Текст книги "История магии и оккультизма"

Автор книги: Курт Зелигманн

2. Магия волос и ногтей

«…не обрезайте свои ногти на празднествах богов»

Гесиод

Далеко не все священные тексты зороастризма дошли до наших дней, а из тех, что сохранились, лишь малую часть можно с большей или меньшей уверенностью приписать самому великому Заратустре: в общей сложности, всего семнадцать песнопений (так называемые гаты). В них содержатся древние законы, регулирующие зороастрийский культ, и предписания о жертвоприношениях. Кроме гат, в зороастрийский канон входит ряд других книг, в том числе «Видевдат» – свод законов и предписаний, направленных на отвращение злых сил и демонов. «Видевдат» начал составляться приблизительно с середины V века до н. э. и включил в себя разнообразные гимны, молитвы и культовые указания. В том числе, здесь содержатся описания ритуалов, более близких по типу к магическим, чем к религиозным, а потому заслуживающих нашего внимания. Вообще, теологические догматы зороастризма являются по своей сути религиозными, но ритуалы изгнания демонов содержат выраженный магический аспект. В качестве примеров рассмотрим два очистительных ритуала: в этой главе – ритуал обращения с волосами и ногтями, а в следующей – ритуал изгнания демона-мухи.

В 17-й главе книги «Видевдат» излагаются правила обращения с обрезками волос и ногтей, которые, будучи отделены от тела, становятся «вместилищем нечистоты». Волосы и ногти мертвеца фигурируют в легенде о том, как Заратуштра обратил в свою веру княжескую семью и избежал смерти от рук заговорщиков. Согласно этой легенде, придворные князя спрятали в комнате пророка кости и обрезки волос и ногтей мертвеца. На этом основании Заратуштра был обвинен в колдовстве и приговорен к повешению. Но в тот момент заболел любимый конь князя: ноги его втянулись в брюхо. «Освободи меня, – сказал пророк князю, – и я освобожу одну ногу твоего коня». Князь помиловал Заратустру, и одна нога коня вышла из брюха. «О повелитель, – вновь обратился Заратуштра к князю, – если ты согласишься принять мою веру, я освобожу и вторую ногу». Так князь стал зороастрийцем, и пророк сдержал свое слово.

Затем он освободил и две остальные ноги коня, но лишь после того, как в его веру обратились все родственники и придворные князя.

Волосы и ногти, которыми чародеи пользовались для вызывания духов умерших, «живут» как бы независимо от тела. Они лишены чувствительности и кажутся мертвыми. Однако они растут – и растут гораздо быстрее, чем другие части тела. Возможно, именно из-за столь стремительного роста и абсолютной нечувствительности волосы и ногти в древности воспринимались как своего рода растения-паразиты, поселившиеся на человеческом теле. Поэтому не удивительно, что отпускать их на свободу считалось небезопасным.

Заратуштра спросил Ахурамазду: «О Ахурамазда, милосерднейший дух, создатель плотского мира, праведный! Каково наипагубнейшее из деяний, коими человек умножает вредоноснейшую силу дэва, как если бы приносил им жертвы?» – И сказал Ахурамазда:

«Поистине оно совершается, когда человек здесь, внизу [т. е. на земле], расчесывая волосы или сбривая их, или обрезая ногти, бросает их в яму или расщелину.

Тогда из-за несоблюдения законных обрядов дэва плодят на земле то, что мы называем вшами, и что пожирает хлеба на полях и одежды в хранилищах.

Посему, о Заратуштра, всякий раз, когда здесь, внизу, будут расчесывать волосы или сбривать их, или обрезать ногти, пусть отнесут их на десять шагов от мужа праведного, на двадцать шагов от огня, на тридцать шагов от воды, на пятьдесят шагов от освященных связок барсмана [т. е. священных ветвей].

Затем пусть выкопают яму в земле, – глубиной в десять пальцев – в твердой, в двенадцать пальцев – в мягкой; положат туда свои волосы и промолвят победоносные слова: «Милостью Мазды произрастают растения».

А затем пусть проведут вокруг ямы три борозды ножом из металла, или шесть [борозд], или девять, и прочтут [молитву] «Ахуна-Варья» три раза, или шесть [раз], или девять.

Для ногтей же пусть выкопают яму вне жилища, глубиной в верхний сустав мизинца; положат туда ногти и промолвят победоносные слова: «От благочестивого слышны слова святости и благой мысли».

Беспокойство Заратустры по поводу волос и ногтей неоднократно становилось предметом насмешек со стороны тех, кто воспринимал его как суеверие, недостойное мудреца. Действительно, подобные обряды характерны для первобытных племен, далеко отстающих по уровню развития от древнеперсидской цивилизации. В таких племенах принято прятать обрезки волос и ногтей или сжигать их в священных местах. Иначе волосы и ногти могли попасть в руки злых колдунов и использоваться в чарах, обращенных против своего прежнего владельца. Согласно Фрэзеру, среди примитивных народов весьма распространено поверье, что человека можно заколдовать с помощью обрезков его волос и ногтей. До сих пор в некоторых первобытных племенах имеют обыкновение отпускать пленников, захваченных на войне, предварительно обрив им голову. Сбритые волосы становятся «заложниками», так как дают победителям власть над побежденными. С их помощью отпущенных на свободу пленников можно наказать, если те провинятся перед племенем победителем. Любое действие, которое произведут победители над этими волосами, немедленно отразится на побежденных.

Однако если мы задумаемся о том, сколько похожих поверий до сих пор существует в так называемых цивилизованных странах Европы и Америки, наш скептицизм по поводу зороастрийских предрассудков окажется уже не столь обоснованным. Чилийские гаучо прячут обрезки волос в стены. Так же поступают турки. Армяне хранят их в церквях, а также прячут в дупла деревьев и в колонны. Французские крестьяне, живущие в Вогезских горах, тайно зарывают в землю остриженные волосы и выпавшие зубы и помечают это место особым знаком, чтобы легко найти его в день Страшного суда. Грамотеи из ирландской деревни Драмконрат вычитали в Библии, что ни один волосок не упадет с головы человека без ведома всемогущего Господа, – и сделали вывод, что на Страшном суде им придется отчитаться за судьбу всех своих волос. Благоразумные жители Льежа (Бельгия) тщательно снимают со своих расчесок каждый волосок, чтобы тот, не приведи Бог, не попал в руки какой-нибудь ведьмы.

Идея о том, что из волос и ногтей возникают насекомые или какие-либо иные животные, вовсе не является плодом фантазии Заратустры. Это поверье зародилось гораздо раньше, чем сама древнеперсидская цивилизация, и было все еще широко распространено в XVI веке нашей эры. Знаменитый французский судья Анри Боге в своей книге о ведьмовстве, опубликованной в 1603 году, ссылаясь на авторитет святого Фомы Аквинского, утверждает, что гнилые палки могут превращаться в змей. И несмотря на то, что Парацельс объявил: «Nihil est sine spermate» («Ничто не существует без семени»), – подобные древние предрассудки сохранялись и в эпоху Лейбница и Ньютона. Да и в наши дни бретонские крестьяне верят, что насекомые могут зарождаться самопроизвольно: волосы, брошенные на ветер, – утверждают они, – превращаются в мух.

Змеи, клопы, лягушки, вши, мухи и т. п. считались несовершенными тварями, зарождающимися не от семени, а из разлагающейся материи. А это, в свою очередь, указывало на их связь с инфернальными силами. Согласно учению Заратустры, они были созданы Ариманом, ибо от Ормузда не могло произойти ничего несовершенного. В христианстве все несовершенное также было делом рук дьявола. Народные поверья гласят, что дьявол не может явиться в совершенном человеческом облике: он либо хромает, либо имеет лошадиное копыто, выдающее его истинную природу. Сатана, как и Ариман, представлялся владыкой несовершенных тварей. Иначе зачем бы ему вручать своим поклонникам в знак дружбы серебряную вошь?! Однако вера в то, что волосы и ногти особо подвержены порче и разложению, может вызвать некоторое недоумение: ведь они продолжают какое-то время расти и после того, как человек умрет.

В христианстве, как и в зороастризме, волосы ассоциировались с адом. Набожные иудеи сходным образом воспринимают ногти, из-за чего стараются подстригать их как можно короче. Они утверждают, что ногти – это обиталище зла и единственная часть тела, неспособная служить Богу. Аналогичные поверья бытуют на Мадагаскаре, где аборигены считают, будто под необстриженными ногтями живут злые духи. «Ведьмы, – пишет Парацельс, – вручают свои волосы Сатане как залог заключенного с ним договора. Но в руках врага эти волосы не пропадают впустую, ибо он мелко нарезает их и смешивает с испарениями, из которых делает град; вот почему в градинах мы часто находим маленькие волоски». Веру в то, что волосы – это главное пристанище дьявольских чар, разделяли и охотники на ведьм. Прежде чем отправить подозреваемого в ведьмовстве в пыточную камеру, его лишали всех волос на теле. В результате многие сознавались в своей виновности еще до пыток как таковых. Французский судья Жан Боден (1530 – 1596), считавшийся авторитетом в области ведьмовства, описывает следующий случай. В 1485 году в Северной Италии сорок ведьм единовременно признались в своих преступлениях, пройдя эту процедуру. Выступая в защиту такого обычая, Боден напоминает своим читателям, что точно так же поступили с Аполлонием Тианским, которого приказал схватить по обвинению в колдовстве император Домициан.

Возмутительные происшествия в освобожденной от нацистов Франции, когда патриоты остригали женщин, уличенных в связях с немцами, быть может, восходят все к тем же обрядам примитивной магии. В сущности, это аналог ритуала очищения, который производят в первобытных племенах над человеком, нарушившим табу. Волосы женщин были заражены «вирусом» табу, которое французы наложили на оккупантов.

3. Изгнание демона-мухи

 
«Царь крыс, лягушек и мышей,
Клопов, и мух, и жаб, и вшей…»
 

И.В. Гете, «Фауст»

Мухи, как мы уже знаем, – это несовершенные твари. Они рождаются из гнили и повсюду разносят эту гниль, вызывая болезни и портя пищу. Каждый, кому доводилось путешествовать по восточным странам, поймет, почему мухи порой воспринимались как настоящее бедствие. Зороастрийцы представляли себе муху трупоядной демоницей-насу, воплощением нечистоты, гниения и распада. Насу боялись «псов и птиц, пожирающих трупы,» – благих творений Ормузда, способных изгонять демонов одним взглядом. Под взглядом этих животных демоница обращалась в омерзительную муху и улетала, оставив труп в покое. Это поверье легло в основу церемонии, которую полагалось совершить над телом покойного, чтобы к нему можно было прикасаться без опасений. В противном случае нарушение табу влекло за собой необходимость в сложном обряде очищения под названием «барашном», которому подвергался всякий, прикоснувшийся к «неочищенному» трупу: «…пусть маздаяснийцы в первый раз три ямы в земле выроют, чтобы омыть их тело коровьей мочой, не водой. Пусть подведут моих собак; [собаку, пусть приведут ее – так это должно быть сделано и не иначе – перед человеком]». Эту процедуру следовало проделать трижды, причем в третий раз очищаемого омывали уже не коровьей мочой, а водой: «Сначала пусть вымоют руки. Ведь если руки не вымыты, то все тело это делает нечистым. А после того, как руки вымыты трижды, следует обмыть вымытыми руками переднюю часть головы с макушки».

Изгоняемая очистительной водой, демоница Друхш-йа-Насу перепрыгивает с одного участка головы на другой, с другого – на третий… Наконец, она покидает голову и спускается на грудь. Далее все части тела одну за другой следует омыть водой в ходе сложной, детально проработанной церемонии. При этом демоница проделает столь же сложный маршрут передвижений: с правого плеча – на левое плечо, с левого плеча – в правую подмышку, из правой подмышки – в левую подмышку, из левой подмышки – на спину, и так далее, пока, наконец, не будет загнана под подошву, где станет «подобна мухе». В конце концов, из-под подошвы Друхш-йа-Насу перебегает в свое последнее пристанище – в пальцы ног.

Разом на пальцы оперевшись и пятки задрав, правые пальцы следует облить, и тогда Друхш-йа-Насу на левые пальцы обрушивается. Левые пальцы следует облить. И тогда изгнан Друхш-йа-Насу в форме отвратительной мухи, [прилетающей] с северной стороны, с торчащими вперед коленями, поднятым кверху задом, [которая] вся покрыта пятнами, как ужаснейшие храфстра [т. е. демонические твари]. И так помолиться следует словами победоносными, наигромчайшими:

 
«Как избранный Владыка […]
Кого Ты на защиту
Поставишь мне, о Мазда,
Когда меня лукавый
Замыслил погубить? […]
Кому разбить преграды,
Твоим храня ученьем
Мне в доме домочадцев? […]
 

Сгинь, дэвовский Друхш! сгинь, дэвовское отродье! […] сгинь, Друхш! убирайся, Друхш! пропади пропадом, чтобы, на севере сгинув, не губить мира плотского Истины!».

Поражает сходство этого очистительного обряда зороастрийцев с католическим ритуалом экзорцизма, который совершали над людьми, одержимыми бесом. В 1582 году Иероним Менго опубликовал трактат «Бич демонов», посвященный этой непростой теме. Прошло более ста лет, прежде чем это любопытнейшее сочинение было включено в список запрещенных папой книг (1709 г.). А вплоть до этого момента священник-экзорцист вполне мог совершать ритуалы, подобные описанным в трактате Менго, где, помимо прочего, рекомендуется часто обмывать одержимого святой водой, – приблизительно так же, как в зороастрийском обряде. Как и в ритуале «барашном», демон систематически изгоняется из каждой части тела. А поскольку во времена Менго анатомию уже знали лучше, чем в Древней Персии, то и перечень частей тела в «Биче демонов» оказывается гораздо более внушительным, чем в «Видевдате», а церемония, соответственно, сложнее. На заключительном этапе экзорцизма тело одержимого целиком омывают смесью святой воды с другими жидкостями, «дабы очистить его от некого зла, против которого не было предусмотрено никаких средств, от неких чар, что все еще могут таиться в волосах околдованного».

Для защиты от «мушиной напасти» прибегали к помощи сверхъестественных сил не только древние персы, но и другие народы Востока. Ханаанеяне поклонялись божеству Ваал-Зебубу, храм которого никогда не оскверняли эти нечистые насекомые. Имя «Ваал-Зебуб» означает «повелитель мух». Впоследствии оно было искажено и приобрело форму «Вельзевул». Древние евреи – заклятые враги ханаанеян – называли Вельзевула «князем бесовским», а фарисеи обвиняли Христа в том, что он «изгоняет бесов не иначе как силою вельзевула» (Матфей, 12:24; Лука 11:15). Западные теологи и демонологи были отлично знакомы с Вельзевулом. Пьер ле Луайер (1550 – 1634), главный советник короля Франции и опытный специалист в вопросах демонологии, сообщает историю некой одержимой женщины из города Лан. Когда над этой женщиной провели обряд экзорцизма, Вельзевул вылетел у нее изо рта в облике мухи. «Это достоверно засвидетельствовано, – добавляет ле Луайер, – нотариусами и многими благонадежными людьми, так что сомневаться в истинности этого случая не приходится».

В христианской традиции Вельзевул нередко предстает верховным владыкой царства тьмы. Но своим авторитетом он во многом обязан другим демонам, принимавшим облик мухи, бесенятам, которых кормили грудью английские ведьмы, а также легендарной огромной мухе, ужалившей правителя Ломбардии Куниберта. Последнее случилось в тот момент, когда Куниберт обсуждал с неким приближенным, как избавиться от двух придворных, которые не выказывали своему господину должного почтения. Весь двор бросился в погоню за зловредной мухой, но преследователям удалось лишь оторвать у нее несколько лапок. А тем временем к двум вышеозначенным придворным подошел усталый одноногий человек и предостерег их о грозящей беде. Благодаря этому они успели спастись.

Древние евреи

1. Воины Иеговы

В плодородных долинах Тигра и Евфрата под властью вавилонских и ассирийских царей обитал один народ, не испытывавший почтения к сонмам добрых духов и не страшившийся полчищ злых демонов. Не желая пресмыкаться перед идолами, сколь бы прекрасными или, напротив, зловещими те ни казались, этот народ поклонялся лишь единому Богу – духовному владыке, который не вселялся в рукотворные изображения, но был незрим и всемогущ и правил всем материальным миром. В VIII веке до Рождества Христова самые знатные иудеи были переселены в Ассирию, и ассирийцы попытались навязать жителям Иерусалима чуждых богов. В 605 году до н. э. Вавилон вновь обрел могущество и основал очередную халдейскую мировую державу. Царь Навуходоносор разрешил многим иудеям вернуться в долину Евфрата. Но жители Палестины продолжали бунтовать, и тогда в Халдею было переселено еще больше иудеев, чем в прошлый раз. После убийства вавилонского наместника в Иерусалиме иудеи, опасаясь возмездия, бежали в Египет. Цари Месопотамии, должно быть, надеялись, что остатки мятежного народа исчезнут, смешавшись с населением других областей Вавилонской империи. Но упрямые иудеи не оправдали этих надежд: они всеми силами держались за свои обычаи.

Быть может, причиной ужесточения этических норм среди древних евреев, пришедшегося на тот период, стало охватившее изгнанников чувство вины. Ведь они были убеждены, что ссылка в чужую землю, в края идолопоклонников, – не что иное как кара, которую Иегова обрушил на Свой народ за совершенные им грехи. А величайший из всех возможных грехов как раз состоял в идолопоклонстве, а также в попытках обратиться к магии. Разве пророки не предупреждали народ Израиля о том, что Земля Обетованная не выдержит скверны и извергнет святотатцев? А ложные боги оказались бессильны перед судьбой: ни один из них не предотвратил опустошения Палестины. Иудеи, оказавшиеся в изгнании, не могли вспоминать об этих ложных богах иначе, как со стыдом и отвращением.

В Египетской земле они научились поклоняться Сету. Предание гласит, что кумир этого божества в облике кобылы или собаки полагалось устанавливать в согласии с некими астрологическими правилами. Моавитяне чтили нечистого Ваал-Фегора, обитавшего в ямах и расселинах, – и во времена Исхода израильтяне, соблазненные женщинами из Ситтима, вновь забыли об истинном Боге и приносили жертвы идолам этого ложного божества. Строгостью морали культ Ваал-Фегора, мягко говоря, не отличался, и пророк Осия так обличает его разлагающее влияние:

 
…поэтому любодействуют дочери ваши
и прелюбодействуют невестки ваши.
Я оставлю наказывать дочерей ваших, когда они блудодействуют,
и невесток ваших, когда они прелюбодействуют,
потому что вы сами – на стороне блудниц
и с любодейцами приносите жертвы,
а невежественный народ гибнет.
 

Поклонялись израильтяне и богине филистимлян Дагон – полуженщине-полурыбе*. Ее гигантское бронзовое изваяние имело облик прекрасной женщины, чье тело, как у сирийской богини Деркето или аскалонской Дирке, оканчивалось огромным рыбьим хвостом. Переняли они также культ вавилонской богине Суккот-Бенот, которая, согласно легенде, изображалась в виде наседки, окруженной цыплятами. Бог емафитян Асима имел обличье козла, Анамелех – обличье лошади, а самаритянский Нергал – обличье петуха. В Аккароне поклонялись идолу Ваал-Зебуба в виде мухи, к которому израильский царь Ахаз тщетно отправлял посланцев в надежде на исцеление от болезни.

Но самым отвратительным божеством был аммонитянский Молох, пожиратель детей. Только у него одного не было храма в Иерусалиме. Даже во времена величайшего падения нравов он так и не получил доступа в священный город. Но железное изваяние Молоха находилось в расположенной неподалеку от Иерусалиме долине Енном: сбивая с пути истинного своих приверженцев, этот жестокий бог втайне радовался их несчастьям. Имя «Молох» происходит от древнееврейского «мелех» – «царь». Первоначально целью кровавого культа Молоха являлось обеспечение здоровья и долголетия царя, который магическим образом распространял свое благополучие на весь народ, и, в первую очередь, способствовал богатым урожаям.* Однако Молох требовал чересчур высокую цену за это благоденствие, ибо люди в угоду ему вынуждены были сжигать собственных детей. Молох безраздельно властвовал над долиной Енном. Варварская какофония кимвалов, труб и барабанов заглушала вопли несчастных жертв.

И все же, несмотря на все эти колебания и частые отступничества от истинной веры, древние евреи представляли собой уникальное явление среди всех народов той эпохи. Снова и снова вдохновенные пророки напоминали им о старинном завете с единым Господом. И во времена гонений и бедствий иудеи сами вспоминали о Нем, узнавая в своих несчастьях суровую, но праведную десницу «ревнивого Бога». Именно этим особым восприятием несчастий древние евреи, в первую очередь, и отличались от своих соседей, веривших, что все беды проистекают от злых сил, с которыми следует пойти на компромисс, если все магические средства окажутся неэффективны.

Теперь мы знаем, что народ Израиля был вовсе не единственным и не первым изобретателем единобожия: еще в Древнем Египте при молодом фараоне Аменхотепе IV монотеизм стал государственной религией. В 1375 году до н. э. этот фараон ниспроверг старых богов и, преодолев сопротивление жрецов, учредил культ единого бога, Атона, имя которого, возможно, сохранилось в древнееврейском слове «Адонаи» («господь»). Атон не признавал никаких идолов и изображений: единственным его символом был сияющий диск солнца. Кроме того Аменхотеп, одновременно с введением единобожия изменивший свое имя на «Эхнатон»*, запретил культ мертвых и все связанные с ним магические обряды. Однако религия Атона оказалась недолговечной. Фараон-реформатор умер в 1358 году до н. э., и вскоре Атон навсегда утратил свое исключительное положение и лишился популярности в народе, питавшем немалое пристрастие к скульптурным изображениям богов.

Все народы, живущие бок о бок, исподволь учатся друг у друга и обмениваются идеями, – независимо от того, связывает ли их дружба или разделяет вражда. Так и иудеи в изгнании, несмотря на все свое упорное сопротивление, не могли противостоять чужеземным влияниям. Если верить апокрифической Книге Товита, то жизнь иудеев в Ниневии вовсе не ограничивалась узкими рамками замкнутых общин. Многие выходцы из Палестины достигали высокого положения в обществе и становились богачами. Сам Товит был поставщиком царя Салманасара V, правившего Ассирией в 727 – 722 гг. до н. э., ездил в Мидию с официальным поручением, а также, очевидно, путешествовал и по другим землям Западной Азии. При следующем царе, Асархаддоне, покорителе Египта, племянник Товита стал главным казначеем, ведавшим всеми счетами царства. Многие иудеи забыли свою родину, и лишь единицы, по-видимому, оставались тверды в вере отцов. Потому и не удивительна жалоба Товита: «…все братья мои и одноплеменники мои ели от снедей языческих, а я соблюдал душу мою и не ел, ибо я помнил Бога всею душою моею».

Даже те, кто остался в Палестине, едва ли могли укрыться от ассиро-вавилонского влияния. Из гневных речей Иезекииля (VI в. до н. э.) мы узнаем, что народ постоянно подпадал под влияние чужих религий. За исключением лишь немногих стойких приверженцев истинной веры, иудеи не могли противостоять соблазнам ложных культов и магических учений; магические обряды совершались даже в иерусалимском храме: «…и вот всякие изображения пресмыкающихся и нечистых животных и всякие идолы дома Израилева». А у северных ворот храма «сидят женщины, плачущие по Фаммузе». Но и этом не исчерпывались святотатства: «…у дверей храма, между притвором и жертвенником, около двадцати пяти мужей стоят спинами своими ко храму Господню, а лицами своими на восток, и кланяются на восток солнцу».

Так в Святая Святых вторглись отвратительные идолы Месопотамии и персидские культы. У ворот храма зазвучали пронзительные трубы и жалобные флейты в честь древнего бога Таммуза (Фаммуза), которого некогда чтили шумеры под именем Думузи – «истинный сын». От них-то древние евреи и заимствовали этот культ. Таммуз был молодым возлюбленным Иштар – великой богини-матери, олицетворявшей женское плодородие. Подобно Астарте, Кибеле, Афродите и Исиде, Иштар была воплощением всякой жизни и роста. Когда Таммуз умирает и спускается в подземный мир, его оплакивают все женщины. Иштар отправляется вслед за своим возлюбленным и освобождает его из-под власти ада. Таммуз возвращается к жизни, к свету дня, и вся природа ликует. Растения, увядшие во время путешествия Иштар в загробный мир, вновь начинают зеленеть и плодоносить.

С незапамятных времен Иштар почитали все девушки и женщины Западной Азии. Этот древний культ сопровождался магическим обычаем, обеспечивавшим плодотворную силу богини и принявшим форму храмовой проституции. Не исключено, что такой обычай восходит еще к тем далеким временам, когда брачные отношения были еще неизвестны людям или запрещались как нарушение первобытного общинного права. Разумеется, истинному последователю Иеговы предающаяся блуду Иштар должна была казаться отвратительной.

Итак, на долю иудейской веры выпало немало потрясений. Народ неоднократно отпадал от нее, обращаясь к разнообразным языческим культам (таким, как культ Таммуза), – и заимствовал из них элементы, которые затем включались в монотеистическую религию. Мировоззрение Даниила и Иезекииля носит несомненные черты персидских влияний. Трудно не заметить следы персидских верований и в рассказе Товита о своей снохе Саре, мидийской иудеянке. Ее преследовал демон Асмодей, убивший семерых ее женихов. Изгнали Асмодея с помощью дыма от сжигаемых сердца и печени рыбы. «Демон, ощутив этот запах, убежал в верхние страны Египта, и связал его Ангел».

С подъемом зороастрийской религии народ Израиля стал очевидцем краха империи своих угнетателей. В середине VI в. до н. э. персы вошли в Вавилон. Сорок тысяч иудеев вернулись в опустошенный и разрушенный Иерусалим. Потерпев поражение в политическом плане, древние евреи утратили веру в надежность земных благ. Они поняли, что Царство Божье – не на земле. Они осознали, что Палестина – это лишь перекресток, по которому проходят армии могучих империй, и решили, что только приход Мессии избавит их от политических неурядиц. Вслед за зороастрийцами, они погрузились в раздумья о загробной жизни, совершенно нетипичные для древней религии Моисея. Теперь они мечтали лишь об установлении Царства Божьего на земле, которое положит конец их безнадежной борьбе.