355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Л. Дмитриева » Конструктор боевых машин » Текст книги (страница 15)
Конструктор боевых машин
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 15:17

Текст книги "Конструктор боевых машин"


Автор книги: Л. Дмитриева


Соавторы: Н. Попов,Б. Добряков,И. Бах,В. Петров,О. Ильин,М. Ашик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Танки – война умов

Конструирование новой, усовершенствованной модели тяжелого танка с максимальным использованием при этом лучших технических решений, применявшихся на танке KB, разработчики конструкторского бюро Ж. Я. Котина начали еще в довоенное время и продолжали без больших перерывов в течение всего 1941 г. За этот период ими была исследована целая серия промежуточных моделей тяжелых танков: 50-тонный КВ-3 с 76-мм пушкой, 63-тонный КВ-220 с 85-мм пушкой, проект 90-тонного КВ-4 со 107-мм пушкой и ряд других экспериментальных боевых машин.

После эвакуации из блокированного Ленинграда в Челябинск ленинградские конструкторы, используя базу танка КВ-1, спроектировали и изготовили в металле еще несколько опытных машин, среди них – двух– и трехствольная самоходная установка КВ-7, огнеметный танк КВ-8 и вооруженный 122-мм гаубицей тяжелый танк КВ-9.

Вспоминая об этих разработках в послевоенных интервью, Ж. Я. Котин подчеркивал: «Совершенствование конструкции тяжелого танка во время войны и модернизация машины производились на основе широкой унификации и преемственности каждой из разрабатываемых моделей».

И действительно – КВ-2 являлся первой разновидностью танка КВ-1 и отличался от базовой машины лишь оригинальной башней больших размеров, необходимой для размещения в ней 152-мм гаубицы. Однако и в этой совершенно новой башне отдельные узлы, поддающиеся унификации, например пулеметная установка в шаровой опоре, были идентичны с КВ-1. По ходовой же части эти машины были полностью унифицированы с танками КВ-1 выпуска 1940–1941 гг.

На танке КВ-3 ходовая часть и силовая передача, несмотря на установку нового 700-сильного двигателя В-5, оставались такими же, как на КВ-1. На башне, которая, кроме увеличения толщины брони, не имела отличий от базовой машины, впервые на котинских танках появилась командирская башенка, применявшаяся позднее на многих модификациях КВ.

Даже на танке КВ-220, превосходившем по массе базовый танк почти на одну треть и получившем из-за этого дополнительно по одному опорному и поддерживающему катку на каждый борт, сами катки, торсионы, траки гусениц и другие элементы ходовой части оставались такими же, как на КВ-1.

Основные принципы унификации не нарушались и на других танках, разрабатываемых конструкторским бюро Ж. Я. Котина. Этот метод проектирования был использован и при создании самоходно-артиллерийских установок. Так, самоходно-артиллерийскую установку КВ-7 удалось спроектировать лишь благодаря широкому использованию основных элементов ходовой части и корпуса КВ-1, измененного для установки двух вариантов бронированной боевой рубки с артиллерийскими системами.

Максимальная унификация всех проектируемых боевых машин – одна из характерных черт котинского конструкторского направления – позволяла ему создавать опытные машины на базе проверенных на практике узлов и агрегатов серийных машин. Такой подход исключал дорогостоящие, затяжные поиски «оригинальных» решений и способствовал быстрейшему внедрению новой модели в производство. При этом обеспечивалось освоение нового изделия на основном заводском оборудовании и, как правило, на тех же производственных площадях.

Растущие потребности войны заставляли советских инженеров-танкостроителей постоянно искать такие конструкции боевых машин, которые обеспечивали бы непрерывное техническое превосходство наших танков над бронированными машинами немецко-фашистской армии.

Глубокое понимание обстановки на фронте и в промышленности привело Ж. Я. Котина к мысли о создании стационарной базы для совершенствования конструкции тяжелых танков. В. А. Малышев поддержал его идею, и в марте 1942 г. был издан приказ об организации специального Опытного танкового завода. Новый завод расположился на обособленной территории, принадлежавшей ранее Опытному тракторному заводу в Челябинске. У этого завода были своя кузница, сталеплавильная печь, вагранка, участок формовки и литья чугунных и стальных изделий, а также модельный цех и лаборатория.

Ж. Я. Котин, оставаясь главным конструктором Кировского завода, получал в свое распоряжение опытное производство, основной задачей которого являлось создание новой бронетанковой техники. Главным конструктором Опытного завода назначили А. С. Ермолаева, его заместителем – Н. М. Синева. Как заместитель наркома танковой промышленности СССР, Ж. Я. Котин координировал исследовательские и проектные работы на всех заводах своего наркомата. В ноябре 1942 г., в разгар Сталинградской битвы, он провел межзаводскую техническую конференцию по качеству танковых моторов. Открывая конференцию, Ж. Я. Котин обратил внимание на ряд важнейших задач, связанных с очисткой топлива, масла и воздуха, поступающих в двигатель.

Чтобы все ответственные агрегаты, узлы и детали надежно работали в танке, говорил Котин, необходимо добиваться изготовления их точно по чертежу, с соблюдением всех требований технологии. Все детали должны аккуратно и тщательно обрабатываться, в сборочном цехе нельзя терпеть грязь, да и квалификацию станочников поднимать нужно систематически. А то у нас все делается ради количества, а о качестве подчас забываем. Видимо, конструкторы и технологи не совсем прочувствовали, в каких условиях работает мотор на фронте.

Заместитель главного конструктора Н. М. Синев.

Для текущего обслуживания серийного танкового производства на Кировском заводе была создана специальная группа конструкторов во главе с Н. Л. Духовым. В помощь ему выделялись такие талантливые инженеры, как М. Ф. Балжи и Л. С. Троянов, которые, впрочем, не ограничивались только серийным производством, но и активно участвовали потом во многих творческих делах конструкторского коллектива челябинцев-кировцев.

Проектирование тяжелых танков в этот период предусматривало снижение массы машины, вплоть до приближения ее по весу к среднему танку. Это было обусловлено изменениями характера боевых операций – от оборонительных к высокоманевренным наступательным.

Проектировщики конструкторского бюро Ж. Я. Котина разработали две модели танков, получивших наименования КВ-13 и КВ-1С.

Над облегченным новым танком КВ-13 конструкторы начали работать в апреле 1942 г., надеясь добиться разумного сочетания элементов тяжелых и средних танков. Определяя защитные свойства машины, Главное бронетанковое управление включило в тактико-технические характеристики способность противостоять снарядам 88-мм немецкой пушки, которая в то время еще не стояла ни на одном немецком танке, но применялась в противотанковой артиллерии. Этот факт свидетельствует о дальновидности советских военных инженеров, умевших предвидеть пути развития техники в современной войне. Впоследствии на немецком тяжелом танке «тигр» была установлена именно такая, 88-мм танковая пушка.

Учитывая возрастающую мощь противотанковой артиллерии, лобовую броню танка КВ-13 в носовой части довели до 120 мм. Усиления броневой защиты при уменьшении общей массы танка удалось достигнуть за счет уменьшения габаритных размеров танка, применения крупных отливок и дифференцирования толщины брони по корпусу и башне. При этом носовой части корпуса придавалась обтекаемая форма, существенно отличающаяся от носовой части танка КВ. Технологическим новшеством в изготовлении корпуса была расточка всех отверстий не в собранном корпусе, а в деталях, до подачи их на сборку.

76-мм пушка устанавливалась на оригинальных цапфах с шаровыми опорами в башне и имела боекомплект 65 выстрелов. Два пулемета обеспечивались 15 запасными дисками.

Силовая установка мощностью в 600 л. с. позволяла КВ-13 развивать скорость до 55 км/ч. Новая коробка передач с подвижными зубчатыми муфтами обеспечивала девять скоростей вперед и одну назад. Одноступенчатая планетарная бортовая передача монтировалась в кронштейне ведущего колеса. Дизельный двигатель В-2К устанавливался аналогично танку КВ-1. Для его запуска использовался инерционный стартер с электромотором и ручным приводом, а также сжатый воздух.

Ходовая часть КВ-13 с пятью катками на борт, базирующаяся на торсионной подвеске, строилась по типу танка KB, но приспосабливалась для применения гусениц как KB, так и Т-34. Такая унификация на советских танках разных классов вводилась впервые.

Основные теоретические и компоновочные работы по танку КВ-13 возглавлял ведущий инженер Н. В. Цейц, оригинальный по форме корпус разрабатывали руководитель группы К. И. Кузьмин и ведущий конструктор С. В. Мицкевич, а непосредственно компоновал танк Г. Н. Москвин. За счет плотной компоновки узлов и агрегатов он предполагал добиться уменьшения габаритов и массы нового танка, сделать его значительно легче серийного КВ.

На КВ-13 Котин проверял жизненность выдвинутой им идеи универсального танка, соответствующего по массе среднему, а по защите – тяжелому. Однако при испытаниях этот танк не показал высокой надежности ходовой части. Лишенные резиновых покрытий опорные катки на высоких скоростях быстро разрушались сами и способствовали быстрому износу гусеничных цепей. Не показали должной надежности силовая установка и планетарный механизм. КВ-13 дальше опытного образца не пошел.

Другая машина, разработанная кировскими конструкторами с целью снижения веса танка, получила индекс КВ-1С. «С» расшифровывалась иногда как «КВ-1 скоростной». Это был модернизированный вариант танка КВ-1 с облегченным и частично сниженным по высоте корпусом, облегченными по массе агрегатами силовой передачи и ходовой части (суженная гусеница), уменьшенной литой башней, в которой устанавливалась все та же 76-мм пушка ЗИС-5. Боекомплект машины сначала состоял из 90 выстрелов, позднее его удалось довести до 114. Вспоминая о своем участии в работе по модернизации танка КВ-1С, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, доктор технических наук П. П. Исаков пишет: «Мне, как одному из участников этой работы, удалось разместить в танке боекомплект на 114 выстрелов вместо первоначальных 90 (больше, чем на танке Т-34). А ведь в бою, особенно в отрыве от базы снабжения, каждый лишний снаряд увеличивал шанс экипажу более успешно решать боевую задачу, не подвергая себя излишнему риску. Чтобы безопасно двигаться по местности, где за каждым кустом или стогом могло укрываться противотанковое средство противника, танкистам приходилось делать выстрелы „для профилактики“ по каждому подозрительному месту». Такие замечания конструкторов ярко свидетельствуют о том, насколько тесно были связаны работники котинского КБ с воевавшими танкистами.

Ответственность перед ведущей тяжелую войну страной, перед народом и армией определяла повседневное напряженное состояние главного конструктора, и, несмотря на то что для разработки любого нового узла или отдельной детали отводилось всегда очень немного времени, Жозеф Яковлевич беспощадно относился к тем своим сотрудникам, которые проявляли легкомыслие или безответственность. Но если вина оказывалась случайной, нехарактерной для конструктора, Котин умел вовремя овладевать своими чувствами, хотя давалось это ему нелегко. «Вспоминается непростительный для меня эпизод, – пишет один из ближайших сотрудников Котина А. С. Шнейдман. – Летом 1942 г., в самый разгар работы над новыми машинами, получил я от главного конструктора выговор. Было это после того, как у одного ведущего конструктора, весьма квалифицированного работника моей группы, выявилась довольно грубая ошибка в чертеже сложной литой детали. Ошибку исправили в кальке, чертежи заново отсинили, а ведущему конструктору поручили заменить их во всех комплектах чертежей, находившихся уже у производственников. Прошло некоторое время, и вдруг выясняется, что конструктор изменил все чертежи, кроме того, по которому делалась модель для изготовления формы отливки. Этого чертежа почему-то не оказалось на месте, а конструктор, не доведя дело до конца, забыл про незамененный чертеж. В результате деталь была отлита с браком. Возмущенный этим делом Котин приказал уволить виновного. В военное-то время! На следующий день я и Григорий Николаевич Москвин вошли в кабинет Котина, чтобы просить о снисхождении к провинившемуся конструктору. Жозефу Яковлевичу достаточно было бросить на нас один взгляд, чтобы понять, с какой целью мы явились. Внимательно нас выслушав, Котин согласился с нашими доводами и, руководствуясь целесообразностью и интересами дела, отменил свой приказ об увольнении ведущего конструктора…»

Конструктор А. С. Шнейдман.

Во время работы над моделью танка КВ-1С конструкторы столкнулись с труднейшей технической проблемой. Заключалась она в том, что трубки радиаторов танка KB изготавливались из алюминиевого листа, но в 1942 г. в связи с нехваткой алюминия поставки его танковым заводам прекратились. О латунных или медных заменителях по той же причине не могло быть и речи. Тогда Котин поручил Н. М. Синеву срочно разработать новую систему охлаждения, используя для изготовления радиаторных трубок обычное листовое железо. В отечественном и мировом моторостроении опыта изготовления радиаторов из такого материала не имелось, и никто не знал, как сделать, чтобы система охлаждения новой конструкции вписывалась в пространство моторного отделения, существенная перекомпоновка которого была фактически невозможна. Сложность заключалась еще и в том, что листовое железо имеет значительно худшую теплопроводность по сравнению с алюминием.

Возникло много и других вопросов. И первый из них – где взять тонкое листовое железо? А когда достали железо, встали новые вопросы: как быстро будет нарастать коррозия в тонких радиаторных трубочках? Удастся ли так их соединить, чтобы обеспечить полный слив воды из радиатора? Как будет вести себя радиатор из железа при температурных изменениях?

Для замедления коррозии химики предложили добавлять в воду ингибитор хромпик, а как испытать новый радиатор на морозе? В Челябинске стояло жаркое лето. Бывший заместитель главного конструктора Опытного завода Н. М. Синев по этому поводу пишет: «Появилась идея – провести испытания танка КВ-1С, оснащенного железным радиатором, в челябинском городском холодильнике, в котором, как мы выяснили, имелась крупногабаритная морозильная камера. В нее можно было свободно въехать на танке и закрыться. За неделю можно провести несколько циклов испытаний (слив воды – замораживание – наполнение водой – разогрев…). Разрешение на использование холодильника для наших испытаний мог дать только Уполномоченный Государственного Комитета Обороны первый секретарь Челябинского обкома ВКП(б) Н. С. Патоличев. Едем к нему вместе с Жозефом Яковлевичем. Трудный разговор: „Вы же понимаете, что значит для города освободить хотя бы на неделю самую крупную холодильную камеру?“ Однако взаимопонимания удалось вскоре достигнуть – ответственность за надежность челябинских танков, оборудованных беспримерными в истории техники железными сварными радиаторами, ложилась не только на конструкторов, но и на Уполномоченного ГКО. Разрешение было дано…

Испытания системы охлаждения КВ-1С в морозильной камере холодильника, подготовленные ведущим инженером Г. Бутырским, прошли успешно. Наши опасения не подтвердились, но некоторые существенные поправки все же нужно было внести. То, что пришлось пережить при создании железного танкового радиатора, явилось наглядным примером того, как в условиях войны, при жесточайшем цейтноте и величайшей напряженности, необходимо было идти на не изведанное практикой ответственное решение, связанное с большим техническим риском, опираясь при этом лишь на свой инженерный опыт, интуицию и необычный экспресс-эксперимент».

Существенные изменения внесли конструкторы и в силовую передачу танка КВ-1С, установив новый главный фрикцион, новую коробку передач с демультипликатором, обеспечивавшую восемь передач вперед и две назад. В ходовой части применялись облегченные ходовые катки и литые траки уменьшенной ширины. На танке устанавливались дополнительные топливные баки.

Внесенные изменения несколько улучшили обзорность, условия работы заряжающего и стрелка-радиста, повысились скорость и надежность танка. Однако по огневой мощи КВ-1С оставался пока на уровне среднего танка Т-34: артиллерийские конструкторы нового танкового орудия все еще не разработали.

Модернизированный КВ-1С был принят на вооружение 20 августа 1942 г., и сразу же на Кировском заводе в Челябинске начался серийный выпуск этих машин.

До 1942 г. танки КВ оставались единственными представителями тяжелых танков в мировом танкостроении. Видимо, поэтому советской машиной заинтересовались наши союзники по антигитлеровской коалиции. В Танкоград приезжали английская делегация, затем представители посольства США. Вскоре после этого посещения поступило личное указание И. В. Сталина об отправке двух KB за океан. Известно, что в том же году танк KB испытывался на Абердинском полигоне. Специалисты пришли к выводу, что 76-мм пушка танка очень хороша – проста, безотказна, боекомплект расположен удачно, что советский танк, обладая мощной броневой защитой, имеет торсионную подвеску, которая при испытаниях функционировала «очень эффективно», а качка при этом была мала, если не отсутствовала вовсе… [106]106
  См.: Кравченко Г. С.Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны, с. 173.


[Закрыть]
Вместе с тем зарубежные специалисты, изучая советские танки, замечали и слабые стороны наших машин: устаревшую конструкцию трансмиссии, плохие воздухоочистительные устройства, небрежную механическую обработку, из-за которой порой терялись преимущества хорошей конструкции.

Тяжелый танк KB-1С (скоростной). Разработан конструкторами Кировского завода в 1942 г. в Челябинске.

Главари же фашистской Германии имели весьма туманное представление о танковом производстве в Советском Союзе. Известно, например, что разведывательная служба немецко-фашистской армии подготовила справку о том, что на Урале советские заводы производят 600–700 танков в месяц. Гитлер, ознакомившись с этой сводкой, стукнул по столу кулаком и заявил, что подобное танковое производство невозможно. Фактически же танковые заводы СССР производили в 1942 г. более 2000 танков ежемесячно, а немецкая танковая промышленность, к примеру в разгар летнего наступления на Сталинград и Кавказ в июле сорок второго, могла дать своей армии не более 500 танков в месяц.

Благодаря неустанной работе эвакуированных на Восток заводов, неимоверным усилиям конструкторов, инженеров, рабочих ко времени перехода в контрнаступление советских войск под Сталинградом немецко-фашистская армия уже не имела прежнего превосходства в танках: против 5080 фашистских танков и штурмовых орудий на фронте действовало 7350 советских танков и самоходных артиллерийских установок.

Опыт войны на советско-германском фронте убедительно показывал, что немецкие танки уступают советским по прочности брони, по вооружению и по маневренности. Встречи с советскими танками на поле боя в корне изменили взгляды немецких военных специалистов на оперативно-тактическое использование своих танковых войск, и это обстоятельство тут же отразилось на работе немецких конструкторов. Если раньше, когда гитлеровские генералы имели дело со слабым противником (во Франции, в Польше, на Балканах), к конструкции танка и его вооружению предъявлялось требование обеспечить уничтожение пехоты и быстрое продвижение вперед. Подавить противника при этом стремились количеством своих танковых подразделений с расчетом больше на психологический эффект танковых атак, чем на качественное превосходство боевых машин. Теперь, приобретя опыт первого года войны на советско-германском фронте, захватчики вынуждены были перестроиться. В качестве главной задачи танковых войск они выдвинули требование поражать противника на максимально дальней дистанции, оставаясь по возможности неуязвимыми от огня противотанковой артиллерии и танковых пушек.

Новые веяния вынудили немецкое командование усиленно модернизировать свой танковый парк, что ранее серьезно не планировалось. В летнюю кампанию 1942 г. на советско-германском фронте появилось много различных образцов немецкой самоходной артиллерии, построенной в основном на базе легких танков, в том числе и трофейных – французских, чехословацких, изготовление которых продолжалось в оккупированных гитлеровцами странах. Лобовую броню средних танков T-III и T-IV с помощью экранировки немецкие конструкторы довели до 80 мм, чем заметно утяжелили свои машины. Далее последовало перевооружение танков T-IV на 75-мм длинноствольные пушки, способные подкалиберным снарядом пробивать броню толщиной в 100 мм и более. Решение это было принято в апреле 1942 г., а к началу наступления немецко-фашистской армии на Юге улучшенные танки уже поступали в войска. «Благодаря этому, – замечает немецкий военный историк Б. Мюллер-Гиллебрант, – была восстановлена наступательная мощь немецких танковых соединений» [107]107
  Мюллер-Гиллебрант Б.Сухопутная армия Германии. 1933–1945. М., 1976, с. 15.


[Закрыть]
.

Стремясь к дальнейшему усилению своих танковых войск, управление вооружений вермахта потребовало ускорить разработку немецких тяжелых танков, над проектами которых немецкие конструкторы начали трудиться еще до войны. К решению о создании своего тяжелого танка гитлеровцы пришли в конце 30-х гг., после ознакомления с советскими тяжелыми танками Т-35 и средними Т-28, неизменно возглавлявшими в те годы колонны танковых войск на военных парадах в Москве. Сведения об использовании в боях на Карельском перешейке советских тяжелых танков с неуязвимой броней, полученные от финнов, подтолкнули гитлеровских заправил к мысли об ускорении своих разработок тяжелых танков.

Изготовление первого образца нового тяжелого танка немецкие танкостроители закончили через 15 месяцев после начала его разработки. Иностранные военные специалисты называют этот срок «рекордным» (заметим, что танк КВ конструкторский коллектив Ж. Я. Котина представил на испытание в полностью законченном виде через 13 месяцев со дня получения задания на проектирование) и объясняют это не только тем, что немцы напряженно работали в условиях военного времени, но в первую очередь – наличием экспериментальных образцов в виде действующих макетов, на которых накапливался запас необходимых технических решений так, чтобы пускать их в дело по мере надобности.

Проектирование немецких тяжелых танков велось на конкурсных началах в двух конструкторских организациях Германии. Один из проектов вел главный конструктор отдела новых разработок немецкой фирмы «Хеншель и сын» инженер Эрви Адерс, другую разработку осуществляло частное конструкторское бюро, принадлежавшее изобретателю Фердинанду Порше.

После всесторонних испытаний обеих моделей немецкие военные специалисты приняли на вооружение машину Адерса, получившую марку T-VI. Оба проекта в литературе именуются «тиграми». Пять опытных «тигров» конструктора Порше, участвовавшие в конкурсных испытаниях, в боях не применялись: их потом использовали при обучении танкистов.

Принятый к производству «тигр» конструкции Адерса массой в 56 т имел лобовую броню корпуса и башни 100 мм, бортовую и кормовую – 82 мм. Танк вооружался вначале 88-мм пушкой образца 1936 г., пробивавшей на расстоянии 500 метров 90-мм броню. (Позднее пушку заменили на 88-мм орудие образца 1943 г., пробивавшее на таком же расстоянии подкалиберным снарядом броню толщиной до 200 мм). Бензиновый двигатель мощностью 650 л. с. позволял развивать скорость до 44 км/ч. Оригинальная торсионная подвеска с двумя рядами катков создавала равномерную нагрузку по всей длине гусеницы и обеспечивала достаточную плавность хода. Тем не менее первый немецкий тяжелый танк периода второй мировой войны вышел непомерно тяжелым и не отличался хорошей проходимостью.

Принятие «тигра» на вооружение немецко-фашистской армии в июле 1942 г. сопровождалось непомерным восхвалением его как неуязвимой, всесокрушающей машины, способной обеспечить немецкой армии быструю победу на всех фронтах. Пропагандисты называли «тигр» сверхтанком и всячески превозносили его боевые достоинства.

Вспоминая обстоятельства появления «тигра» на советско-германском фронте, Ж. Я. Котин говорил: «О новом оружии Гитлер стал шуметь сразу же после поражения под Москвой… Фюреру необходимо было взять реванш, и главную ставку он делал теперь не на самолеты, как раньше, а на танки. Ему нужно было спасти военный престиж Германии, успокоить ее союзников и сателлитов. Поэтому еще во время испытаний „тигра“ на полигоне он распорядился демонстрировать танк, причем в весьма устрашающем плане – этакая бронированная, непрерывно ведущая огонь машина смело идет на позиции артиллеристов, а снаряды советских противотанковых орудий, словно семечки, отскакивают от ее бортов. Гитлер хвастал, что именно „тигры“ принесут ему победу…»

Первые восемь машин были изготовлены в августе 1942 г., и сразу же встал вопрос об их боевом применении. В военном дневнике начальника генерального штаба немецких сухопутных сил генерала Ф. Гальдера 30 июня 1942 г. записано: «Захватить Погостье как можно скорее. Не ждать! Фюрер хочет передать туда первую роту новых танков „тигр“».

На фронт в район станции Погостье, находившейся на блокированной немцами железной дороге в Ленинград, тяжелые танки попали тотчас же – в августе 1942 г. Об этом свидетельствует еще одна запись в дневнике Ф. Гальдера: «2 сентября 1942 г… Отчет о действиях „тигров“ под Мгой. Очень правильно, что оттянули их назад».

Бывший министр вооружений гитлеровской Германии А. Шпеер отметил в своих мемуарах, как русские артиллеристы под Мгой спокойно подпустили «тигры» к своим позициям и точными выстрелами ударили по менее защищенным местам. «То был полный провал», – свидетельствует немецкий министр. Словом, наша противотанковая артиллерия так встретила новые немецкие тяжелые танки, что незадачливым устроителям испытаний ничего не оставалось, как «оттянуть их назад».

Трудно сказать, почему немецко-фашистское командование решило использовать новые тяжелые танки в болотистой местности в районе Мги у Погостья, а не на другом участке фронта. Правда, здесь наши войска все лето вели себя очень активно и доставляли противнику немало хлопот. Маленькая станция Погостье не менее 18 раз упоминается в военном дневнике начальника немецкого генерального штаба.

Вторично эти машины появились на советско-германском фронте в полосе 2-й гвардейской армии в дни немецкого наступления в декабре 1942 г., проводившегося с целью деблокирования окруженной в Сталинграде группировки. Теперь их был целый батальон – 44 машины, действовавшие в боевых порядках 6-й немецкой танковой дивизии. Однако появление такого количества новых немецких танков на узком участке фронта никакого влияния на ход боевых действий не оказало: деблокирующая группа, как известно, в Сталинград не прошла. А войска 6-го механизированного корпуса, преследуя противника, разгромленного под Котельниковом, подбили первые 4 «тигра». Известно, что тогда же, в декабре 1942 г., несколько «тигров» появились в армии генерала Роммеля, действовавшей на севере Африки, в Тунисе, но польза от них была невелика: вскоре немцы потерпели там поражение.

Сведения о новых немецких танках все чаще стали поступать в конструкторское бюро Ж. Я. Котина. Конструкторы-кировцы живо интересовались всей оперативной информацией о зарубежной военной технике, особенно о новинках в бронетанковых войсках. Часто разработчики обменивались мнениями о возможностях немецких танков, подсчитывали, анализировали, стремились отделить серьезные научные данные от сведений, полученных из разнузданной немецкой пропаганды. Иногда им удавалось даже высчитывать возможные варианты нового танкового вооружения противника.

С особым вниманием относились конструкторы к боевому опыту фронтовиков – рядовых, офицеров, генералов. «Я очень часто бывал на фронтах, – вспоминает Ж. Я. Котин. – Такие замечательные полководцы, как П. А. Ротмистров, А. Л. Гетман, Д. Д. Лелюшенко, П. С. Рыбалко, умели не только превосходно руководить танковыми боями, но и очень тонко понимали технические особенности боевых машин, ценили их и умело использовали. Мы внимательно слушали их советы и предложения».

К мнению этих людей внимательно прислушивались и в правительстве. Генерал армии Д. Д. Лелюшенко, о котором так тепло отзывался Ж. Я. Котин, в своих воспоминаниях рассказал об одной из бесед с М. И. Калининым.

«Не приходилось ли вам на фронте встречаться с этим новым немецким танком? – спросил М. И. Калинин.

– Непосредственно нет, правда, мы располагали данными, что во время Сталинградской битвы, в боях под Котельниковом, противник имел батальон тяжелых танков „тигр“, но захватить такой танк нам не удалось. Однако от пленных и из данных разведки мы узнали, что „тигр“ значительно сильнее среднего немецкого танка по броневой защите и вооружению. Пушка на нем имеет калибр более восьмидесяти миллиметров, – ответил я.

– Да, внимание к этому вопросу притуплять нельзя, – заметил М. И. Калинин. – Наш Котин тоже работает над созданием нового мощного танка. Вам следовало бы с ним повстречаться и поговорить об этом.

– Постараюсь это сделать. По-моему, следует обратить внимание на усиление лобовой и башенной брони и пушку поставить калибра сто двадцать миллиметров, усовершенствовать прицел, но танк утяжелять не следует.

– Вот это вы и скажите товарищу Котину, он ценит советы фронтовиков» [108]108
  Лелюшенко Д. Д.Москва – Сталинград – Берлин – Прага. М., 1985, с. 180–181.


[Закрыть]
.

Этот очень характерный для того времени разговор ярко иллюстрирует, какое большое внимание уделяли члены Политбюро ЦК ВКП(б) и Советское правительство таким узкоспецифическим вопросам, как конструирование танков.

Продолжая свои записки, Д. Д. Лелюшенко вспоминает, что спустя некоторое время на фронте довелось встретиться с Жозефом Яковлевичем Котиным и поговорить о деле, о котором так беспокоился Михаил Иванович Калинин.

«Тигры» недолго оставались тайной для наших конструкторов и военных специалистов. Примечательно, что первый трофейный тяжелый танк был добыт нашими воинами недалеко от той самой станции Погостье, где фашисты по желанию фюрера устраивали боевое испытание первых немецких тяжелых танков.

Находившийся на Волховском фронте в качестве представителя Ставки Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, описывая подробности захвата первого образца тяжелого танка «тигр», рассказывал: «Это было 14 января 1943 г. Мне доложили, что между Рабочими поселками № 5 и № 6 наши артиллеристы подбили танк, который по внешнему виду резко отличался от известных нам типов боевых машин. Причем гитлеровцы принимали всевозможные попытки для эвакуации его с нейтральной полосы. Я заинтересовался этим и приказал создать специальную группу в составе стрелкового взвода с четырьмя танками, которой была поставлена задача захватить танк, отбуксировать в расположение наших войск, а затем тщательно обследовать его. В ночь на 17 января группа во главе со старшим лейтенантом Косаревым приступила к выполнению боевого задания. Этот участок местности противник держал под непрерывным обстрелом. Тем не менее вражеская машина была захвачена и отбуксирована в расположение советских войск. В результате изучения танка и формуляра, подобранного в снегу, мы установили, что гитлеровское командование перебросило танк „тигр“ на Волховский фронт для испытания… Танк был отправлен нами на испытательный полигон, где опытным путем установили его уязвимые места, которые впоследствии стали достоянием всех наших фронтов».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю