Текст книги "Остановка Таахон"

Автор книги: Ксения Пильщикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Глава 1.

Самолёт набирал высоту. Ровный шум двигателей приглушал голоса пассажиров. Лия, худенькая семиклассница с короткой мальчишеской стрижкой, вытянув шею, пыталась разглядеть сквозь стекло иллюминатора быстро удаляющуюся предгрозовую Москву, которая всё съёживалась, съёживалась, пока не превратилась в маленькое серое пятно, а потом и вовсе исчезла за плотными свинцовыми тучами. Из динамика послышался голос пилота: «Вас приветствует командир воздушного судна Боинг-737, выполняющего рейс по маршруту Москва – Петропавловск-Камчатский. Время перелёта восемь часов сорок минут».

Не сразу Лия решилась на это путешествие, и даже сейчас тревога не покидала её, но вовсе не оттого, что девочка боялась летать: в краю вулканов ей предстояло встретиться лицом к лицу со своим главным страхом. Впрочем, когда бы Лия знала, что там ей суждено принять участие в событиях невероятных и даже таинственных, она опасалась бы другого.

Слева, возле иллюминатора, сидела Елена Вячеславовна, мама Лии, и пересматривала документы для конференции. Справа развалился в кресле парень лет двадцати с длинными спутанными волосами. Во время посадки он так неистово заталкивал свой огромный походный рюкзак на багажную полку, что Лия всерьёз опасалась, как бы эта ноша не упала им на головы. Девочка завистливо покосилась на электронную читалку в руках соседа: давно пора и ей осваивать современную технику. Вот и думай теперь, что лучше: шелест и запах настоящих страниц, заметки карандашиком на полях или же целая библиотека в кармане. Набрала с собой книг – а толку. Было же яснее ясного, что такую тяжесть не пропустят в ручную кладь. Вот и пришлось сдать в багаж. Лететь девять часов – и почитать нечего. Лия порылась в своём зелёном тряпичном рюкзаке, утыканном разноцветными значками, но ни одной книги внутри не оказалось.

А читать она обожала и читала повсюду: в общественном транспорте, на остановках, в школе во время переменки и даже под партой на некоторых скучных уроках. Лия так погружалась в вымышленный мир, что порой – отвлечённая учителем или кондуктором в трамвае – не сразу осознавала, где находится. А в чемодан она уложила чуть ли не целую библиотеку – в самый раз для трёхнедельной поездки: оставшиеся книги из списка литературы; пару учебников, чтобы дописать реферат по географии; и новую приключенческую серию из трёх частей, которую Лия хотела непременно закончить до начала занятий.

Поверх книг поместились немногие вещи: рубашка, джинсы да ветровка. Что и говорить, за модой Лия не гналась. Она коротко стриглась, потому как не любила возиться с волосами, и никогда не вылезала из одних и тех же джинсов и клетчатых рубашек – красной и синей – которые поочерёдно меняла. Юбки и платья Лия не носила, чтобы не открывать худые, выпяченные коленки. В свои двенадцать она выглядела на пару лет младше и уже привыкла к тому, что многие принимают её за мальчика.

Лия обшарила карман впередистоящего кресла, надеясь найти там какой-нибудь журнал – в них иногда печатают рассказы – или, на худой конец, газету. Брошюра по технике безопасности – да уж, интересное чтиво. Каталог «Магазин на борту» – что если, у них продаются книги? Девочка бегло пролистала его, но ничего, кроме парфюмерии, бижутерии и мелких сувениров в продаже, разумеется, не было. Но, похоже, Лие повезло. В кармашке оказался ещё один журнал с многообещающим названием: “На крыльях путешествий”. Она воодушевлённо раскрыла его, но вмиг разочаровалась. Страницы пестрели рекламой туроператоров: гостиницы, спа, круизы, экскурсии, сафари, специальные предложения для новобрачных… Наконец на развороте Лие попалась длинная статья: “Кроноцкий биосферный заповедник – жемчужина Камчатки". Под текстом красовались живописные фотографии Долины гейзеров.

– Оф-фигенское место! – вдруг ввернул Лиин сосед, тыча пальцем в снимок.

Вздрогнув от неожиданности, она удивлённо покосилась на парня.

– Я там всё вдоль и поперёк облазил. Красотища – слов нет! Если получится, обязательно выберись. А мы с друзьями в этот раз будем вулканы покорять! – он многозначительно вскинул брови, но Лия только промычала что-то несвязное в ответ. Ей вовсе не хотелось продолжать разговор.

Уж что-что, а экскурсия к вулканам никак не входила в её планы, даже наоборот, Лия предпочла бы держаться от них подальше.

К счастью, в эту секунду погасло табло “пристегните ремни”, и парень пошёл в другой конец самолёта, где сидели его попутчики. Они громко разговаривали и смеялись, обсуждая подробности предстоящего похода. Посмотрев ему вслед, Лия перевернула страницу – и тут же сердце недобро забилось. «Пятнадцать признаков пробуждения Тихоокеанского вулканического огненного кольца. Учёные бьют тревогу», – предостерегал заголовок. Лия на одном дыхании пробежала глазами текст:

«В последние месяцы наблюдается устойчивый рост извержений по периметру Тихого океана – так называемому Тихоокеанскому вулканическому огненному кольцу. Любопытно, но факт, что примерно восемьдесят процентов всех извержений в мире приходится на долю Огненного кольца…»

Далее – список мест на планете, где вулканы проявляли повышенную активность: Япония, Индонезия, Гватемала, Мексика, Эквадор и главным образом – у Лии что-то упало в животе – Камчатка. Рядом – карта, а на ней красным цветом обведено незамкнутое кольцо вдоль побережья Тихого океана: через острова Новой Зеландии, Японские, Курильские острова, полуостров Камчатка, огибая берега Северной и Южной Америки, к островам Огненной Земли.

Тут мама, заметив, что дочка беспокойно впилась глазами в статью, кинула взгляд на заголовок и поспешила отобрать журнал.

– Чего только не напишут, – деланно-бодрым голосом проговорила она, но Лия в ту же секунду заметила, что тонкие мамины пальцы слегка дрожат, выдавая скрытую тревогу.

– Ты ведь знаешь, на Камчатке постоянно что-то извергается и трясёт, но вулканы далеко от города… – мама осеклась. – Лучше попробуй поспать. Мы прилетим – уж рассветёт, а в Москве ещё ночь будет. Отдохни, чтобы не ходить потом весь день как варёная, – растянув губы в улыбке, она потрепала дочку по щеке.

Лия кивнула, хотя знала – сон не поможет прогнать дурные мысли. Занятная книга пришлась бы куда кстати.

– Мам, давай местами поменяемся. Не хочу спать, в окно посмотрю, – попросила Лия.

Мама охотно согласилась.

Самолёт летел над грозой. Долго ещё Лия сидела, уставившись в иллюминатор, и наблюдала за разворачивающейся снаружи битвой невидимых небожителей. Где-то внизу, то там, то тут, огненные хлысты вспарывали синее месиво, поверх которого тянулись однообразной чередой редкие рваные облака причудливых форм. Сцену, как в немом кино, озвучивал лишь монотонный гул двигателей. Слегка опустив веки, Лия всматривалась в эти белые клочья, пытаясь угадать в их форме чудесных существ, что сбежались посмотреть на исход битвы. Облака постепенно уплотнялись, клубились, и вскоре перед глазами поплыли сгустки серого дыма. Он то валил без остановки, заполоняя небо, то слегка рассеивался, и тогда сквозь тусклую пелену просматривались белёсые горы. Тут-то Лия и разглядела источник дыма – это парил исполинских размеров вулкан. Пепел выходил из жерла, окуривая всё вокруг. Неожиданно прогремел взрыв. Огненный фонтан вырвался из недр земли ввысь, и по склону стремительно потекла раскалённая лава. В ту же секунду кто-то жутко закричал. “Это всего лишь сон, это сон, проснись же, проснись”, – твердила себе Лия, но перед тем, как удалось разлепить глаза, она опять увидела родное лицо, исказившееся от страха и боли. Человек отчаянно звал на помощь, но следующая огненная волна погребла его заживо.

Девочка проснулась, едва сдерживая крик, сердце чуть не выпрыгивало из груди. Она осторожно покосилась на маму – не заметила ли? – но та крепко спала. Этот кошмар являлся Лие снова и снова с того времени, как она ещё маленькой девочкой вдруг осознала всю чудовищность трагедии, что стряслась в её семье и заставила их с мамой навсегда покинуть родной город – Петропавловск-Камчатский. Вот отчего Лие было так тягостно возвращаться туда.

Долго ещё она ворочалась в кресле Боинга, пока опять не заснула – но теперь без сновидений. Разбудил её голос пилота. Динамик хрипло сообщил о начале снижения. Мама спала, сосед-походник – тоже. Лия глянула в окно. Рассвело, внизу простиралось вплоть до самого горизонта сотканное из серых лоскутов-облаков взбитое воздушное одеяло, по краю которого расползались бледно-жёлтые отблески проснувшегося солнца. Внезапно сплошное полотно прорвала седая островерхая гора. Лия отпрянула. Нечего и сомневаться – то был вулкан. Дым столбом валил из жерла и стелился поверх облаков. У неё перехватило дыхание, но, не в силах отвести взгляд, словно завороженная грозным величием каменного исполина, она продолжала смотреть в иллюминатор и вдруг, расширив от удивления глаза, прильнула к стеклу. Чётко по периметру кратер вулкана опоясывало огненное кольцо. Лия проморгалась, но видение не исчезло, напротив, теперь стало видно, что рядом движутся точки. Неужели люди? Изо всех сил Лия всматривалась в запорошенный пеплом воздух. Зрение не обманывало её: там правда кто-то был. Вдруг это попавшие в беду альпинисты, а огненное кольцо – сигнальный огонь? Если так, пилот наверняка уже заметил их и сообщил по рации…

Лия потормошила маму за рукав.

– А? Что? Мы прилетели? – прохрипела та спросонья.

– Посмотри… Кажется, там люди, – взволнованно проговорила Лия и опять выглянула в иллюминатор, но в эту секунду вулкан исчез за стальным крылом.

– Где? Я не вижу, – спросила мама.

– Уже пролетели, – растерянно пробормотала девочка, – а может, и показалось…

Самолёт стремительно снижался. Плотные тучи рассеивались, сквозь обрывки облаков проступали бурые вершины с прочерченными снегом жилами, землю прорезали артерии рек, а вдали студёной синевой раскрывал объятия океан. У Лии захватило дух. Она словно попала на другую планету или в древнюю эру, когда природа ещё властвовала над человеком. Горы, горы, горы – повсюду, куда ни посмотри. На Лию вдруг все разом нахлынули далёкие воспоминания о холодном крае, неожиданно почудился запах северного моря и прикосновение ветра. Она вновь ощущала что-то родное, давно забытое и покинутое, и даже страхи отступали перед этим волнующим чувством, или ей только так казалось. Самолёт описал круг над морем и пошёл на посадку. Замелькали проволоки дорог, кубики разнотипных строений, островки леса. Через считаные минуты пилот уже объявлял об успешном приземлении в аэропорту Елизово.

***

Велина сидела за столом, заслонившись от ярких солнечных лучей, льющихся сквозь раскрытое окно. Янтарные блики играли на её длинных золотисто-медовых волосах. Девочка склонилась над книгой, но не читала, а исподлобья наблюдала за дедом: битый час он неистово наматывал круги по периметру необъятной библиотеки и беспокойно поглаживал величавую седую бороду. Вот уже несколько дней какие-то тягостные мысли не оставляли его.

Старый волшебник по имени Пламен что-то бормотал себе под нос, сдвинув густые белые брови. Уж полвека минуло, а ведь он вроде бы даже пообещал тогда, что приедет и найдёт брата. Пять дней отсутствия… Если Шоана проведает – жди беды. Пламен остановился и посмотрел на внучку, словно желая что-то сказать ей, но передумал и зашагал в противоположную сторону. Нет, не может он оставить страну на Велину. Она слишком мала. Умная не по годам, одарённая волшебница, но всё же ребёнок… Хотя, если не сейчас, то вряд ли когда-нибудь он решится. Годы идут, старость даёт о себе знать всё сильнее… Неужто до смерти ему с братом не свидеться? Поездка и так слишком долго откладывалась, а теперь, когда Огнеслав вернулся в поселение, сама судьба велит.

Пламен задержал взгляд на выцветшем, в серебряной раме, портрете: братья, обнявшись за плечи, сидят на берегу Изумрудного, такие безудержно молодые и такие похожие. Сколько времени утекло – уму непостижимо. Этот портрет был написан за год до их последнего разговора, который состоялся ровно на том же месте. Седовласый волшебник устало опустился в кресло и закрыл глаза. Многое из прежних дней подёрнулось в его памяти дымкой забвения, но воспоминание о том тёплом августовском утре до сих пор тлело неугасающим светом.

Разгорался новый день, солнце уже окунулось в озеро и растекалось по его поверхности жидким золотом. Черноглазые русалки отдыхали на камнях, свесив в воду серебристые хвосты и расчёсывая перламутровыми гребнями шелковистые волосы изумрудно-бирюзового цвета, того же самого, что и озёрная вода. Из зарослей сладко пахнущей травы доносилась заливистая песня синехвостки. Пламен хорошо запомнил эти радужные звуки, которые казались в сто раз преувеличенными на фоне напряжённого молчания, повисшего меж братьями. Наконец, судорожно пригладив длинные каштановые волосы, он неуверенно начал:

– Огнеслав, подумай всё же как следует…

– Опять ты за своё, – мягко перебил его старший брат, удивительно похожий на младшего, с той лишь разницей, что был он чуть выше ростом и чуть худощавее. – Нам осталось только попрощаться, ты же знаешь – я уже всё обдумал.

– Но как ты не понимаешь! Там иной мир, серый, лишённый волшебства, иные люди – тебе не ужиться среди них…

– Нет, это ты не понимаешь. Здесь без Анны мне не жизнь. Теперь она мой мир и моё волшебство, – ответил Огнеслав, и его вдохновенное лицо просияло.

– Ты же помнишь, что гласит Предание из Книги Огня, – дрожащим голосом проговорил Пламен. – А тот сын огненный, кто отдаст сердце человеку из Мира Внешнего…

Тут Огнеслав подхватил слова брата, и закончили они хором:

– … и сам он, и потомки его лишатся умений чародейских и будут навсегда изгнаны из Мира Волшебного, обрекая себя на жизнь человеческую.

– Знаю, знаю, – безмятежно ответил Огнеслав, – всё это уже сотни раз говорено.

– Не будь Анна из людей, я бы подумал, не околдовала ли она тебя?

– Это колдовство называется любовью, брат. Любовь превыше волшебства, и я счастлив, что встретил её, порадуйся и ты за меня.

– Не могу, – удручённо проговорил Пламен, и его выразительные брови отчаянно изогнулись, – ты обрекаешь себя и свой род. Чему я должен радоваться?

Огнеслав молча смотрел на брата, и глаза его сияли безмятежной уверенностью в выбранном пути.

– Ведь ты же старший наследник, в конце концов! – от безысходности Пламен сорвался на крик. – Ты не можешь покинуть страну, это безответственно!

– Но ведь у страны есть ты, – Огнеслав улыбнулся, – уверен, из тебя выйдет достойный Верховный Чародей.

– Конечно… – горько усмехнулся младший брат и, помолчав немного, бесцветным голосом добавил: – Мы больше не увидимся, тебе не вернуться в Таахон.

– Здесь ты прав: это дорога в один конец, – впервые в лице Огнеслава промелькнула грусть, а в душе Пламена засквозил лучик надежды.

Старший брат окинул глазами Таахон, словно пытаясь запечатлеть в памяти каждую мелочь. Его взгляд скользил по красновато-чёрным скалам, окружающим страну, спускался к низким зелёным холмам, одетым стелющимся кедровником, перебегал по верхушкам берёз и спешил к цветным крышам близлежащей деревни. Затем устремлялся к резвящимся в воде русалкам, чьи серебристые чешуйки ловили полуденное солнце, а хвосты разбивали отражение замка на глади Изумрудного.

Пламен не знал, о чём думает Огнеслав, но по лёгкой улыбке на его губах решил, что, вероятно, тот вспоминает о детстве, когда мальчишками они дурачились в озере, пытаясь поймать русалок за хвост, и сам оттого улыбнулся.

Глубоко вздохнув, Огнеслав взял ладони брата в свои:

– Да, я не вернусь, но ведь ты выберешься ко мне во Внешний мир?

– Поверить не могу! – вознегодовал Пламен. – Как же я оставлю страну? На кого? Ты сам покидаешь меня, и мне же тебя искать! Неужели непонятно – Огненное Братство только того и ждёт…

– Перстень теперь надёжно спрятан, им ни за что не узнать, где он.

– Как же ты их недооцениваешь, – процедил Пламен, но Огнеслав не ответил.

Долго ещё они сидели молча, смотря, как перемигиваются крошечные солнца на изумрудной воде. Каждый думал о своём. Наконец Пламен, не лелея больше ни малейшей надежды переубедить брата, отстранённым голосом сказал:

– Ты хоть понимаешь, что превратишься в изгоя? Вас ведь даже не пустят в Малую Таахонку.

– Не сгущай краски. Я поселюсь неподалёку и буду сотрудничать с нашими. А с тобой мы непременно встретимся. Хоть разок – да ты приедешь, я уверен, – сказал Огнеслав, ловя взгляд брата, и тот, сдавшись, кивнул, но в лице его читались растерянность и опустошенность.

Пламен открыл глаза. С того разговора на берегу Изумрудного минуло ровно пятьдесят семь лет. Он так больше и не видел брата, хотя время от времени вести о нём достигали Таахонского замка. Древнее писание из Книги Огня сбылось. Женившись на Анне, Огнеслав утратил чародейские силы и не мог больше вернуться в Волшебный мир.

«Огнеслав, Огнеслав, что же ты натворил», – пробормотал Пламен. Ещё минуту он сидел неподвижно и наконец решился.

– Велина, – он резко поднялся с кресла, – завтра я отправляюсь во Внешний мир.

От неожиданности девочка подскочила на месте.

– Как? Ты ведь никогда не покидаешь Таахон… – звонко воскликнула маленькая волшебница.

– Я хочу увидеть брата, я решил… И запомни, никто не должен знать о моём отъезде, – сказал Пламен, испытующе глядя на неё.

– А если…

– Через пять дней я вернусь. Главное – никому ни слова.

– Хорошо, я поняла, – кивнула девочка.

Волшебник поцеловал внучку и торопливо вышел из библиотеки.

Глава 2.

Мама помогла Лие получить багаж и проводила её в зону прилёта.

– Деда Слава! – закричала Лия, завидев в толпе улыбающегося старика, и кинулась ему на шею: от его одежды приятно пахнуло лесом.

– Ну наконец-то! Добрались! – пробасил дед.

Как же он постарел за это время. На лице появились новые морщины, на голове поубавилось волос, зато широкие седые брови величаво возлежали над добрыми лучистыми глазами, и от уха до уха лицо окаймляла короткая, но густая серебристая борода.

Как же Лия соскучилась. Она всегда, даже на расстоянии, чувствовала какую-то невидимую связь с дедом, словно их объединяло нечто большее, чем просто родство. И дело было не только во внешней схожести (дедушкины глаза, глубокие, редкого тёмно-фиалкового цвета, достались и дочери, и внучке), но и в чём-то таком, что может связывать двух единомышленников, понимающих друг друга с полуслова. «Вот спелись-то», – только и удивлялась мама.

Восемь лет Лия с мамой не возвращались в родной город и, скорее всего, так и не отважились бы – всё решил случай. Елене Вячеславовне неожиданно поручили выступить с докладом на международной конференции по проблемам потепления в Арктике, проводившейся в Анкоридже, на Аляске. Событие мирового масштаба, возможность послушать выдающихся учёных современности – грех отказываться от такого поручения. Но напрямую из Москвы до Анкориджа самолёты ни одной авиакомпании не летали, поэтому нужно было сделать пересадку – не иначе как в Петропавловске-Камчатском. Тогда Елена Вячеславовна, собравшись с духом, решила: довольно бегать от прошлого. Душевные раны, как их не лечи, никогда не затянутся до конца. Её матери не стало год назад, и ни она сама, ни Лия с ней даже не попрощались. Отец стар, и долгие перелёты до Москвы ему не под силу. Так Елена Вячеславовна наконец-то отважилась на это путешествие и предложила дочке полететь с ней. Лия погостила бы у деда в Петропавловске-Камчатском, а она сама присоединилась бы к ним после конференции, чтобы провести вместе оставшиеся дни летних каникул.

Мама спросила отца о здоровье, расцеловала дочку и, сказав на прощание: «Увидимся через две недели», побежала на стыковочный рейс, а Лия с дедушкой зашагали к выходу.

Снаружи веяло свежим ветерком. Плотные облака расслоились на сотни мелких и заполонили небо, словно стадо разбежавшихся овечек. Душный Московский воздух в сравнение не шёл с местным: холодный и прозрачный, как хрусталь, он проникал глубоко в лёгкие и покалывал изнутри ледяной свежестью. Лия оглянулась – и обмерла: за простоватым зданием Елизовского аэропорта, совсем близко, что рукой подать, взгромождались два вулкана – Корякский и Авачинский. Страх, тревога и необъяснимый трепет разом завладели ею.

– Поторопись, Лия! Автобус! – окликнул дедушка.

На остановке, возле только что подошедшего автобуса с надписью «автостанция 10 км», столпились пассажиры, кто с чемоданами, кто с большими походными рюкзаками. Был там и Лиин сосед, он подмигнул ей: «Не забудь – обязательно выберись в Долину Гейзеров». Лия в ответ только натянуто улыбнулась.

Всю дорогу она смотрела в окно, пытаясь найти в себе отклик при взгляде на родные края, и, пожалуй, душа откликалась, хотя Лия и не могла привязать к этому чувству ни одного отчётливого воспоминания.

Да, родилась она на Камчатке, в семье потомственных вулканологов. Мама, папа, дедушка и бабушка, – все работали при Дальневосточном отделении Российской академии наук, в Институте сейсмологии и вулканологии. Раннее детство Лии можно было бы назвать безмятежным и даже счастливым, пока восемь лет назад мощнейшее извержение не похоронило группу вулканологов вблизи Ключевской сопки. Никого и ничего не нашли на месте трагедии… Среди погибших оказался отец Лии. Участвовал в той злосчастной экспедиции и её дед. Он выжил, благодаря одному только чуду. Вернулся зачем-то к вертолёту – так и спасся, отделавшись лишь воспалением лёгких из-за отравления вулканическими газами.

Мама тогда совсем сникла, она целыми днями не выходила из квартиры, наглухо зашторив окна, потому что вулканы в городе виднелись буквально отовсюду, и каждый взгляд на них безжалостно бередил незаживающую душевную рану. Поэтому через полгода после случившегося Елена Вячеславовна перевелась в Московский Институт Глобального Климата и Экологии и уехала с четырёхлетней дочкой в столицу.

Автобус мерно катился по асфальтированной дороге. Мимо проплывали редкие берёзовые леса и деревянные дома, затем стали появляться пятиэтажные постройки с цветным геометрическим рисунком, среди которых выпячивались то там, то тут новые высокоэтажки, а поодаль горизонт подчёркивала зазубренная линия гор. Дед расспрашивал Лию об успехах в школе и рассказывал ей о своём недавнем переезде в родной посёлок, недалеко от Петропавловска-Камчатского. «Скрасить одиночество поближе к корням», – так выразился дед.

Они сошли раньше всех, не доезжая до города, на неприметной остановке в виде скамьи и прибитой к палке дощечки, но, как ни странно, дед повёл Лию не в сторону маячившей вдалеке деревни, а обратно, вдоль обочины. Они прошли пару сотен метров, затем под ногами обозначилась тропинка, плавно забирающая в глубь леса. Ещё шаг-другой – из-за берёз выглянул деревянный указатель с облупившейся, неразборчивой надписью.

– Посёлок Малая Таахонка, – прочитала Лия, – нам туда?

Дед кивнул.

– Чудное название, – сказала она, срывая тёмно-синюю ягоду с куста дикой жимолости. – А что, существует ещё и большая Таахонка?

На этот раз дед как-то странно посмотрел на внучку и ответил: “Существует”.

Редкий березняк напоминал скорее ухоженный светлый парк, чем непроходимую чащу, но местные берёзы ничего общего не имели с их тонкими белоствольными родственницами, которых Лия привыкла видеть в Московских скверах. Здесь деревья были иные: сами низкие, крона раскидистая, но бедная; ветки толстые и корявые; стволы изогнутые, все в узлах, с бурой растрескивающейся корой. Дед объяснил Лие, что это каменная берёза. Растёт среди гор, на осыпях и скалистых склонах – оттуда и название; а причудливым видом она обязана суровому камчатскому климату.

Шёл август, но кроны уже подёрнула желтизна. Одинокие листочки отрывались с малейшим дуновением ветра и печально кружились в воздухе, словно конфетти в конце праздника. Вероятно, ночью хлестал дождь. Земля отсырела, кое-где ещё не высохли лужицы, на траве блестели прозрачные бусинки воды, пахло влажной листвой и грибами. Кругом пели птицы. Они будто оживились, когда двое вошли в лес, и без умолку судачили между собой. Лие даже на секунду почудилось, что в трели и щебете слышатся человеческие слова, но она не придала этому значения и продолжала идти бок о бок с дедом, рассказывая ему о прочтённых недавно книгах.

Минуло километра два, смолкли шумы, долетавшие с дороги. К пению птиц примешивался только скрежет колёсиков чемодана да тихий шелест листвы. Чем глубже в лес – тем тропинка становилась всё шире, деревья расступались, и наконец вдали показался высокий забор, из-за которого выглядывали треугольные крыши. На дороге обозначился скрюченный силуэт: навстречу деду и внучке шагал прихрамывая сутулый мужчина в длинном плаще. Рядом с ним шлёпал по лужам большой лохматый пёс. Прохожий неспешно прогуливался по тропинке и тихо разговаривал то ли сам с собой, то ли со своим четвероногим другом. Дед уже издали поприветствовал прохожего, а когда они поравнялись, дружелюбно сказал:

– Доброе утро, Горан.

– Доброе, – сдержанно ответил тот, скосив холодные чёрные глаза на Лию. – Внучка? С материка приехала? – сходу поинтересовался он и вопросительно надломил правую бровь.

На его не слишком уж приветливом лице выделялся нос с горбинкой. Жёсткие волосы цвета вороного крыла с проблесками седины топорщились в разные стороны.

– Приехала, – кивнул дед, – дождался наконец.

– Не забудь о нашей договорённости, – добавил мужчина, снова метнув взгляд на девочку.

– Конечно, помню.

Лию смутила манера прохожего – не очень дружелюбный тип.

– Он тут у нас Глава Администрации, – вполголоса пояснил дед, едва Горан похромал дальше.

– Суровый какой-то… А о чём это он, что за договорённость?

– Да так, по поводу субботника.

Внезапно позади раздался громкий чих. “Будь здоров!” – послышалось в ответ.

Лия резко оглянулась. Кто это сказал? На дороге, кроме Горана и собаки, не было ни души. Явно, говорил не пёс… Не мог же Глава Администрации сам пожелать себе здоровья… Или мог? А если чихнул не он, а собака…

– Что такое, Лия? – спросил дед, заметив её растерянность.

– Не, ничего, – пробормотала она и, объяснив себе странное происшествие недосыпом – то люди на вулкане мерещатся, то говорящие птицы и собаки – тут же забыла о случившемся.

– Ну вот мы и пришли, – дед отпер засов на воротах. – Видишь дом с голубыми ставнями – это мой.

Окружённый кустами жимолости и смородины, первый от забора, стоял простой деревянный дом в два этажа: фасад облицован узкими, почерневшими от времени досками, на окнах – выкрашенные в голубой цвет ставни с незатейливой резьбой. Возле маленького крыльца с четырьмя ступеньками сгрудились плетёные корзины, резиновые сапоги, лейка и пара вёдер. Было не заперто. Дед потянул ручку и отворил дверь.

На первом этаже, в конце коридора, крохотный закуток занимала кухня со старой газовой плитой и простенькой мебелью; слева крутая деревянная лестница вела на второй этаж; а по правую сторону располагались две комнаты.

– Поставлю чайник, – сказал дед, – а ты пока осмотрись тут.

Лия зашла в гостиную. На деревянном полу отпечатались жёлтые квадраты света, льющегося сквозь большие окна с видом на сад; перед ними – обеденный стол под клеёнкой, а вдоль стены – потёртый диван. Лия присела, рассматривая цветочный рисунок обивки, он смутно припомнился ей – должно быть, дед перевёз часть мебели из городской квартиры.

С многочисленных фотографий, развешанных по стенам, на Лию смотрели знакомые лица. Вот она сама в раннем детстве: смешная белобрысая девчушка с ямочками на щеках. Ямочки есть у неё и сейчас, правда менее заметные. На свадебной фотографии деда не узнать. Какие же у него тогда были густые, длинные волосы – ниже плеч – и залихватские брови. Бабушка в белом кружевном платье, юная и ослепительно красивая, держит его под руку, и оба светятся счастьем. А вот недавний снимок, где они все вместе в московской квартире возле наряженной ёлки. Лие стало так уютно и хорошо, будто она снова попала в дом детства.

Повидаться с дедом удавалось редко – всего-навсего пару недель в году, когда он с бабушкой прилетал в Москву на новогодние праздники. Бабуля всякий раз привозила домашние козинаки из кедровых орешков (вкуснее лакомства Лия в жизни не пробовала), а дед на ходу сочинял сказки про волшебные страны и заколдованные леса, которые девочка слушала с упоением. Ёлку по обычаю наряжали всей семьёй. Дед при этом незаметно обматывал бабушку серебряными гирляндами, и каждый раз она попадалась на его невинные шутки. “Ей богу, вы прям как дети!” – смеялась Лиина мама. В новогоднюю ночь старики непременно дарили подарки не только дочери и внучке, но и друг дружке. Лия смотрела на них и думала: наверное, это и есть настоящая любовь, совсем как в сказках. Год назад бабушки не стало, её кончина надолго выбила деда из колеи. Он даже не поехал в Москву на прошлые зимние каникулы, а совсем недавно вдруг сообщил по телефону, что перебирается из Петропавловска-Камчатского в родной посёлок, вблизи от города. Вероятно, это известие и убедило Лию ехать-таки на Камчатку.

Лия перевела взгляд на фотографию улыбающегося отца: у него такие же пепельные волосы и щёлка между передними зубами, как у неё. К горлу подкатил комок.

Раннее детство запечатлелось в её памяти разрозненной мозаикой, сложенной из обрывков воспоминаний; воспоминаний, впрочем, счастливых, о тех временах, когда девочку ещё окружала дружная и полная семья: мама, папа, бабушка и дедушка. После трагедии ей, четырёхлетнему ребёнку, было невдомёк, что такое смерть и что такое природная катастрофа. Зачем им с мамой понадобилось уезжать от бабушки и дедушки. Но однажды, уже в Москве, Лие тогда едва исполнилось восемь, она случайно увидела по телевизору отрывок документального фильма «Встреча с дьяволом», снятого известным французским вулканологом не где-нибудь, а в жерле вулкана. Леденящие душу кадры сильно потрясли девочку. С удивительной живостью предстала перед Лией картина смерти отца: один против безжалостной огнедышащей стихии в неравной борьбе, обречённой на поражение. С тех пор при каждом упоминании о вулканах Лию пронизывал страх, а по ночам ей часто виделись кошмары.

Лия тяжело вздохнула и обернулась – в эту секунду вошёл дед с заварочным чайником и чашками.

– Деда Слава, какие длиннющие волосы ты тогда отрастил, – сказала она, снимая со стены свадебную фотографию.

– Да, было дело, – улыбнулся старик, разливая кипяток по чашкам. Затем он подошёл к Лие и взял в руки снимок. – Какая она красивая, правда?

– Тебе очень её не хватает?

Дед кивнул, и Лие даже показалось, что в уголках его глаз заблестела влага.