Текст книги "Леди для Конюха (СИ)"

Автор книги: Лана Черная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 11

Январь. Сейчас.

– Похоже, приличия современным девушкам уже незнакомы. У всех на виду, как последние…

Она не договаривает, эта холеная женщина с раздутым самомнением. Женщина, которая всего несколько часов назад стояла в дверях нашей спальни, наблюдая, как мы занимаемся сексом. Но мне и не нужны слова, чтобы понять, кем она окрестила меня. Знала бы она, кто мой отец, вряд ли бы бросалась такими словами. А может даже и сосватала бы, раз уж настолько алчная, что решила охомутать папочку блондинки.

– Вас что-то смущает? – я резко разворачиваюсь на пятках, похрустев снегом. Егор перехватывает меня за талию. И я невольно делаю шаг назад, оказываясь в его руках, чувствуя даже сквозь одежду, как сильно и размеренно бьется его сердце.

Мачеха Егора дергает плечом, но не сводит с нас глаз, цепким взглядом пройдясь по моим раскрасневшимся от мороза и желания щекам, по чуть припухшим от ночных поцелуев губам, задержавшись на руках Егора на моем животе, и снова мне в глаза. Тяжелый холодный взгляд, который я мастерски выдерживаю. И не такие встречались.

– Меня смущает, что рядом с моим сыном ошивается какая-то…

– Шлюха? – подсказываю я.

Мадам Плахотская поджимает губы, молча соглашаясь с моей подсказкой. А я чувствую, как напрягаются руки на моем животе, как каменеет весь мой мужчина. Кладу ладони поверх его, аккуратно поглаживая. На мгновение зависая на “мой мужчина” в собственной голове. И улыбка невольно трогает губы.

– В таком случае, до свидания, – и рукой указываю на калитку, через которую эта мадам и явилась сюда. – Наслаждайтесь видом вашей протеже, потому что ей не видать Егора, как своих мозгов. И не смотрите на то, что вас…смущает, – фыркаю, разворачиваюсь в руках Егора и целую. Холодный взгляд жжет спину, но мне плевать, потому что когда отрываюсь от желанных губ, встречаюсь со смеющимся синим взглядом, в котором столько любви и восхищения, что у меня подкашиваются колени. И пошли к черту все, кто пытаются испортить этот превосходный день.

– Я люблю тебя, детка, – шепчет Егор в самые губы, но ловко уворачивается от нового поцелуя. Хмурюсь, а он только тихо смеется.

– Егор, – звенит в тишине зимнего двора. И на горизонте появляется ночная драная кошка. Интересно, где они провели эту ночь, что выглядят вполне отдохнувшими и почти не злыми? Неужели в этой глуши имеется гостиница? Впрочем, мне без разницы. Главное, в этом доме их не было.

Егор оборачивается на голос и девчонка, что едва не кинулась ему на шею, замирает как вкопанная рядом с мадам Плахотской. И смотрит на нас так, словно ее ночной кошмар ожил и явился к ней при свете дня.

– И вам доброе утро, милая девушка, – вклиниваю свои пять копеек, нацепив на лицо самую добродушную улыбку. Только девица почему-то отступает на шаг, словно я ей не улыбаюсь, а скалюсь волком. Хотя вполне возможно, что так и есть.

– Я надеюсь, вы хорошо отдохнули перед дорогой, – вместо приветствия выдает мой мужчина. Ох, а мне нравится, как это звучит. Волнует кровь, тягучей карамелью растекается под кожей.

– Я как раз об этом хотела поговорить, – вздыхает мадам Плахотская, бросив на меня надменный взгляд. А мне-то что? Я и не такие взгляды видывала. В окружении отца и позубастее пираньи сыщутся. Знаем – плавали. – Ипполит Эммануилович сказал, что дороги замело и расчистят их только после праздников, а мне бы не хотелось стеснять сего джентльмена.

Мне кажется, или у меня челюсть отвисла? Ипполит Эммануилович, значит. Любопытно. Гляжу на задумчивого Егора, и вижу то, что он так умело скрывает: злость. Она ярится черными точками на дне его синих глаз, прокатывается нервными импульсами по твердым мышцам. Злится. С чего бы? Неужели из-за Ипполита?

– Ну что ж, вертолет не предложу…

– А я могу, – фыркаю весело, но тут же получаю острый, что бритва взгляд Плахотского, – но не буду, – добавляю весело. Все-таки интересно, что придумал мой Карабас.

– А комнату на конюшне легко.

Прикусываю губу, наблюдая, как с точеного лица мадам Плахотской стекают все краски, делая ее цветом свежевыпавшего снега. Да, не ожидала мадам такого предложения от пасынка. Я, если честно, тоже.

– Ты…ты… – похоже, предложение конкретно так проредило словарный запас этой дамы.

– Егор, как ты можешь так с матерью? – неожиданно подает голос блондинка. Насупилась, что воробей, руки в бока уперла. – Если тебе так противно наше присутствие, мы поживем у Ипполита Эммануиловича. Он, в отличие от тебя, принял нас с радушием.

Принял с радушием среди ночи? Это уже не просто любопытно.

– Тогда не смею задерживать, – легко парирует Егор. – А у нас дела, извините, – и, перехватив, мою руку, утягивает за собой, не дав додумать.

Получается медленно. Ноги утопают в снегу почти по колено. И когда мы выбираемся на расчищенную дорожку – интересно, кому это не спится, а работается первого января? – мои джинсы в мокрых пятнах, а на валенках, которые где-то раздобыл мой несносный мужчина, налипли мини-сугробы. Впрочем, скорость мы не сбавляем, так что через сотню метров я дышу как заправский марафонец после пяти километров бега.

И Егор дивным образом улавливает мое состояние. Останавливается резко, что я едва не врезаюсь в его широкую спину. Выдыхаю, упершись ладонями в бедра.

– Похоже на побег, – говорю, когда дыхание приходит в норму.

– Прости, – Егор задумчиво чешет затылок. – Просто эта женщина странно на меня действует.

– Да уж…комнату на конюшне. Сразил наповал. Только знаешь, что? – делаю шаг к нему, застегиваю распахнутую куртку, обнимаю Карабаса за талию, заглядываю в его синие-синие глаза.

– Что? – переспрашивает Егор, когда пауза затягивается, потому что я банально утонула в его синих омутах.

Встряхиваюсь, вспоминая суть разговора. Ах да, ночевка мадам Плахотской на конюшне.

– Что-что…лошадок жалко, – вздыхаю тихо, пряча в воротнике его куртки улыбку. Вдыхаю пряный аромат своего мужчины.

– Кори, – растягивает Егор мое имя, и я чувствую, как он смеется. Отрываю лицо от его куртки и залипаю на его широченной мальчишечьей улыбке. И меня распирает от гордости за этого красивого мужчину. А еще оттого, что этот мужчина – мой. По крайней мере, сейчас. Что будет завтра – неважно, да я и не пытаюсь осмысливать и строить планы на будущее. Правда, они сами в голову лезут, планы эти, картинками из эфемерного будущего. А я и не противлюсь, тяну за ворот куртки, заставляя Егора наклонится, касаюсь губами его колючей щеки. Мужские пальцы сжимают меня в тисках и тихий стон опаляет ухо.

Улыбаюсь, щекой трусь об его щетину, кайфуя, и шепотом на ухо:

– Люблю тебя, мой Карабас.

Лучший способ дезориентировать противника – признаться ему в своей слабости. И хоть Егор на моей стороне, на мгновение расслабляет свою железную хватку, и я отпрыгиваю от него. Тут же загребаю в ладони снега и швыряю, угодив в плечо замершего конюха. Следом запускаю еще один снежок, слегка не рассчитав с траекторией. Снежок попадает точно в лоб.

– Ой, – зажимаю ладонью рот. Егор с удивлением отирает лицо от снега и бросает в меня сощуренный взгляд.

Прыскаю со смеху, наслаждаясь видом рассерженного мужчины в снегу. И, естественно, пропускаю удар. Снежок прилетает в грудь, а Карабас уже лепит новый, поигрывая им точно жонглер. Ответный снаряд не заставляет себя долго ждать.

– Мазила, – подначивает он, когда снежок разбивается у его ног. Он тоже промахивается, потому что на этот раз я внимательнее. А потом…обычная детская игра перерастает в снежную войну со стремительными атаками, погонями и тактикой сугробного боя с жаркими поцелуями.

В общем, до конюшен мы добираемся мини-клонами снежного человека, хохочущие и абсолютно счастливые.

– Ого, – присвистываю, замерев в высоких деревянных воротах. Конюшни? Кажется, я погорячилась. Это целый город за резным забором. Мини-город, утыканный деревянными жилыми домами и кирпичными постройками, о назначении которых я могу лишь догадываться. Ели в снежных шапках и аккуратно расчищенные дорожки, опоясывающие манеж, на котором вышагивал вороной жеребец. Невольно подаюсь вперёд, любуясь чистокровным жеребцом с благородной осанкой, высокой шеей с красивым изгибом. Даже не дышу, кажется, когда умелый наездник пускает этого красавца рысью.

– Идем, принцесса, – смеётся Егор, утягивая меня от манежа в сторону конюшен. Внутри тепло и пахнет сеном. Чисто, аккуратно. Я бы даже сказала идеально, но флер красоты развеивается отборным мужским матом и недовольным лошадиным ржанием. Похоже, кто-то очень сильно злится.

– Тьфу на тебя, кобыла упертая, – сдается мужчина и выходит из денника на дальнем краю длинной конюшни. Лязгает защелкой, что-то приговаривая, оборачивается и вдруг расцветает такой счастливой улыбкой, что аж спотыкаюсь на ровном месте, но сильная рука Егора удерживает на ногах. – Андреич, ну слава Всевышнему, – в его голосе столько облегчения, что мне сдается, мужчина даже приосанился, скинув сразу с десяток лет.

– Знакомьтесь, – в несколько шагов оказываемся рядом с мужчиной, которому на вид оказывается не больше сорока: острые черты лица, пытливый взгляд, сбитая фигура, – хотя в необъятном тулубе черта с два что-то разглядишь, – Дмитрий Сергеевич Браславский, наш главный ветеринар.

– О прекрасная нимфа, – протягивает Браславский, приобняв меня за плечи в попытке покрутить, как заморскую диковинку, – кто же вы? Какими ветрами вас занесло в нашу скромную обитель?

Не сдерживаю улыбки. Вот же паяц. И хулиган, судя по лукавой улыбочке, притаившейся в уголках обветренных губ. Качаю головой, но не успеваю и рта раскрыть.

– Карина – моя жена, – отрезает Егор, четко и веско.

– Вот так сразу: жена? – брови Браславского ползут вверх, но в зеленых глазах роятся смешинки. – А свадьбу зажилил, что ли?

– Не переживай, Брося, все еще будет, – смеется Егор, но руки моей не выпускает, тащит за собой. И мне кажется, или мой конюх намеренно утягивает меня от ветеринара? Хорошо, путь недалекий, и буквально за десяток шагов мы оказываемся у того самого денника, из которого с ругательствами выкатился Браславский. Но стоит Егору остановиться у ограждения, как нас встречает черная морда с умным взглядом в облаке снежно-белой гривы.

Вздох восхищения срывается с моих губ.

– Ну здравствуй, Лейла, – улыбается Егор, ладонью накрывая морду и нежно поглаживая. – Здравствуй, моя девочка, – и лошадь потирается об его ладонь в чистом удовольствии, признавая своего. Фыркает, заприметив меня. Егор притягивает меня ближе, обнимает за талию. – Знакомься, Лейла, это моя Кори.

Глава 12

Январь. Сейчас.

Знакомиться с лошадью – особое действо. Если не признает своего – все, лучше и близко к такому животному не подходить. Лягнет, цапнет, а то и покалечит. Знакомиться с ревнивой кобылой, которая не намерена ни с кем делить своего хозяина да ещё и матерью стала – целый ритуал. Для меня совершенно новый, хоть верховая езда когда-то была частью моего благородного воспитания. Но Лейла смотрит на меня своими нереально умными глазищами и вдруг одобрительно фыркает, переступая копытами и позволяя мне первой войти в денник. Я осторожно открываю калитку и…застываю, не в силах не то, что пошевелиться, я дышу-то с трудом. В дальнем углу денника лежит жеребенок, вороной, как мать, а рядом развалился еще один…точь-в-точь.

Оборачиваюсь на замершего за спиной Егора. Тот улыбается, поглаживая Лейлу по холке.

Двое жеребят – это…чудо. Самое настоящее, неподдельное, которое случается раз в жизни. И этот невозможный мужчина позволил мне прикоснуться к этому чуду. Увидеть своими глазами. И я ощущаю, как сердце срывается с ритма, разгоняя по венам тепло. А мне сейчас хочется только одного: прижаться к нему, вдохнуть его терпкий мужской аромат, ощутить жар его тела и задохнуться от удовольствия, которое острыми толчками будоражит кровь, жаром бьется между бедер. Похоже, я все-таки сошла с ума. Окончательно и бесповоротно.

Егор перехватывает мой взгляд и в его синих глазах я вижу отражение собственных чувств.

Не разрывая взглядов я делаю шаг, останавливаясь между ним и кобылой, ладошкой касаюсь широкой морды Лейлы, пальцами прочесываю снежно-белую гриву, заглядывая в темные, не по-животному умные глаза.

– Спасибо, – шепчу, улыбаясь. Лейла фыркает, мотнув головой, и неожиданно толкает меня в плечо. Я оступаюсь и падаю прямо в сильные мужские руки.

– Похоже, ты ей понравилась, – опаляет ухо горячий шепот. И мурашки стекают по позвоночнику. Боже, этот мужчина сводит меня с ума? А иначе, как объяснить, что я хочу его все время? Даже сейчас я готова отдаться ему прямо в деннике. Почувствовать тяжесть его тела, его горячий и твердый член внутри себя. Длинный и толстый, с крупной розовой головкой, перевитый венами. Такой красивый, что у меня перехватывает дыхание от одной мысли о нем. Переступаю ногами, потому что между ног пульсирует от желания. Облизываю губы и рвано выдыхаю.

– Боже, детка, – хрипло смеется Егор, проводя носом за ухом, с шумом вдыхая мой аромат. – О чем ты сейчас думаешь, а?

– О тебе, – не лукавлю.

– Обо мне? Или о моей конкретной части? – уже откровенно смеется, прижимая меня к себе, позволяя ощутить его твердость.

Закусываю губу, сглатывая стон.

– Ты слишком вкусно пахнешь, – оттягивает ворот куртки, прикусывает кожу на шее.

И не позволяет отпрянуть, когда за нашими спинами раздается вежливое покашливание.

– Я понимаю: дело молодое, – голос Браславского не звучит виноватым, а я ощущаю, как краснею, словно девчонка, застуканная отцом. – Но мне нужно украсть кавалера у милой леди. Работа, знаете ли, не стоит на месте даже в Новый год.

– Паяц, – фыркает Егор, но отпускать меня не торопится. Целует в висок. Прикрываю глаза, наслаждаясь его теплом и силой.

– Не думай так громко, детка, иначе я разложу тебя прямо здесь, – и разжимает руки.

Выдыхаю. Покачиваюсь, но крепкая шея Лейлы не позволяет упасть. Она удерживает и я благодарно улыбаюсь ей, лбом уткнувшись в покатый бок. Вдыхаю влажный запах опилок, кожи и горького дегтя.

Так и стою, пока Браславский с Егором осматривают жеребят. Я слышу их тихие голоса и неумелое ржание новорожденных скакунов. И просто дышу, унимая свое взбунтовавшееся либидо. В противном случае сама наброшусь на своего Карабаса.

– Идем, – Егор обнимает меня за талию, притягивает к своему боку. – Хочу, чтобы ты это увидела.

– Увидела что? – смотрю в его улыбающееся лицо.

– Идем и все узнаешь.

Узнать сразу не получается, потому что Браславскому все-таки удается затянуть моего Карабаса в офис и загрузить бумагами. Он выпадает из реальности на несколько часов, а я забираюсь с ногами в кожаное кресло и тоже выпадаю, наблюдая, как работает мой мужчина. Он внимателен и сосредоточен. А еще носит очки. И в них он такой сексуальный, что я не выдерживаю и ерзаю в кресле. До зуда в ладонях хочется потрогать его такого серьезного, провести пальчиками по колючим щекам и поцеловать. В этих модных очках в золотой оправе.

– Хочу тебя в этих очках, – срывается с языка прежде, чем я успеваю подумать.

Егор замирает. Медленно кладет на стол ручку, откладывает документы и, не глядя на меня, поднимается из-за стола. Также медленно обходит его, на ходу стягивая свитер, при этом чудом не сбив очки, которые так и остаются на нем. Еще шаг и на пол падают джинсы. Мой мужчина замирает передо мной, одетый лишь в дорогущие очки и возбуждение.

Его член оказывается прямо передо мной. Длинный, твердый, чуть подрагивающий. Облизываюсь, предвкушая, как коснусь его крупной головки губами, проведу языком по стволу, выбивая из своего мужчины сексуальные звуки.

Запрокидываю голову и тону в синем взгляде, до краев наполненном желанием.

– Ну что детка, – его голос нещадно хрипит. И я невольно тяну улыбку, что причиной этого темного взгляда и сорванного дыхания – я. – Вот он я, весь твой, – указательным пальцем поправляет очки и…отступает на шаг, вынуждая меня податься за ним. – Хочешь меня, да?

Киваю, как зачарованная ступая за ним к огромному окну, за которым горит алый закат. Егор прижимает меня к холодному стеклу, упираясь головкой в затянутое джинсой бедро. Его проворные пальцы пробираются под свитер, щекочут живот. Все внутри скручивается в тугой узел. Еще немного и лопнет. Снесет с ног к чертовой матери силой удовольствия. Закусываю губу, ладонями упираясь в стекло.

– Смотри, – шепчет, расстегивая ширинку и одним рывком стягивая джинсы до колен. – Черт, детка, – рычит Егор, увидев, что я не надела трусики. Тихо смеюсь. Подхватывает меня под живот, чуть прогибая, заставляя выпятить попку. Охаю, врезавшись влажной развилкой в горячий член. – Смотри, – повторяет он. – Все, на что падает свет – твое, – и одним мощным толчком заполняет меня до основания.

Он берет меня быстро, без нежности и прелюдии. Но мне иного и не нужно. Мы двигаемся в одном ритме, заполняя комнату стонами и влажными шлепками тел. И кончаем одновременно, едва солнце прячется за макушками темных сосен.

Обессиленные, мы устраиваемся на мягком ковре, соорудив подушки из собственной одежды. Егор тихо ворчит, ерзая, и укладывает меня на себя.

– Вот так лучше, – заключает, накрывая нас своей курткой. – Не хочешь перебраться в домик?

– Не-а, – улыбаюсь, оплетая своего мужчину руками и ногами. – Егор? – охаю, ощущая, как оживает его возбуждение, наливается и пульсирует.

– Сама виновата, – смеется Карабас, укладывая в свои ладони мои ягодицы. – Сладкая.

Короткий поцелуй в висок.

– Ты сказал… – начинаю, щекой улегшись на его горячую грудь.

– Это та самая земля, – соглашается с моими невысказанными словами. – Самурай рассказал, что ты мечтала о конюшне.

– Ты…

Смотрю в его глаза, сейчас темные, что чернила, и не нахожусь с ответом. Просто целую. Вместо тысячи ненужных слов и ничего не значащих “спасибо”.

– Я знаю… – заговариваю тихо. – Знаю, что на эту землю претендовали очень влиятельные люди. – Егор напрягается. Каждым позвонком ощущаю, как каменеют его руки, блуждающие по моей спине. И даже сердце, кажется, замирает на доли мгновений. – Знаю, что ты потратил все, что у тебя было. Ради меня.

– Кори…

Накрываю его губы ладошкой.

– Я просто хочу, чтобы ты знал. Никто и никогда не делал ничего подобного ради меня.

– Я люблю тебя, – целуя ладонь. – Моя невыносимая Принцесска.

– Ты просто невозможен, Карабас, – смеюсь, падая ему на грудь.

В дом мы все-таки перебираемся. Вернее, нас отвозит Браславский на своем огромном вездеходе, когда на часах уже далеко за полночь. Я засыпаю почти сразу, едва оказываюсь в тепле кровати, пахнущей зимней свежестью. В безопасности любимых рук.

Но утро приносит рев машин, чужие голоса и боль. Темную, выедащую внутренности, обращающую в пепел едва распустившийся цветок счастья.

Егора нет рядом и паника накрывает с головой, потому что где-то на подкорке я точно знаю, что происходит.

– Нет, нет, нет, – мотаю головой, отказываясь верить собственным догадкам.

И сейчас я ненавижу свою чертову интуицию, которая никогда не подводит.

Когда я оказываюсь на улице, одетая наспех и перепуганная отсутствием Егора, мой мир ломается и крошится осколками. Потому что первый, кого я вижу – мой отец.

Я словно бьюсь о невидимую стену, расшибаясь в кровь. Сердце рвется в груди, ломает ребра. И я хватаюсь за горло в надежде выдрать себе глоток воздуха.

Но все тщетно.

У ног барона Корфа лежит мой мужчина и по белоснежному снегу растекается багровое пятно.

Глава 13

Апрель. Сейчас.

Голоса звучат глухо. Я не хочу вникать, но невольно прислушиваюсь. Их двое…голосов. И они явно о чем-то спорят.

– Она же зачахнет, – возмущается женщин с мягким, чуть низковатым как для женского голосом. – Ей просто необходимо выйти из этой клетки, – а последние слова сказаны с явным презрением.

– Скачки, по-твоему, хороший способ отвлечься? – о, этот надменный мужской голос, от которого мурашки табуном по позвоночнику топчутся, я ни с кем не спутаю.

Вздыхаю, поднимаясь с кресла, в котором просидела…сколько?… не сосчитать. Кутаюсь в шаль.

В последнее время я слишком часто мерзну. И слишком боюсь барона Корфа, который давно перестал быть мне родным. Подхожу к окну и замираю. Сердце пропускает удар. За окном “горит” алым вся улица. Цвет вишни заполонил все вокруг. И я…вдруг остро осознаю, как надолго выпала из реальности. Вишни в огромном Бонне, где меня спрятали от всего мира, расцветают в начале апреля. Тянусь, чтобы открыть створку, вдохнуть сладкий аромат нагрянувшей весны, но снова останавливаюсь.

– Да, – вмешивается в спор третий голос. И его аргументы меняют все. – Кэр с детства любит лошадей. К тому же с недавних пор ей принадлежит целый клуб.

– Какой клуб? – снова барон. И я повторяю его вопрос одними губами, невольно улыбаясь. На этот раз барон…рассержен и недоумен. Похоже, мой…муж здорово озадачил старика. Неужели провернул сделку без его ведома?

Все чудесатее и чудесатее. Устраиваюсь на подоконнике, прислонившись щекой к прохладному стеклу, и слушаю. А мой припавший пылью временного забвенья мозг только и рад, что его, наконец, разбудили и заставляют обрабатывать полученную информацию. Хоть какую-то за…долгое время.

В тишине квартиры голоса становятся громче, отражаются от пустых стен. Да, я помню, что разбила все зеркала и картины. Помню, что от мебели в этой квартире осталась моя кровать, пара кресел и диван в гостиной, где спал Рих.

– Конный, – не сдает позиций Рих. Его голос изменился и странным образом не вызывает во мне отторжения. Сама мысль о том, что этот мужчина за дверью – успокаивает. Потому что сейчас напротив барона стоит мой друг детства, которого я потеряла, когда нам навязали чужие правила жизни.

– Зачем моей дочери клуб?

– Не твоей… – тихо шепчу, выводя узоры на запотевшем от моего дыхания стекле.

…Я не плачу, когда огромная черная машина уносит меня от мужчины, что стал смыслом моей жизни. Не плачу, когда беззвучно молю его встать, пошевелиться…сделать хоть что-то, чтобы я поняла – живой. Глаза сухи даже когда к моему Карабасу подлетает блондинка Лера. Нет слез, когда Егор так и остается недвижим. В тот момент мир исчез. Жизни не стало вместе с моим мужчиной, что остался лежать на багровом от его крови снегу. И последнее, что я помню – собственные слова:

– Поздравляю, барон, – и сердце рвется в лохмотья. – Сегодня ты потерял все.

– Я просто забрал свою дочь, – холодно в ответ.

– Сегодня ты потерял все, – повторяю и грудь сдавливает истерика. – Больше у тебя нет ни дочери, ни сына.

– Ты совсем не знаешь своего брата, – усмехается барон.

– О нет, это ты совершенно не знаешь моего брата…

Воспоминания красной нитью прошивают память. Возвращают прежнюю боль, только сегодня она во сто крат сильней.

– Чтобы жить, – легко отвечает Рих. Так, словно знает меня лучше меня самой. Странно, очень странно. И что-то внутри колет новым ощущением. Чем-то, что я упустила и никак не могу найти.

– В ее положении просто необходимо…жить, – добивает последним аргументом женщина с низким незнакомым голосом.

Выпрямляюсь, не веря услышанному, и зажмуриваюсь, как маленькая девочка, испугавшаяся сказочного злодея.

Чтобы прошептать на изломе дыхания мужчине, замершему в дверном проеме.

– Он не твой.

И сжать в тисках горло, потому что больно, словно ножом изнутри вспороли. Не от слов, нет, а от того, что не поняла раньше. Не догадалась, забывшись в собственной боли. И едва не потеряла все.

– Собирайся, – проигнорировав мои слова, говорит Рих. – Заезд уже через час, а нам еще в Дюссельдорф ехать.

– Он не твой, – повторяю как мантру, чтобы он знал – я все слышала и поняла. Все поняла и больше не позволю собой помыкать.

– Только не надо истерик, Кэр, – и в его тоне больше нет того Риха, который еще минуту назад защищал меня от барона. – У меня важная встреча и я хочу, чтобы ты присутствовала. В конце концов, это твой клуб. А я с детства терпеть не могу лошадей. Так что будь добра, раз уж ты решила…ожить, переодевайся и поехали.

выбираться из кокона трудно и страшно. Но я все-таки стягиваю себя с подоконника и некоторое время недоуменно пялюсь на простые джинсы и тонкий свитер под горло, оставленные Рихом на краю кровати. На полу черные кроссовки, а на ручке двери – ветровка в тон.

– Мы точно едем на деловую встречу? – спрашиваю уже в машине. – И где свита барона?

– О, значит не совсем “в отключке” была, – фыркает Рих, ловко выруливая на трассу. Сегодня он за рулем и я впервые вижу его таким…настоящим. Мужчиной. Без лоска и пафоса. Похоже, потерянные мною несколько месяцев здорово его изменили. – А свита никуда не делась, просто отстала, чтобы тебя не пугать.

– Ясно, – киваю, невольно бросив взгляд в зеркало заднего вида. Выискивая бароновских церберов, что всегда и везде следуют за мной черными безмолвными тенями. И это не ускользает от Риха.

– Они сильно отстали. Не хочу, чтобы нам помешали.

– В чем? – вдруг напрягаюсь и невольно кладу руки на живот в защитном жесте.

– Да не трясись ты, я тебя не обижу, – мрачнеет.

Верить страшно – я точно знаю. Но Рих…никогда не говорил ничего подобного. И эти слова в новинку не только мне, но и ему самому. Я вижу, как он стискивает на руле пальцы. Как гуляют желваки по его скулам. И каждая мышца в нем каменеет.

– Как называется клуб? – чтобы хоть немного вытрясти его из оцепенения.

– Коринна, – без паузы отвечает, словно ждал, что я спрошу.

– Красиво, – улыбаюсь, шепотом повторяя название, так созвучное с…Встряхиваюсь, не позволяя себе додумать.

– Да. Партнер твой назвал в честь одной взбалмошной девчонки.

– У меня есть партнер?

Да я еще с мыслью о наличии самого клуба не примирилась, а тут…партнер!

– Погоди, – перебиваю готового ответить Риха. – Не так быстро. Меня не было четыре месяца.

– Да-да, прохлаждалась в своей коме, – насмехается Рих, изобразив кавычки двумя пальцами правой руки, – я помню.

– Ты ничего не знаешь, – вдруг злюсь. Он ведь действительно не знает, что его покровитель барон отнял у меня целую жизнь. И что если бы не случился этот разговор за дверью – я бы оттуда так и не вернулась.

– Как посмотреть.

– Что, барон поделился своими подвигами? – не сдерживаю сарказма, чтобы горечь вновь не растеклась по венам. Больше нельзя.

– Нет.

– Тогда…

Но Рих не позволяет договорить, внезапно сворачивая с трассы на грунтовку.

– Рих? Что происходит?

Он вдавливает в пол педаль газа, за пару минут теряясь за кронами деревьев. Вцепляюсь в сиденье. Мне страшно. Сердце гулко бьется за грудиной, сминая ребра, пульс рвет вены. И хочется заорать от внезапной гонки, но горло перехватывает.

– Все-все… – торопливо успокаивает Рих, сбрасывая скорость, выруливая к небольшому озерцу, на берегу которого стоят два черных внедорожника. – Приехали, Кэр. Все хорошо. Тебе нельзя нервничать.

Киваю, как завороженная глядя в лобовое стекло. Желание поорать и настучать Риху по голове за его лихачество исчезает, стоит увидеть мужчину, выпрыгнувшего из нутра черного монстра.

– Знаешь, Кэр, – краем глаза улавливаю, как Рих откидывается на спинку кресла. Он тоже смотрит на мужчину, что распахивает заднюю дверцу. И из нее весело выкатывается девчушка лет пяти в ярко-желтой курточке и вязаной шапочке с разноцветным помпоном. Мужчина подхватывает ее на руки, подкидывает высоко. Она хохочет. А я не могу оторвать от них взгляд. Я знаю этого сильного, улыбающегося во весь рот мужчину. Родного и близкого. И девочка на его руках совершенно точно не его дочь. – Я очень люблю тебя. Всегда любил, с самого детства. Но этой любви мало, чтобы жениться. Наверное, так любят сестру. И я…я, знаешь, многое понял. И прошу у тебя прощения. За все. И будь счастлива.

– Разве можно быть счастливой, потеряв целую жизнь? – и сейчас я смотрю в его темные глаза, в которых отражается счастье. Так вот значит, чья эта девчушка.

– Значит, это была паршивая жизнь, – подмигивает он и выбирается из машины. Но не бежит за своей красоткой, не отлипающей от строящего рожи мужчины. Похоже, она вьет из него веревки. Рих обходит машину и распахивает мою дверцу. Протягивает мне руку.

– Идем, Кэр, у тебя впереди новая жизнь.

И я вкладываю ладонь в его, позволяя ему вытянуть меня в эту самую новую жизнь. Он подталкивает меня, как ребенка, что едва научился ходить.

– Не знала, что у тебя есть дочь, – говорю тихо.

– Да я сам не знал, – пожимает плечом. – Но иногда, Карина Анна фон Корф, жизнь подкидывает нам невероятные подарки, от которых просто невозможно отказаться. Так что бери и наслаждайся.

И протягивает мне документы о расторжении брака.

– Просто живи, Кэр. Эй, я уже ревную! – наигранно обиженно поддевает он девочку, в один миг переключив все свое внимание на белокурую егозу, совсем на него не похожую. Она замирает в мужских руках. Одна секунда, две, три…и вот она уже на земле и маленьким смерчем влетает в широкие объятия своего отца.

И мне вдруг тоже хочется промчаться навстречу улыбающемуся мужчине напротив, обнять его, вдохнуть родной запах и снова почувствовать, что жива.

Но он сам сокращает расстояние между нами, сгребает меня в охапку, целует в висок.

И я обнимаю его так крепко, что становится трудно дышать, но я ни за что его не отпущу. Как ему удается сдвинуть меня в сторону – ума не приложу, но вот он прижимает меня к своему боку, такую маленькую и беззащитную в его руках, что я просто затихаю, уткнувшись носом в его грудь.

Он достает из заднего кармана ключи, бросает Риху.

– Документы и деньги в бардачке. Еда и все необходимое в багажнике.

– Спасибо.

– Ерунда, – отмахивается этот невозможный мужчина. И мне становится тепло-тепло от осознания, что я рядом с тем, кто меня любит.

– Нет, не ерунда, – упрямится Рих. – Спасибо за дочь.

– Если что-то понадобится – мой номер у тебя есть.

Рих кивает. А через минуту тишину леса взрезает рев мотора черного монстра, уносящего из моей жизни еще одного важного мужчину.

Поднимаю голову и встречаюсь с серо-рыжими глазами родного брата.

– Привет, куколка. Давно не виделись.