Текст книги "История одной любви"

Автор книги: Лана Невская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

21. Сто тысяч «почему?»

13 февраля 1949 года

«Если даже когда тебя нет,

А я руки тяну все равно…»

Здравствуй, Боренька!

Вечер. Ты смотришь пьесу. А я сижу и пишу тебе это письмо.

Мои ушли в кино. Я одна. Уютно шумит в углу печь, и под ее ровный тихий шум хочется думать и писать тебе.

Я даже не знаю сейчас, о чем будет это письмо. Мне только хочется поговорить с тобой. Или даже просто помолчать, но для этого надо быть вместе, чтобы чувствовать друг друга.

Сегодня такой чудесный день, хотелось пойти куда-нибудь далеко в парк или просто в поле, только вместе с тобой, одна я не хочу!

Вот мы с тобой сегодня говорили больше двух часов. Такое бывает не часто. Но скажи, для тебя этого было достаточно? Для меня – нет! Я могла бы просидеть так еще несколько часов, лишь бы знать, что на другом конце сидишь ты.

А вообще-то я не представляю, как будет дальше? Сейчас еще стоит холодная погода, дни короткие, и большую часть времени приходится проводить в помещении. Но ведь не далеко то время, когда дни станут длиннее, зацветут и зазеленеют рощи, леса, парки, поля, луга. Как будет тогда? Неужели опять будем сидеть за 250 км друг от друга и скучая только будем мечтать о том, что хорошо бы пойти или поехать куда-нибудь вместе, вместе провести выходной день, вместе сходить куда-нибудь вечером. Я уверена, что целыми днями и вечерами мне придется быть одной, а следовательно – сидеть дома.

Нет, от этих мыслей можно сойти с ума! Уж лучше и не думать.

Ты знаешь, Боря, я завидую твоему доктору, который живет рядом с тобой. А тут, чтобы увидеться, надо двое суток потерять в дороге.

Хоть бы ты в Дрезден переехал, что ли!. А в то же время мне жаль будет, если ты покинешь этот маленький, но любимый нами городок. Ведь так много хорошего связано у нас с ним!

… Ну, что ж, кажется – пора кончать это письмо, полное меланхолии.

Тебе, наверное, надоело читать, да?

Хочется скорее получить от тебя письмо потом получать их часто-часто!

До свидания, родной! Прости за содержание. Привет твоим друзьям от меня, а тебе – от моих родителей.

Желаю тебе всего самого наилучшего. Будь счастлив!

Только твоя Инна.

* * *

15 февраля 1949 года

Инночка, родная, здравствуй!

Я от души рад твоему выздоровлению и тому, что ты завтра уже пойдешь на работу. Но, смотри, кукла, будь осторожней и береги себя. А не выполнить моих пожеланий и предупреждений ты теперь уже не имеешь права, потому что ты МОЯ, хорошая кукла, и этого отрицать не можешь! Хорошо, что я выздоровел вместе с тобой. А, признаться, я уже представлял перемену наших ролей, но постарался эту «Репетицию» отодвинуть на неопределенный срок.

Ну вот, сейчас пришел домой. Слушаю радио, смотрю на тебя и представляю, что ты сейчас сидишь дома, и, может быть, делаешь то же самое, что и я.

Завтра и послезавтра у меня два полных учебных дня, и мне к ним надо еще подготовиться.

Не знаю, бывает ли у тебя так, ответь мне, я буду знать, что это естественно и правильно:

– всегда, при любой работе и в любом окружении ты всегда стоишь рядом со мной,

– среди всех людей мне выделяется твое превосходство;

– в каждом лице я стараюсь найти твое и всегда сказать, что оно лучше всех других;

– что бы ни говорил – всегда хочется произнести твое имя и думать, что ты знаешь и слышишь об этом.

Почему? Ну почему, ответь мне на мой вопрос!

Почему все кажется ненужным и лишним, что не касается тебя и нас с тобой вместе?

Почему мне не хочется ни в ком видеть достойнее тебя, не хочется даже допускать мысли об этом?

Почему дружба бывает так эгоистична, что ни о чем не хочется думать так много и ничего другое не хочется так любить, как ее?

И почему, в то же время, ничто другое так не вдохновляет и не обогащает человека, как она?

Я знаю, что если ты так же думаешь обо мне, как я – о тебе, то ты так же должна думать и о нашей дружбе, и сможешь понять и ответить на мои вопросы.

Почему становится во много раз приятнее и радостнее, когда знаешь, что у тебя все хорошо, благополучно, что ты по-прежнему помнишь обо мне, и тоже всегда желаешь и беспокоишься о том, чтобы у меня все было хорошо?

По-видимому, так бывает всегда, когда в жизни встречаются люди с одинаковыми мыслями о будущем, с одинаковыми желаниями в настоящем, и с одинаковой решимостью жертвовать друг другу все лучшее, высокое и благородное, отдать свои жизни.

Да, я соглашаюсь отбросить слова, которые ты предлагаешь отбросить: «был бы» и сказать, что я счастлив встретить тебя. Я никогда не жалел о своих жизненных ошибках, если они у меня были. Надеюсь, в тебе я не ошибусь, и моя жизнь будет достойным и заслуженным счастьем рядом с тобой.

Прости, Инночка, не скучай, не болей, не нервничай. Береги себя. Помни, что в этих словах больше, чем простое желание и предупреждение.

Привет и самые хорошие пожелания твоим родителям. Будь здорова. Разреши мне после твоего выздоровления крепко обнять тебя и горячо-горячо поцеловать.

До свидания. С искренним приветом и уважением. Твой Борис.

22. Самая лучшая встреча

16 февраля 1949 года

Здравствуй, моя хорошая кукла!

Осталось еще полчаса до начала сегодняшних занятий. Хочется поговорить с тобой. Ведь ты сегодня первый день после твоей болезни вышла на работу. Ну, как ты себя чувствуешь, Инночка? Выполняешь ли мои вчерашние пожелания?

Ты, конечно, рада, что вырвалась, наконец, на свободу, и немного забыла про меня…

Я не обижаюсь, знаю, как тебе надоело лежать и думать обо всем, а больше всего – о нас и наших встречах. Ну, ничего, по-моему, они заслуживают того, чтобы о них так много думать, вспоминать, мечтать и любить их вместе с нами и нашими отношениями.

Интересно, что наши встречи всегда скромны и просты, но вместе с тем они бесконечно теплы, ласковы и памятны.

За скромностью их форм так много богатого, интересного и выразительного содержания, что они запоминаются нам не рукопожатиями, не вокзалами и поездками, а всем тем, что они оставляют после себя. И это все, что нам всегда бывает трудно понять и назвать, мы все больше и больше любим, дорожим им и нежно бережем каждый в своем сердце.

Уже много дней прошло после моей поездки к тебе, но она до сих пор остается у меня самым ярким и радостным воспоминанием, хотя она и была несколько омрачена твоей болезнью.

И я верю, что они (наши будущие встречи) будут еще лучше, а самой лучшей из них будет, по-видимому, та встреча, после которой уже не нужно будет расставаться.

Ответь мне на вопрос: – Хочешь ли ты такой встречи?

Ведь я часто слышал от тебя, что тебе хотелось бы отменить расставания, но ты не делаешь этого, потому что без них не будет и встреч.

Но ведь если такая встреча, о которой я спрашиваю тебя, состоится, то не будет ведь больше других.

Что же делать тогда? – Научи нас, весна? Да?

Ты не боишься этого, кукла?

Ты сможешь пожертвовать множеством новых встреч ради того, чтобы отменить множество расставаний?

Мне хочется верить, что ты ответишь на все мои вопросы положительно. Только прошу, Инна, делай это не потому, что я этого хочу. Нет, не нужно. Ответь, как ты хочешь, как считаешь нужным и думаешь сама. Мне нужен твой ответ не для успокоения и облегчения моих мыслей, ты прекрасно знаешь об этом. Поэтому отвечай на него сердечно, обдуманно, не спеша, с ясным предвидением всех последствий, которые могут начаться за ним.

А сейчас прости, я ухожу на занятия по радиосвязи.

Привет и самые лучшие пожелания твоим родителям. Желаю тебе успехов во всем. До свидания, Инночка!

Искренне уважающий тебя – твой Борис!

* * *

18 февраля 1949 года

– Письмеца уж много дней

Почта не приносит.

Понимаешь, дорогой,

Сердце ласки просит! –

Боренька, здравствуй, родной!

Что же ты мне вчера не позвонил еще раз? Мне все эти дни так хочется видеть тебя, как никогда! Вот если бы ты мог прямо сейчас, сию минуту оказаться здесь, рядом со мной! А ты и не знаешь!

Вот уже третий день я работаю. Чувствую себя неважно: болит и кружится голова, еще чувствуются остатки кашля, да и вообще – общая слабость. Сказываются 3 недели лежания в постели, да еще с такой высокой температурой.

А какая чудесная погода стоит, Боренька! Ты только посмотри! Сейчас бы я с удовольствием побродила бы с тобой часа 2–3! Уж так надоело сидеть дома, что ты не можешь себе представить. А тут еще и писем нет, и по телефону говорить не дают – совсем я заскучала. Тебе, конечно, что? Ты и не думаешь об этом. Ты целиком погрузился в свои дела и думать о чем-нибудь другом у тебя нет времени.

Да, у нас новость! Вчера приехал тот телефонист, который был в отпуске. Теперь на нашем коммутаторе будет мне легче к тебе дозваниваться.

Только теперь надо как-то обходить «02», т. к. там завелся ярый наш «противник». Помнишь, мы ему когда-то посоветовали беречь нервы? Так вот он на нас теперь сердит за это, и меня, например, совсем не соединяет, а если звонишь ты, то через две минуты он уже разъединяет. Надо будет попробовать через «01»…

Боренька! Прости за такое неинтересное письмо, что-то ничего не приходит в голову. Все мысли сосредоточены на одном: на встрече с тобой, но… когда это будет? Вероятно. Не раньше середины марта.

Кончаю свое нудное письмо. Будь здоров и счастлив, пиши!

Твоя Инна.

23. Ты со мною не шути…

Я не знаю, и теперь уже никогда не узнаю, над чем так могла пошутить мама, что отец написал ей такое разгромное письмо. Скорее всего, это действительно была невинная шутка. Но маме пришлось оправдываться и «долго зализывать его раны».

Папа дома всегда был очень ранимым и обидчивым человеком, и всегда требовал к себе бережного и внимательного отношения, и сам всегда был очень внимателен к маме и к нам. Конечно, он не говорил об этом напрямую, но очень обижался, если ему казалось, что мама уделяет ему недостаточно внимания.

Зато на работе он был честным и бескомпромиссным, иногда жестким, но справедливым человеком. Его все уважали, и друзей у него было великое множество, а частые гости в нашем доме были вполне нормальным, почти будничным явлением.

23 февраля 1949 года

– Любовь лишь тогда может быть

по-настоящему большой и счастливой,

когда за ней нет никаких сожалений и

все, что делается и отдается во имя ее,

делается с самым большим желанием

и радостью! –

Инночка! Дорогая моя! Здравствуй!

Прости, может быть своим последним письмом, в котором я послал лишь одну открыточку, я обидел тебя и написал свои мысли в слишком резких и невыдержанных словах! Но я никак не мог написать тогда иначе, и знай, что причиной этому ты и наш разговор по телефону.

Я не жалуюсь, не обвиняю тебя, но не могу не сказать, что мне очень и очень больно проводить так сегодняшний праздник и вчерашний вечер, а ведь причиной всему только ты.

Не думай, что от этого я меньше люблю тебя, теперь уже поздно молчать об этом, и ты прекрасно знаешь, что это чувство родилось у меня не как у многих других, которые «умирают» с первого взгляда и сейчас же сообщают об этом.

Но именно поэтому ты должна быть осторожна, очень осторожна, а не превращать в шутку того, что не может быть ею, с чем опасно шутить так же, как с самой жизнью.

Ты знаешь, что это чувство родилось, росло и окрепло в продолжении длительного времени, что оно является результатом многочисленных связей, больших испытаний и еще больших и радостных надежд.

Ты знаешь, что все, что есть у меня хорошего, светлого и большого – воплощено только в тебе, в нашей дружбе, наших мечтах.

Ты знаешь, что каждым своим пожеланием ты прибавляешь мне сил, освещаешь мой путь, облегчаешь выполнение любого дела.

Ты знаешь, что я молча могу перенести все, что может причинить мне боль, даже самую большую, сильную и страшную.

И если я больше не могу молчать, а говорю об этом тебе, то ты должна знать, что это крик отчаяния. А ты так просто, с шуткой смотришь на это. Хотелось бы предупредить тебя, что если мы называем друг друга своими и только своими, то нужно было бы помнить о том, что наши чувства достойны большего, чем простая шутка.

Если ты согласна с этим, то мне хотелось бы сказать, что отдавая каждый себя в руки и в сердце друг другу, мы не должны жалеть ни о чем, что у нас могло быть или было раньше, пусть даже лучшее, чем сейчас.

Ни люди, ни связи, никто и ничто не должно затемнять наших светлых мыслей только об общем счастье.

Не знаю, но может быть, у тебя есть люди, которые оставляют ярче свои впечатления, чем наши скромные редкие встречи?

Тогда нужно найти в себе мужество выбрать из всего лишь одно, и это будет правильным. Пусть не я буду этим избранником, но я не хочу тебе ничего плохого при любых обстоятельствах, и еще раз повторяю, что в жизни, как в хорошем романе, ДОЛЖЕН БЫТЬ ОДИН ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ.

И если он выбран, то расти его заботливо и любовно, береги его ласково и нежно, помни, что его жизнь украшает твою. Поэтому не отворачивайся от него, если увидела в нем слабости, а исправляй их, а хорошему учись у него сама.

В жизни нет ничего неисправимого и невозможного. Мы растем и обогащаем себя духовно, исправляя слабости и недостатки других, и от этого мы вдвойне бываем счастливы.

Тебе может быть покажется странным и не совсем понятным такое мое письмо. Но знай, что бывает, когда самым незаметным и простым словом, безобидной шуткой, задеваешь у человека такое место в сердце, в котором переплетается так много связей, и расстраиваешь так много струн, что общая гармония превращается в хаос нагроможденных и нелепых звуков.

Тогда ему хочется плакать, лечь, думать и вспоминать все-все, пока разум не возьмет в руки и не приведет каждую струну на свое прежнее место.

Значит, играть нужно осторожно и умело, не нарушая гармонии звуков, не расстраивая общего тона мелодии.

Ну, хватит. Мой сегодняшний праздник подходит уже к концу. Я провел его так, как вообще никогда не проводил праздники, и как не хотел бы больше никогда проводить. Буду знать и помнить о 31-й годовщине Сов. Армии, о 23 февраля 1949 года.

До свидания, Инна. Разреши мне крепко обнять тебя и горячо поцеловать. Твой Борис.

* * *

26 февраля 1949 года

– Там, где цветы – всегда любовь,

И в этом нет сомнений.

Цветы бывают ярче слов

И лучше объяснений. –

Боренька! Здравствуй, дорогой!

Как ты себя чувствуешь? Как настроение? Все еще дуешься? Ну, и напрасно, если так. Из твоего вчерашнего разговора я поняла, что ты сердишься на мои шутки. Ну, скажи, пожалуйста, неужели, разговаривая с тобой, я должна говорить только о серьезных вещах, и за все время ни разу не улыбнуться, не посмеяться, не пошутить? Мне кажется, что до сих пор ты не был таким, и я знаю, что ты сам иногда не против пошутить, а тут я знала, что тебе нездоровится, и мне хотелось, чтобы ты хоть немного забыл о своих недугах и посмеялся вместе со мной. Но оказалось все наоборот, как и вообще все у меня.

Ну, что ж, надеюсь, что этот вопрос будет разрешен, и твое плохое настроение пройдет. Только напрасно ты всю жизнь собираешься помнить день 23 февраля. Если запоминать все подобные пустяки, то даже твоей головы не хватит.

23-го числа, особенно вечером, у меня было такое плохое настроение, что я не знала, куда девать себя. Совсем ничего не хотелось делать, я даже письмо в этот день тебе не написала, а только послала маленькую открытку с поздравлением. Еще днем думала сходить на танцы, но к вечеру раздумала, и даже в кино не пошла. Родители ушли, а я сидела дома, думала, что ты позвонишь, но ты не позвонил, и я уже представляла, как ты танцуешь и веселишься в клубе. Но теперь я знаю, что у тебя было такое же настроение, как и у меня, если не хуже.

А с 24 числа я вообще не могу быть спокойна, пока не узнаю точной причины. Вчера я ничего не спрашивала тебя об этом, так как ты просил не вспоминать, но ты начал сам, и мне кажется, что ты сказал бы причину, но, как говорится, на самом интересном месте нас прервали. После этого я долго не могла дозвониться, а когда дозвонилась, то ты уже ушел.

Прости, что я опять напоминаю тебе о том, что тебе неприятно вспоминать, но не говорить об этом я не могу.

Боренька! 23 числа я достала букет полевой сирени, и мне хочется, чтобы маленький кустик от нее, посланный в этом письме, был знаком моего желания улучшить твое настроение.

До свидания! Не скучай! Числа 10-го, может быть, буду в твоем городе.

Только твоя Инна.

(Примечание: засушенный кустик сирени сохранился вместе с письмом, причем – в приличном состоянии.)

24. Почему не сейчас?

Просматривая эти письма, я всегда удивлялась, почему, убедившись в искренности своих чувств уже через полгода, родители еще год тянули со свадьбой. Прочитав это письмо, я поняла и восхитилась основательностью подхода мужчины к этому серьезному шагу.

Наше поколение в этом возрасте бросалось в ЗАГС после первого поцелуя, в твердой уверенности, что родители обязаны им помочь материально, пока они не «встанут на ноги», поэтому и разводы были вполне логичным завершением этих «марш-бросков» во взрослую жизнь.

А вот как объясняет парень девушке свои намерения в середине прошлого века.

27 февраля 1949 года

Инночка! Здравствуй, родная моя!

Сегодня выходной день. Он последний в этом месяце и последний в зимний период 1949 года. Через один день наступит весна. Это будет уже вторая весна, как я приехал сюда из училища, и вообще – вторая весна, как я живу уже вполне самостоятельно.

Оборачиваясь назад, невольно вспоминаю весь прошедший год. Он был хорошим, радостным и богатым на события.

Инночка! Тебе, быть может, иногда кажется странным и даже непонятным, если я, говоря о нашем общем счастье, так далеко отодвигаю его, хотя мы оба, конечно, очень хотели бы иметь его прямо сейчас.

Ты можешь спросить и задуматься над вопросом, почему так долго, что мешает сделать это прямо сейчас?

Прости, я сам навязал тебе его, потому что мне хочется об этом поговорить.

Ты знаешь, что мне уже скоро 23 года. Люди этого возраста обычно проходят уже большую жизненную школу, причем – самостоятельной жизни, и вполне определяют направление своих дальнейших дел.

Мне не пришлось, как другим, самому бороться везде и подготовить себя ко всему, что нужно знать и иметь в моем возрасте. Из 23-х лет, которые я прожил, я 15-й год учусь, и лишь всего второй год самостоятельно работаю и устраиваю свою жизнь.

Бесспорно, что за эти 2 года, да и не два, а лишь год и 3 месяца, я не успел, да и не мог успеть сделать все, что нужно, чтобы быть во всем уверенным, чувствовать себя прочно и обеспеченно. Это не значит, конечно, что я слаб и беспомощен, что я не сумею устроить свою жизнь или не вижу перспектив в ней.

Я сравниваю себя со своими товарищами и нахожу, что я не менее, а даже более уверенно смотрю в свое будущее, хотя я моложе их и по возрасту, и по опыту самостоятельной жизни.

Мне всегда бывает приятно и радостно видеть, что я, несмотря на свою молодость, не меньше понимаю жизнь.

Но, может быть, именно потому, что я ее понимаю правильно, я и хочу ответить по-своему на поставленный вопрос.

Инна! Я знаю, что мы оба хотим всегда быть вместе. Но я хорошо представляю и знаю, какая ответственность лежит на мне.

Ведь ты очень хорошо, обеспеченно и вполне легко живешь в своей семье и не чувствуешь никаких недостатков или затруднений. Если, несмотря на все это, ты хочешь всегда быть только со мной, то это значит, что наша общая жизнь должна быть не хуже, а лучше той, какая есть у тебя сейчас.

Ты знаешь, что у меня нет семьи, и, может быть, всего того, чтобы сейчас сделать ее для тебя лучшей, чем она у тебя есть. Я могу отдать тебе свою молодость, свои смелые мысли, руки, свое горячее и любящее тебя сердце. Мы можем быть, и верю, что будем счастливыми. Но ведь для жизни этого все-таки недостаточно.

Наши мысли, мечты и стремления, даже наша любовь – это лишь отображение нашего материального бытия. Поэтому для нашего общего благополучия это не менее важно, чем общность наших желаний, готовность посвятить свои жизни друг другу.

Отсюда вывод, что нужно время, чтобы стереть резкую разницу в условиях твоей жизни сейчас и в будущем, чего я еще не сделал в силу довольно короткого времени, которое я имел после окончания училища.

Было бы проще, если ты была так же, как и я, если бы мы были равны не только в наших нравственных, духовных качествах, но и в наших материальных возможностях. Но ведь ты же не будешь отрицать того, что у меня в первое время ты можешь и не найти всех тех удовольствий, которые ты имеешь дома? А я ни за что не соглашусь, чтобы тебя лишить их.

Значит, я должен для тебя их приобрести. Но ведь это не делается быстро. Для этого нужно время. Это время и есть ответ на вопрос: – Почему так долго, почему не сейчас?

Ты не думай, что это время изменит мои мысли, намерения. Напротив, оно вместе со всем еще больше проверит нас, а для меня – еще резче покажет мне мои жизненные перспективы.

Я рад и счастлив, что ты соглашаешься вместе со мной честно, как друг, идти рядом это время, чтобы потом не расставаться никогда, принеся в жертву наши радостные встречи.

Подумай серьезно обо всем, что я здесь написал, и напиши свои мысли. Согласна ли ты со мной?

А сейчас я прощаюсь. Будь здорова и счастлива. Желаю успехов твоим родным. Крепко обнимаю тебя, кукла, и горячо целую.

Всегда твой – Борис.

И ведь все свои обещания он выполнил. Несмотря на всякие трудности и жизненные коллизии, папа всегда поддерживал наш материальный достаток на уровне, достаточном для нормальной жизни. Поскольку мы все время переезжали с места на место, маме не удалось много поработать, и она занималась нами и домашним хозяйством, которое в основном приходилось вести на съемных квартирах и коммунальных кухнях еще с тремя-пятью соседями. Но мама как-то умудрялась ладить со всеми, и со временем они в большинстве своем становились друзьями, долго переписывались и приезжали к нам в гости.

Мама никогда не жаловалась, что ей приходится быть домохозяйкой, но, когда я уже училась в институте, она частенько повторяла мне:

– Только не сиди дома, обязательно иди на работу. Я посижу с твоими детьми, а ты обязательно работай! Неизвестно, как сложится твоя жизнь, какой попадется муж, но ты должна быть самостоятельной и независимой материально, чтобы чувствовать себя свободной.

Она выполнила свое обещание, вырастила мне дочь до школы, а я все время работала. И я очень благодарна ей за науку и за помощь. Потому что, когда у меня возникла ситуация развода, я не стала униженно клянчить алименты или содержание для себя, не стала рассчитывать на поддержку родителей, хотя была уверена, что в трудный момент всегда помогут, а ушла спокойно, зная, что ни я, ни моя дочь не пропадем. И не пропали!

После смерти папы мы нашли несколько сберкнижек, оформленных на мамино имя на довольно крупную сумму, которой в нормальных условиях ей бы хватило на безбедную жизнь лет на 10–15. Он понимал, что посадив маму дома, он не дал ей возможности заработать пенсию, поэтому и позаботился о ее будущем, не рассчитывая даже на нас, детей!

Но грянула перестройка, и все эти сбережения сгорели. Мама стала получать пенсию, и мы ей помогали, так что она не бедствовала. Но сам факт такой заботы о женщине, которая отдала тебе всю жизнь, – это показатель не только большой любви и заботы, но и просто человеческой порядочности