Текст книги "К лучшему ли (СИ)"
Автор книги: Лали Фишер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Глава 1 Мария
Вбегаю в отделение и тут же налетаю на Софочку. Она с беспокойством зыркает на меня и торопливо шепчет:
– Машка, что случилось? Я поверить не могу, что ты опоздала на целых 40 минут. Макарыч лютует, – Илья Макарович врач хирург, 32 лет от роду, заступивший на смену и, не увидив меня на дежурстве, (мы с ним частенько в паре попадали в график, но мне казалось, что это вовсе не случайность) выразил свое недовольство.
– Сонька, прости! Я проспала, представляешь? Дай мне пять минут, – умоляюще смотрю на нее и несусь на всех парах в раздевалку.
Боже, как же я ненавижу опаздывать! За всю мою жизнь все опоздания можно пересчитать по пальцам одной руки. Сонька говорит, что я крайне ответственный и пунктуальный человек. Все бы хорошо, но повышенное чувство ответственности вызывает постоянную тревогу, волнение и лишнюю головную боль.
Фууух, надо выдохнуть и наконец успокоиться.
В темпе натягиваю форму, убираю волосы в тугой хвост и выхожу из раздевалки.
– Маш, и что это тебя так отвлекало от сна сегодня ночью или может быть кто? – доносится до меня насмешливый голос подруги и одновременно коллеги.
– Конь в пальто! Так, давай ближе к делу, что там на сегодня? – стараюсь быть как можно строже, а то она от меня так просто не отстанет. Не говорить ведь ей, что сосед в очередной раз до утра дебоширил за стенкой, а я, как обычно, терпеливо молчала. Мама уехала к тёте в Сочи погостить. Сонька давно говорила, что пора приструнить эту гопоту и вызвать полицию. Ну а я не решилась сходить и утихомирить его, да мало ли что в его пьяную голову взбредет.
– Кстати, о главном! – Сонька хитро улыбнулась и выдала мне как прошли сутки в нашем родном отделении. – Под утро привезли два таааких симпатишных мужчинки. В драке их немного потрепали. Лежат в платных палатах. Жаль, только недолго лежать будут, там ничего серьёзного, у одного вывих плеча, у другого сотрясение да ушибы и ссадины. Поэтому надо брать быка за рога!
– Сонька, прекрати, я сюда работать прихожу, а не за быками бегать. Дальше что?
– Ой, ну а что Сонька, нам с тобой сколько лет-то, личную жизнь надо налаживать. А ты нос от всех воротишь. Хотя бы вот Макарыч… – устало вздыхаю и закатываю глаза, наша песня хороша, начитай сначала. Софа, теряя запал, продолжила о главном, – Ну а так в принципе ничего интересного больше нет, бабульку привезли с переломом шейки бедра и женщину с черепно-мозговой после ДТП.
– Понятно. Ладно, спасибо, что прикрыла. Иди отдыхай. – обнимаю и целую в щеку на прощание. Спешу занять свое рабочее место, как слышу доносится в спину:
– Ты над моим предложением подумай.
Усмехаюсь и тут же забываю про её быков.
Вообще мы с Софой дружим с первого курса мед. колледжа и работаем вот уже три года в одном хирургическом отделении. Так уж получилось, что дожив до 23 лет у нас не было никаких серьёзных отношений. Ладно я, стандартная внешность, ничего примечательно, шатенка со средним ростом и зелёными глазами, высоким лбом и чуть вздернутым носом. Я себя никогда не считала красавицей, а когда где-то прочла, что каждый человек себя в зеркале видит в пять раз красивее, чем есть на самом деле, то моя самооценка заметно пошатнулась. Тогда как Сонька, блондинка со своей кукольной внешностью давно уже должна быть замужем, как минимум, за олигархом местного разлива. Не везло нам, ну да ладно. Мне и так хорошо.
Тем временем, занимаясь своими непосредственным обязанностями: перевязки, таблетки, уколы, капельницы проходит большая часть дня.
Только сев за свой стол, слышу голос Ильи Макаровича:
– Машенька, ну наконец-то мы встретились, тяжёлый однако день сегодня. А ты чего на обходе не была? Случилось чего? Может помочь? – засыпал он меня вопросами сходу.
– Нет, спасибо, Илья Макарович! Так вышло, – мягко улыбнувшись отрицательного машу головой.
– Понятно. Ты же знаешь, что всегда можешь ко мне обратиться, – с надеждой в голосе и преданностью в глазах говорит наш хирург. Я киваю и отвожу взгляд в сторону, испытывая неловкость. Так и не дождавшись от меня ответа продолжает:
– Вчера в 16 палату положили мужика, хамло и упырь. Будь с ним поаккуратней.
– Это у которого ножевое? – вспоминаю татуированного мужика. А Сонька мне про него забыла рассказать.
– Ага, ножевое, он хоть пока не в форме, но не нравится он мне, – морщится Макарович. И да, он прав, у нас самые разные эксцессы случались порой и далеко не самые приятные. И нападение, и требование, и угрозы.
– Хорошо. Спасибо за заботу! – стараюсь говорить спокойно. Не хочется обижать хорошего человека. М-да… И что же мне делать с его вниманием.
Вообще Илья Макарович хороший человек да и хирург он не плохой. Высокий, с голубыми глазами и волосами цвета спелой пшеницы. Не могу назвать его красавцем, но достаточно приятный человек да и положительный со всех сторон. Куда ни глянь. Что и настораживает. Я хорошо к нему отношусь, но мне хотелось бы оставить только рабочие отношения, без вот этих всех намёков и томных взглядов, о чем я не раз и говорила нашему доблестному хирургу. Он, конечно, не плохой вариант, как говорит Софочка, но не мой. Ну не дрогает и не екает у меня ничего внутри при взгляде на него. А должно ли?! Кто его знает…
Поднимаясь по чёрной лестнице (обычно все пользуются лифтом или другой лестницей, но всем нашим удобна эта, так как наше отделение крайнее) в хирургию с кипой бумаг в руках, натыкаюсь на этого самого упыря с сигаретой в зубах.
– Здесь нельзя курить! – выдаю я тут же.
Упырь оборачивается и впивается в меня своим наглым и грязным взглядом. Долго обсматривает своими мелкими зенками, от чего у меня подкатила тошнота, настолько недвусмысленнен был его взгляд. Тут же промелькнула мысль, что зря я привлекла его внимание, надо было молча пройти. Он преграждает мне дорогу и с вызовом вопрошает:
– А то че, лярва, сигареточку отнять удумала? Ну даваааай, – и надвигается на меня.
Блин, и почему я не поехала на лифте? Мысли лихорадочно крутятся в моей голове. Ноги затряслись, дыхание участились. Что же делать? Может закричать, конечно, уже вечер, и все разошлись по домам кроме меня, Макарыча да и пациентов. Илья, черт, он же меня предупреждал. Но не сделает же он мне ничего среди людей, хоть и больных.
– Что вы себе позволяете?! Я сейчас охрану позову! – голос хоть и дрогнул, но сказала достаточно убедительно. Но только не для упыря. Хочу развернуться и пойти обратно в приёмник, но меня резко дёргают за руку и пошатнувшись на ступеньках все бумаги разлетаются.
Дверь с нашего этажа открывается и выходит молодой мужчина. Смотрит на нас ровным взглядом и делает правильные выводы.
– Помочь? – обратившись ко мне спрашивает.
Я судорожно киваю и пытаюсь вырвать свою руку из упырского захвата. Промелькнула мысль, что останутся не хилые синяки от его лап.
– О, че эт фраерок впрячься за мадаму решил? – проговорил уголовник, выпуская мою руку. – Мы не закончили, – зло выплюнул сквозь зубы мне и направился на стоящего в дверях мужчину.
Гул в голове усилился, в глазах потемнело. Облокотилась на стену, пытаясь успокоиться. Блин, надо же кого-нибудь позвать на помощь, запоздало мелькнула мысль. Поднимаю глаза и вижу, что мужчина внимательно смотрит на меня засунув руки в карманы. А упыря и след простыл.
– Эээ… А где?… Что Вы ему сказали? – голос дрожит и никак не получается отдышаться. Черт, почему я так испугалась? Да, прошлое не забыто и все ещё сильно действует на меня. И как можно забыть, если в тот роковой день, я потеряла самое дорогое…
– С тобой всё нормально? – не отвечая на мои вопросы, спрашивает незнакомец, сходу переходя на ты. Ну да ладно, мы не гордые.
– Н-нормально. Спасибо Вам большое! – наклоняюсь и собираю всю бумагу со ступенек, краем глаза следя за мужчиной, который принимается вместе со мной поднимать листы.
На вид не больше 30 лет, среднего роста, хорошо сложен, на лице ни одной эмоции. Чёрствый какой-то, хоть и красивый. Тряхнула головой, прогоняя лишние мысли и заметила как незнакомец поморщился, как будто от боли и побледнел. Тут же спохватилась и затараторила:
– Подождите, Вы же с нашего отделения? Вам плохо? Да бросьте эту бумагу. Я сама соберу. Давайте я провожу в палату и врача позову.
– Нет, я сам, – сухо бросил, передал бумагу и пошёл обратно в отделение.
Проводила взглядом пациента до палаты, до платной палаты, мало ли что, вдруг ему хуже станет. Значит про него Сонечка говорила. М-да, не похож он на быка, хотя сила в нем определённо чувствовалась. Вон как упыря напугал, и что он ему, интересно, сказал. Кстати, про упыря то я и забыла, надо быть с ним осторожной, а лучше совсем не встречаться. Может в следующее моё дежурство его выпишут? Было бы неплохо.
Глава 2
Илья Макарович подкрался, как всегда, неожиданно, испугав меня:
– Маш, пойдём кофейку попьём?
– Господи! Ну зачем же так пугать?! – вздрогнув, и не добро глянув на хирурга, промолвила я. Видимо, ещё от встречи на лестнице не отошла.
– Да нет, это всего ли я, – засмеялся доктор, но подойдя ближе, нахмурился, – Машунь, а ты чего такая бледная? Болит что-то?
– Нет, все нормально. Пойдемте.
В ординаторской и одновременно комнате отдыха ожидаемо тихо и темно. Дневная смена ушла, передавая нам эстафету. Включаю свет, чайник, наливаю растворимый крепкий кофе с сахаром себе, без сахара Илье Макаровичу. К сожалению, на кофемашину отделение разжиться все никак не может, хоть бы какой благодарный пациент подарил. Но и таких все меньше.
– Точно? – не унимался Макарыч. – Может съела чего-нибудь не то? Слушай, а давай я тебе живот пропальпирую? – и лыбиться стоит. Довооольный своей идеей.
– Я, пожалуй, откажусь от столь лестного предложения, – усмехаюсь, передавая ему кружку горячего кофе.
– Маш, ну я же доктор, мне можно показать. Если что серьёзное пропустим? – не сдаётся хирург. А я отрицательно качаю головой. – Ну вот, я так хотел его увидеть.
– Кого? Мой диагноз "пищевое отравление"? – спрашиваю, выгибая бровь. – Илья Макарович, и когда Вы уже женитесь и оставите меня в покое?
– Как только ты согласишься, но и в этом случае, я не могу гарантировать спокойствие, – говорит с кривой улыбкой, а глаза серьёзные.
– О, Илья, вот ты где. Разговор есть, – приоткрыв дверь в ординаторскую, пробасил анестезиолог-реаниматолог Пётр Алексеевич Ветров.
– А мне давно пора работать, – улыбнувшись, киваю Петру Алексеевичу и направляюсь выполнять вечерние процедуры.
Вот как мне ещё сказать ему, что не интересует он меня как мужчина?! И при этом не обидеть. И как назло каждая смена проходит с Макарычем. Со всеми этими недобрыми мыслями иду капать своих пациентов.
Двигая за собой штатив для вливаний с заряженной капельницей, подхожу к платным палатам и слышу разговор:
– Макс, подожди, ты мне пару часов назад сказал, что сегодня уходишь и с рукой у тебя все нормально. Что изменилось?
– Передумал. Тебя же оставляют, – ответил ему уже знакомый мне голос.
– Так, мамочка, спасибо за заботу, но я тут… – не успел договорить первый молодой человек, услышав мой стук в дверь.
– Добрый вечер! Радецкий Евгений Александрович? – мельком посмотрела на уже знакомого мне мужчину, стоящего у окна. Он, я так полагаю, и есть Макс. Максим Владимирович Арский, вспомнились данные из истории болезни. Но вопросительный взгляд остановила на лежачем на кровати пациенте.
– Он самый, – лучезарно улыбнувшись ответил мне синеглазый брюнет, запуская руку в волосы и убирая непослушную чёлку.
– Позвольте Вашу руку. Мне нужно капельницу поставить, – еле сдерживаю улыбку от столь разительной перемены в лице пациента.
– Только руку? – искренне удивился Евгений Александрович, не отводя от меня озорных глаз. – А как же сердце? Хотя знаете оно уже Ваше, милая барышня. Макс, нет, ну ты видел? Как же мне уйти от сюда, если здесь все такие красивые? – Это он про Софочку. Мелькнувшая мысль, заставила улыбнуться. Надо будет ей сказать. – И почему я раньше так ненавидел больницы? – продолжал пациент.
– Как только закончится, нажмёте на кнопку позади себя.
Закрепив капельницу и отрегулировав скорость подачи препарата, разворачиваюсь, но уйти не успеваю. Свободной рукой, удерживая за запястье, Радецкий, что-то хотел сказать, но посерьёзнев выдал другое:
– Подождите… А что это?
Перевожу взгляд на свою руку и вижу уже хорошо проступившие сине-фиолетовые следы от хватки упыря. Поморщившись, убираю руку и встретившись взглядом с Максимом, поспешно опускаю глаза. Почему-то чувство стыда резко охватывает, как будто это я сделала, что-то плохое. Пробормотав нечто бессвязное, поспешила выйти из палаты.
После всех выполненных процедур ноги немного начинают гудеть. А сегодня ведь наша хирургия не дежурит по "скорой", что-то я рановато устала. Только вот в комнату отдыха совершенно идти не хочется, вдруг там Макарыч меня поджимает со своими лестными предложениями. Помыслив, что лучше я побуду в гордом одиночестве, поплелась в конец отделения. Уселась на диванчик, облокотилась головой о стену и постаралась расслабиться.
Разные мысли закрутились в голове. Как там мама у тёти отдыхает? Как дела у сестрёнки Маргаритки? Давно я с Ритой не общалась. Надо бы позвонить. Да и у мамы надо поинтересоваться, как день прошел. Глянув на часы – половина двенадцатого. М-да, поздновато для звонков, плюс ещё разница во времени в 4 часа. Ладно, все завтра. Ещё восемь часов дежурства и домой. Главное на время не смотреть и не ждать его, а то совсем остановится, мне назло.
– П-пап, мне с-страшно, – заикаясь, повторяю в который раз, и чувствую, что начинаю задыхаться.
Грудную клетку распирает от мелких, частых полувздохов и никак не удаётся наконец вздохнуть полностью. Дикий страх сковывает тело. Голоса сливаются в один сплошной гул.
– Папа! Остановись! – кричу из последних сил, но выходит лишь слабый писк. Перед глазами мелькают чёрные точки и не получается лучше рассмотреть лицо отца, который без конца повторяет моё имя и трясет за плечо, но почему-то не своим голосом.
– Маша, Машенька! – вздрогнув, резко открываю глаза, всматриваясь в обеспокоенный синий взгляд. – Вам приснился кошмар?
Перевожу дыхание, устало тру ладонями лицо. Лоб в испарине. Руки трясутся. Смотрю на часы и понимаю, что крепко заснула аж на полтора часа.
– Почему Вы не спите? Поздно уже. Что-то беспокоит? – знаю, что невежливо отвечать вопросом на вопрос, но возвращаться к неприятной теме ещё и с незнакомым человеком нет никакого желания.
– Да нет, нормально все. Бессонница, – пожав плечами с лёгкой улыбкой на чуть пухлых губах сказал Евгений Александрович. Мелькнула мысль, что он всегда улыбается в отличие от своего друга. А он очень даже хорош собой, высокий, спортивный, симпатичный, особенно губы красивые. И почему я обращаю внимание на его губы? Боже, я просто утомилась и не выспалась. В этом все объяснение. А он заулыбался ещё шире, будто понял о чем я только что думала.
Смутившись, отвела взгляд в сторону и порадовалась неяркому освещению в больничном коридоре.
– Маша, а мы можем с Вами увидеться ещё? Вне больничных стен. – Хотела пресечь попытки сразу, но Радецкий быстро продолжил, – К примеру, сходим куда-нибудь, развлечемся. Я интересный собеседник. Не отказывайте сразу. Подумайте.
– Я ничуть не сомневаюсь, что Вы крайне коммуникабельны и можете скрасить собой любую компанию, но я вынуждена отказать. Доброй ночи! – и быстро развернувшись, поспешила укрыться в ординаторской.
Пульс участился, дыхание сбилось. Слов никак подобрать не могла. Ладно хоть заикаться не стала и на том спасибо! И чего я так испугалась? Должно быть, что поддамся его обаянию и приму приглашение. Надо признать, что соблазн согласиться был велик. Молодой, красивый, обаятельный, весёлый, сильный, даже чуточку мажористый, я бы сказала. Нет, я все сделала правильно. Кто он, а кто я? Чтобы поиграл и бросил? Ему то что, подходящих полно. А я страдать буду. Нет, нет и нет! Всё. Забудь и не смей думать.
Допила свой остывший кофе. Никогда не понимала, почему люди кривят нос от холодного кофе. Мне нравится. И улеглась на диван надеясь, что в царстве Морфея не будет так страшно, как в прошлый раз.
Просыпалась медленно и не уютно, никак не могла понять, что же мне не нравится. Открыв глаза, наткнулась на плед. Разве я его брала? И тут же увидела Илью Макаровича, сидящим на стуле с немигающим взглядом, направленным на меня. Что-то пугающее было в его глазах. Раньше всегда все было с долей шутки, хоть и не без напряжения. Сейчас же захотелось уйти. Порывисто встала, не зная что сказать. Он тоже поднялся и подошёл ко мне слишком быстро, достаточно близко, наверное, боялся, что сбегу. Сделал глубокий вдох, но сказать не успел. Дверь с грохотом открылась и Надежда Сергеевна Павлова, наша деятельная во всем, операционная медсестра защебетала о всем и сразу, но увидев нас, замолкла на полуслове. Обвела непонимающим взглядом, но быстро справилась с замешательством, улыбаясь, продолжила рассказывать о погоде, пробках и наглых людях в маршрутках.
– Доброе утро! – поздоровалась я, выходя из ординаторской.
Вот это мы ей сегодня объявили повестку дня. Господи, теперь на работу хоть не приходи. Слухи и так были, а теперь перемоют все кости и нагородят то, чего и в помине не было. Черт бы побрал Макарыча!
Выходя на крыльцо больницы, делаю глубокий вдох. В этом году начало июня в Сибири тёплое, что не может не радовать. Солнце ярко освещает все краски городской суеты. И настроение, предсказуемо, заметно улучшается. Разве можно грустить в такой замечательный день.
Ближе к вечеру Софочка не даёт о себе забыть, разрывая, мой телефон уже третьем звонком подряд.
– Да, Сонька! Неужели ты так по мне скучала?
– Машка, ты совсем там от счастья умом тронулась и забыла, что я должна все новости узнавать первая? – негодует подруга.
– Эээ… Нет, я, конечно, знаю твою страсть, как любознательную головушку, но не понимаю о чем речь?
– Вот тихоня! О вас! Что там между тобой и Ильёй было? Я хочу знать всё: как, где, когда? – выдаёт подруга шокирующую меня информацию.
– Ты что на работе делала? У тебя смена только послезавтра, – ну, всё, можно увольняться. Блин, и ведь взрослые все люди.
– Я заявление на отпуск писала, сроки поджимают. Блин, ты мне зубы не заговаривай. Жду подробностей!
– Сонька, да брось ты. Ну не было ничего и рассказывать нечего. Все это больная фантазия, одинокой скучающей женщины. Ну ты что Надежду Сергеевна не знаешь?! – устало говорю и плюхаюсь на стул.
– Уууу… Жаль! Так, а ты помнишь что в эту субботу у меня день рождение? И мы идём в клуб. Отказы не принимаются. Жду тебя в клубе в девять. Столик заказан. Будет весело! Я тебе обещаю, – и сбрасывает вызов.
Вот чёрт! Ну знает же, что не люблю я эти все танцульки, душное, тесное, шумное помещение, где много неадекватных людей.
Глава 3
В детском реабилитационном центре я работаю вот уже почти два года, раза три в неделю. Это больше, чем работа. Это совместный успех труда ребёнка, мой и родителей. Пусть часто очень маленький, но такой желанный результат. Детям с церебральным параличом нелегко даются парой самые элементарные вещи, которые здоровые ребятишки делает по наитию: садиться, вставать у опоры, держать равновесие, ходить за ручку и многое другое.
После пяти часов массажа чувствуешь себя порядком уставшей, зато морально очень удовлетворенной. Да и мои маленькие пациенты платят мне своими очаровательными улыбками и маленькими победами, что даёт чувство приобщенности к чему-то нужному и важному.
Стоя на остановке, по пути к дому, набираю маму. Рассматриваю запястье, отмечая, что за 5 дней синяки от упыря сошли на нет.
– Привет, дочуль! – слышу мамин запыхавшийся голос.
– Мам, а ты чем занята? Привет! – такое ощущение, что она бежит.
– Ты не поверишь! Но я в тренажёрном зале. Регина все таки взялась не только за мой дух, но и за тело, – засмеялась мама.
– Мамуль, ты у меня всегда прекрасна! Но ты же знаешь, что нет предела совершенству, – улыбаюсь, представив свою миловидную 42-летнию мамулю на беговой дорожке. Мама всегда была очень стройной и утонченной блондинкой с зелёными глазами на высоченных каблуках. Компенсируя шпильками свой рост в 155 см.
– Спасибо, дочуль! Все таки жаль, что ты не прилетела. Ритусик с Региной очень соскучились по тебе.
– Я тоже скучаю! Очень. Прилечу сразу, как только смогу. Пока, мамуль, – всего лишь неделю назад она улетела, а по ощущениям гораздо больше.
Маршрутка, как назло, еле тащится. А ведь сегодня суббота и не должно быть таких пробок.
В спешке принимаю душ, привожу в порядок волосы, оставляя их распущенными. Слегка подвожу зелёные глаза, делая их более выразительными и наношу блеск на губы. Платье выбираю белое, лёгкое, без рукавов, длинной до середины бедра с не глубоким v-образным вырезом на груди. Девушка в отражении зеркала мне нравится.
С полуторачасовым опозданием захожу в ночной клуб "Абсент". Здесь, я была единожды и не могу сказать, что впечатлилась этим местом. Хотя, быть может, все дело в том, что я в принципе предпочитаю иной вид досуга.
Музыка играет так громко, что моментально закладывает уши, а грудная клетка, как будто начитает вибрировать изнутри. Слишком много народу, трудно протолкнуться. Как бы мне Соньку найти? Пробираюсь к столикам и наталкиваюсь на Андрея, друга детства Софочки. Он машет рукой в сторону дальнего столика, указывая мне верное направление.
При моем появлении подруга начинает визжать и лезет обниматься:
– Маш, а я уж думала, что ты не придешь! Почему так долго? – кричит мне прямо в ухо.
– Прости! Задержалась с детьми, – виновато улыбаюсь, но вряд-ли она меня услышала. Протягивая конверт с подарком и смотрю на её реакцию.
Сонька уже порядком на весёлые, впрочем, как и все остальные знакомые. Достаёт сертификат, пробегает по нему горящим взглядом и визжит пуще прежнего:
– Спасибо, спасибо, спасибо! – тараторит и продолжает меня тискать. Сонька давно хотела полетать на воздушном шаре, но почему-то не сделала этого раньше. – Ты же составишь мне компанию? – лукаво смотрит на меня и это притом, что знает, как сильно я боюсь высоты. С улыбкой отрицательно качаю головой.
Киваю ребятам и протискиваюсь за столик. Музыка заглушает почти все голоса и смех. Тут же в руку Софочка сует коктейль. Делаю глоток и понимаю, что он слишком сладкий, а пить хочется жутко. На столе полный бедлам. Разноцветное спиртное и гора закусок на любой вкус. Только вот воды я так и не нахожу.
Встаю и пробираюсь к бару через забитый танцпол. Мама дорогая, как же они здесь танцевать ещё умудряются в такой-то толкотне? Вскинув голову вправо, отвлеклась всего лишь на секунду, как в нос прилетает что-то твёрдое и чуть не сбивает меня с ног. Пошатываясь, все таки удаётся устоять на ногах.
– Чёрт! Что это было?! – выругавшись, подношу руку к носу и понимаю, что по подбородку уже ручьём течёт кровь, капая алыми кляксами на моё белое платье. Кто-то продолжает настойчиво трясти меня за локоть, поднимаю глаза и вижу испуганный взгляд:
– Евгений Александрович? – удивленно прогнусавила я, пытаясь остановить кровь. И тут же бросилась бегом, расталкивая людей, в туалет. Девушка, выходящая из дамской комнаты, даже придержала мне дверь с сочувствующим взглядом. Открыв холодную воду и наклонившись над раковиной, пытаюсь отмыть руки и лицо, отмечая краем сознания, что хлопнула дверь.
Горячая ладонь охватывает моё плечо и мягко, но настойчиво разворачивает к себе.
– Покажи мне лицо, – проговорил спокойным и твёрдым голосом… Максим Арский. Блин, почему-то я забыла его отчество. Хотя, я же не обязана помнить всех пациентов нашего отделения.
Правой рукой приподнимает мой подбородок, сканируя внимательным карим взглядом моё лицо. Левой продолжая удерживать за плечо. Дернувшись, попыталась вырваться, но он чуть усилил хватку.
– Что…? – хотела уже возмутиться, как дверь с грохотом открывается и залетает Евгений Александрович с белым полотенцем в руке.
– Машенька, прости Бога ради! Я не хотел! Держи, там лёд, приложи ко лбу, – протягивает мне белый свёрток со льдом.
– Дак это ты… Эээ Вы заехали мне в нос? – прикладываю полотенце к переносице и возвращаюсь к раковине.
– Нет… Да… В общем, так вышло! Там потасовка началась, а я тебя не видел. Дай посмотреть, – дернулся в мою сторону Радецкий.
– О нет, нет! Стойте на месте! И вообще, это женский туалет! Подождите, Вас же пару дней, как выписали и Вы снова в драку ввязались? – сама перепрыгивая с темы на тему, зачастила я. С удивлением поглядывая на обоих парней.
Евгений Александрович взволновано запускает руку в непослушные волосы и обеспокоенно смотрит на меня. А Максим, расслабившись, засунул руки в карманы брюк и наблюдает без тени какой-либо эмоции.
– Машенька, ну какая драка, что ты? Так! – встрепенувшись и вытягиваясь в полный рост продолжает Радецкий, – Чем я могу искупить свою вину?
– Ничем, – устало выдыхаю. – Кровь остановили. Жить буду. Оставьте меня, пожалуйста, одну!
– Но…, – начал было Евгений Александрович, но его перебил Максим.
– Пойдем. Подождём снаружи.
После того как дверь закрылась, убираю полотенце, поднимаю глаза к зеркалу и ужасаюсь. Боже! Что за вид!? Волосы взлохмачены, нос красный, лицо, шея, платье перепачканы кровью. Умываюсь, заново оттираю лицо и шею. А платье… Даже застирывать не имеет смысла, придётся выбросить.
Достаю телефон и набираю Соньке сообщение, что поехала домой и завтра позвоню. Вызываю такси.
Выходя из клуба наконец расслабляюсь и делаю глубокий вдох. Похолодало. Такси будет минут через семь. Зря я не взяла ничего, чтобы можно было накинуть на плечи. Зябко поежившись, оглядываясь по сторонам. В метрах десяти стоит небольшая группа молодых людей. Заметив меня, кто-то присвистнул и компания принялась ухмыляться:
– Девушка, а че эт с Вами стряслось? Может помочь? – с ленцой пробасил голос незнакомого парня.
Глубоко вздохнув, хотела отказаться, но внезапно появившийся Максим, бросил недобрый взгляд на молодых людей, грубо отрезал:
– Нет. Не надо. – И обращаясь ко мне бросил, – Я отвезу.
Я опешившим взглядом смотрю вслед удаляющегося мужчины, который направляется, по всей видимости, к парковке. Когда вышеупомянутый понял, что я и с места не сдвинулась, развернулся, выгнул бровь и уставился вопросительным взором, мол, чего стоишь?
– Я поеду на такси. Но, спасибо, конечно, за предложение! – криво усмехнувшись такому самомнение, направилась к, только что подъехавшему, такси.
Плюхаюсь на заднее сидение такси, проклиная этот несносный день. Сонька была права как никогда, было весело! Ну да ладно. Она же не виновата в том, что все несчастья липнут на мою… Эээ, а куда это он пошёл, а главное зачем?
И наблюдаю как Максим Арский подошёл к водителю, протянул купюру и отменил мой заказ. Обогнул машину и открыл дверь с моей стороны.
– Какого черта Вы творите? – моментально вспыхнула я.
– Ты не поняла. Это было не предложение, – делает жест рукой, предлагая выйти из салона авто. Когда видит, что я не собираюсь покидать такси выдаёт, – Помочь выйти?
Сказать, что я в шоке! Не сказать вообще ничего. У меня просто ступор. Застыв с открытым ртом, смотрю в почти чёрные глаза и отмираю только тогда, когда чувствую, что он держит меня за локоть и волочет за собой.
– Да пусти же ты меня! Нет, это уму не постижимо! Никуда я с тобой не поеду! Слышишь? Да я тебя даже не знаю! – пыхчу от возмущения, как ёжик, и пытаюсь вырваться.
Остановившись у чёрного внедорожника, Максим открывает переднюю пассажирскую дверь.
– А с таксистом ты знакома? К тому же мы с тобой уже на "ты". Помочь? – кивает на сидение.
Глава 4
Почти всю дорогу мы молчали. Увлеклась не радостными мыслями и далеко не сразу сообразила, что даже адрес свой не назвала.
– Инская, 136, – сказала и отметила, что ехали мы правильно, что странно. Но спросила о другом.
– А что с Евгением Александровичем? – поймав его вопросительный взгляд, пояснила, – Ну он же там с кем-то подрался, а вы его одного оставили.
– Переживаешь? – спросил как-то слишком тихо и пытливым взглядом уставился на меня.
Повела неопределённо плечом, не зная, что ответить на это.
– Он не один, – коротко добавил Максим.
Странный он какой-то, продолжая тайком разглядывать водителя, думалось мне. Слишком скуп на эмоции, молчалив и серьёзен. И руки у него очень красивые, длинные фаланги пальцев, аккуратные ногти. Дааа, красивые мужские руки, это моя слабость. О, а ещё очень самоуверен! Как же я могла забыть о самом главном. Но надо признать, что рядом с ним чувствуешь себя защищённой от всего. В таких случаях говорят, как за каменной стеной.
Остановившись вначале моего многоподъездного дома, заглушает машину.
– Спасибо! Всего доброго! – не дожидаясь ответа, быстро выпрыгиваю из машины, прикрыв дверь, направляюсь к четвертому подъезду, как слышу за спиной шаги. Оборачиваюсь и все больше недоумеваю.
– А Вы куда отправились, позвольте спросить?
– Я провожу, – как всегда, безэмоционально отвечает Арский.
Замечаю, что снова начинаю пыхтеть от негодования и, как старуха, ворчу себе под нос, продолжая искать ключи в сумке:
– Сначала "я отвезу", потоп "я провожу", а потом…, – открываю тяжёлую дверь и обрываюсь на полуслове, ругнувшись – Да чтоб тебя! Опять лампочку выкрутили.
Достаю телефон и включаю фонарик. Поднимаясь на третий этаж, думаю о том, что погорячилась я с чувством защищённости. А что если опасаться надо его, то, что тогда делать с этой "каменной стеной"? Останавливаемся около двери в квартиру.
– Проводили. Премного благодарна! – вставляю ключ и отпираю замок.
– А что потом? – спрашивает Максим Арский и с вызовом смотрит прямо в глаза.
– Не поняла. Вы о чем? – вмиг разволновалась я, даже ладони задрожали и вспотели.
– Ты сказала, что сначала отвезу, потом провожу, а потом?… – поймала себя на том, что даже не дышу, пока он не спеша проговаривал слова.
– А потом скажу "до свидания". До свидания, Максим…, к сожалению, забыла Ваше отчество, – быстро выпалила первое, что пришло в голову, а то подумает невесть что.
– До свидания, Мария! – в привычной манере сказал Арский, но, как мне показалось, чуточку улыбнулся. Или это просто тусклый свет на этаже?
Закрыв дверь, и почувствовав себя в относительной безопасности, наконец выдохнула свободно. Боже, как же я устала! Этот день отнял слишком много энергии.
Ну кто может ко мне припереться в такую рань в воскресенье? Трель дверного звонка действует на нервы, рискуя испортить настроение на целый день. Подскакиваю с кровати, хватаю телефон – 08:37. Ужас. Плетусь открывать дверь.
– Мария Андреевна Титаренко? – спрашивает молодой паренёк, с цветами и двумя коробками в руках.
