвета, после чего машина на высокой скорости проследовала в сторону центра... Объявленный план «Перехват» результатов не дал...
Камера медленно наехала на лежавшего на земле мужчину. Руки его были неестественно вывернуты, широко открытые голубые глаза смотрели в небо, огненно-рыжие волосы слиплись от запекшейся крови. С ужасом глядя на то, что осталось от человека, с которым я разговаривала несколько часов назад, я завыла. Юлька испуганно вздрогнула и выронила на пол стопку кассет.
– Ты что? – Голос ее задрожал. – Что с тобой, Алечка?
Я, не переставая выть, ткнула пальцем в телевизор. Там
уже показывали что-то другое, какую-то автомобильную аварию.
– Что там было, что? – Юлька трясла меня за плечи и пыталась заглянуть в глаза.
Подозреваю, что в этот момент я выглядела очень забавно.
– Там Рыжий... – выдавила я. – Мертвый.
Подружка удивленно уставилась на меня, будто я сказала
какую-то несусветную чушь.
– В телевизоре, что ли? Или где? – По части задавания глупых вопросов Юлька вполне могла бы быть чемпионом, если бы ей было с кем соревноваться.
Я закивала головой, словно китайский болванчик.
– Ты ничего не перепутала?
– Нет, – я мотнула головой, – я ничего не перепутала. Это он. Его просто нельзя ни с кем спутать.
Юлька сморщила лоб и сказала:
– Не ожидала, что ты можешь такие звуки издавать. Прямо напугала меня, дорогая. Ты в следующий раз предупреждай, что ли.
– Я другого раза больше не хочу. И вообще никакого не хочу. Ты хоть понимаешь, что все это значит? – каюсь, но я перешла на визг.
– Это значит, что камешки у тебя, а твой паспорт у них. И свидетелей, что ты их в первый раз видишь, тоже нет, – абсолютно спокойно сказала Юлька.
Несмотря на все ее легкомыслие, точнее сказать было трудно.
Вдруг раздался звонок в дверь. Мы с Юлькой испуганно дернулись, но, услышав три дополнительных условных звонка, перевели дух. Это могла быть только Ленка. Юлька открыла дверь, и квартира сразу наполнилась посторонними шумами, производимыми бесчисленными Ленкиными бирюльками, цепочками и высокими каблуками. При малейшем движении на Танке шуршала и скрипела новенькая кожаная юбка невероятного фасона.
– Привет, девули! – громко гаркнула вновь прибывшая. – Чего это вы? Ужастик, что ли, смотрели? Чего вы с какой-то зеленью в лице? На воздухе надо больше бывать, а не на машинах раскатывать. А то растолстеете скоро. Как я, – добавила она, с гордостью поглаживая свои крутые бедра.
– Не успеем мы растолстеть, – буркнула я и спросилa: – Как твой мерзавец?
– Это Витька, что ли? – уточнила она. – Куда ж ему деваться! Прибежал! Только к вам стала собираться, вот он – тут как тут! Извини, говорит, люблю тебя! Ну не зараза? Убила бы. Ушла, велела ему ужин готовить.
– Готовит? – вздохнула Юлька.
– Готовит! – обрадовалась чему-то Ленка. – Куда ему с подводной лодки?
– Ну и, слава богу! – вяло умилилась я.
– Чего это вы такие замученные, не пойму? По мужикам, что ли, бегали?
– Мужики по нам бегали, – сострила Юлька, – один добегался, в морге лежит.
– Хи-хи, – неуверенно хихикнула Ленка, не понимая,
шутка это или нет. – Да скажете вы, в конце концов, в чем дело?
Пришлось объяснять. Некоторое время Ленка молчала, затем изрекла гениальное:
– Этого не может быть!
Пришлось достать из кенгуру мешочек и показать ей. Она опять замолчала, на этот раз надолго.
– Вникает, – со значением прошептала Юлька. – Может, ей кофе налить, чтобы быстрее очухалась?
Я не выдержала:
– Ну, чего молчишь? Ты ведь все знаешь, так выдай мысль поумней.
Елена Борисовна молча жевала губами, глядя в одну точку. Я вымоталась за этот день жутко, больше всего мне хотелось лечь и уснуть, но, похоже, что выполнить такое простое желание было почти невозможно. Непробиваемая Ленка выглядела испуганной, и хорошего настроения это не прибавляло.
– Ленуль, ну, как быть? Как бы это отдать поскорее и забьпъ, а?
– Никак.
– Как – никак? О чем это ты говоришь? Ты со мной разговариваешь то? Ленка, хватит скульптуру изображать, почему никак?
Не знаю, с чего на меня вдруг такая разговорчивость напала, но я не могла остановиться. Мне было необходимо, чтобы кто-нибудь доказал, что волноваться не стоит, надо сделать так-то и так-то, и все будет лучше, чем было. Но в глубине души я понимала, что Ленка права. Она подняла на меня совершенно серьезные глаза и пояснила:
– Неужели до самой не доходит? Это все у тебя в руках. Никто и не будет выяснять, что и когда к тебе попало. Хочешь это отдать – отдай, но ты получишь большие проблемы. Возможно, слишком большие. Не хочешь отдавать – тебя найдут все равно... Ты где живешь?
Что ни говори, а успокаивать Ленка умела замечательно.
– Благодарю за благоприятный прогноз, – разозлилась я. – Может, тогда обсудим количество и качество венков, подберем посуше местечко на кладбище, обсудим, кого пригласить на мероприятие?
– Подожди, Алька, не психуй. Надо подумать, чего это ты сразу помирать собралась? – подала голос Юлька. – Давайте, девчонки, кофейку выпьем по чашечке? Я пойду сварганю.
Юлька поднялась из кресла и потянулась, потом потерла глаза.
– Давай, – согласилась Танк. – Хотя, конечно, в двенадцатом часу ночи пить кофе – мысль не самая лучшая. Звякну-ка я своему, пусть не дожидается.
Время-то сколько, – опомнилась я. – Антошка хоть и сукин сын, но, наверное, волнуется.
Когда Ленка положила трубку,я потянулась к телефону,раздумывая, что сказать мужу. Если честно, говорить с ним не хотелось. Но предупредить, что я у Юльки, надо. Муж все-таки. Тут я усмехнулась и почему-то подумала: «Пока».
– А какая у тебя прописка в паспорте – дома или у Антошки? – вдруг спросила Танк.
– У тетки, на Кутузовском, в паспорте вообще отметки нет о замужестве. Об этом, я имею в виду. Я паспорт в загс забыла взять.
– А как же вас расписали без паспорта? – удивилась Ленка.
– Как расписали? Обычно, за деньги. Дали денег, сказали, паспорт позже привезем. Да все времени не было. Сегодня как раз хотела отвезти.
– Ну, ты даешь, – покачала головой Танк. – Все у тебя не как у людей. То зонтик, то паспорт. Или окажешься в центре драки, получишь в глаз. То люди перед тобой из окна бросаются! А сейчас отмочила – вообще слов нет. Как ты умудряешься?
Согласно вздохнув, я запечалилась. Тут в комнату вплыла Юлька, держа в руках поднос с горячим ароматным кофе.
– О, наши в городе! – воскликнула Ленка, снимая с подноса чашку.
Я тоже взяла свою и поставила на тумбочку рядом с телефоном. Набрав номер, конечно, услышала частые гудки. Перед глазами возникла Вероника Александровна с мокрым полотенцем на лбу, тяжко вздыхающая над бедным сыночком:
– Ах, Антон, вы женаты всего три месяца, а ее нет дома в двенадцать часов. Это чудовищно, Антон. Я ничего не хочу сказать, но...
Она никогда ничего не хочет сказать. У нее все и без слов ясно.
Ленка отхлебывала горячий кофе и, щурясь, наблюдала за тем, что я делаю. Покачала головой и вдруг сказала:
– Как хочешь, дорогая, но Антошка твой – мозгляк. Пропадет он с тобой.
Она вздохнула. Я удивленно покосилась на Танк. Обычно говорят: пропадешь ты с ним (или с ней), а тут наоборот. Я еще и виновата. Что она терпеть Антона не может, я знала прекрасно. Почему тогда жалеет? Занятная Ленка женщина. Я снова набрала номер, на этот раз трубку сняли после первого гудка:
– Алло? Я вас слушаю!
Ба! Да это Светуля! Какого черта она опять там делает в такое время?
– Светлана Николаевна? Как ваше самочувствие? – ядовитым голоском поинтересовалась я. – Что это вы припозднились?
– А, это ты! – Голос родственницы зазвучал слишком противно даже для нее. – Это ты! Думаешь, тебе все сойдет с рук? Ничего, погоди, дождешься! Я из-за тебя весь вечер мамочку отпаиваю! Что ты себе позволяешь?
Меня несколько удивила такая постановка вопроса. Если мамочку и надо было отпаивать, то с утра, а вечером-то зачем? За меня так волнуется? Или она с утра так переволновалась? По ее виду, когда я уходила, ничего подобного я не заметила, да и Светуля никогда не дала бы мне понять, что я достала мамулю до печенок. Тогда что это за истерика?
– Эй, ты меня слышишь? – не унималась золовка. – Чего молчишь, стыдно?
Это было уже слишком. Я вежливо попросила:
– Позови Антона и заткнись!
Мои девчонки насторожились, а я услышала, как Светуля отлепилась от трубки и потопала звать брата, голося на ходу:
–Я всегда говорила, я предупреждала! Мы еще окажемся на улице с ее помощью! Бандитка!
Бандитка? Здорово! Бандиткой я еще не бывала. Была нахалкой, эгоисткой, но чтобы так, с криминальным уклоном?
Трубку взял муж:
– Я слушаю ...
Боже мой! Умирающий с медных рудников!
– Антон? У нас какие-то проблемы? Что случилось? Что с твоей мамой?
В голосе мужа зазвенел металл (рудники, видно, сказывались):
– Твои кобели ее доконали.
– Кто – мои? – Мне показалось, что я ослышалась, к тому же Антон никогда не говорил со мной подобным тоном.
– Твои кобели, шлюха! Сейчас двенадцать часов ночи, где ты?
От неожиданности я промямлила:
– Я у Юли...
– У Юли? Ха! Не подзовешь ли Юленьку к телефону?
Я растерянно протянула трубку Юльке, судорожно пытаясь взять ситуацию под контроль. Девчонки смотрели на меня с удивлением, вернее сказать, с изумлением. Мне довольно часто приходилось допоздна задерживаться в галерее, но подобной гаммы чувств это никогда не вызывало. Я не могла понять, в чем дело. Юлька живо схватила трубку. Когда было надо, она быстро вникала в ситуацию:
– Алле? Антон!? Здравствуй! Как поживаешь?
Мы с Ленкой следили за Юлькиным лицом, пытаясь уловить суть разговора. Вот Юлька молча изо всех сил вытянула губы трубочкой, втянув щеки. Затем расслабила лицевые мускулы, беззвучно широко открыв рот, словно зевая. Онa снимала нервное напряжение, чтобы голос не задрожал. Я поняла, что Антон чем-то разозлил подружку и Юлька пытается это скрыть. Прекрасный способ для разговоров по телефону.
– Ты не прав, Антон, – пела Юлька. – Нет, какие глупости... Ну, номером ошиблись, всякое бывает. Ну... Ты просто как маленький! Как, как? Хм... Мама сказала! Если мою маму все время слушать, вообще с ума сойдешь... Я к примеру... Да... Пока!
Юлька протянула мне трубку, клацая со злости зубами:
– Тебя! Ты готова?
Я чуть кивнула. Сейчас я готова. Сейчас я ко всему готова, об меня сейчас можно копья оттачивать. Взяв в руки трубку,я рыкнула:
Да?
Услышав мою интонацию, наш парень сбавил обороты:
– Это ты, Аля?
– Ну?
– Совершенно идиотская ситуация.... Сама подумай: весь день названивают мужики, спрашивают Сомову Алевтину. Георгиевну... Наглые такие... По первому мужу называют, значит, старые дружки... Он испуганно притих, справедливо полагая, что брякнул лишнее.
– Дальше! – скомандовала я.
Сейчас я так злилась, что могла поднять батальон в атаку, а не только осадить взбрыкнувшего мужа.
– А что дальше? Я не знаю... Мама говорит...
Это была та самая последняя капля, которая обычно прорывает плотину. Я сама еще не успела осознать, что ответить, как меня прорвало. Видно, день сегодня был какой-то особенный, если каждые полчаса мне приходилось кого-то удивлять. Ленка и Юлька, озабоченно шушукавшиеся на софе, смотрели на меня вылезшими из орбит глазами и выглядели невозможно смешными. Муж тоже примолк. Закончила я свою речь вполне мирно:
И все мои вещи, и деньги, я повторяю – все, не вздумайте с сестренкой и мамочкой оставить себе сувениры, сам перевезешь ко мне на квартиру. А не то я пришлю за ними старых дружков, понял?
– Понял... Что ты, Аленька, ты что? Куда перевезти, зачем? Ну, поругались, помиримся, всякое бывает...
