Текст книги "Табакерка из Багомбо"
Автор книги: Курт Воннегут-мл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Упаковка
– Ну, что ты на это скажешь, Мод? – проговорил Эрл Фентон, снимая с плеча стереокамеру и расстегивая пальто. И то и другое он уложил поверх массивной консоли теле–радио–аудиокомбайна. – Мы совершили путешествие вокруг света, и стоило нам войти в свой новый дом, как через две минуты зазвонил телефон. Вот это я понимаю – цивилизация.
– Вас, мистер Фентон, – объявила горничная.
– Эрл Фентон слушает… Кто?.. Вы не ошиблись? Есть еще некий Брад Фентон, с бульвара Сан–Бонито… Да, да, это я. Выпуск 1910 года… Минутку! Конечно помню!.. Чарли, к чертям собачьим какой–то отель, ты мой гость! Найдется ли у нас место? – Эрл прикрыл микрофон ладонью и подмигнул жене. – Он спрашивает, достаточно ли у нас места! – После этого снова заговорил в трубку. – Слушай, Чарли, у нас есть комнаты, куда я еще ни разу не заходил. Какие шутки! Мы только сегодня въехали. Буквально пять минут как вошли… Нет, уже все в порядке. Дизайнер закончил всё – будьте любезны! – пару недель назад, прислуга работает как часы, так что мы готовы. Бери такси, слышишь меня?.. Нет, я продал завод в прошлом году. Дети выросли, встали на ноги… Эрл–младший – врач, у него большой дом в Санта–Монике, Тед недавно сдал экзамен на адвоката, работает со своим дядюшкой Джорджем… Да, а мы с Мод решили угомониться и уйти на заслуженный… Но что мы по телефону–то говорим! Приезжай немедленно! Черт побери, нам есть о чем повспоминать! – Эрл положил трубку и поцокал языком.
Мод изучала панель с выключателями в коридоре.
– Совершенно не могу разобраться, какая из этих дурацких кнопок к чему относится. Кондиционер, или гаражные ворота, или окна…
– Надо будет пригласить Лу Конверса, он объяснит, что к чему, – успокоил ее Эрл. Конверс был подрядчиком, который во время их кругосветного путешествия устанавливал в доме хитроумную многоуровневую «технику для жизни».
Эрл задумчиво уставился в широкое «венецианское» окно, из которого открывался вид на залитую ярким калифорнийским солнцем мощенную камнем террасу с домиком для гриля, на каретный сарай, к воротам которого вела щебеночная подъездная дорожка, на гараж с флюгером на крыше, ласточкиным гнездом и двумя «кадиллаками».
– Представь себе, Мод, – проговорил он, – я только что беседовал с призраком.
– Ага! – воскликнула Мод, занятая своим. – Смотри–ка! Если это окно открывается, то опускается экран! Призрак? Какой еще призрак?
– Фримэн. Чарли Фримэн. Имя из прошлого, Мод. Сначала я просто не поверил. Чарли был, наверное, самой выдающейся личностью в нашем студенческом братстве выпуска десятого года. Президент братства, издатель газеты, член Фи Бета Каппа.
– Боже ты мой! И как это он снизошел вспомнить про нас грешных? – воскликнула Мод.
Неприятное воспоминание из далекого прошлого непроизвольно всплыло в мозгу Эрла: Чарли Фримэн, очень светский, одетый с безукоризненным вкусом, сидит за столом, а он сам в костюме официанта расставляет перед ним тарелки. Энтузиазм, с которым он пригласил Чарли в гости, оказался своего рода автоматическим рефлексом человека, оставшегося, несмотря на все свое преуспевание, простым, обыкновенным, дружелюбным парнем. Теперь же, вспомнив студенческие отношения, Эрл почувствовал, что перспектива приезда Чарли создает некоторый дискомфорт.
– Он был богатым человеком, – проговорил он с явной горечью в голосе. – Одним из тех, про кого говорят, что у них есть все. Понимаешь?
– Но, милый, – ответила Мод, – ты ведь тоже не был лишним в этой компании?
– Конечно, но когда речь шла о деньгах, они вручали мне куртку официанта и швабру.
Жена окинула его сочувственным взглядом, и Эрл ощутил возможность выложить наболевшее.
– Понимаешь, Мод, для молодого человека кое–что значит, когда приходится обслуживать твоих ровесников, да еще и приятелей, убирать за ними и наблюдать, как они, разодетые в пух и прах, с кучей денег уезжают отдыхать на курорты, в то время как тебе приходится все лето работать, чтобы оплатить следующий курс. – Эрл даже удивился остроте собственных переживаний. – При этом они все время смотрят на тебя сверху вниз, словно видят нечто ущербное в людях, кому никто не принес состояние на блюдечке.
– Я просто в ярости! – воскликнула Мод, негодующе распрямляя плечи, словно стараясь защитить Эрла от всех, кто унижал его во время учебы в колледже. – Если этот великий Чарли Фримэн так относился к тебе тогда, не понимаю, зачем его надо было приглашать в наш дом?
– Да ладно, простить и забыть, – хмуро отмахнулся Эрл. – Меня это больше не волнует. Если он захотел объявиться, я постараюсь встретить его как старого друга, как бы там ни было.
– А чем этот великий и могущественный Фримэн сейчас занимается?
– Не знаю. Наверное, чем–нибудь серьезным. Он пошел по медицинской стезе, а я вернулся сюда, так что мы с тех пор и не общались. – Экспериментируя, Эрл нажал кнопку на стене. Из подвала донеслось приглушенное жужжание и пощелкивание, как от приборов, контролирующих температуру, влажность и качество окружающего воздуха. – Но не думаю, что Чарли обзавелся чем–то намного лучшим, чем это.
– А что конкретно он делал по отношению к тебе? – все еще негодуя, продолжила Мод.
Эрл взмахом руки показал, что предпочитает оставить эту тему. На самом деле не было никаких особенных инцидентов, о которых он мог бы поведать Мод. Люди типа Чарли Фримэна никогда не позволяли себе сказать что–либо унизительное по отношению к Эрлу, когда он обслуживал их в качестве официанта. Но, в то же время, Эрл чувствовал на себе этот взгляд сверху вниз и мог побиться об заклад, что в его отсутствие они говорят про него и…
Стараясь избавиться от дурного настроения, он встряхнул головой и улыбнулся.
– Мамочка, а как ты посмотришь на то, чтобы нам немножечко выпить и пойти обследовать наши владения? Если я собираюсь их показывать Чарли, не мешало бы мне самому сначала понять, как действуют все наши хитроумные приспособления, иначе он может подумать, что старина Эрл в этом доме – не хозяин, а дворник или официант… О господи, опять телефон! Думаю, на сей раз цивилизация до тебя добралась.
– Мистер Фентон! – послышался голос горничной. – Это мистер Конверс!
– Привет, Лу, старый конокрад! Как раз осваиваем твое творчество. Похоже, нам с Мод придется записаться на курсы инженеров–электриков, ха–ха–ха… А? Кто?.. Ты шутишь?.. Они правда хотят?.. Ну что ж, чего–то подобного можно было ожидать. Если они уже выбрали, ничего не поделаешь. Мы с Мод совершили кругосветное путешествие, пять минут как вошли в дом, но такое чувство, что оказались на Центральном вокзале.
Эрл положил трубку и почесал в затылке, шутливо изображая озабоченность и усталость. На самом деле он был рад подобной активности. Телефонные звонки свидетельствовали, что жизнь – несмотря на то, что завод уже продан, а дети выросли и разлетелись из родительского гнезда – только начинается.
– Что еще? – спросила Мод.
– Конверс сказал, что какой–то дурацкий журнал для домовладельцев хочет сделать статью про наш дом, и они днем приедут брать интервью и фотографировать.
– Забавно.
– Возможно. Не знаю. Не хотелось бы мне выглядеть на всех этих фотографиях неким чванливым ничтожеством. – Показывая, насколько этот сюжет его не волнует, Эрл решил сменить тему. – Не знаю, почему бы ей это не носить, учитывая, сколько мы ей платим. Похоже, наш дизайнер действительно продумал все до мелочей. – При этом он открыл дверцы шкафа рядом с террасой и извлек оттуда передник, поварской колпак и лежащие в нем белые асбестовые перчатки. – Видит бог, очень богато смотрится, не правда ли, Мод? Посмотри, что написано на переднике!
– Очень мило, – кивнула жена и прочитала вслух надпись: «Не стреляйте в повара, он готовит как умеет». – Ты выглядишь настоящим Оскаром Уолдорфским, Эрл! Дай–ка поглядеть на тебя в колпаке!
Он добродушно усмехнулся и натянул колпак на голову.
– На самом деле, не понимаю, как всем этим пользоваться. Кажется, я выгляжу марсианином.
– По–моему, ты выглядишь замечательно, и я не променяю тебя и на сотню высокомерных Чарли Фримэнов!
Держась за руки, они прошли по мощеной террасе к домику для гриля – каменному сооружению, которое издалека по ошибке можно было принять за здание сельской почты. Они поцеловались, как целовались перед Великими Пирамидами, перед Колоссом и Тадж Махалом.
– Знаешь, Мод, – заговорил Эрл, ощущая такой сильный прилив эмоций, что даже сдавило в груди. – Мне всегда хотелось, чтобы мой отец был богатым, чтобы у нас с тобой был такой дом сразу, как только я окончил колледж и мы поженились. Но теперь я понял, что был не прав. У нас бы тогда с тобой не было такого момента, как сейчас, когда мы можем оглянуться и сказать, что мы сами прошли весь этот путь – до последнего дюйма. И мы с тобой хорошо понимаем маленького человека, Мод, потому что сами когда–то были маленькими людьми. Видит бог, ни одному богачу из тех, кто, как говорится, родился с серебряной ложкой во рту, этого не понять ни за какие деньги. Сколько людей в нашем круизе не хотели даже одним глазком посмотреть на эту ужасную нищету в Азии. Они боялись потревожить свою совесть. Но нам – да, с учетом того, как мы прошли весь этот трудный путь – нам, думаю, нечего стыдиться, и мы могли спокойно смотреть на этих бедных людей и, думаю, в чем–то понимать их.
– Угу, – кивнула Мод.
Эрл пошевелил пальцами в тонких перчатках.
– А сегодня вечером я намерен пожарить нам с тобой и Чарли стейки из филейной части толщиной с манхэттенский телефонный справочник. И мы заслужили каждую унцию, могу сказать это с чистой совестью.
– Мы даже еще не распаковались.
– Ну и что? Я не устал. У нас впереди много дел, и чем быстрее я приступлю к ним, тем больше успею сделать.
Мод и Эрл, все еще в поварском облачении, находились в гостиной, когда горничная ввела Чарли Фримэна.
– Кого я вижу! – воскликнул Эрл. – Неужто старина Чарли?!
Чарли был по–прежнему худощавым и стройным; возраст выдавала лишь седина в густых волосах. Лицо, кое–где тронутое морщинами, излучало уверенность и мудрость, хотя Эрлу показалось, что на губах по–прежнему играет едва уловимая усмешка. На самом деле старина Чарли почти не изменился, и студенческие отношения, несмотря на сорокалетний перерыв, с новой силой возродились в сознании Эрла. Совершенно непроизвольно он почувствовал себя обиженным холопом, тупым и грубым. Единственным способом защиты оказался все тот же, из тех же времен – скрываемое негодование и надежда на то, что рано или поздно все будет совсем по–другому.
– Давненько не виделись, а, Эрл? – произнес Чарли своим по–прежнему глубоким, энергичным голосом. – Отлично выглядишь.
– За сорок лет много воды утекло, – откликнулся Эрл, нервно вцепившись пальцами в обивку дивана. И только после этого вспомнил про Мод, которая, напряженно поджав губы, стояла у него за спиной. – Прости, Чарли, познакомься, это моя жена Мод.
– Удовольствие, которое я вынужден был отложить на долгие годы, – с поклоном заметил Чарли. – Мне казалось, что я с вами давно знаком. Эрл очень много рассказывал про вас в колледже.
– Как ваши дела? – спросила Мод.
– Гораздо лучше, чем я мог предполагать еще полгода назад, – ответил Чарли. – Какой у вас великолепный дом. А как эта штуковина называется? – положил он руку на консоль теле–радио–аудиокомбайна.
– Это? – не скрыл удивления Эрл. – Это ТВ–блок.
– ТВ? – сдвинув брови, повторил Чарли. – ТВ? А–а, это аббревиатура от «телевидение», верно?
– Чарли, ты шутишь, что ли?
– Ничуть. В мире более полутора миллиардов бедолаг, которые никогда в жизни не видели ничего подобного, и я – из их числа. Не опасно потрогать стеклянную часть?
– Экран? – с трудом хохотнул Эрл. – Нет, конечно. Сколько угодно.
– У мистера Фримэна, наверное, экран раз в пять побольше нашего, – холодно заметила Мод. – Очевидно, поэтому он и пошутил, что никогда не видел такого маленького телевизора.
– Ну ладно, Чарли. – Эрл резко нарушил молчание, возникшее в комнате после реплики Мод. – Чем мы обязаны чести видеть тебя у нас дома?
– Воспоминаниям о юности, – ответил Чарли. – Случайно оказался в вашем городе, вспомнил, что…
Чарли не успел договорить. Его прервала появившаяся компания в составе Лу Конверса, фотографа и молодой симпатичной журналистки из журнала «Прекрасный дом».
Фотограф, представившийся просто Слоткин, немедленно взял бразды правления в свои руки и, похоже, не собирался выпускать их до окончания визита. Он категорически прекратил все разговоры и деятельность, не имеющие отношение к фотографированию.
– Так, показуйте ваш упаковка! – на странном ломаном языке потребовал Слоткин.
– Багаж? – не понял Эрл.
– Упаковкой, – вступила в разговор журналистка, – мы называем обстановку и оборудование жилища. Суть репортажа в том, что вы вернулись из кругосветного путешествия, а вас уже ждет полностью, так сказать, упакованный дом – в нем есть все, что может понадобиться человеку в жизни.
– О–о…
– Так и есть, – подал голос Лу Конверс. – Абсолютно, вплоть до битком забитого винного погреба и кухни с деликатесами на самый изысканный вкус. Абсолютно новые машины. Всё абсолютно новое. За исключением вин.
– Ага, они вииграли конкурц.
– Он продал свой завод и отошел от дел, – пояснил Конверс.
– Мы с Мод решили, что пора немного подумать и о себе, – заговорил Эрл. – Мы много лет ограничивали себя, вкладывали деньги в бизнес и так далее. Потом дети выросли, а мне предложили за завод большие деньги, мы немножко как бы сошли с ума и подумали: «А почему бы и нет?». После чего пошли и заказали себе все, о чем когда–то мечтали.
Эрл бросил беглый взгляд на Чарли Фримэна, который с легкой улыбкой тихонько стоял в стороне, явно изумленный всем происходящим.
– Мы с Мод начинали в двухкомнатной конуре в районе доков, – продолжил Эрл. – Не забудьте это вставить в статью.
– У нас была любовь, – добавила Мод.
– Да, – кивнул Эрл, – и мне не хотелось бы, чтобы у людей сложилось впечатление, будто я какое–то чванливое ничтожество, родившееся с мешком денег и хвастающееся всем этим. О нет, господа! Это – итог долгого и трудного пути. Запишите это. Чарли помнит, как мне в юности приходилось зарабатывать себе на учебу.
– Эрл пережил тяжелые времена, – подтвердил Чарли.
Оказавшись в центре внимания, Эрл почувствовал уверенность и уже стал рассматривать появление в своей жизни Чарли как своего рода великодушный жест судьбы, как отличную возможность свести старые счеты раз и навсегда.
– Тяжелыми они были не из–за работы, – многозначительно и с нажимом уточнил он.
– Не спорю, – удивленный внезапной жесткостью Эрла, кивнул Чарли. – Наверное, работа была не тяжелой. В любом случае, все это было так давно, что я мог запамятовать.
– Я говорю о том, что очень тяжело жить, когда все на тебя смотрят сверху вниз только потому, что ты родился не в богатой семье.
– Эрл! – с удивленной улыбкой воскликнул Чарли. – Конечно, в нашем студенческом братстве дураков хватало, но никому из них даже на минуту не могло прийти в голову посмотреть сверху вниз…
– Будем зниматься! – объявил Слоткин. – Готовить гриль, клеб, саладт, большой кровавый кусок мяса.
Горничная извлекла пятифунтовый шмат стейка из морозильника, и Эрл положил его на решетку гриля.
– Поторапливайтесь, – сказал он. – У меня нет под руками целой коровы. – За улыбкой он попытался скрыть раздраженность тем, с какой легкостью Чарли отмахнулся от его студенческих страданий.
– Стоять! – крикнул Слоткин. Полыхнули магниевые вспышки. – Хорошо.
После этого вся компания перебралась в дом. Эрл и Мод позировали во всех комнатах поочередно, поливали растения в оранжерее, читали книжные новинки у камина в гостиной, открывали нажатием кнопок окна, беседовали с горничной в прачечной, обсуждали меню, выпивали в баре зала для приемов, расположенного в цоколе здания, разглядывали доски в мастерской, стирали пыль с коллекции ружей в кабинете Эрла.
И постоянно где–то на заднем плане маячил Чарли Фримэн – ничего не упускающий, очевидно, забавляющийся тем, как Эрл и Мод демонстрировали свою благополучную, упакованную по полной программе жизнь. Под взглядом Чарли Эрл все больше и больше нервничал, ему было неловко за всю эту демонстрацию, и Слоткин устроил ему выговор за фальшивую улыбку.
– Видит бог, Мод, – говорил Эрл, утирая пот в хозяйской спальне, – если мне когда–нибудь надоест отдыхать (постучи по дереву!), я могу пойти артистом на телевидение. Заметила, с какой скоростью я научился переодеваться? Господи, скорее бы все это кончилось. Я чувствую себя вешалкой!
Тем не менее пришлось по требованию Слоткина переодеться еще раз, на сей раз в смокинг. Слоткин пожелал снять ужин при свечах. В обеденном зале задернули гардины и включили электричество, чтобы скрыть полуденное солнце, сияющее на улице.
– Полагаю, Чарли вдоволь нагляделся, – проговорил Эрл, с гримасой застегивая тугую пуговицу воротника. – Думаю, он получил большое впечатление. – Но голос прозвучал неуверенно, и он обернулся, ища поддержки у Мод.
Она сидела перед туалетным столиком, сурово разглядывая себя в зеркало и примеряя различные украшения. Услышав нечленораздельное мычание, Эрл повторил:
– Говорю, Чарли, наверное, потрясен.
– На мой взгляд, он слишком спокоен, – холодно ответила жена. – После того, как он к тебе тогда относился, вот так просто заявиться с улыбочками и светскими манерами – фу.
– Да, – вздохнул Эрл. – Черт побери, я всегда чувствовал себя при нем последним ничтожеством, да и сейчас он смотрит на нас так, словно мы нарочно выставляемся, а не просто помогаем журналистам собрать материал для статьи. Ты слышала, что он сказал, когда я напрямую заявил ему, что мне не нравилось во время учебы в колледже?
– Он повел себя так, словно ничего такого не было и ты все сам придумал. О да, он – та еще штучка, я это уже поняла. Но я не позволю ему испортить нам праздник. Сегодня у нас – самый счастливый день в нашей жизни, и так и будет, несмотря ни на что! А знаешь, что я еще тебе хотела сказать?
– Что же? – Ощутив поддержку жены, Эрл воспрял духом. Он не был абсолютно уверен, что Чарли втайне насмехается над ними, но Мод тоже почувствовала это и оскорбилась.
– Несмотря на все его манерное превосходство и шутки по поводу телевизора и всего прочего, – понизив голос до шепота, продолжила она, – я сильно сомневаюсь, что великий Чарли Фримэн купается в золоте. Ты видел его костюм – вблизи?
– Слоткин все делает с такой скоростью, что, боюсь, не успел разглядеть как следует.
– Зато я разглядела, Эрл! Костюм старый, лоснится, и манжеты потертые. Я бы умерла со стыда, если бы ты появился в таком костюме.
Эрл опешил. Он настолько был поглощен обороной, что ему и в голову не могло прийти, что состояние Чарли могло как–то пошатнуться со времен учебы в колледже.
– Может, это любимый костюм, с которым он никак не может расстаться? – предположил он. – У богатых порой бывают такие причуды.
– А также любимая старая рубашка и любимые старые туфли.
– Не могу поверить, – пробормотал Эрл.
Слегка отодвинув занавеску, он выглянул на сказочного вида террасу с домиком для гриля, где Чарли Фримэн непринужденно общался со Слоткином, Конверсом и журналисткой. Манжеты брюк Чарли, с изумлением заметил он, действительно были обтрепанными, а каблуки туфель стоптаны почти до основания. Эрл нажал кнопку, и окно спальни отворилось.
– Очень симпатичный город, – говорил Чарли. – Я мог бы вполне в нем остановиться, поскольку никаких особых пристрастий к какой–то конкретной территории этой страны не испытываю.
– Очень дорого, – вставил Слоткин.
– Да, – кивнул Чарли, – и, возможно, было бы умнее с моей стороны уехать куда–нибудь в глубинку, где мои деньги принесли бы больше пользы. Боже, просто невероятно, сколько все стоило в те дни!
– Похоже, байки плетет, – шепотом заметила Мод, кладя руку на плечо мужу. – Ты не слышал о нем сорок лет, и вдруг он появляется нежданно–негаданно лишь за тем, чтобы нанести тебе теплый дружеский визит. Что ему нужно?
– Сказал, что просто захотелось увидеться со мной. Вспомнить прошлое.
– И ты ему поверил? – фыркнула Мод.
Обеденный стол выглядел, как раскрытый сундук с сокровищами. Дрожащее пламя канделябров отражалось в тысяче идеальных поверхностей – в серебре, фарфоре, хрустальных гранях, в рубинах Мод, в сияющих гордостью глазах супругов. Горничная внесла исходящую паром супницу и поставила перед ними.
– Отлично! – вскричал Слоткин. – Теперь говорить!
– О чем? – спросил Эрл.
– О чем угодно, – ответила журналистка. – Главное, чтобы фотографии не выглядели постановочными. Поговорите о своем путешествии. Ну, например, как выглядит ситуация в Азии?
На этот вопрос Эрл не был склонен отвечать кое–как.
– Вы были в Азии? – спросил Чарли.
– Индия, Бирма, Филиппины, Япония, – с улыбкой пояснил Эрл. – Можно сказать, мы с Мод провели там два месяца, знакомясь с ситуацией.
– Мы с Эрлом не пропускали ни одной поездки на берег, – добавила Мод. – Он хотел увидеть все собственными глазами.
– Беда Государственного департамента в том, что они живут в башне из слоновой кости, – веско заметил Эрл.
Несмотря на блеск линз фотоаппаратов и целую батарею вспышек, Эрл смог увидеть глаза Чарли Фримэна. Обсуждение проблем мирового значения было одним из самых сильных коньков Чарли во время учебы в колледже; сам же Эрл в то время мог только слушать, кивать и удивляться.
– Да, сэр, – произнес Эрл, как бы подводя итог, – почти все, кто принимал участие в этом круизе, расценивали ситуацию практически как безнадежную. За исключением нас с Мод. Нам потребовалось некоторое время, чтобы это осмыслить. Но постепенно мы поняли, что практически единственные из всей этой компании начинали жизнь практически с нуля, мы единственные, кто действительно понимает, что любой человек, вне зависимости от социального положения, способен подняться на самую вершину, если очень к этому стремится. – Он выдержал паузу. – Нет в Азии ничего такого, что нельзя было бы поправить, обладая определенным мужеством, здравым смыслом и умением делать дело.
– Был бы рад, если бы все было так легко, – проговорил Чарли. – Только, боюсь, там все несколько сложнее.
Эрл, справедливо считавший себя одним из самых уживчивых людей на свете, ощутил себя в непривычном состоянии ярости по отношению к бывшему знакомому. Чарли Фримэн, очевидно опустившийся на дно за то время, пока сам Эрл поднимался наверх, откровенным образом пытался дискредитировать одно из важнейших достижений, которым Эрл чрезвычайно гордился – его знание Азии.
– Я видел это своими глазами, Чарли! – воскликнул он. – Я тебе не какой–нибудь задрипанный кабинетный стратег, который никогда не был за границами центра своего города!
Слоткин полыхнул магнием.
– Еще раз! – попросил он.
– Разумеется, ты не такой, Эрл, – ответил Чарли. – Я сказал грубость. То, что ты говоришь – истинная правда, в своем роде. Только она слишком упрощенная. Такое представление, взятое вне контекста, может оказаться даже опасным. Мне не следовало тебя прерывать. Просто, дело в том, что это одна из тем, которые меня очень глубоко волнуют.
Эрл почувствовал, как загорелись щеки. Чарли, при всех своих извинениях, моментально оказался гораздо большим авторитетом в азиатском вопросе, чем Эрл.
– Знаешь, Чарли, полагаю, я имею право на собственное мнение об Азии, поскольку действительно там был, непосредственно общался с людьми, понял, о чем они думают, и все такое.
– Видели бы вы, как он отчитывал китайцев–коридорных в Маниле, – воскликнула Мод, с вызовом глядя на Чарли.
– Ну ладно, – произнесла журналистка, глядя в блокнот. – Последний кадр, который нам нужен, – как вы оба, еще с чемоданами, входите в дом и поражены всем, что видите… Короче, надо снять ваш приезд.
Снова оказавшись в супружеской спальне, Эрл и Мод послушно переодевались в костюмы, в которых приехали. Эрл разглядывал свое лицо в зеркало, тренируя выражение приятного удивления и стараясь не допустить, чтобы присутствие Чарли Фримэна испортило этот во всех смыслах выдающийся день.
– Он остается на ужин и на ночь? – спросила Мод.
– Черт побери, я по телефону так разлюбезничался, что просто ни о чем не думал, когда пригласил его остановиться у нас, а не в отеле. Кажется, я мог даже побежать его встречать за квартал!
– О боже. А что, если он останется на неделю?
– Кто знает? Слоткин не дал мне и минуты побыть с Чарли, выяснить его планы.
– Эрл, тебя все это не настораживает? – мрачно проговорила жена.
– Что «это»?
– Ну, ты не пытался все это сопоставить – старая одежда, бледность, фраза о том, что его положение сейчас гораздо лучше, чем он мог себе представить полгода назад, книги, да тот же телевизор? Ты слышал, как он спрашивал Конверса про книги?
– Да, это меня поразило, потому что Чарли всегда был заядлым книгочеем.
– Сплошные бестселлеры, и он ни об одном понятия не имеет! И насчет телевизора он не шутил. Он действительно его раньше не видел. Совершенно ясно – он на какое–то время выпал из жизни.
– Может, был болен? – предположил Эрл.
– Или сидел в тюрьме? – прошипела Мод.
– О господи, ты же не думаешь…
– Я думаю, неладно что–то в датском королевстве, – заявила Мод. – И я не хочу его больше здесь видеть. Надо что–то придумать. Я все пытаюсь сообразить, что ему здесь может быть надо, и единственное, что приходит в голову, – он ищет способ выудить у тебя денег, так или иначе.
– Ну хорошо, хорошо, – проговорил Эрл, руками давая понять жене, чтобы та говорила потише. – Давай все–таки будем вести себя по–дружески и постараемся его выпроводить как–нибудь помягче.
– Как?
Постепенно они выработали весьма тонкий, как им показалось, способ сделать так, чтобы визит Чарли оказался завершенным еще до ужина.
– Фсе отчен корош, – заявил фотограф, дружески подмигнув Эрлу и Мод, словно впервые обратив на них внимание как на живых людей. – Большое збасибо. Ваш упаковка жить корошо. – Сделав последний снимок, он собрал аппаратуру, поклонился и отбыл, сопровождаемый журналисткой и Лу Конверсом.
Оттягивая момент возобновления общения с Чарли, Эрл предпочел присоединиться к Мод и горничной в поисках магниевых вспышек, которые повсюду понатыкал и забыл забрать с собой Слоткин. Когда, наконец, последняя вспышка была найдена, Эрл смешал мартини и присел на кушетку напротив той, где сидел Чарли.
– Ну вот, Чарли, наконец–то.
– Вижу, ты тоже прошел большой путь, Эрл, – проговорил Чарли, разводя руками, словно показывая свое восхищение этим домом мечты. – Я заметил, у тебя на полках много фантастики. Эрл, твой дом – это сама фантастика!
– Возможно, – кивнул Эрл. Лесть показалась ему началом, подходом к чему–то иному – к серьезному подвоху, например. Он решительно настроился больше не поддаваться на мягкие манеры Чарли. – Для того пути, которым идет Америка, – возможно, но для человека, который не боится тяжкого труда, – нет.
– О каком пути ты говоришь?
Эрл пристально вгляделся в собеседника, пытаясь понять, не намеревается ли тот его опять как–то унизить.
– Если тебе показалось, что я немного хвастался перед этой публикой из дурацкого журнала, что ж, полагаю, мне в каком–то смысле действительно есть чем похвастаться. Этот дом – больше чем просто дом. Это история моей жизни, Чарли, моя собственная пирамида, если угодно.
– Пусть он простоит столько, сколько Великие Пирамиды в Гизе! – приподнял свой бокал Чарли.
– Спасибо, – кивнул Эрл, поддерживая тост, и решил, что самое время переходить в наступление. – Ты же врач, Чарли?
– Да. Получил степень в шестнадцатом году.
– Угу. А где практикуешь?
– Немного староват, чтобы снова начинать медицинскую практику, Эрл. В этой стране за прошедшие годы медицина настолько изменилась, что, боюсь, я отстал навсегда.
– Понятно. – Эрл мысленно перебрал все варианты потенциальных столкновений врача с законом. Потом, стараясь говорить непринужденно, задал очередной вопрос: – И все–таки, как тебе пришло в голову навестить меня?
– Мой корабль ошвартовался в этом порту, и я вспомнил, что это твой родной город, – ответил Чарли. – Поскольку семьи у меня нет и жизнь мне здесь надо, по сути, начинать заново, я решил сначала навестить старых друзей по колледжу. Корабль пришел сюда, и ты оказался первым.
Сейчас Чарли начнет рассказывать байки, подумал Эрл, о том, что его долго не было в стране. Еще один подвох.
– Я, лично, не придаю большого значения той давней компании, – не удержался он от небольшой подковырки. – Шайка снобов, от которых я рад был избавиться и забыть навсегда.
– Жаль, если они остались в плену тех нелепых социальных ценностей студенческих лет, – сказал Чарли.
Эрл был поражен резкостью голоса Чарли и, не поняв, откуда она взялась, решил побыстрее сменить тему.
– Значит, был за границей, Чарли? А где именно, если не секрет?
– Эрл! – вдруг громко крикнула Мод из столовой, выполняя задуманный план. – Произошло самое ужасное!
– О боже, в чем дело?
Мод уже стояла на пороге гостиной.
– Анджела, моя сестра, – пояснила она Чарли. – Эрл, только что позвонила Анджела, сказала, что хочет сегодня приехать к нам с Артуром и с детьми и спрашивает, можно ли им у нас переночевать.
– Черт, как не кстати! – воскликнул супруг. – Их же пятеро, в доме только две комнаты для гостей, а у нас Чарли…
– Нет–нет, – вскинул руку Чарли. – Можете спокойно их приглашать. Я в любом случае собирался останавливаться в отеле, у меня несколько неотложных дел, так что я все равно не смог бы остаться.
– Ну, если ты так считаешь, – протянул Эрл.
– Если ему надо ехать, он должен ехать, – констатировала Мод.
– Да, у меня на самом деле много хлопот. К сожалению. – Чарли уже встал и направился к выходу, оставив на столике недопитый бокал. – Большое спасибо. Очень приятно было увидеться. Завидую вашей упаковке.
– Всего доброго, – сказал Эрл.
Закрыв дверь, он передернул плечами и шумно выдохнул.
Пока он стоял в холле, размышляя, что могло произойти с человеком за сорок лет, нежно и мелодично зазвонил дверной колокольчик. Эрл осторожно открыл и увидел на пороге Лу Конверса, подрядчика. Чарли Фримэн на противоположной стороне улицы уже садился в такси.
Лу помахал Чарли, потом обернулся к Эрлу.
– Привет. Это я не на обед напрашиваюсь. Шляпу забыл. Кажется, она в оранжерее.
– Проходи, – широко распахнул дверь Эрл, глядя, как такси с Чарли направляется в сторону центра города. – Мы с Мод как раз собираемся начинать праздновать. Может, останешься с нами на ужин, а заодно объяснишь, как тут что работает?
– Большое спасибо, но меня ждут дома. Конечно, могу немного задержаться и показать, что к чему. Кстати, очень жаль, что вы не смогли уговорить Фримэна побыть подольше.
