Текст книги "Я. Люди. События. История пятая. (СИ)"

Автор книги: Лара Альм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Я хочу уйти любимым человеком.

И зачем я начал записывать свои воспоминания в дневник? Конечно, мой личный дневник никто и никогда не найдет – он надежно спрятан, но лучше его сжечь. Чтобы никаких следов...

Зачем я писал? Хотелось с кем-то откровенно поговорить, высказать свои мысли.

Что ж так болит в верхней части живота... Боль меня извела... Наверное, желудок. Обычный гастрит. Сейчас осень, обострение хронических заболеваний. Но я не хроник, никогда не жаловался на боли в желудке, вообще ни на что не жаловался. Но всему свое время. Увы, не молодею... Надо выпить обезболивающее в тайне от жены... Выпил... Помогло... Не сразу и не совсем, но стало легче. Боль не такая сильная... Все-таки желудок. Гастрит. Переживу. Выживу...

Наутро я выглядел бодрым. Цвет лица был более-менее нормальным, губы не синие, глаза не красные. Я балагурил за завтраком, веселил жену и дочку.

Потом проводил Симку до школы, хотя она и сопротивлялась. У калитки топтался Симкин одноклассник, мой тезка, Роман Филиппов. Завидев нас, он быстро ретировался в здание школы.

– Небось тебя поджидал? – спросил я у дочери, справившись с недовольством.

– Меня, – с неискренним пренебрежением ответила дочь.

– Прости, что помешал, – извинился я и подумал: если Симка начнет говорить, что я не помешал, что этот Филиппов ей даром не нужен, то стоит задуматься: дочь повзрослела и заинтересовалась мальчиками. Если промолчит, то Филиппов ей, действительно, даром не нужен. Я голосую за молчание. Дочери всего девять лет, а я уже ревную ее к противоположному полу. То ли еще будет!

– Пап, ты видел этого Филиппова? От горшка два вершка! Он мне даром не нужен.

– Понятно, – вздохнул я. Мне взгрустнулось. И не потому, что моя дочь незаметно повзрослела, и кто-то старается увести ее внимание от нас, родителей, а потому что я могу не увидеть, какой она будет через пять лет, через десять. Как сложиться ее судьба?

Варюшка права – я должен бороться, а не забивать голову разными глупостями...

Все-таки пока займусь поисками пресловутого Марата...

В сторону микрорайона Лабутино добрался быстро, без "пробок". Я надеялся найти во дворах домов, расположенных по улице Менжинского, автомобиль "Ford" белого цвета и расспросить аборигенов о владельце автомобиля. Других умных мыслей у меня не появилось. Но прежде я навел справки. По сведениям из достоверного источника в нашем городе не зарегистрирован нужный мне автомобиль, владельцем которого является человек с нераспространенным именем Марат. Белых "Фордов" много, но владельцы другие. Возможно, Марат управляет машиной по доверенности, но мне от этого не легче. Мои надежды на легкую победу не оправдались. Не все коту масленица. Очень жаль. Везение закончилось накануне.

Придется "бить" ноги, другого выхода у меня нет.

Как я и предполагал, во дворах было немало белых "Фордов". По одному-два стояло точно. А сколько уже покинуло парковки у домов? Я был уверен, что Марат не просыпается с рассветом. Он сам себе начальник, никто над ним не стоит.

Для жителей домой придумал версию: меня подвозил мужчина на белом "Форде", мы разговорились, познакомились, я вышел и вскоре обнаружил, что потерял свой мобильный телефон, в котором находится ценная информация. Знаю, что зовут водителя Марат, и он живет в этом районе.

Версия так себе: где вы видели, чтобы водитель, который вас подвозил на своем автомобиле, называл свое имя и рассказывал, в каком микрорайоне он проживает. Но моя сообразительность сегодня "хромала на обе ноги". И всему виною вчерашний разговор с женой. И нескончаемые боли.

А, может быть, у меня ничего не болит? Мне всего лишь только кажется? Моей болезни одно название – депрессия. Затянувшая депрессия. Я закрылся в себе, я вижу мир под другим углом, воспринимаю его не так, как нужно воспринимать, как будто уже стою на известной границе, которую рано или поздно придется преодолеть любому из нас, и боюсь, что мне кто-то помешает ее перейти. Я настроен, я собран. Меня не волнует окружающий мир.

Я лгу. Меня волнуют мои близкие. И меня волнует мое расследование. Моя лебединая песня.

Мои поиски меня измотали. Я взглянул на свои часы и понял, что брожу по дворам всего лишь полчаса. Что значит возраст, что значит недомогание.

И куда делась излюбленная фраза: какие наши годы?!

Какие наши годы!.. Какие наши годы!.. Не помогает. Ромка, взбодрись! – приказал бы мне отец. – Батя, я бодрюсь... Бодриться больше нет сил... Но я стараюсь...

– Вы что-то сказали, молодой человек? – окликнула меня старушка.

Я так задумался, что не заметил, что начал разговаривать вслух.

– Нет, ничего, – ответил я, бросил на нее мимолетный взгляд и пошел дальше.

– Рома? Рома Хруцкий? – взволнованно произнесла старушка.

Я обернулся. Ее лицо показалось мне знакомым.

– Да, я Роман Хруцкий, – напряженно проговорил я, силясь вспомнить, кто передо мной.

– Не узнаешь? Не мудрено, мы с тобой виделись в последний раз...дай Бог памяти... в семьдесят восьмом.

В семьдесят восьмом я окончил школу. И больше никогда не переступал ее порога, не посещал встречи выпускников, хотя, мой школьный друг Артур Барабанщиков специально приезжает в город, чтобы встретиться с одноклассниками, тянет и меня с собой. Я не знаю, почему упираюсь. Просто не хочу. Не хочу возвращаться в то время. Я, вообще, не люблю вспоминать прошлое.

– Римма Ивановна! – воскликнул я, вспомнив старушку. Передо мной стоял мой классный руководитель, который окрестил меня гениальным лентяем. – Как я рад!

– Как я рада тебя видеть! Рома, ты такой статный! И, как всегда, особенный, ни на кого не похож. Я тебя узнала с первого взгляда, несмотря на долгие годы, которые мы с тобой не виделись. Живем в одном городе, а ни разу не встретились.

– Вы здесь живете?

– Перебралась к дочери, а в моей квартире живет внук с женой и сынишкой. У меня уже есть правнук.

– Как быстро бежит время. Римма Ивановна, вы хорошо сохранились.

– Где там, – отмахнулась она, но в глазах промелькнуло кокетство.

Больше всего я боялся, что старушка спросит об отце, к которому она "неровно дышала" в мои школьные годы. Так считала наблюдательная Рита Державина. Я был с ней не согласен. Не хотел соглашаться. Хотя понимал, что мой отец видный мужчина, опять же вдовец. Римма Ивановна в то время одна воспитывала дочь.

– Рома, у тебя озабоченный вид. Что-то случилось?

– Римма Ивановна, я ищу одного человека. Он мне очень нужен. – Озвучивать сочиненную версию я не решился, но и говорить правду не собирался. – Знаю, что его зовут Марат. Он передвигается на белом "Форде".

– Как он выглядит?

Сказано – голова с дырой! – я совсем забыл, что у меня есть описание внешности Марата. Не уверен, что можно довериться "слепому" восхвалению Юлии Морозевич, но стоит попытаться. Другого описания у меня нет.

– Брюнет, волнистые волосы до плеч. Хм... Красивый правильный профиль... Со слов его знакомой. Губы тонкие. Рост выше среднего. Телосложение худощавое, но плечевой пояс развит.

– По всей видимости, девушка влюблена в этого Марата?

Я пожал плечами, чтобы прекратить допрос.

– Марат на белом "Форде", – задумалась Римма Ивановна. – Кажется, в нашем доме живет один молодой человек, похожий под твое описание. Но Марат он или не Марат, я не знаю. Он ездит на каком-то белом автомобиле. Но в марках я не разбираюсь.

– Девушка говорила, что Марат занимается авторемонтом частным образом.

– Вот этого я тебе не скажу, потому что никакого интереса у меня в авторемонте нет, – усмехнулась моя бывшая классная руководительница. – Я хотела сходить в магазин, но мой поход можно отложить. Сейчас мы вернемся к моему дому, и я тебе покажу подъезд, в котором живет тот молодой человек. А дальше ты уж действуй сам.

– Вы скажите мне адрес. Я сам найду.

– Конечно, без меня ты всё сделаешь быстрее, я уже еле хожу... Значит, слушай: улица Менжинского, дом двадцать семь, у него второй подъезд. Я живу я третьем подъезде, квартира восемьдесят четыре. Приходи в гости.

– Спасибо. И за приглашение, и за помощь...

Я уже проверял этот двор. Никакого белого «Форда» во дворе не было и тогда, и сейчас. Я встал у двери второго подъезда и задумался – как мне поступить? Из подъезда никто из жителей не выходил, я никого не беспокоил расспросами по домофону. Эдак можно нарваться на самого Марата, который обо всем догадается и скроется.

Я собрался с мыслями, протянул руку к домофону, но дверь тут же распахнулась, как будто ждала моего первого шага.

Сегодня мне везло на пожилых людей. На этот раз на моем пути встал грозный старик, который сразу набросился на меня:

– Ты чего здесь околачиваешься?! С виду нормальный человек, а ведешь себя подозрительно. Я за тобой давно из окна наблюдаю.

– Вы живете на первом этаже? – брякнул я.

– А тебе какое дело, где я живу?! Иди-как ты отсюда подобру-поздорову, а то я сейчас участкового позову.

– Очень хорошо, зовите. Может быть, он мне поможет найти одного человека.

– Какого еще человека? – притих старик.

– Мне нужен Марат, фамилии я не знаю. У него есть автомобиль марки "Форд" белого цвета.

– Этого я знаю. Он живет на девятом этаже. Не так давно сюда переехал. В этой квартире его родной дед жил, мой старый друг. Дед умер, квартира досталась внуку.

– Как фамилия Марата?

– Как у его деда.

– А у деда как фамилия была?

– Так это... Бабаевы они. И дед, и внук.

– И белый "Форд" есть у внука?

– Есть. Но он по доверенности ездит, а на самом деле машина принадлежит его отчиму. Отчима Марата я один раз всего видел, на похоронах друга. Мать Марата хотя и в разводе с мужем, отцом Марата, но про бывшего свекра никогда не забывала. В общем хорошая женщина, положительная во всех отношениях. Чего не скажешь о ее сыне.

– Чем же вам Марат не угодил?

– Бабник. Пора бы уже остепениться, жениться, а у нее молодецкая дурь в голове. Но скажу тебе честно: думаю свадьба не за горами. Уже несколько раз видел в ним одну красотку. Раньше постоянных девушек у Марата никогда не было, то одну к себе приведет, то другую.

Если красотка, то речь идет не о Юлии Морозевич, – подумал я. – Хотя, как сказать – на вкус и цвет...

– Могу предположить, что речь идет о моей дочери. Вот хотел познакомиться с ее избранником. Разобраться, что он за человек. Мнению влюбленной девушки доверять нельзя.

– Ох, зря я на Марата наговорил. Ты не подумай, что он ни одной юбки не пропускает, да, всё это было, но до появления твоей дочери. – Старик говорил не очень убедительно.

– Так ли? Вы уж расскажите, как есть, прошу вас. Все-таки дочь, единственная.

– С твоей-то он уже месяц хороводится. И никого рядом с ним не было с тех пор, пока... – Дед понизил голос, – пока однажды ночью не появилась тут одна чувырла. Страшная, как моя жизнь, – закатил он выцветшие глаза. – Я ее и Марата из окна приметил. Они из машины вышли и в подъезд нырнули. Девушка странно выглядела. То ли долго плакала, то ли еще что. Над подъездом яркий фонарь весит, но все равно не разобрал – плакала и лицо опухло или по жизни такая. И кажись, покачивалась она. Может быть, выпивши была, – предположил он и сразу отверг, – неее, скорее расстроенная была, от печали качалась.

– С чего вы так решили?

– Маратик ее за плечи обнимал, когда они к подъезду шли, и успокаивал. Так мне показалось. Когда они в подъезд зашли, я шмыг к своей двери. В "глазок" за ними наблюдал. Пока лифт ждали, переговаривались, но я не разобрал, о чем они говорили, слух не тот. Потом лифт приехал... Вот и все.

– Марат с девушкой приехали на машине Марата?

– В том-то и дело, что на другой машине, не на "Форде", хотя, Марат сидел за рулем. Машина такая примечательная... – Я открыл рот, чтобы уточнить, но дед мне не позволил, – даже не спрашивай, что за марка автомобиля, я в них не разбираюсь. Я и про "Форд" бы ничего не знал, мне Марат сам сказал.

– А цвет вы не рассмотрели?

– Темный. Ночь была, не разобрал.

– И на том спасибо.

– Если ты хочешь поговорить с Маратом, то его дома нет. Он ушел спозаранку. Ищи его в гараже. Он неподалеку гараж снимает.

– Спасибо.

– Да погоди ты, заладил, спасибо, спасибо, я тебе еще не все сказал. Ты машину у своей дочери видел?

– Нет, – опешил я.

– Вот что странно: то одна на этой машине ездила, теперь другая. Твоя-то давеча приезжала к Марату на том самом автомобиле. Я по очертаниям догадался. У меня глаз наметанный. Но про цвет ничего не скажу, опять видел машину в темное время суток...

Когда я увидел Марата, то сразу понял, что Юля оказалась права в одном: у парня были длинные волнистые волосы, в данный момент стянутые резинкой. Рост невысокий, нос крючковатый (никакого красивого правильного профиля), верхняя губа практически отсутствует, нижняя обычная, но сочетание верхней и нижней делает лицо непривлекательным, это мягко сказано, если быть честным, то дебиловатым. Добавляли образ маленькие хитрые глазки.

Марат склонился над открытым капотом автомобиля. Еще несколько дней назад этот автомобиль принадлежал Юлии Морозевич. Но по известным причинам она поспешила от него избавиться. Марат настоял. Но душевного равновесия это избавление ей не принесло.

Марат так увлекся изучением внутренностей автомобиля, что не сразу меня заметил. Пришлось его окликнуть.

– Что за проблема? – спросил он, зыркнув в сторону моего автомобиля. Не выслушав ответ, сразу заявил, – сейчас совсем нет времени, приезжай завтра.

– Лучше сегодня, – внушительно сказал я голосом судьи, который предоставляет подсудимому последнее слово.

– Говорю же – нет времени.

– Думаю, время появится, если вы вернете вот этот автомобиль законной владелице. – Я любовно провел ладонью по крыше автомобиля. Изучая испачканную пылью ладонь, проговорил "доброжелательно", – а скудную сумму денег, которую вы заплатили за него Юлии, позвольте ей оставить себе, в качестве моральной компенсации. Думаю, вы не будете против. В противном случае вам придется ответить за свою аферу по всей строгости закона.

– Я вообще не понимаю, о чем вы говорите, – сразу перешел он на "вы". В голосе исчезли пренебрежительно-высокомерные нотки.

Думаю, если бы мы встретились на улице, Марат дал бы стрекоча. Он и сейчас дергался из стороны в сторону, как будто ее тянул канатом кто-то невидимый, а он противостоял.

– Чтобы вы поняли, о чем я говорю, – с издевкой произнес я, – я подробно расскажу о ваших махинациях с автомобилем Юлии Морозевич...

После живописного повествования я поинтересовался У Марата:

– Кроме вашей девушки, которая мечтала о таком автомобиле, но у нее не было средств на его покупку, в афере участвовал кто-то еще? Кто выбрасывал на проезжую часть аля-человека, набитого песком? Это был мужчина, не ваша девушка. А она, вообще-то, в курсе дела?

– Какая теперь разница, – обреченно сказал Марат, вытирая грязные руки о рабочий комбинезон. – Вы не думайте, что у меня... это... поставлено на поток. Это случилось со мной впервые. Клянусь. Ради нее все... Мог бы взять кредит в банке, взял бы. Но я не могу взять кредит по определенным причинам. А очень хотелось сделать ей приятное.

– Я так понимаю, что вы не преминули прихвастнуть перед своей невестой: вот как я обманул доверчивую дурочку! Когда других достоинств нет, приходится гордиться недостатками. Не всяк разберет, что хорошо и что плохо, особенно если умишка маловато и льстит преклонение.

– Не надо ее обижать, вы ее совсем не знаете, – защитил свою подругу Марат.

– Я говорил о вас обоих.

– Меня можете унижать, ее – не смейте!

– О человеке судят по поступкам.

– Из-за любви мужчины шли на преступления.

– Преступление преступлению рознь. Если вашей любимой грозит опасность, то вы обязаны ее защитить любым способом. А обман одной ради благоволения другой это гадко, настоящие мужчины так не поступают... Сам не знаю, зачем я развел философию, но все же хочу вам сказать: если человек, которого вы любите, позволяет вам рисковать собой, то стоит задуматься – достоин ли этот человек вашей любви? Я знаю одно – этот человек вас не любит. И никогда не полюбит. Будет принимать ваши жертвы, но и жертвы, жертвоприношения, ей рано или поздно наскучат. Неизвестно, где вы можете оказаться из-за своего безрассудства. – А потом я сказал то, чего не собирался говорить. – Марат, вам нужна такая девушка, как Юля.

– Юля... Юля хорошая девушка. Но люблю я другую.

– Ваше право. – Я покачнулся и схватился на дверную ручку автомобиля.

– Вам плохо? Я могу чем-то помочь?

– Верните Юле автомобиль.

– Верну, конечно, и деньги не стану забирать... Вам лучше присесть.

– Все нормально. Голова закружилась, сейчас пройдет. – Я попытался улыбнуться. – Набегался, разыскивая вас, Марат. Ради Юли. Она верит, что убила человека. Как бы вы с этим жили?

– Не знаю. Не приходилось... Я не хочу встречаться с Юлей, мне стыдно смотреть ей в глаза... Тогда я не думал, что совершаю преступление.

– Но вы обязаны пойти к Юле и честно обо всем рассказать. Сейчас вы не задумываетесь о своих поступках, считаете их правильными, но жизнь коротка, и на склоне лет вы окунетесь в воспоминания, переосмыслите свои поступки и будет казнить себя за все обиды, которые вольно или невольно нанесли другим людям... Зачем я всё это говорю? Мысли вслух...

– Послушайте, давайте я вызову "Скорую", на вас лица нет.

– Не нужно, я доберусь до дома, отлежусь и все будет нормально. Но обещайте мне...

– Я обещаю пойти к Юле и покаяться.

– Сейчас с Юлей встретиться проблематично. Я дам вам номер телефона ее сестры, она устроит вашу встречу... Не хочу ваш шантажировать, но если вы не сдержите слова, то вам придется нести ответ уже не перед Юлей. Не только перед Юлей.

– Я сдержу слово. Обещаю...

Я сел в свой автомобиль, доехал до городского парка, прогулялся по аллеям, потом решил отдохнуть на скамейке, искупаться в слабых лучах ноябрьского солнца, так редко радующего нас в последнее время. Я старался ни о чем не думать. Но разве я способен не думать, не размышлять. Я мысленно философствовал о жестокости, доброте, неразборчивости, четкости выбора, любви, ненависти. Мыслями заглушал боль в груди. Совсем разомлел на солнышке. Переключил внимание на редких прохожих. Никто меня не замечал, словно на скамейке никого не было. Чему я был только рад.

Я не заметил, как солнце спряталось за высотками, очнулся от своих мыслей, когда окоченели руки и ноги. С трудом поднялся со скамейки и поковылял к своей машине...

Дома меня встретили две зареванные дамы.

– Рома, почему ты не отвечаешь на телефонные звонки?! – взревела Варя.

– Папа, как тебе не стыдно, – загнусавила дочь Сима. – Где ты был? Мы волнуемся, а он... Мы думали, с тобой что-то случилось.

– Со мной всё в порядке. Телефон почему-то отключился.

– Ага, взял и сам отключился, – не поверила Симка и улыбнулась сквозь слезы. – Придумай что-нибудь более оригинальное.

– Как поживает наш друг Филиппов?

– Кому это он друг? – поджала губы дочь. – Лично мне он не друг. Нисколечко не друг, даже напротив...

– Рома, что произошло? – вглядываясь в мое лицо, спросила жена.

– Говорю же – всё хорошо. Я сделал дело и гулял смело, – высказался, употребив известную поговорку. – Дарья не звонила?

– Звонила, минут двадцать назад. Хотела поговорить с тобой, на мои вопросы никак не отреагировала, словно вмиг оглохла.

– Я ей сейчас перезвоню.

– Может быть, сначала мы поужинаем, а потом позвонишь.

– От ее новостей многое зависит. – Я имел в виду не только Марата, но и себя. Все-таки, "лебединая песня" должна пройти безукоризненно, все точки и запятые расставлены...

Дарья рассказала, что Марат ей позвонил и попросил встречи с Юлей. У него есть для Юли важная информация. Дарья организовала встречу. Сама стояла в сторонке и наблюдала за сестрой и незнакомцем, чтобы в любую минуту прийти ей на помощь. Сначала Юля выглядела потерянной, потом внимательно слушала парня и хмурилась, а потом принялась его отчитывать. А он встал на колени перед ней. Добрячка Юлька его тотчас простила. Схватила парня за руку, заставила подняться с колен, подвела к сестре, познакомила и затем заявила, что не намерена оставаться в клинике ни на минуту.

До больницы Дарья и Марат добирались порознь, поэтому она не видела, на чем он приехал. Когда они втроем покинули территорию клиники, спустя время, которое ушло на оформление необходимых бумаг и сбор вещей, Дарья очень удивилась, завидев четырехколесного любимца сестры. Как ни в чем не бывало Юля скользнула за руль. Она была жизнерадостна как никогда и совсем не походила на ту тень, которой была еще утром.

– Роман Александрович, Юля мне так ничего и не рассказала, – обидчиво доложила Дарья. – Но я сама догадалась, что это тот самый парень? Марат?

– Тот самый. Не думаю, что вам нужно знать все подробности, главное, что ваша сестра ожила, стала прежней или лучше прежнего. Если Юлия захочет, она сама всё расскажет со временем.

– Марат причинил ей боль. Но, кажется, Юля его простила. Эта дурочка влюблена в него по уши, видно невооруженным взглядом. Что же делать?

– Лично вам ничего делать не надо. Юля взрослая девочка, хороший человек, плохих поступков не совершит, и надеюсь, больше не попадет на удочку проходимцев...

Мы ужинали в полном молчании. Я сразу пресек все вопросы, перенес все подробности дела на завтрашний день...

Мне приснился странный сон.

Сначала меня пытали огнем и требовали признаний. Кто требовал, я разобрать не мог: на палаче была маска. Потом палач куда-то исчез. Мне стало легко и хорошо. Мне никогда не было так хорошо, даже в тот момент, когда я понял, что Варя любит меня, и в тот день, когда на свет появилась моя Симка.

В комнате, в которой я находился было множество светильников. Светильники висели на потолке, на стенах, причем в несуразном виде, как будто стена – это потолок. Мне показалось, что даже к полу были приклеены шарообразные светильники, которые походили на инопланетные корабли. Вокруг было белым-бело, словно комната завалена снегом. Это был не снег, это был холодный свет. Белый свет. Я лежал на кровати с белым бельем и водил глазами. Я что-то искал. Или кого-то. Я точно знал, что в комнате должен кто-то быть. Вдруг в сторону отъехала невидимая дверь, и появился отец. Во всем белом. За отцом шла бабушка, тоже во всем белом. За бабушкой шла моя мать. И тоже в белом. Отец усадил женщин на края моей кровати, а сам встал рядом.

– Ромка, зачем ты здесь? – спросил он у меня.

– Я просто сплю, – подумав, нашел я вразумительный ответ.

Трое моих родных переглянулись, а бабушка сказала внушительным голосом:

– Мальчик спит.

Отец и мать согласно кивнули.

– Я чувствую какой-то подвох, – пробормотал я, хотел подняться с кровати, но не смог. Хотел обнять своих близких, тоже не смог, тянулся к ним, а они отодвигались от меня, как от прокаженного.

– Ничего не хочешь нам сказать? – спросила мать.

– Мам, мне тебя очень не хватало, – сказал я, проигнорировав ее вопрос.

– Отец заменил тебе меня. И справился с этим замечательно. При жизни я его не ценила. Он всегда очень любил меня, а я...

– Лучше не будем об этом говорить, – ласково осадил маму батя.

– Мой сын однолюб, он доказал это всей своей жизнью, так и не создав новую полноценную семью, – с укоризной произнесла бабушка.

– Он пытался создать семью, – напомнил я. – Но я ему не позволил.

– Я тебе благодарен за это, ты открыл мне глаза, – признался отец, почему-то отводя от меня взгляд. Мама и бабушка смотрели на меня с трогательной заботой и одновременно настороженностью.

– Ты не всё знаешь, папа, – обдуманно заявил я.

– Я знаю всё, я читал твой дневник, – еле слышно проговорил он.

– Как? Откуда?

– Я его нашел совершенно случайно.

– Зря я спрятал дневник у тебя в квартире. Надо было его сжечь. Ты очень расстроился?

– Я тебя совсем не знал, – осторожно увильнул отец от ответа.

– Я тебя убил своими признаниями, – выдохнул я. Моя грудная клетка разрывалась от боли. Опять эта боль! Как она мне надоела! Несколько минут перерыва и снова...– Батя, скажи мне, я должен знать правду: ты умер после того, как прочел мой личный дневник? От твоего ответа зависит мое... моя... многое зависит, – выкрутился я, чтобы не шокировать своих близких.

– Саша, почему ты нам ничего не рассказывал? – удивилась бабушка. – Что ты прочел в его дневнике? Наш мальчик не мог совершить плохих поступков.

– Пусть наш хороший мальчик сам вам обо всем расскажет...

Заключение

Правда о первой истории

Почему я начал вести дневник? Иногда наступает момент, когда хочется излить душу. Исповедоваться. И случается это, когда стоишь на финише жизни. Ты финишировал, но финишную ленту еще не пересек. Лента тебя тормозит, не дает перейти на другой уровень, скажем так. Я атеист, в загробную жизнь не верю. Покойный остается в памяти близких и родных людей, и будет жить до тех пор, пока жива память о нем.

И зачем в этом случае исповедоваться? Лучше остаться в памяти положительным героем...

Но я больше не мог держать в себе прошлое...

Я скоро уйду. Я знаю. Боль... Постоянная боль во всем теле – это ли не доказательство близкого конца. Я должен рассказать всю правду...

Началось всё с Ольги Даниловой. Да, той самой пятнадцатилетней девочки, которая вела двойную жизнь, и которая оборвала свою жизнь в сарае на школьном дворе. Якобы оборвала.

В тот день мы договорились с ней встретиться в два часа дня.

На большой перемене я не пошел вместе со всеми в школьную столовую. Я отправился в Ольге. За день до этого я тоже приходил к ее школе на большой перемене. Ольга Данилова сидела на скамейке под раскидистой ивой, в стороне от всех, и читала книгу. Мне очень хотелось, чтобы Ольга не изменяла своей привычке сидеть в стороне и читать, почти невидимой для чужих глаз. Мое желание было исполнено. Ольга снова притаилась под ивой и погрузилась в чтение.

Я незаметно подкрался к ней сзади и тихо окликнул. Она удивилась, завидев меня. Я пояснил, что пришел раньше назначенного времени по одной причине: после уроков у меня дополнительные занятия по геометрии, о которых я позабыл утром, когда мы договаривались о встрече. Ольга согласилась пойти в сарай сейчас, тем более ключ от сарая лежал в кармане ее школьного фартука.

Я предложил разделиться, не хочу ее компрометировать. Ольга не поняла, чем я могу ее скомпрометировать – не кривой-косой, не бродяжка с улицы, но согласно кивнула и прямиком направилась к сараю, огибая спортивную площадку А я покинул школьный двор, с беспечным видом прошел вдоль забора, выждал, когда меня никто не видит и перемахнул через забор. Ольга уже меня ждала у двери сарая.

Пока Данилова открывала замок, я копался в своем портфеле – будто бы искал фотографии. Ольга зашла первой, я – за ней. Пока она не успела опомниться, я сразу набросил ей на шею веревку-удавку, которую достал из портфеля вместо обещанных фотографий. Ольга ожесточенно сопротивлялась, боролась за свою нелепую жизнь, но я с ней справился, ненависть придала мне сил.

Первый пункт плана был выполнен. Однако второй пункт плана оказался не таким уж простым. Размякшее тело никак не хотело подвешиваться. Но мне это удалось после... уж и не упомню с какой попытки. И откуда силы взялись! В завершении выстроил под висящим телом деревянные ящики (была уверенность, что в сарае окажется или стул, или ящики, или что-то еще, на что человек может встать перед самоповешиванием).

Удача была на моей стороне. Как незаметно проник в сарай, так незаметно и покинул место "самоубийства" Ольги Даниловой, выполнив свой план в точности.

Удача всегда была ко мне благосклонна. Потому что я всегда совершал благие дела.

Я не собирался разбираться – виновна Ольга или невиновна. Я назначил ее преступницей – она самая подходящая кандидатура: ведет себя омерзительно, сама вызвалась в свидетельницы – ее никто за "язык не тянул"! И основное: я ее ненавижу! Спросите, почему? Она похожа на меня, на человека, который ведет двойную жизнь. Но она – слабая пародия на меня. Соглашусь, на земле живут люди, похожие на меня, не слабая пародия, как Данилова. Они талантливы, обладают изощренным умом, занимаются серьезными делами, не размениваются по мелочам. И всегда выходят "сухими из воды", потому что другие люди на порядок глупее их. Талантливые люди попадаются в ловушку лишь тогда, когда сами этого хотят. Устали. Или желают испытать новые ощущения, пощекотать нервишки...

"Покончив с собой", Ольга доказала свою вину.

Так я решил проблему с Вячеславом. Доказал его невиновность не из жалости к нему, тем более, не ради его матушки. Ради своего отца.

Я с самого начала не сомневался, что одноклассника "замочил", простите за сленг, Славик Саможенов. Он был мямлей до определенного момента. Когда достигал максимального градуса кипения, не отдавал отчета своим действиями и поступкам.

Однажды я провел эксперимент. Мы сидели вдвоем в комнате Славика, я просматривал его любимые книги и нарочно обходился с ними "невежливо": бросал на пол, наступал ногой и так далее. Славик терпел – только сопел и морщил нос. А когда я нарочно вырвал из книги страницу, он кинулся на меня с кулаками. Я не мог справиться с этим хлюпиком.

Я хотел убедиться в его скрытном сумасшествии и убедился.

Спустя годы, когда еще достаточно молодой Саможенов умирал в хосписе, я его навестил по его же просьбе. Он решил покаяться. Силы Вячеслава были на исходе, поэтому без лишних отступлений он признался, что это он убил своего одноклассника. Убийство наложило печать на всю дальнейшую жизнь. А потом еще мать...

Архиумный парень не добился успехов в науке, прожил рядом с женщиной, которая его не любила. И Славик не любил свою жену. Детей они так и не нажили. Естественно, я не сказал ему СВОЮ правду. Время не пришло.

А вот теперь пришло...

Пойдем далее...

Когда я впервые увидел Анастасию Саможенову рядом с отцом я сразу решил: им вместе не быть! Новость о том, что они успели тайно сочетаться законным браком, нисколько не остудила мое горячее желание.

Случай с Ольгой Даниловой придал мне уверенности: у меня все получится!

Удача... Ну, вы помните....

Когда я шел к Рите, мне постоянно попадался навстречу один и тот же мужчина с портфелем. На него я мало обращал внимания, больше на портфель, который его владелец, видимо, очень любил – никогда не расставался. Но потом обратил внимание и на мужчину. Сначала мы просто улыбались друг другу, после начали вежливо раскланиваться. Мы ни разу не заговорили, я не знал, кем и где он работает, но в ближайшем окружении был всего один НИИ, сотрудники которого заканчивали рабочий день в 16-45. Я позже в этом убедился – сходил к зданию НИИ и прочитал табличку на дверях: "Научно-исследовательский институт стали и сплавов", время работы...

Идея созрела быстро. Я долго искал портфель-близнец. И, наконец, я его нашел. Удача? Удача!