Текст книги "Кофе с молоком"

Автор книги: Лана Балашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Лана Балашина
Кофе с молоком

 
Была я баба нежная —
А стала баба снежная…
И стою, смеюсь. Зареветь боюсь. Потому что я считаю:
Зареву – сейчас растаю.
 

В.Долина

Часть 1

Так уж случилось, что в городе, где я родилась, у меня не только подруг и друзей, но и знакомых было мало.

Большую часть сознательной жизни я прожила с мамой в маленьком южном городке, куда она когда-то попала по распределению после института. Там же я закончила школу и уехала учиться в Питер.

Оставшись одна, мама продала нашу квартиру и перебралась в домик, оставшийся от родителей, к недавно овдовевшей старшей сестре. Старшей – это условно, сестры были двойняшками, и разница в возрасте у них не превышала двадцати минут. Тетя всегда смеялась, что эти двадцать минут – самые главные в ее жизни! Я была рада за маму, потому что тетю, Ирину Васильевну, очень любила, да и другой родни у нас не было. Обе сестры всю жизнь проработали в школе, только моя мама преподавала русский язык, а тетя – английский.

Как я любила приезжать домой на каникулы!

Дом был старым и уютным. На маминой половине была большая гостиная с удобными креслами и огромным столом, за которым мы и проводили все вечера. Висящий низко над столом абажур освещал наши лица и руки, отбрасывал кружевные тени по стенам. В прихожей мирно тикали часы, отмеряя неспешно текущее время…

Иногда мы усаживались в старенькую «Волгу», оставшуюся тете в наследство от мужа, и разъезжали по окрестностям. А вечерами подолгу и со вкусом пили чай со свежей выпечкой и домашним вареньем, и разговаривали, разговаривали… Обсуждали прочитанные книги, фильмы, реформу образования, передачи канала «Культура»… В общем, пир души, честное слово!

Училась я хорошо, так что забот маме и тете не доставляла. Чтобы облегчить финансовые проблемы, добавляла к своей стипендии небольшие приработки от перепечатки чужих научных работ, подрабатывала на кафедре. А последний год вовсе проработала штатным секретарем вечернего подготовительного отделения, куда меня по знакомству пристроил наш декан.

Последние каникулы закончились, я вернулась в Питер.

Поздно вечером позвонила тетя:

– Полина, несчастье. У Кати плохо с сердцем. Приезжай скорее…

Упавшим голосом я спросила:

– Что, так плохо?

Тетя заплакала:

– Плохо. Оказывается, врачи еще в прошлом году предлагали лечь на обследование, но она наотрез отказалась…

– Тетечка, вы меня ждите, я уже еду!

Уши заложило, как в самолете. Уж и не помню, как собрала вещи, как добралась до вокзала. Не помню попутчиков по купе, помню только стук колес: «Мама, мама, мама…»

Только через три недели я вернулась в институт, чтобы написать заявление о переводе на заочное отделение.

Наш декан Семен Израилевич выслушал мою историю, посидел молча, о чем-то думая, пожевал сухими белыми губами и сердито сказал:

– Пиши заявление на индивидуальный план, я с ним сам к ректору пойду…

Видимо, ректор внял просьбе нашего старика, потому что уже через два дня, получив программу курса и экзаменационные вопросы, я была дома.

Маму перевели из реанимации в обычную палату, но лучше ей не становилось. Я дважды в день прибегала к ней. Врачи и медсестры сквозь пальцы смотрели на нарушение режима, потому что младшего персонала не хватало, да и санитарка была всего одна на все отделение. А я и полы мыла, и в столовой помогала, и за тяжелыми присматривала.

Меня беспокоило только то, что деньги, оставшиеся от продажи квартиры и ремонта дома, таяли на глазах. Последние их остатки ушли на лечение и лекарства. У тети просить было бесполезно, учительская пенсия – вот и все ее доходы.

Я посоветовалась с ней, и мы решили сообща, что мне нужно найти работу.

Сидя за столом, я написала текст объявления. Что-то вроде того, что студентка пятого курса престижного ВУЗа ищет работу секретаря с возможностью последующего трудоустройства в качестве экономиста, опыт работы в офисе имеется. Да, еще я указала умение работать с ПК и, по настоянию тети, упомянула владение разговорным английским.

– Конечно, тетя, газетную статью я переведу без словаря, а вот насчет разговорного… У меня и практики никакой давно не было…

– Не было – так будет, – твердо сказала она. – Отныне мы с тобой дома только на английском языке будем общаться, ты быстро все наверстаешь.

Утром я отнесла объявление в газету. С тревогой пересчитав оставшиеся деньги, заплатила в кассу довольно приличную сумму и, осведомившись о выходе номера газеты, обрадовалась: редакционная тетка уверила меня, что уже завтра утром объявление будет напечатано!

Мама мое решение неожиданно одобрила.

– Тебе пора становиться самостоятельной. – Она слабо улыбнулась бледными губами. – А за меня не переживай, мне уже лучше.

Я достала из сумки несколько газет с объявлениями, которые мне подарила девчонка-вахтер из редакции, и мы с ней стали их просматривать.

Объявления потенциальных работодателей я обвела жирной чертой, решив, что сегодня же к ним забегу. Таких объявлений набралось с десяток, и я решила предварительно обзвонить всех по указанным в объявлении номерам.

Как выяснилось, правильно сделала, потому что в трех местах удивились и сказали, что давно уже приняли на вакантные места работников, в трех мне ответить не пожелали, а в двух пригласили на собеседование.

Чмокнув маму в щеку, я направилась по первому адресу.

Нужный мне офис располагался в первом этаже неказистого особнячка. Когда я открыла входную дверь, сразу услышала визгливый женский голос, распекавший кого-то по телефону.

Я заглянула в приемную. За секретарским столом сидела полноватая блондинка лет сорока, с желтоватыми пергидрольными кудряшками и очень черными бровями. Она подняла на меня глаза и с неудовольствием рявкнула:

– Вам кого?

Сжимая в руках папку с резюме, с достоинством ответила:

– Я по объявлению. Вы пригласили меня на собеседование…

– Я?! – злобно взвизгнула блондинка.

На ее крик из соседнего кабинета появился довольно молодой, но уже лысый, толстяк. Он поморщился:

– Нина, да что ж ты кричишь так? Это я пригласил девушку, нужно, в конце концов, принять секретаря.

Нина злобно сказала:

– Послушай, я еще от предыдущей не оправилась, так ты опять за свое…

Он пожал плечами:

– А на все звонки отвечать будешь ты? Милая, иди домой, я тебя умоляю…

Блондинка взвилась:

– Конечно, и оставить тебя наедине с очередной свистушкой!!!

Толстяк не сделал даже попытки извиниться передо мной за нелепую сцену, поэтому я повернулась и пошла к дверям.

В коридоре натолкнулась на молодого парня. Он подмигнул мне и кивнул в сторону приемной: «Высокие отношения!»

Я фыркнула, а он вышел вслед за мной.

– Она сегодня нам уже человек пять клиентов отпугнула. Работу ищешь? – деловито осведомился он. – Кто ж так делает-то? Надо пройтись по знакомым, по родственникам, получить какую-нибудь рекомендацию. А так, за здорово живешь, кто ж тебя возьмет?

– Да нет у меня никаких знакомых. Я тут в газете несколько объявлений нашла, вот и хожу.

Парень заглянул в газетный лист и сморщил нос:

– Туфта это все! Платить будут копейки. Да и фирмы, так себе… Я о них ничего не слышал…

Я уже спустилась с крыльца, как парень окликнул меня:

– Эй, погоди! Я тут на днях был у ребят, мы у них по субподряду ставим вентиляцию на заводе. Так вот, вроде и офис приличный, и начальника я их по работе знаю, хороший мужик. Ты черкни мне телефончик свой, а я у них завтра поспрашиваю.

– Так может, им никто и не нужен?

– Может, и не нужен. Только секретарша их при мне пучок бананов съела, и нахваливала очень. А потом еще по телефону звонила, чтобы ей муж бананов прикупил.

Я непонимающе уставилась на него:

– И что?

Он ухмыльнулся:

– Что-что, беременная она, вот что.

Я растерялась:

– Может, человек бананы с детства любит?

Он покачал головой:

– У меня глаз – алмаз. Зуб даю, что беременная. Значит, скоро начнет по консультациям ходить, отпрашиваться, а там и декрет не за горами. Работник из нее теперь никакой, ясно? А тут и ты как раз нарисуешься. – Он засмеялся: – Давай свое резюме и телефончик. Или боишься, названивать буду?

Я смутилась:

– Да нет, что вы…

Следующий офис меня порадовал обилием мрамора и золота в наружной отделке. Впрочем, внутрь меня не впустили: обеденный перерыв. Я перешла дорогу и уселась на скамью в сквере.

Внимательно изучила газетные объявления, опубликованные сегодня. К моему изумлению, почти каждое третье объявление заканчивалось словами: «Интимных услуг не оказываю». Что же, они все считают, что именно этого потенциальный работодатель от них потребует?! Я с ужасом подумала, что в своем объявлении этого не написала… Мне это и в голову не пришло!

Заметив некоторое оживление у дверей офиса, я поняла, что обеденный перерыв закончился.

Внутри офис оказался таким же помпезным, как и снаружи.

Я заглянула в приемную.

Холеная блондинка подняла от журнала «Космополитен» умело подкрашенные глаза и недовольно спросила:

– Вам кого, девушка?

Я с достоинством ответила:

– По объявлению. Мне назначили собеседование.

Она с откровенным презрением рассмотрела мой английский (действительно английский, я купила его во время прошлогодней поездки в Лондон по программе обмена студентами) костюм. Сама она выглядела так, словно ежеминутно ждет приглашения в ресторан. Впрочем, к роскошной обстановке офиса ее костюм подходил больше, чем мой.

Она полюбопытствовала:

– А вы в каком конкурсе участвовали?

– Простите?! – недоуменно спросила я.

– Да что ж у вас там, совсем бестолковых присылают? – возмутилась девица. – Ясно же было сказано: только призеры конкурсов! Я вот, например, дошла до «Красы России».

– И что же помешало получить корону? Не иначе, зависть конкурентов и интриги соперниц?

Она уловила насмешливую нотку и презрительно сощурилась:

– Я сама отказалась! Они там какие-то еще творческие конкурсы затеяли, прямо детский сад! Книжки велели прочитать, да я их еще по школе помню… Чего зря голову забивать? Тем более мне подруга позвонила, предложила хорошую работу. Так что я не жалею ничуть. И начальник у меня душка, и, к тому же, еще не женат.

Как-то чувствовалось, что надежда окольцевать начальника застряла в голове девушки.

– А это что такое? – спросила она, глядя на тоненькую папочку в моих руках.

– Резюме.

– А-а-а…. – с уважением протянула девица. Просмотрев страничку, она снисходительно порекомендовала: – Может, тебе лучше в секретариат обратиться?

Неожиданно дверь распахнулась. Вошедшие явно слышали последние слова девицы, потому что тот, что постарше, он шел первым, посмотрел на меня, сощурился и бросил через плечо спутнику, молодому темноволосому парню лет тридцати с порочно-красивым лицом:

– Ну вот, а ты жаловался, что пойти не с кем…

Парень оценивающе осмотрел меня и сказал, сморщив нос:

– Детка, ты совершеннолетняя? Не хочется, чтобы мне к моим подвигам добавили растление малолетних, знаешь…

Я растерянно уставилась на них.

Старший, заметив панику в моих глазах, сказал:

– Артур, не пугай девушку. – Заметив папочку с резюме, протянул руку: – Можно?

Он бегло просмотрел два машинописных листка. Спросил:

– Английский откуда?

– В институте получила смежную специальность, и дважды по обмену ездила в Лондон.

Он кивнул, спросил:

– Пишешь грамотно?

Я кивнула.

Он довольно нахально рассматривал мое лицо, и я почувствовала, что краснею.

Артур буркнул:

– Знаешь, Марат Ильич, отправь-ка ее в секретариат. А я себе подберу что-нибудь более экзотическое, – он кивнул в сторону девицы, – в пару к твоей Марго.

Мужчина, наконец, отвел от меня взгляд, и, не стесняясь нашим присутствием, повернулся к приятелю:

– Послушай, давай меняться?

Артур насторожился и уточнил:

– Ты хочешь поменять Марго вот на эту девушку, я правильно тебя понял?

Старший добавил:

– И за мной ящик Хенесси.

Заметив, что они готовы ударить по рукам, я вмешалась:

– Простите… Не хочется вводить вас в лишние расходы… Боюсь, что не сумею справиться со своими служебными обязанностями. И в конкурсах я никогда не участвовала, разве что в десятом классе мне дали второе место на городском конкурсе чтения пушкинских стихов. Но вас ведь это не интересует?

Я торопливо сунула папочку в сумку и направилась к выходу.

Артур (я подозреваю, что он огорчился утратой перспективы получить бесплатный Хенесси!) насмешливо остановил меня:

– Куда ты? Мы ведь еще даже не обсудили твою зарплату. Мы – люди не жадные… Смотри, как бы не пожалеть потом!

– Артур, не уговаривай ее, – остановил его приятель. Он откровенно улыбнулся: – Надумаешь – приходи. Ты мне понравилась.

Я толкнула тяжелую входную дверь и вышла на улицу. Про себя твердо решила, что ни маме, ни тете о собственном опыте общения с работодателями докладывать не буду.

Расчесывая на ночь волосы, я ругала себя на все корки, но от неприятного осадка, связанного с моими поисками работы, избавиться так и не смогла. В принципе, ничего страшного со мной не произошло, но на душе было противно. Вспомнился почему-то дурацкий ящик коньяка… Никогда раньше мне не было так обидно…

Редакционная тетенька сдержала слово: в утренней газете мое объявление было опубликовано. Однако сегодня меня это радовало значительно меньше.

Огорчений добавило и то, что по поводу работы никто не звонил.

Мама утешила меня:

– Не огорчайся, главное, что сделан первый шаг. Я думаю, что у тебя все получится.

Возвратившись домой, я занялась приготовлением обеда. Из-за шума льющейся воды не сразу услышала телефон, и бегом ринулась искать его, надеясь, что это звонят по объявлению.

На мое запыхавшееся «Алло!» голос в трубке вежливо пояснил:

– Я от Влада.

Упавшим голосом пробормотала в трубку, что никакого Влада не знаю.

Девушка расстроилась:

– Извините за беспокойство, наверное, я что-то спутала… Это по поводу работы, вы не давали объявление?

Я заторопилась:

– Нет, нет, это именно я! Извините, но я просто не знаю имени вчерашнего молодого человека. Он обещал осведомиться у вас…

После того, как недоразумение прояснилось, мы быстро договорились о встрече.

Кое-как покидав все в кастрюлю и предупредив тетю, чтобы присмотрела за ней, я помчалась по адресу, названному девушкой.

К моей радости, офис оказался неподалеку от нас, и я, правда, чуть запыхавшись, уже через несколько минут изучала его вывеску.

Офис мне понравился: очень чисто, свежий ремонт, много зелени. Славно и без претензий! В эркере стоял огромный аквариум, и я залюбовалась пестрым разноцветьем его обитателей.

Широкая дверь вела в приемную. Это была большая комната с удобной и современной офисной мебелью, здесь хорошо пахло кофе и, почему-то, свежей выпечкой. В приемную выходили еще две двери. Одна из них была приоткрыта, и оттуда доносились голоса. Видимо, шло совещание, потому что крупная светловолосая девушка ринулась мне навстречу, прижимая палец к губам.

Я шепотом сказала:

– Вы мне звонили…

Она кивнула, на цыпочках прошла к двери, за которой шло совещание, и тщательно прикрыла ее.

Уже нормальным голосом она предложила мне присесть, внимательно всмотрелась в мое лицо…

– Влад говорил, что вы заканчиваете институт. Это правда?

Я пожала плечами:

– Правда. Так получилось, что заканчивать приходится заочно, вот и ищу временную работу.

Она просияла:

– Вот и здорово, что временную!

Я с недоумением уставилась на нее и она пояснила со вздохом:

– Беременная я. Уже неделю голову ломаю, как быть… Очень уж работу терять не хочется, а второй секретарь нам как-то ни к чему.

– Да почему терять-то?

Она вздохнула:

– Муж у меня болеет, живем, фактически, на мою зарплату. Так что я, как только рожу, постараюсь выйти на работу. Поэтому и хотела бы, чтоб на моем месте поработал человек временный… Кстати, Алевтина Сергеевна, это наш главный экономист, говорила, что собирается к дочке уехать, как пенсию оформит. Ей как раз полгода еще осталось.

– Ну, я так далеко не загадываю, – дипломатично заметила я. Вчерашний опыт хождения по офисам прибавил мне мудрости не давать поспешных обещаний.

Вообще, я считала, что если мужик здоров настолько, чтобы завести ребенка, он должен позаботиться о нем и его матери. Видимо, это было написано на моем лице, потому что девушка покраснела и нахмурилась:

– Ты о моем муже плохого не думай! Он у меня замечательный, и все у нас наладится, дай срок. Контузия у него… Он электриком работал в части, а потом завербовался на восстановление Грозного. Заработать хотел нам на квартиру…

Я отчаянно смутилась, прижала руку к груди:

– Вы извините меня, ради бога! И можете ничего мне не рассказывать, это ваше личное дело, с кем жить… Разве я имею какое-нибудь право?..

Она поправила волосы и поднялась:

– Я просто поясняю, почему постараюсь выйти на работу как можно скорее. И, конечно, ты мне очень в этом отношении подходишь…

Я резонно заметила:

– Да может, я твоему начальнику не понравлюсь, или он мне!

Она глянула на меня и скептически хмыкнула:

– Ну, за Александра Алексеевича я спокойна. Он тебе понравится, вот увидишь. Я ему вчера призналась, что беременна, так что он в курсе.

– Может, и не надо было признаваться, пока ничего не видно?

Она горестно вздохнула:

– Токсикоз у меня сильный. Тошнит все время, и давление выше 60 не поднимается. А вчера резко выпрямилась – в глазах потемнело. Мужики мне хотели скорую вызвать, так что пришлось все рассказать. – Долго горевать она не умела, фыркнула и нараспев произнесла: – Каратаев меня домой на своем джипе подвез, прямо как королеву. Наши сплетницы подъездные чуть со скамейки не упали!

– А муж не ревнует к начальнику?

– Нет, они сто лет знакомы. Когда-то мой Сашка служил в одной части с Каратаевым.

Беседу прервал селектор. Мужской голос произнес:

– Зина, кофе, пожалуйста! И Иванова найди срочно, пусть принесет договор с карьером.

Зина ловко поднялась, составила на поднос чашечки и включила кофейный агрегат. В одну из чашек она добавила четыре чайные ложки сгущенного молока, и, заметив мое изумление, пояснила:

– Это Александру Алексеевичу, он так любит. Зато главный инженер пьет вовсе без сахара. Я в целях похудения пыталась как-то, так и не смогла: гадость ужасная! – Зина забавно сморщила нос, и я улыбнулась.

Она ловко открыла дверь, удерживая поднос одной рукой, и проскользнула внутрь. В приоткрывшуюся дверь я услышала сердитый возглас: «Зина, Иванова срочно!»

Видимо, у Зины и действительно был токсикоз, потому что из кабинета она выскочила с белым лицом. Я подскочила к ней и успела подхватить ее, иначе она просто свалилась бы на пол. Устроив ее в кресле для посетителей, я бросилась открывать окно.

Зина слабым голосом сказала:

– Это ничего, там накурено просто сильно…Я посижу чуть-чуть…

На мой взгляд, лучше ей не становилось! Я вспомнила, что по дороге видела на одном из кабинетов надпись «Медпункт», и бегом помчалась по коридору.

– Там Зина, в приемной… плохо ей…

Через пару минут немолодая женщина в белом халате с моей помощью увела Зину к себе. Мы устроили ее на кушеточке.

Медсестра сломила кончик ампулы, и в комнате резко запахло нашатырем. Она искоса глянула на меня и сказала:

– А ты иди, иди себе. Чего приемную бросать?

Я вернулась в приемную как раз вовремя.

– Зина, где Иванов?!

Я нашла в списке телефонов его фамилию:

– Вас срочно к директору. С договором по карьеру, – вспомнив, добавила я.

В приемную заглянул худой парень в очках, рассеянно поинтересовался, где Зина, и попросил срочно снять копию документа.

Хорошо, что техника в любом офисе похожа. Пока я копировала листки, появился, видимо, Иванов. Я кивнула ему на дверь.

В этот момент курьер принес документы для бухгалтерии, и я расписалась в журнале, потом по телефону попросили соединить с главным экономистом, потом я приняла факс…

– Зина, еще кофе, пожалуйста!

Я пожала плечами, включила агрегат и полезла в шкаф за посудой.

В дверях я замешкалась: удержать поднос одной рукой, как Зина, я не смогла, поэтому, исхитрившись, повернула ручку коленом.

К слову сказать, все были так увлечены разговором, что на меня не обратили никакого внимания. Я собрала пустые чашки на поднос, включила сплит на вентиляцию. В комнате действительно дым стоял столбом.

Мужчина, сидевший во главе стола, хмуро буркнул:

– Спасибо, Зина!

Я про себя хмыкнула, но комментировать ничего не стала.

Наконец, совещание закончилось, и народ потянулся к выходу.

Иванов, вытирая потный лоб, попросил меня срочно отправить факсом текст договора.

К этому времени второй телефон звонил, не умолкая. Хорошо, что список у Зины был составлен толково, и мне удалось отправлять звонки по назначению.

В какой-то момент я подняла голову и смутилась: в дверях кабинета стоял директор фирмы, и с ним мужчина лет тридцати в дорогих стильных очках. Оба внимательно меня разглядывали.

Каратаев весело спросил:

– Ты кто?

Поднявшись, пояснила:

– Я на работу пришла устраиваться…

– А Зина где?

– Ей плохо стало, и мне пришлось ее подменить.

Каратаев повернулся к своему спутнику:

– Ну вот, а ты говорил, что толкового секретаря найти трудно. – Он кивнул мне: – Решено, мы тебя берем. Иди в кадры, пиши заявление.

Я замялась.

Он заметил, усмехнулся:

– Ты о зарплате? Иди, иди! Не обидим.

Я кивнула, но по моему лицу он понял, что я еще не все решила, и нахмурился:

– Чего еще?

Я решилась. Непохоже было, что его это интересует, но все-таки…

– Я там, в объявлении, не написала, что интимных услуг не оказываю.

– Каких? – неожиданно растерялся он.

– А никаких, – уже твердо ответила я.

Он переглянулся с приятелем, и оба засмеялись.

– А вот, скажем, кофе подать – это интимная услуга, или как?

У меня отлегло от сердца. Какая же я все-таки идиотка! Уже радостно я замотала головой:

– Нет, кофе – это можно.

Каратаев вздохнул:

– Ладно, ты мне потом скажешь, что считаешь интимными услугами. Если хочешь, можно в письменном виде. – Я покраснела, а он ухмыльнулся и сказал: – Ну, если мы обо всем договорились, иди в кадры и завтра с утра выходи на работу.

Жизнь постепенно налаживалась.

Маме стало лучше, и скоро мы с ней вечерами даже гуляли в больничном парке. Я рассказывала ей о своей новой работе, а мама внимательно слушала меня.

В офисе меня приняли хорошо. Александр Алексеевич оказался замечательным начальником: добрым, веселым, требовательным, но без придирок. С работой я справлялась, и замечаний ни от него, ни от нашего главного инженера Глеба Юрьевича не получала. Коллектив фирмы, в большей своей части мужской, принял меня. Девчонки из бухгалтерии забегали ко мне за новостями, и просто поболтать. Особо близких отношений у меня ни с кем, правда, не сложилось.

Каратаев часто задерживался по вечерам.

Поскольку дома у меня компьютера не было, я оставалась после работы и писала курсовые и контрольные, используя офисную технику.

Каратаев заметил это и частенько приходил ко мне в приемную выпить чашку кофе. Расспрашивал меня о семье, о том, где учусь.

Удивился:

– Так ты институт заканчиваешь? А чего искала работу секретаря?

Я пожала плечами.

– Кто ж меня без диплома на работу возьмет? Да и знакомств и связей у меня тоже нет. Я, если честно, и этой работе рада. Мама у меня болеет сильно.

Правда, в последнее время я заметила, что Глеб Ворошилов, наш главный, странно поглядывает на меня, и подумала, что вечерние посиделки в офисе лучше прекратить. Мысленно я дала себе слово, что с первых свободных денег куплю себе компьютер. Ноутбук, конечно, был бы лучше, но стоил он гораздо дороже, поэтому я приняла компромиссное решение.

Быстро летело время. Еще одним плюсом новой работы было то, что наш дом располагался совсем неподалеку, минут десять быстрой ходьбы даже на шпильках. Когда я убегала на работу, за мамой присматривала тетя.

Ближе к новому году все шумно и подолгу обсуждали приближение каникул, отыскивали в Интернете новогодние туры и живо интересовались стоимостью путевок в теплые страны. По сложившейся традиции, корпоративный праздник отмечали за городом, в пансионате.

Ко времени наступления католического Рождества настроение в коллективе стало окончательно праздничным. Этому способствовало и то, что все получили 13-ю зарплату. Я на нее не рассчитывала, потому что не проработала еще полный год.

В обед Зина умчалась на очередную медкомиссию с мужем, и я осталась одна. Девчонки шумно обсуждали покупки и наряды. Ирка Самохвалова приобрела шубку и торжественно прохаживалась в ней по коридору. Шубка ей шла, и я похвалила покупку.

В дверях кабинета появился Глеб Юрьевич.

Он сощурился:

– Тебе действительно понравилась эта шубка? Хочешь, куплю тебе такую? – От неожиданности я растерялась, а он интимно склонился над стойкой: – Я отправил жену с девчонками в Испанию, и на праздники совершенно свободен. Давай, поедем на каникулы куда-нибудь? В Суздаль, например.

Я выпрямилась с достоинством:

– Спасибо, Глеб Юрьевич. Я думала, что мы все выяснили до того, как я оформилась на работу.

– Да помню я, помню! Я же не предлагаю тебе развлечься в рабочее время! Это – совсем другое.

– Извините, но у меня другие планы, – твердо отказалась я, поднимаясь.

– Ну, ну, и какие же, позвольте полюбопытствовать?

– Я еду в Питер, на сессию, – очень вежливо пояснила я.

Мой тон не обманул его. Он поймал мою руку и сжал:

– Почему мне кажется, что ты сделала ставку на Каратаева? Учти, напрасно тратишь время…

Я с трудом вытянула руку.

В этот момент в дверях кабинета появился сам Каратаев, в куртке нараспашку.

– Полина, ты чего такая красная? – громко спросил он. – Не заболела?

Я отрицательно помотала головой.

Он протянул мне незапечатанный конверт, и я невольно заглянула в него.

– Это твоя премия. Надеюсь, в Питере пригодится. Когда едешь?

– Первого, вечером.

– Так ты что, в «Лесную сказку» не собираешься?

– Я не знаю…

Он сердито сказал:

– Вот еще! Чтоб обязательно была.

– Да я билеты уже взяла!..

– Я сам тебя к поезду отвезу. Мне все равно первого к отцу надо, а то обидится.

Он энергично кивнул нам обоим и вышел из приемной, так и не застегнув куртку.

– Как-то чувствуется, что Каратаеву ты отказать не можешь, – съехидничал Глеб.

– Могу, но не хочу, – серьезно ответила я.

Неприятный разговор прервался с приходом Зины. Она уже заметно поправилась и выглядела замечательно: разгоревшиеся от мороза и ходьбы щеки, сияющие глаза.

– Полинка! Все прошло просто замечательно! Профессор Заславский, который оперировал Сашке позвоночник, так и сказал: «Значительный, значительный прогресс!»

Я всплеснула руками и полезла к Зине с поцелуями.

Мы все переживали за ее Сашку и боялись медкомиссии. Но раз сам профессор сказал, значит, все и правда хорошо.

Ворошилов скрылся в своем кабинете, а Зина тихо спросила меня:

– Чего? Подъезжал к тебе, что ли?

Я смутилась, а она сердито сказала:

– И чего человеку надо? Жена – красавица, дочки – умницы, так нет же… У него роман с Ленкой Колесниковой из юротдела. Только Ленка – дура. Она для Ворошилова – вроде игрушки. Поиграет и бросит. А девка-то надеется. Она вон нашему прорабу Ромке Нагайцеву ужас как нравится, только Ленка на него и смотреть не хочет. Где уж ему до Ворошилова… А по мне, так Ромка в сто раз лучше. Как-то, по весне, у нас на промбазе кошка, всеобщая любимица, родила котят. Один из малышей вылез прямо в периметр, а там волкодавы с меня ростом. Все растерялись, Манька мечется, а Ромка перепрыгнул через заграждение и котенка вытащил.

– И чего, волкодавы его не тронули?

Она засмеялась:

– У Ромки лицо такое, когда он сердитый, что его и волкодавы испугаются.

Время шло, а я все сомневалась, идти ли мне на корпоратив, как в офисе называли совместное празднование Нового года, все-таки праздник семейный… Услышав о моих сомнениях, и мама, и тетя дружно стали меня уговаривать:

– Чего тебе с нами дома сидеть?

И я решилась.

За оставшиеся до праздника три дня купила тонкий шелк цвета гранатовой кожуры, и с помощью тети раскроила материал.

Платье получилось замечательным. Переворошив мамину шкатулку, я вышила верх платья стеклярусом и бусами.

Пришлось, правда, разориться на новые туфли, но они того стоили, честное слово!

Критически осмотрев меня, тетя вздохнула и принесла атласный футляр. Открыв его, я ахнула: в уютных гнездах лежали гребни необыкновенной красоты, щедро украшенные речным жемчугом.

Тетя ловко устроила на моей голове что-то вроде короны из мелко заплетенных кос и гребней, а оставшиеся волосы распустила:

– Жалко прятать такую красоту!

Мама поцеловала меня и вздохнула:

– Все-таки жаль, что тебе пришлось уехать из Питера.

Я наклонилась к ней:

– Не расстраивайся, я и так всех своих скоро увижу! А там преддипломная практика начнется, мы и так все разбежались бы по предприятиям.

Вещи, которые я должна была взять с собой в поездку, я давно уже упаковала. Большую часть багажа составляли чертежи, учебники и папки с курсовыми.

Ближе к назначенному сроку под окнами посигналила машина Лены Колесниковой. Совершенно неожиданно она позвонила и предложила заехать за мной, и я согласилась.

В машине Ленка оказалась не одна. На заднем сидении я увидела девочку лет восьми с целой копной завитых в мелкие локоны волос.

– Моя дочка. Оставить не с кем. Новый год, и ни за какие деньги няньку я найти не смогла.

Улыбнувшись, я кивнула девочке:

– Привет, я – Полина. А тебя как зовут?

– Юля.

– Говорят, там, в пансионате, даже зверинец свой есть. Сходим завтра?

Она кивнула.

Лена виновато посмотрела на меня:

– Ты не возражаешь, если мы с тобой в один номер поселимся? Понимаешь, у меня в офисе подруг нет, и просить некого.

Я засмеялась:

– Да что и говорить-то об этом? Конечно, поселимся вместе, тем более, что я с вами только один раз переночую, а завтра вечером в Питер уезжаю. Сессия у меня, – пояснила я на вопросительный взгляд Лены.

Администратор гостиницы нас уже ждала, мы получили ключи от номера и забросили сумки. Банкет был назначен на 10 часов вечера, и мы с Юлькой пошли полюбоваться на тропических рыбок в роскошных аквариумах вестибюля.

Когда мы вернулись в номер, я сразу заметила, что-то случилось.

От предвкушения счастья, выражавшегося в сиянии глаз и невольных улыбках, на лице и в глазах Лены не осталось и следа.

Юлька, не обращая внимания на изменившееся настроение матери, щебетала, рассказывая ей о рыбках и черепахе. Может, мне показалось, но в комнате я уловила знакомый запах мужской туалетной воды.

Улучив момент, я тихо спросила Лену:

– Что случилось?

Она тихо сказала:

– Уже ничего. Зря я все это затеяла. Слушай, ты никому не говори, а мы с Юлькой потихоньку уедем домой. Не то у меня сейчас настроение, чтобы праздновать…

– Здрасьте! Вот и ничего подобного, слышишь? Собирайся, идем в зал. И Юльке я назавтра зверинец обещала…

Мы затормошили ее, и Лена покорно переоделась в нарядное платье.

Не знаю, насколько случайно это вышло, только на банкете за одним столом с нами оказались Рома Нагайцев и Костик, наш программист. Думаю, что их притащила Зина.