Текст книги "Помощник (СИ)"

Автор книги: Ксения Рыжикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

  – Как звать?

  – Кеч. Тебя?

  – Арнилин.

   Парень хмыкнул. Ну да, эт тебе не Настеньку с соседнего подъезда по батюшке позвать.

  – Куришь?

  – Тут нельзя, – он кивнул на стилизованную пиктограмму на стене. Кому-то, впрочем, она явно была побоку: в зале отчётливо тянуло табаком.

  – Зато снаружи можно.

  – Наружу – не хочется, – Кеч сел поудобнее. – Спасибо. Тут теплее.

   Нил подозрительно прищурилась. Распознать страх много ума не надо. Но признаться прямо, что боится выходить из бара, парень, видимо, не мог. Опасения его тем, что кроется в темноте за дверью, что называется, щекотали ноздри.

  – Ну и зря, – Нил безразлично пожала плечами. – Хоть расслабился бы. А то как пятиклассница на первом свидании.

  – Курение? – Кеч изобразил на лице снисходительность, – Расслабляет? Не замечал.

  – Может, просто пробовал не то?

  – А у тебя, значит, то.

  – Ну так.

  – Угостишь?

   Нил усмехнулась:

  – Поделюсь. В хорошей компании почему бы и нет.

  – Это ты хорошую компанию тут ищешь?

  – Слушай, парниша...

   Пацан отодвинулся, выставил перед собой руки:

  – Тихо-тихо. Я просто параноик. Сама сказала, нервный...

   Нил смерила его взглядом. Ну да. Действительно, простой языкастый нервячок. Только вот ни одна паранойя на пустом месте не возникает.

   Она хмыкнула, поднялась и приглашающе кивнула на выход.

   Народу у дверей толклось в достатке. Вокруг урн – по три-четыре компании. Как бы не заняли их стол, пока они тут воздухом свежим дышат...

   Нил отошла немного подальше от двуногих скоплений, привычным жестом достала откуда-то металлическую коробочку, открыла и протянула Кечу. Внутри обнаружились несколько длинненьких мятых самокруток. Тонких, но свёрнутых добротно. Кеч взял одну и поднёс к носу. Пахло корой и чем-то смолистым.

  – Не бойся, – чиркая зажигалкой, пробурчала Нил, – Для себя плохой мешки не делаю.

   Кеч последовал её примеру, затянулся – и тут же закашлялся.

  – Горечь какая!

  – Привыкнут к траве своей... – девушка выдохнула необычно густой смолистый дым. – Ты в курсе, что в вашем обычном куреве? Бумага и соусы. А тут натуральный лист. Он, дружок, не горьким быть не может. Не усердстствуй, тяни спокойно. Не арестуют, – она усмехнулась. – Некому.

   Кеч последовал совету и уже через пару затяжек прекратил откашливаться. Табак и правда был настоящим, тут Нил не соврала. Просто с кое-какими авторскими добавками.

   Нил, с одобрением наблюдавшая за расплывшимся в довольной улыбке лицом парня, не спеша выдохнула носом дым.

  – Ну что, параноик. Рассказывай.

  – Может, ты первая?

  – В смысле?

  – Деваха – пардон, мадам – приятной наружности с кисетом курева такого качества запазухой в баре под ночь. Ты хочешь сказать, что прогуляться вышла? А то у нас так обычно приключений на мягкое место ищут.

   Да, табачок определённо развязал пацану язык. Менее нескладным он казаться не начал, но собеседником стал более интересным.

  – Ага, – Нил непринуждённо повела плечами. – Всегда так гуляю.

  – За каким товаром гуляешь, если не секрет?

  – А вот это не твоего ума дело.

   Кеч выдохнул смоль и снова поднял руки:

  – Прости. Привычка.

   Они помолчали, рассматривая друг друга, пока дотлевали окурки. Хороший табак тлеет долго, без затяжек может и потухнуть. Отличная вещь для обстоятельной беседы, главное не забывать затягиваться.

  – Дай угадаю. Можно? – Кеч косо глянул на девушку, та безразлично дёрнула плечом. – Твой делец не пришёл. Тебе теперь ехать домой порожняком. И ты всё гадаешь, как покрыть убыток.

   Девушка, слепив скучающе безразличное выражение на лице, выкинула окурок, выстрелив им в какую-то возмущённую кошку.

  – Ну. Теория интересная. Наверное, даже интереснее той, почему пацан с явными признаками пристрастия к запрещённым веществам, со сбитыми кулаками и замашками малолетнего нуарного детектива-алкаша сидит на ночь глядя один в забегаловке даже не в центре города.

  – А что, обязательно нужен повод, чтобы надираться в баре?

  – Всегда есть повод надираться в баре.

   Парень задумался, начал подбирать ответ, но совершенно внезапно стушевался. Причины и следствия ему обсуждать определённо не хотелось. И явно не любил он, когда допрос устраивали ему, а не наоборот.

   Нил молча ждала. Подталкивать собеседника иногда вредит делу больше, чем молчать, а услышать ответы ей было искренне интересно.

  – Зачем надираются в баре? – пацан пожал плечами, картинно, по-вестернски, изобразив хриплый голос какого-то наёмника с кольтом на поясе. – Наверное, чтоб забыться.

   Нил хохотнула, оценив этюд.

  – И кто она?

   Кеч захохотал в ответ, так громко и неожиданно, что напугал даже себя.

  – ОНА?! Она, моя милая, зашедшая в лютейший тупик сраная жизнь.

   Несколько секунд Нил смотрела на него, докуривавшего бычок молча, что-то прикидывая.

   Что могло довести человека до театральных воплей посредь переулков? Какая потребность у него на душе? И что с него в итоге можно поиметь?

  – Ты, может, поделись? – наконец предложила она. – А там, возможно, чего и придумаем.

  – Что, например?

  Нил неопределённо повела плечом и кивнула на дверь в бар.

  Кеч хмыкнул и выкинул бычок.

  – С чьей истории начнём? – заговорил он снова, когда они устроились за свободным столом ближе к дальнему краю бара. Их предыдущий в уголке, естественно, уже заняли.

  – С твоей, наверное. Раз уж она у тебя в «лютом сраном тупике».

   Нил, прихватившая «для поддержания беседы» какого-то дешёвого пива, привычно открыла бутылку о бутылку и сунула нос в горлышко. Вполне терпимо.

  – Не-е-е-не-не, так не пойдёт, – пацан говорил слегка заторможенно. Курево дало в голову сильнее, чем он ожидал. – Я же параноик. Помнишь? Давай хотя бы для приличия расскажи какую-нибудь интересную байку о своей жизни.

  – Байку?.. – Нил пододвинула к нему вторую бутылку.

  – Ага, байку, – Кеч взял предложенное пиво. – Ты ведь не просто распространитель, ага? Я же угадал? Ты и в производстве шаришь.

  – Байку... – почесав горлышком первой переносицу, девушка наморщила лоб. – Ну, хорошо. Вот те байка. У меня дома – в той дыре, где я обитаю, – имеется маленький химзаводик имени меня любимой. К сожалению, для бесперебойных поставок продукта на рынок нам нужен кодеин, – она сделала глоток, одобрительно морща нос. – Да. И ещё кое-что по мелочи. Но мелочь можно достать и по дороге, а вот дешёвый кодеин – он только тут, только у вас. И за ним-то мне приходится мотаться каждый грёбаный раз лично, вместо того, чтобы договориться о поставке с каким-нибудь умельцем. В ящике гвоздей, например. А почему я не могу просто взять и договориться? Да потому что вот так вот приспичило парнокопытному держателю всего нашего маленького предприятия. К счастью, этот драный любитель ягеля доверяет мне хотя бы поиск адекватного качества товара. Вот тебе и вся байка.

  – Наркодиллерша, – Кеч многозначительно глотнул предложенный напиток.

  – Наркодиллерша, – картинно вздохнула собеседница.

   Естественно, ни ляду он не поверил её сказке, она прекрасно это знала. Да она бы и сама не поверила – если б не была завязана в этой «сказке» по самые помидоры. Но пацану ведь куда важнее просто расслабиться. Войти в атмосферу доверия, тайны и криминала. Эту атмосферу для него ей, наверное, создать удалось – по крайней мере, Нил искренне старалась.

  – Твоя очередь.

   Кеч почесал подбородок, сделал глоток.

  – Я попал в зависимость. От... вещества, раз уж мы разбрасываемся такими словечками. К типу, который вряд ли можно назвать человеком. И теперь мне попросту некуда деваться. Потому что более люто цепляющей хрени я в жизни не пробовал. А ломка... а ломка – это по сути смерть как она есть. Будто ты уже сдох, просто не понял, а тело уже разлагается. Я бы назвал твою ситуацию с тупорылым боссом и просранной сделкой неприятной. А моя в таком случае, милая, настоящий ад.

   Несколько секунд оба молчали. Кеч что-то прикидывал, недовольно глядя на бутылку, Нил – обдумывала, как повернуть полученную информацию в свою пользу.

   Наркоман. Конечно же. Она ведь так и предположила в самом начале. Шакалья натура быстро чует, где есть шанс поживиться. Наркоману нельзя верить, зато его можно использовать.

  – Во-первых, – наконец негромко произнесла Нил. – Я тебе не «милая».

  – Хорошо, – Кеч безразлично пожал плечами.

  – Во-вторых, слезь. Если всё так хреново – обратись к умным людям, прояви волю и перейди на что-то полегче, например.

  -Ты меня слушала вообще?! – пацан едва не перешёл на фальцет от негодования. – Вся моя сила воли кончилась, когда на втором часу без дозы я был готов выдрать собственное сердце этими руками, лишь бы оно так не горело! Вся моя сила воли была не орать, глядя на слезающее с этих вот пальцев мяса, чтобы соседи не вызвали ментов! Вся – вся! – моя сила воли сосредоточилась в методичном отрезании от себя по кусочку канцелярским ножиком и складывании отрезанного в кучку, чтоб не растерять, пока этот уё6ок наконец не явился, потому что иначе терпеть я уже не мог!

   Нил молчала. Молчала долго. Пила и рассматривала пытавшегося прийти в себя пацана. То ли его кто-то лихо напугал, то ли он напугал себя сам и рад тому до усрачки. Либо настолько слаб, что оказался неспособен выдержать банальнейший отходняк. Но в последнем предположении имелась одна маленькая, но важная деталь.

  – Я бы назвала тебя «слегка восприимчивым»... – она облокотилась о стол, достала из-за уха наполовину скуренную самокрутку и медленно зубочисткой развернула её, – ... но ты стянул вот это, только чуть закашлявшись. А тут «Кентаки» едва ли не половина всей мешки. Нет. Твой случай покруче. И если всё и правда так интересно, я хочу это получить.

  – Значит, ты дура, – негромко хлопнув по столу ладонью, заявил Кеч. Жест вышел неуклюжим. Мультяшным. Пацан явно не привык вести себя так эмоционально. Наверняка в быту тихий, как мышонок.

  – Ты не понял, – продолжала Нил, не повышая тона. – Я хочу получить это. Изучить это. Понять, выделить и синтезировать. И в награду помочь тебе с этого слезть.

  – Что, прости, сделать? Синтезировать?! Ты хочешь полстраны в рабство загнать?!

   Кеч собрался встать, но Нил крепко схватила его за руку, прижав локоть к столешнице.

  – Судя по твоим описаниям, бабок на такое варево уйдёт просто немеряно. Позволить себе его сможет разве что самая верхушка. Но тебе не насрать ли, как расслабляются твари, жирующие за счёт других? Для тебя главное: если будет известен реагент – будет известен конрт-реагент. Какая разница, как разлагаются недоумки, если у тебя будет лекарство?

   Кеч заткнулся. Нил легко читала на его лице и злость, и алчность, и неуверенность, растерянность, страх – много страха...

  – Я хочу тебе поверить, – пробормотал пацан. – Я очень хочу. Дай мне причину, почему я мог бы.

  – Потому что в следующую нашу встречу ты получишь своё лекарство. А если не его – то как минимум уже запущенный план действий.

   Кеч недоверчиво сощурился:

  – А ты не дохрена ли уверена в себе?

   Нил искренне весело усмехнулась, встала из-за стола и, подмигнув пацану, направилась на выход.

   Кеч вздохнул, поднося к губам бутылку – ну и баба. И лишь сейчас заметил прижатую к столешнице дном бутылки мятую исписанную бумажку.

  5.

  -Прежде, чем мы начнём, дорогуша, – Арни положила на замызганный стол какую-то кожаную папку и оперлась локтями о столешницу по обеим от неё сторонам, – Мы с тобой кое-что проясним.

   Прояснять какие-то серьёзные вещи в банальнейшей забегаловке на углу, за запрятанным в закуток (единственным запрятанным в закуток) столиком – выбор, к которому сложно относиться серьёзно в принципе. Поэтому Кеч сделал именно то, чего от него требовала ситуация: беззаботно ухмыльнулся и повёл плечам:

  -"Дорогуша"?

   Арни его весёлого тона явно не оценила. Ему пришлось сменить выражение лица и с максимально серьёзным видом открыть свою бутылку воды (пиво Арни ему запретила).

  -Во-первых, мы с тобой не ведём тут суперсекретных исследований. Ни о каком коде Зед, Икс-оружии или операции Щит речи не идёт. Но это не значит, что следует бежать, виляя языком во все стороны, как только появляется что разболтать.

   Кеч угрюмо кивнул. Образ себя в виде Друппи с языком во все стороны ему не понравился. Да и просто болтать он не привык – ему не стоило напоминать о разумности. Это звучало даже обидно.

  -Во-вторых. Естественно, мы не подписываем никаких соглашений, пактов, документов и прочей ереси, это и синичка вкурит. Но. Мы хотим достичь определённых результатов и потому договариваемся устно. Я держу тебя в курсе всего, что делаю, даже если это недельный запой из-за творческого тупика, ты – что именно влияет на твоё тело и как оно себя ведёт в этой связи. Плюс. Мне важно всё, что происходило с тобой за сутки до этого момента: пончики, пьянки, шаурма у соседа, душ в общаге, эта бутылка воды, пердёж кота твоей мамочки, который ты случайно внюхнул – словом, ты понял.

  -Мне тебе что, список написать?!

  -Желательно.

   Кеч недовольно покачал головой. Не то чтобы список уж слишком велик. Ему просто было лень.

   Арни тем временем сделала глоток из собственной бутылки и раскрыла кожаную папку. Папка раскрывалась по типу художественных портфелей для кистей – раскручивалась, как только разжимали заклёпку.

  -Иголок боишься?

   Кеч поперхнулся. В кожаном футляре под аккуратными жгутиками и мини-футлярчиками лежал целый полевой набор медика.

  -Это что?

  -То, с помощью чего мы возьмём у тебя материал на анализы.

  -Анализы – вот этим?!

  -Так, – девушка положила ладони на стол, глядя на парня в упор. – Во-первых, убираем истеричный тон. Ты не маленький мальчик в больнице, я – не злая тётка-терапевт. Без этого, – она обвела рукой инструменты, – обойтись не выйдет. Мы говорили об этом по телефону.

  -Так я думал, речь о соскобе с локтя там, палочка в рот, ещё что такое...

  -Всё будет. Перетерпишь, надеюсь?

   Арни вытащила маленький – с большой палец – бутылёк с бело-синей наклейкой:

  -Аллергии на лидокаин нет?

   Кеч мрачно покачал головой. Давать себя резать в его планы совершенно не входило. В голову забрела непрошенная мысль: что будет, если обо всём узнает Серый? Трындец им будет, вот что. Пацан отогнал возникший апокалиптический образ и протянул левую руку.

   Арни улыбнулась.

  -Вот и молодец.

  *полторы недели спустя*

  -Привет, Кеч.

  -Ну как там?

  -Ты знаешь...

   Он знал. Это означало «по нулям».

  -Не могу пока ни выделить это, ни сделать с ним хоть что-нибудь. Оно распадается ещё до того, как попасть под стекло.

   Кеч снова промолчал.

  -Я знаю все известные психотропы и их свойства, – продолжала Арни. – И твой случай, Кеч...

  У него тоже было по нулям. На собственных фронтах. Ни один нечеловек, как оказалось, не выйдет на контакт вот так вот запросто.

  -Кеч?

  -Я тут.

  -Ответь, только честно.

  -Насколько смогу.

  -Это связано с нелюдями?

  -Что за «нелюди»?

   Арни промолчала, и Кеч вынужденно вздохнул:

  -Ладно. Да. Это связано с не...нечеловеком.

  -Ты можешь его описать?

  -Что именно тебя интересует?

  -Как он связан с твоей зависимостью?

   Кеч снова помолчал. Он почти две недели безуспешно ходил по всевозможным притонам, по барам и клубам, надеясь найти информацию. А в последние пару дней – хотя бы нового «хозяина». Безуспешно.

  -Это его кровь.

   На том конце провода повисла пауза.

  -...Что?

  -Я пью его кровь.

  -Ты не считаешь, что об этом надо было сказать с самого начала?

  -Нет, – Кеч флегматично потёр шею. – Просто я знаю, чем это мне грозит, а ты нет. И теперь оно тем же самым грозит и тебе.

   Арни замолчала. Надолго замолчала. Кеч уже думал, она забыла о висящем разговоре. Или что вот-вот откажется иметь с ним дело. Положит трубку и исчезнет. Это было бы логично: раз уж она спросила про нелюдей – значит, наверняка что-то знает. А если знаешь о существовании этих тварей – постараешься держаться от них подальше. Если достаточно умный.

   Но в итоге он, к своему облегчению, вновь услышал её голос:

  -Насколько ты плох сейчас?

  -Тебе серьёзно или как принято в приличном обществе?

  -Эта информация... это новая переменная, она всё мне тут меняет, Кеч. Всё перепутывает, вообще всё. Я, получается, полторы недели танцевала не с тем бубном.

  -Я понимаю, – вздохнул пацан. – Но повторюсь: я не мог сказать. Что мне было делать? Да и сейчас мне что остаётся?

  -У меня есть один знакомый, – Арни запнулась, и Кеч насторожился. Так запинаются, когда слово «знакомый» значит что-то другое. Что-то поближе «знакомого». – Он может помочь тебе, пока я ищу решение. Может, даже поможет с самим решением. Запиши его телефон.

   Телефон. Телефон так телефон. Кеч включил громкую связь и выбрал приложение-блокнот:

  -Пишу.

  6.

  – Привет, Кеч.

  – Здравствуй.

   На том конце провода на несколько долгих секунд повисла удивлённая пауза. Затем женский голос спросил:

  – Кто ты?

  – Мы не знакомы... очно, – Серый слегка замялся. Он не продумал легенду как следует, поступил, как всегда в подобных ситуациях, импульсивно. – У нас... у нас есть общий друг.

   Если бы Кеч не был настолько напуган – он бы рассмеялся. По лицу пацана даже скользнула немного истеричная ухмылка. Друзьями они с Серым были примерно такими же, как газель с крокодилом. Впрочем, высказывать это вслух Кеч явно не собирался. Вместо этого пацан подтянул колени к груди, обнял их руками, вжался в самый угол дивана. Как побитый щенок. В собственном убежище. В собственном доме. Жалкое зрелище.

  – Я заметила.

  – Да, он... – Серый вздохнул, пытаясь наконец войти в роль. Убрать жёсткость, голодную злобу из голоса. Зазвучать обычным человеком, растерянным, напуганным. Получалось хреново. – В общем, у него неприятности. Очень нужно, чтобы ты приехала. Я не справлюсь сам.

   Пацан на диване за спиной светловолосого вдохнул чуть громче обычного. Неприятности. И ещё какие.

  – С чем именно ты не справишься?

  – Со всей этой... ситуацией.

  – А что у тебя за ситуация?

   Серый раздражённо щёлкнул по высохшей осенней мухе на подоконнике. Двор за окном заволокло предночным стылым сумраком. Улица казалась мёртвой.

   Въедливая девка.

  – Ты же химик? Кеч говорил.

  – И что он ещё говорил?

  – Что знаешь о... тварях.

   Последнее слово светловолосый произнёс на полтона ниже, будто боясь, что его услышат. Набросить вуаль мистики, заинтриговать, прикинуться идиотом – обычно это работает.

  – И?

   Но судя по тону на том конце линии, не в этот раз.

  – Мне кажется, он чем-то отравился. Чем-то необычным, понимаешь? Что не смогли определить в больнице.

  – Он в больнице?

  – Да.

  – Давно?

   О, наконец-то, хоть какой-то интерес в голосе.

  – Со вчера.

  – Они знают, что он наркоман?

   Всё верно. «Просил помочь с зависимостью», – говорил пацан. Когда пытался объяснить, что это за «химик» такой таскает с собой медицинские инструменты и берёт ткани у «пациента» в тёмном углу забегаловки. Причём, подозревал Серый, уже не в первый раз. Вытрясти из пацана, что за махинации он там проворачивает, можно и чуть позже. Куда важнее достоверно выяснить мотивы человека, изучающего его организм.

  – Пока нет. Или, может, да, я... блин, да я не знаю! Меня почти не пускают туда.

  – Что значит «почти не пускают»? Ты был там или ты не был там?

   Светловолосый еле удержался, чтобы не ругнуться вслух.

  – Меня не пустили в палату. Просто задавали вопросы.

  – И что ты им рассказал?

  – А что я мог рассказать? Я ведь нихрена не знаю! Я даже не в курсе, откуда вы знакомы и кто ты такая!

  – Ладно, – Арни сделала паузу, будто давая собеседнику успокоиться. – Я скидывала ему телефон человека в вашем городе, медика, на случай, если вдруг станет совсем плохо.

   Да, Линарха. Серый даже улыбнулся, увидев номер. Не слишком давний, но знакомый. Да и Кеч с ним был знаком, просто не помнил этого. Пребывая в коме после сильного истощения, не удивительно. Лин сейчас пребывал где-то в глухой тайге. Связи там никакой, уехал он только вчера и вернуться должен не раньше послезавтра. Собственно, поэтому-то выяснить что-либо о девке-химике через него не получилось. А ждать светловолосый не привык.

  – Он не отвечает.

   Абонент замолчал. Затем ожил всего на одну фразу:

  – Я перезвоню.

   И снова отключился. Позвонить-проверить решила.

   Кеч смотрел в пространство – мрачно, почти затравленно. Понимал, чем для него обернётся вся эта история. Серый не видел смысла говорить с ним сейчас – он уже узнал достаточно, чтобы хорошо понимать сложившуюся ситуацию. Кеч твёрдо намеревался «освободиться». Именно так, в кавычках. Сделать это и остаться прежним (а может, и живым) ему не удастся. Пацан это понимал. И раз его это не пугает...

  – Ты убьёшь меня? – тихо спросил Кеч.

   Светловолосый повёл бровью.

  – А ты хочешь?

  – Нет.

   Они молча смотрели друг на друга. Кеч ждал ответа, Серый не намеревался его давать.

   Телефон завибрировал. Серый провёл по экрану, не сводя с пацана взгляда:

  – Да?

  – Он не отвечает.

  – Я же говорил.

   Маска «обеспокоенного друга» со скрипом вставала на место. Лицедейство – едва ли не самое трудное для светловолосого искусство, но если жить достаточно долго – ...

  – Я не могу приехать прямо сейчас.

  – В смысле, не можешь? А вдруг он там кони двинет?!

   Это был выстрел в воздух. Надежда, что пацан для этой девки достаточно ценен, чтобы не желать ему слишком скорой смерти. Припугнуть – и тем мотивировать. Дать ей лишнее время означает дать возможность ещё раз всё проанализировать. Дополнительное время на анализ равно дополнительный риск найти нестыковки и варианты.

  – Мне нужны хотя бы сутки.

   Сутки – это как раз к завтрашнему вечеру? Отлично.

  – Да, сутки, надеюсь, есть. Но пожалуйста, поторопись.

   Серый назвал адрес и примерное время. Нейтральная территория – девка не местная, если верить пацану, и не должна знать каждый закоулок.

   Абонент отключился.

  – Что ты с ней сделаешь?

   Какой мрачный голос. Кеч давно изучил отношение Серого к опасности, его нулевую терпимость к угрозам. Примерный ответ он уже должен был знать. Поэтому светловолосый коротко – очень по-человечески – пожал плечами.

  – Как пойдёт.

  – Она не хотела плохого.

  – Не поздновато брать вину на себя?

   Серый снова повернулся к окну, выглянул наружу. По-прежнему тихо. Мирно.

   Если бы пацан не сжимал руками прижатые к груди колени, его бы била мелкая дрожь. Впрочем, она и так его била. Серый тщательно задёрнул шторы и повернулся к нему. Кеч судорожно сглотнул. Хотел что-то спросить, но не смог даже рот приоткрыть.

  – Я оставлю тебе дозу. Прошлая неделя ещё не закончилась, но она тебе пригодится.

  – ...з-зачем?

  – Чтобы ты дожил до моего возвращения.

   Сердце пацана заколотилось где-то под самым языком. Он будто проглотил маленькую птицу, и та очень старалась прорваться наружу. Едва заметная мелкая дрожь превратилась в крупный озноб. Кеч не выдержал и попытался потереть лицо трясущимися руками.

   Серый, наблюдавший за ним, бесцветно усмехнулся. Челюстные мышцы приятно ныли от ощущения страха, волнами исходящего от пацана. Но ни привычного азарта, ни предвкушения светловолосый не испытывал.

   У него были планы на этого парня. Бездарно провалившиеся планы. Он знал, что причина частично в нём, Сером – в его сущности и натуре, которые без воплей и истерик выносили до сих пор лишь единицы.

   Но сейчас это уже не важно. Ошибки сделаны, поступки совершены.

   Светловолосый протянул руку. Кеч отпрянул. Глаза пацана расширились, раздулись ноздри, дыхание сбилось. Столько будоражащего голод страха – и столько горечи от разочарования...

   Страх, особенно долго нагнетаемый, взращиваемый столько времени – вещь слишком иррациональная и не поддаётся дрессировке. Добыча, которая пребывает в крайнем ужасе на грани истерики, отбивается, но не впадает в ступор – слаще на свете нет ничего. Грань между чистейшим кристальным разумом и темнейшей тьмой безумия – то единственное состояние, в котором любая сущность способна раскрыть себя полностью.

   И то единственное состояние, поглощая которое, светловолосый был способен по-настоящему насытиться.

  *сутки спустя*

  – Де-е-евушка, вы почему это на улице в такой поздний час? А ну-ка быстренько домой!

   Нил молча сжала зубы. Издевательски, но беззлобно хихикающая компания прошла мимо. Безобидные. Просто дофига весёлые.

   Хотя вообще-то засранцы были правы: время довольно позднее. Намного более позднее, чем она рассчитывала.

   Такое себе удовольствие, шариться по чужому городу в сумерках. Поезд должен был прибыть гораздо раньше, расписание сбил какой-то товарняк. Нил помянула добрым словом всех ответственных за расписание работников железной дороги и вытащила смартфон, собираясь свериться с электронной картой. До места назначения, если верить «ту-гису», минут сорок ходьбы. Или десять – автобусом. Ещё б были они в это время.

   Как ни странно, автобусы были. Почти пустой фиолетово-синий бегемот на колёсах лениво подкатил к остановке. Третья затяжка. Сработал как надо, ваш этот закон вселенского свинства, надо же.

   Нил выкинула сигарету без особого сожаления. Свою магическую функцию та выполнила, и ладно. Оплатив проезд – по привычке на входе, хотя тут вроде заведено иначе, – Нил села на ближайшее одиночное кресло и уставилась в окно.

   Спонсор ваших философских размышлений сегодня – автобусные окна!

   Путь по вечерним полупустым дорогам прошёл почти незаметно. Приятное разнообразие – ровный асфальт. Пригородные трассы им не хвастаются. Хотя учитывая отношение властей к пригородам – спасибо, что они там вообще есть.

   Выйдя на продиктованной картами остановке, Нил снова закурила. Теперь намереваясь закончить сие таинство как положено. Отсюда до нужного дома минуты две, не больше. Две минуты – не сорок, в конце концов, пережить даже по зябкой погоде можно.

   Вопреки ожиданиям, на условленном месте никого не оказалось. Странно. С таким опозданием её должны были встречать либо кулаками, либо слезами радости – в зависимости от состояния пацана.

   Вот тоже нашла, за кого волноваться. В другой город по ночи рванула. Совсем крышу снесло.

   Ну, ладно, не «рванула», а дисциплинированно закончила дела и поехала. И не «волновалась», а просто проявляла участие. Гипертрофированное, но – всего лишь участие.

   Да и в пацане ли только дело? У неё ведь, если откровенно, тут свой интерес. Интерес, основанный на деньгах – и довольно неплохих, если сделать всё как надо.

   В голове слегка зашумело. Крепковатое курево. В носоглотке возник приятный привкус дубовой коры и брусники. Самодельные мешки, что ни говори, выигрывают у любого «фабричного продукта» очков сто по всем параметрам.

   Сигарета дотлела достаточно быстро – а может, так только показалось. Хорошее всегда заканчивается быстро. Нил выбросила окурок, выпустив носом дым, а с дымом – и всё своё неонуарное настроение. И огляделась.

   Собачий холод.

   Тишина. Пугающая, ненормальная пустота. Хоть бы шавка какая полаяла...

  – Ну и где ты? – недовольно поинтересовалась Нил в темноту. Дурацкая привычка, разговаривать с неодушевлённым – психологи обычно советуют.

  – Ближе, чем ты думаешь, – внезапно ответила темнота.

   Нил вздрогнула и начала оборачиваться. Разговаривать с пустотой ей приходилось и раньше, но вот ответила пустота впервые. Табачок лютоват, или крыша правда едет?

   Кто-то схватил её, подкравшись сзади. Жёсткие жилистые руки обездвижили, обхватив кольцом под грудью, пальцы вдавились в глотку. Нет, не совсем в глотку. Скорее, с обеих сторон от гортани – туда, где проходят артерии.

   Голова мгновенно закружилась. Вокруг засверкали цветные вспышки, периферию заволокло туманом. Перекрыть кровоток – дешёвый и быстрый, если уметь, способ вырубить противника.

   Нил пыталась отбиться, двинуть назад локтем, ногой, вывернуться, сделать что угодно – без толку. Зрение обрастало мерцающей звёздочками тьмой слишком быстро, движения становились медленными, начал ускользать даже их смысл. Зачем сопротивляться, если реальность утекает сквозь пальцы в никуда? И верно, совершенно незачем.

   Ещё несколько секунд бестолковых брыканий – и чернота затопила её разум окончательно.

  7.

   Первым чувством, вернувшимся в безвольное тело, было давление в голове. Будто череп с двух сторон сдавили боксёрскими перчатками и она грозила вот-вот треснуть где-то в районе затылка. Второй пришла боль в горле. Гортань ломило как после долгих песен в январские морозы. Симптом, знакомый любителям пьянок под Новый Год. Дышать не трудно, но ощущения крайне малоприятные. Спина затекла, ломило поясницу и плечи. Нил пошевелилась и поняла, что привязана к стулу.

   О, эта ваша гангстерская классика.

   Интересно, сколько времени она просидела так в состоянии «перед допросом»? Хоть бы водичкой в морду плеснули – одно счастье, слегка встряхнуться. Но – нет, помочь взбодриться желающих пока не находилось.

   Как всё-таки интересно начинался её очередной визит в этот грё6аный город с его грё6аной нечистью.

  – С пробуждением, дорогая.

   Нил открыла глаза. Голос – негромкий и в принципе приятный – принадлежал молодому человеку, сидевшему у стола метрах в двух напротив неё. Взгляд его казался почти дружелюбным, с лёгким налётом интереса. Не то обдумывал что-то, не то просто любовался. Себя объектом, достойным любования, Нил не считала.

  – Сказал бы «с добрым утром», но до утра пока далеко.

   Тонкий намёк. На, как говорят, толстые обстоятельства. Не потому ли он так мило лыбится, что уже напланировал себе, чем заняться в оставшееся до рассвета время, и сидит теперь предвкушает?

   Нил осторожно огляделась. Комната явно жилая. Этакая берлога, куда возвращаются на короткое предрассветное время подумать или отоспаться. Окон вокруг не наблюдалось – возможно, находились за спиной. А пока всё, что она видела в окружающем сумраке более-менее ясно – ярко освещённый настольной лампой стол, у которого сидел светловолосый тип, по-прежнему с лёгким интересом её разглядывающий, видавшая виды софа справа и стеллажи по левой стене. Где-то в дальнем левом углу комнаты тускло блестела металлическая ручка двери – единственного обозримого выхода из комнаты. От стен, не то обклеенных старыми обоями, не то просто оштукатуренных, несло лёгким, заставляющим ёжиться холодом. Цокольный этаж или подвал? Или хозяин помещения просто не любит платить за отопление? Что ж, если подвал, то за ним прекрасно ухаживают. По крайней мере, сыростью-плесенью не пахнет. А пахнет чем-то... тёплым вроде чая и слегка пылью.