Текст книги "Дети разных миров (СИ)"

Автор книги: Ксения Никонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

В аудиторию я возвращалась вся в мрачных думах. Историю Средних веков придётся штудировать под заклинанием и самым тщательным образом. Похоже, мой длинный язык в понедельник оказал мне медвежью услугу.

Едва я опустилась за свою парту, Звонок тут же уселся напротив и с ужимками, над которыми и я бы посмеялась, если бы дело не касалось меня, начал допытываться, до какой страницы Камасутры можно добраться за три дня. А проходила ли я вот такую позу? А такую? Я отмалчивалась минуты три. Потом не выдержала:

– Звонок, заткнись!

– А правду говорят, что ты своего дружка с собой притащила, чтобы на переменах время зря не терять? И где он тебя ждёт? В туалете?

Народ вокруг уже бурлил, кто-то хихикал. Девчонки попытались вступиться, но Звонок и в их адрес отпустил пару подобных комментариев. Явно в ударе сегодня. Сальные шуточки сыпались со всех сторон. Меня уже трясло, щёки горели.

– Считай, что ты нарвался, – процедила я сквозь зубы.

– Правда? Как интересно. И где же твой защитничек? Говорят, ты уже обещала предъявить его на этой перемене. Не вижу. – Пашка, приставив ладонь ко лбу, тревожно огляделся.

– Я тебя предупредила по-хорошему. Когда ты его увидишь на следующей перемене, не обрадуешься. Это касается всех.

– Пашка, опять ты к ней пристал. Язык, как поганое помело. – Вернулся Лёшка, которого не было всю перемену.

Слава Богу, наконец началась пара. Я далеко не сразу въехала, о чём нам рассказывают. Но к середине всё же взялась за конспект. Так хоть отвлечься можно. Приближался перерыв, я поглядывала на часы каждую минуту и отчаянно молилась, хоть бы Дэн сразу пришёл. Ещё несколько минут в обществе Паши Звонникова я не вынесу. И не сбежишь. Когда Звонок входит в раж, может ходить за человеком по коридорам и донимать его, куда бы тот ни пошёл.

Преподаватель, подхватив портфель, удалился. Народ потягивался, кто-то собрался в столовую.

– Эй, не расходиться. – Паша Звонников вышел к доске, злорадно поглядывая в мою сторону. – Сейчас на наши головы упадёт кара небесная, как предрекала нам непутёвая подруга наша Мария Соколова. А пока мы её – кару – ожидаем, Машка поведает нам, каково в постели с длинноволосатыми мужиками.

– Маша ничего не поведает, зато я расскажу интересную историю. – В дверях возникла фигура в тёмно-сером костюме. Король. Глаза недобро прищурены. Окинул взглядом затихших сразу студентов. – Значит, вы и есть историки второго курса, с которыми имеет несчастье общаться моя сестра. Похоже, дело серьёзнее, чем я ожидал. Маша, иди сюда. Остальные остаются на своих местах! – В голосе короля звучал металл и неприкрытая угроза. Я неуверенно подошла к нему. – Вы, молодой человек, тоже присядьте, с вами я буду беседовать отдельно, – многообещающе кинул он Звонникову. Пашка дёрнулся ответить, но буквально захлебнулся воздухом.

С задних парт раздались голоса:

– Вот с ним и разбирайся, а мы пошли.

– Перемена короткая. Не собираемся мы тут сидеть.

– Молчать! Я никому не давал слова! Маша, – обратился король ко мне и зачем-то внимательно осмотрел потолок в центре аудитории. – Забирай тех, к кому у тебя нет претензий, и выходите в коридор. С остальными я поговорю.

Группа смотрела на меня изумлёнными и немного испуганными глазами.

– Ни хрена себе! – раздался чей-то голос в тишине.

Я назвала полтора десятка человек, двое из которых всё же остались. Таньку вернул Дэн, заявив, что ей, как главной виновнице, не помешает послушать то, что он скажет. А Лёшка остался сам, пояснив, что как староста не может бросить свою группу. Вдруг тут сейчас произойдёт геноцид историков.

– Благородно с вашей стороны, – усмехнулся Дэн. – Что ж, оставайтесь. А вы идите, – кивнул он мне и ободряюще кивнул.

Едва мы вышли в коридор, дверь за нами со стуком захлопнулась, и щёлкнул замок. Вышедшие вместе со мной настороженно и с любопытством посматривали на меня, ожидая объяснений.

– Маша, это он и есть? – не выдержала Люда.

– Да, – мрачно отозвалась я.

Боюсь представить, что он там делать собрался. Явно не разговоры разговаривать.

– Серьёзный человек. От одного взгляда мурашки по коже.

– Да-а, Соколова, и где ты такого мужика взяла?

– А я думала, врут девчонки, оказалось, не совсем.

– Молчи, дурочка, присоединиться захотела? – тихонько переговаривались одногруппники.

Кто-то из парней предложил пойти перекурить, но большинство осталось, посмотреть на результат воспитательного процесса.

К нам подходил народ из других групп, интересовался, чего это мы тут толчёмся, вроде для экзаменов рано. Ребята немного нервно шутили на тему полиции нравов. Кто-то пытался толкнуться в дверь, но безрезультатно. Внутри стояла полная тишина.

– Они там изнутри закрылись, что ли? Что происходит-то?

Глядя на моё нахмуренное лицо, девчонки и парни сплавляли особо ретивых. Перемена показалась мне бесконечной. Никто не выходил. И никто из вышедших со мной так и не ушёл от двери. Любопытство на лицах сменилось откровенной тревогой.

– Второй курс! Чего это вы тут стоите? – от звонкого голоса Светланы Николаевны, которая вела следующую пару, все вздрогнули.

Ожидание к тому моменту достигло наивысшей точки. Все растерянно посмотрели на меня. Тут дверь без шума распахнулась, а за ней оказался Пашка Звонников, которого вёл Дэн, ухватив за шею сзади. На лбу короля проступила испарина, плечи вздрагивали, а заглянув ему в глаза, я отшатнулась. Это были глаза голодного хищника, предвкушающего сытный пир.

– Простите, надеюсь, я вас не задержал. Можете заходить, – кивнул он ничего не понимающей преподавательнице и потащил Пашку по коридору. Тот практически не сопротивлялся.

– Что тут происходит? – спросила она у нас. Молчание. – Молодой человек, вы куда моего студента тащите?

– Ему необходимо преподать урок хороших манер, – приостановившись на мгновение, пояснил Дэн. – Не переживайте, он скоро вернётся живой и почти невредимый.

– Кто это? – вновь попыталась прояснить ситуацию Светлана Николаевна, пытливо вглядываясь по очереди в наши лица. – Соколова, почему все смотрят на вас?

– Давайте зайдём? – довольно нервно предложила я. – Это мой… брат был. Воспитывал мою группу.

Аудитория встретила нас гробовой тишиной. Я в страхе взглянула на парты, ожидая увидеть горы трупов. Да нет, все живые. Только сидят тихо-тихо. И на меня никто не смеет поднять глаз. Преподавательница удивлённо оглядела притихших студентов, повеселела, хмыкнула чему-то и начала лекцию. Я дрожащей рукой стала записывать. Минут через десять дверь распахнулась. Вошёл Паша, на скуле которого красовался свежий кровоподтёк. За ним Дэн:

– Прошу прощения, разрешите прервать вас на минутку. Давай! – подтолкнул он жертву. Тот неуверенно приблизился ко мне, остановился, переминаясь с ноги на ногу. В аудитории стояла абсолютная тишина, хуже, чем даже на экзаменах. – Начинай, что молчишь?

– Маша, извини меня, пожалуйста. Я больше никогда не буду такое говорить.

Я, приоткрыв рот, переводила взгляд с одного парня на другого. В глазах Дэна было холодное спокойствие, а во взгляде Пашки плескался откровенный ужас и жгучий стыд.

– Все слышали? Советую каждому из вас подойти к Маше в перерыве и повторить эти слова. В ближайшее время я буду появляться на вашем факультете по своим делам. Если услышу хоть одно слово на известную вам тему, с тем человеком побеседую, как с Павлом. Предупредите всех! – Король кивнул в сторону Светланы Николаевны, стоящей с круглыми глазами. – Ещё раз прошу прощения, что отнял ваше учебное время.

Дэн было направился к дверям, но тут же резко развернулся и пошёл обратно:

– Маша, твой номерок. – Он достал из кармана два номерка, закрыл глаза на секунду, выбрал один. – Вот этот. До вечера. – И вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Преподавательница весело усмехнулась, глядя на группу:

– Что, получили? Поделом вам.

После пары, вместо того, чтобы отправиться по домам, все выстроились в очередь для извинений передо мной. Я, представив этот кошмар, громко объявила:

– Слушайте, я уже поняла, что вы всё осознали. Извинения приняты. Можете проваливать по своим делам. Свободны.

С облегчением выдохнув, народ стал расходиться, кидая на меня благодарные взгляды. Только Пашка всё так же сидел на своём месте, не поднимая взгляда. Его со страхом обходили остальные. Я подошла к Лёшке, который показался мне самым вменяемым из тех, кто «прослушал лекцию» короля:

– Лёша, скажи, что тут было?

Староста поднял на меня крайне задумчивый взгляд:

– Маш, извини меня.

– А ты-то за что извиняешься?

– Даже не знаю, как выразить это словами. Просто чувствую, что все мы были не правы, когда подозревали тебя в порочной связи с Данилом. Он доступно объяснил нам, что кроме братских отношений между вами ничего нет.

Я ошарашено внимала:

– Лёшка, что с тобой? Объясни, что тут случилось, а то я с ума сойду.

– Твой брат с нами поговорил, пристыдил. Я плохо помню, но что-то про мораль вроде, ещё про твою болезнь. А потом нам всем стало невыносимо стыдно. Вот и всё. Маш, больше никто тебе ни слова не скажет.

Я поняла, что разговаривать дальше нет смысла. Видимо, мои одногруппники находятся под действием какого-то заклинания. Вот это да! Дэн ни словом не обманул меня.

Рассеянно глянула на часы. Чёрт! Времени-то сколько! Бегом домой, сейчас же Наташка приедет!

Глава 9. Есть контакт

В ревматизм и в настоящую любовь не верят до первого приступа

Мария фон Эбнер-Эшенбах

Домой ехать всё же пришлось на такси. Скажи кто неделю назад, что я так запросто буду пользоваться столь дорогостоящим видом транспорта, повертела бы у виска пальцем. А тем не менее выбора сейчас не было. Пока я спускалась в гардероб, меня поодиночке выловило большинство народа из группы, и каждый, смущаясь и переминаясь с ноги на ногу, извинялся на свой лад. Приходилось каждому объяснять, что я жутко тороплюсь, что я не сержусь, что все могут жить спокойно и так далее. К первому этажу я уже кипела. Дэн перегнул палку! На кой чёрт было так их пугать?

В гардеробе на меня напала Танька. Со слезами в глазах она повисла у меня на шее, и принялась причитать и всхлипывать:

– Прости меня, дуру безмозглую! Машка, это всё из-за меня! Мало в детстве лупили за длинный язык, кто бы щас по шее надавал? Просто меня так поразило, что я в твоей постели увидела мужика, что аж распирало! Так я ж за тебя рада была! Ну, одной сказала, другой, так ведь все обещали молчать! А он молодец! Как всех построил! Ты бы это видела! На меня так глянул, такое ощущение, что всю душу и все грехи насквозь… – Голос Таньки пресёкся, она уже откровенно зарыдала.

Я напрасно пыталась освободиться из объятий подруги. Однако моя весовая категория явно не подходит на роль опоры для упитанной Таньки, а посему я законно возмутилась:

– Герасимова, ты меня уронишь или раздавишь!

Подруга немного ослабила хватку.

– Отпусти же ты меня, я опаздываю!

– Маш, ну прости.

– Да простила я уже всех!

– Это ты так просто говоришь.

– Некогда мне сейчас ваши извинения слушать! Слушай, Танька, раз уж ты так горюешь. Так может, ты мне поможешь?

Подруга с надеждой подняла на меня глаза.

– Не знаешь, есть у кого свободное место в комнате? Одну девчонку надо пристроить.

– Я сегодня узнаю, а завтра позвоню, давай?

– Завтра мне поздно будет. Она сейчас приедет, а я тут с тобой стою.

– Ну тогда я сейчас повылавливаю наших общаговских, поспрошаю. Маш, а к вам завтра нельзя приехать помыться?

Я изумлённо воззрилась на Таньку, а потом, не выдержав, расхохоталась. Представила картинку: вереница девчонок, прохаживающихся перед королём в халатиках. Его удар хватит. Я-то знаю, в чём они после мытья ходят. ЭТО он точно приличным не сочтёт. Прикрыв ладонью рот, махнула на подругу рукой:

– Нет, Таня, лучше не надо.

– Ты на меня не сердишься?

– Вот как найдёшь, где подружке моей пожить, тогда и поговорим.

Выскочив из здания, я метнулась наискосок, к торговому центру. Там должна быть стоянка такси. На крыльце меня попытались перехватить ещё двое одногруппников, стоящие в кучке курящих парней. Но я лишь отмахнулась, проскочив между ними: опааааздываю! Подлетев к первой же машине, ввалилась в салон, выпалила адрес и добавила, что мне надо быстро. Водитель, рыжий упитанный мужик с усиками, хмыкнул, велел пристегнуться и сказал, что как в Голливуде не получится, но вывернул на бульвар живенько так. На центральных улицах были пробки. Я нервно ёрзала.

– На свидание опаздываешь? – полюбопытствовал мужик.

– Почти. Подруга у подъезда, наверное, ждёт, мёрзнет.

– А-а. Что ж ты так оплошала?

– Да одногруппники задержали, всем извиняться приспичило.

Водила удивлённо глянул на меня, но успел улучить момент и проскочить в тихий переулок, по которому мы с приличной скоростью двинулись к мосту.

– А за что? – спросил он, переварив сказанное мной.

– Было за что, не сомневайтесь, – отозвалась я.

– А с чего им так приспичило? – попробовал тот зайти с другой стороны.

– Совесть проснулась.

– У всех разом?

– Ага.

– Так не бывает.

– Бывает, если помочь слегка.

– Какая загадочная девушка. – Водитель кинул на меня заинтересованный взгляд. – Прямо заинтриговала.

– Ничего загадочного. По морде настучали, кому надо было, вот и вся интрига. Вы на дорогу смотрите, – напомнила я. Куда-то разговор у нас свернул не туда.

Все полчаса до дома мужик донимал меня расспросами: а кто настучал, а кому, а за что? Я уже пожалела, что вначале поддержала разговор. Уж лучше сидеть, молчать, хотя это тоже тягостно. Пришлось выкручиваться так и этак. Меня спас телефонный звонок. Незнакомый номер.

– Маша, всё в порядке?

– Дэн, ты?! – изумлённо выдохнула я. Голос короля спутать с другим невозможно.

– Я. Купил телефон, проверяю связь. Надеюсь, ты не стоишь на морозе у подъезда?

– Нет. Я ещё не приехала. Еле сбежала от группы. Ты малость перестарался.

– Ничего, им полезно. Не жди подругу на улице, она уже в квартире.

– Что? Откуда ты знаешь? – ёкнуло сердце.

– Я её впустил. Случайно вышло.

– Ты дома?

– Нет. Я уехал. Иллюзию временно снял, а то со стороны ты будешь странно смотреться, передвигаясь среди невидимой мебели. Мне переночевать в другом месте? Она с сумками.

Я помолчала:

– Не надо, приезжай домой.

– Уверена? Почему ты не сказала, что у тебя проблема?

– Потому что нет никакой проблемы. Она только в гости, вечером уйдёт. – Я постаралась сказать это уверенным голосом.

– Хорошо. У меня нет причин тебе не верить. До вечера.

– Пока, Дэн.

Я отключила связь и закусила губу. Больше всего на свете не люблю врать. И не умею. Кажется, он всё понял. Но раз сказал «до вечера», значит, приедет. Водитель кидал многозначительные взгляды, но молчал. Наконец, мы у моего подъезда. Я расплатилась, пожелала удачи на дороге и бегом рванула домой.

Руки подрагивали, когда я открывала дверь. Внутри тишина. Старый скучный интерьер.

– Наташа, ты тут?

Молчание в ответ. Где же она? Ушла? Заглянула в комнату: подруга спит на кровати. Я подошла, тронула её за плечо:

– Наташка, вставай, засоня.

– Привет, Машка. Ты пришла? – приподнялась та.

– Привет. Прости, опоздала я. Долго ждала? Там, у подъезда.

– Да нет. Ой, Маш, кто это был-то?! – Подруга окончательно проснулась, и с любопытством вгляделась в моё лицо.

Ну вот, понеслось. Как же так вышло, что они встретились? Плохой из меня конспиратор. Видя, что я смущённо молчу, Наташка прищурила глаза и лукаво улыбнулась. – Маш, ну мне-то ты можешь довериться, когда я тебя подводила?

Это правда, никогда.

– Наташ, не знаю даже, что и сказать.

Подруга, глядя на мой несчастный вид, кинулась обниматься:

– Маша, мы же с тобой с детсада знакомы. Рассказывай, что, где и как. Это твой парень? И живёте вместе? Рада за тебя.

Я только печально вздохнула:

– Нет, Наташ, всё не так. Живёт-то он тут, но у нас ничего нет.

– Совсем-совсем ничего? Как же это?

– Вот так.

– Ну, тогда рассказывай сначала. Кто такой, откуда взялся?

– Эээ… он из другого города, случайно встретились. Знакомых никого нет.

– А что он тут делает?

Что же ей сказать? Врать жутко не хочется.

– Наташ. Давай я сразу оговорюсь. Не хочу сочинять. И не могу сказать, кто он и откуда. Это не моя тайна.

Удивлённые подружкины глаза стали шире.

– Не расспрашивай, пожалуйста. Я расскажу только то, что можно. Его зовут Данил, и он приезжий. У нас занимается изучением обрядов, шаманских и прочих, местного населения. Сегодня вот ездил к нам на истфак, искал профессора Кротова.

– А почему он у тебя живёт? Ну, приехал в командировку, иди в гостиницу.

– Понимаешь, он издалека, из другой страны. Нашей жизни не знает и часто не понимает. Ему трудно жить одному. Я помогаю, чем могу.

– Иностранец?! – Наташкины глаза окончательно покруглели. – Откуда, интересно? Говорит чисто, даже акцента нет.

– Наташ, ну не спрашивай, пожалуйста, не могу я сказать. Не обижайся. Я сама почти ничего не знаю. – Мы помолчали. – А хочешь, его письменность покажу? Очень красивая.

Я встала, подошла к секретеру. Это же не считается копанием в чужих бумагах? Мы там всё равно ни словечка не поймём. И я только один листик возьму. Ой! Я уставилась на лист бумаги, исписанный вязью, и почувствовала, что краснею. Да не просто краснею, а прямо становлюсь как замечательно ошпаренный рак. Этот лист не годится! Я взяла следующий. Да что же это такое? Ещё один. Тааак! Просто замечательно! Брат, говорите? Ну, кто-то сегодня огребёт сестринских матов. Я мельком просмотрела стопку исписанных листов, и на каждом, НА КАЖДОМ, кроме текста, были замечательные иллюстрации. Мастерски и со вкусом выполненные!

– Машка, – выдохнула над моим плечом подруга. – Это что, он рисовал?!

Я попыталась запихать бумаги обратно в шкаф. Куда там! Наташка с изумлённо-восхищённым лицом всматривалась в женские фигурки и лица, изображённые на полях, в уголках листов. И везде, везде это была я! Кое-где, правда, присутствовали только некоторые, м-мм, части тела, так скажем. Но почему-то никаких сомнений в том, кому они принадлежат, у меня не было. Я не скажу, что это была откровенная порнуха, но, согласитесь, увидеть себя в обнажённом виде на картинке – не каждому в жизни дано. Я была просто в шоке! Нашёл себе модель! Изгиб спины, бедра. Голая грудь и живот. Шея и овал лица. Отдельно глаза. Мои глаза, доложу я вам! Вновь шея и ухо, прядь волос. Кисть руки. Лицо. Фигура в целом, задрапированная полупрозрачной тканью. Как интересно! А вот и я, в том самом белом платье из сна. А ещё отпирался, с таким честным лицом! Чёрт, чёрт, ЧЁРТ! И этот человек читает мне морали?! Рассказывает о невозможности отношений и чувств? Какие же надо испытывать чувства, чтобы рисовать ТАКОЕ?! Р-р-р-ррррр! Убью! Р-растерзаю!

Подруга подняла на меня весёлые глаза:

– Расскажешь?

– Наташа! Мамой тебе клянусь! Ничего не было! Это всё он, скотина такая! Слышала бы ты, что он мне говорил! «Ты, милая девушка, ждёшь других отношений и чувств. С моей стороны их не будет!» – передразнила я терзавшие меня слова короля. – Да я ж его убью вечером! Ты только посмотри на это! Гад! Скотина! Урод несчастный! Я тут бегаю, трясусь, куда бы тебя пристроить, чтобы только этому козлу уходить не пришлось, а он! – Воздух в груди кончился. Пришлось сделать паузу.

Я просто задыхалась от возмущения. Невозможно словами выразить все чувства, что переполняли меня в тот момент. Будь король рядом, точно бы вцепилась ему в физиономию! Снова набрала воздуха и открыла рот, но Наташка меня опередила.

– И где он тебя видел в таком пикантном виде? В ванной подглядывал?

Я выдохнула, взглянула исподлобья:

– Я болела. Сильно. Была в бреду больше суток. А он за мной ухаживал. Раздевал. Лечил. Вот только говорил при этом, что я ему как сестра.

Как же просится рассказать ей всё: и про то, как он вдохнул в меня жизненную силу через поцелуй, и как водил руками по голой спине, чтобы вылечить пневмонию. Ведь это всё было только позавчера.

– Весело живёте, ребята, – отозвалась Наташка, потом пытливо взглянула в моё лицо: – Он тебе нравится, да?

– Не знаю.

– Да брось. Всё ты знаешь. Влюблена по уши. Я же вижу.

Щёки снова начали гореть.

– Бедняжка моя. – Подруга обняла меня и погладила по голове. – Чем же тебе помочь?

– Ничем ты мне не поможешь. Я ему совсем не нравлюсь.

Наташка рассмеялась:

– Маша. Ты что? Глянь на эти рисунки! Он же каждую твою чёрточку прорисовал!

– Да это хобби у него такое – рисовать на полях. Я ещё в первый день заметила. Сидит и в задумчивости чертит. Как будто рука сама, понимаешь?

– Нет, милая моя. Это ты себя уговариваешь. Есть между вами искра. Как он вообще-то к тебе относится?

– В том-то и дело, что никак. Вежливый, отстранённый. Постоянно подчёркивает, что я ему даром не упала.

– И никогда комплиментов не делает?

– Нет, может, пару раз, походя.

– А спите как?

– Да вот тут и спим.

– Вместе, на одной кровати? – изумилась Наташка. – И ничего не было?

– Не вместе, а каждый на своей половине.

– И никогда никаких поползновений?

– Нет. – Ну как я ей про меч расскажу? – Он там, я здесь. Границу не нарушаем.

– Да-а, – протянула подруга. – Железный мужик. А если бы нарушил, ты как? Согласилась?

Я схватилась за голову двумя руками:

– Ничего не спрашивай. Не знаю я. Ничего не знаю!

– Прости, Маш. – Подруга обняла меня. – Это всё ещё больная тема для тебя? А всё из-за этого урода Эдьки. Ты после того случая такая зажатая стала. Даже взглядов боишься. Зря тогда не написала на него заяву.

– Кому бы от этого легче стало? Мне? Он пьяный был. Зачем портить жизнь человеку?

– А то, что он тебе жизнь испортил, ничего? – возмутилась Наташка.

– Ага, а что бы я матери сказала? Правду? Что её дочь чуть не изнасиловали в день пятнадцатилетия? Да я бы потом ей в глаза смотреть не смогла.

– Машка, дурочка. Ты-то не причём! Никто бы тебя не винил!

– Ладно, хватит об этом. Не хочу вспоминать.

– И то верно. Что с этим делать будешь? – кивнула подруга на листочки.

– Я ему их предъявлю. Вот пусть попробует ещё хоть слово о приличиях мне сказать!

– Притормози, подруга. Ты хочешь поругаться с ним или объясниться?

– Поругаться! Это факт.

– Тяжёлый случай. Ну и чего ты добьёшься? Наорёте друг на друга, наговорите гадостей, и кому от этого будет лучше?

Я угрюмо молчала.

– Маш, хочешь совет? Не говори ему об этом. Будь умнее. Это будет твой козырь в крайнем случае.

– О чём ты говоришь? У нас ничего нет, и не будет. Посмотри на меня: кому я такая нужна?

– Не говори глупостей. Ты очень славная девчонка.

– Да-да. Очень славная! И девчонка, сразу видно. Мне об этом не устают напоминать. Вечно за ребёнка принимают.

– Ну так и хорошо. У мужчины такая девушка сразу вызывает желание заботиться и защищать. А фигурка у тебя очень ладная, аккуратная. Всё при тебе, не наговаривай на себя. Сама посмотри. – Подруга подвела меня к зеркалу в прихожей. – Тоненькая и стройная. Я тебе откровенно завидую. Есть можешь, что угодно и в любых количествах.

– Метр с кепкой. На всех снизу вверх смотрю.

– Во-первых, не такая уж ты и маленькая. А во-вторых, уж лучше снизу смотреть, некоторые себе парня из-за роста найти не могут, все ниже их оказываются. Каблуки можешь любые носить.

– Заморыш.

– Прекрати, Машка! При твоём росте худоба смотрится как хрупкость. Это высоких девок называют тощими, а к тебе этот термин не применим никак. Убедила?

– Ну, про волосы-то ты ничего не сможешь сказать.

– А что волосы? Хорошие, густые, а если тебе цвет не нравится, так кто мешает покраситься? И стрижку покороче, тебе пойдёт.

– А лицо? Совершенно невыразительное.

– Нормальное лицо. Славянские черты. А выразительность тебе эмоции придают. Ты же впечатлительная, всё близко к сердцу принимаешь, и отражается это на лице. А если накрасить нормально, вообще красавицей будешь. Думаешь, звёзды все поголовно красотки? Фигня! С них макияж смыть – такие страшилы, показывали как-то по телику передачу. Так что делаем вывод: ты очень привлекательная девушка!

– Хитра ты, Наташка! Все мои недостатки расписала как величайшие достоинства.

– Так и есть. А тем, кто говорит обратное, не верь. Они завидуют.

Я засмеялась:

– Вот за что я тебя люблю, это за твой оптимизм! Ты в любой ситуации найдёшь светлую сторону. Пошли на кухню, обе голодные, ты вообще с дороги, а я тебя гружу тут своими проблемами.

Вот чёрт! И зажевать нечего! Король со своими замашками и помешанностью на здоровом питании всё повыкидывал! Я предложила подруге пока чаю и фруктов, а сама взялась почистить картошку. А мясо разморозить ещё надо.

– Не суетись, – отозвалась та, копаясь в своих сумках. – У меня куча съестного, родственники нагрузили. Собирали, как в голодный край.

Наташка выставила на стол какие-то соленья, варенья, домашнюю колбасу. Всё упаковано, запаковано и перевязано верёвочками. Сердце заныло от тоски по дому и умершей бабушке.

Пока не сели за стол, я решила позвонить Ольге, смущённо объяснив Наташке, что ищу ей место жительства. Та улыбнулась и сказала, что и сама не хочет устраивать мне подлянку, отсвечивая здесь.

Ольга порадовала меня сообщением, что её соседки съезжают, и она готова принять Наташку к себе на постоянное жительство. Следом раздался звонок Таньки, которая, гордясь собственной изворотливостью, выпалила, что есть место в общаге. Хоть сейчас заезжай.

– Ну вот, а ты переживала. Где наша не пропадала?

– Куда пойдёшь? В общаге платить почти ничего не надо. Я и сама подумывала, не уйти ли к девчонкам, да мама категорически против. Говорит, хоть на последние деньги снимай квартиру, у меня на душе спокойнее будет. Кто-то ей порассказал, что сейчас в общагах делается: пьянство и разврат. Не переубедишь.

– Не, я лучше к Ольге. Одноклассница всё же, а в общаге я никого не знаю.

Мы перезвонили Ольге, сообщили об окончательном решении. Наташка сама поговорила с ней и сказала, что та предложила нам вместе приезжать на репетицию к ней в училище, а оттуда они поедут на квартиру.

Потом, скрепя сердце, я позвонила маме и скороговоркой выпалила, чтобы она передала Наташкиной матери, что всё в порядке, с Наташкой мы встретились, сидим, пьём чай. Сказать, что подруга у меня жить не будет, так сразу не решилась. Вообще не представляю, как эту ситуацию родителям можно объяснить. Тут надо хорошо подумать. А пока лучше им ничего не рассказывать. Спокойнее будут.

Я помогла подруге отобрать самые необходимые вещи, чтобы сегодня переночевать на новом месте, а завтра забрать всё остальное.

– Вот я завтра приеду и посмотрю на вас вместе, – хитро улыбнулась Наташка. – Рано утром не буду, чтобы не поднимать с постели. Во сколько вы встаёте?

Я задумалась:

– Ну, поздно мы точно не встаём. Каждый день дела. Дэн целыми днями пропадает где-то, по своим делам мотается.

– Так выходной же?

– Он выходных не признаёт. У них это не принято.

– У них! – многозначительно повторила подруга из комнаты. – Судя по письменности, он явно не европеец. Заинтриговала ты меня. Он не араб какой-нибудь? А то, может, у него дома гарем. Возьмёт тебя любимой женой, – весело закончила она.

Я насупилась: «Не смешно», – а сама подумала, что у него там всё что угодно может быть. Я, к слову сказать, даже не в курсе, а не женат ли он. То, что он не упоминал о жене, ещё ничего не значит. А может, у него фавориток полный дворец. Да о чём мы говорим вообще? Он король! А я кто?

Последнюю фразу я, кажется, сказала вслух, потому что Наташка выглянула из комнаты и, прищурив глаза, спросила:

– Что ты сказала? Мне послышалось…

– Ничего, – поспешно отозвалась я, отворачиваясь и закусывая побелевшие костяшки пальцев.

– Маша, – подошла подруга ко мне. – Повтори ещё раз, что ты сейчас сказала? Он… кто?

– Да ничего я не говорила, так, подумала. Расскажи лучше, как вы умудрились встретиться?

Наташка подозрительно покосилась на меня, но рассказала, что нашла адрес и подъезд, а попасть внутрь, конечно, не смогла. Попыталась набрать номер квартиры, в надежде на то, что я дома, но безрезультатно (особенно, если учесть, что домофон в квартиру не проведён). И тут подошёл молодой человек, открыл дверь подъезда и вежливо предложил проходить. Донёс ей сумки до лифта, но сам ехать отказался и ушёл на лестницу. А потом подошёл к моим же дверям, в которые она безуспешно звонила, и поинтересовался, не она ли та подруга, которую ждала Маша. Ошалевшая Наташка только и смогла, что кивнуть. Парень по-хозяйски распахнул дверь квартиры, сказал, что зашёл на пять минут – переодеться, и предложил подождать меня. Едва сняв верхнюю одежду (дублёнку ей вежливо помогли снять) и пройдя в комнату, Наташка почувствовала, что смертельно устала, и немедля уснула. Разбудила её уже я. М-да, опять штучки короля. Понятненько. Ему надо было спокойно переодеться, снять иллюзию с квартиры, чтобы не пройти при Наташке насквозь какую-нибудь мебель или стеночку, и по-возможности избежать расспросов. А погрузить человека в сон, это он запросто, я уже на себе испытала подобный трюк.

Пора было выезжать к Ольге. Мы подхватили по пакету с вещами и двинулись к остановке. Пока добирались на автобусе до центра, Наташка опять завела разговор про мои отношения с Дэном, а я вяло отбивалась от предложенной помощи на любовном поприще. Подружка не отставала, заходила с разных сторон, спрашивала, а как мы ложимся спать, раздеваемся друг перед другом, а ходим ли мы куда-то вместе, а кто покупает продукты и т. д. Через пятнадцать минут непрерывной бомбардировки Наташка наконец-то умолкла, минут пять молчала, а потом вдруг хлопнула себя по лбу:

– Машка, да ведь шикарный случай представляется!

– Что ещё ты придумала? – вздохнула я. От откровенных расспросов и свободных рассуждений на тему моих и Дэновых чувств было как-то не по себе.

– Позови его на свадьбу к Маринке! – торжественно выдала подруга.

– Рехнулась? Как ты предлагаешь это сделать? Да и не пойдёт он, не зная никого, даже жениха с невестой.

– А ты его как брата позови, чтобы он за тобой присмотрел, мол, мало ли чего, пьяные все будут, возвращаться среди ночи придётся. И вообще, не интересно ему, что ли, посмотреть на наш праздник, раз он иностранец?

Я подумала, что рациональное зерно в этом есть.

– А уж мы тебя приоденем и соберём по высшему разряду, не хуже невесты будешь. Точно тебе говорю, не устоит. Где ещё показать себя во всей красе, как не на празднике, тем более ты там петь будешь, – закончила она, блестя на меня хитрющими глазами.

– Наташка, ты сводница! – выдала я вердикт, а в голове уже прокручивались варианты. Попробовать-то можно.

– Ага, – радостно согласилась подруга. – Тебя не подтолкни, так останешься старой девой. Он же не навечно приехал? Когда-нибудь уедет. Так что успевать надо.

Я помрачнела:

– Вот именно, что уедет. А я останусь. Нафиг мне такое счастье?