Текст книги "К лучшему ли (СИ)"
Автор книги: Лали Фишер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Сквозь вату в ушах я услышала сирену. Что это скорая, полиция, пожарная бригада? Наверное, пожарные. Откуда взяться остальным?
Я как-то слышала, что по звукам сирены можно отличать, кто именно едет. Но я так и не научилась.
Пошла на звук и тут же вышла на проселочную дорогу. Увидев свет от полицейских машин, я ускорила нетвердый шаг, и тут до меня стал доноситься животный рев. Не человеческий, а именно животный. Так ведь не может кричать человек? Дикий, болезненный, сумасшедший вопль раненого животного.
Что-то в этом отчаянном крике меня заставило перейти на бег. Не обращая внимания на боль в руке и ноге, я пронеслась к толпе около машин. Отталкивая людей в форме что-то кричавшим мне в лице, я увидела Макса. И услышала… его душераздирающий крик.
Его держали трое, а он с диким рычанием вырывался к человеку лежащему без движения на земле. Мне не нужно было смотреть, кто именно там лежал. Я и так поняла, что это был Илья.
Кинувшись в сторону Макса, я подбежала к нему вплотную, обняв за шею. Он отчаянно вырывался не глядя на меня. Я кричала, что-то неразборчивое, стараясь привлечь его внимание, но все было без толку. Он словно впал в безумство. Не видя ничего и никого вокруг кроме своей жертвы.
Тогда я отошла от него на пару метров и встала прямо перед главами.
Макс смотрел словно сквозь меня туда, где лежал Илья. Надеюсь, что он жив и это не Макс его. Не хватало ещё чтобы Максим из-за меня пострадал.
Я пропустила тот момент, когда Макс перевёл взгляд на меня. Мне тяжело было фокусироваться на его лице. Все расплывалось. Слабость окутывала мои больные и уставшие мышцы.
В его безумно яростном чёрном взгляде мелькнуло узнавание и он вмиг затих, переставая вырываться. Макса отпустили.
– М-маша, – то ли спросил, то ли позвал хриплым голосом он, не двигаясь с места.
– Обними меня, – еле слышно попросила, чувствуя, что ноги подкашиваются и я оседаю на землю.
Последнее, что я почувствовала были дрожащие сильные руки и знакомый запах кокоса на любимом мужском теле.
Глава 36
Из густого, тёмного, спасительного тумана меня вывели два тихих мужских голоса. Один определённо мне был знаком. Очень близко знаком, но никак не могла вспомнить его обладателя. Он не вызывал у меня тревоги или страха, поэтому я попыталась расслабить вмиг напрягшееся ноющее тело. Снова было плохо и больно. Но это хорошо. Боль означает жизнь. Я жива, а это прекрасно. Вновь свинцовые веки не хотели открываться. И каждая мышца была словно обессилена.
– Вы же понимаете, что мы не можем предположить каким именно образом скажется на организме наркотик и скажется ли вообще в её особом положении. Мы делаем все, что в наших силах. Проводим дезинтоксикационную и поддерживающую терапии, – тихо говорит незнакомый голос.
– Что с её ранами? – о, а вот этот едва слышный, но до боли в сердце знакомый. Его хочется слушать и слушать.
– Обе раны мы обработали и зашили. Плечо, судя по всему, она порезала осколком стекла, а из бедра мы вытащили кусок древесины. Единократно ввели антибиотик, больше нельзя. Дальше будем наблюдать. Организм молодой, должен справиться.
– Это все?
– Да, ну ещё губа рассечена. Больше трав нет.
– Не говорите ей пока ничего. Я сам.
– Хорошо. Только не затягивайте, сами понимаете. Поберегите ее. Стресс большой пережила. Никаких волнений и отрицательных эмоций. И ещё…
Голова, с каждым услышанным словом, гудела все больше и сильнее. Виски ломило жутко. А дальше меня снова поглотило с больной головой тёмное спасительное забытье.
Боже, я отдам второе полцарства за стакан воды. Как же хочется пить. И тело все затекло так, словно я без движения и в одном положении лежу уже сутки. С трудом разлепив глаза, я с интересом разглядывала незнакомую обстановку. Сумерки. Палата. Я определенно в больнице. Но в палате я одна, хотя не совсем так.
Медленно перевожу взгляд влево и, вздрогнув, натыкаюсь на внимательный чёрный изучающих взгляд. Плечо отдаёт ноющей болью, застонав, я схватилась за плечо здоровой рукой.
– Маша, где болит? – быстро подскочил со своего кресла Макс. – Я позову врача.
– Да стой ты, – уже в спину хрипло сказала я ему. – Сядь.
– Как ты себя чувствуешь? Врача точно не надо? – он подошёл ко мне, взял за руку. Погладил по голове, поцеловал в лоб. Или температуру проверял?
– Есть вода? – прохрипела я.
Макс быстро достал бутылку, ловко открутил крышку и подал мне.
– Только немного. Тошнота может быть, – предостерёг меня.
Жадно припав к горлышку, я выпила почти поллитра. Хоть Макс и хотел остановить и забрать у меня живительную влагу, но я не дала.
Боже, разве может быть что-то вкуснее воды?
– Почему ты здесь? Где Алиса? Макс! Сколько я уже здесь? – после утоления жажды, меня стали мучить другие важные вопросы. Крайне важные.
– Маша, тише! Успокойся! Алиса с Ритой и Региной. С ними все хорошо. Они днем к тебе приезжали, но ты спала. С Алисой точно все в порядке, – заверил меня Макс. Кстати, достаточно убедительно.
– Днем? А сколько я уже здесь? – нахмурилась я. Определённо ничего не помню. Последнее – поляна и обезумивший Макс напротив.
– Почти двадцать часов.
– Что? Я спала почти сутки? – моему удивлению не было предела. Что же мне этот псих вколол? Надо будет у врача поинтересоваться.
– А ты далеко собралась? – достаточно жёстким тоном задаёт вопрос Макс, исподлобья наблюдая мои попытки сесть на высокой кровати.
Кряхтя, я кое-как свесила-таки ноги с кровати. М-да, чувствую я себя, как разбитое старое корыто. Бедро болит куда сильнее руки. Но я во чтобы то ни стало должна собрать себя хотя бы минут на пять.
– Ты куда собралась, я спрашиваю?
Когда медленно вставала, голова закружилась. Макс аккуратно придерживал меня за плечи, и не отходил ни на шаг от меня, собираясь, если надо будет, и силой уложить на кровать. И я готова почку поставить на то, что слышала скрип его зубов.
– Не пыхти, как рассерженный ёжик, – я не смогла сдержать улыбки. Его забота трогает. И то, что он остался со мной подкупает здорово. Должна признать, что чертовски рада его видеть. – Мне нужно в туалет. И я пойду сама.
Макс закатил глаза, но сдержал едкое выражение. Бережно, словно вазу Цяньлун, он поднял меня на руки и отнёс в указанное место. Кстати, у меня же в палате. Я, оказывается, лежу в виповской палате. И это определённо постарался Макс, за что ему большое спасибо!
Хоть и хотелось протестовать, требуя самостоятельности, но это же мой тиран. Как он решил, так и будет. Да и сил особо нет на мятяжи.
После того как осталась одна, я посмотрела в зеркало и чуть не закричала.
Блин, я напоминала героинь фильмов ужасов: похудевшая, бледная, с синими кругами под глазами, спутанными волосами, рассеченной губой и в огромной синей казенной сорочке я выглядела просто сногшибательно. Класс! И как Макс ещё не сбежал?
– А ты почему все ещё здесь? Хочешь меня наказать, что я не пришла на регистрацию? Так-то у меня больничный. Уважительная причина все-таки, – задала я вопрос, выходя из туалета. Мне было интересно, неужели он не отходил от меня все это время?
Макс точно таким же способом, а именно бережно и нежно на руках, доставил меня на кровать.
Вздох сожаления я сдержать не смогла, когда руки его покинули мою бедную тушку. Да, на руках у него было куда приятнее, нежели на жёстком матрасе. Но думаю, ему не особо приятно обнимать такую страхолюдену как я. Может жениться передумал? Ну а что? Бывает же такое. Хотел, хотел и расхотел. Делов-то.
– Макс, я тебе задала столько вопросов, а ты молчишь. Не хочешь говорить?
Посмотрев на него внимательнее, перед глазами сразу всплыл эпизод, когда он с диким ревом и отчаянной яростью в слепом взгляде вырывался из рук полицейский. В носу противно защипало, а глаза заслезились. Сердце сжалось в немом приступе боли. Мне совершенно не хотелось быть причиной его страданий. Мне хотелось видеть его умопомрачительную улыбку, предназначенную мне, тёплую, ласковую, как тогда в машине.
Макс словно уловил мою перемену настроения, несмотря на то, что я сдержала слезы, да и в палате не достаточно светло, чтобы можно было разглядеть мимику лица. Он осторожно лёг рядом со мной и, притянув к себе, нежно обнял.
– Я хочу, чтобы ты мне все рассказала. Но если ты себя плохо чувствуешь, я подожду. Маша, только правду.
Как же хорошо рядом с ним. Лучшее место на свете. Алисы не хватает. Завтра непременно её увижу.
Его ласковые поглаживания превращают мой мозг в желе. Разве при таких обстоятельствах можно что-то придумать.
– Да нечего особо рассказывать. Он просил поговорить. Я села в машину. Потом старый дом, пожар, ну а дальше ты знаешь, – я ведь не солгала? Подумаешь всего не рассказала, но это исключительно во благо его спокойствия да и моего тоже.
– Прости меня, что я так долго тебя искал.
Мне почему-то кажется, что он говорит не только про случай с похищением.
Только его вины ведь совершенно нет. Что же он за удивительный человек?
Глава 37 Мария, Максим
Мария
Утром пришел следователь. Мне было крайне неудобно отвечать на вопросы в присутствии Макса. Я даже попыталась его спровадить под разными предлогами, но он на меня так посмотрел, что я прикусила язык и больше на него не поднимала глаз.
Уже на следующий день я запросилась на выписку. И как бы ни уговаривала врача, он с твердостью снова и снова отказывал. А Макс вообще не желал мне помогать. Было ощущение, что ему нравится торчать сутками в больнице. Максимум он оставлял меня на час и то когда я спала, и снова возвращался. Притащил с собой ноутбук и даже работал в моей палате, сидя в кресле. Интересно, сколько он заплатил, чтобы был круглосуточный доступ.
Макс вообще очень сильно изменился. Нет, никуда не пропал его диктаторский норов, но я все больше чувствовала его заботу, ласку и лилейность. Во взгляде все чаще угадывалась нежность и теплота, а так же задумчивость. Он даже отказывал мне мягко и как-то трогательно, но настойчивость не потерял.
Он засыпал меня фруктами, ягодами и всем тем, что принято считать правильным питанием. Я умилялась, но больше недоумевала. Старалась деликатно отказаться от столь щедрых признаков внимания, мотивируя тем, что у меня все есть и мне всего хватает. Но это же Макс. И решения он по прежнему принимал единолично, хоть и интересовался моим мнением, что уже прогресс.
На пятый день меня наконец-то выписали. А на шестой мы полетели в мой родной город. Не скажу, что была крайне рада данному обстоятельству. И причин этому было несколько.
Летать я по-прежнему не люблю.
Наши отношения с Максом. Он больше ни разу не говорил о регистрации. Передумал? Тогда почему потащил нас за собой? Ещё и привёз к себе домой. И в качестве кого? Я хотела вернуться в нашу с мамой квартиру, но Максим даже слышать об этом не хотел. Его странное отношение вводило меня в ступор. Он вроде и смягчился по отношению ко мне, но в то же время контролировал каждый мой шаг: куда хожу, как одеваюсь, что и когда ем, как сплю. Иной раз он меня пугает. И я снова боюсь ошибиться. Ведь с Ильей тоже сначала ничего не предвещало беды.
И предстоящая встреча с Евгением. Как воспримет он эту новость? Как отреагирует Алиса? Смогут ли они найти общий язык? И каким образом все это отразится на неокрепшей детской психике?
Все эти вопросы меня ежеминутного изводили и лишали покоя. Я чувствовала, что скоро превращусь в невротика и так больше продолжаться не может. Твёрдо приняв решения непременно сегодня поговорить с Максом и все выяснить. Было просто жизненно необходимо прояснить ситуацию и расставить приоритеты.
Кинув взгляд на часы – половина шестого, я поставила противень с картофелем и индейкой в духовку. Макс обещал приехать к семи вечера.
Максим
Более менее выдохнуть свободно удалось только тогда, когда я привёз их в свою квартиру. Только тогда я понял, что краски в мою жизнь не только вернулись, но и заиграли новыми гранями.
Моя всегда тихая и скучная серая квартира наполнилась любимыми голосами моих девчонок, детскими игрушками и другими безделушками. Я на столько к ним привык за эти две недели, что кажется в них и есть смысл моей жизнь. Хотя нет, не кажется. Так и есть.
Каждый раз, когда я вижу забытую Алисой игрушку на диване в гостиной я умиляюсь и улыбаюсь как идиот. Несмотря на то, что Маша строго блюдёт за порядком, маленькая принцесса нет, нет да бросит что-нибудь из своего розового царства. Алиса быстро освоилась в своей новой комнате. Надо кстати там ремонт сделать и как можно быстрее.
А вот Мария все время на стороже. Я вижу, что она пока не чувствует себя дома. И это меня озадачивает. Так и норовит вернуться в свою квартиру. Глупенькая. Да никогда в жизни я этого не позволю.
Но среди всего этого благополучия, меня беспокоили три вопроса: Женя и две новости, которые я должен рассказать Марии. Мне вообще не хочется ему ни о чем говорить. У меня дикое желание схватить их в охапку и уехать куда-нибудь, чтобы были только мы. Умом я понимаю, что так нельзя, но все остальное говорит совершенно о другом. Но с Женькой я в любом случае разберусь, а вот какую реакцию ждать от Марии – большой вопрос. Я очень надеюсь, что она простит мне мою вольность.
Из мыслей меня выдернул резкий вызов мобильного. Женя.
– Всё в силе? – спросил я, отвечая брату.
– Да, я уже освободился и планирую выезжать. Только я не понял почему у тебя, может лучше в баре посидим? Выпьем?
– Нет, Женя. У меня. Я тоже скоро буду. Если ты приедешь первым, то подожди меня у подъезда. Не поднимайся, – зная, что у брата есть ключи от моей квартиры, решил предупредить. Он хоть и пользовался ими крайне редко, но чем черт не шутит. Лучше сказать.
– Да я и не думал. Подожди, ты не один что ли? – м-да, в голосе брата слышится сильное удивление с оттенком недоверия. Что ж будет дальше?
– Скоро буду, – быстро отключаюсь и выбегаю из кабинета. Мне бы очень не хотелось, чтобы они встретились без меня.
Весь путь я не находил себе места. Крепче обычного сжимал руль и превышал скорость, чего давно себе не позволял.
Дорога заняла пятнадцать минут. Паркуюсь и оглядываюсь, ища брата. Похоже я прибыл первым.
Перевёл дыхание, беря себя в руки, возвращая ясность ума и хладнокровие. Они мне впереди ой как понадобятся. Вышел из машины, как тут же передо мной затормозило такси.
– Давно не виделись, – не без труда выбравшись из салона, Женя подал мне руку. – Здорово! Ты где пропадал все это время? Знаешь, я как-то не привык работать за двоих.
– Были неотложные дела, – уклончиво ответил я, пропуская брата в подъезд.
– Не те ли дела, что сейчас в квартире? – усмехнувшись, поинтересовался Женя.
Кивнув, я нажал на кнопку своего этажа в лифте. Сердце застучало быстрее. Мне было совершенно не до смеха. Да и Женя сейчас тоже потеряет весь запал веселья.
Притормозив его перед своей дверью, я сказал:
– Жень, я тебя очень прошу, чтобы ты сейчас не увидел, поменьше эмоций и владей собой, ладно? – и я нажал звонок.
Женя вытаращил на меня глаза и пробормотал что-то невнятное, криво улыбнулся.
Глава 38
Я непроизвольно затаил дыхание, когда услышал звук отпирающегося замка.
Маша, увидев меня, мягко улыбнулась, но как только перевела взгляд мне за спину, широко распахнула глаза и замерла, уставившись на брата. Вот коза, даже в глазок не посмотрела. Надо ей напомнить, как следует открывать дверь.
Я намеренно не стал её предупреждать о его приходе. Лишнее волнение Марии ни к чему. Его, разумеется, не удалось избежать вовсе, но из двух зол, я выбрал меньшее.
На Евгения смотреть вообще не хотелось, во все глаза он пялился на неё, а потом сощурившись, перевёл взгляд на меня, словно о чем-то догадываясь. Впервые в жизни я хотел выпроводить брата.
Пройдя в квартиру, оттесняя Марию внутрь, я обнял её за талию, краем глаза замечая, что Женя внимательно и хмуро следит за каждым нашим движением. Мария же как безвольная кукла в моих руках, устремив взгляд в пол о чем-то напряжённо думала. Потом резко посмотрела в сторону комнаты Алисы и перевела на меня испуганные влажные глаза.
Чёрт! Она что плакать собралась?
Надо поскорее с этим покончить уже!
– Представлять вас друг другу смысла нет, – крепче прижимая к себе Марию, сказал я, стараясь не выдать своего волнения. – С моей женой ты уже знаком.
– Женой? – резко бросил брат, а Мария вздрогнула в моих руках.
Нежно поглаживая напряженную спину, я наклонился к ней на ухо и прошептал:
– Успокойся, все нормально.
– Именно, – уже громче ответил брату. – А вот с Алисой вам непременно нужно познакомиться.
– Пойдемте… к столу, – дрогнувшим голосом позвала Мария и, вывернувшись из моих объятий, ушла в гостиную.
Встретив не добрый и тяжелый взгляд младшего брата, который продолжал стоять на пороге, я сказал:
– Женя, это не все новости. Главная впереди. Ну так ты пройдёшь? И я тебе настоятельно советую держать себя в рамках. Мария только после больницы, ей нельзя волноваться.
Бросив на меня рассерженный взгляд, он все таки переступил порог, тяжело опираясь на трость и закрыл дверь.
В гостиной Мария вместе с Алисой сидели на диване и о чем то тихо переговаривались.
– Пливет, дядя Максим, – спрыгнув и подбежав ко мне с озорной улыбкой, протянула ручки.
– Добрый вечер, маленькая принцесса! – подхватывая на руки племянницу, я посмотрел на Марию – она была очень бледной. Сидела смотрела в телевизор немигающим взглядом с крепко сцепленными руками в замок. – Алиса, я хочу тебя кое с кем познакомить. Это мой брат. Его зовут Евгений. И он твой папа.
– Папа? – с интересом глядя на Женю, спросила. – А почему я его не знаю?
У Евгения сначала дёрнулся кадык, а потом отвалилась челюсть. Он смотрел во все глаза на девочку в немом изумлении.
– Дело в том, что он долгое время жил в другой стране, поэтому вы не были знакомы.
Маша резко поднялась с дивана и стала дерганными движениями накрывать на стол и добавлять приборы на ещё одну персону.
Отодвинув стул, я посадил Алису и, кивнув, велел садиться Жене.
– А где ты жил? Ты не помыл руки. Мама говорит, что когда приходишь с улицы, нужно всегда мыть руки. Правда, мама? Пойдём, я покажу, – не дождавшись ответа от матери, Алиса повела за руку опешившего отца в ванную.
– Я жил в Израиле, – услышал я уже из коридора тихий голос Жени.
Наконец-то, обрёл дар речи.
Мария расставляла приборы с позвякивающим звуком. Забрав из дрожащих рук вилки, я настойчиво притянул её к себе и крепко обнял.
– Почему ты не сказал?
– Ты бы накрутила себя ещё больше. Маша, успокойся. Всё хорошо. И все уже закончилось.
Она тяжело вздохнула и я почувствовал, как напряжение медленно отпускает её.
– Спасибо, – тихо сказала, уткнувшись мне в грудь.
– Давай я помогу тебе, – нехотя выпуская из объятий, предложил я, краем уха слыша приближающуюся болтовню Алисы.
– Открой вино.
За столом непринуждённо себя чувствовал только ребёнок. Позавидовав детской непосредственности, я пристально, но незаметно, наблюдал за Женей, да и за Машей тоже. Мне очень хотелось убедиться, что он её больше не интересует и не привлекает в качестве мужчины, только как отец дочери. Да и Женя, надеюсь, за столько лет охладел и забыл её.
Женя не сводил глаз с несмолкающего ребёнка и старательно отвечал на каждый её вопрос коих было несчетное множество. Вид у него был, мягко говоря, прибалдевший. На меня он поглядывал сердито, а на Марию с грустью и недоумением.
Маша же сидела с виноватым и бледным лицом, гоняя еду по тарелки.
Потянувшись к бокалу с вином, она удивлённо вскинула брови вверх, когда я мягко, но настойчиво забрал из её рук бокал, так и не дав сделать глотка. Поставил рядом с ней стакан с апельсиновым соком.
– Маша, ты забыла, врач велел придерживаться правильного питания, то есть никакого алкоголя.
Видел, что она еле сдержалась, чтобы не взорваться, но промолчала, молча взяв сок. В последнее время, я порядком надоел ей с тотальным контролем.
Женя с подозрением покосился на меня, но не стал никак комментировать ситуацию. Что бесспорно являлось самым правильным решением.
– А почему ты хромаешь? – спросила Алиса, указывая пальцем на трость Жени.
– Я попал в аварию и повредил ногу, – ответил он, искоса бросая взгляд то на меня, то на Марию, словно спрашивая у меня – знает ли Маша об автокатастрофе. Я отрицательно покачал головой, говоря, что ничего ей не рассказывал.
– Сильно болит? – с сочувствием поинтересовалась девочка.
– Уже давно не болит, – мягко улыбнулся отец.
– Котенок, время много уже. Пора укладываться спать, – Маша погладила по голове дочь и поцеловала в макушку.
– Мама, а папа Женя ещё придёт? – вопросительно взирали синие бусинки на маму.
– Я думаю, тебе у него надо спросить, – Мария перевела неуверенный взгляд на брата.
– Конечно, я совсем скоро приду. Спокойной ночи.
– Маша, я сам уложу Алису, – беря девочку на руки, предупреждающе посмотрел на брата и пошёл в детскую, заставляя себя не оглядываться назад.
Я понимал, что им нужно поговорить наедине, объясниться. И сделать это нужно обязательно рано или поздно. Так пусть лучше сейчас у меня дома. И это вовсе не по причине недоверия и ревности, просто моё должно быть только моим.
Глава 39 Мария, Максим
Не ожидала подобной подставы от Макса. Я, конечно, знала, что рано или поздно придётся встретиться с Евгением, поговорить, познакомить с дочерью. Но не так же с бухты-барахты. Мне обдумать все нужно было. Как-то дочь подготовить.
А Макс просто взял и вывалил все на всех. Я так поняла, что и брату он ничего не поведал заранее, а поставил уже перед фактом. И сделал все сам. Как всегда, сам решил, сам воплотил в жизнь.
С другой стороны, я даже испытала чувство благодарности. Я бы действительно накрутила себя донельзя предстоящей встречей. А тут все неожиданно. Да и без меня вообще-то.
За столом старались говорить обо всем и ни о чем одновременно. Каждый избегал неудобных тем, кроме дочери. Алиса была поглощена новым знакомством. Кажется, она нормально восприняла новость об отце.
Интересно, мы когда-нибудь сможем преодолеть этот барьер неловкости? Если нам всем предстоит и дальше общаться, то нужно каким-то образом наладить адекватные родственные отношения. Но сейчас я точно не настроена выстраиванием взаимоотношений. Мне хочется уйти, остаться одной, спрятаться от их взглядов. От пристальных, изучающих, едких чёрных глаз и от пораженных и озадаченных синих. К н и г о е д . н е т
Еле дождалась десяти и под предлогом укладывания дочери хотела сбежать. Но Макс перехватил эту инициативу в свои руки. Интересно, насколько легко ему далось решение оставить нас наедине.
Поднимаю взгляд на Евгения и встречаюсь с лёгкой полуулыбкой на его лице.
– Не могу поверить. Я отец!
– Женя, я понимаю, что виновата. Должна была сказать сразу. Я даже пыталась это сделать, но так сложилось… Прости! Это слабое оправдание, но…
– В наш последний разговор ты знала о ребенке? – прямо гладя мне в глаза, спросил он.
– Нет. Конечно, нет.
Кивнув, словно подтверждая свои мысли и поглядывая в сторону детской, спросил:
– Когда у неё день рождения?
– Семнадцатого марта.
– Было уже. Жаль, – глубоко задумавшись, он молчал. А я никак не могла нарушить тишину. Не знала, что ему ещё сказать. Рассмотрев его профиль, я пришла к выводу, что он повзрослел за эти четыре года. Потерял былую лёгкость и небрежность. Даже стал больше походить на брата.
– Что за авария? Что-то серьёзное с ногой? – наконец нарушила я давящую тишину.
– Дела давно минувших дней. Над хромотой я работаю, и надеюсь, что скоро снова смогу сесть за руль. Как вы жили все это время? Тяжело было? – резко меняя тему, спросил Женя.
– Мне здорово помогала мама, – с улыбкой ответила я. – Первый год было тяжело. Алиса часто болела, мы не вылазили из больниц. А потом все постепенно наладилось.
– Маш, ты прости меня! Я не должен был тогда так поступать. Уж точно не должен был исчезать.
Отрицательно помотав головой, я мягко улыбнулась.
– Мне ты точно ничего не должен. И я никогда не была на тебя в обиде. А Алиса. Я думаю, она будет счастлива узнать тебя ближе.
Женя очень внимательно и серьёзно посмотрел на меня и дрогнувшим голосом, тише обычного сказал:
– У нашей дочери мои глаза.
Почувствовав, как ком встал в горле и защипала в носу, я поспешила отвести взгляд от него. Не хватало ещё разреветься. Блин, это все нервы.
– Пойдём, покурим, – услышала я Макса, который неожиданно появился в проёме.
Евгений кивнув, встал и направился на балкон. Я же стала убирать со стола.
Максим
Глядя на наручные часы, я поднялся с пола. Хватит им и пятнадцати минут. Я же не железный.
Алиса, впечатлившись событиями сегодняшнего дня, уснула довольно быстро, только перед сном расспросив о новоявленном отце. Я даже почувствовал укол ревности.
Проходя по коридору я услышал надломленный тихий голос брата: "У нашей дочери мои глаза".
А в моих глазах мгновенно потемнело от неуемной ярости и злости.
Твою мать!
Я, конечно, предупреждал его, чтобы никаких претензий не было в сторону Марии, но и на нежности я тоже был не согласен. Стиснув зубы и сжав до хруста кулаки, я призвал на помощь всю свою выдержку и, бросив на ходу "пойдём покурим", вышел на балкон.
Слышал как Женя закрыл дверь, но не поворачивался к нему. Я медленно втягивал в легкие прохладный ночной воздух, надеясь, что хоть он немного остудит мой пыл. Я должен научиться не так остро реагировать на их общение. Не будь я таким собственником, было бы гораздо легче. А тут от одной мысли я начинаю выходить из себя. Ну да ладно, я научусь. В жизни есть вещи и пострашнее.
– Успокоился? – слышу насмешливый голос брата и испытываю дикое желание хорошенько двинуть ему в челюсть.
– Ну хочешь, можешь съездить мне по роже? – не унимается он.
– Я инвалидов не бью.
– Ну, не такой уж я и инвалид. Мария вот даже ничего не заметила, – продолжает играть на моих нервах брат. Поймав мой злобный взгляд, продолжил уже более серьезно: – И давно это у вас?
– У меня к ней ещё раньше, чем у тебя. А вот у неё ко мне – две недели.
– В смысле? То есть раньше, чем у меня? Ты её раньше меня встретил что ли? А почему тогда ничего не сказал?
– А потому что ты, бл. ть, не спрашивал! А когда я узнал… Вообще сейчас не об этом.
Женя замолчал, обмозговывая мои слова, с явным охреневшим лицом.
– Так я ни хера и не понял. Ты когда узнал, что у меня есть дочь?
– Две недели назад.
– Вы случайно встретились?
– Жень, я искал ее больше трех лет. Всё было бес толку. Что только не делал, кого только не нанимал. А она жила в Болгарии с матерью. Недавно они переехали в Сочи. Там я их и нашёл.
С каждой секундой брат все сильнее хмурился. Потерев ладонями лицо, он шумно выдохнул.
– Нихрена тебя накрыло! То есть в каком-то смысле я тебе обязан тем, что узнал о своей дочери.
– Прежде всего, ты обязан Марии. И я хочу, чтобы ты раз и навсегда уяснил одну вещь – я тебе их не отдам! У тебя был шанс, ты его похерил. И мне плевать, что тому поспособствовало.
Глава 40
– Понял. Макс, да не смотри ты на меня так. Сказал же – понял. А какого ты мне раньше не сказал о дочери?
– Не до этого было.
Как же хочется закурить. Охренеть, я даже не вспомню сколько лет назад последний раз курил. А тут на тебе! Никогда не испытывал пристрастия к этой пагубной зависимости. А сейчас прям пальцы чешутся. И во рту чувствую привкус сигаретного дыма.
– Ну да, я понимаю, – с иронией сказал брат.
– Я не об этом. Понимает он. Женя, лучше заткнись! – почувствовав, что я теряю контроль, снова отвернулся от него, вглядываясь сверху в огни ночного города. А рассказывать все как было нет никакого желания. По крайней мере сейчас.
– Ну нихрена! Макс, я тебя первый раз таким вижу! Ей-богу, успокойся уже. Я же сказал, что не претендую на Машу. Но не на Алису! Я теперь у вас буду частым гостем, поэтому умерь свой гнев и смирись.
До боли в кистях сжимаю перила балконы и медленно выталкиваю воздух из лёгких, заставляя себя взять в руки. Он прав. Да я и сам все понимаю. И бесит меня больше не настоящее или будущее, тут как раз многое в моих руках, а прошлое. Себе хотя бы признаться в этом стоит. Надо отпустить то, что было и смириться. Не думать о нем и не рвать понапрасну себе душу. Я ведь и сам отчасти виноват, что все сложилось именно таким хреновым образом.
Проводив брата, я пошёл на кухню.
Мария сидела за столом с чашкой в руках. Пошёл ближе, когда увидел, что она пьёт кофе, понял что нужно уже ей рассказать. Но не сейчас. Сегодня и так хватило ей переживаний за глаза.
Забрал у неё из рук напиток и сделал пару глотков. Крепкий. Интересно, как часто она его пила без меня?
– Макс, я хочу поговорить.
Вот я сейчас чувствую, что нужно оставить этот разговор и перенести на более удобное время. Например, на утро или на послезавтра. Мария уставшая, взвинченная и расстроенная. Совсем неподходящее время для таких новостей. Но видя решимость в зелёных глазах и закушенную нижнюю губу, понимаю, что она не отступит.
– Маша, мы непременно поговорим, но завтра. Тебе следует отдохнуть, – не теряю надежду отложить разговор.
– Нет, сейчас, – твёрдо сказала и встала, отошла к окну.
Я видел, что она волновалась: кусала губы, взгляд метался повсюду, кроме меня самого, прерывисто дышала. Мне хотелось обнять её и успокоить. Прогнать все бессмысленные тревоги. Шептать на ухо всякие нежности и бесконечно целовать и касаться её кожи, вдыхая самый любимый аромат на свете. Но я остался сидеть за столом, давая возможность выговориться.
– Я так больше не могу. Макс, ты все время меня контролируешь, – зачастила Мария, наверное, боялась передумать и не сказать всех своих недовольств. – Я понимаю, что ты… Ну, в общем, пойми, что я тоже взрослый человек и не нуждаюсь в досмотре.
– Хорошо, я признаю, что немного переборщил.
– Немного? – Мария округлила глаза и перешла наконец к тому, что хотела сказать. – Да ты просто дышать мне не даёшь! Ты указываешь мне на то, что мне есть, что пить, – тычет пальцем в свою кружку в моих руках, – как одеваться, куда ходить, когда мне следует отдыхать. Кстати, где мой паспорт? И почему ты соврал Евгению, что я твоя жена? Не находишь, что это не немного?! То мне нельзя кофе, то вино. Ты сегодня за столом был невыносим. Как ты мог так поступить при постороннем человеке? Решил самоутвердиться? Ещё раз так сделаешь и я вылью это вино тебе на голову.
Постороннем человеке? Господи, дай мне сил не разулыбаться от уха до уха как счастливому идиоту. Надеюсь, что Женька для неё всегда будет ТАКИМ человеком.
Маленькая моя девочка, я никогда в жизни не буду самоутвердиться ещё и за твой счёт. Мне это попросту не нужно.
Выдохлась. Раскраснелась, прядь волос выбилась из высокого хвоста её шоколадных волос. Красивая. Моя.
