Текст книги "Песочные замки Уолл-стрит. История величайшего мошенничества"

Автор книги: Курт Эйхенвальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

«Ты что, не соображаешь, что рушишь нам сделки?» – злобно прошипел Шерман.

Арчбольда это обвинение застигло врасплох. На самом деле он не сделал ничего дурного, он просто сказал правду своему коллеге. Определенно он нечаянно задел какое-то очень чувствительное место своих нью-йоркских боссов. Во избежание дальнейших неприятностей Арчбольд тут же клятвенно пообещал, что больше никому не скажет ни слова об этом, чтобы не ставить под угрозу прочие сделки.

Через несколько дней ему позвонил управляющий другим региональным отделением фирмы, чтобы узнать, по какой такой причине Даллас не занимается сделками Харрисона. Может, менеджеры в Далласе знают кое-что, о чем следовало бы известить и остальных управляющих филиалами?

«Никаких комментариев», – решительно отрезал Арчбольд.

Даже под нажимом он не сдался, напрочь отказываясь говорить о Харрисоне. Едва Арчбольду удалось отделаться от неприятных вопросов своего коллеги, как телефон зазвонил вновь. На линии снова были Шерман и Дарр.

«Какого черта ты теперь заявляешь “без комментариев”?» – ворчал Шерман.

«А что вы хотите, чтобы я отвечал? – возразил Арчбольд. – Вы не хотите, чтобы я отвечал на такие вопросы, ну так скажите сами, что говорить, если меня будут снова спрашивать?»

Ответ боссов прозвучал туманно. Они наперебой призывали Арчбольда соблюдать осторожность, но вразумительного варианта так и не выдали. Когда они, наконец, от него отстали, Арчбольдом овладело беспокойство – уж слишком рьяно Нью-Йорк пытается сохранить в тайне неприглядное прошлое Харрисона.

Том Хазелла, чемпион продаж в отделении Питсбурга, был необычайно польщен, когда услышал в телефонной трубке голос Клифтона Харрисона. «Томми, я так благодарен тебе за продажу сделки с Barbizon», – прочувствованно произнес Харрисон.

«Ты один из моих ключевых людей, – продолжал Харрисон, – помоги мне со следующей сделкой и считай, что поездка в Монте-Карло на двоих – для тебя и твоей очаровательной Кэрол – уже у тебя в кармане».

Апелляция к самолюбию Хазеллы, как всегда, возымела желаемый эффект. Как и большинство топ-брокеров, Хазелла уже сделался горячим поклонником техасского девелопера. И не сказать, чтобы сделки Харрисона сулили самые высокие налоговые льготы или что сам он умел как-то по-особенному умасливать брокеров. Скорее всего, причина всеобщих симпатий брокерской братии к Харрисону крылась в том, что ему откровенно протежировал Дарр. Он пользовался любым случаем, чтобы дать понять брокерам, что Харрисон может рассчитывать на любые ресурсы его подразделения.

Хазелла и сам имел случай убедиться, что это не пустые слова, когда Дарр впервые представил ему техасца. Тогда, в конце 1980 г., Хазелла приехал в Нью-Йорк по каким-то другим делам, но тут ему позвонил Дарр и пригласил к себе в кабинет. Там Хазелла увидел щегольски одетого незнакомца с длинными волнистыми кудрями.

«Познакомься, Том, это – Клифтон Харрисон, известный на весь мир инвестиционный банкир, специализирующийся на недвижимости. На риелторском рынке Далласа он добился огромных успехов и хорошо знает нью-йоркский рынок. Общими усилиями мы собираемся сделать много славных дел».

Пока Дарр превозносил его таланты, Харрисон вытащил из кармана визитную карточку необычно большого размера, где был указан его европейский адрес, и вручил Хазелле. В то время, что они беседовали о перспективах будущих сделок, Хазелла приметил неприятную особенность Харрисона – тот старательно избегал смотреть ему в глаза. Это как-то обескураживало. Впрочем, решил Хазелла, раз Дарр так горячо рекомендует этого человека, значит, он будет первоклассным генеральным партнером. И Хазелла с энтузиазмом стал рекомендовать сделки Харрисона своим клиентам.

Обычно это звучало так: «У нас имеется превосходный инвестиционный проект с нью-йоркской недвижимостью, это отель Barbizan. Сделка подготовлена силами нашей фирмы и девелоперской компанией Harrison Freedman Associates, хорошо известной на международном рынке».

Обрабатывая потенциальных клиентов, Хазелла, как и прочие брокеры в системе розничных продаж Pru-Bache, в конце концов убеждал их в совершенной надежности инвестиций.

«Предлагаемая вам инвестиционная сделка получила полное одобрение нашей фирмы. Мы тратим огромные деньги на комплексную экспертизу сделок, чтобы иметь полную гарантию добросовестности и эффективности инвестиций, которые предлагаем своим клиентам».

Д’Элиса вихрем ворвался в свой офис в Смиттауне, штат Нью-Йорк, и вызвал в кабинет секретаря, чтобы кое-что продиктовать. Этот Клифтон Харрисон довел его до белого каления. Он систематически отказывается нормально сотрудничать с группой комплексной экспертизы сделок и плюет на все их требования. Если Д’Элиса или Левайн просили Харрисона представить какие-нибудь подтверждающие финансовые документы, он неизменно отказывался или обращался через их голову прямо к Дарру. Харрисон не удостаивал являться на назначенные ими встречи для обсуждения его сделок. А если все-таки соизволял явиться, то, как правило, совершенно неподготовленным к деловому разговору. Он не мог ответить даже на самые элементарные вопросы по недвижимости, проходящей по его сделкам. И вот сегодня Д’Элиса решил, что настало время высказать накопившиеся претензии в адрес Харрисона. Если он сам не сможет призвать Харрисона к порядку, то, может, хоть его докладные заставят Дарра сделать это.

Сначала он продиктовал секретарше обращение к Харрисону. «Я не в состоянии понять, почему при работе над вашими сделками у нас постоянно возникают проблемы, – не торопясь начал Д’Элиса. – Мы требуем от вас в точности исполнять все процедуры, о которых не раз ставили вас в известность в Далласе и Нью-Йорке. Постоянно возникающие по вашим сделкам проблемы могут принудить нас пересмотреть программу сотрудничества с вами по будущим проектам».

Потом Д’Элиса велел начать новый документ – это была докладная записка начальнику отдела Дарру. «Такое впечатление, будто Клифтон воображает, что вправе манкировать моими требованиями в силу дружеских отношений, которые связывают его с вами. Полагаю, что вы разделяете мою точку зрения, что Клифтон, как и любой организатор сделок, в том числе сделок с недвижимостью, обязан строго соблюдать правила, предусмотренные процедурами подачи документов и оформления официальных предложений на продажу». Затем Д’Элиса уже без обиняков высказал то, что бесило его больше всего: «Я не намерен терпеть, чтобы мне и моим сотрудникам противодействовали в работе лица, не работающие в нашей компании».

Когда секретарь принесла отпечатанные документы, Д’Элиса бегло просмотрел их, подписал и отправил копии Дарру, Проскиа и Питеру Фассу, внештатному юристу, который обеспечивал юридическое сопровождение сделок Харрисона. «Надо полагать, – думал Д’Элиса, – это заставит их хоть чуть-чуть пошевелиться». Еще бы, ведь он, руководитель комплексной экспертизы сделок по недвижимости, составил официальную докладную, в которой говорится, что партнер уклоняется от исполнения стандартных процедур. Случись фирме отвечать по иску в связи с учрежденным Харрисоном товариществом, документ такого рода приобретет убийственную силу и подорвет любые аргументы защиты. Составленные Д’Элисой документы дали желаемый эффект, хотя и ненадолго. Дарр сейчас же связался с ним и сообщил, что теперь Харрисон будет оказывать группе полное содействие. И действительно, целых три недели Харрисон вел себя сносно. А потом снова начал отказываться от сотрудничества с группой комплексной экспертизы сделок.

Если Д’Элиса и рассчитывал, что его протесты несколько умерят пыл Дарра по поводу инициируемых Харрисоном сделок, то его ждало разочарование. Прошло совсем немного времени, и с подачи Харрисона началась подготовка к продаже сделки по недвижимости – одной из самых крупных за всю историю существования подразделения. В интересах сделки было учреждено товарищество Archives New York Limited. Генеральным партнером выступал, конечно, Харрисон, а общая сумма предложения по привлечению инвестиций достигла 16,5 млн долл. – величины по тем временам почти астрономической.

Маркетинговыми мероприятиями по этой сделке руководил из Нью-Йорка Проскиа. Посоветовавшись с Дарром и Харрисоном, он разработал агрессивную стратегию: офисам отделений Bache предписывалось отобрать брокеров, готовых продавать сделку; затем был совершен обзвон региональных специалистов по продажам, работавших на отдел налоговой защиты. Им настоятельно рекомендовали включить в повестку всех совещаний обсуждение новой сделки Харрисона. Также были составлены планы обучения брокеров продажам сделок с налоговыми схемами. Чуть позже в Нью-Йорк пригласили десять лучших брокеров Bache на торжественный обед по случаю начала работы над проектом. Обед давали Дарр и Харрисон на деньги последнего в элегантном и очень дорогом ресторане 21 Club.

На фоне всеобщего возбуждения никто не обратил внимания на несообразности сделки. Так, объем необходимого финансирования оценивался в 40 млн долл., но в любой момент товарищество могло привлечь кредитов всего на 30 млн. Иными словами, с первых шагов, еще на стадии формирования товарищества, в сделку Archives был заложен дефицит в 10 млн долл. Да и остальные заемные средства, можно сказать, находились в «подвешенном» состоянии – условием их предоставления было наличие бюджета строительства. Из официального предложения о продаже можно было заключить, что бюджетная смета уже сформирована, хотя на деле это было не так.

Итак, самая крупная, самая многочисленная по количеству инвесторов сделка за всю историю подразделения с самого начала была с червоточиной.

Из обеденного зала на втором этаже ресторана Smith & Wollensky доносились звуки буйного веселья. Это отдел Prudential-Bache по работе с товариществами в полном составе праздновал в лучшем стейкхаусе Манхэттена завершение сделки Archives. Присутствовали все, кто имел к ней отношение, – от Дарра и Харрисона до региональных специалистов по продажам и даже секретарш. Повод для всеобщего веселья был законный – сделка была так масштабна, что ожидались небывало высокие премии. И потому в тот осенний день 1982 г. Харрисон закатил шикарный обед в любимом ресторане Дарра. Такие обеды в Smith & Wollensky за счет генерального партнера уже становились в отделе традицией, по крайней мере они проводились каждые три месяца.

Эти обеды были поставлены на широкую ногу и по изыскам не уступали римским оргиям. Они не имели ничего общего со степенными и цивилизованными корпоративными торжествами по случаю закрытия сделок, какие практиковались среди профессионалов Уолл-стрит. Пройдет много лет, и один из присутствовавших на том банкете менеджеров, которому довелось поработать и в других биржевых фирмах, охарактеризует эти «фирменные» обеды такими словами: «Пиры в Smith & Wollensky были поистине эпическими по разгулу и потраченным на них деньгам. До сего дня мне не пришлось встречать ничего подобного. И особенно отталкивающим во всем этом я считаю тот факт, что мы без зазрения совести позволяли платить за нас постороннему для фирмы человеку».

В канун события Дарр осаждал сотрудниц своего отдела вопросами о нарядах, в которых они будут блистать в Smith & Wollensky: «А что вы решили надеть на банкет, который дает Харрисон? Не правда ли, на вас будет какое-нибудь прелестное вечернее платье?»

К началу торжества всеобщее возбуждение уже переливалось через край. Кое-кто из сотрудников специально для такого случая действительно потратился на новый наряд. В назначенный час приглашенные торжественно вступили в банкетный зал и расселись за длинными столами, поставленными в форме полумесяца.

И началась безудержная попойка. Главный специалист по таким увеселениям Дарр расхаживал по залу с ножиком в руке и пытался срезать галстук у зазевавшегося гостя, не успевшего вовремя увернуться. Потом он объявил, что желает сказать речь и принялся осыпать оскорбительными насмешками хозяина обеда Харрисона; досталось, впрочем, и присутствовавшим сотрудникам его отдела.

Угощение и выпивка на этом званом обеде были оплачены, и потому менеджеры, секретари и прочие заказывали себе блюда в таких количествах, что хватило бы на пятерых. Официанты подносили к столам огромных лобстеров, причем каждый предназначался для одного гостя. Были там и гигантских размеров стейки, и горы гарниров всех возможных видов. Под конец трапезы гости велели собрать недоеденные лакомства в пластиковые контейнеры, чтобы забрать домой.

Даже сотрудники группы комплексной экспертизы сделок, имевшие зуб на Харрисона, поддались общему настроению и не отказывали себе ни в чем. Правда, делали они это не из желания дармовщины, а чтобы хоть чем-нибудь насолить проклятому техасцу. Уж если они не могут остановить этот поток недобросовестных сделок, так хоть растрясут его мошну. В какой-то момент к Левайну наклонилась сидящая рядом секретарша и спросила, можно ли ей заказать какое-то слишком уж дорогое вино. Левайн скосил глаза на карту вин, которую она держала в руке, и увидел, что прельстившая ее марка стоит 150 долл. бутылка.

«О да, – расплылся в улыбке Левайн, – вино за полтораста баксов бутылка? Валяй, никаких проблем!»

Среди сотрудников отдела продаж завязалось соревнование, кто кого перепьет, причем пить следовало лишь самые дорогие вина. Дарр, который при каждом удобном случае гордо объявлял себя знатоком и ценителем коллекционных вин, всегда требовал вино своей любимой марки, причем за определенный год, даже если оно не значилось в винной карте. И тогда вино специально доставляли в ресторан и выставляли на стол перед Дарром в тяжелом хрустальном графине. Когда же Питтман, тоже любитель вин, молил дать ему попробовать хоть глоток этого чудесного вина, Дарр всегда жадничал.

Во время пирушки двое в стельку пьяных менеджеров залезли под стол и принялись ползать на четвереньках, задирая подолы платьев сидящих дам. А какой-то маркетолог, тоже как следует поддавший, схватил со стола бутылку безумно дорогого шампанского и начал лить его на пол. Когда бутылка опустела, он с силой зашвырнул ее через зал. Прежде чем врезаться в стену, этот «снаряд» просвистел в миллиметре от Фредди Котека из отдела комплексной экспертизы сделок, едва не попав ему в голову.

После обильной трапезы пришел черед послеобеденных возлияний, а следом пьяные и объевшиеся гости принялись наперебой заказывать дорогие сигары. Когда они, шатаясь, с сигарами в руках покидали зал, официант вручил Харрисону как хозяину вечеринки счет в папке из дорогой кожи.

Котек и несколько его коллег по отделу, следовавших за Харрисоном, через его плечо сумели разглядеть итоговую сумму счета. Сам Харрисон, взглянув на счет, оторопел.

«Вот дела, – пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Шесть тысяч баксов за обед…»

Котек с ребятами из отдела комплексной экспертизы переглянулись и закатили глаза.

«Вот так-то, парень, знай наших – мы еще и не то умеем», – с ехидством подумал Котек.

Пока они шли до дверей банкетного зала, Харрисон искал по карманам свою карточку American Express, чтобы расплатиться по счету. Котек с товарищами покидали ресторан с чувством удовлетворения – хоть чуток, а удалось пощипать за карман Даррова дружка.

Только зря они радовались – на деле этот обед не стоил Харрисону ни цента. Как и за все прочие обеды в Smith & Wollensky, которые он регулярно давал по четыре раза в год, Харрисон выставил этот счет товариществу, в котором состоял генеральным партнером. В конце концов, разве это не были законные представительские расходы? Так что и Харрисон, и Дарр, и все прочие, кто посещал эти «бизнес-мероприятия», предавались кутежам даром.

А за пьяный разгул и обжорство подчиненных Дарра фактически платили мелкие розничные клиенты, доверившие свои сбережения Prudential-Bache.

В том же 1982 г., уже в октябре, одним душным воскресным днем в Техасе почти 150 приглашенных стали очевидцами того, как дружба Дарра с Харрисоном достигла кульминации.

В тот день все собрались в епископальной церкви Св. Михаила и всех ангелов, славившейся в Далласе тем, что ее прихожанами по большей части были местные толстосумы. Там, внутри строгой и прекрасной церкви Клифтон Харрисон готовился сочетаться очередным, четвертым по счету браком с девушкой по имени Александра, хотя еще и года не миновало со времени развода с ее предшественницей, третьей миссис Харрисон. Под сводами церкви к нему присоединились два шафера, одним из которых выступал Джим Дарр, специально для этого прилетевший из Нью-Йорка. Приглашенные менеджеры из его отдела про себя восхищались, как это ловкач Дарр сумел за такой короткий срок втереться в лучшие друзья к жениху.

А Харрисон хвастался, что на сей раз женится на деньгах: семейство его новой супруги, по его словам, владеет капиталом в крупной международной компании. И действительно, церемония была обставлена чрезвычайно пышно – после венчания в церкви Св. Михаила и всех ангелов намечался прием в шикарном загородном клубе Northwood, и кое-кто из гостей подсчитал, что один этот день обошелся устроителям не менее чем в 60 тыс. долл.

После медового месяца Харрисон объявился в Нью-Йорке и прямиком направился в отдел прямых инвестиций. Он разгуливал по этажу и приставал с разговорами ко всем, кто ему попадался. Он подошел к столу Кэти Иствик, которая теперь занимала должность менеджера по продукту. Кэти поздравила Харрисона с очередной женитьбой. Поблагодарив ее, он с кривой усмешкой сообщил: «Вы не поверите, дорогуша, какую шутку сыграл со мной мистер Дарр».

«И что же такого сделал мистер Дарр на сей раз?» – поинтересовалась Кэти.

«Помнится, я как-то уже говорил вам, что Дарр никогда не потратит лишнего цента. А сейчас – вы не поверите! – он заставил меня раскошелиться, чтобы оплатить ему билеты на перелет в Даллас, на мою же собственную свадьбу! Как вам это нравится?»

Джон Д’Элиса поставил кейс на кухонный стол и, откинув клапан бокового отделения, бережно опустил внутрь портативный магнитофон. Затем подключил к магнитофону микрофон на тонком шнуре и аккуратно вывел конец с микрофоном наружу. Микрофон – крохотный, но хорошей чувствительности. Д’Элиса отступил на пару шагов и придирчиво осмотрел кейс. Все вроде было в порядке: микрофон совершенно не заметен, но располагается точно в щели бокового отделения, так что беспрепятственно может улавливать звук. Д’Элиса остался доволен проделанной работой и проверил магнитофон на запись. И здесь все было отлично, звук записывался чисто, без помех.

Д’Элиса снова оглядел кейс – совершенно незаметно, что внутри помещен магнитофон с выведенным микрофоном. Вот теперь он готов нанести визит Дарру, чтобы сообщить о своем уходе. К каким уловкам и трюкам ни вздумает прибегнуть Дарр – а никогда заранее не знаешь, что он выкинет, – каждое его слово будет записано на пленку. Это была единственная страховка, которую Д’Элиса сумел придумать, чтобы оградить себя от излюбленной Дарром тактики манипулирования людьми.

Примерно к маю 1983 г. Дарр сделался одной из самых могущественных фигур в Prudential-Bache. Несмотря на посулы, щедро расточавшиеся Боллом при вступлении в должность президента фирмы, она все еще не выкарабкалась из трудностей. На общем бледном фоне отдел прямых инвестиций был одним из немногих подразделений, которые зарабатывали для Pru-Bache деньги. И Болл не жалел на него расходов: что бы ни запросил Дарр – любые ресурсы – все немедленно поступало в распоряжение его отдела. Во всех выступлениях и частных разговорах с брокерами Болл неизменно давал понять, что полностью поддерживает бизнес с товариществами. Он часто приглашал Дарра проводить презентации перед топ-менеджерами фирмы, и потому все руководство прочно уяснило себе, что президент Prudential-Bache особенно благоволит Дарру и отделу прямых инвестиций.

Особенно радовался этому Роберт Шерман, глава розничных продаж и непосредственный босс Дарра. Товарищества, долями в которых бойко торговали люди Дарра, стали для Шермана настоящим золотым дном, неиссякаемым денежным источником; кроме того, они еще приносили «жирные» бонусы ему и еще кучке избранных.

Как-то раз, обращаясь к группе старших менеджеров по ретейлингу, Шерман заметил: «Дарр зарабатывает прорву денег. Его вклад в наш розничный бизнес трудно переоценить». Кое-кому из своих соратников Шерман также сообщил, что Дарр под большим секретом шепнул ему, что в свое время работал на ЦРУ. По мнению Шермана, эта деталь делала личность Дарра особенно интригующей.

Но даже при такой масштабной поддержке, которую получал от фирмы отдел прямых инвестиций, Д’Элиса счел невозможным для себя дальнейшую работу под началом Дарра. Он считал, что отдел занимается неблаговидными делами. Он давно заметил, что всех лучших – порядочных, добросовестных ребят, крепких профессионалов – планомерно выдавливали из фирмы, а кто-то уходил сам, не в силах преодолеть отвращение к тому, что творилось в отделе. Из «Футонской пятерки» в фирме оставались только он да Дэннис Мэррон. А из тех, кто еще держался за свои места в Pru-Bache, слишком многие были всерьез обеспокоены сомнительными операциями, проводившимися с благословения руководства. Д’Элиса считал, что Дарр развратил персонал легкими деньгами от сомнительных сделок, и многие его коллеги как-то подзабыли, что высшая цель бизнеса, которому они посвятили себя, не в том, чтобы набивать карманы любой ценой.

Несмотря на глубокое разочарование, Д’Элиса пока оставался в фирме, главным образом потому, что работал в Лонг-Айленде, в сорока милях от ненавистного Дарра. Но вот месяца полтора назад Дарр вызвал его к себе и велел перебираться в манхэттенский офис. Этого Д’Элиса вынести не мог и принялся спешно подыскивать место, каковое и нашел в Bear Stearns & Company. Ему претила самая мысль о том, чтобы работать бок о бок с Дарром, он боялся, что Дарр и его сумеет подкупить шальными деньгами.

Закончив с установкой магнитофона, Д’Элиса подхватил кейс и отправился в штаб-квартиру Prudential-Bache. Там он сразу прошел в кабинет Дарра. Однако прежде чем переступить порог, он незаметно нажал на кнопку записи спрятанного в кейсе магнитофона.

«Сделай лицо попроще, Джим, – обратился Дарр к Д’Элисе, когда тот сел. – Я и так знаю, для чего ты явился. Знаю и то, что ты получил предложение от другой фирмы и всерьез раздумываешь над ним».

«Смотри-ка, ему опять все известно», – удивленно подумал Д’Элиса. Так было всегда, еще с тех времен, когда интрига «Футонской пятерки» потерпела фиаско. Впоследствии Дарр любил повторять своим подчиненным, что знал о каждом слове и каждом шаге заговорщиков. Дэннис Мэррон даже предположил, что Дарр умудрился организовать прослушку их телефонов. Остальные же резонно возражали, что, скорее всего, кто-то из сотрудников отдела тайно наушничает Дарру.

«Давай так: скажи мне, что надо сделать, чтобы ты, счастливый и довольный, остался работать здесь?» – взял Дарр быка за рога.

«Чтобы ты, гад, ушел отсюда, вот что», — сказал про себя Д’Элиса. Вслух же объяснил, что предложение Bear Stearns слишком щедрое, чтобы отказываться. Они готовы сделать его партнером – в отличие от Prudential-Bache, где это невозможно, поскольку она не имеет статуса товарищества. А кроме того, и денег предлагают куда больше.

«Послушай, – начал Дарр, – конечно, партнером я сделать тебя не могу, зато обещаю выхлопотать место старшего вице-президента. Плюс прибавку в 50 тыс. баксов. Да, а помимо того я немедленно оформлю тебе вестинг».

Д’Элиса не поверил своим ушам. Он и не подозревал, что Дарр способен на такую щедрость. Прибавка была неслыханно, неправдоподобно велика. Но еще важнее были его последние слова про вестинг. Это гарантировало Д’Элисе право регулярно получать долю вознаграждений и иных выплат, которые поступали от товариществ на счета посреднических фирм вроде Bache Corporation и ей подобных. Дарр поставил создание таких компаний на поток, что ни день регистрировались какие-нибудь новые, с громкими названиями вроде Prudential-Bache Energy, Prudential-Bache Minerals. Ежегодные поступления от них составляли миллионы долларов. Таким образом, предложение Дарра, как прикинул в уме Д’Элиса, «тянуло» примерно миллиона на два. И все же оно его не устраивало.

«Но, Джим, я не хочу каждый божий день мотаться в город и обратно», – сопротивлялся Д’Элиса.

Лицо Дарра вспыхнуло злостью. «Однако же ты готов мотаться каждый божий день в город ради Bear Stearns, не так ли? Так почему бы тебе не помотаться ради меня?»

«Ну, я просто предпочел бы не делать этого», – ответил, слегка смутившись, Д’Элиса.

В конце концов Дарр уступил. «Бог с тобой, – сказал он, – сиди на своем Лонг-Айленде, только прикомандируй одного из своих парней к манхэттенскому офису». На этом условии Дарр был готов выполнить свои обещания. Теперь предложение выглядело так привлекательно, что, безусловно, заслуживало внимания. «Грех от такого отказываться», – решил про себя Д’Элиса.

«Отлично, Джим, я готов обдумать это», – сказал он.

«Приходи ко мне завтра, а я как раз переговорю с кем надо, – отвечал Дарр. – Но учти, мы с тобой договорились».

Но назавтра Д’Элиса, все еще в жестоких сомнениях, никак не мог заставить себя сказать последнее «да». Нужно было еще немного времени, чтобы обдумать и взвесить все «за» и «против». Даже при тех козырях, какие Дарр щедро выложил на стол, Д’Элиса не был уверен, что стоит соглашаться. Его не покидало чувство, будто он собирается продать душу.

День подошел к концу, сменившись бессонной ночью, а Д’Элиса все мучился. Наконец наутро он заставил себя отправиться на Манхэттен, решив все же принять предложение Дарра. С этим он и предстал перед своим боссом.

«Джим, я согласен, я принимаю предложение. Но только пусть все будет оформлено официально, на бумаге. Мне нужен контракт», – с порога сообщил Д’Элиса.

«О'кей, будет тебе твой контракт, – ответил Дарр, – но о Лонг-Айленде можешь забыть. Пришел бы вчера – остался бы там, как договаривались. Но ты, дружище, опоздал, сегодня этот пункт нашего уговора утратил силу».

Д’Элисе все стало ясно. Он поднялся и пожал Дарру руку. «Большое спасибо», – официальным тоном произнес он и повернулся к двери. «Все кончено, – подумал он, – я ухожу. Точка».

Если Дарр так легко отказался от одного из своих обещаний, ничто не помешает ему точно так же обойтись и со всеми остальными. В этом Д’Элиса не сомневался – слишком хорошо изучил он Дарра, слишком устал от его выходок. Все, чего он хочет, – уйти отсюда как можно быстрее.

Д’Элиса съехал на лифте на первый этаж, прошел через вращающуюся дверь вестибюля и быстро зашагал вниз по улице. И с каждым шагом он ощущал, как с его плеч спадает часть неимоверного груза, давившего на него все это время. Слава богу, теперь это кончилось – наконец-то останутся позади эти тяжелые годы, полные интриг, подковерных войн и прочей отталкивающей мути.

Ему даже думать не хотелось, сколько еще продержатся в фирме те, кто там остался.

Клифтон Харрисон схватил стул и швырнул о стену конференц-зала Prudential-Bache.

«Черт бы тебя побрал, проклятый болван! – проорал Харрисон в лицо Левайну. – Какая муха тебя укусила? Ты что, не видишь, что это классная сделка?»

А Левайн продолжал упираться. С самого начала он намеревался не пропускать эту сделку с товариществом, организованным Харрисоном в июне 1983 г. Левайн уже достаточно долго проработал в Pru-Bache и хорошо изучил ее методы. Для него уже не было секретом, что Дарр с Харрисоном пропихивают через отдел недоброкачественные сделки. А эта последняя даже на фоне предыдущих выглядела совершенно провальной. И Левайн решил, что на сей раз не поддастся давлению и не изменит своего первоначального заключения – товарищество Exchange Center Limited Partnership из рук вон плохое и комплексная экспертиза его отклоняет.

По мнению коллег Левайна, сделка, оцениваемая в 32 млн долл., была вопиющим безобразием. Для инвесторов – сквернее не придумаешь. В основе сделки был проект строительства 39-этажного офисного здания в самом сердце финансового центра Чикаго. Громадный размер вознаграждений и расходов, заложенных в условиях сделки, практически не оставлял инвесторам шансов хоть что-то заработать. Зато невооруженным глазом было заметно, что Харрисон, Prudential-Bache и отдел прямых инвестиций прикарманят свыше 20% привлеченного капитала.

Когда Харрисон только переступил порог с этой абсурдной сделкой, Левайн решил передать ее своему юному коллеге Джеффу Талберту, недавно присоединившемуся к группе комплексной экспертизы. Левайну было любопытно узнать мнение Джеффа – оно будет объективно хотя бы потому, что он как новичок еще не в курсе ни криминального прошлого Харрисона, ни его тухлых сделок, которые вечно создают проблемы. Не посвящая Талберта во все эти детали, Левайн просто положил документы по Exchange Center Limited Partnership ему на стол.

«Ознакомься и скажи, что ты думаешь об этом», – попросил Левайн.

Талберт принялся просматривать бумаги и минут через десять решил, что Левайн над ним подшутил. Сделка была просто абсурдной: она основывалась на том, что по окончании строительства в 1985 г. за квадратный фут офисной площади застройщик назначит цену в 32 долл., тогда как по самым оптимистическим прогнозам размер арендной платы на тот год в среднем должен был составить около 27 долл. «Ну какой нормальный арендатор согласится выложить лишних пять баксов за квадратный фут», – удивлялся Талберт. Сделка явно обречена на провал. Прихватив документы, Талберт через зал отправился к Левайну. Там он застал Фредди Котека и еще одного парня из их группы.

«Я ознакомился с материалами и, должен сказать, весьма удивлен, – заявил Талберт. – Здесь будет куча проблем. Вообразить не могу, почему мы вообще взялись за это».

«Так это же сделка Клиффи», – ехидным тоном сообщил Левайн.

Талберт ничего не понял: «Кто такой Клиффи?»

В разговор включился Котек: «Клиффи – это Клифтон Харрисон, парень, с которым мы работаем по сделкам, дружок Дарра».

Талберт заметил явное отвращение на лицах своих коллег и решил уточнить: «И что такого с этими сделками Клиффи?»

«А они все как близнецы, – объяснил четвертый присутствовавший в закутке Левайна, – сплошное жульничество».

«Да, а еще Клиффи в прошлом был осужден за фелонию», – прибавил Левайн.

Дальше они вчетвером принялись обсуждать, как поступить с этой чикагской сделкой. Талберт заметил, что, если все сделки Харрисона так плохи, как утверждают коллеги, значит, им есть о чем беспокоиться. Что будет дальше, когда эти мыльные пузыри полопаются? Брокеры откажутся иметь с ними дело, а тогда продажи долей в товариществах остановятся. Талберт считал, что это слишком рискованный способ вести бизнес.