Текст книги "Отмеченные водой и пламенем (СИ)"

Автор книги: Ксения Баштовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Нужно уметь справляться со страхами.

Тем более, если они принадлежат не тебе.

Главное, чтоб перестало выворачивать наизнанку. А то чувствуешь себя так, словно тухлого мяса наелся.

Оффенбах сделал глубокий вздох и медленно открыл глаза. Кавалькада уже потянулась к мосту. Еще немного и первые храбрецы въедут на крепкий камень, заведут разговор с охранниками, договариваясь о мостовом сборе... А это значит, нужно как можно скорее собраться с силами. Даже если ты будешь замыкать колону, следуя за каретой и телегами – перебраться на противоположный берег все-таки надо.

При одной мысли об этом саламандра, только начавшая успокаиваться, впилась огненными когтями в сердце, взвыв бешенной кошкой.

Мадельгер вздрогнул всем телом и сцепил зубы, стараясь не закричать от боли – пальцы, сжимавшие узду, побелели, – и надеясь, что зверь, притаившийся под кожей не вздумает выглянуть наружу: у наемника не было никакого желания лечить лошадь от ожогов, если вдруг собственное тело начнет нагреваться.

Самое противное во всем присходящем было то, что ландскнехт уже не раз переправлялся через реки. Да, саламандра и тогда бесновалась вовсю, но ее можно было успокоить! А сейчас казалось, что она просто сошла с ума!

–Эй! – чья-то ладонь хлопнула по плечу. – Ты чего стоишь? Пора ехать.

Оффенбах перевел мутный от боли взгляд на говорившего. Росперт.

–Н-не могу, – слова давались с трудом.

–Почему? – нахмурился приятель.

Рядом остановился заинтересованный Кайо. Его осел, обрадовавшись внезапному отдыху, потянулся губами к ранним весенним травинкам.

Ландскнехт на несколько мгновений прикрыл глаза, собираясь с силами – кошка, прячущаяся где-то внутри, истерично визжала при малейшем дуновении ветра со стороны воды и впивалась огненными когтями прямо в сердце, полосуя душу на мелкие обрывки – и тихо выдохнул:

–Саламандра.

–И? – не понял Барнхельм.

–Река, – каждое слово давалось с трудом. – Я не могу даже смотреть на нее.

Шварцрейтар задумчиво почесал патлатую голову:

–Слушай, а может у тебя бешенство? – поймал вопросительный взгляд приятеля и пояснил: – Ну, водобоязнь. Скоро пену пускать начнешь, кусаться... Надо сразу голову отрубить – и все, больше никаких проблем.

–Да пошел ты! – огрызнулся Оффенбах. Он явно хотел добавить что-то еще, послав языкастого собеседника еще дальше, но огненный стихиаль, притаившийся за грудиной, вновь дернулся в сторону, подскочил горячим комком к самому горлу, и ландскнехт скорчился в седле от боли, вцепившись обеими руками в переднюю луку. Из-под пальцев потянулся тоненький дымок.

Шварцрейтар сдавленно ругнулся, бросил короткий взгляд на карету, уже въехавшую на мост вслед за первыми наемниками, и коротко обронив:

–Киндеритто, следи за ним! – пришпорил коня.

Совершенно не представлявший, что ему делать, Кайо перепугано закивал, не отрывая напряженного взгляда от бледного Мадельгера. Тот, сжав зубы, пытался заставить саламандру хотя бы на несколько секунд прекратить бесноваться. Получалось плохо – еще немного, и зверь прикоснется изнутри к коже, начнет выжигать рубаху и камзол...

Через пару минут, вернувшись от обоза, Барнхельм сунул под нос приятелю флягу, из которой явственно тянуло запахом сивухи:

–Пей!

Мужчина поднял на него разноцветные глаза:

–Разжигает... огонь... – в глубине зрачков плясали отблески пламени.

–Дурманит голову! – отрезал шварцрейтар. – Пей!

–На лошади... не удержусь... Контракт... разорвут... – ландскнехт все еще пытался сопротивляться.

–Разберемся! – оборвал его Росперт. – Пей!

Оффенбах понятия не имел, как отреагирует на крепкие напитки саламандра уже готовая вырваться наружу – в предыдущие разы удавалось напиваться, когда притаившийся в душе зверь оставался спокоен – но выбора в любом случае не было.

Пить пришлось зажмурившись. Горячий комок прошел по горлу, рухнул в желудок. Огненная кошка недовольно заворчала, почувствовав губительную для нее влагу, потом сообразила, что сивуха только разжигает пламя, рванулась навстречу новому глотку... И сонным комком осела где-то за грудиной.

Впрочем, после нескольких глотков ландскнехт чувствовал себя не намного трезвее той самой кошки – напиток в мехах оказался очень уж забористым.

Правда, дым из-под пальцев идти перестал.

Барнхельм окинул взглядом напарника, отмечая, что к тому возвращается здоровый цвет лица, и потянул за узду коня ландскнехта, заставляя жеребца приятеля идти рядом со своим скакуном:

–Поехали, а то за нас сбор заплатить забудут. Так и останемся на этом берегу куковать.

До склепа Винтар Кенниг добрался к полудню. Тяжелая дубовая дверь, гранитные стены, статуя Того, Кто Всегда Рядом, над входом – все так же, как и обычно. Но все равно, на этом кладбище серая от времени гробница казалась какой-то чужой. Скромные могилки деревенских жителей, расположенные неподалеку от старинных стен, принадлежали этому миру. Было понятно, что люди родились, выросли и умерли на родной земле. А здесь... Кому понадобилось ставить склеп рядом с какой-то заброшенной и сожженной при Аурунд деревеньке?

Точней нет, не так. Если верить вдове, вопрос должен ставиться по-другому: почему жители Шварцвельса вообще решили поселиться рядом со старинным склепом? Неужели здесь действительно захоронен святой?

А если да, почему не известно его имени? Почему до сих пор до Шварцвельса не добрались священники, не построили храм Единого?

Можно, конечно, спихивать вину на Аурунд, но по словам крестьянки выходило, что безымянный святой исцелял задолго до того, как Ругеей начала править ведьма...

Кенниг медленно пошел в обход склепа, стараясь не наступать на могилы, подходящие к самым стенам. Покрытый резьбой камень потрескался от времени и разобрать, что же изображено не получалось. Пару раз водяному колдуну показалось, что он видит странных существ, похожих на горбатых карликов с серпами вместо рук, но понять, действительно ли это было, или неизвестный резчик изобразил что-то иное так и не получилось.

Обойдя вокруг могильника, мужчина остановился перед дверью. Прикоснулся ладонью к дереву, прислушался к собственным ощущениям... Воды внутри не было – впрочем, это было бы странно, окажись наоборот, но вот сама дверь... Странно, но не смотря на весеннюю прохладу, изредка пробиравшую даже сквозь плотный плащ инквизитора, дерево под рукою было теплым, словно нагретым солнечными лучами.

Камень рядом, кстати, тоже был не холодным... А еще Кеннигу почему-то показалось, что, когда он прикоснулся к гранитному наличнику, по резьбе в виде листьев и гроздьев винограда проскользнули искры.

Над головой раздался какой-то резкий треск. Ледяной колдун поднял глаза, пытаясь понять, что происходит. Камень от холода треснул?

Да нет, никаких новых щелей не появилось. А вот со статуей Того, Кто Всегда Рядом явственно было что-то не то.

Кенниг пригляделся. С первого взгляда изваяние казалось сделанным по всем канонам. Крылатый мужчина, держащий в руках огненный меч. Вьющиеся волосы, вертикальные зрачки, чуть заостренные уши, непристойно облегающая одежда... Все, как всегда.

Вот только Винтар готов был поклясться, что еще несколько мгновений назад, голова истукана находилась немного под другим углом. Да и зеленые огоньки в глубине каменных зрачков сверкать никак не должны. Да и дверь, кажется, чуть с места сдвинулась... А из глубины склепа сладким запахом дорогих пряностей...

По коже продрал неприятный холодок. Что за пакость творится в этом Шварцвельсе?!

Колдун, все так же не отводя глаз от статуи, осторожно убрал руку от двери, надеясь в глубине души, что все, что он видел – всего лишь разыгравшееся воображение.

Или нет.

Хотя бы потому, что огоньки в глазах истукана погасли и каменное создание медленно повернуло голову обратно, замерев по всем канонам. И дверь, кстати, закрылась.

Здесь явно было что-то не так.

По большому счету стоило либо сделать вид, что ты ничего не заметил, либо, в крайнем случае, привести к склепу Эрменгильду – уж она точно определит, есть ли там внутри что-то магическое. И сделать это все можно будет не заходя внутрь. И будет это вполне логично.

Только в голове вдруг как наяву всплыл тихий голос Рикмира: "Совершай глупости..."

Дурацкое предсказание! Кенниг и так уже натворил делов, согласившись только отправиться в путь вместе с Таузигом!

Другими словами, выполнять такие идиотские советы совершенно не следовало.

Кенниг развернулся и пошел прочь от склепа. Лезть внутрь склепа, охраняемого способной оживать статуей, мужчина не собирался. Особенно, если учесть, что местным жителям вряд ли понравится, если заезжий инквизитор задумает заглянуть внутрь могильника. Как бы после этого за колдуна не приняли.

К вечеру похмельная дымка стоящая в голове начала рассеиваться.

Для самого Мадельгера осталось тайной, каким образом он умудрился удержаться в седле, не сверзившись под копыта идущего рысью коня. Может, помог Росперт, держащийся постоянно рядом. А может, вся причина была в Кайо, трусившем неподалеку на своем ослике и не отрывавшем напряженного взгляда от спины ландскнехта.

Остановились уже на закате – барон фон Мецгер, похоже, решил преодолеть расстояние между собой и ждущей его невестой в кратчайшие сроки.

Росперт спихнул на Кайо все хлопоты по установке палатки и, грозно поручив Мадельгеру следить за "киндеритто", – хотя это еще вопрос, кто за кем сейчас следил – сбежал к остальным рейтарам. Вернулся через полчаса, неся горячий котелок, пахнущий кашей и салом. Мужчина опустил ценный груз на землю, рядом с мальчишкой, уже поставившим палатку и сейчас зачарованно разглядывающим огненные краски заката, и о чем-то задумался...

Минут через десять, когда хмельной туман окончательно выветрился из головы, Оффенбах заметил, что что-то не так. Покосился на котелок, на замершего Росперта, на растянувшегося на земле Кайо, укрывшегося плащом...

Стоп. Плащ.

–Росперт, откуда у нашего ученика плащ?! Мы его не покупали!

–Так это... – выдохнул шварцрейтар, стеклянным взглядом смотрящий перед собой. – Еноты принесли...

–Что?! – в первый момент мужчина решил, что он выпил слишком много, и опьянение еще не прошло.

–Еноты, – покорно повторил Барнхельм. – Сам видел... Пришла пара енотов. Принесла плащ. Укрыла им киндеритто...

–Я просто замерз! – обиженно сообщил мальчишка, садясь. – А они меня пожалели!

–Соткали плащ?!

Кайо обиженно стрельнул в его сторону глазами:

–Ну, может, не соткали. Может, позаимствовали у кого-то...

Словно в ответ на это высказывание от кареты послышались грозные крики. Барон фон Мецгер за что-то распекал слуг.

–Я даже подозреваю, у кого, – тоскливо вздохнул Оффенбах. – И послал же Тот, Кто Всегда Рядом, ученичка...

Кайо смущенно потупился. Хотя, с точки зрения Росперта, мальчишка, скорее, прятал веселую ухмылку.

Плащ, надо сказать, был хорошим, подбитым горностаевым мехом. И будь на то воля самого ландскнехта, он бы его даже и оставил, но с другой стороны, утром, когда путешественники снова пустятся в дорогу, нанимателю будет очень трудно объяснить, как у ученика наемников появился плащ, принадлежащий барону.

И версия с енотами тут точно не сработает.

Мужчина вздохнул:

–Согрелся? Давай сюда, пойду верну хозяину.

–И что скажешь? – заинтересовался Росперт.

–Нашел по дороге.

–Так тебе и поверят. Выбрось, лучше, эту тряпку где-нибудь подальше, и пусть уже кто-нибудь другой ее "по дороге найдет". И даже если барону не вернут, мы тут не при чем будем.

Мадельгер вздохнул: вариант Барнхельма, как не крути, был самым безопасным.

Ночью, когда на небе уже загорелись звезды, из домика вдовы, неслышно выскользнула кутающаяся в темный плащ тень. Осторожно, стараясь не растревожить сторожевых псов, она прошла по ночным улочкам, пересекла всю деревню, добралась до жальника и остановилась у старинного склепа.

Винтар сбросил с головы мешающий капюшон и осторожно подошел к двери склепа. Инквизиторский алый плащ был слишком приметным, пришлось одолжить накидку у Менриха, благо тот уже задремал и спорить уж точно не начал бы.

В мерном мерцании звезд темная дверь склепа казалась провалом, ведущим в бездну. Мужчина поднял голову. А вот глаза у истукана опять горели. Только не зеленым отблеском, замеченным днем, а багрово – красным.

Мужчина зябко поежился. Остается только надеяться, что это связано с тем, что второй раз он пришел после заката. Может, действительно? Днем зеленые глаза, ночью – красные. Почему бы и нет?

Водяной маг осторожно прикоснулся к каменному наличнику, украшенному резьбой. Несмотря на ночную прохладу, камень по-прежнему был теплым. А еще он пульсировал.

Как будто в глубине размеренно билось человеческое сердце.

Треск на этот раз был немного тише.

Новый взгляд наверх, и колдун хмыкнул: огоньки, горящие в глазах повернувшей голову статуи, вновь сменились на зеленные.

Дверь чуть сдвинулась, и изнутри склепа опять пахнуло ароматом странных специй. Кенниг глубоко вздохнул и, прокляв свои глупость и любопытство, толкнул створку, заходя внутрь гробницы.

Стоило перешагнуть порог, как дверь захлопнулась, оставив водяного колдуна в полной темноте.

В принципе, терять было уже нечего. Снаружи все равно не разглядишь, что творится в закрытом склепе. Ну а внутри... Внутри нет ни одного идиота, кроме, конечно, самого Винтара, решившегося сюда зайти.

Над плечом вспыхнул синевой, разбрасывая слабые, быстро гаснущие, искорки, Знак Льда.

Темнота попряталась по углам, притаившись у крепких стен. Кенниг оглянулся по сторонам.

Небольшое помещение с гладкими стенами. Каменный гроб с тяжелым надгробием, покрытым искусной резьбой. Винтар шагнул поближе, надеясь, что здесь, внутри, изображения сохранились лучше, чем снаружи, на стенах, подверженным всем ветрам, и может хоть в помещении удастся понять, зачем Аурунд посещала могилу неизвестного святого.

В глубине души надоедливо кусался червячок страха – а как выбраться наружу, если дверь закрылась? Что, если Кенниг так и не найдет рычаг, открывающий дверь изнутри? Что тогда делать? Пытаться как-то сломать стены с помощью своей стихии? А если набегут деревенские?

Водяной колдун мотнул головой, отгоняя нежданные мысли. Все вопросы надо решать по мере поступления. Сейчас – посмотреть на надгробие. Потом – разобраться с дверью и статуей Того, Кто Всегда Рядом. Что-то Винтар не помнил, что истуканы над могилами должны двигаться.

Эх, если бы это было единственным провалом в памяти...

Камень надгробия тоже был теплым на ощупь. Водяных жил под землей не было.

Подчиняясь короткому жесту, Знак Льда опустился чуть ниже, давая возможность рассмотреть картины на могильном камне.

По периметру – переплетение виноградных лоз. В центре – изображение женщины в легком ниспадающем одеянии. Винтар чуть передвинул Знак, стараясь разглядеть лицо и почувствовал, как сердце сбилось с ритма: на него смотрел, полуприкрыв глаза и слегка улыбаясь, Аурунд...

Каменная женщина выглядела живой. Серый гранит передавал каждый изгиб тела, каждую складочку одежды. Казалось, еще мгновение, и серая пудра, покрывающая лицо, спадет, женщина зашевелится, как та статуя, что была у входа...

Винтар не удержался, медленно прикоснулся рукою к ладони изваяния...

Теплая. Как кожа.

Женщина улыбалась. Ласково, призывно, так не похоже на улыбку ведьмы, правившей Ругеей...

Водяной колдун, как в полусне, повел пальцами по щеке статуи, и, склонившись над нею, на мгновение прикоснулся губами к ее мягким, пахнущим медом и мятой, устам...

На миг мужчине показалось, что статуя зашевелилась, даже будто вздохнула, но наваждение очень быстро спало, а каменное надгробие вдруг начало сдвигаться в сторону. Так же, как до этого открылась дверь в склеп.

Ледяной маг выпрямился. Мотнул головой, загоняя боль, угнездившуюся в сердце, как можно дальше.

У самых ног уходила куда-то вниз каменная лестница, до этого скрывавшаяся под сдвинувшимся сейчас в сторону надгробием.

По большому счету, вся эта идея была дурацкой с самого начала. Не надо было сюда приходить. Не надо было пытаться забраться в склеп ночью. Не надо было вообще трогать здесь что бы то ни было!

А теперь... Теперь вопросов гораздо больше, чем ответов!

Кенниг вздохнул и осторожно опустил ногу на первую ступеньку.

Вес та вроде бы выдерживала, проваливаться вниз не собиралась. Оставалась, конечно, опасность того, что в потайном ходу могут прятаться новые ловушки, но... Отступать, пожалуй, уже было некуда.

Нет, конечно, если что-то сейчас случится с самим Винтаром, Эрменгильда уже вряд ли когда сможет вернуться к родным. Но с другой стороны, девушка все равно могла, с помощью инквизитора, умереть несколько дней назад. Так что, если она вдруг, из-за смерти Кеннига, не доберется домой, особой вины колдуна в этом нет...

Что ни говори, Винтар умел себя успокоить...

Лестница уводила вниз, запах пряностей, пропавший, едва колдун оказался внутри склепа, вновь усилился, Знак Льда, порхающий над плечом, давал немного света, позволяющего разглядеть, что путешественник спускается по длинному узкому тоннелю. Странно, но шум шагов по ступеням был практически не слышен. Водяной маг не удержался, наклонился и осторожно попробовал рукою камень. На ощупь казалось, что тот покрыт какой-то материей вроде сукна или войлока. Именно это диковинная ткань и гасила все звуки.

Винтар потерял счет времени. Сколько он спускался под землю? Несколько минут или несколько часов? Лестница уводила все глубже, и ледяной маг уже начал задумываться, а не плюнуть ли ему на все эти тайны, не вернуться ли назад и не попытаться ли выбраться из склепа – а то еще неизвестно сколько времени уйдет на то, чтобы открыть дверь изнутри, но в этот момент где-то внизу и вперед забрезжил слабый свет, и Кенниг ускорил шаг. Даже если в ступеньках и были спрятаны ловушки, терять уже было нечего.

Свет становился все ярче, и колдун, махнув рукой на все предосторожности, погасил Знак Льда: если понадобится атаковать какого-нибудь врага, притаившегося внизу, можно будет обойтись и без символа стихии.

Последние шаги, и лестница вывела невольного путешественника в огромную пещеру. Свет лился откуда-то сверху: маг вскинул голову – под виднеющимся в вышине потолком притаились мириады крохотных светлячков. Как насекомые выжили в этом каменном мешке?

Впрочем, на освещении странности не заканчивались.

Стены пещеры были полностью покрыты потускневшими от времени, темными зеркалами, отражение в которых было настолько мутным, что и не поймешь, себя ли ты там видишь или из глубины выглядывает какой-то монстр.

Но самым диковинным было не это, а выстроившаяся в середине залы длинная колоннада уходящих в даль и теряющихся где-то там в глубине, хрустальных гробов...

Через прозрачные стенки виднелись очертания тел, и Кенниг медленно пошел вдоль шеренги, склоняясь над стеклянной крышкой и разглядывая тех, кто лежал внутри.

Вдова говорила, что склеп создан множество лет назад, но, странное дело, тела тех, кто был захоронен в крипте, лежали нетленными. Мужчины и женщины. Молодые и старые. Казалось, они просто заснули, прикрыв глаза и дожидаясь, пока не придет кто-нибудь, готовый их разбудить...

При взгляде на одежду "спящих" становилось понятно, чем вдохновлялся древний скульптор, делавший изваяние Того, Кто Всегда Рядом, у входа в склеп. Те же диковинные, облегающие платья, странные украшения, созданные, кажется, из тонкой проволоки... А еще каждый покойник держал в руках какой-нибудь предмет.

Хрупкая тонкая девушка, чем-то неуловимым напоминающая Эрменгильду, сжимала в пальцах выточенную из жада розу. Крепкий, мускулистый мужчина со шрамом через все лицо положил руки на резную деревянную шкатулку. Светловолосый юноша прикрыл ладонью рукоять блестящего кинжала...

Так и не догадавшись, какая связь может быть между всеми этими предметами, Винтар дошел до конца ряда, бросил косой взгляд на последний гроб – какая уже разница, кто там лежит? – и остолбенел: крышки стеклянной домовины не было, а в самой раке скорчилась обтянутая пергаментной кожей мумия.

Запах специй исходил именно из этой могилы.

Кенниг осторожно шагнул к открытому гробу, прикоснулся к хрустальной поверхности... И тихо ругнувшись:

–Кровь Единого! – отдернул руку: между прозрачной стенкой и рукой проскочила искра, больно обжегшая кожу.

За спиной раздалось какое-то слабое жужжание. Так могли шуметь раззадоренные пчелы, вырвавшиеся из улья. Маг резко обернулся, с кончиков пальцев скатилась водяная плеть, готовая в любой момент ударить нападающего...

У входа, через который пришел Кенниг, замер мерцающий синим полупрозрачный призрак...

Давным-давно, как бы даже не в детстве, водяной маг слышал о привидениях, но они, в отличие от стихиалей, считались сказкой, выдумкой... А сейчас перед колдуном стоял, скрестив руки на груди и спрятав ладони в широкие рукава, призрак бродячего монаха, низко надвинувшего на глаза капюшон сутаны.

Винтар принялся судорожно перебирать в голове все, что он слышал о призраках. В дырявой памяти сохранились только упоминания из сказок о том, что привидения существуют. Больше, как колдун не пытался, в голову не приходило ничего...

Прозрачная фигура, меж тем, шагнула вперед.

Колдун отступил на шаг.

Фантом медленно плыл вперед, едва касаясь земли сандалиями. Жужжание все нарастало, становилось громче...

Колдун сдвинулся в сторону, вскинул руку, готовясь ударить нападающего водяной плетью...

Призрак словно и не заметил, что цель ушла. Видение двигалось прямо к последнему, открытому, гробу, словно надеялось что-то найти в нем... А может, это его тело лежало там, превратившееся в мумию? И сейчас полупрозрачное создание надеялось попытаться воссоединиться с ним?

Колдун сдвинулся еще в сторону, и призрак проплыл мимо него. Остановился подле открытого гроба... Нет, уже не открытого! Крышка была на месте! Такая же прозрачная, отливающая синим цветом...

Привидение бродячего монаха несколько раз обошло раку, словно разглядывая ее содержимое... А затем резко толкнуло крышку домовины, сбрасывая ее на пол. Та соскользнула вниз, беззвучно ударилась об пол и осыпалась мерцающими осколками, медленно исчезающими в воздухе.

Фантом же поднял тонкую руку и скинул с головы капюшон. Оглянулся по сторонам – Винтар напрягся, ожидая, что сейчас призрак увидит его, нападет, но эфемерное создание смотрело сквозь колдуна, словно все, что творилось вокруг него, находилось в другой реальности – и повернулся вновь к гробу.

Монашек был молод. Лет пятнадцать, не больше. Худой, с только начинающей пробиваться бородкой, он походил на молодого козла. И почему-то он сейчас усердно рылся в гробу.

Кенниг не удержался, шагнул чуть ближе – благо, призрак его не замечал – и тоже заглянул в хрустальную раку.

Мир явно сошел с ума. В домовине не было увиденной несколько мгновений назад мумии. Сейчас там лежала юная девушка, бывшая, наверно, ровесницей монаха. В руках она держала книгу в черном переплете...

И именно этот томик призрачный монах пытался выцарапать из рук усопшей.

Винтар почувствовал, как сердце сбилось с такта.

Этого не может быть. Просто потому, что не может быть никогда.

А монах все продолжал. Вот он разжал пальцы на одной руке умершей. Вот – на другой. Резко дернул томик на себя...

И стоило книге оказаться в чужих руках, как захороненная в стеклянном гробу начала изменяться. По коже поползли, увеличиваясь в размере трупные пятна, тело начало усыхать, кожа на глазах темнела, становясь похожей на пергамент... И всего через пару минут в хрустальном гробу оказалась скорчившаяся мумия...

А призрак монаха словно и не заметил этого. Перелистнул несколько страниц небольшой черной книжки, так похожей на ту, что когда-то видел Кенниг, удовлетворенно кивнул и направился к выходу, истаяв синей дымкой, не дойдя нескольких шагов до лестницы.

Жужжание смолкло.

В домовине лежала скорчившаяся мумия в обрывках истлевшего платья...

Сказать, что Кеннига трясло, значит не сказать ничего. Винтар и сам не мог описать своего состояния. Неужели именно отсюда и пришла книга, сломавшая столько судеб?! Неужели призрак, явившийся ему, решил по какой-то прихоти показать, как безымянный монах много лет назад вынес из этого склепа проклятый сшив?! Неужели это все не бред воспаленного сознания?!

А может... Может, Кенниг просто надышался этих странных специй, аромат которых все так же витал в воздухе, и ему это привиделось?!

Да в том-то и дело, что нет... Водяной маг был готов поклясться даже собственной жизнью, что все происходившее было реальностью. Призрак из сказки появился в древнем склепе и показал, как он когда-то похитил книгу...

Книгу, которая затем попала в храмовую библиотеку, а потом ее нашел Гирш.

И что делать теперь, когда знаешь, откуда пришел этот проклятый фолиант?! Бросить все и просто-напросто уйти из крипты, сделав вид, что ты ничего не знаешь? Одна книга, всего одна книга сломала множество жизней. А что произойдет, если все остальные предметы, захороненные древними в этом склепе, окажутся наверху?

Было страшно даже просто попытаться представить это...

Кенниг медленно подошел к выходу. Несколько долгих мгновений стоял, будучи не в силах решиться... А потом осторожно прикоснулся ладонью к стене. От пальцев побежала, расширяясь во все стороны тонкая корка льда. С каждым мигом она увеличивалась, становилась толще, прочнее... Вот лед добрался до соседней стены, сполз на пол, побежал к хрустальным гробам...

По зеркалам ползли инеистые узоры. Амальгама промерзала насквозь и где-то там в стене слышались едва заметные хлопки охлаждающегося камня...

У Винтара закружилась голова. Колдун упрямо сжал челюсти, сильнее прижал ладонь к стене.

Лед уже забрался на гробы. Сквозь прозрачные стенки было видно, как превращаются в ледяные статуи заснувшие вечным сном люди.

Хватит сил закончить задуманное?

Должно хватить.

Кенниг не имел права отступать.

Лед добрался до потолка. Один за другим тускнели и гасли светлячки, застывшие в вышине.

В ушах уже звенело.

Комната колебалась и плыла перед глазами.

Потух последний светлячок... Мрак окутал замерзшую крипту...

Кенниг медленно сполз по стене, хватая ртом воздух.

Он должен встать и добраться до выхода. Начатые дела надо заканчивать. А ему нужно было, как минимум разобраться с забытой в лорд-манорском замке бабочкой...

Плащ удалось выкинуть не сразу.

Мадельгер честно попытался выбраться за пределы лагеря и оставить дорогую вещь где-нибудь снаружи от бивуака – ну, мало ли, ехали, выпал из сундука, потеряли, в конце концов, – но все как-то не получалось...

Лишь когда на небе взошла полная луна, ландскнехт, наконец, умудрился избавиться от плаща и как раз возвращался к себе в палатку, когда от соседнего шатра шагнула высокая фигура.

– О, ты-то мне и нужен.

Понять, кто говорит, было невозможно – слишком уж темно было вокруг. Хотя голос Оффенбах уже слышал – хотя это и не удивительно, даже при всей своей нелюбви к общению, ландскнехт уже успел за прошедшее время перекинуться хотя бы парой слов со всеми рейтарами. Благо, дорога сейчас была еще спокойной.

–Да? – разноглазый, прищурившись и пытаясь разглядеть, с кем же он разговаривает, шагнул чуть ближе к окликнувшему.

–Я спросить уже который день хочу, – собеседник потер щеку, и Оффенбах наконец узнал его: одноглазый гэрулец. Как там его?.. Мортен Кристенсен.

–Ну?

–У тебя... брата, случайно, нет?

–А... в чем дело? – осторожно поинтересовался Мадельгер. Ни про каких братьев он, конечно, не знал, но прям так сразу рассказывать об этом не собирался.

Кристенсен поморщился – шрам уродливо потянул уголок рта:

–Да меня в прошлом году случайно в Ругею занесло. Там рейтаров не любят, но меньше, чем пеших... В общем я там мельком одного бродячего монаха видел... Ну вот просто на тебя похож. Не брат, случаем?

Разноглазый почувствовал, как по спине скользнул холодок. За присвоение духовного сана грозит виселица. Стоит только намекнуть Храму, что где-то гуляет ландскнехт, посмевший посягнуть на святое – и во Фриссии уже житья не будет. Хоть через границу уходи.

Мужчина сглотнул комок, застрявший в горле.

Гэрулец смотрел единственным глазом чересчур уж напряженно для простого любопытства... А может, это просто из-за темноты кажется?

–Нет, – выдохнул наемник. Слова давались с трудом. Мадельгер кашлянул, продирая горло и повторил чуть громче. – Нет у меня братьев. Показалось, наверно, – простенькое кольцо на безымянном пальце жгло кожу, словно в нем притаилась саламандра... А ведь когда-то эта узкая полосочка металла спокойно выдержала жар вырвавшегося из человеческого тела огненного стихиаля...

–Наверно, – согласился Кристенсен. Развернулся и направился в палатку.

А Оффенбах, вернувшись к себе, еще долго не мог заснуть... Что это было? Угроза или действительно простое любопытство?

Кенниг медленно ковылял вверх по лестнице, нащупывая рукой стену и мечтая только об одном – упасть и не шевелиться. Мужчину останавливало лишь то, что поднялся он уже высоко и вниз, в случае падения, придется лететь долго.

Колдун уже совершенно не контролировал себя, не оглядывался, боясь, что обнаружит, что ушел от крипты не так уж далеко, а потому не знал, что внизу, там, где его сапоги ступали на камень, оставалась крошечная льдинка, с каждым мигом расползающаяся во все стороны, занимающая всю ступеньку, карабкающаяся на стену...

Кеннигу нужно было просто добраться наверх. Ближайшей целью было – добраться до могильного камня с изображением Аурунд. О том, как он будет выбираться наружу, водяной маг уже просто не думал.

Еще один шаг пришелся впустую. Ступеньки не было. А значит... Значит, удалось выбраться на поверхность. Винтар сделал еще несколько шагов вперед и рухнул на гладкий каменный пол.

Может, остаться здесь? И пропадай пропадом все, что находится за стенами склепа...

И запах специй, кстати, пропал.

Сесть удалось с трудом. Дышать давалось и того труднее.

Знак Льда, способный осветить темное помещение, удалось создать только со второго или третьего раза. Водяной колдун медленно повернул голову.

Каменное надгробие оставалось все так же сдвинутым в сторону, но от ступеней к Винтару вела тонкая блестящая дорожка.

Мужчина медленно, держась за стену встал, шагнул к по-прежнему закрытой двери.

И что теперь? Толкнуть, надеясь, что она откроется? Сил на это не было.

Все, что смог сделать Кенниг – коснуться ладонью двери, не надеясь, правда, ни на что... А та вдруг открылась.

С улицы пахнуло прохладным ночным воздухом.

Перешагивая порог и гася Знак Льда, водяной колдун на миг оглянулся: надгробие сдвинулось на место... А ледяная дорожка, протянувшаяся к самой двери, медленно, но верно расширялась.