Текст книги "Cреди колосьев (СИ)"
Автор книги: Лада Гурина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Заварив себе чашку крепкого кофе, я расположилась в одном из плетеных кресел на террасе. Лето как будто бы уже было не против покинуть Нью-Джерси и улететь с одним из спасительных прохладных ветров, день ото дня все чаще развевавших яблоневые ветви. Пушистых шмелей и пестрых бабочек становилось все меньше, а на землю падали давно созревшие груши, сливы и яблоки, которые всем неохота было собирать. Я не привыкла оставаться одна и не умела отвлекаться на что-либо, поэтому мои мысли тут же вернулись к сегодняшней ночи. Я убеждала себя, что мой поступок не больше, чем нелепость, которые изо дня в день совершают тысячи подростков. В конце концов, я ведь не сделала ничего по-настоящему отвратительного, так ведь? Возможно, мои чувства можно было осудить на основе религиозных заповедей. Но я никогда не задумывалась, виновата я перед Богом или нет. В моей жизни редко происходили такие ситуации, во время которых можно было бы искать поддержку лишь в церкви. Религия была всего лишь еще одним предметом, о котором я знала непозволительно мало для среднестатистической американки.
Поэтому я могла переживать лишь из-за того, что выставила себя идиоткой. Именно тогда я подумала о том, что романтическую историю, которую я старательно пыталась написать, пора стереть. Мне нужно думать о родителях и о том, как устроить свою жизнь после окончания школы. Мысль о том, что я зря оттолкнула от себя Томми Флетчера, не давала мне покоя, пока я не решила, что в ближайшее время навещу его и извинюсь за свое глупое поведение. Мы с ним, пожалуй, и правда были похожи – наше прошлое, настоящее и будущее было здесь, на ферме. Хотя бы по этой причине нам стоило держаться друг за друга. Вторая заключалась в том, что он действительно верил в то, что когда-нибудь мы обязательно обвенчаемся в маленькой церквушке неподалеку от Гринвиджа. Отчего-то представленная картина собственной свадьбы показалась мне безрадостной, а остывший кофе лишь ещё больше испортил настроение.
Стюарт всегда говорил, что хочет стать прокурором. Он с уверенностью шел к этой цели, постоянно перечитывая разные книги, посвященные американскому законодательству и различным судебным делам. В этом году он должен был закончить одну из лучших частных школ в Иллинойсе. Он всегда говорил о будущем с такой уверенностью, что я невольно завидовала. Мне тоже хотелось, чтобы мой путь был также четко обозначен и все, что оставалось делать – не отклоняться от него ни на шаг. Я впервые осознала, что у меня нет абсолютно никаких планов и почему-то это устрашало меня. Было бы замечательно, если бы кто-нибудь таким же уверенным голосом, как у Стюарта, когда он рассуждает о политике, подсказал, что теперь делать мне.
========== Письмо ==========
Во время воскресного обеда вся наша семья собиралась за большим столом, заставленным сытными блюдами, над которыми мы с мамой трудились с самого утра. Бабушка с дедушкой как правило навещали нас в середине октября и в этом году поступили точно также. Они сидели рядом и расспрашивали меня о школе. Томми Флетчер и его родители, также сидели за общим столом с полными тарелками овощного рагу. Дедушка начал рассказывать один из своих анекдотов, когда в дверь постучали. Оставив ложку в тарелке тыквенного супа, я поспешила в прихожую. Это оказался наш местный почтальон, Стив. Сколько себя помню, он всегда разъезжал на старом почтовом фургоне по окрестностям и вручал фермерам письма и посылки из Ньюарка или других городов. Последний раз он приезжал, когда мистер Джонсон прислал письмо с приглашением навестить его в Чикаго. Мама тогда, помнится, лишь пожала плечами и заметила, что в Чикаго она не собирается, и это приглашение – просто формальность.
– Вижу, у вас тут праздник! – прохрипел Стив. Он поправил форменный головной убор, который не помешал его длинным седым волосам промокнуть под моросящим с самого утра дождем, и выудил из сумки несколько писем. – Вот, это для вас, сэр.
Я тут же передала письмо отцу, затем ответ от маминой подруги из Атланты. Стив оставил письма и для Флетчеров, освобождая себя от необходимости преодолевать лишние мили по промозглой погоде.
– А это для вас, мисс Джиллиан Брэдли, – он протянул мне конверт, взглянув на который, я поняла, что это письмо не стоит читать при всех. Почтальон ушел, довольный тем, что мама в придачу угостила его яблочным пирогом. Солгав, что письмо пришло от одной из моих подруг, я скрылась за дверью своей комнаты и дрожащими руками распечатала конверт. Это было первое письмо от Стюарта, с тех пор как он уехал. Я уже и не ожидала, что он соберется мне написать. Нет, не проходило ни дня, чтобы я о нем не подумала, но с каждым днем я все реже вспоминала счастливые летние месяцы, тем более теперь у меня был Томми. Он так искренне обрадовался, когда в начале сентября мы всей семьей навестили Флетчеров! На мои слова о том, что мне не стоило так резко прерывать наше общение, он ответил, что это неважно, особенно если я пообещаю, что больше не буду «пропадать». Подобная отходчивость показывала, что сосед все еще был ко мне неравнодушен. Это не могло не вызвать хотя бы банального чувства благодарности.
Каждую неделю Томми Флетчер на старом фургоне своего отца приезжал к нам. Мама души не чаяла в нем, и была только рада, что вечера я провожу не за игрой в карты или перечитывая одни и те же книги. Мы сидели на кухне, пили чай и болтали обо всем на свете, как бы банально это ни звучало. Он, несомненно, привносил в мою жизнь немало хорошего и делал ее ярче. К тому же он никогда не доставлял мне хлопот. А не это ли черта, описывающая «счастливые отношения»?
Единственным, что омрачало мою жизнь было мамино плохое самочувствие. Она часто чувствовала недомогание и казалась какой-то неживой. Иногда она брала себя в руки, но все чаще я заставала ее уснувшей в кресле за чтением книг, когда на часах не было и восьми вечера. Отец не придавал этому значения и говорил, что мама просто слишком сильно утомлена домашними делами и готовкой.
Я села на кровать и начала читать. Это было такое письмо, которое хотелось либо разорвать, либо перечитывать тысячу раз. Это я и делала на протяжении часа, изучая аккуратные крупные буквы и запомнив наизусть все до последней строчки.
«Джилли,
Разумеется, мне хотелось бы поговорить с тобой с глазу на глаз, но на данный момент это, к сожалению, невозможно. В любом случае, так даже проще: ты всегда сможешь спрятать письмо в ящик, сжечь или просто разорвать. Все же, я надеюсь, что ты этого не сделаешь, потому что другого шанса поговорить с тобой у меня не предвидится.
Возможно, ты уже не ждала, что я решусь на подобный разговор. Но что-то подсказывает мне, что ты не могла просто так все забыть. Мне сложно начать говорить с тобой. Невозможно представить, о чем ты сейчас думаешь и продолжаешь ли читать.
Наверное, будет проще, если я выскажу все напрямик, так как есть. Мы слишком привыкли молчать, а молчание никогда не приводило ни к чему хорошему. Наверное, молчание послужило причиной того, что я оттолкнул тебя в тот день. Веришь или нет, но это все было действительно неожиданно. Уже по приезде в Чикаго я много думал о тебе. Ты никогда не показывала, что видишь во мне что-то большее, чем просто свалившегося на голову твоей прекрасной семье родственника. А может, я просто не замечал?
Мне всегда казалось, что тот мальчик… Гарри? Джерри? Думаю, ты поймешь, о ком речь, давно пытается завоевать твое внимание. Ты вроде как не была против. Разумеется, когда я начал жить с тобой в одном доме и видеть тебя каждый день, меня посещала мысль о том, что ты особенная. Не будем отрицать, что ты достаточно привлекательна и умна (пусть твой кругозор и ограничен бульварными романами), чтобы понравиться практически любому молодому человеку. Ты нравилась и мне, но задумайся о том, какому осуждению со стороны окружающих мы бы подверглись. Все кричат о том, что следовать навязанным правилам – глупо. Но протестовать легко лишь тогда, когда ты ратуешь за что-то, имеющее для тебя особую ценность. Можешь счесть меня бесчувственным, но я не считаю подростковые сдвиги достаточно веским поводом для того, чтобы пойти на риск. В конце концов, ты наверняка в глубине души считаешь всё это глупостью и видишь будущее с кем-то другим.
Думаю, ты поймешь, почему я не собираюсь навещать вас на каникулах. Передавай привет родителям. И напоследок, Джиллиан, я знаю, что тебя как будто бы устраивает жизнь в Нью-Джерси. Но мне приходилось замечать, что ты часто скучаешь и не находишь себе места среди сверстников. Перед тобой откроется куда больше возможностей, если ты оставишь родителей после совершеннолетия и начнешь учиться в колледже. Тебе наверняка было бы интересно встретить новых людей и увидеть другую жизнь.
В любом случае, поступай как хочешь. И вообще, все эти слова звучат так, будто я даю тебе последние наставления – вот ведь глупо! Мы ведь увидимся еще не раз, просто не так скоро, как хотелось бы.
Стюарт.
Когда я отложила письмо, я заметила, что по моим щекам текут слезы. Я злилась на себя, потому что разыгрывала из себя героиню романтической трагедии. И упорно продолжала это делать, даже имея хорошего и верного молодого человека. Но на Стюарта я злилась куда больше: он говорил в письме о любви, но говорил запутанно, как будто рассуждал об очередном вопросе на уроках философии. От этого мне стало еще грустнее – чувства для меня всегда казались чем-то необъяснимым, нематериальным. Как только начинаешь говорить о них вслух, вся таинственность разбивается, подобно хрупкому китайскому фарфору. Каждое предложение, написанное братом, как будто бы разбивало очередную цветастую вазочку в моем воображении, как бы прозаично такое сравнение ни прозвучало. Причем разбивало нещадно – изящностью фраз и холодной рассудительностью. Как же это было на него похоже!
Я спрятала письмо в верхний ящик стола и вернулась к гостям. Их быстрая речь и звонкий смех доносились до меня как будто издалека. Я была на празднике, кивала и улыбалась в нужный момент, но не могу вспомнить практически ничего из того, о чем говорила бабушка или когда ушли гости. Томми не мог не заметить безразличия, с которым я выслушивала историю о забавном происшествии с миссис Флетчер. Однако он ничего не спросил и обнял на прощание так крепко, что у меня заболели ребра.
***
Одним из уроков, которые мне преподала жизнь в те годы, состоит в том, что любая идиллия рано или поздно будет разрушена. В марте у моей матери случился инсульт, после чего она попала в одну из государственных больниц в Ньюарке. Школа и экзамены были забыты – отец не мог бросить хозяйство, и какое-то время я прожила в городском общежитии, где меня окружали в основном иммигранты. Оно находилось в неподалёку от больницы, поэтому каждый день я проводила в палате у маминой постели и пыталась хоть как-то скрасить ее дни. Врачи не особенно распространялись насчет ее диагноза. Один раз мне удалось уловить фрагменты их разговора о том, что у мамы нарушения в сердечно-сосудистой деятельности. Медицинские термины значили для меня мало, но даже непрофессиональным взглядом можно было заметить, что процедуры, предлагаемые бесплатно, никак не улучшали ее самочувствие.
В конце месяца отец связался с нами и сообщил, что мистер Джонсон готов выделить средства на лечение мамы в одной из лучших больниц в Чикаго. Таким образом, в конце апреля мы с отцом временно снимали комнату на окраине одного из самых больших и густонаселенных городов в Штатах. Несмотря на то, что болезнь мамы угнетала меня и я ни на секунду не переставала беспокоиться о ней, городская суета произвела на меня неизгладимое впечатление. Мне нравился Чикаго: уличные музыканты, которых можно было встретить в то время чуть ли не на каждом бульваре, люди, знающие толк в политике и искусстве – другие нравы, другое общество. Огромный мегаполис как будто бы жил своей собственной, непохожей ни на что другое жизнью, и с каждым днем она затягивала меня все больше.
В силу возраста я не могла гулять допоздна или посещать клубы, где проходили танцевальные вечеринки. И все же, я с опасением ожидала того момента, когда нам придется собрать свои вещи и вернуться домой. Что-то подсказывало мне, что я уже не смогу приспособиться к скуке, окружавшей меня на протяжении шестнадцати лет. Иногда мы бывали в гостях у Джонсонов. Он решился представить нас своей жене как давних знакомых, поэтому она приняла нас весьма радушно. Миссис Джервасси переехала в Америку сразу после свадьбы, но до сих пор говорила на английском с сильным итальянским акцентом. Однажды нас с папой пригласил в гости его школьный приятель, который стал редактором одной из чикагских газет.
В конце мая мама поправилась. Она сама добралась до нашей маленькой квартирки. Она, несмотря на уговоры отца, была намерена как можно скорее вернуться на ферму. И все же, папа настоял на том, что ей нельзя сразу бросаться на домашние дела. Мы ходили в театры, где я, как завороженная, не сводила глаз с актеров на протяжении всего спектакля. После его окончания я восторженно хлопала, недоумевая, почему на некоторых людей представление не производило никакого впечатления. В ресторанах я терялась от великолепия просторных помещений и невероятно вкусной еды. Самыми лучшими были вечерние прогулки: родители держались за руки и шептались, будто молодожены. Я обычно шла чуть в стороне от них и рассматривала людей и неприветливые на вид высокие здания. Темные улицы озаряли яркие фонари, в свете которых тротуары отблескивали серебром.
Томми писал мне письма. Я читала их, с нежностью думая о том, как он ждет моего возвращения. В каждом из них он говорил, что ему меня очень не хватает. Однако даже то, что меня ждет любимый человек, почему-то не могло отрезвить меня. Мне хотелось остаться здесь, среди интересных людей, суматохи и контрастов. Я не решалась обмолвиться о своей мечте даже словом.
А в начале июня нам принесли пригласительный. Мама сообщила, что мы непременно должны присутствовать на выпускной церемонии брата. Стюарт, кстати, поступил так, как обещал – мы не виделись с прошлого лета. Какое-то время мне хотелось написать ему ответ на то письмо, но я долгое время не могла найти правильных слов, переводя бумагу на черновики. А потом письмо исчезло из ящика, как раз после того, как мама решила провести генеральную уборку. Наверняка она выгребала старые бумаги и спутала его с черновиком, отправив в мусорную корзину. Я посчитала это знаком свыше и не написала ровным счетом ничего. Поэтому накануне праздника, хоть я и пыталась изобразить энтузиазм, волновалась до дрожи в коленях.
Комментарий к Письмо
Прошу прощения за то, что так долго не выкладывала ничего.
Новая школа отнимает все мое время и силы.
========== Билет в жизнь ==========
– Сегодняшний день навсегда останется в нашей памяти. Окончание школы означает, что каждый из нас начнет двигаться по собственному пути. Все мы часто задумывались о будущем, и вот теперь оно вовсе не кажется таким далёким. Мне хочется искренне поблагодарить всех вас: одноклассников, с которыми связано огромное количество приятных воспоминаний, учителей, которые верят в то, что мы сможем стать достойными людьми, и… – здесь мой брат сделал небольшую паузу, но потом продолжил таким же звонким и уверенным голосом, – родителей, на чью поддержку мы всегда можем рассчитывать.
Я сидела близко к наскоро сколоченному помосту, с которого уже выступил с продолжительной речью директор. Родителям пришлось сесть подальше: свободных мест впереди было крайне мало. День проходил на редкость сумбурно. Пока мы ехали в такси, меня сильно клонило в сон. Разумеется, я волновалась: не только из-за предстоящей встречи с братом, а больше из-за того, что раньше мне не приходилось бывать на таких мероприятиях. Но больше всех волновалась мама. Она даже расплакалась, воскликнув: «Какая же ты у меня взрослая!», когда я с утра появилась в гостиной в бледно-сиреневом костюме и в туфлях на высоком каблуке. Папа тут же подметил, что выпускной-то не мой, и плакать мы будем через два года, а сейчас лучше поторопиться.
– Никто из нас не знает наверняка, что будет с нами через год, два, а тем более десять. Но на данный момент все в наших руках, пусть жизнь иногда и дает нам повод в этом сомневаться. В любом случае, наша судьба – это совокупность всех решений, которые нам придется принимать, опираясь на приобретенный за эти годы опыт. Хочется верить, что они приведут каждого к тому, к чему он стремится. Ни в коем случае нельзя обесценивать те уроки, которые мы получили в старшей школе, поскольку именно здесь мы становились теми, кем являемся сейчас.
Рядом со мной сидел симпатичный темноволосый юноша, то и дело бросавший на меня заинтересованные взгляды. Пристальное внимание меня всегда смущало, поэтому я делала вид, что не замечаю его. Почему-то мне представился собственный выпускной, который будет отмечаться с куда меньшим размахом. В нашем классе училось всего-то одиннадцать человек. Скорее всего, мы выйдем на школьный двор, выстроимся в шеренгу, поклянемся в верности флагу и получим аттестаты, которые большинству из нас никогда не понадобятся.
– Надеюсь, что каждый из здесь присутствующих будет вспоминать о своих ученических годах только хорошее, потому что положительных моментов было действительно немало. Если уж быть до конца честным, мне немного жаль называть себя «выпускником». Сложно осознать, что вскоре мне придется покинуть стены этого заведения и вступить во взрослую жизнь. Я желаю своим одноклассникам успеха во всех начинаниях, проявить себя так, чтобы через несколько лет вы могли назвать себя успешными людьми. Учителям – вдохновения и сил, а родителям – терпения. Знайте, что мы стремимся стать такими, какими вы хотите видеть нас.
Медные волосы Стюарта на солнце казались рыжеватыми, а я смотрела на него и думала «Что же в нём так неуловимо изменилось за этот год?». И поняла, что он попросту стал намного взрослее. Бывают такие перемены, которые сложно описать словами. Это совсем не похоже на то, когда меняют прическу или сбрасывают лишний вес. Их можно уловить в жестах, взгляде, манере речи – и именно такие изменения, на мой взгляд, свидетельствуют о том, как быстро бежит время. Мне вдруг захотелось поделиться с кем-то своими мыслями. Но рядом не оказалось никого, кроме успевшего мне изрядно надоесть парнишки и незнакомой худенькой девушки.
– …Подведя итоги, я хочу сказать, что в первую очередь, я благодарен этой школе за то, что могу с уверенностью смотреть в будущее и с нетерпением жду того момента, когда смогу доказать, что чего-то стою, – присутствующие разразились аплодисментами. – Спасибо вам!
Мой брат крепко пожал руку директору, под всеобщие аплодисменты получил аттестат и, больше не оглядываясь на сцену, быстрым шагом подошёл ко мне и в замер в нерешительности. Все это время я сидела и думала, какие чувства я испытываю сейчас. Злость? Обида? Разочарование? Отнюдь. В тот момент я просто им гордилась. Именно это я прошептала ему на ухо, когда мы обнялись.
– Эй, ребята, я понимаю, что вы радуетесь встрече. Но хотелось бы видеть, как выступает моя внучка! – проворчала накрашенная как целое племя индейцев старушка. Мы сели, и она еще раз недовольно фыркнула. При этом она не забывала сопровождать каждое слово пухленькой девушки овациями. Любимая внучка, не решавшаяся поднять взгляд на публику, от этого смущалась еще больше.
Парень, который не давал мне покоя все это время, тут же заулыбался, когда мы вернулись, и обратился к Стюарту:
– Неплохое выступление приятель. Но ты, как обычно, стараешься показаться всем умнее, чем на самом деле. И у тебя это неплохо получается, надо признать! – Стюарт ухмыльнулся, но ничего не ответил, поэтому юноша продолжил: – Тебе повезло. Мне еще целый год здесь торчать, прежде чем я буду «с уверенностью смотреть в будущее». Хочется заняться чем-то кроме всей этой ерунды.
– Неужели для тебя все это ерунда? – не выдержала я. Как же глупо: куча подростков со всей Америки мечтала о том, чтобы учиться в хорошей школе и иметь возможность попасть в университет. Этот парень принимал всё это как должное.
– Не бери в голову, нашла кого слушать! – худенькая девушка присоединилась к нашей компании. Ее длинные каштановые волосы волнами опускались чуть ниже плеч, а ясные золотисто-карие глаза смотрели очень пронзительно. – Здесь все воспринимают учебу всерьёз. Остальные не задерживаются дольше, чем на семестр.
– Эй, накинулись на меня, непонятно с чего, – запротестовал юноша. – Стю, может, наконец, представишь нас своей прелестной знакомой?
– Сестре, – моментально поправил брат. – Джиллиан, это Аарон Стамп, учится здесь на класс младше, а это…
– Мелоди Витцин, его девушка и ужасная зануда, – перебил Аарон, после чего Мелоди наградила его укоризненным взглядом.
– Приятно познакомиться, – улыбнулась я, изо всех сил делая вид, что нисколько не удивляюсь тому, что у брата есть девушка.
– Аарон, прекрати рисоваться перед Джиллиан! – подмигнула мне Мелоди и тут же обратилась к брату. – Ты ведь пойдешь отмечать выпускной вместе со всеми?
– Не знаю, – он сделал вид, что слушает выступление тощего прыщавого юноши. Он говорил слишком витиеватыми фразами, а конец его галстука вылезал из-под жилетки.
– И такие придурки потом поступают в Гарвард, – пробормотал Стюарт, прежде чем Мелоди дернула его за рукав.
– Мы ведь все планировали собраться дома у Эмили и…
– Я помню, но ко мне приехали родственники. Будет невежливо их оставить. Они проделали путь из штата в штат явно не для того, чтобы послушать выступление директора Брауна.
– Да брось, выпускной-то у тебя не каждый день, – встрял Аарон. – Если беспокоишься из-за Джилли, то она могла бы поехать с нами.
Мне нравился Аарон. Правда, я сразу поняла, что он из тех людей, которые стараются высказаться даже по поводу вещей, к которым не имеют никакого отношения. Меня забавляла его непосредственность, свойственная обычно маленьким детям.
– Нет, ей нечего там делать, – возразил Стюарт. – Поедешь домой с родителями.
– Эй, ты не видел меня практически год! И сразу хочешь поскорее от меня избавиться, – я скрестила руки на груди и сделала вид, что обиделась, вызвав улыбку на лице Мелоди.
– На ее месте я бы давно дал тебе затрещину, – Аарон явно хотел, чтобы я увидела в нем союзника. – Дай сестрёнке развеяться, не порти себе и ей праздник. Вообще не представляю, как можно быть таким скучным. Прям как шестидесятилетний старик.
– Поступай, как знаешь, – вздохнул брат. – Но если натворишь там что-нибудь, оправдываться перед родителями будешь сама. Пойдём, Мелоди, надо бы пойти к остальным. И я еще не видел мистера и миссис Брэдли. Джиллиан, где родители?
Я молча указала, куда идти, и села рядом с Аароном. Мое настроение бесповоротно испортилось. Теперь и Стюарт обращается со мной, как с маленькой. Мне вдруг стала понятна причина собственного разочарования: я надеялась, что брат увидит, что не только он изменился. Я верила, что произошедшие во мне перемены окажутся явными и не оставят равнодушным. Но он как будто с каждой секундой ускользал от меня все дальше. Да и с чего бы ему цепляться за прошлое? Здесь, в Чикаго, у него есть все: он точно поступит в университет, где будет учиться вместе с любимой девушкой и многочисленными друзьями. Там обязательно встретит людей со схожими взглядами и добьётся своего.
Как бы мне ни хотелось считать себя умной в моем образовании, безусловно, присутствовали пробелы. Все решения я принимала, основываясь больше на чувствах, чем на логических доводах. Впечатлительность мешала мне смотреть на многие вещи трезво. Я привыкла получать то, что хочу. А какие у меня раньше были желания? Новое платье, туфельки или поездка на ярмарку. Несомненно, та весна превратила меня в куда более сознательную личность. Я поняла, что значит бояться за жизнь самого близкого человека, а еще начала грезить жизнью в большом городе. Как же я раньше принижала провинциалок, лелеявших мечты о том чтобы «вырваться». Конечно, свои мечты всегда ставишь выше, и все же, я прекрасно знала, что ничуть не лучше них. В общем, была такой же глупой провинциалкой.
– Эй, ты чего? – Аарон дотронулся до моей руки, прервав мои размышления. – У тебя взгляд такой, ну… пустой.
– Я просто задумалась. Слушай, наверное, будет лучше, если я сейчас пойду к родителям. Было приятно познакомиться… – я и правда собралась уходить. Не хотелось никуда ехать, видеть, как всем весело, как Стюарт обнимает Мелоди. Не хотелось пробовать пиво, танцевать и слушать чьи-то истории. Хорошо бы оказаться у себя дома, чтобы Томми убедил меня в том, что я смогу быть счастлива, даже если навсегда покину Чикаго.
– Останься, Джилл, будет весело. Обещаю, я не допущу, чтобы тебе было скучно. Ты мне веришь?
Я верила, вот уж не знаю почему. Поэтому я просто улыбнулась и кивнула. Нелепый юноша на сцене все еще продолжал цитировать какого-то французского писателя.
– Ну что, я вижу, ты уже нашла себе компанию? – я и не заметила, как подошли родители. Папа тут же отметил, что его дочь не осталась в одиночестве. – А где Стюарт? Мы так и не поздоровались с ним сегодня…
– Не думаю, что он сильно переживает по этому поводу, – проворчала я, удивив родителей несвойственной мне грубостью.
– Он там, с остальными выпускниками, – мой новый знакомый указал на группу учеников, стоявших чуть поодаль от сцены.
– Мам, ты ведь не возражаешь, если я останусь на праздник? – я-то думала, что она обязательно мне запретит. Тогда появится достойная причина уехать домой и лечь спать. Но мама находилась в прекрасном расположении духа и согласно кивнула.
– Мы с папой поздравим твоего брата и поедем домой. У меня сегодня еще очень много дел.
– Я вижу, у Стюарта нет времени на болтовню со стариками, – подмигнул мне папа, заметив, как он обнимает Мелоди. Я тоже заметила. – Тебе ведь не нужно читать лекцию о том, как себя вести? А вы, юноша, следите за моей дочерью, раз уж она вам так приглянулась. Но узнаю, что вы хоть пальцем ее тронули – берегитесь, – тут папа в шутку пригрозил ему кулаком. Аарон заверил его, что со мной все будет в порядке, к тому же на празднике будет много взрослых. Родители ушли. Я невольно вздохнула, услышав, что выступает все тот же несостоявшийся оратор.
========== Переворот ==========
Выпускной закончился благополучно, несмотря на уверенность брата в том, что я напортачу. Как ни странно, пиво мне никто не предлагал. Аарон отнёсся к предупреждению отца со всей серьёзностью и не отходил от меня ни на шаг. Сначала он пытался вовлечь меня в разговор и пристроить к какой-нибудь компании. Однако заметив мою растерянность, оставил это дело и терпеливо гулял со мной по берегу озера. Периодически парень развлекал меня забавными рассказами о его школьной жизни. Честно говоря, не понимаю, почему ему приглянулась. Признаться, я вела себя как последняя зануда и практически ничего не рассказывала. Тем не менее, когда он спросил мой адрес, я всё же написала его на салфетке. Думала, что скомканная бумажка так и пролежит без дела в его кармане.
На следующий же день мама настояла на том, что нужно ехать домой. Папа пытался убедить её, что с фермой всё в порядке. Но теперь уже мама оказалась непреклонна. Пришлось оставить позади Чикаго, забирая с собой лишь надежду вернуться обратно. В течение недели мы колесили из штата в штат, задержавшись в Толедо, Питтсбурге и Филадельфии. Остановки эти были кратковременными, и мой интерес к большим городам пропал. Отчасти из-за того, что меня крайне раздражало мамино упрямство и то, что Стюарт со мной практически не разговаривал. Я готова была отдать многое, чтобы эта поездка наконец закончилась. Сидеть в машине часы напролёт, да ещё и молча, было утомительно.
Я ещё издали заметила Томми, стоявшего на крыльце. Он облокотился на перила и слегка ссутулился, но, как только услышал рёв двигателя, встрепенулся и приветственно замахал мне рукой. Я неуклюже вылезла из машины, всё ещё неуверенно чувствуя себя на высоких каблуках, и парень тут же заключил меня в объятия. Обычно, когда я была рядом с Томми, чувствовала себя умиротворённой. Но в тот раз плохое настроение почему-то не стремилось улетучиваться. Сухо поприветствовав Томми, я вызвала удивление у родителей и Стюарта. Брат, к слову, снизошёл до того, чтобы пожать моему парню руку. Ещё долгое время я бродила по саду. При виде знакомого деревянного домика и старых яблонь меня охватила ещё большая тоска. Куры тут же выбежали меня встречать и радостно закудахтали.
– Джилл, я ведь могу и обидеться. Ты так меня встречаешь, что я готов прямо сейчас домой уехать, – Томми нашёл меня в беседке и тут же присел рядом, обняв за плечи.– Что, не рада вернуться домой?
– Да нет, всё отлично, – мне удалось найти в себе силы вымученно улыбнуться. Томми на это не повёлся и нахмурился.
– Что-то случилось? – тут уж я поняла, что просто так мне не отделаться. Списать плохое настроение на усталость не получится. Так как о Стюарте поговорить с ним я не могла, пришлось рассказать, как мне понравился Чикаго и как сильно мне хочется вернуться обратно. Больше никогда не видеть ферму, кукурузные поля, все эти сады. Всю эту скучную сельскую рутину, которая обеспечивала нам всем спокойную и сытую жизнь, но никогда не дарила ярких впечатлений. Заметив изумленное выражение его лица, я впервые осознала, что между нами огромная, непреодолимая пропасть. Томми не знал жизни в большом городе, но не испытывал никаких сожалений по этому поводу. Он жил в своём маленьком уютном мирке, но при этом не испытывал недостатка в новых ощущениях. И мои внезапные стремления вырваться отсюда были совершенно ему непонятны, чужды. Его ответ окончательно выбил меня из колеи:
– Перестань грезить о том, что всё равно не сбудется. Мы ведь не раз с тобой всё это обсуждали. Ты закончишь школу, сразу же сыграем свадьбу, переедешь ко мне. Если уж тебя так тянет в большой город, я, так уж и быть, свожу тебя в Ньюарк как-нибудь. Нагуляешься, походишь по магазинам и вернёшься сюда. Единственное, что ты можешь встретить в Чикаго: грязь, суматоха и нищета.
– Ладно, ты прав, – пожала плечами я, с трудом скрывая разочарование. Если бы он только знал, насколько неуместны были его слова. В глубине души я понимала, что никогда не смогу брошу родителей и никуда не уеду. По крайней мере, в ближайшие несколько лет я не могла позволить себе такой роскоши. В его словах была доля правды: после того, как я получу аттестат, моё образование должно было закончиться. Что остаётся делать девушке без высшего образования, которая ничего не умеет, кроме как помогать по хозяйству? Ответ прост: обзавестись семьёй, ухаживать за детьми да радоваться редким вылазкам за пределы собственного двора. Ещё совсем недавно мысли о том, что моя жизнь пройдёт именно так, практически не огорчали. Я откладывала размышления о будущем на неопределённый срок. Так пройдёт жизнь многих девушек, которых я знала. Мои одноклассницы, мамины подруги, жёны местных рабочих – все они не выглядели несчастными. Я по-прежнему мечтала о семье и детях. Но пришлось признать, что провести всю свою жизнь бок о бок с человеком, который совершенно не понимает тебя – худшее, что может случиться.
