Текст книги "Здрасте, приехали (СИ)"

Автор книги: Лара Альм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Альм Лара
Здрасте, приехали

Должна ли быть умной любовь? Должна.

Иначе возьмет и начнет жена

Ужасные глупости совершать...

/ Эдуард Асадов /

– Это всё не моё! – с порога заявила Маруся Кузина мужу, не удосужившись ответить на его радостное приветствие. И не только не ответила, но еще увильнула от поцелуя. Муж так и застыл в полусогнутом состоянии с вытянутыми в трубочку губами.

Бросила на стул сумку – своего компаньона для похода на нелюбимую работу, сбросила сапоги на высоком каблуке, пошевелила затекшими пальцами на ногах, стянула пальто, уложила его на сумку, сверху красочно пристроила шляпку. Получилась пирамида из вещей и аксессуаров. Удовлетворенно оценила пирамиду и отправилась в ванну тщательно мыть руки. Свирепствует вторая волна гриппа, одним из средств защиты от гриппа является личная гигиена. С личной гигиеной у Маруси все в порядке, потому и вирусными заболеваниями не болеет. А с чем у Маруси не в порядке, так это с работой. И муж об этом отлично знает. Но когда супруга заводит разговор на эту остро-болезненную тему, временно теряет слух. Надеялся, что вместе с мытьем рук в слив утечет и недовольство. Но не тут-то было. Выйдя из ванны, молодая женщина задумчиво протянула:

– Надо что-то в жизни менять. – И почему-то окинула придирчивым взглядом супруга, словно уже пришла к важному решению – менять нужно именно его. Пусть он и классный парень, но терзаний не понимает и не принимает. Называет недовольство блажью.

Если честно, то хотела услышать слова поддержки. Зря надеялась, все пошло проторенным путем. Мужчина сложил колечком руки на своей богатырской груди, и смотрел на супругу по-родительски печально. Так смотрят на капризного ребенка, который своими выходками задолбал всех, а его, терпеливого родителя, особенно. Но вершина терпения пока не достигнута.

Не дождавшись ответного хода, Маруся продолжила свой монолог, наплевав на тайное осуждение человека, стоящего перед ней в позе статуэтки премии "Оскар": колечко рук он расслабил, и слеповатому человеку могло показаться, что у него в руках меч. У Маруськи было отличное зрение, и отличное воображение. Она мысленно дорисовала мужу меч и "покрыла" мужа золотом. Муж-статуэтка ее впечатлил. Она улыбнулась и тронула статуэтку указательным пальцем, решив проверить твердость. Палец попал в упругий живот, муж непроизвольно отпрянул. Но тоже улыбнулся, приняв ее уколы пальцем за заигрывание. Собрался сграбастать ее в охапку, нежно поцеловать, восполнить пробел, возникший при появлении жены в доме, но она снова увернулась. Забралась на широкий подоконник, изучила пейзаж за окном, подсунула кисти рук под колени, помахала ногами, удерживая каждую ногу поочередно в верхней точке и поочередно придирчиво изучая домашние тапки, похожие на обрезанные валенки, и поцокала языком – видимо, тапки ей не глянулись. На дворе середина марта, а она всё в полуваленках разгуливает по квартире. Но у нее постоянно мерзнут ноги, даже летом. Сама себе поставила диагноз – плохое кровообращение.

Наконец, заметила мужа, переставшего быть статуэткой. В настоящий момент он сидел на небольшом кухонном диванчике с перекинутой коромыслом ногой и терпеливо ждал продолжения неожиданного заявления. Маруся тяжело вздохнула, как на приеме у терапевта, который приложил к ее спине фонендоскоп, и сообщила:

– Наверное, я выбрала не ту профессию. Надо было поступать на филологический...

– Здрасте, приехали, – привычно выдохнул муж, не впервые услышав это сомнение. Начало о необходимости перемен ему импонировало: наконец, Мария на что-то решилась. Увы, она ограничилась набившими оскоминами "наверное" и "надо было". Его терпению оставалось только позавидовать.

– До свидания, – отреагировала Маруся. – Придумай что-нибудь поновей.

– Хорошо, – легко согласился терпеливый супруг. – Прошло десять лет, как ты окончила технический университет, и все десять лет ты долдонишь одно и то же. Маруся, или надо развернуть жизнь на сто восемьдесят градусов, или смириться и забыть о неправильности выбора.

– Коротко и ясно, и на том спасибо, – брякнула супруга, не выносившая нравоучений ни от кого, а от мужа в особенности. У него всегда менялся голос, глаза становились колючими, в пальцы жили своей нервной жизнью – шевелились, как у пианиста, репетирующего без инструмента. Желая сгладить свою резкость, с милой улыбкой предложила, – а теперь расскажи, как космические корабли бороздят просторы вселенной.

Фраза была позаимствована из комедии Гайдая. Обладательница стопроцентного зрения была напичкана крылатыми выражениями, спасающими ее в трудных ситуациях. Но применяла их в компании людей с чувством юмора. Один раз Маруся ввинтила фразочку, обитая в малознакомой среде, о чем тотчас пожалела – ей дали понять, что она чужая на этом празднике жизни. Она ретировалась, нашла утешение у подруги, с которой они обсудили человеческую глупость, смеялись, удивлялись. Кузина не призналась, что обижена, что страдает – она впервые почувствовала себя изгоем...

Уста мужа не коснулась улыбка. Он решил идти до конца и продолжил свою пламенно-нравоучительную речь.

– Еще не поздно получить второе высшее образование. Если тебя не устраивает очное обучение, можно учиться...

– Знаю, милый, знаю, что со мной, – пропела Маруся, подражая Пугачевой. – Потеряла себя я навсегда... – Прервала песнь на взлете и, нахмурившись, произнесла, – какой же ты, Жорка, зануда. Зануда из зануд. Ты не на лекции, расслабься.

– Лекции я читаю в том же университете, в котором мы с тобой учились. И хочу напомнить – я доцент кафедры "Сопротивление материалов".

– Странно, я подумала, что ты профессиональный психолог. Укажешь мне правильный путь, по которому я пойду со счастливой улыбкой. Или убедишь, что всё не так плохо.

– Всё, действительно, не так плохо. Если ты не можешь или не хочешь изменить ситуацию, то...

– Измени отношение к ней! – договорила жена, спрыгивая с подоконника. У мужа было такое пренебрежение во взгляде, что ей тут же захотелось ему отомстить. – Товарищ, я вам уже говорила, что поступила в этот дурацкий институт только из-за вас. Если вы забыли, то мне несложно восстановить события давнего прошлого. Я пришла поддержать подругу-абитуриентку и познакомилась с одним смешным парнем, то бишь, с вами. Потеряла голову от любви, а раз нет головы, то нет мозгов. Передумала поступать на филологический, хотя, целый год усиленно готовилась, занималась с репетитором.

– И поступала бы, кто тебе мешал. Мы полюбили друг друга с первого взгляда, разные институты, разные профессии любви не помеха.

– Ага, много ты понимаешь! Та же Ирка, моя подруга, сразу на тебя глаз положила. Что уж о других девчонках говорить. Пошла бы я в другой институт, она бы нашла к тебе подход. И прощай, прежняя любовь, здравствуй, новая!

– Так, значит, – опечалился муж, впервые услышав о недоверии жены, пребывавшей в то время в невестах.

– Значит, так, – перевернутым эхом, брякнула жена.

– Не доверяла мне...

– Доверяй, но проверяй.

– И теперь меня винишь в том, что выбрала не ту профессию. Но я тебя не уговаривал, не заставлял.

– Естественно, – выплюнула Маруся и вывернула вверх ладони, будто проверяла, идет ли дождь. – В нашей семье всегда виновата одна я! А не подумал, милый ты мой, что благодаря мне эта семья состоялась?!

– Здрасте, приехали, – снова повторил любимый муж, красавец и умница, кандидат технических наук, без пяти минут доктор. – Еще скажи, что затянула меня в загс на аркане, я сопротивлялся, а ты помахивала мне перед физиономией куском мяса.

– Почему куском мяса? – заинтересовалась женщина, оставив без внимания возмущение.

– Потому что в студенческие годы я постоянно недоедал. Всегда мечтал о здоровенном куске мяса...

– Блин, есть хочу! А ты тут со своими мечтами!

– Ужин давно готов. Я ждал тебя.

– Жорик, какой ты у меня молодец! – восхитилась жена и пошла на примирение. – Что у нас сегодня на ужин?

– Жареная картошка с котлетами.

– Обожаю жареную картошку с котлетами...

За ужином Кузина рассказала об очередном инциденте с коллегой, с Ингой Генриховной Таракановой, с которой они часто соревновались в красноречии. Как не хотелось Марусе признаться, но Тараканова почти всегда выходила победителем. Причина была в следующем – у Кузиной есть тормоза, у Таракановой их нет. Молодая женщина уважала ее возраст, та презирала и ее возраст, и ее трудолюбие, которое затмевало нелюбовь к профессии. Работа инженера-конструктора давалась Марии с трудом. Не могла сразу сообразить, чего от нее хочет руководитель проекта. Переспрашивать стеснялась – подумают, что дура первостатейная. Возвращалась на свое рабочее место и с пристрастием изучала схематичные наброски, выполненные рукой руководителя. В тот момент не думала о неправильности своего выбора, изо всех сил выполняла задание. И в редких случаях руководитель был ею недоволен. Но каждый раз говорил:

– Мария, вы долго запрягаете, но быстро едите. Но у нас, у русских, так принято.

Тараканова, получившая от молодой коллеги прозвище ополоумевшая княжна, была заслуженным работником на предприятии. Давно заслужила пенсию по возрасту, но уходить не собиралась. И зачем ей уходить, если дома ее никто не ждет. Полоумная княжна была женщиной одинокой. Рабочий день начинала с чашки кофе и обсуждения политической обстановки. После чего приступала к работе, отгородившись от всех кульманом, время от времени прерываясь на колкости. Остальные, незаслуженные работники, давно освоили автоматическую систему проектирования "AutoCAD". Княжна "всякие новомодные штучки-дрючки" презирала, и чертила на чертежной доске, причем без очков. И это в ее-то годы. Страшно сказать, но ее возраст перевалил на восьмой десяток. Надо отдать ей должное – выглядела она моложе своих лет, спину держала ровно, на здоровье не жаловалась, глаза светились спортивным азартом, мозги работали четко.

Работа за кульманом и колкости в адрес коллег занимали не все рабочее время, княжну хватало и на "движняки", как характеризовал ее путешествия по другим отделам самый молодой инженер-конструктор Денис Бледнов. Он влился в дружный коллектив два года назад. Коллектив, действительно, был дружным. Но в семье не без урода. Уродом была княжны Таракановой, без труда находившая причины для ссоры. Во время ее "движняков" все вздыхали с облегчением. Жаль, что после своимх путешествий Тараканова возвращалась за кульман, по дороге награждая всех "комплиментами"...

Поделившись за ужином очередной выходкой полоумной княжны, Маруся заключила:

– Хватит ей небо коптить, поди родственники на том свете заждались.

Муж укоризненно посмотрел, прожевал котлету и с осуждением протянул:

– Маруся, нельзя так говорить о людях.

Его однообразные высказывания ей порядком надоели. Потому и не достигали своей воспитательной цели. Взял бы расхохотался, сказал что-нибудь искрометно-юмористическое, отшлепал бы, наконец, глядишь, и она бы забыла о своих проблемах, которые способен перековать любой непрофессиональный кузнец, включая ее, Марусю, настырную, неглупую женщину, временно потерявшуюся в пространстве.

– Мне ничего нельзя, а ей все можно! – завелась она. – Знаешь, что она сегодня выдала? Я тебе еще не все рассказала. Вот послушай...

– Не знаю и знать не хочу! – поспешно перебил супруг. – Сейчас ты начнешь пересказывать, расстроишься, расплачешься.

– Не буду я плакать-расстраиваться. И почему ты меня постоянно перебиваешь!

– Тебе можно меня перебивать, а мне нельзя.

– Мне можно! Представь, сегодня княжна переключилась с меня на другого человека. – Маруся сидела с таким торжественным видом, словно одна на всем белом свете знала, когда на Землю упадет очередной метеорит.

– На кого же? – без интереса спросил Жорик.

– На Дениса Бледнова, сегодняшнего именинника. Ты же знаешь, мы широко дни рождения не отмечаем, скромненько посидим, чай-кофе с тортиком выпьем и по домам. Денис принес огроменный тортище, банку приличного молотого кофе, и... бутылку коньяка.

При этих словах Жорик Кузин искоса взглянул на супругу, оценивая степень ее подпитости. Пригубив спиртного, она еще пуще начинала себя жалеть, жаловаться на жизнь. Сегодня встреча супругов прошла по обычному сценарию, без перебора.

– А как же ваш босс, язвенник-трезвенник? – поинтересовался Жорик.

– Босс в командировке, а мы... без него распоясались, – расцвела она улыбкой, заставив мужа призадуматься, что подразумевается под распоясыванием.

– Княжна-стукачка доложит о вашем распоясывании, не сомневайтесь.

– Не доложит, сегодня она была "первой скрипкой" – пила больше других, вела себя безобразно.

– И в чем же это выражалось?

– Приставала к Панченко.

– Ты же сказала к Денису... Бледнову, – с трудом вспомнил Георгий фамилию именинника.

– Сначала расскажу о Панченко. Он тоже, как и княжна, ровесник революции, – усмехнулась Маруся. – Нет, скорее, он моложе ее. Выглядит на зависть молодым. Впрочем, какое мне дело, сколько ему лет, я его в качестве спутника жизни не рассматриваю. – Брошенный взгляд мужа ей совсем не понравился, надо было исправлять ситуацию, – мне и с этим мужем комфортно, – глупо пошутила она.

Муж шутки не оценил, с таким усердием хрустел капустным салатом, что супруга испугалась за его зубы.

– Вкусно? – заискивающе поинтересовалась Мария.

– Когда я ем, я глух и нем.

– Ты живой человек или робот?! – От злости Маруся с силой ткнула вилкой в жареную картошку на тарелке, и ломтики разлетелись в разные стороны, в том числе улеглись на стол. Маруся спокойно собрала картошку руками и запихнула в рот.

– И тоже чертит без очков? – миролюбиво спросил Георгий, наблюдая за первобытным ужином своей супруги.

– Ты о ком? – не сразу сообразила она.

– О Панченко, ровеснике революции.

– С ровесником я погорячилась, – сильно расстроилась Мария, будто перепутала отчество Президента при всем честном народе. Для успокоения, отпила из стакана клюквенного морса, вытерла тыльной стороной губы, приняла от мужа бумажную салфетку, благодарно кивнула и положила салфетку рядом с тарелкой. – Владимир Иванович Панченко – завхоз. Обслуживает все отделы, но по штатному расписанию числится в нашем конструкторском бюро. Классный старикан, чего не скажешь о полоумной княжне. Сказала бы я о ней еще пару нежных слов, да ты не разрешаешь... В общем, наша бабушка треснула коньячку, начала вспоминать свою бурную молодость, лезть к Панченко с вопросами "а помнишь?.." Потом потчевала нас похабными анекдотами, пела гнусные частушки. Денис, виновник торжества, вызвался отвезти ее домой на своей машине – он совсем не пил. Княжна согласилась, но перед уходом стукнула кулаком по столу и объявила, что хочет сказать тост за именинника. Ей показали пустую бутылку, она отмахнулась и взяла в руку чашку с недопитым кофе. И произнесла... тост. Хм... Начала говорить всё правильно, за здоровье, за успехи в работе, а потом ехидненько спрашивает у Дениса Бледнова: Почему ты до сих пор не женат? Он отвечает: Рано мне еще. – Понятно, ждешь, когда закон примут. – Какой закон? – не понял Бледнов. – Закон о разрешении однополых браков... Сказала и закатилась противным смехом. Уши от нее заложило. Мы все обомлели. Сидим и смотрим то на нее, то на Дениса.

– А он что, из этих?

– Не знаю, – покачала головой Маруся и гордо объявила, – в порочащих его связях замечен не был! И одевается он нормально, как все мужики. В туфлях на шпильках на работу не ходит, губы помадой не красит, бедрами не виляет.

– А с девчонками-коллегами заигрывает? – Не то, чтобы Жорику были интересны закулисные игры в дружном коллективе, спросил, чтобы жена знала, что ему интересно всё, что в разной степени к ней относится.

– С девчонками? – задумалась Маруся. – С кем ему заигрывать? Все незамужние девчонки мои ровесницы, за тридцатник перевалило. А Денису... в районе двадцати пяти. Мы для него уже старые. В смысле, не мы, они. Я не в счет.

– Но княжна не построила свои выводы на пустом месте. Наверное, ей что-то стало известно.

– Пьяные бредни.

– Думаешь? А мне кажется, что у княжны есть на него компромат. Придерживала информацию, а, приняв за воротник, своеобразно поздравила с днем рождения.

– Жорик, сколько она выпила?!

– Откуда я знаю! Меня там не было.

– Бутылка на толпу народа. Сильно не окосеешь.

– Учитывай возраст. Или ты намекаешь, что она изображала пьяную? Но зачем?

– С пьяной и взятки гладки. Мелет без раздумья, и наблюдает за реакцией.

– И какова была реакция у Дениса?

– Он побледнел, – подумав, ответила Маруся. – Потом сказал, что забыл, у него назначена встреча, и смылся.

– А княжна?

– Процедила сквозь зубы: "Молчание – знак согласия". Подхватила под руку Панченко, и они ушли. Мы быстро убрали со стола и тоже разошлись по домам. Никто тему сексуальной ориентации Дениса не поднимал. Всем было неловко... И всем хотелось раздавить этого болтливого таракана с подходящей фамилией. Интересно, тараканы-кровопийцы бывают?.. В нашем бюро точно вывелся единичный экземпляр. Надеюсь, этот экземпляр когда-нибудь нарвется на неприятность – против него выведут вакцину, и его существование, отравляющее жизнь нормальным людям, подойдет к концу...

Следующий день начался не как обычно. Первой на работу всегда приходила Тараканова, сегодня она задерживалась. Коллег сие обстоятельство не расстроило.

Панченко не появлялся. Он один мог рассказать, что произошло во время провожания, и почему княжна отсутствует.

Нелли Павловна Волнова хотела позвонить пропавшей Таракановой, но все дружно попросили ее этого не делать. Если старушка забыла, какой день недели, перепутала вторник с субботой, то пусть себе отдыхает. Без нее предприятие не перестанет слаженно работать.

Спустя полчаса в конструкторское бюро зашел молодой мужчина с толстой папкой под мышкой, за ним втиснулся Панченко...

Маруся Кузина позвонила мужу на первой паре, во время лекции, что ей категорически запрещалось. Георгий Анатольевич извинился перед студентами и вышел в коридор. Он не успел озвучить свое возмущение, жена сразу сообщила трагическим голосом:

– Тараканову убили. Ее нашли мертвой в прихожей собственной квартиры... Подробности письмом. – Даже в такой серьезный момент, не могла обойтись без своих крылатых выражений, выказывающих ее истинное состояние. Маруся находила смерть ненавистной коллеги забавной.

– Здрасте, приехали, – ввернул Жорик свою излюбленную фразу.

– Могла бы возмутиться по поводу твоего "здрасте, приехали", но не стану – в этом случае фраза уместна, – бодро заявила Маруся голосом физкультурника, предложившего перейти к следующему упражнению. – Жорик, я чего звоню-то. Сообщить новость, это понятно, хочу услышать твои соображения, ты же умный.

– Здрасте... Мария Витальевна, – запоздало опомнился Георгий, – если ты не забыла, у меня сейчас лекция.

– Подумаешь, лекция! У нас убийство! – с ноткой восторженного преимущества сказала Маруся Кузина. – Мы тут головы ломаем, кто мог ее убить? Уже вконец поломали, а к выводу не пришли.

– И много набралось кандидатов на роль убийцы?

– Все наши плюс завхоз, который сопроводил ее вчера до подъезда. Еще хорошо, что босса нет – на одну кандидатуру меньше.

– Тараканова могла покончить жизнь самоубийством, – разумно рассудил кандидат технических наук. – Этот вариант не рассматривали?

– Княжна – самоубийца? Это анекдот из двух слов, – пробубнила Мария. – Жорик, ты представляешь, ни один человек не удивился, не пожалел несчастную старушку. Включая меня. Странно, да? И страшно. Неправильно это.

– А завхоз?

– Да, завхоза новость убила. Даже пришлось в медпункт отправить. Но завхоз – исключение.

– Значит, с ним у княжны сложились дружеские отношения. Позже и до вас дойдет, что случилось, и тоже станете ее жалеть. Плохая, хорошая она была, но все-таки человек... Маш, ты извини, меня студенты ждут.

– Ладно, иди к своим студентам. Но если умная мысль в голову придет, сразу звони.

– О чем ты?! Я вашу княжну никогда в глаза не видел. Знаю ее только с твоих слов.

– Надо было пригласить ее в наш дом, чтобы ты с ней познакомился?! – завелась Маруся. – Можно подумать, чтобы расследовать убийство, нужно обязательно быть с пострадавшим "на дружеской ноге"!

– Милая, не пытайся испортить о себе впечатление. Я знаю тебя пятнадцать лет, и не изменю своего мнения о твоих умственных способностях.

– Жорик, я тупая, я никак не могу изменить конструкцию... – перескочила Маруся на свою нелюбимую работу, полную сложных проблем. Но доцент кафедры "Сопротивление материалов" ее резко перебил:

– У тебя все получится! Ты умная, ты старательная, ты усидчивая.

– Ты переоцениваешь мои силы.

– Нисколько. Как бы ты не относилась к Таракановой, – повторился он, – ты все равно переживаешь. Все мысли заняты убийством, потому и не можешь изменить свою конструкцию... И не усердствуй. Переключись на что-то другое.

– Ты прав! Я займусь расследованием убийства этой полоумной. Тем более, босс в командировке, не перед кем строем ходить.

– Займись, вдруг найдешь свое призвание, – неожиданно разрешил Жорик. Предлагая переключиться на что-то другое, он вовсе не имел в виду любительское расследование, подразумевалась профессиональная сфера деятельности супруги, включающая в себя предостаточно разной сложности конструкций, требующих осмысления, воспроизведения, доработки.

– Думаешь, у меня получится? – настороженно вопросила супруга, не надеясь на свой хороший слух.

– Ты целеустремленная. Единицы студентов, ничего не смыслящих в электротехнике, способны получить по экзамену пять баллов, – вспомнил былое бывший студент, ныне преподаватель, лишь бы поскорее отделаться.

– Причем здесь электротехника. В тот раз я просто вызубрила предмет без понимания, – не впервые призналась Мария без всякой гордости собой и отключилась. Возвращаться в студенческое прошлое ей не хотелось. Все пять студенческих лет Маруся пахала, как папа Карло. Учеба давалась ей с величайшим трудом...

Маруся деловито вернулась в свой кабинет, где сидели все восемь притихших коллег. С начальственным видом обозрела их, и, ничего не сказав, устроилась на своем месте. Уставилась на экран монитора, делая вид, что погрузилась в работу. На самом деле написала электронное письмо подруге Ирке Оплеуховой, которая давно нигде не работала. Получила диплом о высшем образовании, выскочила замуж за миниолигарха, нарожала ему троих детей и целыми днями сидела в соцсетях. За детьми ухаживала Иркина мать, ей помогала помощница по хозяйству с неограниченными обязанностями.

Иркин муж звался Карпом. Когда Маруся впервые услышала его имя в сочетании с фамилией, то несколько раз повторила сочетание – попробовала на вкус, потом до боли прикусила губу, чтобы не загоготать и не обидеть подругу, решившую тоже стать Оплеуховой. Ирка восторженно говорила о будущем супруге, Маша турзучила губу. В образовавшуюся паузу плавно льющейся речи подруги Маша вставила свое "бывает". Что бывает, почему бывает, как это "бывает" относится к Ирке, саму будущую Оплеухову нисколечко не интересовало. Она была влюблена в мужчину, который был старше на пятнадцать лет, и с чужим мнением, пусть и завуалированным, не считалась.

Оплеухов оказался мужиком "без кандибоберов", на миниолигарха совсем не тянул, пальцы не гнул, с друзьями своей обожаемой супруги быстро нашел общий язык. С Жориком они сошлись на пристрастии к рыбалке. Недалеко от загородного дома Оплеуховых разливался во всей своей тиновой красе заброшенный пруд, до которого никак не доходили руки занятого олигарха. Только Ирка имела влияние на мужа, и могла настоять на приведении пруда в божеский вид. Но она предпочитала проводить отдых на заморских курортах. Для рыбалки годился и такой пруд, девственно запущенный...

Заскучавшая в деревне "барыня" мигом сбросила с себя сонное оцепенение, и написала ответ на сообщение об убийстве Таракановой, о которой слышала много "лестных" слов от подруги. Ответ содержал следующее: "Ну, и дела! Признайся, твоих рук дело?"

Маруська Кузина хмыкнула, чем приковала к себе внимание коллег, поочередно побывавших в кабинете временно отсутствующего руководителя, где проводился допрос. Причем Машу долго томили, вызвали одной из последних, и держали дольше всех. Видимо, нашлись "доброжелатели", нашептали полицейскому о взаимной "симпатии" двух разновозрастных женщин. После допроса никто не обронил ни слова. Все коллеги привычно занимались своими делами, словно убийство не было чем-то из ряда вон выходящим. Маруся решила, что коллеги переваривают свои ответы на каверзные вопросы следователя. Она свои ответы не переваривала, осторожно приступала к собственному расследованию убийства и искала соратника.

"Признаваться" даже в шуточной форме Кузина не решилась – мало ли что, вдруг они "под колпаком" у следователя с милой фамилией Антошкин. Минут пятнадцать после беседы с ним Маруська про себя призывала Антошкина "копать картошкина", для складности. И удивлялась своему нервно-возбужденному состоянию, порывалась всерьез заняться своими непосредственными обязанностями, но мысли улетали в известном направлении. Как вычислить убийцу Таракановой, Маруся пока не знала. Как не знала всех тонкостей этого дела. Но речь о самоубийстве не шла, иначе уголовное дело не возбуждалось.

Выпытать у следователя подробности не удалось никому из сотрудников, включая завхоза Владимира Ивановича Панченко, единственного из всех пустившего скупую мужскую слезу и забросившего под язык прозрачный шарик валидола. Волнова потянула его в медпункт, он ей подчинился. Прошло часа два, а Панченко все не возвращался. Маруся несколько раз стучалась в его каморку, но ей никто не открыл. Улучила момент, когда в коридоре никого не было, и заглянула в замочную скважину. Ее встретила темень с привкусом мокрых веников.

Обо всем этом Кузина отписалась Ирине, не забыв изложить свои планы. Маруся не сомневалась, что Ирка к ней примкнет. Заскучавшая в соцсетях Оплеухова готова была "рыть землю". Кузина от нее не отставала, позабыв о проблемной конструкции. Подруги договорились встретиться после работы, чтобы обмозговать предстоящее расследование убийства.

Заручившись поддержкой жены миниолигарха, Мария Витальевна прихватила чашку и отправилась в холл, где стоял кулер с водой. По дороге вновь дернула дверную ручку завхозовой каморки – безуспешно попыталась попасть внутрь, и едва не выронила от возмущения чашку из рук. У нее к нему куча вопросов, а он в медпункте прохлаждается. И снова не затруднилась подглядеть в замочную скважину. И опять темень с привкусом мокрых веников. И еще чего-то непонятного, по запаху химия какая-то. Или на парфюм, которым полили потное тело. Маруська покопалась в ощущениях и поняла одно – запах ей не нравится. И надо во что бы то ни стало открыть дверь и посмотреть, что нового появилось в каморке в перерыве между первым и вторым подглядыванием. А вдруг там очередной труп? Теперь милого завхоза. Он мог наложить на себя руки после зверского убийства коллеги, с которой он был дружен многие годы. Или его кто-то убил.

– Он слишком много знал, – вдохновенно процитировала Маруся, шокировав молоденькую девицу, которая недавно устроилась в бухгалтерию. Девица напоминала драную кошку, которая и куста боится. Естественно, кошка не могла заинтересовать Дениса Бледнова, которого накануне обвинили в нетрадиционных связях. Марусю порадовало, что новая бухгалтерша выглядит, как драная кошка – конкуренток она не любила.

Маруся решила во чтобы то ни стало попасть в каморку завхоза, чтобы убедиться в отсутствии трупа. Панченко был ей симпатичен, его судьбы сильно беспокоила.

Запасной ключ имелся у вахтера. Маруська это знала. Как знала и то, что вахтер Михал Михалыч, а попросту дядя Миша, ключ "кому попадя" не дает. Кузина не была ответственным лицом за интересуемое ее помещение. Ответственным лицом был незаменимый Владимир Иванович Панченко. На крайний случай начальник, он же руководитель всех проектов конструкторского бюро на предприятии по производству нестандартного технологического оборудования для одного из ведущих брендов российского сельхозмашиностроения. Была еще одна персона – генеральный директор предприятия, перед которым автоматически распахивались все двери, но обращаться к большому человеку с такой мелочью Кузина, естественно, не решилась.

Большого человека звали Моисей Михаэлевич Новляндский, за глаза – Пророк. Поговаривали, что Новляндский, будучи молодым специалистом, как это случалось в прежние времена, был прикреплен к старшему товарищу, а именно, к княжне Таракановой. Она с удовольствием взяла шефство над симпатичным чубатым парнем, холостым-неженатым. В ту пору ее возраст перевалил на пятый десяток, но ее сей факт нисколько не смущал, он смущал самого молодого специалиста. Пришлось срочно жениться на горластой девице из планового отдела. Девица звалась Розой, обладала не только зычным голосом, но и шипами, о которые укололась Тараканова, посягнувшая на чужое добро. Роза быстро дала понять, кому это добро принадлежит. Роза родила Пророку сына Семена. Два года назад Семен женился и укатил на ПМЖ в Израиль, огорчив своих родителей. В Израиле жили тесть и теща. Обо всем этом коллегам сообщила княжна, учинявшая бывшему подопечному допрос с пристрастием при каждой встрече.

Надо бы сообщить Новляндскому об убийстве, – подумала Маруся. – Постепенно перейти к завхозу. Дескать, переживаю за него, вдруг сердечный приступ от неожиданного известия... Хочу проверить его каморку, а вахтер ключи не дает... Что это я! – опомнилась она. – Первым, кто узнал о трагедии с Таракановой, был генеральный директор. И с какой стати я приду к нему с требованием открыть каморку!.. Ладно, никуда не пойду, займусь своими непосредственными обязанностями, рабочий день быстро пролетит... Не могу я заниматься всякой ерундистикой. Такие дела творятся в нашей некогда тихо-интеллигентной организации, а я буду заниматься никому ненужной конструкцией. Отложим думы о безвременно покинувшей нас княжне в сторону и займемся гражданином Панченко, который накануне ушел вместе с Таракановой. Владимир Иванович рассказал и нам, и следователю, что проводил свою старинную знакомую до подъезда. Еще он заявил, что эта знакомая внезапно отрезвела, едва они вышли из проходной предприятия. О чем говорили по дороге? Этого никто, кроме следователя, не знает. И что можно обсудить за пятнадцать минут?

Тараканова жила в одном из домов, построенных предприятием для своих сотрудников в лучшие времена, в семидесятые годы прошлого века. Пятиэтажный кирпичный дом стоял среди себе подобных. В соседнем подъезде жил Пророк, желающий быть ближе к народу. Но народ знал, что Пророк выстроил нехилый домик на своем садовой участке. Садовое товарищество было организовано в середине восьмидесятых годов. Участки получили почти все желающие, включая будущего гендиректора, который в ту пору уже ушел из-под крыла Таракановой и занимал должность зама главного инженера завода. Спустя годы выкупил у соседа по даче кусок землицы, и приступил к строительству сказочной избушки. Сказочной, потому что была она обшита деревом. И внутри всё было из дерева. Об этом коллегам сообщила Тараканова, побывавшая у Новляндских на торжестве по случаю новоселья. Никто не подумал, что ее пригласил Пророк из благодарности и уважения – сама напросилась, а он, будучи человеком воспитанным, будто бы сам проявил инициативу, предложил присоединиться к честной компании. Понадеялся, что пожилая дама откажется. Не тут-то было! Приперлась и принялась наблюдать за всеми. На следующий день бурлила положительными эмоциями, восторгалась домом, гостеприимными хозяевами, о гостях ничего не рассказывала – ни на кого не накопала компромата. Достойные люди в любой ситуации ведут себя достойно, а недостойным только повод дай, – вскользь обронила она, несмотря на то, что никто не засыпал ее вопросами.