Текст книги "(Не) его тройня (СИ)"
Автор книги: Лана Вишневская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Глава 4
Анжелика.
Прихожу в себя, лежу на кожаном диване. Коричневом кожаном диване. Хороший такой, хоть и холодный, зараза. Где я? Дом не мой. Чей? Судорожно глотаю воздух, воспоминания обухом бьют по голове. Дети!!! Вскакиваю, ноги, словно не слушаются меня, подгибаются, и я падаю на пол. Ударяюсь локтями. Раздается топот, поднимаю голову, вижу мужские ноги. Задрать голову выше, чтобы посмотреть, чьи это ноги не могу.
– Анжелика! Сильно ударилась? – раздается мужской голос.
– Не знаю, – а что я должна ответить? Он молча помогает мне подняться и усаживает на диван. – Как дети? – почти шёпотом спрашиваю я.
– Относительно нормально. Уже поели, Тима я намазал кремом от ушибов и синяков. Девочки мультики смотрят. Детскую одежду я уже заказал. Правда пришлось повозиться, принцессы с цветом определится, не могли. Да, и я уже вызвал детского психолога.
– Никакого психолога! – закричала на всю комнату. Мужчина опешил, схватил меня за ладони.
– Почему?
– Он уже "помог", – ощущаю комок в горле, прокашливаюсь. – Не надо психолога.
– Хорошо, я отменю его визит. Ты есть хочешь? – согласно киваю в ответ на его вопрос. – Пойдем.
Встаю с дивана, опершись на мужчину, прохожу на кухню. Осматриваюсь.
– Я люблю классику, поэтому не разрешил ломать стену между кухней и гостиной, когда дизайнер настаивал на этом. Здесь, тарелки, – открывает один из кухонных шкафов. – Чашки, – приоткрывает дверку и достает две чашки. – Вилки, ложки, там, – жестом руки указывает на ящик. Из холодильника достает несколько контейнеров с едой.
– Тебе положить в тарелку или?
Беру контейнер, открываю крышку и молча накидываюсь на салат. Лишь вилка мелькает между пластиковой емкостью и моим ртом.
– Ясно, – усмехается. Я даже не заметила, как он чай в чашки налил. Всецело была поглощена поеданием салата.
– Извини, я просто…
– Есть хотела? За что извиняешься? – отодвигает соседний стул и садится на него. – Почему от психолога отказываешься? Детям он нужен.
– Нет, не нужен. Откажись от его приема. Просто сделай это, чтобы не будоражить детские умы и не добавлять им хлопот, – попросила я.
– Хорошо. Объясни мне почему? – отпивает чай.
– Не сейчас, пожалуйста. Я, правда, не могу…
– Ладно, но, учти, я дотошный. Подожду пару дней и всё равно заставлю тебя рассказать мне всё. Ты спишь в комнате на втором этаже, – спустя минуту добавляет:
– Сегодня, спишь там. Детские комнаты рядом, девочки вместе, пацан отдельно.
После обеда мужчина провел меня в комнату на втором этаже. Очень странно, но ноги стали слушаться, и я самостоятельно поднялась по ступенькам.
– Ложись и спи, после стресса нужен хороший сон. Я уложу детей и приду позже, – опускает жалюзи и комната поглощается темнотой. – Отдыхай и ни о чем не думай.
– Я… хочу увидеть детей, – комкаю одеяло.
– Дети тоже хотят тебя видеть, – присаживается на край кровати. – Анжелика, у тебя был сильный стресс, ты в машине сознание потеряла. Дети еще сильнее перепугались за тебя. Представь, я их к тебе сейчас приведу, и что будет? Ты расплачешься, они тоже. А кто вас приводить в чувство будет? Я? Поверь мне, я не умею общаться с детьми. С женщинами и подавно.
– Но ты же их накормил и как-то с ними общался? – с сомнением гляжу на мужчину.
– У меня друг психолог. Позвонил ему и проконсультировался.
– Друг? – переспрашиваю.
– Да, хороший друг. Спи, – встает с кровати и уходит, плотно прикрыв за собой дверь.
Друг психолог, может и правда, попробовать еще раз? С этой мыслю, погружаюсь в сон.
Сквозь сон чувствую, как проседает сбоку кровать.
– Тима? – лепечу сонным голосом. – Ложись рядом, сынок, – и снова засыпаю.
Открываю глаза и впиваюсь взглядом в голую мужскую грудь. Быстро моргаю, зажмуриваюсь на секунду, в надежде, что этот мираж пропадет. Не пропал, констатирую, открыв глаза. Смотрю на мужчину, спит лежа на спине, левую руку закинул на подушку, а правой словно уперся в одеяло. Страх обуял мгновенно, резко присаживаюсь в кровати, судорожно пытаюсь скинуть одеяло и вылезти из-под него. Меня хватают за плечи и тянут назад. Ударяюсь головой о подушку, сжимаю кулаки, готовясь дать отпор. Одна секунда и я подмята под него. Несколько секунд в немом ужасе смотрим друг другу в глаза.
– Ты чего?! – возмущенно смотрю на него. – Чего ты в меня вцепился? – отпихиваю рукой от себя мужчину. Он сильнее, полностью обездвиживает меня.
Мужчина садится на кровати. Лицо серьезное, глаза прищурены.
– Как-то это странно, не находишь? – спрашивает у меня.
– Что странно? – не понимаю его вопроса.
– Раз уж мы вместе едим, спим и у нас троих совместных детей, давай, что ли познакомимся, женушка? Я Кирилл.
– Я видела твое имя в папке с документами на моих детей.
– Ты, хотела сказать в папке с документами на НАШИХ детей?
– Я ничего не хотела! Ничего!
– Послушай меня внимательно! Произошедшее мы никак не сможем изменить. Ничего не хочешь мне рассказать?
– Что рассказать?
– Как ты с этим г*ндоном связалась? – шипит сквозь зубы.
– Можно не сейчас, я к детям хочу!
– Можно. Дети уже позавтракали. Одевайся и спускайся на первый этаж. Сначала поешь, а потом к детям пойдешь, – зло произносит и выходит из спальни.
А откуда он знает, что дети уже позавтракали, если он со мной спал? Встаю с кровати, осматриваю обстановку в комнате. Серые обои, большая кровать. Кстати, хороший матрац, я оценила. Прикроватные тумбы с обеих сторон от кровати. Серый комод с пятью ящиками. Машинально выдвигаю верхний ящик. Что это? Руки без спроса сами лезут внутрь и вытаскивают из ящика кружевное белье. Обалдеть. Это же ****, оно стоит словно самолет. Еще раз осматриваю комнату. Неужели белье для меня? Тяну ручку второго ящика. Несколько пар новых носков, футболка и шорты. Мгновенно переодеваюсь, одежда чуть великовата. Не придирайся – внушаю себе и сбегаю по лестнице.
В кухне на столе – завтрак из яичницы с колбасой, зеленый чай, еще горячий кекс.
Через пять минут, разделавшись с едой, опять бегу наверх. Торможу у комнаты. Кирилл ведь не сказал, где дети. Вдруг я в чью-нибудь чужую комнату попаду.
Надавливаю на дверь и с опаской заглядываю внутрь. Пусто. Иду дальше по коридору.
– Что ищешь? – из проема, наверное, ванной комнаты, вышел Кирилл.
– Кого ищешь? Детей, Кирилл, моих детей! Где они? – возмущенно смотрю на мужчину.
– Детей? Вот такого роста? – показывает рукой рост детей. – Мальчика и двух девочек?
– Хватит язвить! – упираю руки в боки. – Где мои дети? – повышаю голос.
– Где твои дети, я не знаю. Я знаю, где НАШИ дети, – рычит в ответ.
– И где наши дети?! – срываюсь и кричу на мужчину.
– В кабинете, занимаются с психологом, – спокойно произносит мужчина, вытирая лицо полотенцем.
– Я запретила! Какого хрена! Ты совсем оборзел! – кидаюсь с кулаками на Кирилла.
Он с легкостью ловит мои запястья, еще до того, как я бы прикоснулась к его телу. Разворачивает к себе лицом, смотрит в глаза. Его сильные руки прижимают меня к нему. Меня трясет от ярости и страха. Внутри что-то переворачивается от осознания того, что сейчас со мной сделает Кирилл. Ладони мои словно зажаты в тисках, на меня снова накатывает волна страха.
– Успокойся, пожалуйста. Я не знаю, как к этому можно привыкнуть, – смотрит прямо в глаза.
– К чему к этому? – тихо переспрашиваю.
– К тому, что вчера произошло. Я понимаю, ты в шоке и в ужасе. Но с тобой всё в порядке, с детьми тоже. Вы живы и это, главное, – гладит ладонью по моей щеке.
– Мне надо к детям, – Кирилл берет меня за руку и тянет за собой. Я иду, не сопротивляясь. Мы спускаемся на первый этаж и проходим через гостиную, в небольшой коридор. Останавливаемся у массивных дверей, бардового цвета. Кирилл подносит палец к губам и подает мне знак "молчать". Послушно киваю и наблюдаю через щелку дверей, как дети, что-то усердно рисуют на альбомных листах. Все трое расположились прямо на полу.
Кирилл берет меня под локоть и отводит от дверей. Проходим в гостиную.
– Садись, – кивает на диван. Присаживаюсь на край. – Сама видела, в психологе нет ничего страшного.
– Я твоего психолога не видела, – отрицаю очевидное. Девочки не плачут, не кричат, а Тимофей не устроил истерику.
– Он очень хороший психолог. Его талант – помогать детям.
– Помогать людям – еще не значит быть хорошим, – кусаю ноготь на руке. Неосознанно оглядываюсь по сторонам. Хочется спросить "Почему тебя так интересуют мои проблемы?". Но задаю другой вопрос: – Почему именно я?
– Потому что ты – мать моих детей!!! Мы это уже обсуждали!
Кирилл начинает ходить по комнате, как тигр в клетке. Приближается ко мне, останавливается напротив и смотрит мне прямо в глаза.
– Зачем тебе это? – его вопрос, скорее утверждение, чем вопрос. – Почему ты себя мучаешь?
Я знаю, что глаза – зеркало души, и именно поэтому не переношу, когда лезут в душу. Но делаю вид, что улавливаю смысл его слов, и говорю правду.
– Потому что, прошлый психолог, внушил Тиму, что он виноват…
– Виноват в чём? – сипло произносит Кирилл.
– В том, что он убийца… – шмыгаю носом.
– Чего? И кого он убил? Комара что ли?
– Нет. Человека, – произношу и захлебываюсь слезами. Ну, вот и всё, Кирилл знает правду. Почти всю правду. Он смотрит на меня, и под его взглядом я чувствую себя преступницей. Кажется, он сейчас закричит.
– Что за х*рню ты сейчас сказала? Как пятилетний пацан, может кого-то убить? – хмурится.
– Может, если, – всхлипываю. – Зааащииищааеет своооююю маать, – снова нервно заикаюсь.
– Так, Анжелика, хватит реветь. Рассказывай мне всё, во всех подробностях. СЕЙЧАС.
– Яяя познакомилаась с Игорем, когда мне было двадцать два. Мои родители были рады нашему браку. Я влюбилась и словно парила и летала. Игорь буквально носил меня на руках. Цветы, кино, я радовалась, что у меня всё как у всех девчонок. Понимаешь, я всегда хотела детей, уже в детстве придумала имена. Грезила, как возьму в ВУЗе академ и буду нянчиться с ребенком.
Полгода попыток зачать ни к чему не привели. Родители успокаивали, а я в это время бегала по врачам, сдавала анализы, в тайне от всех пила витамины, специальные чаи для беременных. Думала дело во мне. Пока однажды, месячные не пришли в срок. Знаешь, я бежала в аптеку, как идиотка, скупила все тесты. Дома, развернув первую упаковку, пописав куда надо, я ждала в ванной. От нервного ожидания сломала три нарощенных ногтя. Мне тогда было плевать на боль, я тупо смотрела на две полоски. Две полоски, которые значили только одно… Я стала мамой. Двадцать минут я орала в ванной от счастья.
Весь следующий месяц, был словно волшебным, не смотря на ранний токсикоз, изменение запахов. Я была счастлива. Счастлива до тех пор, пока мне не позвонили, попросив прийти на опознание… Игоря. Он погиб. Столкновение. Машины в смятку, шансов не было.
С пятой попытки я смогла позвонить маме, руки дрожали так, что телефон я попросту не могла держать. Он лежал на кровати, а я просто тыкала пальцем в экран, иногда попадая в капли слез, – боль сжимает виски сильнее. – Он не успел. Ему было всего тридцать. Целая жизнь, и ни дня без нее. Он не увидел детей, не услышал их первые слова, первый топот ног. Я ненавижу себя. Я знаю, что ничего плохого не сделала, но… он просто погиб…
– Малышка, – Кирилл сел рядом и перетащил меня к себе на колени. Обнял и прислонил к своей груди. Впервые мне не хочется врезать за такое.
– На похороны меня не пустили родители. Младшая сестра словно приросла ко мне. Ей в то время только исполнилось шестнадцать. Не знаю, кто из нас тогда сильнее повзрослел.
Скорее она, чем я. Родители вытаскивали меня из депрессии, сестра ночевала у меня в кровати.
Я не знаю, как в ВУЗе узнали о случившемся, но директор пошел мне на встречу. Все зачеты и экзамены мне проставили автоматом. Я явилась лишь на сдачу ГОСов и защиту диплома. ГОСы я сдавала выучив всего лишь один билет, который мне и попался на экзамене. Спасибо преподавателям, без их понимания и сочувствия, я бы просто забрала документы и ушла с последнего курса.
Хуже всего было моим родителям, когда первое УЗИ показало двойню, все обрадовались. А потом из двойни получилась тройня. Моя мама ушла с работы, сестра прогуливала школу, чтобы помогать мне. Я их не просила так делать, они сами…
Отец очень разозлился на Лену, мою сестру. В школу она стала ездить с конвоем, который ее пас на уроках.
– На что вы жили? – удивленно перебивает Кирилл.
– У папы бизнес, сейчас, еще больше расширился. А тогда, нам денег хватало, да и пособия на детей были.
– Дальше.
– А что дальше? – нехотя уточняю у мужчины.
– Как ты познакомилась с уродом, что детский сад в заложники взял? – этого вопроса я боялась больше всего.
– После Игоря, у меня никого не было. Долго не было. Все окружающие мужчины, казались мне словно в тумане. С Васей я просто столкнулась в метро, и он сразу стал за мной ухаживать. А мне это было так нужно, необходимо словно воздух. Я повелась на его красивые жесты.
Однажды, год назад, я разрешила Васе переночевать у нас. Тогда, мы с детьми жили в квартире, отдельно от родителей. Я хотела, чтобы Тимофей и Вася поладили между собой, мужики же все-таки. Девочек забрали к себе с ночевкой мои родители.
Мы втроем съездили в парк, потом в кино и поздно вернулись домой. Тимофея я уложила спать, сама ушла к себе. А Вася должен был спать в гостиной, но… он решил иначе.
– Он тебя изнасиловал? – громко выдохнул Кирилл.
– Нет, не успел. Я закричала, прибежал Тима и… я тогда ничего не успела понять. Лишь увидела, как в руках сына блеснул нож. Вася медленно осел на палас, истекая кровью. Я схватила сына за руку и выбежала в чем была из квартиры. Соседи разрешили позвонить. Папа приехал быстро. С ним были какие-то люди. Нас с Тимофеем увезли. Квартиру продали, а Васю посадили на десять лет.
– Но он сбежал… – подытожил Кирилл.
– Видимо так, – снова всхлипываю, но мужчина берет меня за подбородок, сжимает свою ладонь.
– Не смей плакать! Ты делаешь себе только хуже. Посмотри на себя! У тебя опухшие глаза, покрасневший нос. Ты в слезах, твое лицо красное и припухшее. Ты хочешь, чтобы дети тебя увидели в таком состоянии? Прошлое это прошлое, отпусти это и живи настоящим.
– Я итак живу сегодняшним днем, – еле выдавливаю из себя. Я боюсь разрыдаться. Боюсь, что меня снова смоет в этот водоворот безумия.
– Нет, ты живешь прошлым, оно подтачивает тебя изнутри и не дает жить дальше. Так нельзя! Ты даже забила на наших детей!
– Это не правда! – кричу, пытаясь вырваться из сильных мужских рук.
– Ты забила на наших детей! – повторяет он злую фразу. Я впиваюсь ногтями в его руки, но ему все нипочем. Он меня не отпускает. Тогда я кусаю его за кисть. Мне кажется, это мой единственный шанс и я вцепляюсь зубами. Меня аж бьет изнутри крупная дрожь, когда он отпускает меня и отдергивает руку. А потом он начинает смеяться.
– Что смешного? – недоуменно смотрю на него.
– Какая же ты глупая маленькая девочка, играющая во взрослую женщину. Не хочешь слышать правду? Что ж, можешь и дальше жить иллюзиями, просто прими как факт, ту информацию, которую я пытаюсь донести до тебя. Ты еще не выросла внутренне. Ты вступила в брак только лишь для того, чтобы родить себе ребёнка. СЕБЕ, слышишь меня, это тебе нужен был ребенок, а не твоему мужу. Да, жизнь тебя потрепала, с этим я не спорю. Тебе было хреново, но тащить в дом первого попавшегося на твоем пути мужика, это перебор. Зачем? Ради секса? Сходила бы в секс-шоп и купила бы себе "друга". Нахрена тебе сдался Вася?
– Зачем ты так больно бьешь меня словами? Знаешь, я столько раз хотела наглотаться таблеток…
– И что тебя удерживало от этого опрометчивого поступка?
– Дети, – без запинки произношу я и замолкаю.
– Дети… наши дети… А чем ты их за это отблагодарила? – шепчет мне на ухо.
– В смысле отблагодарила?
– Они тебе жизнь спасли, а ты… А ты просто на них забила.
– Я делаю для них всё! Ты не смеешь меня судить! – кричу я, и голос срывается и переходит на шёпот. – Ты просто не понимаешь, что я сейчас чувствую. Я больше не могу. Давай не будем спорить. Ты со своими репликами, ты, идиот, о чем только думаешь? – я заливаюсь слезами и уже начинаю задыхаться. – Зачем ты на меня орешь? Мне итак тяжело на это смотреть! Они мои дети.
– Еще раз назовешь их своими детьми, я сделаю так, что они будут только МОИМИ! И твой отец тебе не поможет. Поняла меня! Ты со своими истериками совсем не видишь, что происходит с нашими детьми!
– А, ты, типа такой крутой папаша, пришел, увидел и победил?! Да? Ты для них никто! Слышишь, никто!!! – опять ору как бешенная.
– Заткнись! – рычит он и мою щеку накрывает острая боль. Он дал мне пощечину. С*ка! Как он посмел? – Ты сделала свой выбор. Сама решила отказаться от детей. Выбирай: либо живешь в моем доме, либо валишь отсюда куда хочешь, но с детьми ты тогда больше не увидишься.
– Ты тварь! – мычу я, гладя ладонью щеку. Хочет лишить меня детей, хрен ему в рожу! – Я от детей никогда не откажусь!
– Ты знаешь, где дверь.
– Я никуда не уйду!
– Твоё право. Если выбрала мой дом, то подчиняешься мне полностью. Скажу лизать мне ботинки, значит, встаешь на колени и лижешь мою обувь. А сейчас пошла наверх и не выходи из своей спальни.
Что я чувствую? Взрывной коктейль из эмоций. Мне хочется расцарапать ему морду. Ярость крепнет. Хочется кричать. У меня такое чувство, будто меня держит за волосы судьба, и сейчас я увижу, как она их отрезает. Встаю с дивана и ухожу на второй этаж. Чувствую мужской взгляд впивающийся мне в спину. Не обернусь. Ни за что не обернусь. Поднимаюсь по лестнице и ухожу к себе, как он и приказал.
Глава 5
Анжелика.
После смерти Игоря, когда мне становилось грустно, я брала яблоко и, «пошуровав» в холодильнике, с какой-то обреченностью доставала помидоры, сардельку или банку соленых огурцов. Я была, как робот, убирала за собой, наливала чай, ела, затем делала вид, что засыпаю, но в голове крутилась только одна мысль, что всё это словно нереально. Не со мной. И в это утро то же самое. Не знаю, внутри пустота. Все в тумане. Сутки, ровно сутки, я сижу в комнате, не зная чем себя занять. Дважды Кирилл мне приносил еду. Обдавал ледяным взглядом и молча уходил. Прикасалась к еде и откладывала вилку в сторону. Кусок в горло не лезет, поглядываю на остывший обед. Беру тарелку, накручиваю спагетти на вилку и прогладываю макароны, давясь едой.
Думать не хочется, и слезы опять наворачиваются на глаза. Отчего? Я ни о чем его не прошу. Зачем вторгся в мою жизнь? Зачем подделал тесты ДНК? Зачем присвоил себе моих детей? Вцепился в них как клещ. Кирилл не отец моих детей!
Как-то заметила, что люблю смотреть в окно. Слегка надавливая на стекло пальцами, пытаюсь увидеть то, что происходит снаружи. В окне как на сцене. Все персонажи в движении и живут своей жизнью, в отличие от меня, застывшей в комнате. Деталей не разобрать, только общее представление. В такие минуты мне становится легче.
Какое право он имеет на то, чтобы распоряжаться моей судьбой? Тихо всхлипываю, проводя ногтем по стеклу, скрипя, словно наждачной по сердцу.
Подумав, что уже достаточно над собой издеваюсь, встаю, открываю створку и выглядываю в окно на улицу.
Слякоть, мелкий дождь, грязный снег, прохожие, спешащие по своим делам. Все кажется пустым и неинтересным.
Ну и что, если так думает он? На что я способна ради детей? Ради их будущего? Будущего моих детей.
Звуки снаружи улицы смешались с тихими стонами, которые раздавались из соседней комнаты. Дыхание, едва уловимое дыхание, иногда прерывающееся. Кто это? Он сейчас плачет? Рыдания эхом отдаются в пустоте комнаты. В эти секунды я пытаюсь найти ответы на свои вопросы. Крик, срывающийся на рычание, время словно сжимается. Ещё миг, и я узнаю. Резко открываю двери из своей спальни и выбегаю в коридор. Распахиваю соседнюю дверь и замираю. Кирилл, согнувшись пополам, стоит на четвереньках, упершись руками в ковер.
– Что случилось? – подбегаю и опускаюсь рядом.
– Наши дети случились, – выплевывает он. – Посмотри, что у меня со спиной, – он кричит, едва я прикасаюсь к его футболке. Подцепляю пальцами ткань и тяну вверх, вся спина Кирилла красная и в мелких ссадинах.
– Спина красная, что произошло? – спрашиваю у мужчины. Он стонет, пытается подняться с колен, но взвывает от боли. Хватается рукой за спину и делает себе только хуже.
– Бл*ть! Как же больно! – рычит сквозь зубы, сжимает кулаки. – Помоги мне дойти до кровати, – Кирилл упирается на меня, в полусогнутом виде, мы доходим до его спальни. С облегчением вздыхает, оседая на свою кровать. Жестом показывает мне снять с него футболку. Осторожно стягиваю синюю ткань с его крупного тела. Задерживаю взгляд на мускулах, нервно кусаю себя за щеку. Сворачиваю футболку и кладу ее в кресло. Кирилл переворачивается и укладывается на живот.
– Дети в край оборзели, – произносит он, когда я уже почти вышла из комнаты.
– Что ты имеешь в виду?
– То и имею в виду, что говорю. Кто-то из них подлил мне что-то в гель для душа. Я спину намылил и всё… еле смыл и вылез из душевой кабины. Теперь мне очень больно, совсем не могу лежать. Ты можешь чем-нибудь облегчить мою боль?
– Чем например? Врача вызвать?
– В аптечке есть мазь от ожогов, принеси ее, пожалуйста, – глаза Кирилла опять становятся мутными, он пытается сдержать стоны боли. – Даже говорить не могу, – вздыхает.
– Хорошо, – быстро приношу аптечку из ванной комнаты, раскрываю ее и вынимаю мазь. Пробегаюсь взглядом по инструкции, выдавливаю крем и наношу на мужскую спину. Кирилл содрогается всем телом, кричит и матерится. Неужели ему действительно так не выносимо больно?
Он стонет, и морщится, не в силах терпеть, хрипит. А я мажу еще и еще. Через некоторое время я замечаю, как спина его уже не так напряжена. Наверно, боль стихает.
Мужчина несколько раз глубоко вдыхает воздух и пытается опять крикнуть. У него получается только стон.
– Спасибо, – раздается болезненный голос Кирилла. Он несколько секунд смотрит в потолок, потом поворачивается ко мне и спрашивает:
– О чем ты сейчас думаешь? Скажи? Только честно.
– О том, что ты козел…
– Мда… честно, ничего не скажешь, – смеется он. Потом опять закрывает глаза и делает долгий вздох. Как это ни странно, мне становится немного легче.
– А с кем сейчас дети? – сердце начинает неистово колотиться.
– С няней, – спокойно отвечает мне.
– Как с няней? С какой еще няней?
– Судя по отзывам в агентстве – с профессиональной няней. Стаж двадцать лет.
– Стаж ни о чем не говорит, – отхожу к дверям, намереваясь бежать к детям и защищать их от няни.
– Вернулась быстро, села сюда, – хлопает рукой по кровати. – Мы не договорили. Я подаю документы на установление отцовства. Не хочешь по хорошему, я сделаю так, как нужно мне. Я тебе предлагаю совместную опеку над всеми детьми. Согласна?
– Нет. Эти дети только мои, – настаиваю на своём.
– Какой же ты всё-таки ребёнок! Я тебе предлагаю всего лишь совместную опеку и только. Жить со мной я тебя не заставляю. Будем общаться только в рамках опеки над детьми и всё. Что ты артачишься?
– Нет, будет так, как я решу! – фырчу в ответ Кириллу.
– Бл*ть! Какая же ты… коза… Нашим детям нужны оба родителя. Пойми, у детей появится больше возможностей в этой жизни. Я хочу сделать, как лучше для них и для нас.
– Я тоже хочу, как лучше. И им лучше со мной, – я не отступлю и не отдам своих детей "выдуманному" папаше.
– Ладно, я подаю документы, а там решим, как быть дальше. Иди к себе в спальню. Ужин я принесу в семь.
– Я хочу к детям! – спрыгиваю с кровати и тут же сажусь обратно. Кирилл хватает меня за оба запястья и крепко удерживает. Сижу, прогнувшись в пояснице. Мужчина отводит мои руки назад, за спину. Наклоняется и шепчет мне на ухо:
– Я сказал, если нужно будет лизать мои ботинки, то ты встанешь на колени и вылижешь мою обувь. В противном случае, ты знаешь, где входная дверь. Выходишь в неё и навсегда забываешь об наших детях, -
запястья болят от его захвата, злоба вновь меня переполняет. Но Кирилл даже не подозревает, какая решимость в моем сердце.
– Иди в свою спальню и не выходи из неё, – цедит мужчина, отпускает мои руки. Глажу пальцами свои запястья, замечаю едва наметившиеся синяки. Встаю с кровати, оборачиваюсь и смотрю Кириллу прямо в глаза:
– Эти дети только мои и навсегда останутся ими. А, ты, их не получишь! – гневно усмехаюсь и выхожу из мужской спальни. Гашу в себе порыв спуститься, забрать детей и убежать из этого дома.
Кирилл провожает меня до моей спальни. Напоследок буквально убивает своим взглядом. Закрывает дверь, и я снова остаюсь одна.
Быстро же у него спина прошла. Может и не болела вовсе? Проверяю дверь спальни – она не заперта, то есть я могу уйти… и оставить детей Кириллу. Ни за что! Оставить детей неизвестно кому. С чего он решил, что тройняшки его? Вспоминаю, что мужчина подсовывал мне бумаги с экспертизой ДНК. Так, их, наверное, подделать можно? Дети… мои дети, сидят с какой-то другой женщиной. Что она им наговорит? Что мама плохая? Что не хочет заботиться о них? Что бросила их и убежала? Только не это… Целый клубок гадких мыслей постепенно заполоняет мозг. Сажусь на пол, обхватываю голову руками и начинаю подвывать от навалившихся чувств. В памяти всплывает лицо Игоря. Ведь это и его дети тоже. Как он там? Поднимаю голову к потолку:
– Игорь, помоги нам, – молю вслух. Слезы градом льются из глаз. – Он же отберет у нас наших детей!
– Не отберу, если пойдешь на компромисс, – спокойно произносит Кирилл. Когда он вошел? Я… не услышала. – Смирись, Игорь не отец наших детей.
– Говори, что хочешь… – всхлипываю. – Игорь отец моих детей.
– Нет. Игорь им никто. Отец наших детей – я, – строго произносит Кирилл, стоя возле меня. Задираю голову:
– Игорь их отец.
– Нет, смирись. Я сделаю повторную экспертизу ДНК, и она покажет, что я отец наших детей. Тогда я официально буду вписан в свидетельство об их рождении.
– У детей уже есть отец. Второй им не нужен.
– Всё верно. У наших детей есть только один отец – я. Не спорь. Просто прими это как факт.
– Как ты не понимаешь! У меня был только один мужчина – Игорь. Я с тобой не спала! Ты не можешь быть отцом моих детей!
– К твоему сведению, мы с тобой уже спали вместе, – ухмыляется. Скотина!
– Спали, а не сексом занимались! – кричу, пытаясь подавить слезы.
– Прекрати истерику. От твоих хныканий ничего не изменится. Я сказал, что подам на установление отцовства, значит, так тому и быть.
– Зачем тебе это? Зачем ты хочешь отнять у меня детей? – опять ору на всю комнату.
– Бл*ть, как же ты меня достала, истеричка. Заткнись, и выслушай меня спокойно. Я не знаю, как так получилось, что я стал отцом наших детей, но я это обязательно выясню. Встань с пола. Давай, – подает мне руку, цепляюсь за нее и поднимаюсь.
– Всё? Успокоилась? Посмотри на меня, – нехотя перевожу взгляд на мужчину. – Я тебе не враг, мы можем всё обсудить и решить, как жить дальше.
– Ты мне лапшу на уши вешаешь! Втираешься в доверие, чтобы обманом заполучить детей.
– Как же с тобой сложно, ладно… Попробую по-другому, раз так не выходит.
– Как по-другому? – с сомнением спрашиваю у Кирилла.
– Я больше не буду ставить тебя в известность об своих действиях. Последнее, я улетаю на два дня. С тобой останется охранник. К детям не подходи, они круглосуточно будут с няней. В библиотеке, в конце коридора, много книг, можешь их брать и читать. Увидимся, пока.
– Почему ты не пускаешь меня к детям?
– Потому что, ты, истеришь на пустом месте, – Кирилл выходит из спальни. Слышу постепенно утихающие шаги в коридоре.
Это я истерю на пустом месте? Я? Этот мужлан, хочет отнять моих детей. Подхожу к комоду и от злости пинаю нижний ящик. Морщусь. Как же быть? Нужно самой втереться в доверие к Кириллу. Значит, нужно быть сильной и… не истерить при нём.
Выхожу из спальни и направляюсь в комнату к мужчине. Тихо стучу в дверь. Кирилл открывает, удивленно смотрит на меня и пропускает внутрь.
Захожу в его спальню, подхожу к окну, из него открывается потрясающий вид на город. Замираю.
– Ты что-то хотела? – звучит низкий голос над ухом.
– Да… Кирилл, пожалуйста, остановись и передумай. Найми, в конце концов, суррогатную мать, она выносит и родит тебе наследников.
– Анжелика, ты же не глупая женщина. Понимаешь, что я не отступлю. Зачем мне другие дети, когда есть трое чудесных шкодливых малявок?
– У тебя действительно спина болит или ты наврал? – провожу подушечками пальцев по стеклу.
– Зверски болит, – оборачиваюсь и утыкаюсь носом в грудь Кирилла. Невольно вдыхаю его запах. Кирилл смеётся и обнимает меня. – Я знаю, что ты задумала, хитрая лисица, но у тебя ничего не выйдет. Анжелика…
– Кирилл, дети для меня самое важное в жизни.
– Я знаю и разделяю с тобой это чувство. Анжелика, мне нужно собрать вещи. Пожалуйста, не делай глупостей, пока меня не будет.
– Куда ты едешь? Можно с тобой?
– С чего вдруг, ты, захотела со мной? – отходит от меня и начинает складывать вещи в чемодан. Наблюдаю за процессом. Кирилл дотошно осматривает одежду, сворачивает её и выкладывает в чемодане в определенном порядке.
– Я не хочу сидеть в комнате, это убивает.
– Не нагнетай, я не запрещаю тебе выходить из спальни. Квартира в твоём распоряжении.
– Ты серьезно? – удивляюсь.
– Вполне. Я поехал. Удачи и не провоцируй никого, – выхожу из спальни вслед за Кириллом. Он спускается по лестнице, неся чемодан словно пушинку.
– Кирилл Игнатьевич, – поворачиваю голову на противный слащавый женский голос. – Кирилл Игнатьевич, я вас правильно поняла, вы уезжаете на два дня, да? – женщина близко подходит к Кириллу.
– Да, всё верно.
– Хорошо, а мне можно гулять с детьми? – спрашивает у мужчины, словно не замечая меня. Хотя, она и вправду, наверное, не замечает. Я стою на предпоследней ступеньке лестницы и оттуда наблюдаю за происходящим внизу.
– С сопровождением можно. Еще вопросы есть? – недовольно произносит Кирилл.
– Нет, я всё узнала. Спасибо и до свидания, Кирилл Игнатьевич.
Мужчина уходит, а няня хлопнув в ладони, хмыкает и проходит мимо лестницы. Детские на втором этаже, что же она не с детьми? Няня называется, а может, Кирилл прав и я просто накручиваю себя? Мало ли, что ей понадобилось на первом этаже. Может, на кухню пошла или в кабинет. Хотя, зачем ей кабинет Кирилла? Размышляя, возвращаюсь в коридор второго этажа и взглядом натыкаюсь на высокого мужчину. Наверное, охранник. Стоит у дверей в детские комнаты.
Тихо открыв дверь в свою спальню, прошмыгнула к окну. Нет, с этой высоты, просто так, не разглядеть лицо Кирилла. Осматриваю все поверхности в комнате, глазами ищу, где лежит мой телефон. А где он, вообще? Кирилл забрал себе? Снова кидаю взгляд в окно. Кирилл садится в машину, а за ним выезжают еще три авто. Охрана?
