Текст книги "Я. Люди. События. История пятая. (СИ)"

Автор книги: Лара Альм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Однажды я повстречал одного приятеля из детства. Он жил в бабушкином дворе, в смысле не во дворе жил, а в соседнем доме. Я сразу его узнал, он меня тоже. Мы поболтали. Оказалось, что теперь он живет неподалеку: его мать развелась с отцом и вышла замуж за другого мужчину. Я не стал делиться изменениями в своей жизни. Но "намотал на ус" новость, поведанную приятелем.

Я не догадывался, что отец Артема Буточкина крепко выпивает. Артем сам раскрыл мне причину развода родителей. Семья Буточкиных всегда казалась образцовой. Я знал, что у отца Артема есть пистолет "Вальтер" – трофейное оружие, которое он привез с фронта.

Мать Артема была гораздо моложе своего мужа, лет на десять, а то и двенадцать. К тому же она выглядела молодой девчонкой. Особенно рядом с супругом. Супруг ее сильно ревновал – практически к "каждому телеграфному столбу". Об этом мне откровенно рассказал старший Буточкин, когда я "пришел в гости к ему сыну" – якобы был не в курсе, что он здесь больше не живет. Буточкин был крепко выпившим, но говорил членораздельно, более-менее соображал. Я задал вопрос, который меня интересовал больше всего. От этого вопроса зависит выполнение моего плана: а знаком ли бывший муж с теперешним мужем? И опять удача на моей стороне! Я везунчик! Бывший муж в глаза не видел теперешнего, действующего, мужа, потому как "боится не сдержаться – легко начистит ему морду". Далее, по мере опустошения второй бутылки спиртного, разговор напоминал бред сумасшедшего – угрозы и проклятья в адрес незнакомца, который увел у него жену...

Я снова заглянул к Буточкину через день, после уроков – хотел застать его в нормальном состоянии. Видимо, он успел поправить здоровье, но выглядел адекватным.

– Я на минутку забежал домой, тебе повезло – застал меня. Кое-какой инструмент надо захватить. У тебя что-то срочное?

Оценив взглядом его спецовку, я спросил:

– Я вы где работаете?

– Электриком в жилконторе.

– В вашем состоянии опасно работать с электричеством. Вы подвергаете свою жизнь опасности, – с трогательной заботой в голосе произнес я.

Буточкин потрепал меня по волосам и успокоил:

– Не боись! Я свою работу знаю, любые ремонтные работы могу делать с завязанными глазами. – И подумав, признался, – знаешь, Ромка, мне моя жизнь недорога. Зачем жить на свете, если ты никому не нужен. Жена ушла к другому, с сыном мне видеться запрещает... Надо выпить. – Он распахнул холодильник и достал бутылку пива.

– Не надо пить! Довольно! – остановил я его грозным приказом.

Мне не было никакого дела до этого опустившегося человека, но в моих планах он должен сыграть ключевую роль.

От неожиданности Буточкин оставил в покое бутылку и присел на табурет. Я пристроился на соседний табурет и поведал:

– Вчера я разговаривал с вашим сыном, с Артемом. Мы случайно с ним встретились. Он признался, что мать несчастлива в новом браке, жалеет, что развелась с вами...

– Но я же...

– Вы же, – хмыкнул я, повторив его оборванную фразу. – Вы обязаны привести себя в божеский вид! Бросить пить, тогда у вас есть шанс вернуть жену. Она вас по-прежнему любит. И сыну лучше с родным отцом, чем с отчимом. Но сыну нужен положительный пример.

– Я брошу пить, обещаю. А когда она вернется?

– Вопрос правильный, – обронил я, не сдержав эмоций. – Пока она не может уйти от мужа. – Я сделал трагическое лицо, с трудом расставшись с безумной радостью от того, что всё складывается строго по плану.

– Ну, почему? – задохнулся от возмущения Буточкин.

– Новый муж заявил: если она уйдет, то он наложит на себя руки.

– Вот значит как, – вздохнул мужчина. – Моя бывшая жена очень добрый человек. И терпеливый. Уж сколько она терпела мои выходки... Я один виноват виновен в нашем расставании.

– Но вы можете исправить ситуацию, вернуть любимую жену. – Я сделал ударение на слове "любимая".

– Я ее очень люблю. Без нее жизнь потеряла всякий смысл. – Буточкин сидел, понурив голову. Но вдруг опомнился и спросил, – что я могу сделать?

– Зря я завел весь этот разговор, – запоздало "опомнился" я и собрался уходить.

– Погоди! – Буточкин вернул меня на место. – Давай, рассказывай. Ты парень умный, надеюсь, твой план сработает.

Надо ковать железо, пока оно горячо, – решил я и лоб спросил:

– Вы способны убить соперника ради свободы жены? – Я намеренно не назвал жену бывшей, как будто вопрос возвращения почти решен, осталось обмозговать кое-какие детали.

– Убить, – в полувопросительных интонациях произнес он без всяких эмоций. Только брови выставил домиком.

– Убить врага ради свободы любимой женщины, – повторил я с коммунистической непримиримостью, дав понять, что убийство ради воссоединения семьи, ради счастья, не считается преступлением.

– Как ты предлагаешь мне его убить? – заинтересовался брошенный муж, переходя к обсуждению деталей убийства. Из чего я заключил – негласное согласие уже дано.

– Для начала вы восстанавливаете здоровье, упражняетесь в меткости стрельбы....

– Откуда ты знаешь о "Вальтере"? – перебил он меня.

– Тёма рассказывал. И не только рассказывал, но и показывал, когда вас дома не было.

– Вот паршивец! Еще хорошо, что я отдельно храню патроны. Надежный пистолет "Вальтер Р-38", легкий, 8-ми зарядная обойма, патроны 9мм... Ромка, ты мне поможешь? – вернулся он к содержательному разговору.

– Я уже помогаю. Можете на меня положиться.

– Спасибо.

– Рано благодарить. Лишь бы дело выгорело.

– Выгорит. Мы все для этого сделаем. Когда ты будешь разрабатывать план, учти, что эффективная дальность стрельбы у "Вальтера Р-38" не более двадцати пяти метров.

– Учту, спасибо, что сказали...

Мы расстались довольные другом. Не знаю, куда направился Буточкин, скорее всего, в свою жилконтору, а я поехал на дачу к бабушке. Я знал, что в подвале дома бабушка на зиму раскладывает крысиный яд. У нее есть запасы этой отравы...

Убийство незнакомца, которого я выдал за теперешнего мужа бывшей жены Буточкина, прошло гладко.

Я всегда ходил к Ритке одним и тем же маршрутом – через чужие дворы, "срезал" путь. В одном из дворов постоянно встречал мужчину с портфелем.

Я специально это повторяю.

Но встречал не в том дворе, который был мне нужен для выполнения плана. Именно в нужном мне дворе находилась трансформаторная будка, в которую мог без труда попасть действующий электрик, затаиться в будке и ждать появления "своего злейшего врага". Пришлось перекроить время, провести расчеты.

Я сообщил Буточкину, что он без труда узнает будущую жертву – в руках жертва будет держать коричневый кожаный портфель. Не ошибется, я заговорю с будущей жертвой, как бы подтвержу – это он!..

После удачного попадания, убийца Буточкин незаметно покинул трансформаторную будку, не привлекая к себе внимания – и спецодежда, и выдержка помогли ему в этом. Тем более, народ выбегал из домов, группировался вокруг распростертого на тротуаре тела. Народу было не до электрика.

Буточкин вернулся домой и на радостях решил выпить. Повод есть – успешный исход операции. В последний раз выпить, чтобы потом завязать навсегда: скоро вернется жена с сыном.

Завязал. Навсегда. Скончался бедолага от отравления крысиным ядом. Естественно, я приложил руку к его отравлению – позаимствовал ключ от входной двери, проник в квартиру, добавил в початую бутылку водки крысиный яд, подбросил улики против Анастасии Саможеновой. В том числе, ее волосы и бутылку водки из ее холодильника, совершив замену бутылок. "Старательно" вытер ее отпечатки, но не совсем качественно потрудился: отпечаток должен обнаружить ответственный криминалист...

Кстати, разорванную на мелкие клочки "записку" от Анастасии Олеговны к Буточкину, обнаруженную в его квартире в мусорном ведре, тоже подбросил я... Графологическая экспертиза подтвердила, что записку писала Саможенова. Кто бы сомневался: я позаимствовал отрывок из черновика сочинения по роману Шолохова "Они сражались за Родину". Даже предложил следствию для изучения и последующих выводов некоторые интересные фразы: "Милый мой, до чего ты..." Далее шло "прокоптился". С такими словами обращался один из героев романа, бывший комбайнер Звягинцев, к охваченной огнем пшенице. Но убери "прокоптился" и додумывай, что хочешь. Или: "...хотелось обнять и расцеловать"... Кому кого? Саможеновой Буточкина? А на самом деле? На самом деле – Петру Лопахину друга Стрельцова...

Теперь про деньги, которые отец снял со сберегательной книжки.

Я был в курсе его планов. Подслушал его телефонный разговор с Саможеновой. Когда деньги оказались в ее доме, я дождался, когда в квартире никого не будет, проник туда и спрятал деньги в комнате Славика. Времени было в обрез, работы много, но я справился с задачей.

Славик сам заговорил о своей мечте учиться за границей, сам назвал нашу страну "совком"...

Чем невероятнее задумка, тем легче ее претворить в жизнь и проще убедить окружающих в ее правдивости.

В дальнейшем я ни раз в этом убеждался...

Правда о второй истории

В судебном зале заседаний, где проходило слушание дела о краже ценностей из квартиры моей бабушки двумя малолетними преступниками, я заметил одну девушку. Она проходила свидетелем. Я помню ее фамилию – Редкозубова. Дав показания, она устроилась неподалеку от меня. Девушка сильно волновалась. Ее всю трясло, а взгляд, устремленный на двух преступников, сидящих в клетке, был молящим и жалобным.

Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: Мария Редкозубова – подельница преступников.

Ей удалось избежать наказания, подельники ее не выдали.

Я на всю жизнь запомнил ее молящий испуганный взгляд. И родимое пятно тоже врезалось в память. Но со временем забылась и обладательница родимого пятна, и само пятно.

Вспомнил то несчастливое время, когда заметил на руке Маруси родимое пятно, связал пятно с девушкой из поезда, с которой мы весело провели время. Совсем не помню свою попутчицу, но кажется – увидел бы и тотчас вспомнил.

Дина Чайка назвала девичью фамилию Маруси – Редкозубова. Сразу всё встало на свои места.

Получив информацию, я начал действовать. Но преследовал свои цели: куда бы не зашло мое расследование, я обязан наказать Марию Редкозубову-Рыбкину. Она должна ответить за преступление, даже спустя много лет. Редкозубова и ее приятели виновны в бабушкиной болезни. Сначала инсульт, затем провалы в памяти и смерть. Вина лежит на малолетних преступниках, двое из которых понесли заслуженное наказание, а один... одна "вышла сухой из воды". Лучше поздно, чем никогда.

Прежде чем заняться поисками Якова Рыбкина, я решил изменить свою внешность. Прибегнул к помощи своей знакомой, которая работает гримером в молодежном театре. Теперь на моей голове был непримечательный парик, под носом красовались небольшие усики. Еще несколько мазков по лицу, и я прибавил лет десять – стал старше и солиднее. Кажется, мелочь – всего лишь парик и усики, немного грима, и меня не узнать.

Своей знакомой я объяснил так – хочу разыграть новую подружку. Провести эксперимент – узнает или не узнает?

В новом образе я следил за Валентином Гулящиком, в этом же образе посетил автостоянку и пообщался с Никодимом, а потом нанес визит Артамонову...

Эдуард Артамонов сидел на скамейке и кормил рыбой дворовых котов. Благодаря отличному зрению я смог хорошо его рассмотреть на расстоянии двадцати метров.

Я узнал Артамонова почти сразу, несмотря на то, что прошло достаточно много времени с того дня...

Инцидент случился лет пятнадцать назад, а то и больше. В ту пору Эдуард Артамонов жил в одном доме с моей бабушкой. Мы играли с ребятами во дворе, наверное, слишком шумели – как без этого, побеспокоили мужчину. Никто из жителей не делал нам замечания, только он. Он тоже не сделал корректного замечания, сразу открыл рот – начал орать как резаная свинья, а потом и вовсе схватил меня за ухо своими пальцами-щупальцами. Вмиг подлетела моя бабушка, выступила в мою защиту. Думаете, он отпустил мое ухо? Он еще больнее выкрутил ухо, а бабушку обозвал... нехорошим словом. В итоге у бабушки подскочило давление. Ей сделалось плохо. Мне тоже было очень плохо – я переживал за бабушку, которую обозвал этот сволочной мужик, меня изводило унижение, которому он меня подверг при всем честном народе. И пусть это был взрослый мужчина, этот факт не успокаивал. Я должен... я обязан был дать ему достойный отпор. Бабушка взяла с меня слово – я ничего не скажу отцу. Слово я дал без лишних разговоров – ябедой никогда не был. Мне запомнились бабушкины слова: "Мы не будем разжигать конфликт". Не будем. Но я мучился от обиды долгие годы, рассматривал ситуацию с разных сторон – как бы я поступил. Вступать в открытую схватку мне, мальчишке, с взрослым дядькой не с руки. И что бы я мог сделать? Заехать ему ногой по коленке и сбежать? Или больно укусить? Расцарапать? Был бы сам взрослым, так бы засветил ему по физиономии, что он бухнулся на землю и еще долго валялся без чувств. Отомстил за бабушку и за себя. Я был уверен, рано или поздно судьба сведет меня с этим низким человеком.

Конечно, отец заинтересовался моим опухшим красным ухом. Я объяснил так: ударили мячом во время футбольного матча. Отец был удовлетворен. Я мечтал об удовлетворении – мечтал вызвать обидчика бабушки на дуэль и застрелить его. Я представлял его лежащим на белом снегу, из раны на груди струйкой вытекает кровь, он корчится, хочет что-то мне сказать, но смерть забирает его. Остекленевший взгляд, красное на белом, запах пороха, тишина...

Обидчика я больше не видел. Я старался не появляться в бабушкином дворе, если и гостил у нее, то сидел в квартире и читал.

Из разговоров бабушки с приятельницами я знал, что наш обидчик постоянно со всеми скандалит, поднимает руку на чужих детей, делает гадости соседям. Но никто с ним не связывается, все отмалчиваются, в итоге мужик совсем распоясался. Когда точка кипения народа достигла максимума, обидчику решили устроить самосуд. Но за обидчика вступилась его супруга, нормальная тетка, которая каждый раз сглаживала конфликтную ситуацию: извинялась, задабривала соседей собственной выпечкой. Соседи ее жалели. Именно супруга злодея служила для народа тормозом для ответных действий. Но не в этот раз. Однако супруга загородила обидчика своим крупным телом и огласила довод в его защиту: надо немного потерпеть, на днях их семья переезжает на другую квартиру в новом микрорайоне. Так и вышло. Народ вздохнул с облегчением.

Дочь Артамонова я помню в общих чертах: высокая, худющая, некрасивая, длинные волосы. Волосы, блестящие, волнистые – ее единственное украшение. Вполне возможно, у нее ангельский характер – не в папочку пошла, и это еще одно ее достоинство. Дочь Артамонова вышла замуж, родила ребенка, а ее мать, супруга Эдуарда Артамонова, сразу нашла повод сбежать от мужа с невыносимым характером – дочери нужна помощь.

То, что Артамонов остался один, сыграло мне на руку.

Номер квартиры мне был известен, я поднялся на нужный этаж и позвонил в дверь. Мне долго не открывали, показалось, что меня изучают через дверной глазок. Наконец, дверь открылась. На пороге стоял хозяин с голым торсом и в сатиновых трусах. В руках он держал надкусанный бутерброд с любительской колбасой.

– Чего тебе? – "любезно" поинтересовался Артамонов и откусил от бутерброда.

– Эдуард Викторович, – обратился я к нему по имени и отчеству, дав понять, что не ошибся адресом, – у меня к вам конфиденциальный разговор. Дело очень серьезное. В ваших же интересах пригласить меня в квартиру.

Наверное, я выглядел, как главный заговорщик во время революционной борьбы трудящихся масс. Артамонов заподозрил неладное, но отодвинулся с прохода, дав понять, что я могу войти.

Хозяин молча указал мне направление, куда мне двигать. Я проследовал согласно направлению и оказался в захламленной гостиной.

Артамонов засунул остатки бутерброда в рот, отряхнул ладони и принялся собираться вещи, которые живописно валялись на всех возможных и невозможных местах. Освободив ближайший ко мне стул, он крякнул – дал понять, что я могу занять это место. Не раздумывая, я сел на стул. И сразу заявил:

– Я все знаю.

Артамонов замер посередине гостиной с охапкой вещей. Недолго думая, бросил охапку на диван, поставил руки в боки, внимательно меня изучил и спросил:

– Ты больной? Если больной, то лечись.

– Я здоровый, – признался я, наслаждаясь произведенным эффектом. Короткая фраза, а как изменила человека!

– Чего тебе надо? – спросил Артамонов, подвинул к себе стул и сел задом наперед, сложив на спинку стула руки, как школьник на парту.

– Чего ж мне надо? – призадумался я. Думал недолго. – Мне надо засадить жену Якова Рыбкина в тюрьму. Только не говорите мне, что впервые слышите фамилию Рыбкин. Яков Рыбкин – это тот человек, который вас шантажировал. Я ничего не перепутал?

– А если и так, то что? Доказательства у тебя есть?

– Еще посоветуйте мне обратиться к Рыбкину, – хмыкнул я.

– А что! И обратись!

– Да где ж мне его искать?! – с большим огорчением произнес я. – Ведь нет нигде Рыбкина Якова Вадимовича! Ищут пожарные, ищет милиция, ищут и не могут найти! – процитировал я вдохновенно. – Может быть вы, Эдуард Викторович, знаете, где найти Рыбкина? Будьте любезны, подскажите. Вам это зачтется.

После таких многообещающих слов, Артамонов заерзал на стуле, убрал локти со спинки, схватился за спинку пальцами с такой силой, будто собрался ее сломать. Спинка стула скрипела, но держалась.

– Эдуард Викторович, – обратился я к хозяину проникновенным голосом, – рано или поздно милиция постучит в вашу дверь. В этом случае ваши... отношения с правоохранительными органами будут развиваться по другому сценарию. Знаете, какой срок вам светит? Не знаете, а я знаю. Доживете ли вы до конца срока, вот вопрос. Но можете облегчить свою участь явкой с повинной и чистосердечным признанием.

– Тебе какая забота? Чего ты обо мне так печешься? Я тебя в первый раз вижу!

– Преследую свои корыстные интересы, я вам об этом уже говорил. Я предлагаю вам сделку: вы напишите чистосердечное признание, укажите на заказчика убийства Рыбкина – его супругу. Напишете, что долго не давали своего согласия, но потом согласились – вам нужны деньги. На что нужны – сами придумайте. Вас обоих осудят, только на разные сроки. Она организатор, вы всего лишь исполнитель. А учитывая ваш возраст и подорванное здоровье, быстро попадете под амнистию.

– С чего ты взял, что я убил Рыбкина? – напряженно спросил Артамонов.

– Я же сказал – я все знаю, – доверительно сообщил я, поддавшись вперед. – Рано или поздно следствие все равно на вас выйдет и поедете вы по тундре, по широкой дороге, – иначе выразился я, не меняя смысла ранее сказанного. – Так-то вот, гражданин Артамонов.

– Я тебе не верю.

– Дело ваше, – пожал я плечами. Я вам сделал выгодное предложение, вы отказались. Теперь я с чистой совестью и с имеющимся на вас компроматом иду в милицию. – Я резко встал на ноги. Так резко, что напугал хозяина.

– Погоди. Мне надо подумать. А вдруг...

– Никакого "вдруг" не будет! Если я берусь за дело, все выходит на "отлично". Сейчас вы напишите под мою диктовку чистосердечное признание, выпьете на ночь снотворное, хорошо выспитесь, а завтра с этим признанием пойдете сдаваться в ближайшее отделение милиции, где вам оформят явку с повинной. И вам легче станет, и я своей цели достигну.

– Чем же тебе насолила эта Рыбкина?

– А это не ваше дело. Ну, что? Согласны?

– У меня есть другой выход?

– Конечно, пуститься в бега, – мстительно сощурившись, предложил я.

– Делать нечего, я согласен, – хриплым голосом произнес Артамонов.

Под мою диктовку он выводил на бумаге пляшущие буквы. Писал, что давно знаком с Марией Рыбкиной, в девичестве Редкозубова, в подробности не вдавался, знакомы и знакомы. Давно не виделись, но однажды Мария заглянула к нему в гости. Посидели, чаю попили, потом она засобиралась домой. Догадался, женщину что-то тревожит, но вопросов не задавал. Захочет, сама расскажет. И она заговорила, уже стоя на пороге – решилась-таки. Без всяких вступительных слов предложила старому знакомому убить ее мужа. Эдуард удивился, покрутил пальцем у виска, перевел разговор в шутку. Но Мария не шутила, предложила большие деньги за убийство мужа. Он отказывался, она настаивала, в итоге взял время на раздумье. И потом согласился.

Именно Мария разработала план убийства супруга.

Она знала о мечте мужа продать старый автомобиль и купить новый. Мужу позвонил "покупатель", которого порекомендовал знакомый из гаражного кооператива. Мария сама уговорила его стать посредником. Встречу назначили за городом.

Эдуард Артамонов добрался до места на своем старом мопеде. Приехал заранее, спрятал мопед и стал ждать. Он никак не ожидал, что Рыбкин приедет не один, а с молодым мужчиной крепкого телосложения. Получается, почуял опасность, взял с собой помощника. Помощник и Рыбкин разделились в ожидании "покупателя". Первым попал под раздачу помощник, более сильный соперник, он получил удар лопатой по голове. Черенок лопаты был обмотан тряпицей. Когда помощник отключился, дошла очередь и до Рыбкина.

Рыбкину хватило одного удара лопатой по голове, он скончался сразу, но убийца, для подстраховки, саданул его еще пару раз.

Могилу он подготовил заранее. Неглубокую, на глубокую сил не хватило, и без того, руки тряслись – волновался перед убийством. Похоронив убитого, Артамонов вернулся в город на мопеде и стал ждать обещанных денег...

Написанное выше произошло на самом деле, выдумкой было участие Марии Редкозубовой. Якова Рыбкина, действительно, убил Эдуард Артамонов, устал быть "дойной коровой". От шантажиста можно избавиться одним способом – убить. Что Артамонов и сделал.

В своем чистосердечном признании Артамонов указал место захоронения Рыбкина...

Заявление в милицию осталось недописанным... Как бы... На этом настоял я.

Предложил Эдуарду Викторовичу еще раз перечитать заявление, и направился с разрешения хозяина на кухню – попить воды. На самом деле – в спальню. Порыскал в шифоньере, нашел старый женский халат и пояс к нему. Вернулся в гостиную с поясом, встал позади хозяина, недолго думая, набросил пояс на шею и задушил. Причем, провел удушение в лучших традициях детектива – странгуляционная борозда должна подтвердить самоубийство.

После чего я быстро снял люстру, даже оставил на ней отпечатки пальцев "самоубийцы", предварительно вытерев свои пальчики. И подвесил бездыханное тело обидчика моей бабушки на крюк.

Полюбовался картинкой, и занялся уликами. На пальце Эдуарда появился женский волос, естественно, волос Маруси Рыбкиной. Я прихватил волос с ее расчески на всякий случай, авось пригодится. И солнцезащитные очки я тоже прихватил, очень аккуратно засунул в целлофановый пакет, все как положено по жанру. Я слышал, что на очках остаются мельчайшие частицы кожи и волос. Да, задал я работы криминалисту. Его труд вознаградит удача – следствие получит убийцу Рыбкина, пусть и неживого, а на столе письменное подтверждение. Кто ответит за убийство Рыбкина? Заказчик убийства – молодая супруга. Теперь Маруся Рыбкина-Редкозубова не отвертится.

Я вытер свои отпечатки со всех мест, к которым прикасался, похвалил себя за ударный труд и отчалил, захлопнув дверь...

Зло должно быть наказано!.. Вуа-ля!

Теперь о страшной трагедии с Диной Чайкой.

Дина мне позвонила в ту роковую ночь, но я не успел ее защитить.

Но мимоходом успел подстроить автомобильную аварию с "Мерседесом" ее супруга...

Я заметил у подъезда автомобиль немецкой марки. Колеса были вывернуты. Я, как дурак, зациклился на этих вывернутых колесах. Понимал, надо спешить, но стоял и смотрел на колеса.

Кое-какие знания по автоделу у меня имелись. В старших классах школы у нас был профессиональный день, называемый профцентр. Нас, учеников, обучали разным специальностям. Кого-то учили на швею, кого-то на чертежника, кото-то на автомеханика. Я записался в автомеханики. И сейчас школа профцентра мне пригодилась.

Я действовал автоматически, как будто только и занимаюсь, что надрезаю перочинным ножом тормозной шланг. Слегка надрезал, чтобы по мере движения автомобиля, по мере увеличения скорости, произошел полный разрыв тормозного шланга, тормозная жидкость вытекла и... далее произошло то, что произошло. Силантий погиб...

Наверное, я "заочно" разработал план устранения Силантия Бурундукова, когда услышал от Дины новость о покупке им "Мерседеса". Поэтому постоянно носил в кармане перочинный нож.

Но я очень рисковал, надрезая тормозной шланг: ведь в машине вместе с Силантием могла оказаться Дина с детьми. Я был уверен – Дины и детей на момент аварии в машине не будет! Откуда взяться такой уверенности? Я предполагал, что мои воспитательные разговоры с Чайкой не пройдут даром: Дина заявит и расставании, на этот раз резко и доходчиво, что станет сюрпризом для мужа-угнетателя, и, естественно, наотрез откажется уезжать вместе с ним. Тут подоспею я, и помогу погасить спор. В итоге Силантий Бурундуков, уедет один, без вариантов, потому как не захочет "наломать двор", довести дело до точки невозврата, испортить свою карьеру, подмочить свою репутацию.

Я никогда не узнаю, какие слова Дины вывели Силантия из себя. Он уехал, но сначала довел дело до точки невозврата.

Гибель Дины Чайки лежит на моей совести. Я мог настоять на разводе. И она бы согласилась. Она отмалчивалась по одной причине, ждала от меня другого предложения – предложения выйти за меня замуж. Я понял это позднее, в то время не думал о браке, не хотел задумываться об особом отношении Дины ко мне, и, что самое невероятное, старательно уводил мысли о своем чувстве к ней. Да-да, в моем сердце появился робкий росток любви к той, которую презирал в отрочестве, которую называл Шимпанзе с косичками.

Дина ждала от меня Поступка. Ее ожиданий я не оправдал...

Не переставал удивляться одному обстоятельству – почему мой мудрый отец, человек, который видит меня насквозь, не догадывается о моих... проделках, назовем их так? У меня есть ответ – отец меня идеализирует: его сын самый лучший, он не способен совершать плохие поступки. Он добрый, он сообразительный, он отличный друг и товарищ, всегда придет на помощь.

Похоже на характеристику при приеме в члены Коммунистической Партии Советского Союза.

Кто бы мог подумать, что ни Компартии, ни самого Союза в скором времени не будет...

Правда о третьей истории...

Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы не правда, которую на меня обрушил мой отец.

Оказывается, через две недели после моего рождения, я собрался покинуть этот мир, так его и не познав. Причина была в диагнозе – у ребенка врожденный порок сердца. И я бы умер. Но произошло чудо. В городе, в котором в то время жили мои родители и в котором я родился, волею случая оказался отец Ильи Михайлова, врач-кардиолог Денис Михайлов. Мой отец уже не вспомнит, что привело известного кардиолога в наше захолустье, но главное – он оказался в нужном месте в нужное время. Знаменитый кардиолог согласился сделать мне операцию. Он очень рисковал. Но операция прошла успешно.

Мне никто об этом не рассказывал до появления в нашей жизни Ильи Михайлова. Отец разговорился с ним о его семье, об отце, по стопам которого он пошел. Мой отец захотел увидеть фотографию отца Ильи. Тот показал.

Почему от меня скрыли сам факт операции на сердце? Отец ответил моими же словами: меньше знаешь, крепче спишь. И добавил: чем меньше прислушиваешься к своим болячкам, тем успешнее их избегаешь...

Благодаря отцу Ильи я выжил. И обязан ответить благодарностью за чудо, которое совершил доктор. Если не самому доктору, так его сыну.

Сын тоже заслужил благодарности: "не стоял в сторонке", прикладывал все свои силы, чтобы избежать хирургического вмешательства, ограничиться терапевтическим лечением моего отца.

Новость о возможной пересадке отцу донорского сердца выбила меня из колеи. Но я собрался, ради отца, которому проведет сложную операцию, если не удастся ее избежать, потомственный врач-кардиолог Илья Михайлов.

Илья Михайлов мне нужен на свободе. Не в тюремных застенках.

Дело было так.

Илья действительно полюбил Нелли Эльцину, свою пациентку. Нелли, как ему показалось поначалу, ответила ему взаимностью. Они поженились. Поначалу все шло хорошо.

А потом Илья стал замечать, что его дети сильно изменились. Раньше были веселые, подвижные – живые, а теперь – полусонные, безразличные ко всему. Решил обраться за консультацией к хорошему педиатру. Но некстати заболела Нелли. Болезнь всегда приходит некстати, а тут тем более – проблема с детьми, требующая незамедлительного решения. Но сначала Нелли.

Соседка Ильи, Ольга Павловна, временно забрала к себе ребятишек. Отец забегал к ним по утрам и вечерам, приносил продукты, интересовался, как дети себя вели, как ели? Все было отлично, мальчишки посвежели, порозовели, вернулись в "моторному" образу жизни.

Нелли выздоровела. Мальчишки вернулись домой и вновь стали кукситься. Ничего не говоря жене, Илья взял у них кровь на анализ. Анализ показал наличие в крови детей психотропного вещества.

Илья спросил у жены напрямую, не стал вести собственное расследование. Нелли все отрицала, но Илья догадался – врет! Указал ей на дверь. Нелли показала фигу и добавила: если он с ней разведется, она найдет способ извести детей, и никто ничего не докажет.

Илья нисколько не сомневался, что эта женщина готова на все ради квартиры и безбедного существования.

Нелли осталась, но жили они с этих пор в параллельных мирах. У Илья были дети, работа, дом. У Нелли – одна комната в шикарной профессорской квартире, безбедное существование и любовник. Кто? Илья не интересовался.

Он жил как на вулкане. Доверия к Нелли не было. Она могла сотворить с детьми что-угодно и когда угодно. А потом испариться. Хотел заявить на нее в милицию, но доказательств угроз не было. Анализ крови детей – не доказательство. Нелли может сказать, что вина полностью лежит на соседке, у которой дети часто бывают. В общем, ситуация безвыходная.

Я рассказал Илье о парне, который изнасиловал Нору, и который поплатился за это. Палачом выступила Нелли.

– Вот видишь! – ответил на мои слова Илья Михайлов. – Значит, я поступил правильно, приняв ее условия.

В тот воскресный день Илья отправился с детьми на цирковое представление. Здание цирка находилось в двух кварталах от дома Михайловых. Дети смотрели представление, отец отлучился... якобы в туалет. Прибежал домой и утопил в ванной Нелли. Потом быстро вернулся назад.

Каким-то непостижимым образом в полой ножке ванны оказалась поломанная запонка в виде самолета СУ-27, принадлежавшая соседу Нечипоруку. Вероятно, потерял ее, когда перекрывал в ванной воду. Я вернул поломанную запонку на место, мы обговорили с Ильей дальнейшие действия.